Знаменитая фраза Дорониной: “Любите ли вы театр так, как я…” Так вот, с некоторых пор я театр, как бы так помягче выразиться, не очень люблю. Хотя, казалось бы, я художник, профессия обязывает. Но из-за одного постоянного заказчика моих картин, между прочим — Заслуженного артиста, к театру подостыл. На всех написанных мной полотнах он был представлен в своих главных театральных ролях. Каждый раз очередную картину актёр просил доставить к нему в театр, но до его гримёрки я самостоятельно так ни разу и не добрался. Вот про это и хочу рассказать…
Начну издалека. Несмотря на хорошие “взрослые” гонорары, этот большой артист в душе так и остался маленьким ребёнком. Человек он был популярный, действительно талантливый, да ещё и при деньгах. Ещё и холостяк. Само собой разумеется, многие женщины мечтали выйти за него замуж. Пятерым из них это удалось. Но, воплотив свою мечту в жизнь, все пять жён развелись с ним практически сразу. Всё потому, что девиз этого взрослого ребёнка: “Вся жизнь игра”, — не смогла выдержать в повседневной действительности ни одна из избранниц. Распространялся этот девиз на всех, в том числе и на меня. По дороге к нему в театр со мной обязательно что-нибудь случалось… Первый раз меня забрал наряд полиции. Всё честь по чести: подбросили наркотики, соответственно — наручники, дубинки и с мигалками привезли… В театр. Второй раз меня довезла до театра скорая психиатрическая помощь. Упаковали в смирительную рубашку под причитания, что, мол, успокойтесь, мы вас вылечим, ведь нужно вернуть обществу полноценного работника, и что прокурор с Наполеоном уже там. Вновь привезли… в театр. Дальше — больше: ехал я в театр на троллейбусе. На следующей остановке зашли цыгане и пошли по салону с гармошкой и песней. Стали приставать: “Молодой человек! Погадаем! Всю правду расскажем!” А когда я вышел у театра, то правда оказалась печальной — меня обчистили подчистую: ни денег, ни документов, ни часов, ни браслета. Одно радовало — хоть за картину артист заплатит. Когда я поднялся к нему в гримёрку, у него на столе лежали все мои вещи. Сам он улыбался во все тридцать два зуба, а на голове красовался чёрный чуб того самого залихватского гармониста. А в предыдущих розыгрышах он был санитаром и сержантом милиции. Так как платил он мне вполне прилично, эту театральную придурь заказчика я всё-же терпел. Со временем даже стал находить в этой игре некий шарм: я — действующее лицо в спектакле большого артиста.
В очередной раз мы договорились о встрече для передачи готовой картины на десять вечера, и я вышел из дома заранее. В слабо освещённом подземном переходе ко мне подошли три гопника. Я подумал: “Ну что, артист, шоу маст гоу он!” и стал внимательно вглядываться в каждого из троицы, пытаясь узнать актёра. Но было слишком темно.
— Э, брат, прикурить есть? — спросил самый длинный из них.
— Не курю, — с вызовом ответил я, подыгрывая спектаклю.
— Ага, не куришь, значит. А если найдём?
— Не найдёте. Курить вредно — сам не курю и вам не советую, — поймал кураж я.
— А ты дерзкий… Ничего, сейчас займёмся твоим воспитанием.
— Да ладно, хватит, давайте уже ведите, — я стал терять терпение.
— Куда вести? — довольно-таки искренне сыграл непонимание длинный.
Шоу с “гоп-стопом” стало меня утомлять. Правда, ни в ком из гопников я так и не узнал актёра. Может будет продолжение, и главный персонаж появится позже?
— Финита ля комедия, снимайте парики, — крикнул я, и… получил удар под дых. Такой очень не театральный удар. Дальше-больше. Основательно попинав меня руками и ногами, отобрали телефон и всё, что находилось в моих карманах. Осталась лишь картина.
Вернувшись домой, я в гневе позвонил артисту:
— Ты что, охренел?
— Я не понял? Ты о чём?
— О гопниках!
— О каких гопниках?
— Которые обобрали меня до нитки по дороге в театр.
— Тебя, вообще-то, Служба безопасности должна была забрать, с твоего телефона был звонок о заложенной бомбе…
— А гопники..!
— Извини, - спокойным голосом произнёс артист, — но гопники были не мои… По-моему, это просто гопники.
***
Были у меня потом ещё картины, написанные для артиста, но после того случая шоу прекратились. Взрослый ребёнок наконец-то вырос, он понял, что не вся жизнь — театр, а мы — не все актёры. И я невольно послужил тем самым триггером, переключившим его сознание на режим взросления. Кстати, потом он в шестой раз женился. Очередная супруга вот уже много лет живёт с ним душа в душу, так и не узнав, кого она должна благодарить за долгое семейное счастье.
(Илюстрация автора)