Сиреневый коктейль

- Дружище, налей-ка мне что-нибудь выпить.
- Что, неважный выдался день? – спросил у меня бармен.
- Да, – ответил я, опустив голову на барную стойку, но слегка переборщил, не рассчитал тяжесть собственной головы и ударился лбом о твёрдый пластик.
С этим человеком мы были давно знакомы. Ещё в свои двадцать с небольшим я стал заядлым посетителем этого заведения. Зовут его Степан, он немного старше меня. Работает барменом, сколько себя помню. За прошедшие шестнадцать лет, которые я сюда хожу, я ни разу не видел его сменщика, всё время, каждый божий день Стёпа стоит у барной стойки.
В этом заведении раньше стояли игровые автоматы для подвыпивших посетителей. Сейчас, конечно, их убрали. Зато теперь здесь не так шумно. Бар стал уютным местом, которое любят немногочисленные завсегдатаи. Здесь тихо, все свои в доску. Редко когда зайдёт новый клиент.
Вот и сейчас возле барной стойки я один. Как всегда в дальнем углу зала сидел Ванька, мерно покачивая кружку с пивом в руках, да опустив свой взгляд на дно бокала с пенным напитком. При моём появлении в баре Ваня мне кивнул и снова уставился на дно бокала. Наверное, он считал количество пузырьков в пиве.
Чуть ближе ко мне сидели трое: Миша, Стас и Василий. Стас был самым крупным из них. Под два метра ростом, широкий в плечах, и с большой лысой головой. Его кулак был размером с голову любого из остальных в баре. И голос его был низким, грубым, но иногда будто бархатный. Только говорил он редко. В основном между собой переговаривались Миша с Васькой. Они-то были самыми что ни на есть обычными мужичками. Обоим за тридцать, оба в разводе и платят алименты. У двоих же старушки-авто отечественного производства. Сидят и просиживают вечера в нашем баре. Коротают время и свою жизнь. Ведь могли же ещё найти себе какую ни какую женщину – молодые ещё. Но нет, сидят тут и пьют. Под вечер опять начнут сильно шуметь и тогда Стас, которого пиво почти не берёт, громко ударит кулаком по столу. После чего обычно эта троица идёт по своим домам.
Ещё у нас иногда бывает Света, но сейчас на привычном месте её нет. Она приходит три раза в неделю, садится у окна, заказывает бутылку вермута и один апельсин, и весь вечер смотрит в окно на прохожих, потягивая свой напиток прямо из горла бутылки. Ей за сорок, но она ещё хороша собой. Следит за внешностью и фигурой. Да и как иначе, если работает завучем в местной школе!
В баре всего два окна, и возле второго сидит индус. Я вечно забываю его имя. Возраст его мне тоже не известен. Как по мне, у индусов бывает три возраста: юный индус, взрослый индус, и старый и седой индус. Всё. Другого не дано. Пока ещё рано, он приходит ровно в пятнадцать минут седьмого, а сейчас только 17:54.
Конечно, есть и другие посетители. За первым столом сидят Марк и Сьюзи. Девушка не понимает по нашенскому, потому и молчит. А Марк ей постоянно что-нибудь рассказывает, а она просто кивает ему в ответ и потягивает через трубочку яблочный сок. Иногда, когда Марк подвыпьет, он начинает рассказывать ей анекдоты, и сам же над ними смеётся.
Второй столик у нас всегда пуст – он для случайно забредших к нам гостей.
Третий и четвёртый столики в баре сдвинуты для компании студентов из педагогического университета. Когда-то и я там учился и вот так же заходил в этот бар после уроков.
Пятый стол, он же в углу, для Ивана с его думками о пиве. А шестой – для Олеси. Все думают, что она его бывшая подруга, но девушка это отрицает. Хотя неизменно Олеся приходит ровно через пять минут после Ваньки. Она всегда сидит к нему спиной и смотрит на нас со Стёпой, пожёвывая свой вегетарианский салат. Мерзость это, а не салат, как по мне.
Прошло минут пять, прежде чем я поднял голову и увидел перед собой рюмку с коньяком. Я его даже смаковать не стал, как обычно это делаю. Двумя глотками опустошил рюмку.
- Так что стряслось? – спросил Степан.
- А? – не сразу я понял, что Стёпа ко мне обращается. – Да машина утром сломалась. На работу опоздал. А вечером шеф позвал меня к себе.
- И что? Дальше-то что?
- А дальше, – продолжил я, – он заявил мне, что я не справляюсь со своими обязанностями.
- Как так? Где там можно не справиться? – спросил Стёпа. Он даже перестал протирать стакан полотенцем.
- Вот и я тоже самое спросил у него. А тот мне, мол, не справляешься, и всё тут. Говорит, ты не с тем выражением лица на кнопочки нажимаешь.
- Да как так?!
- Во-во. И я ему тоже самое, – отвечаю я Стёпе. – Налей ещё.
Стёпа плеснул в рюмку ещё сто граммов коньяка, и настроился слушать мой рассказ дальше. А я решил потомить его, не спешил продолжать. Закурил. Медленно затянулся и так же медленно выпустил изо рта дым. Степан ждал. Это тоже входило в его работу – ждать и слушать. Он умел это делать, ничего не скажешь. Вот и сейчас он ждал, пока я докурю и затушу в пепельнице окурок.
- В общем, я тоже удивился, – продолжил я свой жалобный рассказ. – Но этот старый хмырь и глазом не повёл. Не нравится ему и всё тут. «Каждый должен любить своё дело», – сказал он мне. А я ему: «Да что ж я, не люблю что ли, по-вашему?», а он мне – «не любишь». И всё тут, весь разговор. Пиши, говорит, по собственному. Пришлось писать.
- Во дела, – огласил Степан и замолк. Он бы тоже сейчас опрокинул со мной рюмочку, если б пил. А так Стёпа закурил. Курил он как паровоз, от того в баре всегда стояла дымка и всё здесь было пропитано запахом сигарет. Один единственный кондиционер явно не справлялся.
Мы помолчали. Стал слышен разговор Миши с Васей, хотя ничего интересного в том не было. Только-только пришёл индус и сел к окну, но уже начал постукивать пальцем по столу от нетерпения. Стёпа посмотрел на него, понял чего тому налить и принял заказ.
На улице что-то громыхнуло и полился дождь. Сильный, как из ведра. Будто небо прорвало, словно трубы в квартире. Потоки воды тут же залили дороги и прохожих. Трое забежали к нам, прячась от грозы. Заказывать ничего не стали. Потом вбежали ещё шестеро, и ещё двое. Один из этой промокшей своры заказал себе пива и сел за стойку рядом со мной.
- Не против? – спросил незнакомец.
- Нет, конечно, – ответил я.
Я продолжал слушать стук огромных капель о стены, окна, дверь бара. Ударники всех оркестров города собрались и исполняли небезызвестное произведение грозы. Шума много. Нервно, игриво, зло, адски, а под конец – жалостливо. Именно жалостливо закончился концерт ударников оркестра природы. А название пьесы – гроза. Как у Вивальди.
Те, кто прятался в баре от дождя, разошлись. Остался только тот, кто присел ко мне за стойку. Он допивал второй бокал пива, после каждого глотка которого съедал один орешек жареного арахиса. К этому времени и я потягивал пиво, но не закусывал.
Мужчина оказался приятным и интеллигентным. Работал на оптовом книжном и, кажется, знал наизусть всех авторов и их рассказы. Его звали Ефим, просто и звучно, и, главное, запоминается хорошо, в отличие от того индуса возле окна. Я закурил очередную сигарету, когда Ефим выдал:
- Хочешь, я завтра поговорю с твоим шефом? За тебя выскажу всё, что ты о нём думаешь. Всем проще будет. Вот смотри, ты как бы высказался, хотя сам и не подставишься и не опустишься до оскорблений. Он – получит по заслугам, ну а я… А я что, мне просто не сложно, да и высказаться тоже хочу. Не люблю я таких начальников.
- Спасибо, Ефим, не надо, – ответил я ему. Я с трудом ворочал языком, так как уже изрядно запьянел. – Я пойду, подышу воздухом.
Степан бросил на меня сочувственный взгляд и продолжил заниматься своей посудой дальше. Ефим промолчал и глотнул пива.
А на улице было хорошо. Свежо, аж дышалось легко, полная грудь воздуха… После мелкого дождика пахнет пылью и духотой. А после грозы хорошо, как будто попадаешь в лес, вдали от цивилизации и копоти машин. Очень просто закрыть глаза и представить вокруг себя громадины ели, белок с их шишками, щебетание птиц и треск веток.
Возвращаться в бар уже не хотелось. В эту духоту, где всё провоняло дымом сигарет и спиртом. Но надо было расплатиться со Стёпой, да и с остальными попрощаться.
Прогуляться пешком в тёплый майский вечер после грозы одно удовольствие. Невзирая на лужи под ногами я топал к своему дому вдыхая запах весны. Внутри тепло от коньяка, снаружи – от скорого лета. Вообще-то не так уж и плохо, что меня уволили с работы, есть ведь и вторая, так что с голоду не помру. Да и времени теперь будет побольше, может книгу напишу. Хотя куда мне. Только чужие и горазд читать. Сказать кому, так засмеют. Даже бармену я никогда не рассказывал о своём желании писать. Хотя обо всём остальном в моей жизни он узнавал первым.
Вот была у меня молодость, учился я в местном универе на филолога, так Стёпа знал о каждой моей новой подруге, о каждой драке с однокурсниками, о каждой новой прочитанной книге. Помню, рассказывал я ему о Гёте за кружкой пива, а тот слушай себе да дыми в потолок. Я ему всего «Фауста» пересказал в стихах, Стёпа выкурил, наверное, целую пачку сигарет, пока меня слушал.
А как-то был вечер, когда меня бросила очередная девушка. Трагедия всей моей жизни! На тот момент я именно так и думал. А Стёпа знай себе да кури, пока слушал мой рассказ об этой стерве. Он узнал за тот вечер всех, с кем она мне изменяла.
И что это на меня нашло? Тёплый майский вечер. Через неделю лето, а я тут вспоминаю. Отпуск же!
Пока я работал в здешней филармонии пианистом, у меня и времени-то не было вспоминать что-то. Благо всё закончилось. На кнопочки видите ли я нажимаю без любви. Попробовал бы он выучиться в консерватории на пианиста, послушал бы я тогда, что скажет шеф. Какая ему разница, люблю я играть или нет? Никогда мне не говорили, что я плохой пианист. Никогда. Что я много пью – да, говорили. Что я безответственный – было дело. Что я исполняю музыку не так как принято – говорили и не раз, но на то она и музыка, чтобы чувствовать её по-своему. Или нет, лучше не так. На то ты и человек, чтобы чувствовать. Вот. Но что бы я плохо играл?! Такого никто и никогда мне не говорил. Разве что преподаватель в консе, только это не в счёт. Они все так говорят, как бы ты ни играл.
Два дня я просидел дома и ровным счётом ничего не делал. А ведь так много задумывал! Казалось бы, отпуск. Но нет, лентяйничал как умел. Зато было время подумать, осознать и переосмыслить своё бытиё. Всё-таки зря я расстроился из-за увольнения. Надо теперь со второй работы уйти и начать чистую жизнь. Новую жизнь с чистого листа – так принято говорить. Наверное, так и сделаю, но перед этим схожу в свой любимый бар, может Стёпа подскажет что.
На улице жара не смотря на вечернее время. Люди идут с работы, кто-то спешит, кто-то неторопливым шагом перемещается куда-то. Люди, люди… У всех есть дела, заботы, а я бесцельно трачу своё время. К сорока годам мне уже, а я даже не женился. Паразитом общества живу. Играю на рояле. Вот кому от этого польза? Никому. Музыка – она ведь никому не нужна. Люди приходят на концерты, а на следующий день не помнят даже названия произведений, не говоря уже о самой музыке.
А вот и наш бар. Недалеко от входа два типа что-то громко выясняют.
- А я тебе говорю, что он здесь!
- Да нет же, в соседнем баре он тусит.
- Шеф сказал прийти сюда.
- Хватит здесь тереться, вчера уже заходили, и позавчера. Пойдём теперь в соседнем подежурим.
Я прошмыгнул в заведение мимо этих двоих. Из их разговора понятно, что они кого-то ищут. Но здесь и правда не могло быть никого, кто бы решился перейти дорогу этим двоим. Не хрупкие дядечки. Разве что Стас мог бы таких обидеть, но он у нас спокойный. В молодости хватило на его душу.
Когда я вошёл в бар, то первым делом приметил за вторым столиком молодую девушку. Она здесь впервые. Но пока я шёл к стойке бара, девушка встала и направилась к выходу.
- Как дела? – спросил меня Степан.
- Нормально. Отдохнул дома, – ответил я ему.
- Выпьешь? – спросил бармен, протирая полотенцем бокал. У Стёпы было два занятия в баре: протирать бокалы и курить.
- Да, пивка светлого, – ответил я.
Бармен налил мне светлого холодного пива и закурил. Контингент в заведении остался прежним. Разве что к нам присоединилась Света с вермутом и апельсином. Пьёт и смотрит на прохожих. Редко кто из зевак на улице заглянет в её окно. Но когда это случалось, Света будто не замечала их.
Я решил присесть к ней за столик. Она милая женщина и вполне симпатичная.
- Добрый вечер, – приветствовал я Свету.
- Добрый, – как всегда печальным голосом ответила она.
- Как дела в школе? – попытался я завязать разговор. Светлана на меня бросила такой взгляд, что стало не по себе. Наверное, так она смотрела на самых злостных нарушителей школьного порядка.
- Макс, тебе заняться нечем? – ответила она. Света явно не в настроении, хотя половину бутылки уже выпила. Обычно под конец вечера она более дружелюбна.
- Я просто хотел поболтать.
- Прости, не люблю по вечерам о школе говорить, – ответила Света. – Видишь ли, Макс, завучем работают не те, кто бы любил школу или детей.
- Да, я понимаю.
- Или не так, – продолжили она, будто меня рядом и не было. – Сначала ты любишь детей и свою работу, а потом тебе предлагают стать завучем, и ты за первый же год забываешь всё хорошее, что есть в школе.
- От того тебе и грустно? – спросил я.
- Да.
Света стала ходить в наш бар года четыре назад. Два года она терпела работу завучем в школе, а потом пришла в бар к Степану. Раньше она была чуть добрее и веселее, чуточку разговорчивей и дружелюбнее. Но с каждым годом ей всё тяжелее и тяжелее. Света скучает по временам, когда работала учителем младших классов. Вот и топит свою память в вермуте.
Я молча допил свой бокал пива и пошёл к стойке за вторым. Вернулся к окну. Света всё так же смотрела на прохожих и пила.
- А ты чего такой весёлый? – спросила она. – Тебя же с работы выгнали.
- Так не всё так плохо оказалось, – ответил я и закурил. – Два дня дома бездельничал и, скажу тебе, очень даже не плохо. Не надо часами сидеть за роялем, не нужно никуда бежать, гладить белую рубашку.
- Да уж, велика радость, – иронично сказала Света. – А разве не в этом весь смысл? – немного погодя спросила она.
Мне пришлось задуматься. Ведь в чём-то она права. Мы всю жизнь спешим, что-то делаем, к чему-то стремимся. А моя профессия шагнула дальше всех в этом смысле. Творческие люди всё время что-то ищут. Не в этом ли смысл? В погоне. В суете самой жизни ради самой суеты жизни. Или жизнь в суете, в погоне. Нет. Бред.
- А разве в этом? Разве суета и есть смысл? – парировал я. – Какой смысл в постоянном поиске и беготне? В белой рубашке, в конце концов, – продолжал я. – А где тогда жизнь? Вот ты пьёшь…
- Пью, – подтвердила она. – Но я же не музыкант. На кой мне смысл-то искать. Я у тебя спросила, в чём смысл, если не в беготне и не в рубашке, что б её. Нас ведь этому учили. Вспомни уроки философии в педагогическом.
- Да помню я, – ответил я немного грубо. Половину бокала я уже выпил. Иногда с этой женщиной было тяжело говорить.
- Макс, зря ты так легко простился, – сказала Света. Её бутылка была почти пуста, а значит и её пребывание здесь подходит к концу.
- С работой? – уточнил я.
- С прошлым, – пояснила она. – Ты всегда легко всё отпускал.
- Да почему ты такого мнения?! – взбунтовал я. Эта женщина меня практически не знает. За эти четыре года мы общались с ней раз пятнадцать от силы, и всегда на отвлечённые темы, а тут она мне такое заявляет.
- Да оттуда, что по тебе видно, – ответила Света. – Ты себя в зеркало видел? Отрешённая от мира сего морда, небрежно завязанный галстук, когда ты после очередного выступления сюда заявляешься. Небритый, пьяный, и со стопкой нот в руках! После каждого концерта ты стараешься забыть моменты проведённые на сцене, или просто не помнить их. Отыграл, и слава богу, как говорится. А потом удивляешься, что люди музыку быстро забывают. Ты забываешь исполненные произведения быстрее, чем слушатели. Те хотя бы успевают донести впечатления до дома, родных, а ты же забываешь всё ещё до того, как выпьешь первый бокал пива.
Мне нечего было ответить. Эта женщина права. Она допила свою бутылку вермута, положила в рот последнюю дольку апельсина и посмотрела на меня.
- Ну что? – спросила Света. – Продолжим разговор или мне уйти?
- Прости, – только и смог я сказать.
Не спеша я перебрался за привычное место возле Стёпы, Светлана ушла. Степан курил. Возле него стояла почти до краёв заполненная пепельница. Компания из троих говорунов сидела рядом и рассуждала о правильности существования скинхедов в лихие девяностые. Ох и зря Миша с Ваней затронули эту тему. Лысый Стас мог их обоих одним ударом за такое уложить.
В те самые девяностые, когда я окончил консу и на всякий случай поступил в местный педагогический, Стас со своей бандой зачищал ряды приезжих. Он был главарём местной банды скинхедов. Грозой не наших. Да что там, его даже свои боялись!
Проходя мимо них к стойке бара, я слегка тронул Стаса за плечо. Не дай бог он встанет.
- Стас, не бери на свой счёт, – сказал я ему.
- Угу, – буркнул он в ответ.
Надеюсь, я его хоть капельку подуспокоил, иначе нашему бару конец. Я помню, как он взахлёб говорил о своей молодости, как хорошо было шугать этих не наших, как он с ребятами ломал им головы, руки, ноги… Помню его рассказы о ментовке девяностых, в которой он оказывался по два или три раза в неделю… Помню и его запои по тем друзьям, которые оказались с пробитой головой в морге…
- Тебя тут спрашивали, – сказал мне бармен, когда я присел на своё обычное место напротив Степана.
- Кто? – не понял я.

* * * * *

Меня искала та девушка, которая вышла сразу после моего появления в баре. Впервые она пришла в тот вечер после грозы, но меня уже не застала.
Девушка не представилась бармену, но моё имя ей было известно. На вид ей нет и тридцати. Стройная, высокая, длинноволосая брюнетка. Личико вылеплено будто из гипса – настолько ровные и правильные черты.
Степан сказал мне, что в тот вечер девушка спросила меня, и приходила затем каждый вечер. Но почему ушла сейчас, когда я пришёл, непонятно.
- Ни зачем я ей нужен, ни кто сама такая она не сказала? – спросил я у бармена.
- Нет, – отвечал он. – Лишь спросила Максима.
- Ну и шут с ней, – немного погодя ответил я.
Мы со Стёпой молча закурили. Трое друзей за столом стихли, после сильного удара Стаса кулаком по столу. Чуть позже все трое встали и ушли по домам. Я заказал себе ещё бокал пива и не спеша его пил. Как ни странно, сегодня мне было не о чем говорить с барменом, или просто не очень-то хотелось болтать под конец вечера.
Где-то через полчаса к нам зашли два парня с девушкой, сели за второй столик и заказали бутылку коньяка и лимон. Негромко разговаривая, налили себе по первой и выпили. Вечер в баре был самым обыкновенным. Потом мне стало скучно сидеть, и я ушёл.
Уже было достаточно темно, но всё же я отправился домой пешком. По вечерам дышится легче. И думается хорошо. Постепенно в моей голове вырисовывалась книга, которую надо бы написать. Слишком долго я вынашиваю её. Нестерпимо хотелось вылить все эти образы на страницы тетради, ощутить дыхание этих персонажей, проникнуться атмосферой другой жизни. А может просто моя жизнь слишком скучная, от того в голове и появлялись эти фантазии и образы иного мира, в котором я сам хотел оказаться.
Войдя в свою однокомнатную квартиру, я на миг подумал, что зря я не женился, а то встречал бы хоть кто-то. Или собаку надо было завести. Да хоть цветочки комнатные! У меня на подоконниках стояло что угодно, только не фиалки или кактусы.
Года три назад я познакомился с одной милой девушкой. Мы несколько раз ходили на свидания, затем она стала оставаться у меня на ночь. У нас могло что-то выйти, но… Наверно, я привык быть один, иначе впустил бы её в свой дом насовсем.
Она подошла ко мне после концерта в филармонии. В тот вечер я играл Шопена и Рахманинова. Ей очень понравилось. Звали её Машей. Светловолосая, немного полноватая, но очень милая и добрая. Всегда одевалась стильно и дорого. Её округлое личико было очень красиво. Губки так и просили поцелуя, а глаза сверкали игривым блеском. Или молодым желанием к жизни. Всё в ней было прекрасно, но надолго у меня не задержалась. А всё из-за того, что для меня это не было даже отношениями. Просто кто-то рядом, просто есть с кем посидеть в баре или кино. Ей, конечно, это не нравилось, и мы тихо разошлись. Потому и сижу теперь дома один.
Затосковать по былой жизни не успел – уснул. И сон какой-то странный снился. То ли стекло, то ли невидимая преграда отгородила целую улицу вместе с людьми, машинами, магазинами и мною. Ещё и дождь пошёл. Сидя в парикмахерской не успел на концерт, от того появился страх, что меня уволят за неявку. Но затем страх прошёл и появилось какое-то безразличие. И ещё девушка, то ли моя, то ли бывшая, хотя настолько знакомая, что ощущалось присутствие кого-то близкого и родного. А затем всё, проснулся. Только ужасно не выспался, как ни пытался потом подремать. Глаза непроизвольно закрывались, но сон не приходил. Пришлось вставать, хоть и не зачем было.
Последние дни мая выдались очень тёплыми и солнечными. Да и гроза была всего один раз за месяц. Отпуск – прекрасная пора. Оказывается, я настолько устал от работы, что эти несколько дней я даже не понимал, что отдыхаю. Пора бы и выбраться куда-то, хоть на пляж, или в театр, только не в тот бар, в котором я провёл многие годы своей жизни. Кажется, я сам уже провонял сигаретным дымом и спиртом. Пора завязывать.
Но правильные мысли, как правило, приходят только поутру, пока голова ещё лежит на подушке, а дальше весь день по старой, проторенной годами дорожке. И о чём бы с утра приятном не думал, колесо жизни крутится своим обычным чередом, и ничего изменить не удастся. Разве что самую малость.
В силу этого под вечер я и приплёлся в свой старый, до боли знакомый бар. Где за столиком в углу сидел Ванька, за ближнем к нам пока ещё трезвая троица, за Ванькиной спиной Олеся; компания из шести студентов шумно обсуждала уходящий учебный год. Марк всё рассказывал анекдоты своей подруге, Света возле окна только начала бутылку вермута, но апельсин ещё не очистила. Возле соседнего окна столик пустует – рано. Молодой (или какой он там) индус ещё не пришёл. Все знакомые лица.
- Налить? – как только я сел за барную стойку предложил Стёпа.
- Пивка, – отозвался я.
Стёпа налил бокал светлого холодного пива и поставил возле меня. Пузырьки газа стремились вверх, на свободу и чистый воздух, хотя зря они это делали. Если бы эти самые пузырьки знали, что в помещении не продохнуть от табачного дыма, они бы сидели дальше в своей кружке. Но в любом случае вся эта стая беглецов-пузырьков упиралась в плотную шапку из пены.
- Что-то ты не весел, – заметил бармен.
- Да день как-то бесполезно прошёл, – ответил я.
- Разве когда-то было иначе? – то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Степан. Я на него глянул исподлобья, но тот и ухом не повёл.
- Очень смешно, – ответил я. – Просто многое планировал, а день опять прошёл, так ничего я и не сделал.
- Макс, иди-ка ты на работу устройся, – посоветовал Стёпа вполне серьёзным тоном. И чего он решил до меня докопаться?
- Вообще-то у меня есть работа. Это ж из филармонии меня выгнали, а в школе я ещё преподаю, – ответил я бармену и глотнул холодного пива.
- Да я не про то, – пояснил Стёпа. – Устройся на нормальную работу, для мужика. Сразу интерес к жизни проснётся.
- А я по-твоему никогда нигде не работал? – слегка повысив голос возразил я. – Я ж по стройкам ходил, листовки раздавал, официантом работал, в такси был! Это по-твоему не работа?
- Неа, – невозмутимым тоном ответил Стёпа.
- Хорошо. А что тогда работа для мужика в твоём понимании? – спросил я.
Степан призадумался. На секунду даже перестал протирать сухим полотенцем бокал. А затем выдал:
- Напиши книгу.
Я чуть не подавился этими пузырьками в пиве.
- Вот посуди сам, – начал Стёпа, – ты пианист. Кому нужна твоя музыка? Ладно, не возражай. Даже если и нужна, то далеко не всем. А дальше? Ты ничего не оставишь на этом свете, даже детей у тебя нет, чтобы оспорить это. Каждый человек должен оставить след на этой планете, иначе жизнь его не имела ни капельки смысла. Особенно это касается мужчин. А музыка? Её не пронесут через столетия. Точнее твоё исполнение этих там Чайковских, Скрябиных и прочих. Они-то как раз оставили свой след, а твоё нажимание на кнопочки, как ты сам изволил выразиться, оставит разве что отпечатки пальцев на рояле, и то их сотрут на следующий день. А книга – это осязаемо, это след.
И возразить-то нечего. Да и незачем. Сказать ему, что ли, про свою давнюю мечту? А может он нарочно злит меня. У него вон собственный бар, целое здание, пусть и маленькое, а у меня ничего нет. Ни-че-го. Вот и подтрунивает меня. Меня! Человека с высшим консерваторским образованием!
- Стёпа, хорош шутить, уйду ведь, – ответил я.
- А никто и не шутит, – ответил он. – Я же всерьёз. Труд должен остаться. Он должен переродиться в нечто большее, чем воздух. Книга – это фундаментальный плод твоей работы, который покажет, чего ты стоишь. Труд, который воплотился и появился на свет и суд людской.
Я сделал вид, что задумался, и допил своё пиво. Затем неспешно закурил сигарету и спросил себе ещё бокал. Вот стесняюсь я почему-то сказать Степану о своём давнем желании напечатать книгу, а теперь он сам это предложил.
Я затушил сигарету в пепельнице, сделал глоток прохладного пива, и робко произнёс:
- Стёп, а я ведь давно хотел.
- Что именно? – не понял он, будто упустив суть разговора.
- Я о книге.
- А, вон оно что, – вспомнил бармен разговор. – Ты это, не обижайся на меня, я люблю музыку, да и твоя игра мне нравится.
- Не обижаюсь я. Стёп, я давно хотел книгу написать, – начал я о своём тайном желании. – Ещё будучи студентом и приходя к тебе в бар, у меня стали появляться такие мысли. От этой музыки столько образов в голове, что хотелось всё это изложить на бумаге, запечатлеть их, так сказать.
- И что тебе мешало? – спросил он.
- Сам не знаю. Может страх, что меня не поймут.
- Причём тут понимание тебя, если пишешь для себя?
- Ты же сам только что сказал, мол, труд на суд людской?! – напомнил я другу.
- Да, но… – Стёпа призадумался. В этот момент к нам подошёл Ванька и сел за стойку рядом со мной.
- Максим, вот скажи мне, – начал подпитый Иван. – Разве не прекрасен закат?
- Что? – не понял я. – Ты это про что?
- Про солнце, которое медленно уплывает за горизонт, озаряя небо нежным тёплым светом. Про его лучи, едва уловимые, и поле, над которым садится солнце, – расплылся в мечтах Ванька. Не сказать, что он был сильно пьян, но голос был таким певучим, мягким, добрым. И язык самую малость, будто уставший, едва заметно выдавал состояние владельца. – Я про те зёрнышки пшеницы, сквозь которые слегка пробивается свет и, кажется, что дотронешься, и поймаешь лучик солнца. Разве это не прекрасно?
- Конечно, прекрасно, – согласился я.
- Тогда угости меня пивом. Пжаалуста.
- А причём здесь пиво? – я был искренне удивлён его логикой. Как-то не вяжется пиво, поле и закат.
- Угости и объясню, – ответил Ванька.
- Бармен! Бокал пива этому романтику, – попросил я Стёпу.
- Одну минуту, – и начал наполнять бокал прохладным нектаром. – Мне и самому интересно, где же здесь связь.
- Спасибо, друг, – обратился Иван ко мне после того, как перед ним поставили бокал с пивом.
Ванька с минуту смотрел на пузырьки в своём прозрачном бокале, затем пригубил пиво и слизнул со своих усов пенку. И начал повествовать:
- Посмотри на свой бокал. Его стекло запотело, как вечером дымка покрывает речушку прохладным августом. А за дымкой что? Правильно – поле. Поле пшеницы, ржи, ячменя – чего угодно. Вот и в бокале нечто светлое. Посмотри теперь на свет через свой бокал – разве не похоже на закат?
Я попробовал посмотреть через бокал с пивом на тусклый свет ламп в баре, и в чём-то мог согласиться с Иваном. Но какая же фантазия должна быть!
- А пузырьки? – спросил я.
- А пузырьки, друг мой, это ничто иное, как надоедливая мошкара, – ответил он.
Стёпа чуть не упал под стойку – так он расхохотался. Его смех заполнил весь бар. А Ванька знай себе, да пей, но улыбка растеклась по его лицу. Такой довольной морды я у него давно не видел. А смех бармена оказался таким заразительным, что вскоре и я рассмеялся. Да уж, разрядил обстановку Ванька.

* * * * *

По приходу домой вечером я решил немного почитать. Хотя в моём подвыпившем состоянии слова в книге разбегались, строчки плясали, а голова отказывалась воспринимать прочитанное. Через пару страница чтива я отложил это занятие и лёг в постель, но сон не приходил. Ни с того ни с сего разыгралось воображение. Я ведь так и не сказал бармену о своём желании написать книгу, а теперь эта книга будто возникала в голове строчка за строчкой.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем я провалился в сон. А во сне снова книги, книги, строчки, обложки, персонажи, образы… Все такие живые, настоящие эти люди, живут в этих строчках без моего ведома, и новые абзацы появляются не по моему желанию, а по их поведению. Но надо заметить, что позже я разобрал всех этих героев. И почему только они оказались из разных книг? Мефистофель гулял с Иваном Федоровичем, Фауст разговаривал с кем-то возле собора Парижской богоматери, мимо проходил терминатор и разговаривал по телефону с Кафкой…
Ну и сон, головушка будто и не спала. Пришлось делать себе кофе и идти под холодный душ, после чего немного полегчало.
Ближе к обеду зазвонил телефон.
- Максим Викторович, добрый день, – сказал знакомый голос из трубки.
- Добрый, – ответил я.
- У нас тут концерт намечается послезавтра, нужно пару пьес Прокофьева, – сказала своим тонким голосом молодая девушка.
- Оксана, я уже не работаю в филармонии, – ответил я. Эта девушка обычно составляет программу выступлений, ведёт концерты, обзванивает музыкантов в день концерта, дабы они не забыли прийти.
- Как же так? – удивились на том конце провода. – А почему мне не сказали? Я уже включила вас в программу, афиши висят. Без Прокофьева ну ни как!
- Ни чем не могу помочь. Позвоните директору, – сказал я ей. Грубить Оксане Вячеславовне никогда не хотелось, она всегда была мила и добродушна к музыкантам. Улыбалась нам, всячески подбадривала перед игрой, а после концерта не спешила уходить домой и проводила время с нами за чашечкой кофе в ближайшем кафе.
- Хорошо, позвоню, – растерянным голосом ответила Оксана. – Извините, что побеспокоила.
- Ничего, – сказал я. – Всего хорошего.
Почему её никто не предупредил? Хотя, директор у нас не очень адекватный, мог и забыть сказать ей.
Пока я готовил себе завтрак, сон потихоньку формировался в книгу. Точнее все персонажи из сна расформировались по книгам, и всё стало на свои места. Но сон мне очень глубоко запал.
Чуть позже снова зазвонил телефон.
- Максим Викторович, это снова я, – сказала Оксана.
- Да, слушаю.
- Я позвонила директору, он сказал, что никто вас не увольнял, – сказала мне девушка.
Пришла пора и мне удивляться. Только недавно я разговаривал с нашим директором и тот мне отчётливо сказал, что я плохо играю. А теперь, оказывается, меня никто не увольнял.
- Не понял? – спросил я в трубку телефона.
- Вениамин Львович сказал мне, что вы в маленьком отпуске, обдумываете свою трактовку произведений, – говорила Оксана воодушевлённым голоском. Она была явно рада такому повороту. – И послезавтра вы выходите с отпуска, – добавила Оксана.
- Да как же так? Я совершенно не готов! – ответил я. И ведь правда, всё это время как меня уволили, я ни разу не подошёл к домашнему фортепиано. Пальцы одеревенели, а из головы улетучились последние нотные записи вместе с утренним похмельем.
- Нужно всего лишь пару мимолётностей, – сказала девушка. – Вы ведь играете наизусть все сочинения Прокофьева.
- Оксана Вячеславовна, я сам позвоню Львовичу и всё уточню, – ответил я ей и положил трубку.
Звонить этому старикану мне совсем не хотелось, а заново учить мимолётности Прокофьева подавно. Хотя за всю свою жизнь мне полюбился именно этот композитор, я мог играть его часами напролёт.
Пришлось немного походить по квартире и обдумать предстоящий разговор с Вениамином Львовичем. Возвращаться в филармонию мне не очень хотелось, тем более после того, что мне сказал этот старик. На самом деле он не такой уж и старик, Львович ещё даже не пенсионного возраста, но порой ведёт себя так, будто он пенсионер склерозник маразматик. Видимо в этот раз Львович исполнит именно эту роль.
- Добрый день, Вениамин Львович, – сказал я в трубку телефона. Я всё же собрался с силами и набрал номер директора филармонии. – Как поживаете?
- Спасибо, не жалуюсь, – ответил он своим сухим голосом. Львович всегда говорил так, будто в горле застряла рыбья кость.
- А с памятью у вас хорошо? – поинтересовался я.
- Да, – непонимающе ответил Вениамин Львович.
- Ну тогда напомните мне, пожалуйста, что вы мне говорили в последнюю нашу встречу.
Знаю, так нельзя разговаривать с начальством, но в данный момент он мне никто. Я же писал заявление по собственному.
- Ах вот оно что, – протянул директор после недолгой паузы. – Вам Оксана звонила?
- Было дело, – бросил я.
- Значит, ждём вас, Максим, на концерте. А что именно я вам говорил в последнюю нашу встречу, я напомню после концерта, раз уж у вас в памяти провалы, – ответил Львович и положил трубку.
Короткие гудки в телефонной трубке били по голове, словно маленькие молоточки. Или это были молоточки в рояле? Но так нельзя было разговаривать с начальством. Я-то думал, что он включит склерозника, вроде как забыл, что уволил меня, а тут… Вышло так, что я некорректно разговаривал с начальством.
У меня было два варианта. Первый – это не идти на концерт, сделать вид, что мне никто не звонил и я сам не звонил Львовичу. Всё равно моё заявление на увольнение лежит у него. Если я так сделаю, то могу и дальше спокойно себе жить и ни о чём не думать. Без зарплаты филармонии как-нибудь перебьюсь. Но с другой стороны как раз деньги-то у меня уже кончились, без этой самой филармонии. Это и есть второй вариант – вернуть всё как было. Не первый год я в этой упряжке.
Весь оставшийся день я наигрывал Прокофьева на старом расстроенном домашнем фортепиано. Вспоминал мелодию, щупал пальцами чёрные и белые клавиши, нажимал педали. Сыграл почти все его мимолётности раз по десять, но ни один вариант исполнения меня не устроил. Не хватало как раз той самой мимолётности, беспечности. Эх, Прокофьев, знал бы ты, КТО будет коверкать твои гениальные сочинения – не писал бы!
Однако ближе к обеду в день концерта я таки надел свой поношенный концертный костюм и отправился на репетицию. Настроение было скверным. Погода – жара, ни облачка. И кому только придёт в голову тащиться по такой жаре на концерт?
За кулисами суета, впрочем, как всегда, народ не торопясь садится на свои места в зрительном зале, Оксана в гримёрке приводит себя в порядок. Я постучал в её дверь.
- Можно?
- Да, Максим, – быстро сказала она. – Что-то не так? Вы какой-то потерянный.
- Всё нормально, – соврал я.
Сомнения терзали мою головушку. Концерт – бог с ним, отыграю, но вот правильно ли я поступил, придя на него – вот это вопрос. Да и Прокофьев не рад будет моему исполнению его мимолётностей – ну не то композитор хотел!
- Эх, не умеете вы врать, Максим Викторович, – сказала мне Оксана и, повернувшись ко мне, слегка улыбнулась. Она всё не могла вставить серёжки, крутилась перед зеркалом.
- Что вам сказал Львович, когда звонили? – поинтересовался я. Интересно всё же.
- Про вас-то? – уточнила Оксана, не переставая мучиться с застёжками серёжек. – Сказал, что вы славный малый.
Я лишь хмыкнул в ответ.
- Не серчайте на него, он хотел как лучше, – защищала она директора.
- Как лучше? – не понял я.
- Ну да, – быстро бросила Оксана. Ей таки удалось совладать с серьгами и она повернулась ко мне. На девушке было обтягивающее розовое платье, скромное, классическое, ничего лишнего. И чёрные туфли. Её светлые волосы падали на плечи волнистыми локонами, а глазки сияли чистым счастьем. Влюбилась поди.
- Львович хотел вас раззадорить, подтолкнуть, – продолжала Оксана. – Он лишь хотел сказать вам, что вы можете лучше, что он ждёт от вас большего. Максим, вы слишком обыденно относитесь к своей работе.
- Обыденно? – воскликнул я. Бармен говорил мне, что музыка это не работа, а Оксана – наоборот. Кому верить?
- Через три минуты начинаем, пойдёмте, – снова улыбнувшись мне, сказала Оксана.
Сегодня запах её духов особенно тонок. Эта девушка порой сводила меня с ума. То своими нарядами, то волосами, то запахом. А её улыбка просто обезоруживала. Я гнал от себя все эти пошлые мысли – мы коллеги. Тем более что ей всего чуть за двадцать, а мне под сорок.
Мы прошли за кулисы, где уже собрались коллеги и готовились выйти на сцену после небольшого вступительного слова Оксаны. Как и ожидалось, людей в зале не слишком много.
Первым объявили Павла Растяпова – наш баянист. Играет не плохо, но вечно краснеет, когда выходит на сцену. Он исполнил два танго, и под жидкие аплодисменты удалился со сцены. Следом Оксана объявила Михаила Снежного – мой товарищ по местному педагогическому университету. Он гитарист, который не пьёт, собственно поэтому мы особо и не ладим. Испанские мелодии из под его пальцев немного зажгли публику, но всё же этим бабушкам и дедушкам в зале подавай что-то попроще.
Наконец пришла моя очередь развлекать публику. Немного волнуясь, я прошёл к роялю. Свет ламп не сильно бил по глазам, так что клавиши я различал
Дальше всё как в тумане: руки сами легли на рояль, и пальцы начали топтаться по клавишам, извлекая звуки. Чёрные и белые кнопочки – всё слилось, только звуки царили вокруг, заполнив собою сцену и уносясь в зрительный зал. Абстракция. Ничего осязаемого вокруг не было. Вся музыка, которая текла из рояля, была невидима, неосязаема, неуловима. Звуки появлялись и уже через мгновение растворялись в пространстве, уступая место следующей ноте. Ни дотронуться, ни поймать эти звуки не удастся. И как только пьеса закончится, как только последняя нота растворится в зале – всё, конец, будто и не было ничего.
Я встал, поклонился, смутно слышал как зал рукоплещет, и ушёл со сцены. Прокофьев был сыгран, его мимолётности прошли по сцене, залу, и растворились.
- Браво, – еле слышно сказала мне Оксана, когда я зашёл за кулисы.
Ещё трое товарищей, которые стояли там же и слушали мою игру, тоже похвалили исполнение, кто-то из них похлопал меня по плечу, и я вышел в гримёрку, где спокойно сел в кресло и закурил сигарету.
Не знаю, сколько я так просидел, но после концерта вставать с мягкого кресла совсем не хотелось. Какое-то разбитое ощущение поселилось внутри. Я закурил снова, и вошла Оксана.
- Вы ещё здесь? – удивилась она. – Все, кто выступал уже ушли, а вы ещё даже не переоделись.
- Да как-то не хочется пока идти, – ответил я.
- Понимаю, – выдохнула Оксана. – Меня вот тоже дома никто не ждёт, спешить некуда.
Я докурил сигарету и затушил её в пепельнице.
- Может, прогуляемся? – спросила девушка неуверенно.
- Вы правда хотите? – удивился я. После выступления мы часто всеми отдыхали в гримёрке, пили чай или что-то покрепче, но вдвоём с Оксаной мы никогда не оставались.
- Почему бы и нет? – ответила она. – Мне только переодеться, десять минут.
- Хорошо, буду рад, – ответил я и вышел из комнаты. Переодеваться мне было не во что, поэтому гулял я в концертном костюме.
Вначале мы ходили по парку возле филармонии. То присядем на свободную лавочку, то вновь неспешно обходили весь парк. Беседовали о том о сём, иногда молчали. В какой-то момент Оксана спросила почему я один, и даже животинку не заведу. Недолго думая ответил, что мне так легче.
Чуть позже девушка сказала, что проголодалась и мы зашли в ближайшее кафе. К нам подошёл высокий молодой официант и положил перед нами меню.
- Кажется, я сильно голодна, – сказала Оксана, листая тонкую брошюру.
- Просто здесь всё слишком аппетитно расписано, – ответил я.
- Наверное, – согласилась Оксана. – Может, вина?
- Давай. Ты любишь красное или белое?
- Не знаю, – пожала она плечами. – Я не слишком разбираюсь в вине, да и полюбить красное или белое ещё не успела в силу своих молодых лет.
Она мило улыбнулась и посмотрела прямо мне в глаза. Говорят, что человек не может смотреть собеседнику в оба глаза одновременно, только в один, но я не смог уловить в какой именно глаз сейчас посмотрела эта девушка.
Я выбрал недорогое красное полусладкое на свой страх и риск. Стыдно признаться, но за свои годы я так и не научился разбираться в вине. Или же просто названия у вин слишком быстро меняются, что я не успевал их запоминать.
Молодой официант, который нас обслуживал, наверняка был студентом местного ВУЗа. Высокий, худой, с едва заметными мешками под глазами – видно не досыпал на уроках. Острые черты лица, тёмные глаза и густые брови; впалые щёки и тонкие губы. Помнится, я тоже подрабатывал, когда был студентом, и вечно недосыпал.
- Максим, а ты всегда занимался музыкой? – спросила Оксана, едва пригубив вина. На бокале тут же остался лёгкий след губной помады.
- Да, с самого детства, – ответил я.
- И никогда в жизни не хотел заняться чем-то ещё?
- Почему же, я много чем занимался, – отвечал я. – И студентом подрабатывал где только мог, и на стройках помогал. Только вот ни одно из моих занятий не приносило радости.
- Музыка оказалась лучше всего остального? – уточнила девушка.
- Как-то так, – согласился я.
Вино оказалось не плохим, я едва сдержался, чтобы не налить себе ещё. Оксана только наполовину отпила из своего бокала, а я уже добрых пять минут не пил. Приходилось жевать кусочки овощей из тарелки с салатом.
- А мне вот уже надоело, – призналась Оксана. – Я только недавно закончила колледж, а уже музыка надоела.
- Так ты же не музыкой занимаешься, а концерты ведёшь, – сказал я.
- В том то и дело, что мне положено разбираться во всех этих композиторах, стилях, жанрах, а до самой музыки и не прикоснуться. Одни сухие знания.
Девушка немного взгрустнула и допила своё вино. Повертела бокал в своих тонких пальцах и бросила взгляд на бутылку. Там ещё пить и пить.
- Я отойду в дамскую комнату? – то ли спросила, то ли сказала мне Оксана. Я молча кивнул головой.
Пока её не было, я успел выкурить сигарету. Официант принёс идеально чистую хрустальную пепельницу с причудливыми узорами. В голове всё так же пусто, ни одной мысли там не наблюдалось. Кажется, пора завязывать пить.
- Я пришла, – сообщила Оксана, тихонько присев напротив меня, вернув моё внимание к реальности. Вернулась она бодрая, с улыбкой, и с восстановленным макияжем.
- Ещё бокальчик? – спросил я.
- Конечно! – радостно согласилась девушка. – Надеясь, ты не считаешь меня пьяницей?
- А ты меня? – в ответ спросил я и незаметно для себя улыбнулся.
- Нет, конечно. Давай пить.
Я разлил по бокалам вино и мы выпили за музыку. Затем выпили за теорию в музыке, затем за любимых композиторов. Их, кстати, набралось под двадцать штук, и нам пришлось звать официанта, ибо первой бутылки на всех гениев музыки не хватило.

* * * * *

После того, как я проводил эту юную девушку домой, я ещё два дня вспоминал это, с позволения сказать, свидание. Не то что бы я мог на что-то надеяться с ней, всё же коллеги, просто мне было приятно и в то же время непонятно её желание провести со мной тот вечер. Мы довольно приятно провели время за разговорами о музыке.
На вечер второго дня, когда уже последние мысли о свидании начали уходить, я решил зайти в свой любимый бар. Мне почему-то казалось, что прошла целая вечность с моего последнего посещения того родного сердцу заведения. Казалось, что по мне соскучились.
Но только я вышел из дома и прошёл квартал, как полил дождь. Сначала мелкий, затем более заметный, да такой, что пришлось ускорить шаг. Но всё равно пока я дошёл до бара, на мне не осталось сухого места.
- Угораздило же тебя, – увидев меня, произнёс Стёпа. – Не уж то так хотелось выпить, что и дождь тебе не помеха?
- Очень смешно, – ответил я. – Есть полотенце?
- Конечно, – и бармен протянул мне аккуратно сложенное полотенце, достав его из-под барной стойки. Я вытер им голову и лицо, и передал обратно Степану.
- Как-то здесь пустовато, – заметил я.
В баре не было ни одного человека. Вообще никого! Степан лишь пожал плечами, мол, нет никого – и не надо.
- Может оно и к лучшему, – сказал Стёпа. Он почти вплотную пригнулся ко мне и прошептал:
- Пока никого нет, я могу угостить тебя чем-то особенным.
- Да ну? – удивился я.
- Только никому ни слова, – на полном серьёзе произнёс бармен.
- Секрет? – улыбнулся я. Мне казалось, что Степан шутит надо мной.
- Строжайшая тайна. Рецепт коктейля мне передали вчера, – начал бармен. Он стоял по другую сторону стойки бара, опустив руки, а говорил едва слышно. – Зашла девушка, которая тебя в тот раз спрашивала. Сказала, что завтра ты придёшь, и что кроме тебя здесь никого не будет. Я ей не поверил, но как видишь в баре пусто.
- Ты сейчас серьёзно? – удивился я. Мурашки по коже уже начали разбегаться.
- Не перебивай, – чуть громче сказал Стёпа. – Девушку зовут Стелла. Она дала мне рецепт коктейля и велела приготовить его для тебя сегодня. И никому другому не рассказывать о его существовании.
- Стелла, – протянул я, будто пробуя вкус этого имени. – Что-то смутно знакомое.
- Мне ни капельки, – пожал плечами Стёпа.
- Точно! – воскликнул я, – это ж имя главной героини моего рассказа!
- Ты написал книгу? – удивился бармен.
- Нет пока, но хочу. И Стелла – это главное действующее лицо, – раскрыл я всё же тайну.
- Ну, значит она пришла из ещё ненаписанной тобой книги, – Стёпа рассмеялся.
- Так и думал, что не стоит тебе говорить. Двадцать лет я молчал и ни словом не обмолвился, что втайне хочу заняться писательством, а тут сказал, и лучший друг смеётся, – в этот момент мне стало действительно обидно. Такое чувство, будто в один момент потерял единственно дорогую вещь – дружбу.
- Хватит, никто над тобой не смеётся, – поддержал меня Стёпа и потрепал за плечо. – Я очень ценю, что ты наконец сказал мне. Я уже и не знал, как вывести тебя на чистую воду. Думаешь, я не помню, как семнадцать лет назад по весне ты сидел вон за тем столиком и что-то писал в блокноте? Я только и делал, что носил тебе пиво, а ты рукой заслонял свою писанину.
В ответ я лишь фыркнул. Можно подумать, что он действительно помнит. То было не весной, а осенью, и не пиво он мне носил, а кофе.
Почти одновременно мы с барменом потянулись к карманам за сигаретами. Но мои безнадёжно промокли, и Стёпа протянул свою пачку и зажигалку. Мы молча курили ровно три минуты, после чего окурки, один за другим, были расплющены в пепельнице.
- Чем занималась Стелла в твоём рассказе? – Спросил Степан после недолгого молчания.
- Я уже не помню, – ответил я. – Кажется, она путешествовала по мирам. То ли параллельным, то ли на космическом корабле.
- Забавно. А ты закончил тот рассказ?
- Пока нет, – ответил я.
- Значит, ещё время не пришло, – сказал бармен.
- Или уже ушло, – возразил я.
- Нет, ты же решился наконец написать книгу, значит, всё только впереди. Завтра же и начинай, – Степан говорил таким тоном, что возразить я просто не имел права. – Так как, тебе приготовить тот коктейль?
- А вдруг это отрава? – Всё ещё сомневаясь, сказал я.
- Ты думаешь, что я собственноручно приготовлю тебе отраву? – вспылил Стёпа. – Хорошего же ты мнения о своём друге.
- Эх… давай, – решился я.
У Степана под барной стойкой лежал лист бумаги с рецептом. С полочек он начал доставать всевозможные разноцветные бутылки. Постепенно, напиток за напитком, бармен наполнял ёмкость для приготовления коктейля, то взбалтывая его, то поставив на стойку. Я не успевал следить за бутылками, которые мелькали в его руках, но некоторые мне всё же удалось разглядеть.
Через какие-то десять минут коктейль был готов.
- Ну что, наливать?
- Наливай, – выговорил я.
Стёпа поставил стакан передо мной и медленно вылил в него содержимое шейкера. Жидкость оказалась то ли сиреневого, то ли фиолетового цвета. Я осторожно понюхал напиток – тот пах как цветок на восходе солнца где-то в нетронутом поле. Запах был чудеснейший, но выпить коктейль я пока не решался.
- Весь аромат вынюхаешь, – улыбнулся бармен. – Пей давай!
- А ты сам понюхай, запах просто божественный.
Степан с сомнением посмотрел на меня, но всё же поднёс коктейль сиреневого цвета к носу и вдохнул его аромат.
- Ничего не понимаю, – сказал он.
- Что именно? – не понял я.
- Здесь столько всего крепкого, что должно нести спиртом, а вместо этого… Даже не знаю, что это за запах. Может, полынь?
- От абсента? – уточнил я.
- Да, – подтвердил бармен. – Хоть я и добавил всего капельку абсента, только он может так пахнуть.
- А почему коктейль сиреневый? – спросил я.
- Понятия не имею, – пожал плечами Стёпа, и вернул стакан на прежнее место перед моим носом.
- Ну что, я пью?
- Давай, – сказал бармен. – Потом о вкусе расскажешь. Я раньше ничего подобного не готовил.
Всё же с сомнением, но я пригубил напиток. Вкус оказался не менее цветочным, чем запах. Тогда я сделал целый глоток и почувствовал, как тепло и свет наполняют меня.
- Божественно, – сказал я бармену.
- Так допивай.
Я послушно начал выполнять эту задачу. Глоток за глотком я опустошал стакан, и с каждым разом чувствовал тепло и свет. Они постепенно заполняли всё моё существо, вытесняя желудок, печень, кости, кровь, а затем и сами мысли и разум.
Когда же стакан был пуст, то внутри меня не осталось ничего человеческого – я был чист и светел, прозрачен, как мне казалось.
- Ну как? – спросил Стёпа.
- Я думал, что уже невидим, – ответил я. – Свет заполнил меня.
- Ты что, запьянел уже? – удивился друг.
- Нет, – протянул я. – Наоборот, как стёклышко.
- Оно и видно. Вон, улыбка до ушей, – сказал Стёпа и закурил.
- Как ты можешь курить? – неожиданно для самого себя и бармена произнёс я. – Это же гадость!
Стёпа посмотрел на меня так, будто я прочитал ему лекцию о ядерной физике и её значении в загробном мире. Чуть не выронил сигарету из ослабевших пальцев. Я и сам удивился к своему неожиданному отношению к куреву, ведь ещё двадцать минут назад курил, но теперь свету внутри меня стал противен этот запах.
Неожиданно дверь в бар распахнулась и вбежала девушка, та самая Стелла. Пока я развернулся на звук открывающейся двери и цоканья каблуков, девушка уже оказалась совсем близко ко мне. Через секунду она схватила меня за локоть и потащила за собой.
- Скорее, бежим! Туда, через чёрный ход, – проговорила она.
Я ничегошеньки не понял, но меня буквально тащили к пожарному выходу. Её тонкие пальцы сильно сжали мой локоть. Голова всё ещё была пуста, или, точнее сказать, чиста от мыслей.
Немного пробежав по коридорам, девушка толкнула дверь на улицу. Свежий воздух ударил мне в голову.
- Скорее, бежим, – сказала девушка, повернувшись ко мне. Беглого взгляда на неё хватило, чтобы хоть как-то рассмотреть её. Она была молодая, меньше тридцати, тёмные длинные волосы были заплетены в косу, уже слегка растрепавшуюся от беготни; большие карие глаза, полные губы, ровный носик слегка вздёрнут. На аккуратных, как с картины ушках, висели золотые серёжки в форме звезды.
- Куда мы бежим? – спросил я.
- Ко мне, – ответила девушка, и снова потащила меня по вечерним улицам.
Я старался не отставать, но её пальцы на моём локте мешали бежать нормально. Да и лужи от недавнего дождя тоже мешали. Я старался перепрыгивать через них, обходить, но всё равно ноги промокли.
- Да быстрее, не обращай внимания ни на что! – сердилась девушка.
- Так отпусти мою руку! – крикнул я в ответ.
Девушка разжала свои тонкие пальцы и побежала быстрее прежнего, а я следом. Она то и дело сворачивала в тёмные улочки, шныряла за заборы и ограждения. Петляла по улицам, пытаясь сбить преследователей со следа, правда, я так и не понял, от кого мы убегаем.
Наконец Стелла вбежала в подъезд одного дома и, перепрыгивая через ступеньки, поднялась на третий этаж. Я юркнул за ней в квартиру, и девушка закрылась на два замка.
- Это их немного задержит, – произнесла Стелла и умчалась в комнату.
- Кого? Крикнул я ей в след.
- Неважно, – услышал я из комнаты.
- Кто ты?
- Не мешай, я ищу, – ответила Стелла.
Я прошёл в комнату, где девушка перебирала книги, листая то одну, то другую, а затем раскрытыми бросала их на пол.
- Что ты делаешь? – удивился я.
- Ищу, сказала же, – ответила она, в очередной раз бросив раскрытую книгу на пол.
- Что ты ищешь? – не понимал я.
Но тут в дверь начали ломиться. Стелла повернулась на шум, но через секунду уже взяла новую книгу. Пролистывая страницу за страницей под настойчивые удары в дверь, она наконец обрадовано воскликнула:
- Нашла! Пойдём скорее.
Как раз в этот момент я услышал звук ломающейся двери. Мне казалось, что идти-то и некуда, кто бы там не ломился в дверь, но Стелла просто взяла меня за руку и всё перевернулось. Люди, что ворвались в квартиру, нашли лишь кучу раскрытых книг на полу.



* * * * *


«Вы снова здесь,
Изменчивые тени…» *


Всего мгновение назад мы стояли в комнате, на полу которой валялись книги, а теперь…
- Где мы? – спросил я спутницу.
- Надеюсь, у нас есть время, – будто не услышав моего вопроса, сказала девушка.
- Где мы? – уже громче и разборчивее спросил я.
- Мы? В Лейпциге, – ответила Стелла.
- Что? Как? – не понял я.
- Сейчас всё поймёшь, – сказала девушка и взяла меня за руку. – Пойдём.
Мне оставалось лишь покорно идти с ней. Вокруг были невысокие деревянные домики, на которых висели таблички с названиями на немецком языке. Народ вокруг гулял в странных нарядах, отовсюду слышна была немецкая речь. Из одного домика, на вывеске которого значилось «Погребок Ауэрбаха», доносились радостные возгласы. Войдя внутрь, я поразился действу. Прямо из стола, из маленького краника текло вино, а радостные студенты пьют и веселятся.
- Теперь понял? – обратилась ко мне Стелла.
- Нет, – ответил я. – А как они это сделали? В столе ведь не может быть вина! Или там хитрое приспособление какое-то?
- Магия, – коротко ответила девушка и улыбнулась.
Гуляки даже не замечали нас, пока мы стояли в так называемом ресторанчике. Поглазев немного, мы вышли на улицу.
Теперь я лучше рассмотрел наряды горожан. То были старинные одежды. Мы шли по городу, вымощенному плиткой, из окон то и дело прямо на дорогу выливали помои, от чего стояла жуткая вонь. Гужевые повозки неторопливо проезжали вглубь города к рынку, возчие кричали на прохожих, чтобы те расступились.
Я смотрел по сторонам и не мог поверить, что очутился в тёмном прошлом, да ещё и в центре Германии. Постепенно до меня начало доходить, что я в средневековье, а не на исторической реконструкции гигантских масштабов.
- Что происходит вообще? – наконец спросил я, вернувшись из забытья. Всё, что происходило вокруг, просто поражало.


* И.В.Гёте «Фауст»

- Всё очень просто, – ответила Стелла. – Мы перенеслись в Лейпциг, только не географически, а магически. На самом деле ты всё ещё в баре, только там остановилось время.
- Как это остановилось?
- Вот так, взяло и остановилось, – её голос был спокоен, нежен, даже ласков. Кажется, Стелла и сама успокоилась, пока преследователей нет.
- Ты выпил коктейль, – продолжала девушка, – появилась я. Меня, кстати, Стелла зовут.
- Очень приятно, Максим, – ответил я.
- Я знаю.
- Что ещё знаешь?
- Да всё! – она так пристально посмотрела на меня, что мне стало неловко. – Я всё о тебе знаю. Все твои мысли, чувства, страхи.
- Интересно откуда?
Девушка не ответила, потому что в этот момент проезжала повозка, и нам пришлось отступить с дороги. Две коричневые лошади тянули карету, по всей видимости какого-то барина, или как их здесь называют.
- Мы перенеслись в книгу о Фаусте. Ты ведь знаешь такую? – спросила она.
- Конечно, даже в оригинале читал, – ответил я.
- Ага, читал он, – рассмеялась девушка. – Ты прочитал четыре страницы на немецком языке и забросил этот оригинал на самую дальнюю полку. Помню-помню твои потуги.
Я лишь хмыкнул в ответ. Этого точно никто знать не мог.
- А ещё я помню, как ты начал писать книгу про меня. Только там другая я, не настоящая, – сказала Стелла. Она смотрела себе под ноги. Кроме неё в городе никто не ходил на каблуках, поэтому на стук её шпилек все оборачивались, думая, что это лошадь стучит подковами по мостовой.
- Ага, точно всё обо мне знаешь, – согласился я. – Только вот я о тебе ничего не знаю.
- Конечно, ты ведь так и не дописал ту книгу. Ты даже не дорисовал мой портрет!
- Он у меня в голове, – возразил я.
- Где-то на задворках памяти уже, – уточнила она. – Там же, где и остальные персонажи твоих книг.
Я не стал спросить, так как Стелла была абсолютно права. Так давно я хотел писать, столько образов и ярких персонаже было, а теперь не осталось ничего. Разве что остатки воспоминаний, да наброски рассказов где-то в тумбочке.
- Как мы перенеслись в книгу? – после недолгого молчания спросил я свою спутницу.
- Магия, – коротко ответила Стелла. Её внешний вид приковывал взгляды всех прохожих, кто-то даже тыкал пальцем в нашу сторону.
- Ты умеешь колдовать?
- Ты умеешь, – ответила Стелла и просверлила меня своим долгим взглядом.
- Эм, это как?
- Это воображение. Твоё воображение и есть магия, только пока я за него.
- За кого за него? – не понял я.
- За воображение, конечно.
- И всё же.
- Эх, – вздохнула девушка. – Всё тебе объяснять приходится. Я часть тебя, твой вымысел. Недописанный вымысел, но додуманный. Поэтому я могу всё. Только не колдовать, я же не ведьма. А гуляем мы не столько по Лейпцигу, сколько по твоему воображению. Просто мне так захотелось прогуляться по настоящему миру, что сил уже не было.
- Ты же всего лишь воображение, какое, к чёрту, прогуляться?!
- Уже не воображение, а персонаж. Живой, надо заметить, персонаж, – вновь поправила меня девушка.
- Так, хорошо, – успокаивал я сам себя. – Ничего не понятно, ну да ладно. Скажи хоть зачем мы здесь?
- Прячемся, – ответила девушка.
- От кого?
- От тех, кто гнался за тобой, – сказала Стелла.
- За мной?! Это ведь ты вбежала в бар, неслась по городу, схватив меня, и это к тебе в дом ломились! – негодовал я. Уже почти кричал, но вовремя спохватился, так как на нас смотрели уже все люди, даже из окон. Я говорил слишком громко на чужом для них языке.
- Я тебя спасла, – спокойно ответила Стелла. Её невозмутимость меня поражала. Слишком спокойное какое-то воображение у меня выходит.
Мне надоело её допытывать и мы молча ходили по городу, рассматривая местные достопримечательности. Мы дошли до рыночной площади, где стояла Старая Ратуша. Каменная, с башней посередине, а под её сводами было прохладно, но очень людно. Наверное, эта площадь была самым центром скопления людей. Пройдя под сводами ратуши, мы вышли на другую площадь – Нашмаркт. Только вот мне не очень понятно, откуда я могу знать эти названия…
Внезапно Стелла остановилась.
- Кажется, за нами пришли.
- Кто? – спросил я. Пока мы гуляли, наступил вечер, я начал думать о ночлеге, а тут опять что-то случилось.
- Преследователи. Нутром чую, что они где-то в городе. Как только они нашли нас? – сказала девушка. Её голос уже не был так спокоен.
- Спрячемся в гостинице, – предложил я, хотя не знал, есть ли тут таковые вообще.
- Нет, – отвергла моё предложение девушка. – В библиотеку. Бегом!
И снова я едва успевал за молодой девушкой. Какой позор! Не мог догнать девушку на каблуках! Снова дворики, проёмы, одышка. И вот, наконец, библиотека. Стелла зарылась в книгах, снова и снова бегло читая и бросая их раскрытыми на пол. Книга за книгой оказывались у её ног, а ведь это могли быть культурные памятники, ценности. Эх, вандалы.
- Нашла, – через некоторое время произнесла девушка. – Ты Шекспира любишь?
- Ты ведь знаешь ответ, – сказал я.
- Они уже здесь, – еле слышно сказала Стелла. – Давай руку!



* * * * *


«Быть или не быть,
Вот в чём вопрос.» *

- А не плохой у короля замок, – заметил я.
- Да уж получше твоей однушки, – подтвердила Стелла.
- Теперь мы перенеслись к Гамлету?
- Верно.
- То есть тебе достаточно открыть книгу, и мы на месте?
Стелла утвердительно кивнула головой. Её коса уже совсем расплелась, обнажив красоту волнистых почти чёрных волос.
- Нам бы отсюда поскорее убраться, – сказала девушка.
- Почему?
- Мало места, легко найти, – объяснила Стелла. – Мы же у Гамлета, действие происходит на малой площади. В какую бы сцену этой пьесы мы не перенеслись, нас легко найти.


*У.Шекспир «Гамлет»


- Но как мы попадём куда-то ещё, если здесь нет книг? – спросил я после некоторых размышлений.
Девушке нужна была книга, чтобы, открыв любую страницу, перенести нас в тот мир. Но здесь с книгами беда, может они и есть в замке короля, но пройти внутрь будет не просто, да и Гамлет с Офелией удивятся.
- Очень просто, – отвечала девушка. – Ты напишешь книгу.
- Я?
- Ты, – подтвердила Стелла.
- Но здесь нечем писать, да и негде. Да и кто я такой, чтобы писать? – негодовал я. Она так просто сказала, что книгу напишу я, что стало не по себе. Исполнить что-то на рояле это запросто, но книга!
- Ты почти писатель, – говорила спокойно Стелла. – Помнишь, ты как-то сказал, что для написания книги достаточно ручки и бумаги?
- Да, но это был всего лишь слоган в блоге, – немного порывшись в памяти, вспомнил я. Когда-то пытался создать сайт и выкладывать на просторы всемирной сети свои творения, но так и не довёл дело до конца.
- Хоть раз что-нибудь доведи до конца, – всё так же спокойно и размеренно убеждала меня Стелла. – Напряги воображение, закончи рассказ в голове.
- Не могу, – ответил я. – Книга пишется не в голове, а на страницах тетради. Я и сам часто не знаю, что будет на следующей странице!
- Эх ты, – махнула она рукой. – Значит, рано ещё.
- Что рано? – не понял я.
- Тогда вспомни последнюю прочитанную книгу, – игнорировав мой вопрос, сказала девушка.
- И что изменится?
- Какой ты непонятливый. Ты пока вспоминай Никитина, которого недавно читал, а мы побродим по замку, – сказала Стелла и направилась ко дворцу.
По мере приближения к величественному сооружению, становилось понятно, что это вовсе не монументальное строение, а всего лишь декорации. Людей было совсем мало, то есть фигур здесь хватало, но большей частью это были деревянные манекены. Даже коридоров в замке оказалось очень мало. Всё кругом сплошная бутафория.
А вон и призрак стоит, что-то рассказывает Гамлету. Точнее даже не призрак, а человек в белой простыне. Да и сам Гамлет какой-то не такой, слишком наигранный что ли.
- И так, до тебя дошло, что к чему? – спросила Стелла.
Как раз призрак закончил свою речь и ушёл.
- Ты моё воображение, способное на всё? – осторожно предположил я.
- Ага, ещё.
- Из моей памяти ты можешь воссоздать книгу.
- Да, если она в деталях вспомнилась, хоть одна страничка, – подтвердила она.
- Но ведь совсем недавно ты говорила, что не можешь измениться, ведь ты додуманный персонаж? – у меня ещё оставалось куча вопросов.
- Да, додуманный, – согласилась Стелла. – Но ты же не меня переписывать собрался, а книгу вспоминать. Я готовый персонаж, со мной ты ничего не сделаешь, а вот воображение твоё безгранично, оно-то нам и поможет.
- Хорошо, постараюсь.
Через какое-то время моих усилий хоть что-то вспомнить из «Мегамира» Никитина, передо мной всё же упала эта книга.
- Да уж, не густо, – покривилась Стелла, листая потрёпанную книгу. На её страницах то и дело были пустые места, неоконченные предложения и фразы, местами целые листы остались чистыми.
- Уж извините, как получилось, – оправдывался я.
- Ладно, надо хотя бы попробовать.
Стелла листала книгу, пытаясь найти хоть что-то, хоть пару строчек без пробелов в тексте.
- А если я стих знаю наизусть, это поможет? – спросил я у занятой девушки. Её слегка полные губы едва заметно шевелились, читая книгу.
- Нет, – ответила она, не отрываясь от чтения и поиска нужного места. – В стихах практически нет места действия, то есть там слишком абстрактно, мы можем оказаться бог весть где. Ты готов стать маленьким?
- Ээ… Нет! – слишком поздно я понял, о чём она. Стелла уже взяла меня за руку и мы перенеслись в Мегамир, в котором ты размером с блоху…


* * * * *

Этот мир был очень странным. Когда читаешь книгу, воображение рисует куда меньше, чем есть на самом деле. Ты попадаешь в тот мир, который создал автор, от корки до корки, видишь изнутри все додумки писателя, которые не разглядел на страницах. Вот и мне пришлось оказаться там, где всё иначе, чем в моём воображении.
Пришлось на своей шкуре ощутить все прелести Мегамира. Одно дело следить за персонажами рассказа сидя на диване и пролистывая страницы, и совсем другое – оказаться на этих самых страницах.
Мимо нас словно танки проносились муравьи, жучки, паучки, каждая травинка оказалась размером с вековую ель. Каждое лёгкое дуновение ветерка было словно ураган, который норовил сбить с ног. Песчинки, которые раньше замечал только когда те попадут в ботинок, теперь предстали огромными валунами.
- Жуткое местечко, – сказал я, обращаясь к своей спутнице. Она лишь пожала плечами и стала пробираться через валуны, брёвна, между елями.
- Куда мы? – спросил я Стеллу, с трудом преодолевая преграды, которые в реальной жизни и не заметил бы.
- Просто гуляем, – ответила девушка. – Разве тебе не интересно посмотреть на совершенно другой мир?
- Знаешь, пока я читал эту книгу, у меня ни разу не возникло желания оказаться здесь, – ответил я.
- От чего же? – удивилась девушка.
- Мне куда интереснее бывать на космических кораблях, на далёких планетах, чем бродить рядом с насекомыми. Мне такая близость не приятна, – ответил я, а сам в очередной раз, пыхтя, перебирался через песчинку.
- Представь, что это другая планета, – посоветовала Стелла, с лёгкостью запрыгнув на лист.
- Не могу, здесь муравьи.
- Милые создания, – Стелла будто нарочно дразнила меня, ведь знает, что я не люблю насекомых.
Мы еле-еле вскарабкались на совсем молодой побег какой-то травинки и осмотрелись по сторонам. Для меня зрелище было не из приятных: муравей тащит мошку, справа от нас пронёсся огромный жук, закованный в непробиваемый хитин, да так стучал лапами, что земля содрогалась. А наверху прожужжала оса, вот уж кого я боюсь больше всех. Потоки воздуха от её крыльев скинули нас на землю, но Никитин был прав, когда рассуждал о никчёмной гравитации для маленьких существ. Мы даже не ушиблись, просто голова кругом пошла от такого полёта.
- Попробуешь? – спустя какое-то время спросила Стелла, протянув мне что-то непонятное размером с табурет.
- Что это? – видимо моя гримаса была слишком красноречивой, так как Стелла пожала плечами и убрала протянутую руку со снедью. Отломила себе кусочек и стала уплетать в обе щеки, щурясь от удовольствия.
Мне совсем не прельщало здесь ночевать, но с заходом солнца почувствовал, что конечности немеют от холода. Кое-как укрывшись и спрятавшись, нас окутала ночь и забытьё.
Первые лучи солнца прогрели воздух, и сон нас отпустил. Разминая застывшие конечности, я благодарил писателя, что его мир не убил нас. Всё было именно так, как он писал.
- Нас здесь не найдут? – спросил я Стеллу, когда более или менее смог внятно шевелить губами и языком.
- Вероятность мала, – ответила девушка. – Даже если они и перенесутся в этот мир, то найти нас в этом лесу из трав будет очень сложно. Ты же сам видишь, что твоё зрение стало другим, дальше трёх шагов ничего не видать.
- Да уж, почти вслепую ходим, – согласился я. – Но мы ведь не останемся здесь навсегда?
- Нет, конечно! Мы немного погуляем, запутаем следы и отправимся в другую книгу.
Хотел я было возразить, что книг здесь не может быть по определению, но не стал. Может и вправду, мы оторвёмся от преследователей, кем бы они ни были. Стелла так и не сказала, от кого мы убегали и зачем.
Мы перебирались через песчинки, травинки и, как мне казалось, ходили кругами. Каждое дуновение ветерка было для нас настоящим бедствием, мы хватались за росточки травинок, чтобы не улететь. Мимо нас то и дело проносились закованные в броню муравьи, со всех сторон доносились жуткие звуки. Я и представить себе не мог, что этот мир так богат насекомыми и их стрекотаньем. Каждое жужжание заставляло нас в ужасе поднимать головы, но, видимо, насекомым было не до нас.
К полудню, когда солнце начало невыносимо печь, мы спрятались в щель в коре дерева. Это был настоящий вертикальный каньон.
- Тебе нужно воплотить все свои идеи в книгах, – произнесла Стелла, когда мы всё ещё прятались от палящих лучей.
- Зачем?
- Чтобы мне было не скучно, – пояснила девушка. – Я живу в недописанной книге, мне мало места.
- Я уже и не помню, о чём в том рассказе, – ответил я. Эта тетрадь, где я пытался писать про Стеллу, валялась где-то в тумбочке.
- А ты прочти написанное, как вернёмся, – попросила девушка.
- Обязательно, – сказал я и отвернулся, давая понять, что не хочу больше говорить на эту тему. Слишком часто в последнее время мне говорят о книгах.
- Ты не понимаешь, – не смотря ни на что, продолжила Стелла. – У меня недоделанный мир. Вот ты живёшь полноценной жизнью, куда бы ты ни пошёл – всё есть: окружение, дома, ветер, люди, животные, даже совесть есть. А у меня? Половина персонажей будто из картона, в мире кусочки зданий, повсюду очень много пустого пространства.
Ещё немного, и мне было бы жаль эту девушку. Она говорила таким просящим тоном, что хотелось прямо сейчас достать тетрадь и написать весь её мир, наполнить его жизнью. Ведь правда, чем этот выдуманный, написанный на страницах книги мир хуже нашего? Почему он должен быть пустым? Оказывается, что это всё живое, самое что ни на есть настоящее. Временами даже съедобное.
- Максим, ты сделаешь это? – для верности Стелла пустила слезу.
- Эх, – выдохнул я, – напишу.
- Обещаешь?
- Обещаю, – подтвердил я.
Улыбнувшись, девушка бросилась мне на шею и поцеловала в небритую щёку. Ох уж эти барышни, стоит им попросить, и весь мир у их ног.
Вскоре на небе раздались раскаты грома, стало совсем страшно. Небо почернело, хоть мы его и так почти не видели. Стало холодно, сыро, вся живность в округе куда-то попряталась. Что и нам неплохо было бы сделать. Вместо этого мы стояли прижавшись друг к другу от страха и увидели первую каплю, что с грохотом обрушилась рядом с нами. Только эта капля была размером с цистерну, и при ударе о землю разлетелась на десятки капель поменьше. Мы дрожали от страха и холода, стоя в этом каньоне в дереве.
 Цистерны с водой начали падать всё чаще, наполняя воздух влагой и жутким грохотом. Дышать стало легче, воздух стал свежее, но наблюдать за падающими резервуарами с водой было жутко.
Вскоре мы заметили, что земля перестаёт впитывать воду, становясь чёрной от переизбытка влаги. По нашему дереву уже стекали целые реки, одна из которых неслась прямо на нас сверху. Шум как от Ниагарского водопада. Стелла что-то сказала, но услышать её мне не удалось. Вода свирепым потоком хлынула на нас.
Сначала открылся левый глаз, через минуту получилось открыть правое веко. Всё вокруг плыло, плясало. Конечности не слушались. Лишь когда немного посветлело и солнечнее лучи немного прогрели меня, я смог подняться и осмотреться. Недалеко от себя я увидел Стеллу. Она лежала без сознания, что не на шутку испугало. Как я вернусь назад? Но паника быстро прошла, уступив место разумным мыслям. Хорошо ещё, что мы вцепились друг в друга, когда нас смыло потоками воды.
Стелла молодец, открыла сразу оба глаза, как только я начал её тормошить. Крепкое же у меня воображение.
- Всё хорошо, – попытался я успокоить девушку. – Не вставай резко.
Она что-то невнятное произнесла в ответ, но всё же послушала меня. Потихоньку я помог ей подняться.
- Опасно здесь, – сказала Стелла, когда прогрелась на солнце и пришла в чувства. Лучи хоть и вечерние, но этого тепла нам хватило. Где-то через час солнце покатится за горизонт и оставит нас спать в забытье. От холода мы оцепенеем до утра.
До самых последних лучей солнца мы бродили по этому населённому насекомыми миру в поисках убежища на ночь. То и дело нам попадались жучки, спешившие в свои домики и норки. Где-то вдали застрекотал одинокий кузнечик. Из последних сил мы переставляли ноги, которые от холода уже почти не двигались.
Ещё немного и мы застыли бы прямо на земле, не имея никакой защиты от ночных охотников. Но перед нами возник силуэт здания! В каких-то десяти сантиметрах от нас стоял бункер, видимо тот, в котором жили герои «Мегамира».
Двери открылись, как только мы приблизились к убежищу. Нас тут же окатил тёплый воздух, моментально вернув к жизни. Шлюз за нами закрылся, и мы решили осмотреть жилище, хотя и рисковали нарваться на неприятности. Здесь могли быть как сами жильцы, так и наши преследователи. Поэтому осторожно, крадучись, мы осмотрели комнату за комнатой. Но, к счастью, никто нас не встретил.
- Останемся здесь до утра, или перейдём в другую книгу? – поинтересовался я у Стеллы, которая уже что-то жевала.
- Вкусно, – убеждала меня девушка, предлагая лакомство.
- Ты где это взяла? – удивился я. Когда это она успела?
- На складе. Там полно еды, – ответила Стелла, и снова протянула мне кусочек того, что сама с аппетитом кушала.
Я поморщился, но всё же принял угощение, так как желудок мой протестовал от объявленной ему голодовки. Я не знаю, что это за снедь, но на вкус оказалась как курица. Только пряностей много, как по мне. Когда же я доел свою часть и довольно потёр своё пузо, Стелла произнесла:
- По-моему, это была нога кузнечика.
Меня чуть не стошнило от этой фразы. Как?! Как она могла так поступить? Но желудок не отдал-таки единственную свою пищу за последние дни. В какой-то стране, кажется, очень любят сушёных и жареных насекомых, но наша кухня избегает подобных деликатесов.
- Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Стелла.
- Ты могла бы и не высказывать свои предположения по поводу происхождения пищи, – немного грубо ответил я.
- Прости, но ты такой серьёзный был, что я не удержалась, – улыбнувшись, сказала Стелла. – Ну нельзя же быть таким занудой, улыбнись!
Почему-то мне совсем не хотелось улыбаться. То ли от того, что съел кузнечика, то ли от жутковатости этого мира. Насекомых я не люблю. Да и последнее путешествие в потоках воды мало радости доставило.
- Мне кажется, что впечатлений с тебя хватит, – заметила моя спутница. Видя, что мне совсем не хочется улыбаться, её довольная ухмылка тоже исчезла.
- Да уж, – согласился я.
- Тогда поспи, утром уйдём.
Уж и не знаю, утро ли наступило, но выспался я отлично. Думал, что открою глаза, и окажусь на своей родненькой кровати, под летним одеялом на мягкой подушке. Так не хотелось открывать глаза.


* * * * *

Проснулся я, конечно же, не в постели. Рухнули мои мечты о чистой простыни и мягкой подушке. Но всё же подо мной был не твёрдый пол, на котором я засыпал.
- Выспался? – поинтересовалась Стелла, возникнув ниоткуда.
Что-то странное творилось вокруг. Полумрак, зависшие в воздухе сгустки чёрного цвета, а вместо пола – мох. Где мы, чёрт возьми?
- Не узнаёшь место? – спросила девушка, помогая мне подняться.
- Нет, а должен?
- Пойдём.
И Стелла повела меня на прогулку. Сгустки пятен то и дело распадались на множество более мелких пятен, другие же точки наоборот собирались в более крупные объекты. Справа от нас возникла какая-то чёрная ерунда, похожая на засохшее дерево, только шевелилось, хотя ветра здесь я не чувствовал. Всю местность покрывает ровный, слегка шероховатый мох, а под ним то и дело проползали комочки. Маленькие такие выпуклости небольшими группами передвигались с места на место.
- Ничего не понимаю, – признался я подруге. – Где мы?
- Терпение, – ответила Стелла.
И не торопясь мы продолжили осмотр владений, хотя я был уверен, что вокруг ничегошеньки не меняется, будто ходим на месте.
Откуда ни возьмись в десяти метрах от нас возник белый силуэт. Человек? Только, присмотревшись, лысый. Абсолютно голый, без волос, даже бровей нет. То и дело этот начисто выбритый человек  принимал самые нелепые позы, не замечая нашего присутствия. То на корточки сядет, то руку вверх поднимет, то за ухо себя ущипнёт. «Андроид», – подумалось мне. Андроид! Точно же! Это сцены и окружение из рассказа… Как его там. «Андроиды срама не имут». Е. Лукин, точно.
- Но… Как? – ошалело выкрикнул я.
- Тише, тише, – попросила меня Стелла. – Вдруг он слышит?
- Как? – уже шёпотом переспросил я, хотя живой андроид даже ухом не повёл. Хотя, может, и повёл, просто в этот момент он держался правой рукой за левое ухо, а левой рукой – за правое.
- Тебе всё расскажи, – улыбнулась Стелла.
Только теперь я заметил то существо, что отдавало приказы андроиду. Большой шар из вьющихся корений. Или верёвок. Поди разбери. Висит себе в воздухе, шевелится, лохматое. Негуманоид – помнится, так называли их в книге.
- Пойдём на других посмотрим? – предложила девушка. Почему-то улыбочка с её лица не сходила.
Пройдя шагов двести, мы наткнулись на прямоугольную коробку. Кажется, она была изо льда. Но, дотронувшись, убедился, что не лёд. Да и здесь вполне тепло, лёд бы растаял.
С виду больше походило на большой гроб или саркофаг. Как по мне, так вообще холодильник. Крышка откинута, внутри никого. Но здесь явно кто-то живёт. Есть выемка под человека, имеются кое-какие приспособления.
Надо заметить, что окружение почти не менялось, пока мы шли. Разве что чуточку светлее стало. Комочки под ногами то и дело норовили сбить с ног, чёрные сухие деревья старались запугать своими ветками, но безуспешно.
- Кажется, их должно быть четверо? – осведомилась Стелла.
- Ага, – ответил я. – Четыре человека-андроида на этом участке. Лера, Володя и… Забыл.
- Ничего. Живой мир, не правда ли?
- Живёхонёк, – подтвердил я.
- Слабо?
- Что? – не понял я.
- Слабо создать свой мир на страницах книги? – пояснила Стелла. – Чем ты хуже? У тебя уже есть целая собственная вселенная в голове, и лишь малая её часть живёт нормально.
Тут я опешил. О чём это она? Какая вселенная? Я уже и забыл о её существовании. Помнится, ещё студентом консерватории написал рассказ. Ну там да, действие разворачивалось в целой вселенной. Но так она не выдумана, она настоящая!
- Каждому живому существу нужен дом, общество, – говорила девушка уже с грустью. – Ты знаешь, скольких ты оставил гнить в одиночестве? Пожизненно, между прочим!
- Делов-то, – огрызнулся я. – Сжечь тетради, и все дела.
- Вместе с живущими в них персонажами? – испугалась Стелла.
- Ээ…
- Они такие же реальные, как и я, как те муравьи, от которых ещё вчера ты убегал. Как эти андроиды в конце концов! – разгорячилась Стелла. Она уже почти кричала. – Ты дал им, нам, жизнь, ты в ответе. Ты видел Фауста, он жив, автор не сжёг его, а подарил ему вечную жизнь!
- Ну, сравнила. Где Гёте, а где я, – махнув рукой, ответил я. – Тот гений, а про моих персонажей никто и не узнает. Вот кому ты нужна? – обратился я к девушке.
- У меня есть друг, – не слишком уверенно произнесла девушка. – У меня есть своя жизнь!
- Ну, ну, – успокаивал я. Стелла чуть ли не плакала. Глазки намокли, носик покраснел, дыхание стало прерывистым и частым. – Твоя жизнь в книге, которую никто никогда не прочтёт.
- А вдруг?
- Сомневаюсь.
- Так допиши хотя бы! – потребовала Стелла. Слишком повелевающий тон.
Я ничего не стал отвечать, лишь как-то невнятно помотал головой и отправился скитаться по этому тусклому местечку. Стелла плелась сзади и, как мне кажется, вид у неё был жалостливый.
- Прости, – едва слышно сказала девушка.
Мы уже минут двадцать сидели на тёплом мху, уставившись в шевелящуюся мглу. Каждый думал о своём. Мне почему-то казалось, что надо вернуться в то счастливое время, когда ничто не мешало писать, изливать душу. На самом деле мне и сейчас ничего не мешает, только постоянно находятся отговорки. То на работе завал, то устал, то пьян. И до ручки с тетрадкой руки не доходят. А ведь в ту пору я находил время для всего.
- Прости, – повторила девушка.
- За что?
- За то, что так разговариваю с тобой.
Стелла подсела ближе и положила голову мне на плечо.
- Проехали, – ответил я.
Мы ещё немного помолчали, но сидеть мне уже надоело, а Стелла будто заснула. Ведь неудобно лежать головой на чужом плече!
- Когда я появилась на свет, мне было ужасно одиноко, – вдруг начала Стелла. – Год или два, может, три, я была совсем одна. Вокруг не то что ни души, даже света нет. Тьма. Я боялась, мне было очень страшно, что я никогда не увижу свет. Я даже не была уверена, существует ли он. Я плакала, кричала, но никто не слышал. Затем полумрак, свет, комната, дверь. Ты не представляешь, какого это увидеть дверь после столького времени в заточении. И снова страх. Но уже другой. Я боялась, что выйдя за дверь, там будет тьма. Но всё же я решилась и открыла дверь. И как же я была счастлива увидеть дома, почувствовать ветер, тёплые лучи солнца. Я начала жить.
Девушка замолчала. Напрасно я ждал продолжения рассказа. Стелла встала, потянулась, сладко зевнув, и протянула мне руку.
- Куда пойдём? – спросил я.
- Просто погуляем, – улыбнувшись, ответила девушка.
Где здесь гулять-то? Везде один и тот же пейзаж, только тёмные блямбы меняют размеры и оттенки. Но всё же я взял её руку.
Разумеется ничего нового я не увидел на просторах чужого мира. Иногда встречались люди-андроиды, которые занимались неизвестно чем. Нагая девушка курила в своём гробике, сизый дымок тянулся кверху. Возле её ледяного саркофага кружили какие-то прозрачные медузы. Я вспомнил, что это вода так перемещается здесь. Плавает по воздуху, как медузы в океане, только хвостиков нет.
Как и на других андроидах на девушке не было ни единого волоска. Лысая голова, руки, ноги. Ни бровей ни ресниц я так и не увидел. Впору взять косметичку и дорисовать привычный макияж.


* * * * *

Степан как стоял с ошалелым взглядом, так и стоял. От его сигареты медленно поднимался дым. Возле меня стоял пустой стакан.
- Дай закурить, – попросил я своего друга.
- Ты же только что сказал…
- Дай сигарету, пожалуйста, – не дав ему договорить, повторил я просьбу.
Что-то неладное с головой. Я в баре? Сколько дней прошло? Где Стелла?
Стёпа протянул мне пачку и зажигалку, сам медленно затянулся табачным дымом. Я же судорожно отрыл пачку и трясущимися руками поднёс сигарету к губам. Затянулся. Будто впервые в жизни, аж закашлялся.
- Как тебе? – поинтересовался бармен, взглядом указывая на пустой стакан.
- Не помню, – чуть подумав, ответил я.
Ведь и правда, каким был вкус? Столько времени прошло, что я и забыл. Или нисколько не прошло? Что вообще происходит?
- Как это ты не помнишь? – уставился на меня Стёпа. – Только что ведь выпил!
Ага, всё-таки только что, значит, нисколько времени не прошло. А где я тогда был?
- Хороший коктейль, – чуть погодя ответил я, но вкуса так и не смог припомнить.
- Видать шибко тебя прибило от коктейля. Невидимой он, – Степан улыбнулся.
- Я так сказал?
- Ага, – подтвердил он. – Не кури, говорил.
И рассмеялся. Я смотрел на него, как на полоумного. Это я-то сказал не курить? Жуть. Как вообще мне могла прийти в голову такая мысль. Тем более знаю, что Степан всю жизнь курит.
- Что-то да, пришибло меня, – сказал я другу.
Как такое может быть? Коктейль? Не бывает таких коктейлей!
- Стёпа, а где, говоришь, рецепт взял? – спросил я бармена.
- Известно где, эээ…
- Что, простите?
- Запамятовал, – вдруг сказал Стёпа.
- Ты же говорил, что тебе его Стелла принесла. Разве нет? – допытывал я.
- Какая Стелла?
Удивились мы оба. Тот, оказывается, впервые слышит про Стеллу, которая, как он сам говорил, принесла ему рецепт. А я удивился, что он о ней ничего не знает. Во дела.
- Так-с, – подытожил я.
- Да в чём дело-то?
- Кажется, я приболел, надо бы домой.
- Там ведь дождь, – и Стёпа указал на окно, по которому действительно стекали потоки воды. А возле окна, откуда ни возьмись, сидел индус.
- Откуда здесь индус? – снова был удивлён я.
- Минут пять назад пришёл.
- Его же не было?
- Так все здесь, посмотри, вечер же, все на месте.
Я оглядел бар. Все завсегдатаи на своих местах. Индус и Света возле окон за столиками, компания из Миши, Васи и Стаса негромко вели беседу; Ванька всё так же продолжал рассматривать пузырьки в своём бокале пива.
- Я вызову тебе такси, – предложил Стёпа. – Но не думаю, что это от коктейля.
- Таки решил меня отравить, – негромко сказал я.
- Макс, быть того не может, – испугался Стёпа. – Впервые от моего напитка кому-то плохо. Весь алкоголь в баре чистейший, левака не держим. Сам знаешь!
- Ладно, – махнул я рукой. – Нормально всё.
- Точно?
- Да. Просто немного устал. Не надо такси, я пройдусь.
И вышел я под ливень. Прохожие прятались от него как могли. Кто под навес, кто на автобусную остановку, кто в магазин. Я поднял лицо к небу и тут же получил хорошенький прохладный душ. Вроде даже полегчало. Вроде отпустило. Постоял я так минуты три, замёрз и промок до косточек. Пришлось зайти обратно в бар.
- Заболеешь, – укоризненно взглянув на меня, изрекла Света.
- Сейчас согреюсь, – ответил я ей.
Стёпа уже пошёл за полотенцем. Через минуту вернулся. Пока я укутывался, постукивая зубами, бармен налил мне коньяк.
- На вот, – протянув рюмку, сказал Стёпа. – Говорил же, там дождь.
- Зато отпустило, – ответил я, а сам зуб на зуб не попадаю. Но коньяк до рта всё же донёс.
Неспешно тепло разливалось по телу, и после второй рюмки стало заметно лучше. Постепенно приходило опьянение, и мысли о случившемся стали отступать. Вопросов много, но узнать на них ответы прямо сейчас я не смогу. Какой прок копаться в случившемся, если ничего не раскопаешь?
Бармен налил мне пиво, и пенная шапочка начала незаметно таять. Сам не знаю почему, но пузырьки в бокале меня заворожили. Я смотрел на них, словно во сне. Они то и дело стайками поднимались со дна бокала, утыкались в шапочку, становясь её частью, а та тихонько шипела. И не было конца этим пузырькам, как и не было начала.
- Всё хорошо? – справился о моём самочувствии бармен.
- Да, просто… – я не знал, что сказать.
Скажу я ему где был, с кем и что делал, так не поверит. Я и сам не верю. Можно сослаться на галлюцинации, но, вроде бы, Стёпа не мог ничего намешать в коктейль. Ну не могло быть химической реакции от смешивания коньяков и ликёров. На видение тоже не похоже, слишком уж по-настоящему всё ощущалось. Да и осязание, обоняние работали как следует.
Глотнул пиво, закурил сигарету. Всё хорошо. Жив – и то хорошо. Хотя что со мной могло случиться, если я всё это время был в баре? Хотя какое время? Ни секунды ведь и не прошло. Да и если то был глюк или видение, то обычно с людьми что-то происходит, то есть время-то не останавливается. Я бы валялся в припадке, наверняка разбил бы себе голову. Мистика, одним словом.
Постепенно ливень за окном перешёл в небольшой дождь, а затем и тот закончился. Капли перестали бить по окнам, люди разошлись по делам, перешагивая через лужи. Хотя какие там дела в столь позднее время? По домам они пошли наверняка, по домам, что и мне следовало сделать.
В бар вошли трое парней, сели за свободный столик и заказали пиво. На вид самому старшему из них не больше тридцати. Вначале они по очереди посмотрели в сторону нашей компании во главе со Стасом, оценили его внушительный вид, и занялись мирной болтовнёй. На студентов не похожи, на шахтёров, собственно, тоже.
Стёпа наш то бокалы натирал до блеска, то курил. Иногда относил выпить к тому или другому столику. В основном, он выполнял роль официанта только для своих, пришлые же сами подходили к стойке бара. Именно поэтому я и любил здесь сидеть. Очень часто бывали новые, иногда интересные знакомства.
Помнится, года два назад, зашла к нам супружеская пара. Пили хороший коньяк, смеялись. Затем они что-то не поделили, и женщина одна ушла домой. А мужчина, кстати мой ровесник, присел рядом со мной. Работал он строителем, точнее отделывал потолки, или как там это называется. Подался он в это дело потому, что платят хорошо. А раньше был музыкантом. Как так вышло, что я его не знаю? Очень просто. Пока я учился в другом городе в консерватории, он здесь работал музыкантом. Когда же я приехал сюда и пошёл устраиваться в филармонию, то занял аккурат место этого пианиста. Что-то они не поделили с директором филармонии. И подался человек в стройку. А сам, подвыпив, рассказывал, как скучает по сцене, по зрителям.
В начале одиннадцатого побрёл я домой. Лужи даже не пытался обходить – они были везде. Промок так, что меня можно было выжимать словно половую тряпку. Нырнул под одеяло и всё. Ни один сон не приснился, ни одна баба не вторглась в сознание. Как убитый. На родной подушке, на почти чистой простыни, пьяный – счастье.
Ближе к обеду раздался телефонный звонок. От неожиданности меня аж дёрнуло.
- Алло, – сказал я в телефонную трубку.
- Привет, это Оксана, – отозвались там.
- Привет.
- Как дела?
- Да нормально всё. А твои?
- И у меня всё хорошо, – ответила Оксана. – Сегодня выходной, может, сходим куда?
Я немного подумал и согласился. Оксана приятная девушка, с ней можно и прогуляться. Только чего это она мне звонит?
Договорились в шесть встретиться в баре. Не люблю я пафосные рестораны, у Стёпы как-то привычнее. Да и дешевле.
Я пришёл немного раньше назначенного времени и попросил бармена накрыть столик. Степан поставил нам винишко, фрукты и лёгкий салатик. Оксана опоздала на две минуты. Поразительная пунктуальность. Именно на две минуты она каждый раз задерживала концерты.
Мы приветствовали друг друга, после чего я разлил вино по бокалам. Между нами завязалась обычная светская беседа о погоде, делах, настроении.
- Максим Викторович, я тут недавно книгу прочла, – как-то невзначай перевела она тему. – Называется «Охота на овец». Вы не читали?
Я ответил, что читал. Кажется, это было полгода назад, и эта книга хорошо засела в памяти.
- Вы никогда не хотели там побывать?
- Ну, Япония это хорошо, только вот с нашими зарплатами боюсь, мы никогда туда не попадём, – ответил я.
Ещё мальчишкой я мечтал попасть в Японию, увидеть сакуру, вулканы, девушек. Но мечта так и осталась мечтой. Даже сейчас мне не удастся заработать на поездку в страну восходящего солнца.
- Там, наверное, красиво, – предположила Оксана.
- Ещё бы, – согласился я.
- Мураками так здорово описывал природу на Хоккайдо, она так близка нашему сердцу.
- У нас достаточно выехать за город, и будет точно такая же природа, – возразил я. – Разве что вулкана нет.
- И овец.
- Что, простите?
- Ну, овец у подножия вулкана, – уточнила девушка.
Её голубые глаза просто сверкали. Видимо сильно на неё подействовал этот писатель. Ну вулкан, ну овцы, ну снег летом – что в этом такого? В нашей стране полно мест прекрасней Хоккайдо. Сахалин, к примеру.
- Ах, да. Этого за городом не увидишь, – согласился я с её овцами.
- Вот я и говорю, может махнуть туда?
- Куда? – не понял я.
- В Японию.
- Зачем?
Блеск в её голубых глазах померк от моей тупости. Оксана допила вино и взглядом попросила долить ещё. Я разлил оставшееся по бокалам и закурил. Тут же подошёл Стёпа с пепельницей.
- Ещё бутылочку? – услужливо спросил он.
Мы переглянулись с Оксаной, она утвердительно кивнула, и Стёпа пошёл за второй бутылкой. Пока я молча курил, Оксана объясняла мне дураку, что именно она хочет. Путешествия она хочет. В далёкую страну. Полмира до Японии! Половину света надо пересечь, чтобы попасть в эту страну.
- Поедем? – подытожила она свой рассказ.
Я чуть было не подавился салатом. Я-то здесь причём?
- Ну же, соглашайся, – требовала молодая девушка. Наверное, она думала, что и мне море по колено, несмотря на возраст.
Когда мне было чуть за двадцать, я мог что угодно. И дальние поездки, и бессонные ночи, и походы на лыжах, и даже голодовка была не страшна.
- Почему ты это мне предлагаешь? Разве нет более подходящей персоны? – открыто спросил я молодую девушку, чем, кажется, смутил её.
- Мне казалось, что именно тебе это будет интересно, – после недолгой паузы ответила девушка.
Почему она так подумала? Не помню, чтобы в прошлый раз я ей что-то говорил о Японии и овцах. Хотя, может, и говорил, только запамятовал.
Пока я обдумывал её предложение, мы распили половину второй бутылки. Мысли начали путаться и разбегаться. Правильные и трезвые мысли спрятались так, что найду я их только утром, когда будет уже поздно. Предатели. Вечно так. Половина всех моих бед была от того, что правильные мысли прятались в самых далёких местах головы. Ищи ты их, не ищи – бестолку.
- Поехали, – не знаю почему, согласился я.
- Здорово! Завтра же и поедем. Да?
Её радости не было предела. У молодых всегда так. Слишком эмоциональны, слишком беспечны, не контролируют себя и чувства, всё на лице написано. Хотя, может, так и надо жить. Радоваться мелочам, печалиться неудачам. Чувства – это ведь жизнь?
Я согласился на завтрашнюю поездку в страну восходящего солнца. Допили вино, попрощались с барменом. Провожая Оксану домой, она непрестанно говорила о Японии, Мураками и берёзах. То и дело девушку заносило из стороны в сторону несмотря на то, что она держала меня под локоть. Перебрала. Интересно, вспомнит ли она завтра о своём предстоящем путешествии?
Вспомнила. Ещё как вспомнила. Это вам не мой старческий склероз, здесь юная головушка музыкального теоретика. Эта голова помнит всё. Даже то, что сами композиторы забыли.
Я бы сказал, что меня разбудил телефонный звонок, но это не так. Когда позвонила Оксана, я хоть и был сонный, но уже готовил завтрак. На часах начало десятого.
- Привет, всё готово, вылет в час дня, – голос у девушки был таким ясным, будто она и не пила вчера. Чего не скажешь обо мне.
Мы договорились о встрече. Оксана мне сказала, что со Львовичем всё согласовала, мы можем ехать. На все четыре стороны. Короче говоря, нас уволили. Я минут десять пялился в пространство, пытаясь осознать происходящее. Помнится, ещё недавно я сам собирался уходить из филармонии. Ах, нет же, это меня уволили, как я понял в тот раз. Вроде как я на кнопочки нажимал неправильно. Ну и пусть. Наверное, оно и к лучшему. Оксана правильно делает, что не держится так за работу, что всегда чего-то желает. Безответственность? Беспечность. Молодость. Не таким ли я сам был в её годы?


* * * * *

Лететь нам предстояло около двенадцати часов. В принципе не так уж и долго. Я пытался думать о случившемся, о путешествиях по книгам. Кто такая Стелла? Неужели она и вправду пришла из моего сознания? Или это всё и было моим сознанием? Всё, что случилось после коктейля.
Оксана первые два часа пыталась вести со мной беседу, но разговор почему-то не клеился. То ли её беззаботность раздражала меня, то ли голова моя была занята Стеллой, но разговор не шёл. В конце концов Оксана махнула рукой и задремала, оставив меня наедине с мыслями о книгах.
Каждая книга переносит читателя в особый мир, где больше достоинств, меньше пороков. Он немного лучше нашего. Бывает, конечно, наоборот, но большинство авторов идеализирует мир, в котором живут его персонажи. Всё не так взаправду, если хотите. В книгах реже происходят склоки между близкими людьми, реже предают и обманывают друг друга. Чувства искреннее, а если любят – то по-настоящему.
Каждая книга – это целый мир. Иногда мне очень хотелось попасть туда, оказаться на месте какого-нибудь персонажа. А что? Чаще всего герои романов даже не работают! Но на хлеб у них всегда есть. Идеальные миры.
А Стелла? Кто она? Не уверен, что она – это моё воображение. Стелла настоящая, реальная. Но почему тогда её никто не видел? Но даже если на мгновение представить, что она – это моё воображение, то как тогда объяснить моё видение: это длительное путешествие, эти реальные ощущения холода; на всё это потребовался миг? Мозг не способен так быстро работать, ему на всё нужно время.
Можно представить, что время остановилось. Это, в принципе, более вероятно. Время остановилось, появилась девушка и повела меня неизвестно куда. Но, кажется, только дьявол может остановить время. И стал бы он это делать из-за такого маленького человека вроде меня? Нет, конечно. Ради Фауста – да, можно, а я всего лишь пианист.
Есть ещё варианты? Есть – она волшебница, хоть и сказала, что не ведьма. Даже в наше время остались люди способные творить всякую ерунду. Гадалки, шаманы, экстрасенсы и прочая нечисть. Но что бы по книгам перемещаться, я слышу такое впервые. Допустим, она не чета этим цыганам, училась в Хогвартсе на курс младше Поттера. Но даже там такому не учат! И опять таки – кто я такой.
В конце концов от раздумий меня повело в сон. Да и пейзаж за окном умиротворял. Небо – это вам не поля да деревни, леса и реки. Небо – это облака, солнце и ветер. Романтично, но очень уж однообразно.
- Уважаемые пассажиры, пожалуйста, пристегните ремни безопасности. Наш самолёт заходит на посадку, – прозвучал нежный женский голос из динамиков.
Это меня и разбудило. Оксана допила сок и принялась за ремень безопасности. Я же только-только открыл глаза и не сразу понял, где нахожусь.
- Почти прилетели, – улыбнулась мне Оксана, закончив копаться с ремнём.
Я проделал ту же процедуру, что и все пассажиры, и через три минуты мы начали снижаться, проходя сквозь облака. Постепенно стал обретать черты город внизу, приближаясь, словно одинокая машина на шоссе.
Пока проходили осмотр и забирали свои чемоданы, мы с Оксаной обсуждали, где остановиться. Она так много говорила, так восхищалась, что иногда её просто невозможно было слушать. Но если поставить её на беззвучный режим, то было бы лучше. Её личико, глаза, фигура – всё в ней прекрасно.
Хоть и стояло лето, но на Хоккайдо всё же прохладно, особенно к вечеру. В номере мы переоделись в свитера и спустились в ресторанчик. Чего только не было в меню. Рыба жареная, рыба варёная, тушёная, в маринаде, сырая рыба, копчёная. Заказали самое простое.
- Как так можно? – не унималась Оксана. – Дожить до таких лет и не выучить английский!
- Как-то обходился без него, – ответил я.
- И всё-таки не понимаю.
- Когда я учился в приоритете стояли немного другие знания, – отвечал я.
Когда в школе все учили английский язык, я почему-то учил немецкий. Пробовал учить параллельно английский, но так и не осилил ни один из языков. Да и в жизни не пригодилось. В музыке есть только один язык – чувства.
Нам принесли заказ. Это была запеченная с картофелем форель. Запах божественный. Местные соусы подали на любой вкус. Одни острые, другие кислые, но без лимона, третьи – сладкие. С белым вином, которое мы тоже заказали, больше сочетался сладкий соус, но Оксана уплетала рыбу с острым.
- Мне кажется, что когда мы встречаемся, мы всё время пьём, – заметил я. Оксана поставила свой бокал и улыбнулась.
- Мы не пьём, а отдыхаем, – возразила она. – С тобой приятно отдохнуть, а вино – оно для вкуса.
- Ага, и пищеварения.
- Пойдём город смотреть, – предложила моя спутница. – Я хочу увидеть, где черпал вдохновение Мураками.
Конечно, мне тоже было интересно побывать в тех же местах, что в книгах Мураками. Но что-то мне подсказывало, что лучше этого не делать.
- Может, не стоит лезть в природу Японии? В миг заблудимся, – высказал я опасения своей милой подруге.
- Не заблудимся, – возразила девушка. – Япония ведь маленькая.
- Не такая уж она и маленькая.
- Боишься?
- Я?
- Ты, – подначивала Оксана. Взгляд подростка-озорника. С таким взглядом друзья подначивали в детстве забраться на чужую дачу с собаками во дворе.
- Хорошо, пойдём смотреть горы, – согласился я. – Но сначала ночной город.
- Договорились.
Мы не торопясь пили белое сухое вино, закусывая форелью, и смотрели в окно. Мимо то и дело проходили молодые парочки. Иногда и они смотрели в наше окно, и тогда мы встречались взглядами. Глаза у японцев узкие, маленькие, мне, почему-то, напоминали крысиные. Или глазки ящериц. Ни за что бы не отличил японца от корейца, или китайца. Вот индусы – да, другие, а эти все на одно лицо.
Мы остановились в отеле «Мистейс», что почти на берегу реки Тойохира. А с другой стороны в одном квартале парк. Настолько большой, что внутри озеро, концертный зал, литературный музей и особняк, ныне исторический памятник. В таком месте можно гулять хоть до утра.
Оксана попросила у официанта карту города и, расплатившись, мы отправились на прогулку. До утра в парке мы не досидели. Ближе к четырём часам вышли из него в город. На улицах почти никого нет, лёгкий прохладный ветерок трепал нас за волосы. Город в ожидании рассвета. Ещё пару часов и этот гигант проснётся, откроет себя людям, птицам и машинам.
Мы с Оксаной наблюдали пробуждение города, как медленно встаёт солнце, отражаясь от окон домов и офисов. Машины постепенно заполнили пустые дороги, пешеходы то и дело сновали от одной улицы к другой. Начали открываться магазины и лавочки с сувенирами, конфетами, горячим кофе, завлекая спешивших на работу людей. Ничто так не бодрит, ни что так не умиротворяет, как пробуждение города прохладным летним утром.
- О чём ты думаешь? – спросила Оксана.
Она сидела прижавшись ко мне, то ли от холода, то ли от переизбытка чувств.
- Сам не знаю, – ответил я. – Не могу мысли собрать воедино.
- Хм. А зачем их собирать? – спросила девушка.
Я не нашёлся с ответом. Действительно, пока мысли бегают, не дают себя поймать, можно пребывать в эйфории от единения с тем, где сейчас находишься. Какой прок о чём-то сейчас думать, когда можно просто наслаждаться. Первое моё утро в стране восходящего солнца.
Как только через дорогу от нас открылась лавочка с кофе, Оксана предложила выпить горячего напитка. Здесь вкус кофе был другим. Может потому, что сорт кофе был другой, может – утро другое.
До обеда мы праздно шатались по городу, фотографировались. По карте ориентировались, где следующая достопримечательность. Мы бродили только по одному району Саппоро, за пределы пока не решились выходить. Да и проблематично передвигаться по большому городу без транспорта.
К обеду, когда мы сидели в маленьком ресторанчике, мы уже выбились из сил. Былой задор девушки сменился тоской.
- Что случилось? – спросил я свою молодую спутницу.
- Думаю, – коротко ответила Оксана. Я вопросительно посмотрел на неё.
- Думаю, что ты неплохой мужчина, – ответила девушка. – Странно, что у тебя никого нет.
- Так были, просто не срослось как-то.
- В чём причина?
- Сам не знаю. Наверное, не нашлось той единственной, – отвечал я, попивая обеденный чай.
- Понимаю, – вздохнула Оксана, опустив взгляд.
Мы помолчали пару минут, затем девушка продолжила:
- Когда ты рядом, мне спокойно на душе. Наверное, поэтому я и позвала тебя сюда. Там, на родине, когда ты участвовал в концертах, больше всего я волновалась за твоё выступление. Ты всегда так спокойно выходил на сцену, а меня всю трясло.
- Ну, не так уж я и спокоен бывал. На сцене все волнуются, – я попытался хоть как-то заполнить возникшую пустоту.
- Я к тому, что именно ты мне не безразличен, – призналась Оксана.
- Пойдём, – встав из-за стола и протянув руку девушке, произнёс я. Оксана подняла свои голубые глаза, полные нежности и печали.
- Мы поищем то место, где горы в снегах, а у подножия на лугу пасутся овцы.
Оксана прямо таки ожила. Не думала, наверное, что я способен на авантюру. Помнится, у Мураками таких мест было великое множество, но только в одном из них паслась нужная ему овца. Нам это бедное животное искать нет надобности, поэтому просто найдём гору.
Забрав свои вещи из отеля, мы наняли такси и поехали за город. Мимо мелькали высокие здания, люди, домики. То и дело попадались без дела прохлаждающиеся туристы.
Машина привезла нас на станцию, водитель объяснил Оксане на ломаном английском, что нам надо сделать. Купили билет на электричку, и поезд двинулся на север, в глубину острова. Там нам нужно было найти провожатого, потому что вдвоём на горы всходить опасно, да и дорог к диким местам просто нет, нужно двигаться тропинками, которые, ясное дело, на карте не обозначены.
Нетронутая человеком природа на закате дня потрясла нас. Пока мы ехали электричкой вглубь острова, день начал близиться к закату. Лучи солнца стали мягче, интимнее, на горизонте возвышались горы в снежных шапках.
Мы прибыли в небольшую деревушку, где был только один магазин-ресторанчик. Он же выполнял роль отеля. Остановившись здесь на ночь, мы были приятно удивлены простотой обстановки и чистотой помещения. Не то что бы в номере была стерильная чистота, но постельные и ванные принадлежности аккуратно разложены по местам. Воздух чист, свеж. Владелец явно следил за своим домиком.
На рассвете же нас уже ждал свежесваренный кофе и проводник. Мы проснулись с первыми лучами солнца и спустились вниз.
- Доброго утра, – поприветствовал нас проводник.
- Охайо, – ответила Оксана молодому человеку.
Проводник наш был совсем юный, лет семнадцать на вид, хотя поди их разбери. На нём был вязаный свитер зелёного цвета, утеплённые штаны и ботинки на шнуровке. Я бы назвал их берцами, нашими военными, но всё же это были не они. На полу возле его стула стоял походный рюкзак, в руке он держал шапку. На вид этот японец не отличался от тысячи других японцев, разве что взгляд был тяжёлый и брови слишком уж густые.
- Советую вам одеться потеплее, – сказал юноша, когда мы все втроём сидели за столом и пили горячий кофе.
- Мы ведь не собираемся лезть в горы, – возразил я, а Оксана перевела на английский.
- У подножия холодный ветер, в раз простудитесь, – предостерёг нас проводник.
- В Японии правда трудности с овцами? – поинтересовалась Оксана.
- Когда-то были трудности, сейчас всё хорошо, – ответил молодой человек любопытной девушке.
- А Мураками бывал в этих местах?
- Я не встречал, – ответил проводник. Кажется, Оксана даже не спросила его имени.
- А зима здесь рано наступает? – не унималась девушка.
- Здесь в ноябре, а если севернее, то раньше, – терпеливо отвечал юноша. – В горах тепло приходит лишь на четыре, пять месяцев, а снег на вершинах никогда не тает.
- А там кто-нибудь живёт?
- Разве что отшельники да богатеи.
Вроде Оксана успокоилась с расспросами и, закончив завтракать, мы выдвинулись в путь.
Машина привезла нас к целой гряде гор, но дальше дороги не было. Взяли вещи и пошли в поход. Ветер и правда был холодный, порывами, но вскоре солнце согрело нас. Мы шли едва заметными тропинками, приближаясь к горам. Они вырастали как гиганты, поднимаясь из земли. Вскоре появился редкий лесок, ручеёк, то и дело слышны были голоса птиц. А к обеду мы вышли к небольшому озеру. Здесь и разбили привал.
- Ещё немного, и выйдем к нужному месту, – сообщил нам проводник. – К ночи вернёмся в деревню, если, конечно, не решитесь заночевать там.
- Это как пойдёт, – ответила Оксана.
Ночевать в горах мне не хотелось, тем более палатку мы с собой не брали.
- Не волнуйся, Максим, – обратилась ко мне девушка. – Мы всего лишь посмотрим на те места и вернёмся.
Выдвинулись в путь, прошагали часа два. Редкий лес сменился густым, но узкими тропинками нас вывели из него. И предстал нашему взору вид: одинокая возвышающаяся гора с белой шапкой снега. Вечерние облака едва касались её вершины, а солнце облизнуло своими лучами склоны и луг. Чистый, зелёный, нетронутый луг раскинулся пред горой.


* * * * *


- Ну что, сколько овец насчитал? – спросил женский голос за моей спиной.
Действительно, сколько овец паслось на склоне горы? Я слишком долго всматривался в стадо животных. Они начали сливаться. Зрение отказывалось фокусироваться. Посчитать их уже не представлялось возможным.
Я обернулся на голос и замер. Передо мной стояла высокая девушка с почти чёрными волосами. Одета неброско: бежевый свитер, чёрные брюки и полуботинки на шнуровке.
- Стелла? – выйдя из оцепенения, произнёс я.
- А ты кого ожидал увидеть?
- Точно не тебя, – ответил я.
- Я тоже рада встрече, – всё так же продолжая смотреть мне в глаза, сказала девушка.
Подумать только. Не успел я оправиться от недавнего потрясения, как она снова здесь. Я уже почти смирился с пониманием, что ту загадку с книгами мне решить.
- Чем ты занят? – поинтересовалась Стелла, хотя ответ был очевиден.
- Я просто любовался природой.
- А как же книги?
- Какие? – не понял я.
- Которые ты обещал дописать.
- Разве обещал?
- Конечно, – вполне уверенно сказала девушка. – Тебе нас не жалко? Твои дети, которых ты создал в своём воображении. Тех, кто живёт на страницах недописанных книг?
Немного помолчав, я ответил что-то невразумительное, мол, допишу, когда приедем домой. Всё равно работы нет.
- Тебя всё ещё преследуют, я должна тебя спасти.
Эта её фраза загнала меня в тупик. Кто может меня преследовать, кому ж я нужен-то?!
Но Стелла уже держала в руках какую-то книгу и перелистывала страницы. Затем, вычитав подходящее место, взяла меня за руку…
Никакого зелёного дыма, никаких полётов, туннелей и прочего – просто вид на гору и овец сменился на плац с марширующими солдатами. Смеркалось. Несколько секунд я стоял в растерянности.
- Здесь скоро станет опасно, – сказала Стелла и повела меня в сторону. В руках уже была другая книга с яркой обложкой.
Ровным счётом я ничего не понимал. Ни где я, ни зачем. Тем более было непонятно почему. Почему именно я? На земле семь миллиардов человек, а такое происходит именно со мной.
- Стелла, – обратился я к девушке.
- Что?
- Почему?
- Потому что ты, это ты, – ответила она, хотя её ответ ничего не дал. Я уже начал привыкать, что от неё ничего не дождёшься.
- А он – это он, – после недолгих раздумий продолжил я её философию. – Чем он хуже?
Стелла пыталась понять, кто ОН, и долго думала что бы ответить. Наконец поняла.
- Он – не ты, а ты – особенный.
- Чем же?
- Воображением. Мыслями, чувствами, – объясняла мне Стелла, но понятнее мне не стало. Да и легче – тоже.
- Хорошо. Тогда за что мне это всё? – задал вопрос я по-другому. Интересно всё же.
- За то, что не дописал. И в преддверии третьего твоего вопроса – затем, что бы ты понял своё предназначение, – ответила Стелла.
Очень продуктивный диалог, ничего не скажешь. Но не успел я переварить и капельки из сказанного, как почувствовал прикосновение руки Стеллы. Меня снова взяли за руку, и плац с солдатами остался лишь в памяти.
Судя по воздуху, мы находились на берегу моря. Вокруг особняки, по дороге изредка проезжали машины из прошлого столетия. Люди были одеты в невесть что.
- Где мы теперь? – спросил я спутницу.
Место было совершенно незнакомым.
- В Монако. Точнее поблизости, – коротко ответила Стелла. Складывалось ощущение, что я должен был понимать её без слов, и все мои глупые расспросы ни к чему. Вот только мне было вообще ничего не понятно.
На мои вопросы девушка сказала, что мы в книге Сомерсета Моэма «Остриё бритвы». Кажется, я её читал когда-то, но она мне казалось слишком скучной, и валялась эта книга на полке, зарастая слоями пыли.
Мы бесцельно бродили по городу, заходили на пляж, болтали о том о сём. С ней приятно было поговорить на отвлечённые темы, но книг мы не касались. Кажется, Стелла забыла обо всём на свете. На закате решили искупаться в море. Каждое дуновение ветерка, каждый луч заходящего в море солнца, каждая солёная капля воды – всё было настоящим. Я потерял реальность, потерял ту незримую границу пространства и времени. С одной стороны я пианист и вроде как находился с Оксаной в Японии. С другой – я застрял в книгах, в вымышленных или реальных мирах.
Стелла. Она ни на кого не похожа. Её черты лица можно было бы описать словами, если бы не ощущение, что оно, то есть лицо и его черты, постоянно меняются. Нет, она не была с носом картошкой, а через минуту он уже с горбинкой. Нет, всё в ней было правильно, аккуратно, можно сказать аристократично. Но ощущение… Наверное, всему виной взгляд. То нежный, то понимающий, чуткий, насмешливый. Её глаза говорили со мной, только язык этот я не всегда понимал.
Поодаль от нас разговаривали двое мужчин. Слов было не разобрать, но оба они напоминали мне кого-то. Пройдя мимо них я услышал, как один обращается к другому по имени Элиот. Тогда-то я и понял, кто эти двое. По своим представлениям о прочитанном, я бы ни за что не догадался, кто это был. Местный богатей Элиот из романа. После этого Стелла обратилась ко мне:
- Теперь видишь? Они живут. Вне страниц, вне заданного времени в романе. У них есть своя жизнь, настоящая.
- Вижу, – ответил я. – Только что из того?
- А то, – отвечала девушка, – что и твои персонажи рассказов хотят жить. Ты их бросил в своём сознании, загубил на этапе становления. И неизвестно что хуже: недописанный мир, или полуживой человек.
Я ничего не смог ответить Стелле. Раньше мне и в голову не приходило, что они живут. Подумаешь, роман. Почему-то мне стало жалко девушку. Постепенно я начал вспоминать тот недописанный рассказ, в котором жила Стелла. Бросил её на произвол судьбы, так сказать. А всё почему? Да потому, что очень много предлогов не писать книги. Засмеют ведь, если кто прочтёт. И вроде как работы много. Отговорки. Одни сплошные отговорки. А они здесь, живые. Все, кого мы встречали – живые. Мир без пробелов, без абзацев, без выдернутых страниц.
Не успел я закончить свои рассуждения, как Стелла схватила меня за руку и потащила за собой.
- Быстрее, бежим, они здесь, – слишком уж взволнованно сказала девушка.
И мы побежали вдоль пляжа. Затем выбежали на дорогу, чуть не попали под старенький Ситроен, и выбежали в переулок. Фонари едва освещали дорогу, и только свет из окон особняков освещал нам путь.
- Сюда, скорее! – с этими словами Стелла толкнула заднюю дверь какого-то дома.
Дверь открылась, свет не горел и, кажется, здесь было безопасно. Точнее в доме никого, а значит можно переждать какое-то время.
Без лишних предисловий Стелла обошла в доме комнаты и принесла одежду. Сама уже успела переодеться в вечернее платье первой четверти XX века. Мне же достался вполне классический смокинг и белая сорочка.
- Думаешь, сольёмся с толпой? – спросил я.
- Уверена.
- Что ж, тебе видней, – нехотя согласился я.
Облачившись в почти привычную для меня одежду, мы вышли на улицу. Кроме нас только двое шли в примерно таких же нарядах. В остальном на улице тихо, если не считать шума в соседних домах и звуков природы поздним вечером.
- Пойдём за ними, – предложила Стелла.
Это было разумно, ведь город мы совсем не знали и понятия не имели куда нам отправиться в своих новых нарядах. Стелла взяла меня под локоть, следуя примеру впереди идущей парочки. Мне же оставалось только передвигать ногами, хоть я и хотел обнять девушку, но приличия того времени не позволяли большего.
Вскоре мы вышли на широкую мостовую, где смешались в толпе пышно одетых дам и господ. На машинах здесь ездить нельзя, видимо, потому народу было много. Уличные фонари уже светили в полную силу, и можно было рассмотреть всех праздно шатавшихся. То одна парочка, то другая прятались в барах и ресторанах, кто-то просто гулял, наслаждаясь дивной погодой.
Совсем скоро и нам пришлось зайти в ресторанчик, так как улица закончилась. Дальше был небольшой сквер, но заходить в него мы не рискнули. Может именно там нас и поджидали эти неизвестные и весьма жуткие люди, от которых мы то и дело бежим.
Ресторанчик оказался очень даже приличным. Я бы назвал это ретро стилем, но, по всей видимости, он был самым что ни на есть современным. Круглые столики с белыми скатертями, деревянные стулья обитые красным бархатом, лампы на каждом столике и стенах. А также картины современников. Я узнал только работы Жан Габриэля и Дюфи. На сцене играл джаз-банд, а подпитая молодёжь отплясывала дикие танцы. Я подумал что, в принципе, немногое изменилось. Ведь подумать только, прошёл целый век, а почти ничего не поменялось.
- Bonsoir. Que voudres?* – обратился ко мне невесть откуда взявшийся официант.
Как молнией ударило. Мы же во Франции! Стелла пришла на помощь, прошептав мне на ухо перевод. Хотя прошептать в таком людном месте равнозначно тому же, что произнести во весь голос, иначе не услышишь.
- Champagne*, – еле выговорил я ответ с подсказки Стеллы.
Не думал, что столкнусь с языковыми трудностями, находясь в книге, действие которой разворачивается на лазурном берегу Франции. Читая тот или иной рассказ, в котором автор употребляет иностранную речь, всегда внизу страницы есть сноски с переводом. Но чтобы так, попав в книгу, столкнуться с французской речью, да без сноски?! Нет уж, извольте.
- Странно, начитанный человек, а элементарщины не знает, – с издёвкой в голосе сказала Стелла.
- Ты мне это, – огрызнулся я. Хотел было гадость сказать, но сдержался.
- Да ладно тебе, я же шучу, – улыбнувшись, сказала девушка. Этой улыбке можно было простить если не всё, то почти всё.
Официант принёс шампанского и разлил по бокалам. Чертовски вкусное шампанское! Чуть позже Стелла сделала заказ и мы, наконец, поужинали как следует.
- А как мы расплачиваться будем? – поинтересовался я у девушки.
- А никак, – просто ответила Стелла. – Посидим, да исчезнем.
Почему-то другого ответа я и не ожидал. Можно было бы предположить, что эта юная ведьма вытащит из рукава старинные французские купюры, но этого не произошло.


*Добрый вечер. Что угодно? (фр.)
*Шампанское (фр.)


Где-то через час, когда мы допили шампанское, Стелла подсела ближе ко мне. На расстояние вытянутой руки. В правой руке у неё была книга о приключениях Стальной крысы Г. Гаррисона. Я не на шутку испугался. Ещё мне этого приключения не хватало. Увидев моё испуганное выражение лица, Стелла объяснила, что это лишь отправная точка, мы сразу же перейдём в другую, менее опасную книгу.
Так оно и было. Не успел я как следует рассмотреть космический корабль, на который мы перенеслись, как уже передо мной смутно знакомый пейзаж фермы. Лаяли сторожевые псы возле своих конур, через открытую в конюшню дверь видны были рабочие лошади, вдоль забора бродили куры и индюки, мирно поклёвывая овёс. Невдалеке у маленького пруда расхаживали гуси.
- Это что за постоялый двор?
- Это не двор, а ферма, – отвечала Стелла. – Скоро сюда приедет доктор Шарль.
- Ясно.
На самом деле мне было ничего не ясно. И ладно бы доктор, ладно ферма. Мне уже без разницы, в какой книге нахожусь, лишь бы попасть скорее домой.
Мы присели возле маленького пруда, разогнав недовольных гусей. Разговаривать со Стеллой почему-то не хотелось. Сейчас бы снова оказаться у подножия горы, где вместе с Оксаной считали бы овец. Интересно, заметит ли моё отсутствие девушка, или как в прошлый раз там остановилось время?
Когда вернусь домой, наверное, сяду за книги. Столько всего написано, а я и не читал. Да и французский неплохо бы выучить, как ни как вся аристократия говорит на этом языке. Может, если мне удастся вникнуть в содержание рассказов, то и сам смогу написать что-то дельное.
Стелла ведь права. Все персонажи книг вполне живые. Гуси – и те норовят ущипнуть, не говоря уже о людях. Стоит подумать над этим, всё равно работы до сентября нет.
- Не жалеешь, что потерял место в филармонии? – как бы невзначай спросила Стелла.
На горизонте занималась заря, одаривая теплом мир вокруг. Где-то там Япония – земля, в которой восходит солнце, мир, который рождает новый день всему свету.
- Откуда ты знаешь?
- Я всё знаю о тебе, – напомнила Стелла.
- Я думал ты знаешь только то, что было со мной до того момента, когда я начал писать книгу о тебе.
- Нет, – покачав головой, возразила девушка. – Я и настоящее твоё знаю. Ты ведь не дописал ещё про меня, а значит и воображение, то есть я, пока живёт в тебе.
- Что-то непонятное говоришь.
- Трудно объяснить словами. Ты правильно заметил, что я могу знать о тебе всё только лишь до момента, пока не будет полностью дописан рассказ. В этом случае из твоего сознания я перенесусь в книгу, – объясняла мне Стелла. – А в твоей голове останется лишь воспоминание о моём образе, который со временем растает, а я полностью и до конца начну жить вне тебя. Однако сейчас я всё ещё часть тебя.
- Погоди, это что же получается, – не дал я договорить мысль девушке. Меня вдруг осенило. – Получается, что все мои персонажи ещё ненаписанных книг живут в моей голове?
- Верно, – подтвердила Стелла.
- И как они там? – после недолгого раздумья поинтересовался я судьбой вымышленных людей.
- Ну, кто-то бесцельно бродит, кто-то черпает силы от того, что ты их додумываешь. А кто-то уже почти исчез. Это те, кого ты забыл или бросил, – ответила девушка.
- А почему именно ты?
- Я самый последний и самый цельный персонаж, – отвечала Стелла. – Больше некому.
- Все остальные настолько слабы, что не могут попасть в наш мир? – уточнил я, боясь услышать ответ.
- Да, Максим, – со вздохом и грустью в голосе сказала Стелла. – Многие едва дышат. Но даже они лелеют надежду, что ты вспомнишь о них и дашь им жизнь.
Почему-то подкатил приступ смеха. В моей голове, словно личинки мух, копошатся образы персонажей ненаписанных книг, и желают стать бабочками. Можно вспомнить о морали, но, в конце концов, это всего лишь образы. Они ни чем не лучше тех образов, которые возникают при игре на рояле. Разве что те мимолётны, а эти записаны в книгу.
- Что ж, я подумаю над этим, – ответил я девушке, и поднялся на ноги.
- Думаешь, пора? – с грустью спросила Стелла.
- Да, пора домой, – ответил я, и закрыл глаза, ожидая через секунду увидеть горы, Оксану, и овец на зелёном лугу.


* * * * *

- Интересно, бывал ли здесь Харуки Мураками? – то ли ко мне, то ли к проводнику обратилась Оксана. Хотя, наверное, ко мне, всё ж таки проводник не говорит на нашем языке.
И вправду время замерло, пока я бродил чёрт знает где со Стеллой. А такое ощущение, будто вечность прошла.
Я осмотрел местность, оставив вопрос девушки без ответа. Не уверен, что он сюда приезжал ради одной зарисовки местности, ему хватило бы и фотографии. Красиво здесь, не поспоришь, особенно на закате дня.
- Может, пикник устроим? Я не ел целую вечность, – предложил я Оксане.
- Целую вечность? – удивилась та. – Да мы только недавно останавливались. Ну ты и обжора.
Девушка негромко рассмеялась, но я всё же сбросил рюкзак и начал копаться в нём в поисках лёгкого перекуса. Нашлась пластиковая ёмкость с бутербродами, в термосе осталось немного чая, и я принялся за лёгкий ужин, усевшись прямо на траву. Пожёвывая бутерброд, пытался рассмотреть животных на лугу. Отсюда не видно даже есть ли они там. Только воображением можно было дорисовать те белые точки на склоне горы и представить их овцами. Но с таким же успехом это могут быть и куры, и гуси. Хоть пингвины, в конце концов!
Оксана запечатлела мгновения заката на фотоаппарат, сфотографировала мой бутерброд и набитые щёки. Немного поболтала с проводником, после чего мы отправились обратно в деревню.
Вернулись уже глубокой ночью, застав местных собак врасплох. Они подняли вой, наверное разбудив своих хозяев. Нечасто здесь бывают приезжие вроде нас.
От такой длительной пешей прогулки безумно гудели ноги. На первом этаже хозяин сварил нам кофе и, выпив его, мы завалились спать.
Проснулся я от того, что кто-то тарабанил в мою дверь. Слишком уж настойчиво.
- Ты ещё спишь? – удивлённо воскликнула Оксана.
Протирая свои сонные глаза, я что-то буркнул в ответ и жестом пригласил её войти. Девушка ещё минут пять возмущалась, пока я не скрылся в ванной. Но даже оттуда я слышал её негодование по поводу моего безответственного поведения.
- Всё, всё, проснулся, – сказал я, закончив водные процедуры.
- Наконец-то. Весь день проспал бы. Я столько всего запланировала на сегодня.
- Может, отдохнём? – предложил я, но Оксана уже металась по комнате, помогая мне собраться.
- Мы поедем в Токио, пробудем там до утра, поищем дом Мураками, посмотрим на пруды с разноцветными рыбками, – говорила девушка. – Затем мы поедем на юг страны и… забыла. Ты вещи-то собирай!
- Да собираю, собираю, – нехотя пробормотав, я начал аккуратно складывать вещи в чемодан.
- Поезд через полчаса, – подгоняла меня девушка.
Кое-как запихнув всё в чемодан, мы спустились выпить по чашечки кофе с круассанами. Оксана всё время говорила о предстоящем дне, а я почти не слушал, изредка кивая головой в знак согласия. По большому счёту мне было всё равно куда и зачем ехать.
Скорый поезд до Токио нёс нас через просторы Японии. То и дело за окном мелькали маленькие деревушки и поля. Там, где домов было больше десятка, поезд останавливался, забирая пассажиров. Чем ближе мы подбирались к городам, тем больше были поселения, и тем чаще мы останавливались.
Во второй половине дня мы прибыли на вокзал Токио. Разношёрстный народ хлынул из вагонов и люди растворились в городе. Оксана тут же достала фотоаппарат и начала снимать всё вокруг.
Целый день мы шатались по городу, фотографируя всё живое и не живое. Какие-то памятники, стелы, монументы, высотки-офисы и прочее. Постоянно заглядывая в карту города, мы искали новые достопримечательности.
К ночи у нас обоих уже не осталось сил и я предложил Оксане остановиться в ближайшем отеле. Внизу был бар, где мы решили выпить.
- Здесь и пиво другое, – заметила Оксана, сделав несколько глотков из бокала.
- Да, – согласился я. – Хотя на цвет такое же.
- После долгого дня я дома любила выпить пару банок пива, – призналась девушка.
- Надо же.
- Да. Только не думай, что я ненормальная.
- И в мыслях не было. Я вон вообще частенько после работы иду в бар.
- Ты мужчина, тебе можно, – сказала девушка.
- Не волнуйся, это не преступление выпивать пару банок пива, – попытался я поддержать Оксану.
- Так одиноко бывает в такие вечера, – немного погодя выдала девушка. Я промолчал, ожидая продолжения честных слов.
- У меня ведь нет никого, кто меня бы понял, – продолжила Оксана. – Только ты. Хотя я не уверена, что ты меня до конца понимаешь.
- Я тоже в этом не уверен, – признался я.
- Максим, как тебе поездка? – вдруг перевела тему Оксана.
- Эм, пока непонятно, – выдавил я. Не хотелось говорить ей, что это не лучшая идея была поехать в Японию.
- По-моему надо жить в своё удовольствие.
- Согласен.
- Каким образом можно получать удовольствие от жизни? – спросила девушка.
- Как угодно. Кто-то пьёт, кто-то в карты играет…
- Кто-то и то и другое, – вставила Оксана. – Я не о том спросила.
- Тогда… – я немного призадумался. – Тогда, чтобы получать удовольствие от жизни, нужно научиться чувствовать и радоваться моментам, мелочам. Радоваться мгновениям, благодарить за каждый миг, дарить счастье окружающим.
- Чувствовать? – переспросила Оксана. – Ты имеешь в виду эмоции? Или чувства свободы, выполненного долга или чего-то похожего?
- Скорее и то, и другое, – ответил я. – Чтобы жить, нужны эмоции и чувства, тогда и жизнь наполнится красками.
- Наверное, ты прав, – согласилась девушка.
Наши бокалы уже были пусты, усталость не отпускала, но расходиться по номерам не было ни малейшего желания.
- Ещё бокал? – предложил я.
- Ты меня не осудишь?
- За пиво-то? Хватит тебе, отдыхай в удовольствие.
- Тогда давай ещё по бокалу, – согласилась Оксана и подозвала официанта.
- Я про это и говорю, – попытался объяснить я Оксане, что к чему. – Никто не имеет права осуждать тебя за что либо. Конечно, в пределах разумного. Главное, другим не мешать. А если ты никого не трогаешь и живёшь как тебе хочется, то кто имеет право осуждать тебя за это? Скорее, это просто завистники, которые сами не могут так поступать, как им вздумается, у них не хватает смелости для этого.
- А как же морали, принципы, общество? – немного подумав, спросила Оксана.
- Ну, это следует учитывать. Опять-таки, не мешай обществу, и никто не будет иметь право указывать тебе, – ответил я.
- Так это общество постоянно указывает мне, как я должна сделать, какой выбор принять, что подумать, в конце концов, – недоумевала девушка.
- Стоит сделать выбор, что для тебя важнее.
- Общество или моя жизнь? – уточнила Оксана.
Я молча кивнул, так как в этот момент пил пиво большими глотками. Оксана задумалась, но через минуту уже предложила тост:
- За нас и нашу жизнь!
Не знаю, что именно подразумевалось, но мы выпили. Затем я вышел в курильную комнату, оставив девушку наедине со своими мыслями.
Куда же катится моя жизнь, если я в Японии? Бросил работу, любимый бар, Стелла грезится… Что-то здесь не так. Оксана, скорее всего, просто ищет поддержки от меня, и только. Слишком большая разница в возрасте. Да и пианисты с теоретиками не сильно дружат в консерваториях.
Но со своей жизнью пора начать что-то делать, иначе так и помру, не оставив и следа.
Пока стоял и курил в компании одного единственного япошки, пришла мысль начать рисовать. То есть не картины маслом писать, а делать зарисовки своих будней. И начать стоит завтра.
Неспешно допили пиво с Оксаной, и пошли отсыпаться в свои комнаты. Рисовать я никогда не умел, но твёрдо решил начать этим заниматься прямо с утра. Какие только мысли не приходят перед сном!
Ясное дело, спал я долго и крепко. И вновь меня разбудили стуком в дверь.
- Опять спишь? – спросила Оксана.
- А ты снова меня разбудила, – ответил я.
В руках у девушки были четыре банки пива.
- Кто сказал, что утро добрым не бывает? На вот, держи, – и Оксана протянула мне одну из банок.
- Ты уверена, что утро должно начинаться именно так?
- А что такого? Ты против, или мораль не позволяет? – съязвила девушка, открывая крышку пива с характерным шипящим звуком.
- Хорошо, так, значит так, – согласился я, и проделал то же действие, что и девушка. – Ты же хотела сегодня гулять по городу?
Давно же я не пил по утрам пиво. Наверное, такое бывало всего несколько раз за всю жизнь. Пиво приятно пошло в горло, подавив приступ жажды.
- Да, но город сегодня обойдётся без нас, – ответила девушка, глотнув из банки холодного напитка.
Я лишь улыбнулся ей, и предложил выпить за прекрасное начало нового дня.


* * * * *

Август – прекрасный месяц, чтобы сидеть дома и ничего не делать. Лето выдалось прекрасным, а его конец – и вовсе сказочный. Есть время подумать о прошлом и настоящем, есть время заняться поиском себя. Когда такое было? Что ни отпуск, так вечные занятия на фортепиано и подготовка к новому концертному сезону. А сейчас и готовиться не к чему.
Мы замечательно провели время в Японии. Осталось множество воспоминаний и  фотографий. Впечатлений тоже хватит на оставшуюся жизнь, а мои неумелые зарисовки напомнят о тех счастливых днях, которые мы там провели вместе.
В любимый бар до сей поры я не заходил. Хотелось побыть одному. И наконец-то появилось время писать книги. Два небольших рассказа вышли неплохими на мой взгляд. Пришлось покопаться в столе, чтобы выудить оттуда старые наброски и придать им форму.
Вечером в баре всё также людно. В углу сидит и созерцает почти пустой бокал Ванька, за ним – его верная спутница Олеся. За двумя сдвинутыми столами компания студентов из местного универа. Троица мужчин, во главе с молчаливым Стасом, всё так же пьёт пиво. Возле окон Света с апельсином и вермутом, и индус, который ни капельки не изменился. Ну и, конечно, наш всеми любимый и уважаемый бармен Степан, курящий словно паровоз. Марка с его девушкой-чужестранкой сегодня нет, может, снова в постели отдыхают.
- Смотрите, кто пришёл! – воскликнул бармен, как только отворилась дверь и просунулась моя физиономия.
Тут же все обернулись на вновь прибывшего, и начались восклицания. Можно подумать, у них других забот нет, кроме как поднимать шум из-за моего появления. Сидели бы себе пили.
- Заждались? – громко, чтобы слышали все, спросил я.
Снова поднялся гам. Кто-то крикнул «ура», кто-то «наконец-то», ну и так далее. Особо и не разберёшь в общем шуме. Не успел я и немного пройти, как Света поднялась со своего стула и начала усаживать меня за свой столик. И ей это удалось, несмотря на всеобщее негодование.
- Бармен, ещё бутылочку вермута и апельсин для моего друга! – воскликнула дама в тёмном платье. А ведь у неё последние деньки перед началом учебного года.
Стёпа неохотно, но всё же выполнил просьбу женщины, и через две минуты возле меня появилась бутылка, апельсин и стакан. Молча, угрюмо, но принёс.
- Ну, рассказывай, – потребовала почти шёпотом Света.
- Что тебя интересует? – в свою очередь спросил я, наливая в стакан вермут. Апельсин пока не было желания чистить.
- Да всё! Где пропадал? Два месяца всё ж таки.
- Да-аа, – протянул я, не зная с чего начать. – Сначала поехали в Японию с девушкой. Две недели там гуляли. Видели то да сё. Хотели встретиться с одним писателем, даже нашли его дом, но не застали его, видимо в отъезде находился.
- Что за девушка? – не дав закончить, поинтересовалась Света.
- Кажется, ты её знаешь. А может, и нет, – отвечал я. – Ведущая наших концертов в филармонии. Молоденькая такая.
- Не помню, продолжай.
- Ну, писателя не было, гуляли, общались, путешествовали, – говорил я, не забывая пить вермут.
- А ещё полтора месяца? – продолжала допрос Светлана.
Сам того не заметив, я достал сигарету и зажигалку. А раз уже достал, пришлось закурить. Пора бы избавиться от этой привычки, да всё никак.
- Дома сидел, размышлял, – ответил я на её вопрос. Хотя ответ ей не понравился. Света продолжала по крупицам вытягивать из меня информацию.
Постепенно она выяснила о моих отношениях с Оксаной, узнала о моих успехах в области рисования, распития спиртного и о том, что я уволен из филармонии. Вермут ещё остался, а рассказывать было уже нечего. Светлане ничего не оставалось, кроме как отпустить меня к заждавшимся друзьям.
Понемногу посидел со всеми, везде угостили пивом и коньяком. Всем своим старым друзьям рассказывал примерно одно и то же. Но каждого интересовали разные стороны моего отсутствия.
Когда же я, наконец, добрался до угрюмого бармена, я был уже пьян и за языком не следил. Он опережал мои мысли.
- Старый друг остался не удел. Обычно я всё узнаю первый, – немного обиженно сказал бармен, докуривая сигарету.
- Не делай такую рожу, мы оба зна-ик-ем, что ты не обижен. Сам видел, мне проходу не дали.
- Да вы, сударь, пьян, – заметил Степан.
- Можно подумать, ик, в этом заве-ик-заве ик… чёрт, – пытаясь совладать с собой, бормотал я. – У тебя все пьяны!
Стёпа дружески улыбнулся. В его баре хоть и не напивались до чёртиков, но трезвым отсюда ещё никто не выходил.
- Что нового? – поставив вопрос иначе, чем другие, спросил Стёпа.
Недолго думая, я сознался, что делал зарисовки будней, хоть и не умею рисовать.
- Принеси посмотреть, – попросил бармен. – Решил-таки оставить после себя хотя бы что-то?
- Не, это для меня, – ответил я.
- Воспоминания?
- Мимолётности.
- А как на личном фронте?
- Ты про Оксану? Да никак, мы просто общались, – ответил я. – Налей.
- Уверен?
- А то.
Степан предложил пиво и коньяк. Я выбрал пиво. Коньяк в моём состоянии был бы последним, что я запомню. Годы уже не те, да и на утро совсем плохо будет.
Молча покурили. Никто из нас не нарушал тишины, лишь студенты колготились и вели шумную беседу. Индус ушёл, Света допивала вермут, а вечная троица собиралась домой. Ваня с новым бокалом рассматривал пузырьки и о чём-то мечтал, хотя, может, и просто философствовал.
- Я тебе не только, ик, наброски свои-к покажу, но и ещё кое-что, – не знаю зачем, сказал я.
Наверное, хотелось, чтобы хоть кто-то оценил плод моих усилий. Будет первым читателем моих глупых рассказов. Может Стёпа и подскажет чего.
- Надеюсь к утру ты не забудешь своего обещания, – улыбнувшись, произнёс бармен.
- А всё же, кто тебе дал рецепт того коктейля? – немного позже, допивая пиво, спросил я у бармена.
- Ээ… Девушка. Да, точно, девушка. Я её раньше здесь не встречал, – несколько подумав, ответил Стёпа.
- Стелла?
- Точно!
- Как же так, ик, вышло?
- Ты о чём? – не понял Степан.
- Ну, ик, когда ты наводил мне коктейль, никого не было, а когда я его вы-ик-выпил, все были на местах, – напомнил я тот случай.
- Не помню такого. Все были.
- Да нет же! – воскликнул я в негодовании. – Не было никого.
- Может, ты бредишь?
- За психа меня держишь?
- Так, Макс, – спокойным тоном начал бармен. – Ты что-то путаешь. Когда я наводил тебе коктейль…эээ…и точно…
Наконец-то Степан вспомнил. Но легче от этого не стало.
- Как же так вышло? – удивлялся бармен.
- Вот и мне интересно.
- Может, она ведьма?
- Нет, я спрашивал, – ответил я.
- У неё?
- Ну да.
- А где ты её видел? – не унимался старый друг.
- Так она же вбежала сюда, как только я выпил тот чёртов коктейль, – не в силах сдерживаться, на повышенных тонах объяснял я Стёпе.
- Не было её в тот вечер, – как ни в чём не бывало, ответил Степан. – Эта особа хорошо запоминается, я бы точно её заметил.
- Да что же это такое? – не понимал я.
- Так, давай завтра разбираться, а то скоро закрываться, – предложил бармен.
- Ага. У тебя остался тот рецепт?
- Не помню, поищу, – ответил Стёпа.
На самом деле было уже слишком поздно, да и моё состояние… Надо бы проспаться. Утро вечера мудренее, как говорилось в известных сказках.
Ближе к обеду следующего дня, как только мне полегчало, я собрал свои рисунки и некоторые рассказы, чтобы показать это Стёпе. Случайно мой взгляд наткнулся на небольшую домашнюю библиотеку. Странные чувства накатили. До этого то были просто книги, которые я читал, или собирался прочесть. Теперь же я понимал, что каждая книга это целый мир, в котором живут настоящие люди. Или, скорее, почти настоящие.
В баре было несколько посетителей, которых я раньше не видел. Случайные гости в обеденный час. Стёпа же традиционно курил, выпуская изо рта облака серого дыма.
- Привет, – поприветствовал я друга. В ответ Стёпа кивнул головой, не вынимая сигареты.
- Держи, взглянешь на досуге, – и вручил ему папку с бумагами.
С видом, будто я задержал с возвратом долга, Стёпа убрал папку под стойку, не сказав ни слова. А ведь мог бы! Я безумно волновался. Хоть мы и знакомы многие годы, но всё же Стёпа будет первым, кто прочтёт моё творчество и вынесет вердикт.
- Посмотрю, только ты не надейся на похвалу, – в конце концов, после того как затушил сигарету в пепельнице, сказал бармен.
Я лишь хмыкнул в ответ.
- Нашёл я рецепт того коктейля, – невзначай сказал Степан слишком уж серьёзным тоном. – Приготовить?
- Нет уж, спасибо, – возразил я.
Как представил, что будет потом, так вообще пить расхотелось. Все эти опасные и непонятные путешествия по книгам мне не нужны.
- Как хочешь, а то разобрались бы с тем случаем, – как бы между прочим бросил бармен.
- Не очень хочется экспериментировать.
Стёпа пожал плечами. Хоть и часть моего разума стремилась познать неизведанное, здравый смысл подсказывал, что этого делать не стоит.
- Я тут подумал, – начал бармен, – что у нас всего два варианта. Первый – снова выпить коктейль, чтобы появилась девушка и всё рассказала. А второй – дописать тот рассказ. Может тогда её душенька успокоится.
- Какая ещё душенька?
- Думаю, она как привидение, – предположил Степан. – Ну, типа душа не закончила свои дела, потому и мечется в этом мире.
- Бред, – ответил я. – Хотя других вариантов и правда нет. Разве что оставить всё как есть.
- Это не вариант. Ты же сам понимаешь, что любопытство победит, – сказал бармен.
Тут один из посетителей подошёл к Стёпе и попросил ещё бокал пива. Сразу рассчитался и сел за столик у окна.
- С другой стороны заняться мне теперь нечем и, возможно, примусь за тот рассказ со Стеллой, – вслух рассуждал я. – Только к чему это?
- Да может это призвание твоё быть писателем, – отвечал бармен.
Мне нечем было крыть. Всю свою жизнь почти все творческие люди находятся в поисках. При этом сами не знают, что именно они ищут. Пора бы и мне заняться этим.
- Давай договоримся, – предложил я другу. – Я дописываю тот рассказ, после этого ты делаешь сиреневый коктейль, и любопытство восторжествует.
- Договорились, – согласился Степан. – А почему сиреневый?
- Ну он же сиреневого цвета у тебя получился.
- Странно…



* * * * *


Оксана звонила несколько раз после нашего путешествия по Японии. В последний раз она сказала, что решила переехать в другой город. Я пожелал ей удачи, и мы попрощались.
В филармонии я забрал свои документы и больше ни они меня, ни я их не тревожил. Так же уволился с другой работы и влачил теперь, как говорится, жалкое существование.
Зато, перечитав все свои старые наброски рассказов, вспомнил всё, что происходило со мной в тот молодой период жизни. Вспомнил всех персонажей, когда-либо задуманных книг. Вспомнил все свои идеи, и решил воплотить давние задумки в жизнь. Времени теперь хватало.
С попеременным успехом читал книги, писал свои, каждый день черпая вдохновение. Мало-помалу мои рассказы становились более грамотными и более правдоподобными. Поначалу боялся, но затем начал выкладывать некоторые из них в интернет. Даже отправлял рукописи в издательства, но ответа так и не было.
В один из сентябрьских дней звонил Степан.
- Привет.
- Здравствуй, – отозвался я.
- Читал я твои рассказы.
- Ии…
- Ну, нормально так.
- Спасибо, – поблагодарил я.
- Как там рассказ про Стеллу? – поинтересовался друг.
- Идёт помаленьку, – ответил я.
- Как закончишь сразу ко мне.
- Ясное дело.
- Как жизнь? – после некоторого молчания спросил бармен.
- Идёт потихоньку, – с небольшой грустью ответил я.
- Помощь нужна?
Я немного подумал, но отказываться было бы глупо. Последнюю неделю у меня в холодильнике совсем пусто. Спасался лишь запасами круп и макарон.
- Нужна, – ответил я наконец.
- Скоро буду, жди, – ответил Стёпа и положил трубку.
Очень часто я был благодарен бармену за поддержку, которую он оказывал мне. Не впервой Стёпа приносил мне еды, давал денег, и бывал просто рядом, слушая мои жалобы. Обидно, что я не помню, помог ли я ему хоть раз в жизни хоть чем-то.
В конце концов, ближе к середине октября я закончил тот рассказ, и ещё несколько маленьких зарисовок. Собрал всё в одну книгу, да и отправил в разные издательства. А уж затем пошёл к Степану.
На меня страшно было глянуть. Исхудал, небритый, с мешками под глазами от бессонных ночей. При свете ламп писал книги ночи напролёт.
Было время обеда, шёл мелкий дождик, когда я пришёл в бар с папкой в руке. В ней были собраны все написанные рассказы. В баре, ясное дело, никого. Только Стёпа сидел за столиком и курил сигарету, но тут же затушил её, встал и тепло меня поприветствовал.
За кружкой пива я ему всё рассказал. Что дописал несколько рассказов, собрал сборник и отправил его в издательства. Как выкладывал на всевозможных сайтах свои произведения, и как больно было читать не слишком лестные отзывы.
- Не переживай, просто не для них были написаны рассказы, – старался поддержать меня друг.
- Особо и не переживаю, просто… – не смог найти я подходящее слово.
- Забей, ты писал для себя.
Я вопросительно посмотрел на бармена, после чего тот попытался объяснить:
- Ты писал, чтобы высвободить те образы, которые были в голове. Писал для души, писал, чтобы после тебя осталось что-то. Поверь, даже если ни одно издательство не решится публиковать твою книгу, рукопись будет стоять у меня дома на самом видном месте. Да и ты, думаю, не сожжёшь её.
Скорее всего так и было. Должно было быть так. Не так уж и важно мне, что подумают другие, прочитав эти рассказы. В любом случае, заканчивая работу над очередным произведением, чувствуешь, что совершил нечто грандиозное, проделал огромную работу. И приходит чувство опустошения, потому что всё, что я хотел написать и выразить в том или ином произведении, я сделал.
Это даже лучше, чем играть на рояле. Там всегда складывается ощущение незавершённости, неудовлетворённости. Всегда можно сыграть немножечко лучше, немного иначе.
- Я согласен, что писалось мною и для меня, – ответил я Степану.
В баре по-прежнему не было никого кроме нас. Мелкий дождь за окном всё не прекращался, а серое небо навевало лишь тоску и грусть.
- Вот и славно. Не бери в голову, что там пишут о твоих рассказах, – посоветовал Стёпа.
- Ну так что насчёт коктейля? – спросил я друга, после допитого мною пива.
- Точно, я уже и забыл.
После этого Степан ушёл за барную стойку и начал приготовление напитка. Я же сидел и курил, выпуская изо рта дым сигарет. Пока сидел без работы и писал книгу, почти бросил эту пагубную привычку. Но Стёпа нет-нет, да и приносил их. Вот и сейчас курю его сигареты.
Бармен орудовал бутылками и шейкером, наполняя его различными ликёрами, коньяками и сиропами. То взбалтывая шейкер, то постукивая по нему, то и вовсе перекидывая из руки в руку.
- Готово, – огласил бармен.
- И я готов, – ответил я.
Степан поставил на барную стойку бокал, открыл шейкер, и на нас разлился слабый запах весны. В этот раз и бармен услышал запах. Затем медленно он начал переливать содержимое шейкера в бокал, и тот начал наполняться сиреневой жидкостью. От каждой капли коктейля пахло весной, полем и утром.
Я смотрел на бокал с напитком и не мог оторвать взгляд. Его цвет будто играл с нами, переливаясь всевозможными оттенками от лилового, до тёмно фиолетового.
Наконец я решился и сделал первый глоток. Прохлада весеннего утра начала заполнять мой разум, очищая его от мыслей. Второй глоток – и тепло полуденного солнца разлилось по телу. Дальше как в тумане. С каждым новым глотком коктейля всё больше света проникало в меня, будто солнце рождалось в самом моём сердце.
Допив бокал, я поставил его на стойку и глянул на друга.
- Ну, как? – спросил он.
- Чист, как пророк, – ответил я, сам не узнав свой голос.
Спустя несколько секунд тишины дверь в бар открылась. Почти бесшумно, но Степан находился напротив, и не мог не заметить вошедшего. Глаза его округлились от удивления, рот приоткрылся, и я обернулся к двери.
Вошла девушка в бежевом пальто. В тонких пальцах сжимала зонтик, с которого стекали капельки осеннего дождя. Её чёрные волосы были аккуратно уложены в причёску. Голубые глаза, ровный прямой носик, слегка полные губки и тонкая шея. Безусловно, это была она.
Девушка подошла ко мне и нежным, ангельским голосом спросила:
- Узнал?
Я потерял дар речи в тот момент, но всё же кивнул головой. Затем так же едва слышно ответил:
- Стелла.
- Здравствуй, Степан, – всё тем же ласковым голосом обратилась она к бармену.
- Добрый день.
- Спасибо тебе, Максим, – повернувшись ко мне, сказала девушка. – Спасибо, что подарил мне жизнь.
- Я снова в твоих чарах? – спросил я.
- Нет, всё по-настоящему.
Мы с барменом не знали, что и сказать. От девушки веяло светом, добротою, чистым сердцем. В баре будто стало светло и уютно, как дома у камина.
- От кого мы убегали? – не зная, что ещё спросить, обратился я к девушке.
- От людей, которые придут к тебе завтра, – спокойно и нежно отвечала девушка. – Только теперь нам не нужно убегать. То придут из издательства. Пойдём домой, я всё тебе расскажу.
- Ко мне домой? – решил уточнить я.
- Конечно, глупый, – улыбнулась Стелла. – Мы будем жить там, где ты меня создал.
Так мы и ушли от Степана, оставив его в недоумении. Ему осталось лишь прочесть мою книгу, чтобы всё понять.
Взявшись за руки, мы неспешно шли к моему дому. Зонтик Стелла держала в руке и даже не думала раскрывать его. Мелкий дождь постепенно промочил нас, но от этого почему-то не стало холодно. Серое небо больше не навевало тоску и грусть, а осень превратилась в весну. В весну далёкой моей молодости, когда я только начинал писать рассказы.