Дружба между женщиной и мужчиной невозможна…
Маргарита Гардинер, графиня Блессингтон (1789-1849),
ирландская писательница, мемуаристка
…Деревянные коричневые жалюзи опущены, тускло светят развешанные по стенам гирлянды в виде цветков ландышей.
Перед белым диваном, на низком журнальном столике – два бокала, бутылка полусладкого «Мавродафни», ликер «Бейлис», соки, ваза с фруктами, десертные приборы.
Она подходит ко мне, встает на цыпочки, целует – горячо, долго. Не хочется ее отпускать – мои пальцы ворошат копну ее шелковых каштановых волос. Она выскальзывает из моих объятий:
– Не торопись. Давай выпьем.
Ей я наливаю ликер, себе – вино.
– Хочешь – порежу тебе яблоко? – предлагает она.
Я отказываюсь.
– Включить музыку?
– Джо Кокера, тот диск, с хитами, – отвечаю я.
– Я приму душ, – говорит она. Глаза ее искрятся.
Закрывается дверь в ванную. Меня не покидает ощущение того, что происходящее – всего лишь сон, преследующий меня с четырнадцати-пятнадцати лет. От смущения я смешиваю ликер с вином и закусываю эту смесь апельсином. «Когда правила мешают, действуй им вопреки», – призывает Джо Кокер.
Она выходит из ванной в зеленых стрингах и зеленой прозрачной сорочке – без бюстгальтера:
– Теперь твоя очередь.
Смущение начинает проходить.
– Поможешь мне разобраться – как у вас работает смеситель?
…Мои руки – на ее плечах. Язык ее скользит по моей груди – вниз.
– Я никогда и никому не делала этого, – с неведомо откуда взявшейся хрипотцой в голосе говорит она, – но если сделаю, то только в ванной.
Ее слова меня коробят. Скоро становится ясно, что она не лжет.
– Языком, без зубов,– настаиваю я.
– Предупреди меня перед тем, как…, – просит она.
Струйки теплой воды смывают с ее груди остатки свидетельства моего оргазма. Она настороженно и удивленно смотрит на белую жидкость:
– Она не попадет в меня с водой?
Я успокаиваю ее. Затем мы выходим из душевой кабины, вытираем друг друга полотенцем и, взявшись за руки, направляемся в спальню.
Полусладкое вино чуть не становится причиной нашей первой размолвки. Сброшены на пол зеленая прозрачная сорочка и зеленые стринги, я покусываю ее соски, наваливаюсь на нее и … понимаю, что не в состоянии совершить полноценный половой акт. То, что произошло в ванной – не в счет. Быстрая разрядка – эгоистично по отношению к той девушке, между бедрами которой находится сейчас мой таз. Полусладкое, тьфу! В жизни не пил такого, и вот….
Она, голая, сидит в кресле и жалобно спрашивает:
– Это потому, что я тебя не привлекаю? Ты разочарован?
– Да нет же. Это из-за алкоголя. Ну, и время нужно для восстановления. Хотя – какое в моем возрасте время? Нет, это из-за алкоголя. Прости. Нет, ты меня привлекаешь, сильно. Мой тип.
– Разве у вас, мужчин, только один тип?
– Нет, конечно. Есть парни, которым нравятся девушки, похожие на их матерей. Фу, недоработанная фрейдятина! Почитай Фромма – поймешь, что я имею в виду. Сексуальное влечение, на самом деле, нестабильно и, что для меня лично важно – вне шаблонов. Одно время мне нравились голубоглазые блондинки с стрижкой боб. Сейчас я отдаю предпочтение брюнеткам и шатенкам с острым подбородком и стрижкой каре. Мне не нравятся некоторые популярные певицы и актрисы, но Мишель Пфайффер и Ума Турман, в моем сознании, навсегда останутся эталонами женственности. И да, кстати, существуют однолюбы, верные своим женам до самой смерти.
Она встает с кресла и подходит ко мне:
– Идем!
Опять квадрат темной маленькой спальни, стул с ворохом неглаженной одежды, ее опасения («…нет, не надо анал, я не такая…»), две долгие, но успешные попытки доставить ей удовольствие в миссионерской позе.
…Два часа ночи. Через открытое окно теплый средиземноморский ветер заносит в комнату запах апельсиновых деревьев и акаций. Она спит, ее голова – на моей груди (пошлое, избитое повторение литературных штампов, но – факт). Я смотрю в потолок – нет, это не могло произойти со мной. Тем не менее. «Наслаждайся моментом, – возникает мысль, – потом будешь жалеть, что рефлексировал, вместо того, чтобы плыть по течению». Сразу вспоминаю Кьеркегора: «В любом случае все равно будешь жалеть».
Моя рука – между ее ног, пальцы настойчивы, напряжены. Тонкая полоска на лобке, влажная горячая кожа…. Она просыпается:
– Мне так хорошо с тобой. Ты не голоден?
– Немножко. Проголодалась?
– Да, если честно. Но не хочу готовить.
– Сходим в закусочную?
– Да.
– Не надевай нижнее белье.
Она пытается возражать – безуспешно. Я запрещаю даже стикини.
Белая мини-юбка, обтягивающий коричневый топ на тонких бретелях, из-под которого проступаю ее крупные соски. Любопытные, похотливые взгляды ночных завсегдатаев закусочной. Среди них – местные, выходцы из Юго-Восточной Азии, пара афроамериканцев, несколько туристов из Европы.
Мы наскоро подкрепляемся сэндвичами. Поначалу она нервничает, но потом взгляды незнакомых мужчин начинают возбуждать ее («…я не такая...!»).
На обратном пути она ласково-убеждающе настаивает:
– Пойдем через парк?
Я соглашаюсь. Мы меняем маршрут – нетерпеливо шагаем в сторону большого, хорошо освещенного, парка у подножия холма, на котором находятся развалины знаменитого античного города. По дороге я покупаю четыре бутылки пива и две пачки сигарет – для себя и для нее.
В парке за нами лениво и настороженно наблюдают полицейские – патруль. По выражению их лиц видно, что они не прочь проверить наши документы: четвертый час ночи, рассвет, можно сказать. А мы, вместо того, чтобы находиться в ночном клубе или дома, на их глазах направляемся по направлению к зарослям облепихи и маквиса.
За ними – скамейка, отлично подходящая для наших намерений.
– Надо было одеть джинсы, в юбке неудобно, – замечает она.
– Сними ее, – велю я, – все равно, ты – сверху.
– А вдруг они придут? – кивает она в сторону полицейских, находящихся за кустами.
– Вряд ли. Захотели бы – подозвали бы нас, перехватили бы на месте. А так, услышат, чем мы тут занимаемся, – уйдут. К тому же, мы вовсе не похожи на наркоманов или грабителей.
– У тебя остались презервативы?
– Да.
– Возьмем такси, у меня нет сил идти пешком, – она отряхивает юбку и жмурит глаза: рассвет, недосып и усталость делают свое дело.
– Ну, да, хотя я бодр и полон сил.
– Мне понравился последний раз, когда ты был сзади, – признается она.
– Повторим эту позу дома, будешь упираться руками в спинку кресла.
– Только дай мне немного поспать.
Мы снова принимаем душ. Она – сонная – восхищается моей готовностью в очередной раз обладать ею. Перемещаемся на кровать и нежно целуемся. Я проникаю в нее и ловлю себя на мысли о том, что мне тоже хочется спать. Несколько толчков – осознание того, что не смогу быстро закончить начатое. В то же время, Морфей все сильнее сжимает меня в своих объятиях. Ладно, потом.
Впереди еще несколько недель блаженства – пока она не помирится со своим другом....