Гл.8
Кто мог подумать, что такое может случиться с ним здесь, в родном ему Назарете, где его помнят, когда он ещё нагишом, не ведая стыда, бегал по его улицам, где им облазаны все смоковницы и ближайшие сады.
Ничто не предвещало беды. Очевидно слух о происшествии на свадьбе у Клеопы достиг ушей местных жителей и они уже с утра столпились у ворот Ешу, громко переговариваясь между собой.
Разбуженный шумом, Ешу вышел к толпе. Вся улица была запружена народом.Высокий, седой старик со свитками под мышкой, медленно, шаркая негнущимися ногами, подошёл к Ешу.
- Равви Фарес!? - воскликнул Ешу. По интонации вскрика, где переплетались радость с печалью, Иуда понял, что старик дорог Ешу.
- Сынок, ты вернулся... Я никогда не сомневался в твоём возвращении... Я наслышан о тебе... Горжусь. Продолжай начатое... Возьми эти свитки. Я уже не чтец... Не в силах... Займи моё место в нашей синагоге.
- Правильно! Идёмте в синагогу! - Чей-то зычный бас заглушил ропот.
- Все в синагогу! В синагогу! - подхватили голоса.
- Иди с ними сынок. Читай, учи их уму разуму.
- Спасибо, равви. Не подведу вас.
В Назарете не было синагоги. Если в субботу выпадало ненастье, собирались во дворе книжника Фареса под навесом. В погожие субботы народ собирался у подножия холма на поляне, обсаженной смоковницами.
На небольшом бугре стояла скамья и помост, куда можно было положить Тору и прочие божественные писания. Иуда едва не свернул шею в поисках синагоги, привычного взгляду здания с колоннами и дверями в сторону Иерусалима.
- А где же синагога? - спросил он растерянно у присевшего на траву пожилого мужчины.
- Вот она. Ты стоишь в ней. Присаживайся.
Очевидно, траву косили не один раз за сезон и не убирали. Она высыхала, прорастала новая, её также скашивали и оставляли. В результате получился довольно мягкий, почти ковровый настил, на котором можно с удовольствием и полежать.
Хотя женщины, кучкующиеся в дальнем углу поляны, усаживались на пёстрые коврики, принесённые с собой. Поляна быстро заполнялась людьми. Ешу взошёл на бугор в сопровождении трёх служителей, опустил свитки на помост и окинул радостным взглядом собравшихся.
- Братья и сёстры! - Ешу простёр руки к сидящей толпе, - у меня сегодня счастливый день. Равви Фарес вручил мне Тору и Писание, с которыми он не расставался всю свою праведную жизнь.
Вы о нём знаете больше меня. Он поручил мне доносить до вас слово божье. Это большая честь для меня. Я буду рад видеть вас каждую субботу. Итак, мы сегодня начнём с чтения.
Служитель, гассан, подал ему свитки. Ешу выбрал один из них, развернул и, пробежав взглядом по строчкам пророчеств Исайи, замер в растерянности, но лишь на мгновение.
Он внезапно понял, что пророчество адресовано ему лично и ему нужно сейчас открыться этим людям, его сородичам. Они должны знать кто он.
Ему не надо было читать, он знал изречения Исайи наизусть.
- Дух господа на мне. Он помазал меня возвещать нищим Евангелия. Он послал меня провозглашать свободу узникам, прозрение слепым, освобождение угнетённым, исцелять сокрушённых сердцем, возвещать пленным освобождение, отпустить измученных на свободу.
Ешу окинул взглядом сидящих. Как во время молитв, так и при чтении законов Моисея положено было прикрывать головы покрывалом. В наступившей тишине раздался шелест стягиваемых с голов покрывал и громкий шёпот : - Слушай, кто он? Что-то знакомое лицо.
- Так это ж, о, Господи! Ешу, сын плотника Иосифа.
- У него жена Мария, - крикнул женский голос.-У неё четыре сына и дочь.
- Да-да, Ешу, Симон, Иаков, - начал перечислять другой женский голос
- Он бывший плотник. Он же не грамотен! Когда же он успел стать раввином? Что он может сказать нам!? - возмутился седобородый старец.
- Но это он сотворил чудо на свадьбе в Канах.
- Куда ему. Какой он пророк!
- Но если он чудотворец, путь совершит знамение!
- Давай знамение!
- А может он всего лишь колдун?
Ешу скатал свиток и сел на скамью.
Стало зловеще тихо. Глаза всех были прикованы к нему и Иуда видел в них выражение ожидания, недоверия и даже презрения. Ешу медленно поднялся и невозмутимым, утверждающим тоном произнёс : - Сегодня эти слова исполняются перед всеми, кто их слышит.
- Ты о чём говоришь, плотник? - возмутился вскочивший на ноги седобородый толстяк. - Сын плотника помазан Господом?
- Это же кощунство!
- Пусть сделает знамение, коль помазан!
- Давай знамение! - раздались требовательные крики.
- Вылечи мою хромоту, божий посланник! - прохрипел высокий жилистый старик и, пробираясь между сидящими, хромая на левую ногу, направился к Ешу.
-Вы можете сказать мне словами пословицы : - Врач, исцели себя сам. - Ешу грустно улыбнулся. - Сделай в родном городе то, что делал в других. Но если в ваших сердцах нет веры в меня, не будет знамения и никакого целительства.
Истинно говорю вам : никакой пророк не принимается в своём отечестве. Я же послан отцом моим, Господом, возвещать чадам Израиля о приближении Царства божьего.
- Он назвался божьим сыном! Это богохульство! - Хромой старик, уже подошедший к Ешу, вознёс кверху руки. - Этот человек преступник! Он подлежит смерти! Хватайте его!
Когда вошли в ореховую рощу, недоумение и обида вновь вернулись к Иуде. Он взглянул на Ешу и встретил печальный всё понимающий взгляд.
- Ешу, почему они так озлобились?
- Они потеряли веру в слово божье. Они верят больше чуду.
- А я верю в тебя,- убедительно проговорил Симон.
- Не сомневаюсь. Ты твёрд и крепок как кремень. Отныне, коль у нас два Симона, звать тебя мы будем Петром. Пётр - по-гречески камень. Ты достоин такого имени.