Человек создан для любви.
Эту фразу Аня подслушала вчера по пути в школу, остановившись у старого желтого дома с кучей маленьких трещин и протекшей крышей. Каждый день она ходила мимо парка, где за нелепым ярко-фиолетовым забором стоял одинокий дом, но только сегодня обратила внимание на его разрушенную красоту. Три этажа былого великолепия с залатанными швами, отбитой штукатуркой и гипсовыми скульптурами с отколотыми носами. Казалось, что за забором нет жизни. Две части мира разделяла ярко-фиолетовая граница на настоящее и прошлое.
Аня все время находилась в будущем. Она мечтала скорее вырасти и измениться. Все одноклассницы и одноклассники выросли за лето, а она так и осталась нескладной и некрасивой девочкой, на которую теперь уже совсем никто не обращал внимания. Выпускной класс как последний шанс заявить о себе и запомниться, но у нее никак не получалось привлечь к себе внимание. То ли дело было в ней, то ли в других. Школу она не любила — с ней никто не дружил, уроки делать тоже не любила — не могла сосредоточиться на заданиях. Аня хотела путешествовать и узнавать мир, быстрее повзрослеть, стать успешной, красивой и богатой. А еще она хотела любить и быть любимой. Ничего необычного, но для Ани исключительно это было важно, как и события, которые случились дальше.
В самый обычный день, в самый обычный час, в классе появилась новенькая.
Директор школы с воодушевлением представила ученицу, подчеркнув, что Юна только переехала и поэтому не смогла прийти в школу первого сентября. Еще она долго рассказывала, как сложно вливаться в слаженный коллектив, да еще перед экзаменами, да еще перед поступлением в вуз, да еще в новом городе. После всех формальностей директор опустила полную ладонь на плечо Юны и указала на единственное свободное место в классе — рядом с Аней. Поправив лямку рюкзака и тем самым скинув чужую руку, новенькая прошла до последней парты и села рядом.
Аня давно мечтала о друге, чтобы быть как все. Но в школе каждый занимал свое место в сложной подростковой иерархии, и никто не пытался нарушить баланс. Незыблемые правила привели к общению, похожему на систему индийских каст: красивые, богатые, успешные — и все остальные. Аня, конечно же, входила в последнюю группу.
Ребенку часто советуют: быть как все, не выделяться, не кричать, не привлекать внимание. Стыд — вот чем иногда манипулируют взрослые. В школу маленький человек приходит с установками семьи, а выходит с социальными нормами, которые часто основаны на страхе. Одиннадцать лет в образовательном учреждении всех пытаются подогнать под единый шаблон. И у учителей, и у тех, кто стоит выше, тоже есть страхи. Если в системе появляется сбой, то все устраняют и продолжают работать дальше, не делая акцент на неудачах. Более того, эту неудачу стараются скрыть и «замазать». Как те трещины на старом доме, которые становятся только заметнее.
Школу любила мама Ани, ведь «она давала знания, нужные для жизни и работы». Первого дня знаний девочка ждала, как Нового года, ее самого любимого праздника, и мечтала сидеть на первой парте перед учительницей. Если она будет плохо учиться, то ей не светит хорошая жизнь: стабильная работа, преданные друзья, муж и дети. Вот какие были критерии счастья у мамы, и именно эти ценности она транслировала дочери с раннего детства. Но у Ани не получалось хорошо учиться, как бы она ни старалась, поэтому с первой парты ее сначала пересадили на вторую, отдав место отличникам, потом на третью, а к концу пятого класса она занимала последнюю парту, еще больше отделяясь от остальных.
В отличие от других, хороших и правильных, как часто упоминала мама, Аня была, по ее словам, «тупенькой». Никто не пытался понять ее мир и чувства. Несмотря на окружающих людей в школе, дома, на улице, девочка на последней парте была бесконечно одинока. И даже новенькая вряд ли могла заполнить пустоту, к которой за много лет привыкла Аня.
Юна сразу вызвала всеобщий интерес. В подростковом возрасте тело девушек меняется с разной скоростью, у кого-то быстрее появляются формы, меняется походка, стиль, а кто-то ждет этого чуть больше. Юна уже выглядела взрослой, тогда как остальные девочки еще только вступали в переходный этап проявления женщины.
Аня не знала, что думать насчет своей соседки по парте. Ее стиль очень отличался от остальных в классе: светлые распущенные волосы с ярко-розовыми кончиками, синяя подводка на глазах и блестки на скулах, белая майка, юбка и такие же белые кеды с иероглифами. Совсем не так выглядела Аня: темные волосы и форма, чистое лицо без индивидуальности, почти плоская фигура. Юна выглядела так, как всегда мечтала выглядеть сама Аня.
Одноклассники все время поворачивались к новенькой, о чем-то перешептываясь. Это заметила учительница, призвав всех к порядку. И каждый мигом принял привычные позы: прямая спина, руки ровно лежат на парте, но только не Юна — та облокотилась на спинку деревянного стула, вытянула ноги и стала тереть глаза, не боясь размазать яркую подводку.
— Ты чего делаешь, сядь нормально! — шикнула Аня, не поворачивая голову.
Новенькая посмотрела на всех и сказала, не переходя на шепот:
— Я сижу нормально, так, как мне удобно. Почему я не могу сидеть, как хочу?
— Тише, нас услышат, и учительница будет ругаться. — Аня сгорала от стыда, но все же пыталась избавиться от этого чувства, подумав о чем-нибудь другом.
— Ты их боишься?
— Кого? — все еще шепотом отвечала Аня.
Юна осмотрела макушку каждого ученика — отсюда они все были похожи: у мальчиков одинаковые стрижки, у девочек одинаковые прически, еще и одежда мышиного цвета — и обозвала всех тупыми роботами то ли со злобой, то ли с отвращением. Аня промолчала, но мысленно согласилась. Ее одноклассники и вправду были глупыми и бездушными созданиями, не заслуживающими ни любви, ни сочувствия.
— Они все как из-под машины, словно яйца с одной фабрики. О чем с ними можно разговаривать? А чему можно научиться у нее, например? — Юна кивнула в сторону учительницы, которая что-то объясняла у доски.
— Ну, слушай, какое тебе дело? Это школа, здесь всегда так было.
— Пфф.
— Что? — Аня повернула голову и посмотрела на соседку по парте, та крутила пальцем у виска.
— И это значит, что не может быть иначе? Что теперь все должны с этим соглашаться?
— Тут так заведено. Что ты вообще несешь, почему тебе все не нравится? Как тебе не стыдно!
— Стыдно? — Юна повысила голос и несколько одноклассников с соседних парт обернулись. — С каких пор мне должно быть стыдно за то, что я чувствую? Пусть другие стыдятся себя. Пусть они молчат и все терпят, пусть живут по программе, а я так не хочу.
Аня попыталась утихомирить Юну, объяснив, что их могут выгнать или отправить на ковер, и та, к счастью, замолкла. Скорее тут было не желание подчиняться, а понимание, что проблема для одной может обернуться проблемами для другой тоже. Вот так они стали налаживать общение, не давая каждой перейти в крайность в своих взглядах на мир.
В следующие дни Аня больше узнавала Юну, и ее мир раскалывался на две части: в одной росло желание стать такой же, в другой — чтобы Юна стала такой, как она. Новенькая спорила с учителями, опаздывала, не готовилась к занятиям, и на нее никто не мог повлиять. Именно это, пожалуй, и злило других больше всего: у Юны отсутствовали чувства страха и стыда. То, чем могли манипулировать взрослые. Она плевала на мнение окружающих, их просьбы и желания. У Ани же чувство стыда не выключалось ни на минуту. Она с ним росла, жила, и оно достигло пика в выпускном классе, как раз когда пришла Юна.
Жизнь до этого события, казалось, и не была жизнью, в выживанием. Выживание в школе и дома. Везде маленькая девочка сражалась с комплексами и ожиданиями, которые свалились на нее почти с рождения. Во многом тут спасибо маме, которая требовала слишком многого, а может быть дело было в другом, но только в чем, Аня не знала.
Аня мечтала о друге, но Юна не стремилась завязать знакомство, она вообще ни с кем не желала разговаривать. Мальчишки видели в новенькой красивую девушку и пытались за ней ухаживать так, как умели, весьма нелепо. Девчонки тянулись к ней и звали гулять и в гости, но и у них ничего не получалось. Юна всех игнорировала и этим еще больше подогревала интерес к себе.
Детей учат быть дружелюбными и помогать другим. Этим пользуются взрослые как в школе, так и за ее пределами. Удобно воспитывать человека, зная, что он сделает даже то, что ему не понравится. Сами дети тоже этим пользуются. Все давно приняли правила игры и успешно применяют в жизни. Юна словно не знала этих правил или знала, но нарочно их нарушала или игнорировала.
Она стала самой популярной девочкой в классе, а потом и во всей школе. Ее удивительная способность ничего не требовать и жить по собственным законам работала совсем не так, как к этому привыкли остальные. В маленьком мире школы популярность получали иными способами, постепенно, через дружелюбие и покладистый характер. Юне же она досталась быстро и легко: она была собой и не пыталась стать кем-то еще. Это, естественно, раздражало тех, кто привык жить по-другому.
Несколько раз в Юну кидали мокрыми бумажками, но та кидала что-то тяжелое в ответ. Писали записки, пытаясь изменить почерк, но получалось плохо и Юна находила виноватых. На физкультуре девочки воровали форму, развешивая белье по залу, но и тут все выходило не так, как рассчитывали задиры: Юна спокойно собирала все, не обращая ни на кого внимание и ничего не стыдясь. Ей даже это чем-то нравилось, столько внимания и все ей одной. Но как-то раз все это решили исправить.
После звонка, когда учительница уже ушла, остальные ребята тоже, две одноклассницы решили поговорить с новенькой. Юна сидела за партой и играла в телефоне, до окружающих ей не было дела. Аня сидела рядом и о чем-то мечтала. Одна из отличниц с тощей косичкой и неприятным писклявым голосом встала рядом и положила потную руку на парту.
— Как ты бесишь, — со злостью прорычала она.
— А от тебя воняет, отойди, — Юна замахала рукой вокруг носа. Запах и правда был ужасный, что-то вроде сгнившего лука и брюссельской капусты.
— Ты же всегда была нашей, чего тебе не сидится спокойно? — не реагируя на оскорбления, отличница уже обратилась к Ане. — Хочешь стать самой популярной?
Аня вжала голову в плечи настолько, насколько это возможно. Одноклассница нависла над ней как туча, из которой вот-вот разлетятся молнии. Сердце заколотилось от страха сильнее. Кто знает, что случится дальше.
— Душнила! — Юна уперлась рукой в грудь отличницы и с силой заставила ту отъехать на несколько сантиметров назад, — Иди отсюда!
— Ты, — она ткнула рукой в лоб Юны, — тварь. Я сделаю все, чтобы тебя выгнали из школы и ни в одну другую не взяли. Я такое про тебя расскажу, ты будешь жалеть, если сама не заберешь документы!
— А ты, — вторая отличница оживилась и ткнула пальцем в лоб Ани, — тупая тварь. Таких надо изолировать, вы не должны жить в обществе, не должны размножаться, должны жить в камере, чтобы с вами никто не общался, а потом и вовсе…
Удар. Юна со всей силы воткнула острый карандаш в потную руку на столе. Она не стала ждать, пока оскорбления закончатся. Отличница взвыла, вырвалась и побежала из класса, позвав за собой подругу. Юна схватила Анину руку, потрясла ее, и несколько раз повторила, чтобы та скорей собиралась. Быстро закинув все в сумку, они выбежали из класса, кинулись вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и уже через пару минут оказались за воротами школы.
Полная версия доступна на Литрес