Такси А. и В. заказали с вечера, но, прождав 5 минут и перезвонив, узнали, что девушка не проснулась по будильнику и сильно извиняется. К счастью, таксист прибыл сразу же, и в половину пятого утра А. и В. ехали на вокзал.
Поезд согласно расписанию выехал из Кракова в 4:50 и в 5:51 прибыл на станцию Явожно-Шчаково. А. и В. и многие другие пассажиры бросились бежать на другой перрон, откуда в 5:56 отъезжал поезд до Бытома.
В 7:01 А. и В. вышли на вокзале в Бытоме. Улица Стефана Батория - очень недалеко от вокзала. Больница - это уменьшенная Октябрьская в Киеве: блок возле блока, между ними - киоски, магазинчики.
А. и В. вошли в блок № 5. Швейцар спрашивает, вам чего. А. и В. говорят: нам приемный покой. Он говорит, это там, по коридору, но пан пусть останется, п.ч. еще не пришел гардеробщик. "Пан" остался с сумкой и куртками, а А. переоделась в свои тапочки и пошла ждать.
А. была первая. Через десять минут пришла блондинка, потом посыпались другие. Приемных было две. Работали с 8:00. Медсестры ходили из комнаты в комнату. Собрали все направления. К 9-ти стали вызывать по одной (видимо, стало известно состояние свободных мест). Позвали и А. Попросили расписаться (что, мол, согласна на здешнее лечение, и даже если не будет кроватей, то в коляске). А. наклонилась подписаться, и у нее кап-кап из носа (как болит горло - только одной А. известно, и остается только молиться, чтобы не измеряли температуру: у А. в 3 часа ночи было 38 градусов). Тетька спрашивает: а доктор знает ли, что вы такая больная? А. говорит: что вы, это в поезде - сквозняки. Короче, взяли А.
Пошли А. с В. сдавать кровь и вещи (точнее, ботинки) в депозит. Там милая барышня, узнав, что А. из Кракова, почмокала: вот-де какая у нас больница, со всей Польши к нам едут, и просила передавать привет тете из Кракова, а узнав, что А. из Киева, просила передать привет Киеву, п.ч. она - киевлянка.
Повезли А. на лифте на третий этаж (1-й этаж - гинекология, 2-й - акушерство, 3-й - операции). Там просили ждать (с А. еще 3 или 4 тетьки). А. вернулась вниз за В., там они выпили мокку из автомата и на лифте приехали в свое отделение ждать в холле. Было часов 11 - 12. Бегал доктор Блехаж из Мысловиц, который дал А. сюда направление. Наткнулся на А., поздоровался, спросил, смотрел ли А. профессор, в 13:00 вышел, сел в машину и поехал к себе в частный кабинет принимать своих пациентов. В то же время А. дали тарелку холодного рассольника, практикантка заполнила ее карточку (давление 110/95 и т. д., к счастью, не могла А. послушать - не нашла чем). Как раз освободилась кровать, А. и В. попрощались, В. поехал домой, а А. с облегчением легла.
А. нравились больница и палата, но чувствовала она себя отвратительно и очень боялась, чтобы не открыли ее состояние, не выгнали или совсем, или в септическое отделение. Через час пришли сказать, что пора измерять температуру. Оказывается, каждая пациентка должна иметь свой градусник, как впрочем и необходимые для операции инструменты - все это можно купить здесь в киоске, там же, где апельсины и грейпфруты. К счастью, в то, что у А. 36,6 ей поверили на слово, хоть А. говорила очень тихо, потому что громко не могла - сильно драло в горле.
В половину пятого был ужин. У А. с собой кружечка - она пошла с ней к раздающей. Она говорит: чай на подносе, в ведре - налейте себе, и дайте мне тарелку. У А. тарелки нету... Так уж и быть, выдали А. тарелку, а на ней: 2 кусочка серого хлеба и 3 грамма масла. Тут А. обрадовалась: похудею! Намазала А. хлеб маслом, а сверху положила киви - очень вкусно.
Вечером был обход, к счастью, у А. ничего не спрашивали - говорить А. не могла.
Первый день весны. А. проснулась в 5 утра - за окном снег. Спала неплохо, хоть горло по-прежнему болит, и насморк, и температура. Женщины А. ночью не мешали (тут вечером сестра спрашивает: “Кто плохо спит? Прошу взять реланиум” - и кому надо берут).
Хоть в палате и много людей (здесь есть палаты по 4 человека, а есть по 8, А., конечно, в худшей) - но все же не противные. У А. хорошее место в самой глубине - возле окна. Утра в больнице своеобразные: что-то происходит, что-то готовят.
А. помылась: здесь два туалета и один душ - все чистое и не вонючее. Съела грейпфрут (ее ужасно тянет к кислому, к тому же витамины нужны и горлу, и перед операцией). Принесли завтрак (см. вчерашний ужин, только вместо чая - какао). Еще перед завтраком у А. взяли грамм 200 крови - из обеих рук, и очень больно: сестра не позволила это сделать практикантке, а сама уколола так, что кровь вообще не лилась.
Обход был ровно в 8. Профессора было слышно по всему коридору. Он - типичный руководитель подобных заведений: слегка казарменный, и в смысле дисциплины, и в смысле шуток. Забрал карту А., и взял А. на осмотр. Подтвердил, что будут делать histeroskopie и laparoskopie, т. е., если увидят какие-то ненормальности, тут же их вырежут. Звучит не очень, но такова правда.
Потом А. дали карточку - список того, что А. должна купить: wenflony zielone, aparaty do kroplowek, worki na mocz, cewniki, termometr, zyletki, plaster и направление на анализ у дерматолога (блок 2). А. оделась, завернулась в одеяло, и пошла. Заодно купила себе жаропонижающее. На обед был помидоровый суп и котлеты с картошкой и фасолью. Двум чувихам из их палаты делали сегодня операции, они долго спали (видно, сильный наркоз), обе - под капельницей. А. немного спала, немного читала. Приходил ksiadz, все (кроме А.) хлопались на колени.
Во-первых, сегодня А. узнала, что значит “лапароскопия”: делают три дырочки в животе, вставляют трубочки и с их помощью изменяют то, что нужно.
Во-вторых, сегодня А. идет к терапевту. А. боится, п.ч. насморк еще не совсем прошел, и слизь в горле, а от интернистической квалификации зависит, когда сделают операцию. А. надеется успеть попросить В., чтобы купил ей капли для носа, и принять парацетомол с аспирином. Главное - не хрипеть на приеме у терапевта.
О чудо! Терапевт - интересный брюнет, которому, судя по всему, не по вкусу здешние порядки и “балаган в бумагах” - интересовался: сердцем (слушал только сердце, а не легкие и бронхи), печенкой, др. тяжкими болезнями, а не такой мелочью, как ангина. Спрашивал, как А. узнала о существовании доктора Блехажа, и вспоминал, что у него однажды уже была пациентка из Кракова, и тоже из библиотеки. Таким образом, он “заквалифицировал” (как здесь говорят) А. к операции. После его осмотра на карте А. появилась буква G - готова к операции. А. думала на завтра - ан нет, на пятницу или понедельник. Блехаж (он бежал, как обычно, домой - с цветами) сказал, что, если назначат на понедельник, и так не пустят на субботу-воскресенье домой. Поэтому А. надеется, что будет местечко в пятницу. Oddzialowa говорит: fifty-fifty.
Был В. (автобус из Кракова приезжает в 10:30); принес множество цитрусовых и сырки, булочки, печеньки. Докупил инструменты, которых А. не купила. Заплатил еще 300000. Говорит, что у Риты началась течка, как раз, когда А. нету. Договорились, что завтра позвонит.
За окном - зима. Видно, низкое давление - болит голова. Но: радостная новость (если это действительно радость): на обходе профессор с сомнением предложил: сделаем завтра? - Завтра? - с сомнением переспросила сестра. И записала: завтра. Хорошо, п.ч. во-первых, пятница - счастливый день, а во-вторых, когда в субботу-воскресенье нет врачей, как раз А. сможет приходить в себя. Но не стоит загадывать. Сегодня до обеда А. съела все те вкусности, которые вчера принес В. Надо спаковать вещи, на всякий случай, потом А. побреют и будет ждать.
После обеденного купания был суп, на нем еда закончилась аж до суток после операции. А. выходила в магазинчик за негазированной минералкой, п.ч. сразу после операции можно только пить. Звонил В. - по его голосу сторонний слушатель никогда бы не подумал, что он звонит в больницу, такой В. оптимист; договорились, что в пятницу он останется дома - все равно А. будет после наркоза, а приедет в субботу. А. звонила в Киев. Хочется курить, но болит голова, п.ч. совсем нет воздуха.
Оказалось, что самое неприятное - это клизма. А перед ней - стрижка (не такая неприятная). Завтра утром - еще одна клизма. И это уже будет последнее приготовление.
Визит у пани анастозиолог чуть было не закончился крахом. Она задавала те же вопросы, что и интернист, измеряла давление и пульс. Спрашивала, не болит ли горло. А. призналась, что чуть-чуть (пусть они чувствуют за нее ответственность), но это оно у А. всегда такое. Та посмотрела - ужаснулась, но написала норму. Сегодня А. приписали реланиум, а завтра - успокаивающий укол.
С вечера у А. не прошла головная боль, хотя и спала после реланиума. Все время кажется, что в желудке что-то есть, хотя уже почти сутки ничего не ела.
В палате две страшные болтухи - дословно словесный понос. Одна пожилая женщина страдает астмой - все время кашляет. Танцовщица из Оперы Щленской, пани Эва, приходит в себя. Сегодня включено радио "Катовицы".
В операционную А. взяли довольно рано: около 10 (говорят, что А. не было ровно час). За ней пришла девушка анастезиолог, выбрала из ее кулька все необходимое (вместо венфлена зеленого взяла белый, который был больше, п.ч. толстый) и они поехали вниз.
В операционной не было спешки. Положили, привязали, укололи... Пришел Блехаж и еще один - оператор. Нельзя иметь накрашенных ногтей - не видно когда синеют.
А. отключилась. Никаких видений. Очнулась в палате под капельницей (было их несколько). После каждой капельницы хотелось писать (и к тому же А. очень замерзла и сильно болело горло) - три раза давали бассейн, это было самое неприятное и болезненное - писала с кровью. На животе тоже кровь, больно кашлять и переворачиваться. Пробовала встать - куда там: кружится голова. Сделали укол болеутоляющий, полегчало.
Когда поздно вечером встала и дошла до туалета - еле-еле вернулась. На обходе был молодой врач; не нашли ее истории болезни.
Сегодня суббота - есть только дежурная. Сегодняшний молодой врач только подтвердил, что история болезни А. заперта в операционной (?). Обещал придти, когда ее откроют. А. уже встает: звонила маме. На завтрак съела хлеб с маслом и вареным яйцом: очень вкусно после 44 часов поста! Теперь А. ждет В.
В. приехал пунктуально в 10.30, А. как раз перебинтовали две ее дырочки. У нее даже нету швов, а теперь и кровь почти не льется.
На обед был вкусный суп - А. можно было есть. В. тоже дали, п.ч. он очень больной - гриппозное состояние. Посидел у А. часа четыре и пошел на поезд. Договорились, что В. перезвонит завтра вечером.
С аппетитом съела на ужин два кусочка хлеба с маслом и колбаской.
На обходе молодой врач наконец-то объяснил А., что нашли спайки, которые могли быть причиной выкидышей, и при помощи хистероскопии их ликвидировали. Что делать дальше, нужно ли лечиться, скажет профессор, который смотрит всех перед выпиской и дает дальнейшие рекомендации.
Сегодня привезут ТВ.
Вчера бабы допоздна смотрели идиотский фильм с Элизабет Тейлор. А. уснула, не спала особенно крепко, но долго. Сегодня переставляли часы (на час вперед) - замечательно, на час меньше А. будет лежать в больнице. А. уже наскучило. Хотела до завтра выспаться. В воскресенье, видно, обхода нет. Интересно, узнает ли В., что перевели часы, и позвонит ли сегодня и приедет ли завтра. У А. даже нет ключа. А сегодня, в воскресенье наверняка закрыт киоск: нельзя купить жетоны.
Обед съела с аппетитом, точнее, второе блюдо (колбаса в тесте с пюре и морковка с горошком). Зато теперь, кажется, начинает болеть живот. Наверное, еще нельзя было есть жареное. А. все время спит. Девочку из их палаты (одна из четырех сегодняшних лапароскопий) еще не взяли, а уже половина второго. Все время включен телевизор. А с утра все слушали по радио службу из Варшавского костела.
В 14:20 наконец-то забрали девочку на лапароскопию, а в 15 уже привезли - она разговаривала, спрашивала, каковы результаты (у нее сильное воспаление, должны были посмотреть, какая причина). Сейчас она спит, а в палате время визитов. По ТВ Микульский в фильме “Ставка больше чем жизнь”.
А. уже помылась. Крови почти нет, во всяком случае, раны почти зажили. Становится скучнее и скучнее, хочется услышать выводы профессора и завтра ехать домой.
На воскресные визиты все с собой поприносили вареники, пироги и пирожные. Теперь все друг друга угощают. Ну и телевизор - пани с восторгом смотрят Игру. Не было ксендза!
В., к счастью, позвонил. Он болеет насморком, собака ничего не ест. Завтра приедет - или в половину одиннадцатого или в два. А. надеется, что ее выпишут завтра.
Смешно сказал В.: “Думала ли А. в детстве, что на Силезии ей сделают две дырочки в животе?”
День сумбурный. Профессор был очень рано - и сразу уехал. В начале А. думала, что выпишут завтра (так сказал) - начала звонить В., чтобы не приезжал. Там еще никого нигде. Потом оказалось, что когда профессор откуда-то вернется, можно его попросить, чтобы выписал сегодня. Теперь А. боится, не передали ли В., чтобы не ехал. Опять надо звонить.
Виделась с Блехажем. Сказал, что у нее очень маленькая матка.
В. приехал, по-прежнему больной, поел больничного супа, А. же стояла в очереди за выпиской. Профессор Жемполюх предложил через полгода забеременеть и тут же (“как набрякнет грудь”) сконтактироваться с ними. Подписал выписку.
А. ринулась в канцелярию (была первой) и в гардероб. Сестрам отдала не понадобившиеся венфлоны, попрощалась с палатой; было, наверное, около двух. В магазинчике купили коробку конфет за 100000 и отдали для Блехажа "от пациентки из Киева".