КРАСАВИЦА
Я знал ее совсем малышкой. Она была внучкой наших соседей и частенько гостила у своих родных. Это была обыкновенная девочка лет пяти-шести, пухленькая и ничем не примечательная, как и все остальные дети. Она порхала в саду и на лужайках вокруг дома в своем пышном розовом шелковом платьице, как бабочка, была весела, общительна и любопытна. Но ничто не предвещало, что в будущем она станет настоящей красавицей.
Я только отслужил срочную службу на Тихоокеанском флоте и вернулся домой, растеряв за это время почти всех прежних друзей. Девушки у меня тогда не было, и надо признаться, что я побаивался их, будучи от природы очень стеснительным, и при каждом знакомстве глупо краснел, путался и сконфуженно замолкал. Первое время я еще ходил в моркой форме и при любом выходе из дома ловил на себе пристальные горячие взгляды девчат, под которыми я шел, как под дулами автоматов. Не буду хвалиться, но парень я был не из последних, а матросская форма еще больше выделяла меня из общей среды московских пижонов.
Дабы как-то скрасить свои одинокие прогулки и обезопасить себя от язвительных шуток и испепеляющих взглядов девчонок, я каждый раз брал с собой соседскую малышку, которую громко называл своей невестой, обрывая насмешки девчат. Малышка благосклонно кивала и в ответ нежно, но крпко брала меня за руку, броая победный взгляд в сторону своих оперниц.
Моя мать, несмотря на трудное материальное положение, поскольку растила меня одна, не торопила ни с устройством на работу, ни с учебой, то и дело повторяя одно и то же:
- Отдохни, сынок. Еще успеешь наработаться! Погуляй хотя бы лето. Друзей новых найди, что ты все один да один, девушку хорошую… А то ты все с малолеткой возжаешься!.. Девки-то, вон, на тебе аж дырки прожгли, а ты все с Софийкой… И ведь что удумал – невеста его!
Я отмалчивался, оставляя все материнские упреки без ответа и продолжал свои прогулки с Софийкой. Во время прогулок она без умолку щебетала, рассказывая свои маленькие тайны и незаметно, как маленькая фея, вводя меня в женский мир, которого я так чурался и стеснялся. Она рассказала мне историю своего имени, что сначала ее хотели назвать Наташей, а при регистрации дед и отец, изрядно подвыпившие от радости, по совету регистраторши, назвали ее Софией.
- Тетя, которая там работала, - щебетала она, - деду сказала, что Наташек итак пруд пруди. А раз я родилась в конце сентября, то называть меня нужно по празднику…
- По какому празднику?- Удивился я.
- Есть такой, - важно ответила она. – Ты знаешь тоже – Вера…
- Знаю, - перебил я. – А почему София?
- А у нас уже остальные имена есть, только Соньки не было. Вот дед с отцом и назвали. Бабушка с мамой, конечно, взбучку им дали, только поздно было. А имя у меня редкое, неизбитое, так дедушка говорит, и мудрая я буду…
- Это точно, - поддакнул я, - как корабль назовешь, так он и поплывет!
Я и сам не заметил, как привязался к ней, и с ее стороны чувствовал взаимную привязанность и что-то по-детски чистое, нежное и в то же время чувственное, с чем никогда раньше не соприкасался. Она совершенно серьезно считала себя моей невестой, и я видел, как она ревниво относится к окружающим женщинам, весьма недружелюбно поглядывая в их сторону. Мне было это и лестно, и смешно. И даже когда она требовательно вместо щеки подставляла мне свои пухленькие губки для поцелуя, это вызывало у меня лишь улыбку.
Софийкина бабушка, рассказывая моей матери, как Софийка готовится к каждой нашей прогулке, только всплескивала руками.
- Веришь ли, Нюра, как на свидание с твоим Славкой собирается. Уж вертится-вертится перед зеркалом, прихорашивается-прихорашивается - и так повернется, и сяк. И то ей платье не такое, и это… Ну, чисто девка на выданье! Я ее урезонивать стала, а она мне: «Я Славкина невеста, он сам сказал!», - баста! Влюбилась Софка в твоего сына!
- Славка парень видный, - не пьет, не курит. И лицом в отца пошел, пригожий, что ж в него не влюбиться, - шутила мать. – Да ты не бойся, дети они, детство у них это. Мой хоть и старше твоей Софийки, службу уже отслужил, а дите дитем…Лето погуляет – работаь пойдет, твою в школу определят – и забудут друг про друга за новыми друзьями и впечатлениями. А пока что ж – пусть женихаются, кому с того лихо… Мой-то по годам чуть ли не в отцы ей годится, не дождется он твоей Софйки – попадется какая-нибудь девка - и готов будет парень! А пока их время, пусть их…
Мать оказалась права. Новые дела и заботы закрутили меня вихрем, и я скоро забыл про свою Софийку. Новые друзья знакомили меня с подругами своих девчат, один за другим женились, и сам я, не желая отставать от них, вскоре сделал предложение скромной и симпатичной продавщице Нине, которая показалась ме вполне пригодной для семейной жизни. Не могу сказать, что я любил ее. Мое отношение к ней определялось словом «нравится», да и мать, уставшая от бесконечных забот и неурядиц своей жизни, хотела увидеть мою благополучную семейную жизнь, которой была лишена сама.
Через год у нас с Ниной родился сын. Забот и хлопот прибавилось. Нина не работала, и я мотался с одной работы на другую, стараясь обеспечить наше материальное благополучие. Дома я бывал редко, практически только ночуя. И ни разу за все время не вспомнил свою бывшую подружку, с которой так приятно проводил первое время после демобилизации.Но однажды она напомнила мне о себе.
- Тут девчонка какая-то к тебе приходила, - сказала мне жена в один из моих вечеров. – Странная какая-то… Смотрела на меня, как волчонок, о тебе расспрашивала… К Андрюшке подошла, пальцм его ткнула: «Не похож, - говорит, на Славу!», - и опять так зырк на меня. Я ее спрашиваю, может передать что тебе или еще что, а она мне: «Скажите, невеста его приходила...». И как заревет!Потом снова на меня – зырк и зло так: «А я лучше тебя, красивее! Скажи ему, зря не дождался!».
- Да, это так. – смутился я под пристальным взглядом жены. – Детство… Я после дембеля сразу с ней все гулять ходил, чтобы девчата не приставали. Невестой ее звал, а она, видишь, как… Это все смешно было, несерьезно…
- А у нее серьезно, - возразила Нина, - ох, и лютый взгляд у нее был, в порошок бы меня стерла! У нее серьезно, я видела…
Я еще что-то мямлил жене в ответ, а у самого где-то внутри щемило и екало, предательски вырываясь наружу тяжелыми сдавленными вздохами. «А у нее серьезно», - стучали в висках слова жены. Некоторое время отношения между нами были даже натянуты. Но постепенно визит Софийки забылся, и все встало на свои места.
Больше Софийка не напоминала о себе и не появлялась у бабушки и деда в гостях. Не вспоминала ее и мать, знавшая по рассказу Нины, о ее визите. А вскоре мы разъехались с бывшими соседями и совершенно потеряли с ними связь. Мне тогда и в голову не приходило, что это не конец истории. И развязка произойдет через много лет с совершенно неожиданным для меня концом, о котором я не мог даже думать.
Случилось это летом, когда мы с женой уехали по горящим путевкам в санаторий в Сочи. Неожиданные путевки не оставили нам время на неторопливые сборы, и мы с Ниной выехали налегке, решив, что при необходимости все купим на месте. Погода стояла великолепная, и мы предвкушали замечательный отых. Особенно был рад этим путевкам я: так мне хотелось, чтобы жена отдохнула от быта и кухни, а также от троих внуков, которых нам постоянно подкидывали наши два сына. Нет, она не жаловалась, но я видел, как она устала от постоянных ежедневнх забот и озорства внуков, и мне хотелось подарить ей хотя бы один месяц свободной праздной жизни без заедавшего ее быта. Мы не нажили ни машины, ни дачи, имели только трехкомнатную квартиру недалеко от центра Москвы, но жили в достатке и подошли к своему серебряному юбилею, не имея за душой того, чего можно было бы стыдиться друг перед другом.
Нас поселили в уютный двухместный номер, и мы, пренебрегая обедом, не распаковывая своих чемоданов, бросились к морю, чтобы насладиться его солеными объятиями и теплым южным солнцем. Радости и восторгу жены не было предела.Она как будто сбросила свои серебряные годы и предстала передо мной той же девчонкой, какую я знал много лет назад. Да и сам я вдруг почувствовал в своем теле молодую упругость и силу, которая зазвенела и запружинила во мне гулкими ударами сердца.
Нас не пугало даже жгучее полуденное солнце, хотя пляж значительно поредел, и многие торопливо покидали свои места. Мы даже радовались что теперь можем перебраться поближе к морю и слышать, как неторопливо шуршит о берег пенная гривастая волна.
- Так недолго и сгореть, - раздался возле нас приятный грудной женский голос. – Сразу видно, что вы - новички. Совсем беленькие, до голубизны… С такой кожей опасно быть на солнце – обгорите!
Перед нами стояла стройная красивая женщина в длинном полупрозраном шелковом халате и шляпе с большими полями, еще гуще оттенявшими ее загорелое бронзовое лицо. Она внимательно смотрела на меня и на жену и крылья ее черных бровей то сходились к переносице, то разлетались в разные стороны. Казалось, она улыбается, ибо ее губы, накрашенные малиновой помадой, обнажали красивые белые зубы, но крылья носа нервно подергивались, и оттого лицо ее приобрело выражение некоего смятени и удивления.
- Вы правы, - ответил я, смущаясь под ее пристальонымвзглядом, и услышал недовольное сопение жены. – Вы правы, нам следует уйти… Но мы так давно не были на море и вот дорвались… Мы даже не пошли обедать…
- Напрасно, - возразила женщина. Здесь неплохо кормят. А море… оно никуда не денется… К обеду, как правило, выходят все, не то, что к завтраку или ужину. Есть шанс увидеть сразу всех и познакомиться, с кем нужно…
Она просто сверлилиа меня глазами.
- Да-да, - пробормотал я, считая, что пришла пора познакомиться. - Вячеслав, а это моя жена Нина…
- София, - сказала она и протянула мне свою руку с красивым кольцои и перстнем с бриллиантом и изумрудом. – Вот и познакомились… впрочем…
- Очень приятно, - перебила ее Нина, предупредив мою галантность пожатием своей руки. - Собирайся! – Скомандовала она мне и быстро натянула на себя сарафан, выглядевший перед шикарным халатом новой знакомой более чем скромно. – Надеемся вас еще увидеть, - в голосе Нины прозвучали ехидные нотки, - за обедом, - добавила она с усмешкой.
- И не только, - парировала София, по прежнему глядя на меня и не удостоив жену даже усмешкой.
Она зашагала прочь, и легкий ветерок заколыхал полы ее халата, словно крылья, на которых она хотела взлететь над пляжем.
- Красивая женщина, - сказал я и строго посмотрел на жену. - Ты не была любезна с ней, я бы даже сказал…
- Эта красивая женщина прожгла на тебе дырку, - сердито проговорила Нина. - Она впилась в тебя, как пиявка. А как она протянула тебе руку… - Нина подставила мне свою, – она явно провоцировала тебя на то, чтобы ты ее поцеловал. И ты был готов, если бы не я… - Нина засопела. – Ну, что же ты. Целуй теперь мою… Правда, на ней нет таких колец… - я почувствовал, что она начала злиться.
- Дуреха, - примирительно сказал я и поцеловал ее руку. – Это просто норма вежливости и только! А ты приревновала! Зря, некрасиво получилось… Что она о нас поумает?
- Пусть думает, что угодно, - Нина вновь засопела и замолчала.
Мы возвращалаись, не проронив больше ни слова. Я решил, что благоразумнее взять паузу и дать жене успокоиться, хотя не видел причин для ее волнения и ревности. Но мой семейный опыт подсказывал, что я делаю все верно.
В номере Нина нервно перебирала наспех уложенные вещи, явно недовольная тем, что имелось в ее гардеробе. Теперь ей наверняка хотелось выглядеть не хуже новой знакомой, но конкурировать было нечем. Пара юбок, пара блузок и джинсы с сарафаном составляли весь ее гардероб. Ее нервозность не только не прошла, а, наоборот, усилилась, и я почувствовал, что новый выпад в мою сторону не за горами.
- Завтра же купим тебе что-нибудь новенькое, - начал я, стараясь смягчить ее досаду. – А что? Сочи город шикарный, здесь можно купить все, что угодно.
- Здесь все очень дорого, - возразила жена, - даже дороже, чем в Москве.
- Не дороже денег, - сказал я. - Не расстраивайся. Странный вы народ – женщины… Вы все время забываете одну вещь – важно не что на тебе надето, а что под одеждой спрятано, - я улыбнулся. - Все-таки ты у меня дуреха, Нинка!..
Администратор усадила нас за столик с пожилой парой. Старики без умолку знакомили нас со всеми, кто с ними здоровался, проходя за свои столики. Это были милые симпатичные люди, проявлявшие свойственное их возрасту любопытство к чужим делам и охоту поговорить. Без лишних обиняков они представились нам, и вскоре мы уже в общих чертах знали, кто они и что.
- Мы здесь бываем частенько, - тараторила Лариса Сергеевна, кивая направо и налево, - Мой Антон Сергеевич, несмотря на то, что давно на пенсии, регулярно получает путевки, правда, в такой сезон редко, но зимой… Нас злесь все знают, и мы знаем многих. Санаторий прекрасный – и полечишься, и отдохнешь, кормят великолепно, обслуживание тоже… В общем, останетесь довольны. В сезон здесь шумновато, молодежи много. Я знаете ли, бывший педагог, пятьдесят лет оттрубила в школе, хочется тишины, устала от ребятишек. А здесь можно жить неторопливо, правда, не сейчас, - она засмеялась. Зимой, вот наше время. Тогда здесь тихо. Но мы не жалуемся ... Так ведь Антон Степанович? Мы довольны. Антон Степанович возглавлял долгое время управление, работа с людьми… Люди разные, всякие… Ответственность большая… А теперь – покой, пенсия. Первое время переживал, места себе не находил, теперь пообвык… Теперь руководит мной, а я им, - она снова засмеялась. – Ну, а вы, позвольте спросить…
- Мы, - я пожал плечами, - в нас ничего особенного. Все просто – жена хозяйничает дома, я – инженер на авиазаводе. Два сына, трое внуков. Скучать некогда. Вот вырвались в отпуск по горящим путевкам. Подфартило, можно сказать. Кто-то там наверху отказался по семейным обстоятельствам, а я подвернулся. Мы на море давно не были. Рады очень. На здоровье, правда, не жалуемсся, но, если что найдут, здесь и вылечат.
- Это уж не сомневайтесь, - расплылся в улыбке Антон Степанович. – Наилушим образом, так сказать, просветят и высветят – и, пожалуйте, на процедуры. И скучать здесь некогда. Молодые – все на плж, загорать, ну, а нам, кто постарше – экскурсии, концерты всякие, бильярд имеется, теннис – одним словом, на все вкусы и возрасты.
- А вечером два раза в неделю – танцы, - вставила Лариса Сергеевна. – Нам, конечно, поздновато уже по танцулькам бегать, а вам еще вполне можно. На танцах этих просто парад туалетов. Женщины разряжены одна перед другой… Публика здесь не бедная, так что… Мы с Антоном Степановичем в уголочек сядем и разглядываем. Интересно, знаете ли, посмотреть со стороны. Наша-то молодочть совсем не такая была, не богатая, не то, что теперь, - она вздохнула, - а все равно молодость… Смотришь, вспоминаешь, как мы, бывало, раньше танцевали. Сейчас так не умеют. Редко кто настоящий танцор, а так все больше мнутся или прыгают, а чтобы вальс, танго или фокстрот – так мало кто умеет..
- Да есть некоторые, - Антон Степанович вновь широко улыбнулся и лукаво посмотрел на жену.
- Это ты про свою красотку что ли, - догадалась Лариса Сергеевна и тут же обратилась к нам. – Есть у него здесь одна любимица, это он о ней. Увидит ее – распетушится – и гоголем-гоголем перед ней. Так и сыпет комплименты. Правду сказать, она и впрямь красавица и разодета в пух и прах, так мужики млеют. ..
- Ревнуете благоверного своего, Лариса Сергеевна, - пошутил я. – Седина в голову бес в ребро, не боитесь?
- Не боюсь и смолоду не боялась, - засмеялась Лариса Сергеевна. – Мы друг друга сроду не ревновали – ни он меня, ни я его. Он красивых женщин всегда замечал, я мужчин, так что с того? А прожили, слава богу, всем так… Ну, а эта… у нее здесь поклонников и без моего Антона хватает. Она здесь одна пока, мужа вроде дела какие-то задержали, так каалеры возле нее, как комары, вьются. На что ей мой старой?
- Да вот она, вот она, - перебил жену Антон Степанович. - Королева и только! – Он стрельнул глазами в сторону утренне знакомой. - Глаза только об нее не мозольте! Хороша павушка, ишь мужики засуетились, - он довольно крякнул, - хороша ведь? У меня вкус, - продолжал Антон Сергеевич, - я женщину с изюминкой за версту вижу, а тут – все при ней! И имя у нее царственное – София!
Я смотрел на свою утреннюю знакомую, одетую в темно-зеленое панбархатное платье с приколотой к плечу золотой розой, облегающее ее стройную фигуру в пол и копну ее густых медно-винных волос, уложенных волнами, на ее алый порочный рот и чувствовал в себе легкую вибрацию, как будто кто-то невидимый тихонько потряхивал все мое тело.
- Так это вы про нее, - услышал я досадливый голос жены. – А мы уже с ней знакомы. Она еще утром сама к нам подошла и представилась. На Славе чуть дырку не прожгла, так глазами вперилась. И мое присутствие ее не смущало. Нагловатая бабенка, - Нина не могла скрыть своего раздражения. – сунула моему мужу руку под нос для поцелуя, а я перехватила. Осечка у нее вышла…
Лариса Сергеевна и Антон Степановичч переглянулись. Мне стало неудобно за Нину. Было ясно, что она ревнует и потому всячески старается уколоть новую знакомую, о которой она только что слышала столько лестных отзывов.
- Платье у нее красивое, - продолжала она, - а сама – так, ничего особенного… Возможности у нее, видимо, большие – вот и королева. А будь они у вех нас - так и лбая станет королевой!
- Э, нет, милая, - Антон Сергеевич сердито засопел, - не любая… Вот она прошла в этом платье, так словно Хозяйка Медной Горы! А надень его на другую – и вида не будет, как на корове седло – и только! Есть в ней то-то такое от природы, это милая, не купишь! А мужа своего зря ревнуете. У нее поклонников хватает, получше вашего, и муж не простой человек, так что зря вы это…
- И хватит о ней, - увидев, как сникла Нина, - осекла мужа Лариса Сергеевна. – На вкус на цвет – товарищей нет! И красавицы не все могут нравиться… А еще здесь чудные вечера и ночи, - она постараллась перевести разговор в другое русло. – Город, как Москва, не спит никогда, народу откуда только нет! Иностранцев полно, всякой масти до страсти! Вы непременно по ночному городу пройдитесь, непременно! Вернетесь к себе – будет что вспомнить! – Она ткнула в бок Антона Степановича. – Отдыхайте, пора нам. Увидимся еще. Да вы не тушуйтесь, найдете себе компанию, весело будет!
Мы любезно распрощались со своими соседями по столу, и больше не проронили ни слова об этой женщине, пока не оказались в своем номере. Я снова давал возможность Нине остыть и успокоиться, говорил о разных пустяках и всячески отвлекал ее внимание от воспоминаний о Софии. Но не смотря на то, что и я, и она делали вид, что давно забыли о прошедшем разговоре и его героине, в голове подспудно крутились мысли о ней и какой-то непонятной загадке, которую она вызывала своим внешним видом и тем, что мы узнали о ней. В этот вечер были танцы, и я предусмотрительно решил предложить жене поход в кино. Она поняла мою уловку и отрицательно покачала головой.
- Ну, нет! – Решительно возразила она. – Пропустить такое зрелище! Я хочу посмотреть, что это за такое – парад мод и прочее… И на эту… - добавила она и сердито посмотрела на меня.
- И в чем ты пойдешь? – Задал я глупый вопрос и тут же понял, как промахнулся. У Нины не было ничего, что могло бы соперничать с нарядами местных дам. Ее скромный гардероб не предусматривал пышнх выходов.
- Ты стесняешься меня? – Глядя в упор, спросила она. – Не волнуйся, мы не будем танцевать и вызывать к себе внимание своей скромностью. Мы тихо посидим в уголоччке, как Антон Степанович и Лариса Сергеевна. И посмотрим парад местных звезд!
- Я не стесняюсь, - ее раздраженный тон начинал злить меня. – Перестань накручивать себя и меня. В конце концов, мы на отдыхе и не следует трепать друг другу нервы неизвестно из-за чего. Если ты хочешь на танцы – пойдем на танцы. Но прошу тебя без новых истерик и раздражений.
Мы вышли, когда уже гремела музыка, и первые робкие пары стали выходить на круг. Вечер был синий, пряный, и электрические фонари висели над площадкой, как золотые шары. Мы оба молчали, оглядывая нарядную толпу и искали укромное место, куда могли бы тихонько сесть. Пахло духами, цветами и табаком. Затененные лавочки постепенно заполнялись зеваками, пришедшими поглазеть на танцующие пары и посудачить о них.
- Сюда, сюда, - услышали мы голос Антона Степановича и увидели, как он машет нам рукой. – Мы вам тут заняли пару местечек, - сказал он, подвигаясь поближе к жене. – Почему-то подумали, что вы полюбопытствуете на первый раз и придете посмотреть. Пока еще все в самом начале. Сейчас мужики примут чуть-чуть на грудь – и начнется! – Он лукаво посмотрел на жену. – Правильно я говорю, Лариса Сергеевна?
- Правильно! – Кивнула она. – Пока основной состав на подогреве. Да вы не стесняйтесь, разглядывайте, здесь никому сейчас не до вас. Еще полчаса – и начнется… - Она покрутила ладонью. – Такая круговерть закрутится!..
Нина жадно расматривала публику, раздевая женщин с головы до пят своим взглядом. Я видел, как горят ее глаза от увиденных нарядов, и чувствовал себя виновным за то, что у нее ничего подобного не было.
- А где же эта, - обратилась Нина к Антону Степановичу, - я не вижу ее здесь.
- Рано, - коротко ответил он. – Она придет позже, когда все будет в самом разгаре. Она придет со свитой, - он довольно рассмеялся, - я же говорил королева… а у королевы всегда есть свита…
Я видел, как Нина недовольно передернулась, и взял ее за руку. Рука нервно дрожала и мне показалось, что она вот-вот заплачет.
- Ну что ты. – тихо зашептал я ей на ухо, - не стоит волноваться из-за пустяков. Ты слишком много придаешь значения словам Антона Степановича. Дед явно неровно дышит к этой женщине и поэтому слишком преувеличивает все ее достоинства. Лучше посмотри на Ларису Сергеевну. У нее нет ни капли беспокойства или ревности по этому поводу. И я… разве я дал тебе повод ревновать?
Нина выдернула свою руку из моей и жарко выдохнула мне прямо в лицо.
- У Ларисы Сергеевны нет повода ревновать, потому что ее старый хрен уже никому не нужен. Ему осталось только глазеть и пускать слюни, а все остальное у него уже в прошлом. – Она злобно стрельнула в меня глазами. – Ты – другое дело. Я просто по воздуху ощущаю исходящую от нее опасность. Женщины всегда это чувствуют, даже когда мужчины не дают повода ревновать. Этот ее взгляд, ее внимание к тебе – неспроста. Несомненно, она знает тебя…
- Откуда? – Попытался я защититься и понял, что тоже начинаю злиться. – Я впервые вижу ее, как и ты. Откуда же ей знать меня? Перестань молоть чепуху и успокойся!
Чтобы прервать неприятный для меня разговор, я поднялся со скамьи и вынул сигарету. Почти у самого края танцевального круга стояла небольшая толпа курильщиков, и я направился к ним, давая жене понять, что ей пора сменить тему.
Курильщики были под хмельком и приняли в свою компанию меня радушно. Они весело обсуждали проходящих мимо них дам и намечали будущих партнерш, которых собирались пригласить на танец. Я сразу понял, что все они «холостяки» и вдали от дома и жен проводят время весело и беззаботно, пользуясь своей недолгой свободой и беря от жизни все, что можно.
Прервал их оживленный разговор и смех один из курильщиков, который, посмотрев на часы, громко, чтобы слышали все, изрек:
- Как всегда тютелька в тютельку – ни позже, ни раньше! – Он кивнул в сторону входа, откуда в сопровождении нескольких мужчин лал София. – Царица ночи, - сказал он еще громче, чтобы она услышала его. София на секунду метнула взгляд в его сторону и тут же перевела его на меня. Я вновь почувствовал в своем теле легкую вибрацию, и мне стало не по себе.
- Королевы не опаздывают, - услышал я где-то сбоку и еле промямлил «Добрый вечер!», отвечая на ее поклон.
Она была в черном с золотом парчовом платье и такой же шапочке, чуть сдвинутой на правую сторону, отчего та придавала ее лицу несколько лукавый и озорной вид. При каждом ее шаге в свете ночных фонарей платье переливалось и сверкало разноцветными икрами.
- Эффектно! – Снова услышал я за своей спиной. - Мадам явно из мира искусства… Честное слово, я бы не прочь ее потанцевать…
- Закатай губы обратно, - оборвал его другой голос. – Посмотри, какая у нее свита. Она нас в упор не видит, так что не старайся зря!
- Интересно,она замужем? – Не унимался первый. - Кто же тот счастливец?
- Говорят замужем, - продолжал второй, - не то генерал, нето большой начальник. Якобы, должны были приехать вдвоем, но он задержался по делам, так что пока она одна… Но ни в чем не замечена… сам понимаешь, если приедет муж… Лакомый кусочек, а съесть нельзя… Так, дразнит местных дам, дает повод к спленям, а фактов – никаких!..
- Ич то, если пригласить, откажет? – Самолюбие первого курильщика было явно задето.
- Кто ее зннает, - ответил второй, - я бы не лез… не нашего поля ягода…
Я молча слушал их диалоги и тайком посматривал в сторону Софии. Она улыбалась и о чем-то бойко беседовала со своими обожателями. Восхищенные и колкие взгляды женщин не интересовали ее, она вела себя свободно и непринужденно, видимо, давно привыкнув к тому, что ее постоянно оценивают и оглядывают со всех сторон.
Круг становился все гуще. А София по-прежнему стояла в окружении своей свиты и не танцевала. Я уже направился к Нине, докурив свою сигарету, когда объявили белый танец, и София под прицелом всех присутствлующих направилась прямо ко мне. Яостановился, как вкопанный, все еще надеясь, что не я ее избранник, но ее пристальный взгляд не оставлял мне ни одного шанса на это.
- Разрешите Вас пригласить, - услышал я ее голос.
- Я плохо танцую, - робко пролепетал я, стоя на ватных ногах.
- Это ничего, - усмехнулась она, - это не танцевальный конкурс. Хотите я поведу вас сама? Да не тряситесь вы, как в лихорадке. Право, я не кусаюсь. – Она снова впилась в меня и взглядом и вытянула на круг. Все поплыло у меня перед глазами: фонари, безликая толпа зевак по периметру, искаженное лицо жены, мои знакомые курильщики, ее свита и смеющиеся лица Антона Степановича и Ларисы Сергеевны.
Уши мои заложило, глухой ватой, и я едва слышал музыку и почти не попадал в такт. От Софии пахло какими-то дурманящими духами, и я чувствовал себя до одури пьяным, откуда-то издалека, как из тумана, слыша ее речь.
- Так Вы не узнали меня? – Врывались в мое сознание ее слова. – Не узнали?
Я отрицателоно покачал головой.
- Не узнали, - она вдруг погрустнела и как-то сникла. – А я Вас узнала сразу. И Вас и Вашу жену. Она, кажется, меня невзлюбила? Честно сказать, я тоже от нее не в восторге. Так явно показывать свою неприязнь при людях… сейчас так не принято… впрочем, ей это простительно… Она видит во мне соперницу. Зря… Хотя, может быть, она права…Посмотрите же на меня внимательнее, ну!.. - Ее требовательный тон смутил меня окончательно. – Ну!.. - Мы остановились прямо посреди толпы танцующих пар.
Я глядел на нее в упор и отрицательно мотал головой.
- Вы ошибаетесь. Я не знаю Вас. Бывают просто похожие люди, Вы могли обознаться…
- Сокольники, -перебила она, - маленькая девочка Софийка… Вы моряк Тихоокеанского флота… наши прогулки… Вы называли меня своей невестой… Я маленькая глупая девчонка, которая влюбилась в
Вас… Потом Вы женились. Как горько плакала я, когда узнала об этом! Как я ненавидела Вашу жену!.. Я приходила к ней… Она не рассказывала Вам об этом?
Смятение охватило меня. Через многие забытые годы передо мной проступило прелестное личико девочки, похожей на бабочку, которая держала меня за руку и требовала, чтобы я целовал ее в губы, как взрослую женщину. И рассказ жены, когда она бросила ей в лицо свою горькую обиду: «А я лучше тебя!..». Вот он распустившийся цветок моей мололости, который тогда не набрал еще даже бутона, а пробился лишь маленьким ростком, в котором я не разглядел будущую красоту.
- Вспомнили? – С облегчением выдохнула София, увидя, какие тени витают по моему лицу.
- Вспомнил, - я не узнал своего голоса. Сердце мое колотилось, и мне не хватало воздуха.
- Уйдемте отсюда, мы мешаем танцующим, - София властно поволокла меня из круга. - Договорим же начатый разговор…
Я обернулся, ища глазами лицо жены. Она сидела неподвижно, устремив свой взгляд на нас. Лицо ее то каменело, то кривилось, как будто она дразнила кого-то своими ужасными гримасами. Мне стало невыразимо жаль ее. Я попытался вырваться из цепких рук Софии, но она держала меня крепко и повторяла, как заведенная, свою последнюю фразу.
Я помахал жене рукой.
- Все хорошо, - прокричал я сквозь шум толпы. – Я сейчас, я скоро буду!
София вытащила меня за пределы танцплощадки и указала на белеющую вдали беседку.
- Там нам никто не помешает, - сказала она и вновь пристально посмотрела на меня. – Договорим же начатый разговор…
- О чем? – Я начал раздражаться и злиться на нее. – Между нами ничего не было, кроме детских отношений. Это было так давно, что я с трудом припоминаю все, что вы мне говорите…В конце концов, я женат и мне не нужны проблемы с женой. Я отец, я – дед. К чему ворошить то, что давно утекло без следа? Вы бы видели лицо моей жены… - я сердито выдернул свою руку из ее крепких пальцев. – Она готова была заплакать. Она предчувствовала, что Вы выкинете какую-нибудь штучку и предупреждала меня. Я не поверил… Но она оказалась права. Так что Вам нужно?
- Ничего… - устало сказала София, входя в беседку. – Ровным счетом ничего… Истеричность Вашей жены мне вполне понятна, но Вы… В определенном возрасте женщины боятся остаться одни и начинают ревновать своих мужей даже к табуретке. Вам, мужчжинам, трудно это понять. Ваша молодость длится гораздо дольше нашей, и вы умело, а иногда подло пользуетесь этим. А мы… Молодая поросль перебивает старые побеги, бабий век короток. Наши заботы – наши морщины, нудный быт, от которого вы часто бежите, дети - все это больше ложится на женщин. Вы холостякуете за каждым светофором, по себе знаю, - продолжала она, не давая мне вставить ни одного слова. – Я не обижаюсь на Вашу жену… Вы напрасно думаете обо мне плохо, Ваша семейная лодка в безопасности…Просто я хотела…
- Вы замужем, Вы счастливы, работа, дети… - перебил я ее. – О Вас здесь ходят всякие слухи…
- Да, замужем, - сказала она, - и довольно удачно. По сравнению с моим мужем Вы незавидная фигура. Только не обижайтесь, - она снова взяла меня за руку. – Я вполне обеспеченный человек и у меня нет желания разрушать собственную жизнь. Дети? Двое… правда, от разных мужей. От первых двух браков. От третьего мужа у меня детей нет. Да, пожалуй, и хватит!
- Видимо, у вас была бурная жизнь! – Усмехнулся я. Три брака – немало. А я женился только один раз и тоже не собираюсь разрушать свою жизнь.
- И прекрасно, - улыбнулась София. - Один вопрос мы уже выяснили. Что касается моих двух предыдущих браков… Вы напрасно язвили… - Она сделала паузу, размышляя, следует ли ей откровенничать дальше. – Я никогда не любила своих мужей, - наконец начала она, - никогда! Но я позволяла им любить себя. За первого я выскочила по глупости, будучи еще студенткой. Вскоре родился ребенок, и наш брак треснул пополам… Впрочем я не жалела об этом. Поклонников хватало. За второго мужа я вышла вполне осознанно. Его ждала блестящая карьера, заграница, и он был чертовски хорош собой. Мы жили неплохо. Родился второй сын… Но как это часто бывает… Знаете, красивый мужчина редко может не позволить себе что-то еще. Ну, вы понимаете… На каждого скакуна найдется свой наездник… Я не смогла простить, хотя я знала, что это всего лишь капризный флирт, и он любил меня по-настоящему. Беда была в другом – я не любила его! Да, не любила! – София победно взглянула на меня, как будто действительно сделала что-то из ряда вон выходящее, чем следует восхищаться. Только не думайте, что я собираюсь хаять своих мужей, чтобы оправдать себя. Нисколько. Они вполне приличные люди, хорошие отцы и не самые плохие мужчины. А мой третий муж… Вы скоро увидите его сами. Если хотите, я познакомлю Вас с ним, чтобы ваша жена успокоилась окончательно.
- Что же, Вы входили и за него замуж без любви? – спросил я с каким-то тайным злорадством.
-- Да, - спокойно ответила София. – Я же сказала Вам, что я никогда не любила своих мужей. Третий не исклбчение. А Вы? Вы любили свою жену?
Я ожидал от нее этого вопроса, но он все равно застал меня врасплох. Мне очень хотелось сказать утвердительно и даже приукрасить свои чувства, чтобы позлить ее, но вместо этого я как-то неопределенно пожал плечамии и с трудом выдавил из себя:
- Как Вам сказать? Она мне нравилась…
- Это не то! - Торжествующим голосом почти прокричала София. – Это не то! Значит, Вы тоже, как и я… Теперь я скажу Вам всю правду.
Она приблизилась ко мне так близко, что я испугался. Я чувствовал жар ее тела и боялся его.
- Единственный мужчина, которого я любила в своей жизни – это Вы! – Выпалила она, обжигая меня своим дыханием. Я помнила это чувство всю свою жизнь. Но оно никогда больше не повторилось. Да, я была маленькая девочка, но Вы не разглядели во мне женщину, будущую женщину, - поправилась она, - и то, что Вы считали детской забавой, было вполне серьезно, чисто и бескорыстно, как бывает только один раз в жизни!
- Но… - запнулся я.
- Не перебивайте! –То, что Вы считали шуткой, глубоким резцом отметилось в душе той маленькой девочки, которая поверила Вашим словам и мимолетным чувствам. Я не виню Вас. Трудно предположить в ребенке страсти взрослого человека. Но такое бывает… А настоящая любовь рождается только в чистоте мыслей и поступков. – Она засмеялась. – Как хорошо мне стало теперь, как свободно! Словно я переложила груз той своей не разделенной любви на ваши плечи! Я даже предположить не могла, какое это обоегчение! Теперь все! Птица вырвалась из клетки!...
Я стоял обалделый, раздавленный и совершенно потерянный. Я не знал, что можно ответить этой красивой женщине, которая так откровенно и так просто расркыла мне свою далекую тайну, главным героем которой был я сам.
- Теперь уходите, - приказным тоном повелела она. – Наш разговор окончен. Идите к жене и утешьте ее. Уверяю Вас, что она с легкостью простит Вас. Впрочем… Здесь даже нечего прощать… И я надеюсь, вы не станете избегать меня, как нашкодивший мальчишка? Иначе вы дадите повод новым сплетням. Идите же и будьте счастливы… - она чуть повременила и добавила, - как сможете…
- И вы…
Я быстрым шагом пошел прочь от беседки. Мне очень хотелосьеще раз оглянуться на нее, но ее голос подтолкнул меня вперед.
- Не оглядыватесь, - прокричала она мне вслед, - пусь все останется в прошлом!..
На танцплощадке вовсю гремела музыка. Нина сидела там же, где и прежде, то и дело глядя на входящих людей. Когда я появился, она привстала и торопливо замахала мне рукой. Лицо мое пылало, и я был рад темноте, которая скрывала мое волнительное состояние.
- Жарко, - сказал я, усаживаясь возле нее. – Не сердись, это совсем не то, что ты думаешь, - начал было я, но Нина прервала меня.
- А я ничего и не думаю, - сказала она и через силу улыбнулась. – С чего ты взял?...
Я молча взял ее ладошку в свои руки.
- Вот и хорошо. Умница! Поверь мне, здесь не о чем волноваться. Пойдем отсюда. Я все расскажу тебе потом…
Честно говоря, я не знал с чего мне начать и как преподнести жене это странное свидание. Она выручила меня сама.
- Эта женщина знала тебя раньше? – Спросила она деланно спокойным голосом.
- Да, - обрадовался я. – Представь себе, что она оказалась той самой девочкой, с которой я когда-то гулял в Сокольниках и которую в шутку называл своей невестой…
- … и которая так язвительно заявила мне потом, что она красивее меня? – Продолжила жена. – Что ж, в этом она оказалась права… и что – вы вспоминали ее детские годы и твою молодость?
- Да, именно так, - подтвердил я, решив ограничиться только этим признанием и не раскрывать самой сути странного свидания. – Мы посмеялись над собой, подтрунили над твоей ревностью и этим все закончилось.
Нина нахмурилась.
- Над моей ревностью, - сердито сказала она, - тебе показалось. Просто удаляться на газах у всех с малознакомой женщиной, про которую столько слухов, не совсем прилично… - уколола она меня.
- Может быть… но это все ерунда, - оправдывался я. – Она замужем и довольно удачно. У нее двое детей и все в полном порядке, так что ловить в свои сети меня у нее нет никакого резона. Простое женское любопытство и только. Встретиться после столькоих лет и не узнать, как и что, не по-женски… А я совсем не помнил ее. И, если бы не ее память, мы бы прошли мимо друг друга, как совсем не знакомые люди… Если я чем-то обидел тебя, - снова начал я оправдываться, - прошу…
- Не нужно извинений, - осекла меня Нина. – Надеюсь, эти тайные свидания больше не повторятся? – Она пристально посмотрела мне в глаза.
- Не сомневайся! Не толочь же нам воду в ступе… Просто вспомнили, просто встретились… К тому же скоро приедет ее муж, и тогда все встанет на свои места.
Несколько минут Нина молчала. Затем, словно решив про себя что-то очень важное, тихо, но твердо заявила:
- На танцы больше не пойдем, хватит! Оттанцевались! А сидеть и глазеть на других, потрафляя чьим-то сплетням, я не хочу. Лучше побродим по городу. Говорят, вечерний Сочи, прелесть…
- Как скажешь, - тут же согласился я. – В горол, так в город…
Несколько дней прошли вполне благополучно. Я во всем соглашался с Ниной, и она успокоилась, целиком отдаваясь отдыху и радушному сочинскому солнцу. Мы познакомились с некоторыми отдыхающим, и и у нас сложилась неплохая компания. Про Софию мы не вспоминали и не видели ее, словно она специально теперь избегала нас. Даже Антон Степанович перестал вспоминать ее за обедом и восхищаться ею и постоянно любезничал с моей женой, раскланиваясь с ней комплиментами. Наши милые соседи по столу по-прежнему ходили вечерами на танцы, но ни разу не обмолвились о Софии, и это показалось мне чрезвычайно странным. При жене я и думать не мог, чтобы спросить о ней, а случая уединиться с ними не представлялось.
Минула неделя, и я стал беспокоиться, не являюсь ли я причиной отсутствия этой женщины. Я вспомнил ее опасение, что именно я могу теперь избегать ее общества, и теперешнее ее отсутствие показалось мне еще более странным. Меня жгло неприятное чувство не то вины, не то досады и какой-то легкой грусти. Мне захотелось увидеть ее вновь, пусть издалека, мельком, но увидеть. Но поклонники ее рассеялись, Антон Степанович молчал, а спрашивать о ней напрямую я не решался.
- А что нового на танцах, - как можно равнодушнее спросил я стариков в один из дней за обедом. – Вы по-прежнему ходите разглядывать танцующих или у вас появилось новое развлечение? – Я осторожно посмотрел на жену, ожидая ее нового раздражения.
- Действительно, что-то вы давно не делились с нами впечатлениями, - с усмешкой глядя на меня, проговорила Нина. – Как там ваша обожаемая?..
- Его обожаемая уехала, - ответила за мужа Лариса Сергеевна, и инерес Антона Степановича к танцам резко погас. Мой старый ловелас приумолк и сложил свои облезлые крылышки, - добродушно рассмеялась она. – А вы разве не знали, что она уехала?
- Уехал, уехала, - подтвердил Антон Степанович. – На днях должен был приехать муж, но он позвонил, что его отпуск отменяется. И она в спешном порядке укатила к нему. Подробностей я не знаю, но уехала, - со вздохом повторил он.
- Порядочная женщина, - констатировала Лариса Сергеевна. – Какой может быть отых, если муж так занят? Ее долг быть рядом.
- Жар-птица улетела, - грустно вздохнул Антон Степанович, - и небо померкло.
- Я бы тоже уехала, - неожиданно вставила Нина. – И вообще бы одна не поехала. Только вместе…
Я обнял ее за плечи и поцеловал. «Вот и все, - мелькнуло у еня в голове, - Все разрешилось самым банальным и простым способом». Мне стало легко оттого, что все-таки причиной ее отъезда был не я. Я вдруг почувствовал такую свободу, словно сбросил с себя кандалы, спутавшие меня с двумя женщинами.
Вскоре мы совсем забыли эту историю и никогда не поминали про нее. Сказочные сочинские дни пролетели быстро, и за буднями мы совсем забыли эту странную встречу и красавицу Софию. Больше я никогда ее не видел. И лишь иногда, когда слышал это редкое царственное имя, что-то подспудно игольчатой болью отдавалось где-то в самом далеком уголке моей души, как о чем-то невозвратно утерянном, что могло стать моим, а отдано в другие руки.