ДОРО 2, глава 25 Пред гражданский ажиотаж

             
      Отрывки из романа-утопии "Незаконные похождения Мах,а и Дамы в Розовых Очках", книга 2, повествующего о смутном времени распада государство образующих, общечеловеческих, моральных норм, когда на грешную землю нашу поднялась из самой Преисподней одна из богинь Ада, некая сверх могущественная демоница Велга, дабы, воплотившись в тело избранной Ею женщины, разжечь среди людей ещё большую смуту, ускоряя падение человечества во тьму.



   Телефон, меж тем, отчаянно трезвонил свой глупый, сентиментальный мотив эстрадного шлягера, звучащего ещё глупей, чем обыкновенно, от обстоятельств, окружающих безмозглый мотив.

  - Алло? Виктор Викторович? Наконец-то! Наконец-то Вы мне позвонили, а то кругом чёрти что происходит прямо! – заискивающе заскулил в телефонную трубку Александр-младший.

  - Знаешь, что скажу тебе, юноша?... – определённо грозно засопел в трубку наставник, и сделал внушительную паузу, толи чтобы отдышаться, толи чтобы собраться с мыслями. Но, выдержав ту паузу молчания некоторое время, и так и не добившись ни слова, ни малейшего, произносимого губами звука, но, вместе с тем, отчётливо воспринимая затаённое и настороженное дыхание юноши, Виктор Викторович продолжил свою вкрадчивую речь: «Ведь предупреждал я тебя, сопляка… Что же ты дело так запустил, что дождались такого скандала, такой бредятины дождались!» - с вкрадчивости, неожиданно перейдя на напористый упрёк, на восклицательное возмущение, тут же вдруг стих, и снова прислушался уже в тишине собственных слов, вероятно надеясь услышать от юноши хоть что-то, кроме его дыхания, хоть малейшую подсказку о тревожащих его, но упорно не высказываемых мыслях наставник.

   Но, поскольку Александр-младший держал оборону собственных мыслей стойко, и даже успел собрать за эти несколько секунд разговора с наставником свою природную невозмутимость и хладнокровие, и более, так и не проронил ни звука речи в ответ, Виктор Викторович принялся за свою речь дальше, словно за отложенную на время упрямую рукопись.

  - Что молчишь ты, дурень?... Неужели скажешь и теперь, что не знал ничего толкового?... Ведь Эрудита этого Че, сам ты изначально разыскал где-то… вот и выкручивайся теперь, придумывай, что скажешь после того, как братца твоего лётчик раненый из федерального вертолёта подстрелил, когда Пушкин твой добить его хотел хладнокровно, словно профи киллер, шлёп твою мать?!... Выходит дело, пока ты со мной тут в молчанку, да в мычанку играл, рассказывая лишь пустой вздор, брат твой целую карьеру в лагере террористов сделал! И на поляне ведь был, когда Соломона загоняли… целая диверсионная подготовка, как у волков в стае! А Соломон этот, чёрт бы его побрал, нашёл, грешная головушка, седая борода, с кем связываться – с анархистами в притоне ночном засевшими!... Что о Соломоне-то хоть скажешь, Александр Александрович?... – снова искусно, словно опытный водитель, ведя машину на сложной трассе, изменив интонацию своего голоса, взыграл к доверию юноши неожиданным вопросом наставник, хитро представив знание дела так, будто бы все сведения о несчастьях дядюшки Соломона уже в мешке собранных сведений и улик.

  - Что Соломон?... В театре ихнем заигрался наверное, вот и попал под раздачу… - беспечно попался на каверзу Александр, и понял это, когда услышал в ответ резко изменившийся в интонации, возмущённый, наступательный, резкий и грубый голос Виктора Викторовича: «Что ты сказал, щенок?! В театре, ты сказал, в ихнем?!... В каком ещё таком театре?!... А ну-ка, объясни-ка! Ведь я, мил мой, впервые слышу о каком-то там театре…»

  - Лох! На оперской развод поддался! – критично осудил юношу изнутри майор Мудаев; а Александр-младший испуганно прикрыл рот и погрузился в ещё более болезненное и траурное молчание.

  - Что знаешь про театр, говори! – хмуро полез давить правду наставник.

  - В клубе ихнем театр, Эрудит Че мне его показывал... то есть – рассказывал о нём, я хотел сказать… - совершая одну оплошность вслед другой, опрометчиво оговорился Александр.

   В трубке послышалось какое-то шевеление, неразборчивый шевелящийся звук, чем-то похожий на приглушённое бормотание и перешёптывание нескольких, собравшихся в небольшой комнате человек. После некоторой паузы Виктор Викторович вернулся к разговору, и тоном каверзным и небрежным скомкал свои, только что высказанные претензии, до идиотской шутки о том, что, мол, Пушкину с Соломоном только что и играть в одном театре партнёров по взаимной страсти, разве что осталось. А вслед за этими неприятными словами, тут же принялся и воспитывать, и гневно заявил, что он – Александр-младший – всегда был его надеждой, представителем лучшего лица современной молодёжи, и вот именно он полез туда же, но вот от стыда своего правду говорить боится, пока не испугался, как следует, поняв, наконец, куда залез.

   Так, на наставничьей ноте воспитательного пожурения Виктор Викторович свёл тёртую тему к нулю.

   «Фу, какие каверзы! Наверное, параллельно с этим разговором, он с кем-то совещался, и решил не трогать Алексашку до поры пристрастного дознания… да… плохи дела твои, Александр Александрович!» – прагматично подумал вслед исчезнувшему в трубке голосу майор.

   Александр-младший же, се невежливое, скомканное и спешное прощание наставника пропустил мимо ушей, поскольку дверь в его комнату вновь распахнулась, и на пороге появился старый приятель Антошка, одетый столь же экстравагантно для модников прошлой эпохи, со словами: «Чо творится-то, Алексань!... Ты на улицу вообще выходил?... Там, прямо-таки гражданский флэшмоб какой-то, типа войнушка отечественная начинается!»

  - Какого чёрта?! Я же сказал ей!... – несдержанно признался в недружественном настрое к незваному гостю Александр-младший, но, собравшись умом и чувствами в скрипящую пружину, извинился перед приятелем, поприветствовав его сжатым кверху кулаком и словами со смешным акцентом: “No pasaran, compadre!” 

  - Во-во – вот именно это сейчас – главная тема! Ты прикинь себе, кто рулит смутой – анархисты! Не либералы, ни нацисты, а именно – анархисты! То есть неформалы всякие – байкеры, металлисты, панки, тунеядцы, и хулиганы… и даже хиппующий люд на этой волне в тренде поднялся! Хоть и пацифисты они, но сегодня что-то со стволами и заточками повылазили! – ничуть не оскорбившись вскрывшимся при встрече пренебрежением товарища к собственной персоне, продолжил свой живой рассказ Антон.

  - А ты чо зарулил? Опять колледж в рот епёшь? – сложив на груди руки, дабы хоть как-то прикрыть недавний хаос в брюках, фыркнул встречным вопросом Александр-младший.

  - Какой на, колледж?! Там, ле, стреляют на улице! Мотоциклы, ле, колесят, кенты-закона гоняются за шпаной… а где, глядишь, они и сами, хоть и кенты, а по съйобкам, да по сопкам от бомб анархических и пулей ныкаются!... Но, я заскочил вообще-то по делу, а не порожняк гонять, Сань… - наконец-то обозначил цель своего незваного явления Антон, как-то тут же немного и смутившись, и, как будто поменяв настроение, чем неимоверно испугал и насторожил Александра-младшего.

   «Барыги, небось, дурь по дешёвке скидывают, хоть оптом забирай... когда время смутное, от товара избавляться надо!» – подумал об этом намёке на некое дело майор, и был приятно польщён за свою прозорливость, когда услышал в ответ от Антона почти те же слова, которые составил себе в мысли среди томящейся души.

  - Барыги дурь по дешёвке скидывают, хоть оптом забирай! Говорят, когда, мол, время смутное, от товара избавляться надо… - ясно глядя Александру в глаза и майору прямо в душу, сообщил новость дня Антон.

  - И чо?... – выглядя при этом ещё более хмурым, чем при встрече, отгородился от бойкого оптимизма товарища Александр-младший.

  - Взять надо бы для прикола хоть десяточку плюшек и мешков штук пять… а то и марочками почти на халяву разжиться можно! – с настойчивостью рекламного агента, предложил своё дело Антон.

  - Какие ещё плюшки на, когда такие события происходят?! – поддавшись собственной спеси, сварливо огрызнулся Александр-младший; но тут же, дабы не ударить в грязь лицом, оговорился, уже стараясь контролировать чувства: «Видал я эти народные волнения – то болельщики у них футбольные, то скины, то чурки… все друг на друга лезут, а то и вовсе – войну с Японией предрекают… а суть везде одна – повышение интереса к телепрограммам или сайтам, и параллельное раззадоривание потребительского спроса за счёт спонсирующей всё это безобразие рекламы производителей товаров и услуг… всего лишь бизнес, кругом один лишь бизнес и игра интересов! Что теракты ихние, что войны, что бунты – один бизнес кругом!»
      
  - Вот и давай, под шумок, и затаримся! А то ведь когда всё это успокоится, то и цены опять вверх поползут… - с неугасающим оптимизмом продолжил настаивать на своём деле Антон.

  - Ну с этой точки зрения, конечно, такое дело имеет смысл… - лаконично пошёл на небольшой компромисс Александр-младший, но тут же неожиданно дёрнулся всем телом, как будто бы вспомнил о том, как ударился током в школьном подвале, и, приподнявшись, чтобы заглянуть приятелю в глаза, вкрадчиво спросил: «А что, Антош, ты про Соломона продюсера ничего не слышал, который в Скве фильмы порнушные снимает?»

  - Соломона?!... Ха! Конечно слышал! Дядюшка Соломон его называли… и говорят, будто он половину симпатичной молодёжи Сквы перееб! – неожиданно компетентно отреагировал на вопрос приятель, совершенно не воспринимая той изначальной внутренней тревоги, что скрывал от его глаз Александр-младший; тем более, что за окном продолжало шуметь людское месиво и, нервирующие особенно в самые неожиданные моменты, хлопки толи выстрелов, толи мощных петард. 
 
  - Ну-ну, чего слышал-то, где?!... Я ведь за игрой всегда, и новостей даже часто не знаю… - оживился Александр, удивляясь сплетённым в клубок смыслов, событиям этих ближайших дней.
 
  - Да, что ты, будто с Луны свалился?! Он номер первый на весь азнет*! Именно на сквичках молодых специализируется… Да и по ящику его не раз уж показывали, то с хохмой, то с осуждением… а он – знай себе топчет малолеток и топчет! Толстый такой, неопрятный мужик… Так ведь его вчера убили!... А я рассказываю о нём, и забыл, что он уже крякнул! Это от курева этого синтетического у меня иногда бывает – забываю, что было вчера буквально напрочь… - внезапно вспомнил Антон, и тут же дал себе волю покрасоваться эдакой вот модной оригинальной болезнью, после чего продолжил с большим накалом стасти, очевидно вспоминая подробности всё отчётливее, в своей, неожиданно просветлевшей от пелены синтетического курева памяти: «Так вот – анархисты его убили!... То есть, вот те самые анархисты, что бунтуют; и их лидеры, говорят, замешаны… в лесу они его, поверх пня, кверху жопой водрузили; а в саму его жопу искусственный член и какую-то ритуальную бронзовую хрень, типа подсвечника, засунули!... И откуда, вот я удивляюсь, они взяли всю эту дребедень в лесу?!»   
   
  - Прямо-таки и анархисы?... А то, может быть, подстроили для рейтинга сами, а его, на самом деле, какой-нибудь сосед пьяный подстрелил, когда тот за грибами в лес отправился… а член резиновый и штуку эту бронзовую какие-нибудь мальчишки местные деревенские, ради хохмы, чтобы над жиртресом стебануться, ему в жопу-то и засунули... они же маленькие, что им - в домёк, что ли – живой там в канаве он или мёртвый валяется!?... А поскольку СМИ с жандармаи в тесных трутся, вот и склепали типа видеоклип! – вращая глазами, чтобы найти лазейку к спасительному самообману, как-то неуверенно возразил Александр-младший.

  - Кто маленькие? Анархисты, что ли? Фу! Запутал ты меня своими рассуждениями! Вот, слушай, как было: я передачу по телеку смотрел; там анархисты в масках собрались на лесной поляне, чтобы охотиться за Соломоном, как за зверем лесным, как за скотом. Предводитель их, значит, такой, представь себе, маленький урод, вроде твоего брата, только ещё корявее и ниже, интервью на камеру давал… так его теперь в розыск объявили в «интержандарм»*, как международного террориста!

  - Кого, Соломона, что ли? – мыслью не успевая за торопливой речью товарища, оплошно переспросил Алексадр-младший.   

  - Кого-кого?... Террориста, предводителя банды байкеров, вот кого! Там даже мелькал этот, которого сегодня у «Макдоналдса» застрелили в центре, прямо возле какого-то памятника… тоже поэт наверное – вылитая копия братца твоего стебанутого, только волосы чёрные и торчат вверх, как у папуаса!

  - На поляне он тоже был? – глотая воздух ртом, уточнил неизбежный для себя приговор в крупных неприятностях Александр-младший.

  - Был, был! Кажется был вроде… да и хер с ним! Давай, мы лучше, Алекасань, с тобой о деле нашем потолкуем… а то – засидимся, зазвездимся, и прогребём мазу! – резко стряхнув интерес к волнующей Александра-младшего теме, переключился на прежний азартный оптимизм Антон.

  - Блее… ну, раз такое дело, то давай возьмём кислого бурлей* на двадцать, или мешками с порохом затаримся на пятнашку… а – ну и десяточку, конечно, на плюшки, они пригодятся всегда! – неожиданно разом сдал все удерживаемые в этом разговоре позиции Александр-младший.

  - На пятнадцать бурлёвых косарей мешков с порохом взять хочешь?!... Жуя?! Чо с тобой, Алексань?... Звезданулся головой в железо? В «уру-ру»* переиграл, что ли?!... – возмущённо, и вместе с тем, с искренним удивлением, выпучил свои, из без того круглые, подведённые тёмной готической тушью глаза Антон, от чего окончательно сроднился своим обликом с эдаким пришельцем из Космоса, например –  с обитателем какой-нибудь Омеги-М. 
 
  - Да! Давай оттопыримся по полной! Раз всё рушится кругом, то и мы себя разрушим, чтобы быть под стать эпохе! – неожиданно рьяно для своего стройного и изнеженного сложения, будто человек другого темперамента, утвердил свой ответ философа-стоика Александр-младший.

  - Чешь с ней, будем брать, что есть в наличии… Главное я выяснил – унас есть десять тонн на всю мазу! – опустив свои, заскакавшие в порочных просчётах глаза, согласился с сумасбродством товарища Антон.

  - Метнёмся только до банкомата, и мутим! – решительно настроился на само растление Александр-младший.

  - До банкомата? А у тебя, что лове на карте? Если на карте, то сегодня точно – жуй снимем! Все банкоматы заблокированы… - добившись своего, вдруг спешился с небес на землю Антон, опустив даже свои, всё мелькавшие в восторге руки, с зажатыми меж пальцами, подозрительными комочками фольги.

  - Фу на куй! Копал я в рот такие мутки! Банкомат не работает, кругом бегают, стреляют и всё крушат какие-то анархисты... Соломона ещё убили этого, чёрт бы его в лесу продрал! – кардинально переключился на прежний – хмурый и несговорчивый, враждебный лад Александр, вновь скрестив руки на груди, но уже отгораживаясь от мира, а не стесняясь его.

  - Неужели нету кэша?! Неужели ни бурля лишнего в налике не завалялось? – выдохнул почти безнадёжную реплику, во имя почти что безнадёжной надежды Антон, уже развернув мысы своих причудливых кед в сторону выхода.

  - У матери может есть децл… а остальное – моя зарплата и бонус от тотализатора в «Азир» банке повисли… - совсем не оправдываясь, и отчаянно понимая, что день явно не заладился во всём, сообщил сведения обо всём своём семейном бюджете Александр-младший, но тут же неожиданно стих, и уже молча сделал жест рукой, прогоняя приятеля из комнаты прочь. Под настеленным на кресло пледом, куда в ярости недавно затолкал свой телефон Александр, запиликал, уже надоедливо знакомый майору, эстрадный шлягер телефонного звонка.