Цвет в "Алых парусах" Александра Грина
Цель этого скромного исследования — проследить, как задействован и какую роль играет цвет в феерии Грина «Алые паруса». Из всех произведений автора на сегодняшний момент это обрело наибольшую популярность. Сюжет о корабле с необычной оснасткой знают даже те, кто равнодушен к Грину. Цвет парусов давно стал символическим, как и вся история Грэя и Ассоль. Эти паруса в нашем сознании рдеют так ярко, что может даже показаться, что других красок для Грина словно не существует. Может показаться, что алое пятно в его творчестве одиноко, как одинок был раскрашенный вручную красным флаг в фильме Эйзенштейна «Броненосец Потёмкин».
Связано это ещё и с тем, что жизнь людей из маленькой деревушки Каперны близ Лисса, по сравнению, с гордой историей Ассоль, кажется серой и унылой, а краски её бесцветными... Многие иллюстраторы Грина так и изображают происходящее с героями книги. Яркое пятно парусов на сером унылом, однообразном фоне.
Итак, насколько важен для Грина цвет? Вспомним для начала другие его произведения... Зелёная лампа из одноимённого рассказа не менее символична. Богатый чудак решил посмеяться над нищим юношей. Он нашёл его на улице почти умирающим и нанял на так называемую «работу». Задача бедняка — жить в комнате, снятой на деньги богатого чудака и каждый вечер зажигать на окне лампу с зелёным абажуром. Шутник Стильтон вовсе не альтруист. Его забавляет наивность юноши, он симулировал для него состояние нужности и поселил в его сердце мечту о счастье. Стильтон смеётся над героем своей шутки. Но даже в этом случае, как и в истории с Ассоль (вспомним, как там сказочник Эгль так же сознательно поселил мечту в её сердце), выстрел попадает точно в цель. Много лет спустя герои «Зелёной лампы» поменяются местами. Стильтон обнищал и болен. Бывший бродяга, а теперь профессиональный врач Джон Ив готов ему помочь, ведь с помощью денег богатого чудака он смог выучиться на хорошего хирурга.
Рассказ очень характерен для Грина. И тем, что внутренне перекликается с «Алыми парусами» и формой, так похожей на притчу.
Если вспомнить крупные произведения писателя, то сразу отметим роман «Золотая цепь». И здесь цвет предмета вынесен в заглавие. И здесь, как и в «Алых парусах», вокруг этого главного предмета вертится действие. Кульминация произведения, когда юнга Санди Пруэль видит легендарную цепь сам: “Внизу свободно раскинутыми петлями лежала сияющая жёлтая цепь средней якорной толщины, каждое звено которой было, вероятно, фунтов в двадцать пять весом. Я насчитал около двенадцати оборотов, длиной каждый от пяти до семи шагов, после чего должен был с болью закрыть глаза, - так сверкал этот великолепный трос, чистый, как утрений свет, с жаркими бесцветными точками по месту игры лучей.
Казалось, дымится бархат, не вынося ослепительного горения. В ту же минуту тонкий звон начался в ушах, назойливый, как пение комара, и я догадался, что это – золото, чистое золото, брошенное к столбу женщины с завязанными глазами”.
Грин дал очень подробное описание, для него важна способность цвета воздействовать на наши чувства, сообщать им особенное настроение, будить эмоции. Мы видим, что Санди любуется цепью скорее как произведением искусства, как чем-то небывалым и уникальным, а не обладающим большой материальной ценностью.
И, наконец, главное — отметим, что цвет для Грина не существует сам по себе. Подобно живописцам, которые ценят в цвете не только его самобытную силу, но его игру на свету, ценят сам свет и пытаются его изобразить, так здесь важны и цвет золота, и свет утра. Важно такое качество, как сверкание. Качество почти волшебное, гипнотизирующее глаз.
Другой роман - «Блистающий мир». Здесь в заголовке это магическое свойство, блистать, относится уже не к отдельному предмету, а к целому миру. Перед нами роман трагический, ведь главного героя в конце ждёт гибель. Сюжет романа развивается благодаря тому, что в его центре парит необыкновенный человек, умеющий летать без всяких приспособлений. А вокруг обычные люди, страшащиеся чуда и стремящиеся избавиться от Друда. И тут находим прекрасный цветной образ — четыре тысячи серебряных колокольчиков.
Друд демонстрирует на состязании авиаторов собственный «летательный аппарат», движущая сила которого заключается в их вибрации. Тут, как и в описании золотой цепи, мы встречаем не просто цвет, а цвет, сопровождающийся выразительным звуком. Четыре тысячи лёгких, поэтичных серебряных колокольчиков также выглядят символично на фоне громоздких летательных аппаратов начала века.
Что касается серебра, то можно вспомнить ещё и серебряного оленя из романа «Дорога никуда». Это уже в меньшей степени вещь-символ, но тоже важная для развёртывания повествования. Во-первых, потому что связывает собой весёлое, беспечное начало жизни Тиррея Давенанта и грустный, безнадёжный конец её. А ещё потому, что сам главный герой ассоциируется у читателя с загнанным оленем, так похоже всё, что случилось с Давенантом с тем, что случается при охоте на этого благородного и поразительного животного.
А что же с «Бегущей по волнам»?
И там жизнь играет красками. Вспомним, как был потрясён Гарвей, когда встретил впервые корабль с таким названием: “....я стал одной ногой на кормовой канат, чтобы ближе нагнуться к надписи. Она притягивала меня. Я свесился над водой, тронутой отадлённым светом. Надпись находилась от меня на расстоянии шести-семи футов. Прекрасно была озарена она скользившим лучом. Слово “Бегущая” лежало в тени, “по” было на границе тени и света, и заключительное “волнам” сияло так ярко, что заметны были трещинки в позолоте”
Итак, снова золото, и снова свет, и снова сияние. Игра света и тьмы создают особое настроение момента. При желании, можно вспомнить ещё и облик Фрези Грант. Автор отмечает, что на девушке было белое платье и золотые туфельки.
Пожалуй, хватит о других произведениях Грина, вернёмся к «Алым парусам», однако, сказанного достаточно, чтобы убедиться, как важен для автора цвет. Узнать, что любимых несколько — золотой, серебряный... А ещё, что важен не просто цвет, а его движение, сияние, сверкание и ... даже звук, который словно издаётся, благодаря ему.
В «Алых парусах» упоминаются, присутствуют различные краски: белая, голубая, синяя, серая, чёрная, зелёная, серебристая, золотая, розовая, лиловая, рыжая. Их так много, что нет никакого смысла перчислять все случаи.
Нет закреплённости, когда тёмные и серые краски непременно соответстуют плохому, а светлые — хорошему.
«Чёрная игрушка» - это поступок Лонгрена, когда он отказался помочь Меннерсу, черна крыша трактира в Каперне, чёрен человек в магазине, к которому пытается подойти Ассоль, чтобы продать свои игрушки. Но черны с розовым оттенком и тюльпаны цветника в доме Грэя. Из чёрного дерева сделаны бочки с райским вином, перетянутые красными медными обручами. У капитана с картины в библиотеке, которой так часто любовался мальчик, «белая коса и чёрная шпага». Чёрной линией вырисовывается мачта «Секрета» на фоне вечернего неба. Около Ассоль перед встречей с Грэем вертится пушистая чёрная собака с белой грудью. Черны угольщики, прекрасна огромная чёрная рука угольщика Филиппа, друга Ассоль.
Да и у чёрного угля есть волшебное, в воображении девушки, свойство — превращаться в цветы.
Мы видим серую крышу дома, где живёт Ассоль и серый платочек на её плечах.
Голубое и синее — море, глаза, ленточка на шее танцующего медведя, камни и тюльпаны, «голубой день»... Синеют дым и крейсер, стекло бутылок в погребе и даль океана...
Серебро повести — это серебро тюльпанов, звон серебряной посуды на кухне, блестящее серебро рыбьих спин и серебро в волосах Лилиан, матери Грэя.
Много белого — цвет деталей одежды, камней на дне моря, белизна кожи, белизна морского песка. Белы пиастры и цветы каштанов, облака и мачты корабля. Белеет ямка шеи у спящей Ассоль. Белокура борода у флейтиста. Да мало ли чего белого... В «белый утренний час» приближается «Секрет» к берегу Каперны.
Не так всё просто с золотым, потому что это и солнечный цвет. А солнце в произведении едва ли не одно из действующих лиц. Именно солнце забрасывает в ясную погоду Каперну «покрывалами воздушного золота». Вот вам и унылая серая деревня! Солнечный ливень обрушивается на лес, в котором так любит гулять Ассоль. Солнце ловит в свою ладошку мальчик Грэй, когда шутит о том, что вот так, сжимая в кулаке солнечный зайчик, ты и становишься обладателем рая. И этой таинственной дружбой с солнцем, да загаром от него, незримо объединяются герои ещё в самом начале повествования.
Золотыми шнурами перевязаны книжки в библиотеке Грэя. За «золотой дверью», «золотыми воротами» скрывается манящая юношу синева моря. Золотыми угольками блестят звёзды на ночном небе над головой у капитана. Золотыми нитями опутаны и океан, и небо. А что вы скажете о золотом кольце, появившемся у спящей Ассоль на пальце? «...и золотое кольцо, величиной с солнце, упало через море к её ногам», - торжественно произносит автор.
И самое сложное, это то, как охарактеризована через свет и цвет мама Грэя. «Знатная дама напоминала паву, высидевшую яйцо лебедя», - кажется, очень нелестная фраза сказана о ней, но, затаим дыхание, и послушаем, что последует дальше: «Так облачный эффект, причудливо построенный солнечными лучами, проникает в симметрическую обстановку казённого здания, лишая её банальных достоинств; глаз видит и не узнаёт помещения: таинственный оттенки света среди убожества творят ослепительную гармонию». Очень непростое сравнение, женщину уподобляют зданию, но посмотрите, как с помощью облачных и световых эффектов мы от созерцания убожества стремительно переходим к «ослепительной гармонии», и уже готовы и любить Лилиан, и сострадать ей.
В «Алых парусах» свет определяет настроение, свет двигает действием и душами. Свет и тень играют и играют друг с другом на протяжении всей истории. В той или иной форме слово это повторяется в произведении тридцать один раз. В два раза чаще, чем «алый»!
И разумеется, перед нами тот же блистающий, сверкающий мир... Сверкают глаза и блестят улыбки, много раз сверкают и блестят в произведении воздух, вода, звёзды, мячи салюта в финале.
Зелёные краски встречаются редко — это краски леса, травы, зарослей, но целый ликующий зелёный мир окружает Грэя в утро встречи с Ассоль.
Зеленоватый жучок, так и хочется сказать, - «маячок» настойчиво двигается по страницам книги, которую читает Ассоль уже в тот миг, когда «Секрет», блистая алым, показался на горизонте. Зеленоватый жучок замрёт на слове «Смотри!»
Есть ещё цветы, то есть, когда одним словом объединяется набор цветов. Цветник в доме Грэя, цветные узоры стёкол в библиотеке, цветы леса, с которыми разговаривает Ассоль. Запоминаются розовые цветочки на платье девушки и, готовая зацвести, корзина угольщика.
Есть моменты, когда перед нашими глазами набор цветов возникает одновременно. Таково появление Эгля на первых страницах феерии. Его портрет — это прежде всего портрет, данный через цвет: седые кудри, соломенная (т.е. жёлтая) шляпа, серая блуза, синие брюки, белый воротничок, пояс, унизанный серебром блях, никелевый замочек сумки...
Целое пиршество красок и света окружает Ассоль, смотрящую на море: «Стальной у берега цвет спящего океана переходил в синий и чёрный. За золотой нитью небо, вспыхивая, сияло огромным веером света; белые облака тронулись слабым румянцем. Тонкие божественные цвета светились в них. На чёрной дали легла уже трепетная снежная белизна; пена блестела, и багровый разрыв, вспыхнув средь золотой нити, бросил к океану, к ногам Ассоль, алую рябь».
Разумеется, красный, алый заданы во множестве оттенков. Первоначально феерия носила название «Красные паруса», Грин долго носил рукопись с таким заголовком в своей походной сумке. Очевидно, что черты произведения проступали всё отчётливее, по мере того, как автор всё больше понимал роль алого цвета в нём, искал, подобно своему герою, его самый существенный, знаковый тон: «Он рдел как улыбка, прелестью духовного отражения», - скажет о своём открытии автор.
Заметим, что сюжет «Алых парусов» развивается по спирали. В сущности, мы несколько раз переживаем одно и тоже действие, встречу Ассоль с кораблём под алыми парусами. Только каждый раз это будет происходить на новом витке её жизни. Впервые — когда она девочкой берёт в руки таинственный игрушечный кораблик из собственной корзины. Потом — в предсказании Эгля. Затем — в пародийном восприятии, издевательском пересказе сюжета жителями деревни. Ещё — в её воображении. И уже в самом конце повествования всё происходит на самом деле.
Так что же отличает один этап от другого? И на чём сосредотачивается автор в рассказе истории? Писатель действует как живописец. Слово — это кисть, которой он рисует нам картины жизни Ассоль и Грэя. Обрушивая на читателя множество деталей, автор стремится завладеть его зрительским вниманием и побуждает увидеть в своём воображении появление замечательного парусника также чётко и ясно, как это получалось у Ассоль. Он вновь и вновь проводит нас по этому пути, пока мы не окажемся в достаточной степени подготовленными к проживанию кульминации феерии.
Вспомним и такую деталь — маленький Грэй расстроен картиной, на которой у Христа продырявлены гвоздями руки и идёт кровь. Тогда он берёт на себя роль «лекаря» и закрашивает голубой краской раны Спасителя. С Ассоль это повторится: алым, тщательно подобранным, цветом парусов «Секрета» он как бы закрашивает грубый, вульгарный красный цвет из издевательских пересудов жителей Каперны. Если чистый алый цвет ассоциируется с духовностью, то красный со страданием и болью. Как в эпизоде с обожжённой рукой горничной Бэтси.
Но алый цвет — цвет огня и всем читателям ясна эта параллель. Подлинный алый выбран автором за то, что умеет сверкать, светиться и гореть... Алый олицетворяет жар души. В произведении мы встретим и горящую лампу, догорающие угольки, пламя костра. Да и даже Каперна в сумраке ночи, когда Грэй впервые приблизит к ней корабль, встречает капитана огнями, а не чем-то другим: «над красным стеклом окон носились искры дымовых труб», «Огни деревни напоминали печную дверцу, прогоревшую дырочками, сквозь которые виден пылающий уголь».
Угольки звёзд, угольки береговых костров, угли из корзины Филиппа — и угольки окон деревушки Каперна, все они, таким образом, объединены в единый ряд.
Момент выбора шёлка для переоснастки судна воспринимается Грэем как судьбоносный. Перед нашим взором возникает множество оттенков, градаций цвета: «На носок сапога Грэя легла пурпурная волна; на его руках и лице блестел розовый отсвет. Роясь в лёгком сопротивлении шёлка, он различал цвета: красный, бледный розовый и розовый тёмный, густые закипи вишнёвых, оранжевых и мрачно-рыжих тонов; здесь были оттенки всех сил и значений, различные — в своём мнимом родстве, подобно словам: «очаровательно» - «прекрасно» - «великолепно» - «совершенно»; в складках таились намёки, недоступные языку зрения, но истинный алый цвет долго не представлялся глазам нашего капитана...»
Настоящий алый будет найден, но явление его не было бы таким торжественным и значительным, если бы мы не пережили до этого на страницах повествования множества мимолётных свиданий с другими цветами... Если бы мы не пропитались насквозь за время чтения «Алых парусов» могучим огнём и светом феерии...
Ольга Быкова