- Зухра? Ты чего это такая? Случилось что? - увидев гневное лицо соседки, воскликнула Мехри опа, спускаясь с топчана.
- Случилось, Мехри опа! Ещё как случилось! Эта бесстыдница, отказав моему сыну, прилюдно встречается с Вашим сыном! Разве это по нашим обычаям нормально? Они же дают повод для сплетен, мой сыночек этого не заслужил! - заплакав, восклицала Зухра, вбежав во двор Мехри опа через калитку в дувале и размахивая руками.
- О, Аллах! Ты что такое говоришь, Зухра? Этого быть не может, мой сын никогда бы не посмел... - воскликнула было Мехри опа, но Зухра подскочила к ней и начала кричать.
- Вы мне не верите? Я что, лгунья? Да я сама их видела, как они стояли там, почти прижавшись к друг другу! Вот этими глазами видела! - орала Зухра, тыкая пальцами в свои глаза.
Мехри опа посмотрела на Эркина, потом перевела взгляд на Гули и кивнула ей головой, чтобы она ушла. Та тут же встала и убежала в дом.
- Ты сама себя слышишь? Как ты смеешь оговаривать моего сына? Я что, вчера его родила и не знаю его? Эркин, сынок... что говорит Зухра? Это правда? - повернувшись вполоборота к сыну и не глядя ему в лицо, спросила Мехри опа.
- Пусть говорит, что хочет, каждый видит то, что хочет видеть. Я устал, хочу отдохнуть, - спускаясь с топчана, устало произнёс Эркин.
- Эээ, нет! Ты так просто не уйдёшь, Эркин! Думаешь, моего сына можно вот так унижать? Я до домкома дойду, до твоего института, до главного дойду! Всем покажу твоё истинное лицо! Если ты вернулся с фронта в орденах, значит тебе всё можно, да? Люди! Вы только послушайте этих людей! - закричала Зухра, подойдя ко второму дувалу, где по-соседству жили другие люди.
Мехри опа была в смятении, её начало трясти от негодования.
- Замолчи, несчастная! Ты в слепой любви к сыну, сама его опозоришь! Да кто ты такая, чтобы порочить честное имя моего сына? - закричала она и размахнувшись, ударила Зухру по лицу.
Та не ожидала такого, она ведь знала Мехри опа, как самую добрую и справедливую женщину на их улице, а тут, она смотрела на неё с такой ненавистью, да ещё и ударила её.
- Мехри опа! Думаете, мне легко было видеть этих голубков после того, как она отказала моему сыну? Моему сыну отказать, да как же это? Кто она такая, что посмела отказать моему сыну? Из-за неё, Вы мне отказали отдать и Гули... - сев на землю, Зухра заплакала.
- Эркин, поезжай за отцом и на железную дорогу зайди, пусть и Батыр приходит, этому нужно положить конец, иначе неизвестно, до чего это все дойдёт! - Мехри опа посмотрела на сына, словно обвиняла его, она никогда на него так не смотрела.
- Ойижон? И Вы мне не верите? Я никогда, ни перед кем не оправдывался, но Вы моя мать, а это святое! Да мы просто вышли после занятий из учебного корпуса, тут и подошла Зухра опа! Неужели Вы могли подумать, что я... - Эркина не это волновало, а то, что мать ему не верит.
- Мехри опа, не нужно звать мужчин, мне за сына обидно, Вы ж с ним как братья были! Ты с детства за него горой стоял, Эркин! Всегда защищал его, никогда не обижал, неужели из-за какой-то девки, два брата вот так и рассорятся? Как же это... - сидя на земле, говорила Зухра, не переставая плакать.
Эркин подошёл к ней и подняв с земли, посмотрел ей в глаза.
- Мумин брат мой и ничто, и никто этого не сможет изменить. Зухра опа, Вы увидели не то, что было на самом деле, мы с Кариной учимся в одной группе и даже если Вам это не по нраву, нам с ней придётся видеться каждый день! Теперь я студент ТашМИ! И хотите Вы этого или нет, но это так! Я всё сказал! - сказал Эркин и тут же ушёл в дом.
- Зухра, сестра... давай найдём нашему сыну Мумину достойную девушку и женим его, наконец, раз уж ты так этого хочешь. И ты, наконец, успокоишься. Карина четыре года жила у тебя в доме, она и мне была, словно дочь. Не бери грех на душу, не наговаривай на девочку, нет её вины в том, что она не мусульманка, что замуж выходить не хочет. Не нашей она веры, не была бы она хорошей женой, в смысле, узбекской женой Мумину. Что-то я не то говорю... дай воды, плохо мне... - качаясь, Мехри опа присела на топчан, проведя ладонью по мокрому лбу.
Зухра побежала за водой под навес, но когда она вернулась, Мехри опа без сознания лежала на земле.
- Эркин! Гули! Мехри опа плохо! Скорее! - закричала Зухра, из рук которой выпал ковш с водой и с шумом упал на землю.
Из дома выскочила Гули, следом выбежал Эркин.
- Ойижон! Воды неси! - испуганно закричал Эркин, нагнувшись и поднимая мать.
Он осторожно положил её на топчан, Гули, схватив с земли ковш, со слезами побежала под навес за водой. Зухра стояла и с испугом смотрела на бледное лицо Мехри опа.
- Может доктора нужно позвать? - всё же спросила она.
Суровый взгляд Эркина прервал её, схватив ковш из рук сестры, он сунул руку и набрав в ладонь воды, брызнул в лицо матери. Веки Мехри опа дрогнули, она медленно открыла глаза и с недоумением посмотрела на испуганное лицо сына, затем на дочь, которая не переставая плакала, прижав руки ко рту. Зухра стояла в стороне, сознавая, что это произошло из-за неё. С виноватым видом, она не решалась подойти ближе, суровый взгляд Эркина подавлял и пугал её.
- Ойижоним мани, (мамочка моя) как Вы себя чувствуете? Вам лучше? - обняв мать за плечи и приподнимая её, видя, что она пытается встать, спросил Эркин.
- Что это со мной? Всё, я в порядке.. успокойтесь, дети. Отцу ничего не говорите, - тихо говорила Мехри опа.
- Мехри опа, простите меня, мне за сына обидно стало, не ведала, что говорю. Они ведь и правда, просто стояли рядом... ну, я пойду? Мужчинам ужин готовить надо, Мумин на рынок поехал, может и пришёл уже, - собираясь уходить в сторону дувала, сказала Зухра.
- Пусть крышка казана, как была закрытой, так закрытой и останется (поговорка), не стоит тревожить и мужчин, не хочу, чтобы между ними и нашими детьми был разлад. Не было ничего этого, поняла? - присев на топчане, держась за руку сына, произнесла Мехри опа, строго взглянув на Зухру.
- Да, поняла. На ужин приходите, Мумин мясо принесёт, плов приготовить хочу, - с подавленным видом ответила Зухра и наконец ушла через калитку в дувале к себе домой.
- Не будет уже, как раньше, ничего уже не будет, как раньше. Мелкие разговоры несут разлад и соседи слышали её крики... что же делать... - растерянно пробормотала Мехри опа.
- Ойижон, не думайте об этом. Я мужчина и сплетни меня не трогают. Всё будет хорошо, Вы только себя берегите, - ответил Эркин.
- Теперь и к Гули никто не посватается, после всех этих разговоров. И так парней почти нет... - Мехри опа встала с топчана, поправила платок на голове и странно посмотрела на дочь.
- Ужин готовить нужно... скоро отец с работы придёт. На верёвке мясо висит, осторожно развяжи марлю, посмотри, нет ли на мясе личинок мух, промой хорошенько, ужин готовь, - сказала Мехри опа, с задумчивым видом глядя мимо дочери.
- Что готовить, ойижон? - спросила Гули, сняв с веревки кусок мяса, потемневший на воздухе.
- Что готовить? С огорода принеси болгарский перец, приготовим фаршированный перец, картошку почистить надо, лук и две моркови, - ответила Мехри опа.
- Ойижон, Вы отдыхайте, Гули сама всё приготовит, ещё рано, время есть. Вам было плохо... может и правда доктора вызвать? - спросил Эркин, глядя на бледное лицо матери.
- Я хорошо себя чувствую, сынок, не волнуйся. Гули, давай я мясо мелко порежу, Эркин, неси доску и нож, тут присяду, - залезая на топчан, сказала Мехри опа.
Она всегда была трудолюбивой, всегда была спокойной и решения принимала правильные. К ней и соседи часто заходили за советами, помогала, как могла и не только словами. Многим давала вещи, которые становились малы дочери и сыну, кажется, сама всегда носила одно и то же платье, одну и ту же кофту, а зимой, ватную безрукавку из чёрного бархата и калоши, даже если редкими случаями, она вдруг ходила в гости. Но всегда была чисто и опрятно одета, даже в старых вещах.
Именно в эту минуту, Эркин вдруг подумал, что мать провожала его на фронт в этом платье. Парень подумал, что завтра попробует устроиться на работу санитаром в больнице, в свободное от учёбы время и на первую зарплату, непременно купит матери новое платье и обувку.
Вечером, с работы пришёл Шакир акя, с дыней в руках и двумя лепёшками.
- Гули? Неси отцу полотенце! - крикнула Мехри опа, взяв из рук мужа бумажный пакет с лепёшками и дыню.
- А ты чего такая бледная, жена? Болит чего? - поглядывая на жену, спросил Шакир акя.
- Нет, что Вы... что у меня может болеть? - стараясь улыбнуться, ответила Мехри опа, поливая водой на руки мужа.
Улыбка не получилась, Шакир акя, взглянув на дочь, взял полотенце и вытирая руки, сел на топчан. Он заметил, что и у дочери, и у жены лица другие, в смысле, выражения лиц грустные, но подумал, что жена и впрямь никогда не жаловалась на недомогание, радуясь, что его Мехри всегда здорова и почти никогда не грустит. Шакир акя часто думал, что ему очень повезло с женой и ведь за все эти годы совместной жизни, он никогда не смотрел на других женщин, такое ему просто и в голову не приходило, а в своей жене он был уверен, как в самом себе. Преданные друг другу супруги, считали, что это норма жизни, остальное грех, считая, что они очень счастливы в браке.
- А Эркин где? Что у него с учёбой? - бросив полотенце на руки дочери, спросил Шакир акя.
- Его приняли в институт, отец, он теперь студент ТашМИ. Наш сын станет врачом, дай Аллах. Он вышел, сказал, что хочет встретиться с теми, с кем учился в школе, - ответила Мехри опа.
- С одноклассниками, брат пошёл на встречу с одноклассниками, - поправила Гули, накрывая дастархан на хантахту.
- Эркин - наша гордость, онаси (дословно, мать своих детей). Аллах благоволит нам, если позволил нашему сыну вернуться с войны живым и невредимым. Вернувшись, он поступил в институт, дай Аллах, женим его, внуков нянчить будем. Мы с тобой поистине счастливые люди, онаси, - говорил Шакир акя, с аппетитом отправляя в род еду, которую поставили перед ним.
- Дай Аллах, адаси (отец своих детей, игра слов), дай Аллах, главное, чтобы мир был... - ответила Мехри опа, задумчиво глядя в сторону.
Мехри опа имела в виду не только мир на земле, она сейчас думала о мире в семье, о мире между соседями, что было немаловажно. Её семью в махалле уважали и даже предлагали ей возглавить махаллинский комитет женщин, где её слово было довольно весомым. Но Шакир акя не позволил ей этого, сказав, что у него в роду женщины не работали, что он сам может обеспечить свою семью. Шакир акя в махалле тоже уважали, хотя он не был самым старшим, всё же и его слова принимались во внимание.
- А ты почему не ешь? Да что с тобой сегодня? - спросил Шакир акя, видя, что настроение жены вовсе не весёлое.
- Что-то не хочется, я вот... чаю попью, - ответила Мехри опа.
Шакир акя недоумевал, понимая или догадываясь, что что-то произошло, пока он был на работе.
- А ну, выкладывайте, что произошло! - строго потребовал Шакир акя и возразить ему не посмели.
Мехри опа вкратце рассказала о том, что произошло давеча, но скрыла, что ей было плохо.
- И из-за этого ты сидишь такая грустная? Ты что же, Зухру не знаешь? Столько лет бок о бок с ней живём, да у неё язык, словно веник, метёт, сама не знает что, - разозлился Шакир акя.
- Маме плохо стало, она сознание потеряла и упала вот тут, на землю, - выпалила Гули, не глядя на мать, зная, что та хотела скрыть это от мужа и быть может, потом и поругает её за то, что та сказала об этом отцу.
Мехри опа посмотрела на дочь с укором и вздохнув, отвернулась.
- Послушай, Мехри, дороже здоровья, ничего не может быть. Не обращай на неё внимания. Наши дети достойно себя ведут, никогда не дадут повода для сплетен и никогда не пристыдят наши седины. Наш Эркин с войны героем вернулся, тут же в институт поступил, ну чей сын так смог, а? А Зухра... нужно "подрезать" её длинный язык, но ведь ничего не поможет, верно? Поздно уже, спать ложитесь... ааа... Эркин? Вернулся? Есть будешь? Иди, садись рядом, - сказал Шакир акя, увидев сына.
Эркин встретился с одноклассниками, правда, их осталось совсем немного, иные вернулись без ноги или руки, девушки вышли замуж, конечно же, они не пришли, да кто бы их отпустил на встречу, пусть даже одноклассников.
- Ассалому аляйкум, адажон, - сев на топчан и подобрав под себя ноги, поздоровался Эркин.
Смотреть в глаза отцу, после того, что сегодня произошло, парень не смел. Он винил себя за то, что с матерью стало плохо, что дал повод для таких разговоров.
- Очень вкусно, ешь, сынок, - похлопав сына по плечу, сказал Шакир акя.
- Увиделся с друзьями? - спросила Мехри опа, видя, что настроение у парня вовсе не весёлое.
- Увиделся, мама, только... семь человек из нашего класса погибли, Анвар без ноги вернулся, Валижон без руки, из девушек пришли только Насиба и Фатима, других мужья не отпустили. Думал, Ирода придёт, Фатима сказала, у неё ребёнок заболел. Так... поговорили немного о том о сём и разошлись. Словно и не было нашего класса, правда, вспоминали тех, кто не вернулся. Мумин почему-то не пришёл, может не слышал, что мы сегодня встречались, кто знает... - ответил Эркин, с грустью вздохнув.
Когда поев, убрали с хантахты, Шакир акя попросил постелить ему в доме.
- Небо тучами заволокло, говорят, ночью дождь будет, вы тут всё лишнее уберите, чтобы не намочило, - сказал Шакир акя, спускаясь с топчана.
Мужчины ушли в дом, Мехри опа с дочерью убрали с топчана курпачи и циновку, с верёвки полотенца и оставшийся кусок мяса. Мехри опа завернула мясо в марлю и унесла под навес. Чтобы кошки ночью не разодрали, она положила мясо в холодный казан и накрыла крышкой. Тяжело ступая, Мехри опа, наконец, ушла в дом, она очень устала и тут же легла спать.
Эркин, напротив, никак не мог уснуть, вспоминая сегодняшний день, гневное лицо Зухры, бледное, без сознания лицо матери, своих одноклассников, которые очень изменились за эти четыре года. Ребята почитали поминальную молитву тем, кто не вернулся с этой войны, тела которых были захоронены неизвестно где. Тут он подумал о Карине, будучи уверенным, что она устроилась в общежитии. Эркин закрыл глаза, подумав, что утром вновь её увидит и плевать он хотел на Зухру и её дурацкие домыслы. Эркином овладело нежное чувство, которое он никогда доселе не испытывал, это чувство было любовь.
Утром, его разбудил Шакир акя, который вставал очень рано и всегда первым приходил в мастерскую, ключ от которой он уносил с собой. Следом приходили другие и базар потихоньку, словно просыпался, начиналось движение, арбы ездили с товаром, развозя его по прилавкам, носильщики ходили по рядам, подталкивая впереди себя тележку. Шакир акя любил базар Чорсу, его местный колорит, своеобразные звуки и шум, оклики и беспрерывное движение. Здесь кипела жизнь, несмотря на войну, несмотря на победу, это был базар Чорсу.
Проснувшись, Эркин побежал до туалета, затем, умывшись, прошёл в дом и одевшись, тут же вышел. Мехри опа приготовила мужчинам завтрак, только была она более вялая, чем обычно. Но спеша, мужчины не обратили на это внимание. После мужчин, ушла в школу и Гули. Оставшись одна, Мехри опа прилегла на топчане. После ночного дождя, воздух был чистым, солнце светило, город просыпался, входя в новый день. Мехри опа, тяжело вздохнув, закрыла глаза...