Что делать адвокату, если судья ведёт себя некрасиво? Как сохранить свое достоинство и при этом не навредить клиенту?
Женщина пенсионного возраста обвинялась по тяжелой экономической статье. Я её защищал. Было очередное продление стражи. Секретарь попросила меня придти к двум часам дня.
-Только не опаздывайте, пожалуйста, суд будет вести сам председатель. Он такой строгий, и так не любит, когда опаздывают. Но Вы же пунктуальный адвокат, не подведете?
Ну, как подвести девушку с таким переливчатым нежным голосом?
Конечно, по опыту я знал, что в 14-00 не начнут. Причин много, и часто не от судьи это зависит. Доставку арестованного конвой может задержать, да и другие дела у судьи есть. Но, раз просят вежливо, то приду к 14-00, подожду час-два.
Пришел. Жду. Но не в два часа дня, ни в пять часов суд не начался. Следователь, одиноко уткнувшийся в телефон все эти три часа, наконец-то встал и подошел ко мне. Ему хотелось с кем-нибудь поговорить:
-Тянут что-то, – начал он.- А у нас с женой мероприятие сегодня. В театр идем. Уже через два часа начало. Вы же не так долго будете выступать?
Я ему без хитрости говорю:
-Я уложусь в десять минут.
Обрадованный следователь облизал губы, прищурил глаза. И добавил:
-Отлично. Ну, а потом у нас - ресторан. Я жене обещал.
Но шло время, и уже через час по красному злому лицу следака уже было понятно, что с театром он точно пролетел.
"Зато в ресторан тебя пустят и ночью",- подумал я.
Лишь в 19-00 нас позвали в суд. Когда в зал завели мою подзащитную, мне бросился в глаза ее бледный болезненный вид. Я повернулся к ней, но председатель быстрым шагом уже входил в зал.
Процесс начался. Судья долго и выразительно зачитывал права обвиняемой. Читал наизусть. Это всегда отличало давно работающих судей. Этакое легкое пижонство: впечатление для непосвященных. Наизусть торжественно произнесенные права обвиняемого по задумке должны восприниматься особенно важно и значительно.
Пока он декламировал, моя подзащитная из железной клетки что-то быстро мне зашептала, но ничего не было слышно. И тут судья закончил чтение прав обвиняемой, и спрашивает крайне вежливо:
-Какие у вас вопросы, ходатайства?
И я попросил ровно пять минут переговорить с подзащитной. Потому что она хочет что-то сказать адвокату. И прошу уважаемый суд никого зал не покидать, чтобы сэкономить время.
И тут председателя как подменили. Он, еле сдерживая гнев, сорвал с носа очки, бросил их на стол и закричал:
-А почему, почему только пять минут? Чего так мало? Я даю вам три часа, хоть обговоритесь с ней! Перерыв на три часа! Конвой, уводите!
Первый из зала суда выскочил следователь. Он повернул ко мне свое раздраженное лицо:
-Я же Вас просил! Зачем Вы разозлили судью?
Я с жалостью посмотрел на следака. Мне вдруг захотелось представить, какая у него жена? Наверное, такая же вечно несчастная, как и он сам?
Все, кроме конвоя и подзащитной, вышли. Я наклонился к железной клетке к арестованной женщине. И молча посмотрел ей в глаза. А она, смутившись от стыда, сказала мне:
- У меня кровь течёт из попы, геморрой хронический, вся юбка в крови. С утра щиплет. Хотела попросить разрешения воды мне передать, ноги от крови протереть тряпкой.
Я сходил на улицу, купил бутылку минеральной воды. Протянул ей воду и свой чистый платок. Перевел глаза на конвой. Они отвернулись. Она смущенно
протерла ноги. И спросила меня:
- Да что ж он так долго судит? Меня из камеры в шесть утра вывезли. Эх..!
Молчаливые и злые, мы опять ждем. Только в 23-10 секретарь попросила зайти в зал суда. И судья заявил:
- В связи с тем, что время позднее, Мосгорсуд не рекомендует нам вести процесс в ночное время. Предлагаю перенести на завтра. Заседание переносится на...
И тут меня накрыло. Ах, ночное время!! А кто его сделал ночным? Я встал и, еле сдерживая себя от такого хамства, сказал:
-Гражданин судья! Ну, Вы же родились в Советском Союзе, Вас же воспитывали, учили уважать женщину? Вас же, в конце концов, женщина родила?
Я говорил, и с каждым моим словом плечи следователя все больше сжимались, и вздрагивали, как будто его били, а его голова почти уперлась в стол.
Яростный взгляд судьи сначала стал удивленным, потом неуверенным. С лица как будто падали застывшие маски власти, высокомерия, презрения. В конце моей речи я видел перед собой лысого старика с бесконечно уставшим, бессмысленным взглядом. Когда я закончил, он рукавом пиджака вытер пот с мокрого лба и тихо сказал:
-Я прошу прощения перед всеми вами. Завтра начнем в 18-00 минута в минуту.
На следующий день судья, уже в другом пиджаке и галстуке, неожиданно принял решение освободить женщину из-под стражи.
Он дочитал Постановление и перевел знакомый жесткий взгляд на конвой.
-Когда Вы ее освободите?
Старший конвоя от неожиданности замялся:
-Ну, надо же вещи ее в изоляторе взять. Вечером сегодня выпустим.
Судья продолжил:
-Сержант, открывайте замок. Пусть при мне выходит. Чтобы я видел.
Заскрипела дверь железной клетки. Женщина вышла. Я взял ее под руку. Мы спустились на несколько этажей вниз.
На выходе нас остановили приставы:
-Гражданка, что-то Вас не помним, когда Вы заходили и записывались? Паспорт давайте.
А у нее же нет паспорта.
Ну, что, опять подниматься, опять просить? Надоело. Я поймал кураж и пошел ва-банк:
-Это супруга председателя суда. Со служебного заходила. Сейчас он сам спустится. Вы, что, ее до сих пор не знаете?
Приставы заметались.
Один пристав побежал открывать дверь. А другой, не переставая, бубнил:
- Извините, не узнали, извините.
Всего за одну ночь... Каким-то непостижимым образом... Отношение к этой женщине поменялось даже у такого насквозь пропитанного равнодушием и цинизмом человека, как этот судья... Может, вспомнил свою мать, не знаю...
Мы отошли подальше от суда, я вызвал такси и отвез подзащитную домой.
Через полгода уже другой суд вынес ей наказание в виде миллионного штрафа. Она уволилась с работы, и все свободное время проводит со своими внуками.