Но и с этой, которую можно было брать голыми руками, я своей задачи до конца не выполнил. Не потому, что она не хотела – как раз наоборот – очень хотела. Мне стоило только руку протянуть…Но когда я пытался это сделать – возникала между нами ее лучшая подруга и переводила всю игру на себя.
Запомнился лишь один случай, когда эту пронырливую эгоцентристку я специально заранее исключил из предстоящей компании. Хотя, если быть точным, это она отказалась праздновать со мной Новый Год – попала в более интересную компанию и я, раздосадованный, пригласил на праздник эту, ее «дублершу».
Компанию, которую я собрал, получилась довольно странная для такого события. Вообще ее организовывал мой случайный деловой знакомый, понятный тогда, как фарцовщик, которому я, по наводке уже давно знакомого приятеля, сбросил привезенное барахло из заграничной командировки.
Узнав, что я собираюсь организовать празднование на пустой двухэтажной даче, где мы до этого проводили спортивные сборы, этот культурист обрадованно присоединился и обещал привести приличных людей, которые будут нужны и в будущем.
Иру отец отпустил после довольно продолжительного визуального обследования новоявленного кавалера, для чего меня и пригласили в дом, напоследок задав сакраментальный вопрос: «Дочка, а ты уверена в компании, куда идешь?»
Получив с некоторым раздражением сказанный утвердительно ответ, родители «благословили» эту, по всему похожую на помолвку, вечеринку.
К месту мы добрались заранее, хотя уже и затемно. Хоть ключи от дома были в условленном, известном мне месте, надо было убедиться, что нашему нелегальному, в общем-то, празднику ничто не угрожает.
И тут у меня начался психологический ступор. Почему-то я решил «танцевать от печки» - провести эту новогоднюю встречу по традиционному стандарту: и чтобы гости собрались, и стол был накрыт, как положено…И я нервничал, потому что картина не складывалась.
Мы приехали с пустыми руками, так как мой фарцовщик обещал привезти трехлитровую банку коньячного спирта, ну и, его друзья должны были доставить приличную закуску…Но время шло, перевалило уже за условленное, а мы с подругой сидели в холодном пустом коттедже и неизвестно для чего ждали эту незнакомую компанию.
Я вел себя, как школьник, в первый раз отпущенный из дома погулять. Пытался развлекать гостью художественной литературой, которая отложилась у меня в памяти и будто забыл, что с подругой, как-никак, а увертюру к главным делам мы уже отыграли. Правда и то, что заниматься сексом в неотапливаемом доме, при почти нулевой температуре, как-то не особенно тянуло, и я надеялся, что обещанный коньячный спирт подогреет общую атмосферу.
Когда стрелки часов неумолимо приближались к времени, отпущенном в России для проводов Старого года, я, всерьез затосковавший из-за того, что сценарий праздника, судя по всему, накрывается, вдруг услышал с круга, от которого шли пути ко всем дачам этого пансионата, залихватскую дурацкую песенку, кажется, нацистский гимн «Хорст Вессель».
Обрадованный, я кинулся из коттеджа, оставив ничего не понимающую подругу, чтобы встретить эту сомнительную гоп-компанию: не дай бог, чтобы они потеряли дорогу, что было бы неудивительно в этом темном леске.
Я не ошибся, это были они: мой знакомый культурист, одетый, как австрийский барон на охоте: широкая замшевая куртка с накладными карманами, какой-то дурацкий колпак и короткие сапоги с нарезанной на голенищах замшевой бахромой; один его товарищ – худосочный, одетый, как стиляга из одноименного фильма; а с ними еще, судя по всему, влюбленная пара. Он – одетый в перешитую солдатскую шинель и …буденовку, с большой зеленой звездой, закрывавшей всю фронтальную часть этого головного убора. И она, в широкой для нее кожаной куртке и кожаной же мини-юбке с разноцветными клиньями.
На ходу перезнакомившись, мы потащили довольно увесистые наполненные сумки к оставленной мной даче. Где я представил, как хозяйку, ждавшую нас подругу…
Дальше пошло, вроде бы, по ритуалу: выложили на стол принесенные продукты, добавили к ним обнаруженные фрукты из стоявшего в углу холодильника, на который мы, когда были вдвоем, не обратили внимания (вот причина моей первоначальной нервозности) и, наконец, проводили Старый год.
Все до этого, с издержками приготовления, изрядно проголодались, поэтому накрытый с размахом стол начал быстро пустеть, так же, как пустел алкоголь, плещущийся в трехлитровой банке. Принятого оказалось достаточно, чтобы развезло, в первую очередь, «буденовца», который быстро вышел из строя. Товарищи заботливо усадили его на кровать, а старший конфиденциально зашептал мне: «Это крутой товарищ – племянник великого артиста Самойлова…Нельзя ли его в отдельную комнату – отдохнуть – я видел здесь еще несколько дверей, не заперты? За ним бы там приглядела его девушка…»
Здесь он не соврал – после окончания праздника я обнаружил конспект студента второго курса ГИТИСа, действительно, Самойлова, очевидно, вывалившегося из потрепанной легкой сумочки будущего артиста.
Я отвел эту быстро уставшую парочку в одну из комнат первого этажа, а сам вернулся к застолью, которое продолжалось рядом, в более просторной комнате.
Не успели мы дослушать витиеватый тост, который поднимал мой чуточку более знакомый собутыльник, где он даже где-то подобострастно отмечал заслуги хозяина, столь удачно предоставившего такой роскошный «флэт» для такого праздника, как мы услышали доносившийся из соседней комнаты тяжелый грохот и пронзительный женский визг…
Ворвавшись в комнату, оставленную для «приличных гостей», мы успели заметить фрагменты жестокой расправы, учиненной «человеком искусства» над его поклонницей. Он, намотав ее длинную белую косу (забыл раньше отметить эту немаловажную деталь) на руку, таскал бедную девицу по полу. Она же визжала нечеловеческим голосом, риторически вопрошая: «Ну почему он все время так?!»…
На пол из ее разбитого носа падали крупные капли крови…
Мы быстро и довольно жестко прекратили этот скандал. Я хотел на этом и закончить его для главного героя, выставив его хоть за дверь, хоть за окно. Но меня уговорили не делать этого остальные гости: «Он все осознал…Я дал ему по шее и предупредил, что будет еще хуже…Ну куда его - на ночь в лесу –пропадет ведь…»
Больше всего на меня подействовали просьбы его побитой подруги: «Я за ним пригляжу…» Еле передвигавшего руки и ноги, озиравшего нас бессмысленным взором, мы вернули его с его дамой на прежнее место…
Лучше бы мы этого не делали! Через пару минут сцена повторилась, усиленная более громким звуковым рядом, в который, ко всему прочему, вплетался и звон разбитого стекла…
Картина, встретившая нас, действительно внушала ужас. Одно окно напрочь было вынесено (слава богу, по зиме были поставлены двойные рамы!) В пострадавшей раме зловеще зияли крупные осколки, стекла, рамы, подоконник, путь к нему был обильно залит кровью. Как и обнаженные руки белокурой красавицы…
Она сидела в разбитой раме, наполовину свесившись наружу и держалась изрезанной рукой прямо за выщербленное стекло рамы. Он, при нашем появлении, еще продолжал на четвереньках движение к своей жертве.
Мы остановили развитие сюжета. Я выбросил этого мерзавца в услужливо распахнутое его спутницей окно и, невзирая на уговоры его друзей, а также на просьбы уже все простившей девушки – как они стояли, нежно обнявшись, как два голубка по ту сторону окна! – я закрыл окно изнутри и грозно велел убираться подобру-поздорову, пока я и ему что-нибудь не сделал…
Она, разом присмиревшие, обнявшись проследовали в ночь, а мы занялись наименее подходящей для новогодней ночи деятельностью: выковыривать из разбитой рамы стекла, замывать кровь на подоконнике и на полу чьей-то (очевидно, артиста) оставленной рубашкой и…допивать, доедать новогодние лакомства.
Слава богу, разбитое окно было во внутренней раме, удалив невыпавшие осколки, можно было представить, что застеклена была всего одна рама. Да и кровь отмыть я постарался тщательно...
Хоть мы разошлись по парам по комнатам, у меня с подругой уже ничего не клеилось. И, когда я более настойчиво потянулся к ауже знакомому ее телу, она, как бы в неприкрытом ужасе отшатнулась, словно я не отмыл еще кровь на руках…
Да и меня оставшуюся ночь и последующий день несколько беспокоила судьба, затерянной в ночи, жестоко выгнанной странной парочки…Однако, на следующий день, насчет их меня успокоил тот товарищ, постарше. Он с неприкрытой радостью сообщил, что «артист» со своей поклонницей благополучно добрались по лесу до близлежащего поселка (а до Москвы было еще километров 6) но на попутных машинах они как-то преодолели это расстояние.
Подругу свою я наутро, на общественном транспорте, я тоже благополучно доставил домой и мог смело взглянуть в глаза ее отцу – его доверия я не обманул!
Но…не стал этого делать.