Предыдущая страница http://proza.ru/2022/07/28/850
Нападение на русских моряков, разбираться с которым Муравьёв оставил Унковского, случилось 15 сентября 1859 года. Дело в том, что не все в Японии были довольны открытием страны для иностранцев.
Появилось движение Тан И, члены которого стали нападать на иностранцев. 27 июля 1859 года мичман Роман Мофет, матрос Иван Соколов и мещанин Александр Корольков, слуга капитана 1 ранга Попова, сошли с корвета «Гридень» на берег для закупки продуктов.
Мичман Авинов, который тоже отправился за покупками, куда-то отлучился.
Матрос шёл рядом с Мофетом и нёс коробку с деньгами, а Корольков шёл впереди.
Неподалёку от дока в гавани на них внезапно набросились несколько японцев, вооружённых мечами. Матроса убили сразу. Мофет успел крикнуть: «Александр, нас бьют!».
Корольков метнулся в ближайшую лавку, которую уже закрывал перепуганный хозяин. Александр сумел ворваться в дом, но ему успели нанести удары мечом, перерубив левую руку, и нанесли рану на голове, однако убийцы в японский дом врываться не стали.
Схватив коробку с деньгами, они скрылись.
Хозяин оказал первую помощь Королькову. Нападение увидели два американских матроса с гидрографической шхуны «Fenimore Cooper». Эту шхуну тайфуном выбросило на берег, и экипаж жил в доме, который снял капитан шхуны Джон Брук. Матросы доложили ему о случившемся.
Брук взял с собой несколько вооружённых матросов и пришёл к месту нападения. Мофет был ещё жив, его перенесли в дом американца, туда же привели и раненого Королькова.
Брук вызвал сначала японского, а затем и американского врача из консульства, отправил охрану с прибежавшим к месту происшествия мичманом Авиновым, чтобы тот доложил о случившемся командиру корвета.
Мофет умер через два часа. Муравьёв выразил протест правительству Японии, потребовал решительных мер по поиску и наказанию преступников. Губернатора префектуры Канагава сняли, русским принесли официальные извинения.
Английский консул Резерфорд Алкок уговаривал Муравьёва потребовать от японцев денежной компенсации, но тот от такого требования отказался, высказавшись в привычном для нас демагогическом духе, мол, «мы жизнями наших офицеров и матросов не торгуем». Англичанин пожал плечами.
Когда убили английских, французских и американских подданных, то за них правительства этих стран получили от Японии денежные компенсации, которые направили для помощи семьям погибших.
Японцы попробовали морочить головы, сказав, что преступник покончил с собой, но Унковский, которого оставили разбираться, потребовал показать тело. Тогда его спросили, устроит ли русских, если отрубят голову полицейскому чиновнику, которому «повезло» дежурить в тот день?
Естественно, Иван Семёнович на такое предложение не согласился. Однако японское правительство выполнило своё обещание наказать преступника. Через шесть лет одного из нападавших, который нанёс смертельные удары, Кобаяси Кохати, удалось установить, и в 1865 году его казнили.
Конечно, все иностранцы были встревожены, ожидали прихода своих военных кораблей. Не заинтересованное в таком скандале японское правительство организовало охрану консульств.
Японские чиновники и священники приняли участие в похоронной процессии. Нужно отметить, что японцы ухаживали за памятниками Мофету и Соколову. Во всяком случае, их сохраняли и содержали лучше, чем это делали бы на родине.
На эти памятники офицеры эскадры собрали 1040 рублей. Собранную сумму и рисунок памятника перед уходом фрегата передали английскому консулу, который обещал проследить за изготовлением и установкой памятника. Англичанин своё обещание исполнил.
15 сентября фрегат оставил берега Японии и направился в Манилу. Там простояли до 15 октября. Из-за сильной течи в трюме пришлось следовать в Батавию. Там с помощью голландцев заделали отверстие в корпусе. Загрузились углём и направились к мысу Доброй Надежды.
Во время стоянки в Батавии (остров Ява) вспыхнула дизентерия. В Индийском океане нашли вечный покой ещё три человека. К дизентерии добавились простудные заболевания и ангина.
Мечты о плавании по Тихому океану с заходом на Гавайские острова пришлось оставить из-за времени, потерянного в Японии. При следовании в Индийском океане появилась новая течь, с которой едва справлялись все помпы: разошлись крепления стыков досок.
Сломался рей на грот-мачте (второй мачте от носа). Рей – дерево, к которому крепят парус. Удивительно, что этого не произошло раньше, рей этот был кронштадтским.
Когда пришли в Саймонстаун, то при постановке на якорь отломилась вертикальная часть заднего канатного битенга с чугунным колпаком, на который был заложен канат. Битенг – это тумба для уменьшения скорости якорной цепи при отдаче якоря.
В разломе стало видно, что дерево гнилое. Вырвало из клюза зажимной стопор, дубовая подушка под которым тоже сгнила. У англичан в Саймонстауне был хороший госпиталь. Они согласились принять на лечение русских моряков.
За каждого больного брали один шиллинг в день, лечили моряков добросовестно. Англичане дали из военного адмиралтейства материалы для ремонта. Ремонт и замену рея сделали сами.
Английские корабелы, осмотрев фрегат, сказали Унковскому, что его надо ставить в док и капитально ремонтировать корпус, иначе он не дойдёт до Кронштадта, затонет в пути. Но Иван Семёнович решил иначе, понадеявшись на традиционные «авось, небось, да как-нибудь».
Однако он купил у англичан ещё две мощные помпы, надеясь добраться до дома с их помощью. 14 января 1860 года, забрав из госпиталя последних больных, вышли в океан. В пути побывали у островов св. Елены и Вознесения.
На погоду везло: обошлось без штормов. Откачивая постоянно воду, дошли до Плимута, затем до Гельсинора (Хельсингёр). Это там, где обитал шекспировский Гамлет, принц датский.
30 апреля вышли в море и 10 мая прибыли в Кронштадт.
Флотские остряки с мрачным юмором окрестили фрегат по названию оперы Алексея Николаевича Верстовского «Аскольдовой могилой».
Неприятную историю поспешили замять, щедро наградив экипаж, а фрегат сразу ввели в док, а потом без шума списали. «Новое сильное судно» отправилось на дрова. Унковскому прямо на фрегат привезли контр-адмиральские погоны и флаг, но он поклялся, что больше никогда не выйдет в море.
Строители фрегата отделались легким испугом: слишком много высокопоставленных лиц было замешано в историю с вводом «Аскольда» в строй. За все расплатился жизнями и здоровьем экипаж судна.
Увы, в русской истории бывало не раз, когда морякам приходилось проявлять беспримерный героизм, рисковать и отдавать свои жизни не во время боевых действий, а в повседневной обстановке из-за бесстыжих людей на берегу, кому понятия долга и чести были незнакомы.
Одна из советских подводных лодок получила прозвище «Хиросима». Можно догадаться, почему: от традиции «Аскольдовой могилы». Мне довелось служить в военной приёмке на Урале вместе с прекрасным человеком, Глебом Сергеевичем Б., бывшим командиром БЧ-2 на этой лодке.
Его после очередной аварии прислали на должность младшего военпреда. Он был в госпитале во время трагедии, но облучился, когда экипаж производил дезактивацию лодки.
Вместо истинной причины болезни из-за засекреченности катастроф ему написали в медицинской книжке лживый диагноз - как и моему отцу, который получил травмы при гибели линкора «Новороссийск».
Живучи традиции вранья.
Продолжение http://proza.ru/2022/08/01/1241