Глава №7
Иоанн в сопровождении десятка полтора своих учеников отправился в Галилею,
оставив двух, чтобы они объясняли приходящим креститься, где его найти. Иуда остался с ними в ожидании возвращения Ешу, в чём он не сомневался ни на йоту.
Он ежедневно вглядывался в дальние склоны холмов, где между стволами мелькали белые фигурки людей, спускающихся вниз к Иордану и едва не в каждом из них узнавал Ешу и, увидев вблизи очередного паломника, разочаровывался с болью в душе, хотя понимал, что тот не вернётся раньше положенного срока.
Ешу не появился и на сороковой день после его исчезновения. Иуда знал, что сорок для истинного иудея число святое. Сорок дней Моиссей оставался на горе Синай. Сорок дней Илия был в пустыне.
Ешу, принимая свой исход в пустыню как искушение, должен был следовать примеру великих пророков и вернуться ещё вчера. Иуда до полуночи прождал его, бродя пустынным берегом и вглядываясь во тьму.
Всю ночь потом ворочался в своём шалаше, без конца проваливаясь в яму сна и тут же просыпаясь от жутких сновидений. Только под утро его сморило и он вылез из шалаша, когда солнце стояло над головой.
- Иуда, - услышал он позади себя тихий голос. У Иуды ёкнуло сердце. Он повернулся и замер. Сзади него стоял незнакомец, смуглый как засушенный финик, с прилипшими к дёснам щеками и слипшимися прядями волос, нависающих на воспалённые красные глаза.
Запыленный рваный местами хитон висел на нём как на сучке. Словно под ним не было тела. Печальная улыбка дрогнула на его потрескавшихся губах. Он будто извинялся за свой вид и за то, что его не узнают.
- Ешу-у!? - вскрикнул Иуда, только по этой печальной улыбке, узнав кто перед ним стоит. Когда он обнял Ешу, то ужаснулся - было ощущение, что он обнимает скелет, обтянутый кожей.
Всю последующую неделю Иуда каждое утро отправлялся в Иерихон за продуктами для Ешу. Каждый раз он благодарил бога за то, что тот удержал во-время его руку, щедрую на раздачу сиклей нуждающимся, позволив теперь тратить их на его друга.
Ешу быстро поправлялся и как-то раз утром Иуда увидел его в только что пришедшей толпе паломников. Иуда слышал его голос, но он тонул в недовольном ропоте толпы и ни одного слова было не разобрать.
- Что они от него хотят? - испугался Иуда, завидя как Ешу подхватили под мышки, приподняли над толпой. Но когда Ешу возвысился над толпой, Иуда понял, что ему помогли подняться на валун, с которого вещал Иоанн.
Он услышал его голос, звенящий от волнения.
- Слушайте братья, что говорит Господь устами пророка Исаи. Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против меня. Израиль не знает меня и не разумеет.
Вы оставили меня, презрели господа вашего и потому земля ваша опустошена, города сожжены, поля на ваших глазах съедают чужие, все опустели. И вы теперь простираете руки, взывая о помощи, а я закрываю от вас очи мои и уши мои не слышат ваших молений. К чему мне ваши жертвы?
Я пресыщен всесожжением ваших овнов и тельцов. Тщетны ваши дары. Курение отвратительно для меня и терпеть не могу ваших праздничных собраний и новомесячий. Они бремя для меня. Князья ваши законопреступники, сообщники воров, все они гоняются за мздой, не защищают сирот и вдов.
Омойтесь, очиститесь, если пришли сюда, удалите злые деяния ваши от очей моих, перестаньте делать зло. Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетённого, защитите сироту и вдову и вам воздастся. Если послушаетесь и исполните, будете вкушать блага земли.
Окунитесь в иорданские воды, очистите свои тела и души и вы встанете в ряды народа избранного Господом нашим. И он ублажит вас во всём. Покайтесь, ибо приблизилось Царство небесное. Соблюдайте справедливость и человеколюбие во всех делах своих, проявляйте милосердие и уважение друг к другу. Аминь.
Люди слушали молча, потупясь, словно стыдились друг друга, принимая каждое слово в свой адрес. Иуду тоже обожгло стыдом, Он давно уже, хотя молился ежедневно, но как-то равнодушно, в силу привычки, не ощущая присутствия бога, как было раньше, в юности. Последние фразы Ешу всколыхнули толпу. В едином порыве они сжались плотным полукольцом вокруг валуна. Раздались нетерпеливые крики.
- Крести нас, Иоанн! Крести!
- Он не Иоанн, - услышал Иуда чей-то громкий возглас. Очевидно, одного из учеников Иоанна.
- Как не Иоанн?! Почему? Что это значит? Кто же он? Не может быть, мы к нему пришли, - посыпались возмущённые голоса.
- Иоанн сейчас в Галилее, - заявил тот же громкий голос.
- Тогда кто это? Он говорит как Илия!
- Это Иешуа из Назарета, сын Иосифа, - не вытерпел Иуда.
- Никогда бы не подумал, что из Назарета можно услышать что-то путное, - удивлённо покачал головой старик, стоящий рядом с Иудой. - Но какая память! Почти дословно как вещал Исая. Не знаю, что...
- Он говорит как пророк, - перебил его чей-то рокочущий бас. - Не прав, ты старик. При чём здесь Назарет. Если господу угодно благословить его пророком, то место проживания тут не при чём...
Он говорит-Царство небесное приблизилось. Люди! Слышите?! Приблизилось! - Рокочущий бас прогремел над толпой на мгновение замершей. - Царствие небесное, небесное, небесное, - тут же прошелестело в толпе.
Иуда тоже замер, и как у всех столпившихся у валуна, глаза его блеснули радостью надежды на скорые перемены в жизни...
Нет во всём Израиле ни одного иудея, который бы не знал, что означает Царство небесное: воцарение бога Израиля во всём мире, освобождение земли обетованной от всех оккупантов - язычников, торжество справедливости и равенства всех, что свершится с приходом Мессии, царя будущего, которого предрекал восемь веков назад знаменитый пророк Исайя.
Это пророчество запало в душу народа и каждый раз, когда жизнь становилась невыносимо тяжёлой, вспоминались пророческие слова Исайи и зарождалась надежда и вера, что Мессия вскоре появится и положит конец страданиям и всему злу на земле.
Этой верой они жили, ради неё терпели гонения, плен, постоянно восставали и шли на смерть. Каждый из них представлял Мессию по-своему, но все сходились в одном, что он будет из человеческого рода, человеческим сыном, будет помазан как все цари, но будет гораздо святее и могущественнее их, он донесёт волю Иагва до каждого и будет творить чудеса.
Некоторые проповедники представляли Мессию полубогом, которого бог сотворил ещё в начале мира, но приберёг для того чтобы в в последние дни мира послать для решительного боя между добрыми и злыми силами. И тогда после победы над Сатаной, олицетворением зла, наступит царство божье и все праведники воскреснут из мёртвых.
Уже сколько веков прошло, но до сих пор тлеет в душах иудеев надежда на его приход, порою разгораясь в пламя нетерпения прихода Мессии, всегда гаснущего в потоках крови.
Никогда ещё - ни во время египетского плена, ни вавилонского изгнания с родной земли, она, надежда, не была такой настойчивой и обжигающей как в эти дни. Иуда чувствовал её и в себе, и в окружающих его соплеменниках, видя их просветлённые лица и сияющие глаза.
-Крести нас Иешуа! Крести! - многоголосо кричала толпа. Ешу поднял руку, призывая к тишине.
- Братья! Прежде чем я вас окрещу, покайтесь искренне, задумайтесь и осознайте бедственное состояние своих семей. Почувствуйте отвращение к себе и к прошлой своей жизни беспрекословного раба.
Проявите в себе хотя бы каплю решимости начать новую жизнь, достойную сынам Израиля. Только так будут прощены ваши грехи. Окунувшись в воды, вы выйдите из них, чувствуя себя детьми народа избранного самим Господом.
Воды Иордана медленно текли день за днём в неизменном крещении то многолюдной толпы, то несколько десятков человек. Из Иудеи желающие креститься уже приходили не к Иоанну, а к новому пророку Иешуа из Назарета. Весть о нём уже разнеслась по Иудеи . Разумеется, Ешу был доволен.
Иуда каждый раз отмечал как крепнет уверенность в жестах и походке, в явственно звучащих властных нотках его голоса, иногда удивительно мягко обволакивающего с головы до ног словно незримой тканью, сковывающей движение.
Это ощущение мухи замотанной паутиной возникало в момент, когда неистовствовал недовольный чем-то очередной буйный паломник, пытающийся влезть на валун к оратору. Всегда такой буйный неожиданно затихал, пятился назад, прячась за спины.
-Как это ему удаётся,-удивлялся Иуда.
Ещё больше он удивился их стремительному необъяснимому бегству в Галилею. Двое учеников Иоанна вернулись с печальной, пугающей вестью : тетрах Антипа Ирод заточил Иоанна в тюрьму.
Смуглое лицо Ешу стало желтее лимона. Казалось он остолбенел, как жена Лота, но не надолго.
- Уходим, - приказным шёпотом произнёс он. - Собирайся!
Ни на минуту не задержавшись, они покинули Иордан в сопровождении двух учеников Иоанна, принёсших им тяжёлую весть.
Иуда недоумевал, мысленно возмущался таким на его взгляд бесшабашным и глупым решением Ешу, когда всё складывалось так благоприятно для него. Для многих в Иудеи он уже известен как пророк. Люди идут к нему толпами. А что его ждёт в Галилее?
- Куда мы идём, скажи мне? - спросил недовольный Иуда.
- Домой. В Назарет.
- А почему такая поспешность?
- Я не имею права рисковать миссией, что мне предоставил осуществить Господь.
Весь первый день пути Ешу больше не проронил ни слова. Ученики Иоанна Симон и Варфоломей, то ли уставшие( они пришли из Галилеи и сразу же ни минуты не отдохнув, отправились вместе с ними), то ли стеснялись произнести пару слов в присутствии Ешу, и потому на вопросы Иуды отвечали кивком или молчаливой улыбкой, что окончательно разозлило его и без того недовольного и Ешу, и слепящим солнцем, уже клонящимся к горизонту, но всё ещё продолжающим нагревать дорожную пыль так, что даже через деревянные подошвы сандалий чувствовался её жар.
Хотелось нестерпимо пить. Да и пустой желудок давно намекал, что надо его чем-то заполнить. Когда они оказались у небольшой рощицы смоковниц, Иуда не выдержал и предложил отдохнуть, перекусить. Ешу молча шагнул на обочину дороги.
Здесь под густыми ветвями, в сумеречной тени было не так жарко. Горячая вода из бурдюка и три горсти фиников - разве это можно назвать ужином на четверых взрослых мужчин. Спасибо, что успел и это захватить. Не то бы остались без еды и воды.
- Спасибо, что прихватил, - с задушевной теплотой произнёс Ешу. Иуда едва не проглотил косточку финика, которую хотел уже выплюнуть. Холодные мурашки побежали по спине.
- Да не волнуйся ты так. Просто мимика твоего лица подсказала, что ты ждёшь благодарности. Ты её заслужил . Спасибо, ещё раз. Но помни - не хлебом единым жив человек.
Иуда, наконец, пришёл в себя. Он был уверен, то Ешу прочёл его мысль, невысказанную вслух. И это вызвало в нём панический страх - Ешу может читать чужие мысли.
Но всё оказалось проще и он успокоился. Положив под голову пустую сумку, Иуда с наслаждением вытянул затёкшие ноги.
Солнце уже опустилось за холм и на его пологий склон упала серая тень сумерек, быстро темнеющая, как и небо с уже первыми крупными звёздами, просвечивающими сквозь листву.
Иуда закрыл глаза и провалился в яму сна. Симон, положил голову на согнутый локоть и тоже отключился. Варфоломей, засыпая, видел, как Ешу поднялся, отошёл в сторону и молитвенно сомкнул ладони.
Ранним утром, когда глянец листьев смоквы отразил розовый свет первых солнечных лучей, все уже были на ногах.
Прохладный воздух, прохладная дорожная пыль взбодрили шедших и они ускорили шаг.
Когда солнце высоко поднялось над холмами и стало припекать, встретили они одинокого путника, идущего с его слов к учителю Иоанну Крестителю.
Иуду почему-то взволновало реакция этого молодого гладко выбритого парня с миндалевидными серыми глазами на печальное известие об Иоанне.
Что-то звериное промелькнуло в злобном оскале зубов, в яростном блеске глаз, отчего захолонуло грудь Иуды, видимо ощутившего что-то близкое, родственное в этом незнакомце.
Видимо и Ешу чем-то привлёк этот парень.
- Тебя как зовут?
- Филипп.
- Ты вроде на грека не похож.
- А-а, вы про это... отец наградил меня именем четвертовластника Филиппа. Это наш глупый обычай в честь царствующего государя. На отца друзья греки скорее всего повлияли. У нас здесь целое поселение греков. Я даже греческий знаю.
-Ты понимаешь греческий? - обрадовался Ешу и внимательно посмотрел на Филиппа. - Следуй за мной. Там тебе делать нечего.
- Согласен. Жаль опоздал. Всего лишь два дня назад я услышал о нём... И надо же такому...
- Не переживай. У тебя всё впереди. До Вифсаиды недалеко?
- Я только что оттуда. Солнце над головой ещё не встанет, как мы будем там.
Филипп не ошибся. Уже вскоре вдали заблестели воды генисаретского моря. Между тёмных базальтовых скал, где стелятся поляны блеклых асфоделий, ярко жёлтых зонтиков ферули и анемонов, словно тлеющими огоньками разбросанных по тёмной зелени вереска, открылось глазам путников глубоко внизу узкое, длинное озеро в зеленеющей раме весенних трав.
По его поверхности, подёрнутой золотистой дымкой белели крыльями чаек паруса рыбацких лодок.
У самого берега, стоя в лодке, два полуголых рыбака распутывали сети. Когда Ешу вплотную подошёл к воде, оба рыбака одновременно повернули лица и пристально уставились на него. В их молодых лицах, похожих друг на друга и располагающих к себе, явно проявлялось любопытство.
- Следуйте за мной. Я сделаю вас ловцами человеков. - Заметив недоумение в их лицах, добавил укоризненно,-не удивляйтесь, скоро поймёте.
Оба рыбака выронили из рук сети и выпрыгнули из лодки. Вода была им по пояс. Шумно разгребая руками воду, они вышли на берег. Подошедший Иуда, подняв с травы аккуратно сложенные туники, протянул их братьям.
То, что они братья, у него сомнений не было - уж очень они были похожи, почти на одно лицо. Отличались лишь ростом. Один из них , как потом Иуда узнал, Симон выглядел значительно старше своего брата Андрея, но ниже на голову.
Коренастый, плотно сбитый, с наивно простодушным выражением чем-то озабоченного лица, он всем своим видом располагал к себе, чего нельзя было сказать об Андрее замкнутого, углублённого в себя гадола.(Гадол- юноша)
Братья оделись и молча последовали за Ешу. Тропа вдоль берега была узкая, впору идти одному и все шли теперь один за другим, гуськом, в полном молчании.
Иуде не терпелось спросить у братьев, что их так повлекло за незнакомцем. Они же впервые видят Ешу. Это же видно, как пить дать.
И ещё больше он был поражён, когда они остановились напротив большого парусника, принадлежащего известному в Сепфорисе богачу Заведею, имеющего там рыбную лавку, где вяленой рыбой торговал его племянник.
Ешу видимо был знаком с семейством Заведея. Он подошёл вплотную к воде. Набегавшая мелкая волна касалась его сандалий. На судне было много народа, очевидно, наёмные рыбаки. Они чинили сети, судя по плавным движениям рук.
Седовласый, грузный старик, явно хозяин судна, чем-то был не доволен, угрожающе размахивая руками.
-Иаков! Иоанн!- крикнул Ешу, - оставьте сети! Идёмте со мной!
Двое молодых парней поднялись с сидений и, не обращая внимания на грозные окрики старика (это был их отец, как потом выяснил Иуда) прыгнули с борта и проплыв, вышли на мелководье. И также как Симон с Андреем, ни слова не говоря, послушно пошли за Ешу. Вслед им неслись грозные ругательства отца.
-_Почему они все послушны ему? Как ягнята за маткой. Даже не интересуются зачем и куда? - дивился Иуда, наполняясь восторженным страхом и вглядываясь в уверенно шагающего впереди Ешу. - Что заставляет их беспрекословно подчиняться ему? А что меня? - ещё больше дивился Иуда.
Он впервые задумался о его отношении с Ешу. Ещё в первую их встречу он почувствовал в нём незримую, необъяснимую ничем силу, исходящую из него и влекущую к нему.
Что заставляет разномастные толпы подчиняться его голосу и послушно окунаться в иорданские воды? Кто он на самом деле? Пророк? Воплотившийся Илия? Или спустившийся с небес Исайя? А может быть колдун? Маг? От вопросов мурашки бегали по спине и перехватывало дыхание.
Назарет и раньше не нравился Иуде. Его дома, сложенные из базальтового песчаника, кубические, с плоскими крышами, разбросанные по склонам двух холмов, разделённых оврагом, выглядели бы довольно мрачно, если бы они не тонули в зелени смоковниц и кипарисов.
Дорога, проходившая по дну оврага, и тропы к домам усыпаны пыльной мелкой щебёнкой, катышками коз и овец и липнущим к подошвам голубиным помётом. Голубей здесь всегда было в изобилии. Они порою даже путались под ногами, выискивая оброненное зерно.
Но в этот раз улица была не только безлюдна, но даже ни одного голубя и собаки не попалось им по пути к дому Ешу. Видимо знойное солнце, стоящее над головой, загнало всё живое в спасительную тень. Дом Ешу оказался пуст. По словам соседей все ушли на свадьбу в Кану.
- Ну что, друзья, приглашаю пойти со мной на свадьбу. Жених, думаю, Симон, мой двоюродный брат, будет рад гостям.
Городок Кана находился на пути в Тивериаду в двух часах ходьбы от Назарета. Дом Клеопы, брата отца, отыскать было не трудно. Звуки кимвалов, бубен и женского хора, поющего псалом из «Песни песней», привели их к месту брачного пира.
Мужчины, отяжелевшие от еды и питья, возлежали за брачными столами, весело переговариваясь о текущих делах. Женщины, как обычно, готовили пищу, прислуживали и наблюдали за брачным пиром.
Внезапно одна из них в белом кетоне, отороченном по по краям изящной голубой вышивкой и подпоясанная голубым шнурком, ахнула и выронила из рук пустой поднос.
Среди всех женщин она выглядела знатной дамой. Её глаза округлились, брови взметнулись к голубой кайме платка, обтягивающий морщинистый лоб.
-Сынок! Ешу! - радостно вскрикнула она. Лицо Ешу словно осветилось счастливой улыбкой и Иуда почувствовал грустную и даже в чём-то обидную зависть к этим двум счастливцам, слившимся в объятии в одно целое.
Ни сыновей любви к матери, ни материнской любви к себе он никогда не испытывал и не замечал.
-Да и какую любовь могла дать женщина, измождённая родами и тяжким трудом в поле, озабоченная только одной мыслью, чем накормить и во что одеть очередного горластого крикуна, вылезающего из её чресел на божий свет едва ли не каждый год.
А в последнюю их встречу она выгнала его из дома, обозвав нахлебником.
Мать с сыном отошли в сторону, о чём-то оживлённо говоря.
Иуде, омрачённому воспоминанием о матери, захотелось забыться, окунуться в свадебный пир и он обратился к молодой прислужнице с просьбой дать вина.
Девушка протянула кружку к архитриклину (томаде), держащему в руке кувшин. Тот вначале наклонил кувшин, а потом опрокинул дном вверх, но ничего кроме нескольких капель из него не вылилось.
Лицо архитриклина, только что бесшабашно озорного, самого весёлого на пиру, вдруг поскучнело и озаботилось. Он торопливо поспешил к жениху и что-то сказал ему.
Лицо Симона окаменело, а затем стало цвета пурпура. Иуда всё понял сразу.
Для новобрачных это будет не столько неизгладимым бесчестьем, но и опасным предзнаменованием в будущем.
Очевидно, свадебный пир идёт уже не один день и никто во-время не заметил, что вино кончилось.
А ведь даже для любого бедняка избыток еды и вина считался главным признаком гостеприимства.
Такой позор семейству Клеопы будет невозможно пережить.
Иуда однажды испытал это на своей свадьбе и кончилось это тем, что он до сих пор холост.
- Сколько же выпито вина? Гостей не так уж много. Тем более вино разбавляют на две третьих водой, чтобы гости не пьянели быстро, - размышлял Иуда, разглядывая гостей, ещё полу трезвых.
- А разве я когда-нибудь видел пьяного израильтянина? Греков видел. Римлян тоже не мало, но чтоб истинный иудей был пьян!? Не-ет, такого не видел.
Он вдруг вспомнил притчу, услышанную на свадьбе у своего друга Ионафана.
Ной сажал черенки винограда. Зачем ты это делаешь, спросил Сатана. Из них вырастит виноград, а из него я получу вино. Оно радует и веселит. Тогда я помогу тебе, сказал Сатана и привёл на участок ягнёнка, льва, свинью и обезьяну.
Сатана их убил и полил их кровью черенки. С той поры перед тем как выпить, человек кроток как ягнёнок, выпьет - превращается во льва и возносит себя до небес.
Напьётся - превращается в свинью и купается в грязи. А когда перепьёт становится обезьяной и его шатает как лодку на волне и он творит, не сознавая, что делает.
Его размышления и воспоминания прервал визгливый крик : - Мари-ия!
Мать Ешу, вздрогнув, отстранилась от него и пошла навстречу к спешащему к ней с явно вымученной улыбкой и натужным смешком архитриклину.
Конечно, он сказал ей горькую правду, судя по тому как она осунулась и стала меньше ростом. Иуда не позавидовал ей, она же распорядитель пира. Он это отметил сразу, как только они подошли к брачному столу.
Что она может предпринять? Как спасти от позора семью жениха? Мария, медленно переступая, словно ей было тяжело идти, подошла к сыну.
Иуда тоже направился к ним. У него ещё была в запасе пригоршня сиклей.
_- Ешу, сынок, надо помочь. Сделай подарок дяде.
- Чем я могу помочь, мама?
- А ты подумай. Ты всё можешь. Я знаю.
- Ещё не пришёл мой час.
- Ты приблизь его. Я прошу, сынок. - Она отошла от него.
Иуда видел, как Ешу взволнован, как нервно сжимал пальцы в кулаки.
- Эй, водоносы! - окликнул он двух служителей. - Заполните все чаны водой.
Все шесть чанов для омовения рук и ног перед трапезой служители заполнили водою из ближайшего колодца.
- Налейте вина в кувшин и передайте архитриклину, - приказал Ешу.
Всё было исполнено быстро и беспрекословно.
Архитриклин плеснул из кувшина в свою чашу и пригубил, расплываясь в улыбке и в восхищении.
- Симон? Что же это такое? Откуда такое чудо вино? И какой аромат! Из какого винограда и в каком точиле произведено?
Симон смущённо и растеряно уставился на архитриклина.
Иуда в восторженном ужасе не верил глазам своим, видя как плещется в чанах тёмно-бардовое вино. Какие-то секунды назад там плескалась вода! Не может быть...Это мне кажется.
Он окинул взглядом брачный стол. Из кувшина архитриклина лилось в подставляемые чаши тёмная жидкость - вино. И все пьющие восторгались вкусом вина и спрашивали друг у друга:
- Что за сорт такой у Клеопы? Надо черенков попросить. Чем он удобрял лозу? А может у него новый рецепт закваски?
Все пили, не задумываясь, откуда столько вина у Клеопы.
Кто-то протянул Иуде полную чашу. Он пригубил.
- Господи всемогущий, я никогда не пил такого вина. - воскликнул он, повернувшись к Ешу.
Но на его месте стоял, судя по одежде, пожилой фарисей с выпученными в страхе глазами. Иуда, озираясь по сторонам, искал перепуганным взглядом Ешу, но тот бесследно исчез.
Появился он, когда начало смеркаться. Не обращая ни на кого внимания он подошёл к матери с видом провинившегося в чём-то сына. Они долго говорили, потом расцеловались и разошлись. Ешу подошёл к Иуде.
- Скажи ребятам, возвращаемся в Назарет. Наплыв гостей такой, что нет свободного места переночевать... для нас. А в Назарете пустой дом. Мест для всех хватит.
Когда они оказались вдвоём, опередив остальных, Иуда в нетерпении пояснения чуда с вином, спросил: - Ешу, ты сотворил невозможное. Что за сила такая ниспослана тебе Господом? Превратить воду в вино!
- Вера.
- Что значит вера? Причём здесь вера?
- Вера таит в себе необъяснимую силу, Иуда. Верящий человек способен, казалось, на невозможное. Он может всё, если он верит. Плохо, если вера внушаема.
А я жду от людей искренней веры, понимаешь, Иуда, веры идущей от чистого сердца. Они должны верить мне, ибо сам Господь глаголет моими устами. Больно видеть мне, что не все это осознают.
- Но причём здесь вера и вино?
- Но ты ведь поверил, что пил вино?
- Ещё бы! Я никак не мог понять, что за вино? То ли хелбонское, то ли ливанское?
Ешу рассмеялся. - Ты знаток вин, как я погляжу.
- Да я давно пил настоящее вино. Даже вкус забыл.
- Видишь, ты поверил, что пил вино. Твоя вера была внушаема. А это - ложь, Иуда. Она жжёт моё сердце. Единственное оправдание мне, что она послужила на благое дело. Спасла честь семьи.