С высоты птичьего полета маленький шалаш Панка, приютившийся под большой раскидистой елью, без движений и хлопот его обитателя был почти незаметен. Не имея ножа, бедолага просто свил себе гнездышко – наклонил молодую березку, а каркас накрыл всеми ветками, которые смог наломать в двух шагах от «разбитого лагеря».
Белая сова, описав, стремительно, круг, притаилась на одном из деревьев. Хоть она и предпочитала держаться поодаль, но ее необъяснимым образом отчего-то тянуло к костру. В огромных янтарных глазах отражались вспышками-бликами взлетающие изредка вверх искры потревоженных углей. Похоже, хищница задремала или впала в какой-то совиный созерцательный транс. В любом случае, взгляд ее, скорей, отражал, нежели был созерцательным.
Накануне рано утром заморосил бесконечный и тонкий, как пыль, дождь-моросейка. Такая погода вполне обычна для северной осени после бабьего лета. Подкинув в костер нового хвороста, – благо вокруг хватало этого лесного добра, – Панк немедленно принялся за строительство. Подгоняемый холодом, дождем и отчаянием, он работал без перерыва, не покладая рук, и вскоре жилье было готово. Накидав внутрь мягких пахучих пихтовых веток, Панк добавил в костер еще немного найденного сушняка, подтащил перегоревший пополам ствол упавшего дерева и забрался внутрь своей таежной берлоги*. Остатки БМК то ли уже выдохлись к тому времени, то ли просто перестали на него действовать, и он разочарованно отбросил пакет. Мерный шелест дождя и усталость сделали свое дело, – вскоре уже бедолага спал, как младенец, свернувшись калачиком в маленьком шалаше среди тайги и болот.
Панк проспал весь остаток хмурого дня и часть вечера, пока не стемнело; при этом ему показалось, что он лишь на минуту закрыл глаза. Костер-нодья тлел только за счет ствола дерева, но вылезать из шалаша не хотелось. Неизвестно, сколько бы он так еще провалялся, лелея остатки тепла под ветхою одежонкой, но в воздухе раздался странный нарастающий грохот. Выбравшись на свет божий, Панк увидел, что небо над лесом озарилось сиянием. Огненный шар поднимался вверх и громыхал, казалось, что совсем рядом. Вслед за ним последовал еще один, – такой же грохочущий и яркий неимоверно.
Когда шум утих, и светящиеся шары исчезли в ночном черном небе, прозвучал раскат грома. Осенью гроз в этих краях никогда не бывало, – небо заволакивало темной густой пеленой, которая стояла неделями, превращая дни в серые сумерки. Ну а сейчас – после грома, – дождь почти сразу же прекратился. В просвете над елями показалась стареющая Луна. Сначала тусклая, она становилась все ярче, пока не засияла как безумный фонарь, освещая лес волшебным серебряным светом. Панк нырнул в свой шалаш, нашел на ощупь пакет и потопал в ту сторону, откуда взлетали ракеты. Пройдя через смешанный лес и преодолев небольшое болото, он вышел к сосновому бору. Идти между сосен по ровной песчаной почве, покрытой, словно ковром, белым ягелем, было легко и приятно. Поднявшись на холм, Панк вышел к краю карьера. Впереди сияли огни воинской части.
Как это часто бывает, беглец описал по болотам да бурелому огромнейший круг и снова вернулся на прежнее место… только с другой стороны! Пробравшись в часть, словно ниндзя, шельмец умудрился не только набрать БМК в какой-то бидон из-под краски, но и обокрасть стоящий на улице вездеход. В десантном отсеке он обнаружил сокровища: складной нож, котелок с битой кружкой, две банки тушенки, почти свежий хлеб в чудном новеньком полиэтиленовом пакете, полпачки сигарет «Прима» и сгущенное молоко. Нашлось и кое-что из одежды. Сложив наворованное в валявшийся тут же большой вещмешок, Панк надел промасленный армейский бушлат поверх тонкой куртки и поспешил обратно в свой лагерь. Если еще какие-то сутки назад мерзавец на полном серьезе подумывал о самоубийстве, то теперь им овладели неуемная жажда жизни и бесхитростный оптимизм.
Вскипятив на костре котелок ключевой студеной воды, Панк наелся тушенки и, прихлебывая из кружки горячее сладкое молоко, замечтался о том, как наберет утром клюквы, поищет грибы в сосновом бору, соберет брусничных листьев для чая, сделает лук и станет охотиться на диких зверей… Две сигареты помогли унять не в меру разыгравшийся аппетит, – еду следовало экономить. Впрочем, все посторонние надобности, желания и стремления перестали для Панка существовать, как только он взял в руки пакет, наполненный черным дурманом. Возможно, виною тому послужили мысли о пище и крове, но первое, что привиделось лесному отшельнику – это красиво сервированный стол, изобилующий изысканными яствами и дорогими напитками…
За круглым столом сидели четыре красивые дамы, – одна из них сияла изнутри, словно ангел. Внешность ее, казалось, постоянно менялась, будто она примеряла разные лица, пока вдруг не остановила свой выбор на прекрасном, но прохладном мраморном лике. Должно быть, Лилит просто задумалась, вспоминая о чем-то, а потом вдруг стала собой. Необычайно соблазнительный кусок мяса в ее тарелке оставался нетронутым. Пригубив вина, экс дьяволица взглянула на одну из сидящих напротив нее дивных женщин и тихо сказала:
— Я слушаю тебя, Лейла.
— Когда ты покинула нас, я была еще совсем юной, наивной и несмышленой, но вместо того, чтобы веселиться со всеми и наслаждаться дарами весны, мне пришлось всю себя посвятить семейному делу. Это оказалось вовсе непросто. В нашем замечательном мире твоя вотчина – одна из наиболее прибыльных. Дальние родственники, самозванцы и разного рода стервятники кружились вокруг голодною стаей. Любой из них, целуя руку, и говоря комплименты, с большим наслаждением содрал бы с меня и всю кожу, – стоило б мне хоть немножко расслабиться. Даже сейчас, спустя годы, я не чувствую себя неуязвимой. Слишком уж все тут… прагматично-извращены. Только чудом мне удалось выжить и сохранить нашу власть.
— И это чудо, – отец нашей прекрасной Миэллы?
— Нет смысла отрицать. Он опекал меня с самого начала. Был моим наставником, учителем…
— И любовником, – Лилит наконец-то отрезала кусочек сочного, в меру прожаренного мяса и, положив его в рот, слегка приподняла бровь.
— Думаю, что я всего лишь напоминала ему о тебе. Но, не скрою, – нам было хорошо вместе.
— Я не виню тебя, Лейла. Это был великолепный шанс, и ты его достойно использовала. Ведь небо все еще наше?
— Я и не чувствую себя виноватой. Более того, за время твоего отсутствия я уничтожила все частные авиакомпании. Летать можно только с моего позволения, – Лейла подернула плечами и подцепила вилкой немного красной икры. Щелкая во рту маленькими шариками со жгучей начинкой, она зажмурилась от удовольствия.
— Как я понимаю, – ты сердита на меня за украденное детство?
— Вовсе нет, но я хотела бы вернуть его.
— Поясни.
— Я не хочу нескольких веков амнезии. Мне просто нужно немного отдохнуть от всего этого.
— Хочешь поехать куда-то в отпуск?
— Ты знаешь, куда.
— Мы все хотим этого – сменить обстановку наяву, а не в грезах, – вмешалась Миэлла. – Кстати… Правда, что ты была царицей Савской, маман?
— Воплотиться в мире людей вовсе несложно, и способов существует великое множество. Это по силам каждой из вас. Вопрос только в том, кто сможет обеспечить безопасность и должный уход вашим тушкам на этот период.
— Но ведь ты смогла, – не выдержала Нагиля. Она уже о чем-то договорилась с матерью, но решила, все же, поучаствовать в разговоре.
— Ответ очевиден, – я могу путешествовать по отражениям, скажем так, во плоти. Вам это недоступно. Только первозданные обладают такой способностью.
— Значит, облом, – Миэлла опять выпила лишнего и теперь сидела, откинувшись на спинку стула с бокалом в руке.
— Ну почему же. Вступив в альянс с вами, я могу все устроить наилучшим образом.
— И каковы будут условия соглашения? – Лейла мыслила, как настоящая леди, понимая, что даром ничто не дается даже в кругу семьи.
— Я вернусь и выйду замуж за Нортона, но одна из вас должна будет занять мое место. Невозможно усидеть на двух креслах сразу. Но ведь совершать невозможные вещи – мое кредо. Другой из вас придется окрутить Сидоная.
— С Сидонаем все ясно, – сказала Лейла с улыбкой, покосившись на Нагилю. – Я сама с ним спала пару раз, чтобы заключить один договор. От него многое зависит. Но вот, насчет того, чтоб занять твое место…
— Лейла, ты слишком много времени уделяла делам, – рассуждаешь как ядреная материалистка, – усмехнулась Нагиля.
— Не было времени для изучения старых легенд и сказок. – Лейла бросила на стол салфетку и отпила немного вина. Рядом с матерью в ней проснулась все та же юная девушка, что беспечно играла в волшебном лесу с его странными обитателями. Сердце демонессы защемило от этих воспоминаний – таких ярких, манящих и красочных.
— Не грусти, моя девочка, – неожиданно для всех мягко, сказала Лилит, – даже облик ее, казалось, потеплел, засияв желтым светом.
— Роль богини не так уж плоха, а Сидонай и Нагиля будут чудною парой, – прозвучал не вполне трезвый голос Миэллы.
— Я не против, – сказала Нагиля, – странная улыбка блуждала на ее прекрасном лице.
Сидонай по праву занимал свое место в иерархии власти. Он был одним из самых могущественных, знатных и сильных холостяков при дворе. Хоть его и окрестили дьяволом вожделения, слуда*, ревности, мести, ненависти и разрушения, а также князем инкубата и суккубата, но принц Карателей Злодеяний и пятый из десяти архидемонов довольствовался контролем над игорными заведениями и домами моды, что приносили ему не столько доход, сколько массу романтических приключений. Сын прекрасной Нахемы – ангела амазонок, и самого Михаила… был интересным мужчиной. Дамы считали Сидоная ужасно красивым и соблазнительным. С самого детства Нагиля в тайне хранила любовь к нему, но стать для кого-то обычной интрижкой ей не позволяла восточная гордость, а от женитьбы Сидоная ревностно оберегала его августейшая мамочка. Теперь же, с приходом Лилит, Нагиля могла добиться желаемого. Нахема сама захочет стать ближе к Лелйлах, тем более что они были похожи, как сестры, и никогда не конфликтовали. Смущал лишь один нюанс, – Нахема была, как матерью Сидоная, так и отцом Нагили.
— Конечно, не против. Парочка людоедов у руля власти, – Миэлла подставила опустевший бокал стоящему рядом лакею. Юный слуга не был демоном. Души людей использовались здесь по-разному, – иногда весьма экзотично. Этой же доведется исчезнуть после ужина, обнажив крохотную искру духа, если таковой еще оставался внутри.
— Миэлла, зачем так завидовать чужому счастью, – Нагиля таинственно улыбнулась. Похоже, что на гастрономических пристрастиях и вожделении, ее интересы совсем не заканчивались.
Супружество с архидемоном могло дать Нагиле очень многое. Существовала даже легенда о том, что Сидонай, подобно Лилит, когда-то жил в Ассии, приняв облик царя-чернокнижника Соломона. Когда тот имел глупость состязаться с ним в силах и снял перстень Рафаила, то был выброшен из собственного тела, а Сидонай, заняв его место, неплохо повеселился.
— Значит ли это, что все довольны? – Лилит подняла бокал и, вскинув одну бровь, оглядела присутствующих.
Многозначительные взгляды, пролетевшие вслед за этим над столом между всеми четырьмя женщинами, могли запросто воспламенить сырые дрова в камине.
— Что ж, каждая из вас знает, чем ей следует заняться на сегодняшний день. Лейла, будь готова к тому, чтобы кратко и четко ввести меня в курс текущих событий. Избавься от лишней бумаги и незавершенных дел. Если какие-то вопросы затягиваются, – прими радикальные меры. К моему приходу пусть все будет красиво и чисто. Нагиля, я на твоем месте немного бы повременила. Не бери быка за рога. Ну а тебе, Миэлла, придется отправиться со мной на Олимп. Не думаю, что Лейла не позаботится о сохранности твоего тела.
Лейла посмотрела на сестру и облизнулась. Миэлла слегка поморщилась и послала ей воздушный поцелуй. Нагиля ухмыльнулась и, опустив глаза в тарелку, отрезала кусочек мяса, которое удивительным образом все еще оставалось горячим. Она тоже испытывала на себе опьяняющее действие чар Лейлы и не слишком удивилась, поняв, что Миэлла на них поддалась.
— Вы покидаете нас немедленно? – Лейла жестом позволила убрать тарелку. – Не попробуете десерт?
— Угости бедную девушку и отправь ее обратно, – сказала Лилит, а затем вспыхнула не мгновение ярким светом и… словно выключилась. Вместе с этим и Миэлла уснула прямо на стуле, безвольно опустив голову и выронив бокал из руки.
— Что это с ней? – недоуменно спросила Лейла, делая знак официантам подавать десерт.
— Почувствовала свою кровь, – ответила Нагиля. – Думаю, наша мама не раз жила среди людей в Ассии, оставляя после себя потомство.
— Несчастные создания, – грустно сказала Лейла. – Жить в человеческом теле, имея инфернальную душу, – всю жизнь страдать, чувствовать себя чужим, брошенным, неуместным и проклятым существом…
— Таков их удел. Кажется, наша родственница-обезьянка приходит в себя.
— Принесите бренди и кокаин, – приказала Лейла.
Нина открыла глаза и удивленно осмотрелась вокруг. Она смутно помнила, как ею овладел дух Лилит, но, все же, не могла поверить в реальность происходящего. Дрожащей рукой бедняжка прикоснулась к бриллиантовому колье на своей груди и потрогала затейливую прическу. Нагиля улыбнулась и протянула Нине маленькое серебряное зеркальце. Взглянув на себя и, видимо, найдя увиденное более чем удовлетворительным, та слегка успокоилась, но осталась пребывать в неком ступоре. Через мгновение перед ней возник небольшой золотой поднос, на котором заботливо были сделаны две белых дорожки, лежала стеклянная трубочка, стоял низкий коньячный бокал со сливовым бренди и маленькая золотая тарелочка с посыпанными свежесмолотым кофе и синим тростниковым сахаром кружочками лайма.
— Подлечись, потом будем есть пирожные, – сказала Лейла беспечным тоном.
— Поверь, Лейла знает толк в деликатесах, – добавила Нагиля и поставила на стол свой бокал. Вокруг бесшумно порхали слуги, – следовала смена вин.
— Странно, все-таки, как-то все складывается, – Лейла слегка нахмурилась. – Слишком уж гладко и просто.
— Разве ты не договорилась заранее с Нортоном и не просчитала все до мелочей?
— Можешь мне не поверить, но его появление было для меня неожиданностью.
— Посидим у камина? Не люблю я застолья, – Нагиля, и правда, чувствовала себя неуютно, сидя на стуле.
— Действительно, – торчим тут как неродные. Пошли, обезьянка, решим заодно, что с тобой делать, – сказала Лейла, вставая.
— Ее нужно вернуть, – ответила Нагиля.
— Я не хочу возвращаться, – Нина смотрела на своих мучительниц глазами полными слез.
— Ты не умерла, – это всего лишь сон, – ответила Лейла.
Нагиля кивнула головой в знак согласия и тоже встала из-за стола. Спустя минуту все трое сидели в низких удобных креслах, сняв туфли. Босые ноги Нины приятно ласкала леопардовая шкура; в камине уютно потрескивали дрова…
Подбрасывая хворост в костер, Панк с удивлением обнаружил, что сидит у огня без пакета. То ли он спал на ходу, то ли начинал грезить уже наяву, и БМК ему нужен был лишь, как катализатор, а то и не нужен уж вовсе. Но, тем не менее, желание снова воткнуться осталось и было попросту непреодолимым. Обыскав все вокруг, Швед наконец-то нашел свой пакет в шалаше, подлил в него свежего яда и снова быстро вошел в состояние транса. Вероятно, сове, сидевшей неподалеку, все это порядком наскучило, а может быть, пернатая хищница уже узнала все, что ей нужно, – поэтому она, бесшумно спрыгнув с ветвей, унеслась в ночную черную даль.
***WD***
*Здесь немного иронии: Берлога (по фене) – квартира главаря. Но она же – тесное убогое жилище, логово, «нора», временное пристанище, место, где «зверь» зализывает раны, домик или квартирка о которой никто не знает, пристанище.
*Слуд – слово из лексикона чуроты. Если покопаться, то можно соотнести с созвучными нидерландским (Slood – лужа) и датским (Slod – грязь). Смыслы: то, что сопутствует 'вожделению' и 'ревности' в связке – куколд, свинг, триолизм...
******
Следующая глава – http://proza.ru/2021/10/14/436
Предыдущая глава - http://proza.ru/2022/02/02/1113
Начало повести - http://proza.ru/2021/02/24/1297