ГЛАВА 2
Через два дня после беседы с главврачом к Кире пожаловали посетители. Медсестра Таня, самая приветливая из дежурного персонала, доверительно сообщила:
– Киронька-а! А к тебе приехали… Иди в фойе. Там двое сидят. Мужчина и женщина… Только не забудь, что через полчаса – на укольчик…
– Ой! Спасибо, Танюш!
Благодарно улыбнувшись, Феоктистова направилась в сторону главного входа лечебницы. Однако, появившись в упомянутом месте, от её улыбки и след простыл. На простеньком диванчике действительно сидели двое. Угрюмо глядя перед собой, они безучастно теребили в руках довольно вместительные матерчатые сумки. Кира без труда узнала обоих. Слева была мама, Тамара Васильевна. А рядом… Рядом с ней сидел Роман Феоктистов…
«Вот кого бы я не хотела сейчас видеть! – с нескрываемой досадой подумала пациентка диспансера. – И зачем они надумали приехать сюда? В электричке, небось, тряслись минут сорок. Хотя нет, поменьше… Ну да ладно. Я здесь не дома. Непрошенных гостей за дверь не выставишь…»
Не зная, как держать себя, Кира тихо подошла к журнальному столику, стоящему напротив дивана, и присела на свободный стул.
– Здр… Зравствуйте… – еле слышно произнесла она, отводя глаза в сторону.
Первым встрепенулся Роман.
– Да… Добрый день! Здравствуй, Кира… Ну?.. Как ты себя чувствуешь?
– Как видишь… Ничего. Более-менее, – чуть помедлив, ответила женщина. – Твоими заботами…
Молчавшая до сих пор мать крякнула и многозначительно вставила:
– Н-да… Знамо дело. Теперь можно и на казённых харчах поваляться… Как с гуся вода…
– Тамара Васильевна! – резко перебил её «зять». – Я же вас просил! Не надо усложнять ситуацию.
– Эх-х… – тяжело выдохнула пенсионерка. – А ну вас к лешему! Разбирайтесь сами… Я вот привезла то, что хотела. И на этом спасибо. Чё с меня спрашивать-то?..
– Вот и замечательно! – подхватил Роман и поднялся с ливана. – Кира, давай отойдём в сторонку. Поговорим немного. Надо кое-что обсудить.
Феоктистова искоса взглянула на «персону нон грата» в лице супруга, подумала пару секунд, после чего нехотя встала.
– Учти, что у меня только пятнадцать минут, – поморщилась она. – Потом надо идти на процедуры.
– Хорошо! Надеюсь, успеем…
Они отошли к окну и, не глядя друг на друга, отрешённо посмотрели во двор больницы.
– Ты знаешь… Я тут навёл кое-какие справки… – смущённо начал Роман. – В первую очередь по поводу твоей работы. Печальная, в общем-то, картина…
– Почему? – не поняла Кира.
– Да очень просто… Сегодня научно-исследовательские институты стремительно теряют былой авторитет. Ты ведь знаешь, что творится в стране. Сплошные кризисы, инфляция, криминал. Пришло время банкиров и коммерсантов. Наука, культура и искусство теперь в опале, никому не нужны. Даже промышленные предприятия приходят в упадок и закрываются. Государство не хочет содержать подобные структуры. Вот и твой НИИ уже на ладан дышит. Зарплаты у сотрудников упали до смехотворного мизера. К тому же тебя могут обратно и не взять. С отговоркой «из-за сокращения штатов».
– Скажи уж честно, без выпендрёжа… – фыркнула собеседница. – Скорее всего, меня не примут, потому что проходила принудительное лечение… от известной зависимости… Здесь, в дурке… Так?
– Ну-у… И это тоже… В определённой степени повлиять может… Тем более, в больничном листе будет стоять печать этого учреждения. И её ничем не смоешь…
Кира раздражённо покачала головой.
– А вот за это тебе – мой персональный поклон и огромная благодарность! – язвительно заметила она. – Нарисовался, блин! Зрасьте, а вот и я, небось не ждали ни фига?.. Именно по твоей милости я здесь и торчу. Спасибо, благодетель!..
Роман сконфуженно кашлянул и затравленно поозирался по сторонам.
– Не шуми, Кира! Я приехал сюда не ругаться, – приглушённо ответил он. – И делал это для твоего же блага…
– Фу ты, ё! – передёрнула плечами Феоктистова. – Тебя никто и ни о чём не просил!.. И вообще… Что-то я не пойму: о чём мы тут толковище разводим? К чему всё это?.. Говори по существу! Не телись! У меня времени нет…
– Ладно! Давай сразу к делу! – согласился мужчина. – Я не зря упомянул твой НИИ. Думаю, что делать там тебе больше нечего.
– А это уж позволь мне решать! Самой! – вспыхнула Кира.
– Да-да… Именно так!.. Короче… У меня есть деловое предложение. Выслушай без нервотрёпки. И не перебивай, пожалуйста…
– Ещё короче!
– Не ёрничай! Прошу… В общем… Поговорил я тут с хорошими знакомыми. Это семейная пара. Сергей и Наталья. Они тоже в Дубравне живут. Так вот… Эти люди организовали недавно свой личный бизнес. Летают на самолётах в Турцию и привозят оттуда разные вещи. Ширпотреб. В основном – шмотки и обувь. Иногда – бытовую технику. Всё это добро продают на нашем местном рынке. В Дубравне. Пока дела у них идут неплохо. Прибыль – процентов двести. Иногда и больше… Честно говоря, я заинтересовался этим достаточно перспективным делом. Тем более – кое-какие сбережения у меня ещё остались…
– Ну и-и? – недоумевающе протянула Кира.
– Ладно, ещё короче!.. Эти ребята согласились мне помочь. Через две недели они снова летят в Турцию. И меня берут с собой. Я уже купил два больших чемодана. И визу скоро оформлю. Сергей с Натальей посоветуют, что лучше приобрести. Они в курсе, какой товар самый ходовой. Наберу, сколько смогу. В зависимости от своих финансовых возможностей. И назад вместе с ними прилечу. Зарегистрируюсь на нашем рынке. В общем… Думаю, ты всё поняла. Начну своё дело. Надеюсь, получится…
Порывисто вздохнув, Феоктистова спросила:
– Не пойму, а я-то тут при чём? Ну и торгуй на здоровье. Вольному – воля…
– Да? А как ты посмотришь на то, чтобы и нам с тобой совместное дело организовать? Как Наташка с Серёгой?.. Семейный, так сказать, подряд… Только не торопись с ответом! Я всё понимаю. Тебе надо поправиться, прийти в себя. Поэтому не тороплю. Сам пока принюхаюсь – что да как. К тому же никаких финансовых вливаний от тебя не потребуется. Стартовый капитал беру на себя. Тебе останется лишь уволиться с работы и… примкнуть к нашей, с позволения сказать, артели. Полагаю, новое дело тебя взбодрит, оттолкнёт от мрачных раздумий, на ноги поставит…
– На ноги, говоришь? – невесело усмехнулась женщина. – И ты уверен в этом? За меня всё решил? Молодец! Шустрый…
– Ты только не переживай, Кира! И ни о чём пока не говори, – с надеждой взглянул на неё «блудный супруг». – Подумай как следует. И верь – я не хочу тебе плохого. Прекрасно понимаю, что прошлое огромной пропастью лежит пока между нами. Ты ещё не в силах простить меня. Но я этого и не требую. То, что произошло в нашей се… в нашей жизни… это, конечно, мгновенно не проходит, просто так не забывается… Но мы ещё вполне молоды. У нас есть силы и разум, чтобы пережить всё то, что… случилось…
Нет, не пережить, а выжить в этом страшном аду! Я имею в виду не только нашу личную трагедию, но и… Посмотри, что вокруг делается! Всё, не стало больше СССР. Сегодня уже никто не протянет руку помощи. Никакие месткомы и профкомы не помогут. Нет государственной собственности. Ушли в небытие социалистические идеалы и лозунги. Страну рвут на части дельцы и хапуги. Кто смел, тот и съел! А простому народу остаётся лишь… Или в безмолвных рабов превращаться, или в бомжей, или… Самому добывать свой хлеб насущный. Частным предпринимательством! Чем я и хочу заняться. И о тебе позаботиться. И о маме твоей. Поэтому… Можно сколь угодно печалиться о былом, но… Ничего уже не вернуть и не исправить. Остаётся только крепко сжать зубы и… ползти дальше. Иначе передохнем все, как осенние мухи. Другого не дано… Только я вот не собираюсь пока подыхать. И тебе не советую. Слишком рано. Мы ещё пободаемся с судьбой. Посмотрим – кто кого…
Кира зябко поёжилась и плотнее запахнула казённый халат.
– Ты… Ты всегда умел красиво говорить. И очень убедительно, – шумно выдохнула она. – Но я… Мне теперь трудно поверить тебе. Да и не хочется. У меня не осталось никаких сил. Слишком глубокая рана застыла в груди. Ничего не хочу!..
– Да… Я понимаю тебя! – с сожалением кивнул собеседник. – Очень хорошо понимаю. И верю, что только время лечит такие раны. Я ведь тоже не из железа сделан. И у меня всё внутри одеревенело. Видимо, понадобится не один месяц и, наверно, не один год, чтобы как-то по-другому начать осязать этот мир. Но… Сейчас, в данный момент, я хочу сказать… Не удивляйся… Если у нас всё получится, если мы сумеем накопить приличный капитал, то… Считаю, что в первую очередь и у тебя, и у меня появится возможность… уехать из Дубравны. Да-да! Мне тоже слишком тяжко воспринимать весь этот антураж, напоминающий о недавнем прошлом. При первой же возможности мы сможем купить жильё в другом городе. Или даже за границей. А в другом месте и в окружении других декораций намного быстрее излечатся и наши раны. Главное – смириться и пахать без устали. Тогда всё задуманное сбудется…
Мимо Киры и Романа бесшумно проскользила медсестра Таня. С любопытством взглянув на мужчину, она незаметно подмигнула Феоктистовой и вежливо чирикнула:
– Извините… Через десять минут, Кирочка! Укольчик…
– Угу! – растерянно кивнула пациентка.
Роман перевёл дух, взглянул на часы и подытожил:
– Ну что ж… По времени я уложился. А в остальном… Тебе решать, Кира. Я не тороплю…
Ничего не ответив, молодая женщина отвернулась от окна и нерешительно подошла к маме.
– Да ты присядь, дочка! – заметно оттаявшим голосом произнесла Тамара Васильевна. – Вот сюда, рядышком, на диванчик.
Поразившись внезапным переменам, Кира послушно села по соседству с родительницей.
– Я вот пирожков тебе испекла. И с капустой, и с вареньем… – деловито пояснила пенсионерка, вынимая из сумки полиэтиленовые пакеты. – Котлеток из индюшачьего фарша нажарила. Картошечки отварила… Ешь прям здесь. Не стесняйся. Времена сейчас голодные. Продукты по карточкам. Неча тут всех парать. А то в палате увидют, просить начнут. И самой ничего не останется…
Почувствовав запах домашней снеди, Кира сглотнула слюну и благодарно прощебетала:
– Ой, спасибо, мам! Спасибо большое!.. Я это в холодильник уберу. Он в ординаторской стоит. Не бойся, там никто не возьмёт. А то мне сейчас на процедуры идти…
Роман подсел рядом и выудил из другой сумки свои «гостинцы».
– Я тоже кое-что привёз… – смущённо пробормотал он. – Это вот костюм спортивный. Новый. Тебе теплее в нём будет… Это носочки, тапочки, туалетные принадлежности… А это – блок сигарет. По блату достал. «Ту-134». Я помню, ты такие курила… Ну, тут ещё сладости всякие: печенье, конфеты. Чашка для чая, заварка в пакетиках. В общем, сама разберёшься…
– Спасибо, Ром! – вырвалось у Киры от избытка эмоций. – Ты и впрямь очень заботливый…
– А то как же? – вставила своё слова Тамара Васильевна. – Чай, не чужие мы тебе. Своим завсегда надо помогать. Какие бы беды не одолевали…
Не зная, что ответить, Феоктистова от волнения схватила первый попавшийся под руку пирожок и начала жадно жевать его. Она вдруг очень остро осознала, что у неё на самом деле не осталось в мире более родных людей, чем эти двое. Впервые за последние годы она вполне осязаемо почувствовала, как в груди что-то тоненько «тренькнуло», и приятная тёплая волна растеклась по всему телу. Губы у женщины непроизвольно затряслись. К горлу подступил удушающий комок. На глазах выступили слёзы. Боясь поперхнуться, Кира отложила пирожок в сторону и, захлюпав носом, неожиданно для самой себя… расплакалась. А потом и зарыдала. Из-под ресниц хлынул такой мощный поток накопившейся влаги, какой не рвался из неё, наверное, с самого детства. Обхватив лицо воротником халата, Феоктистова склонилась над журнальным столиком и по-девчоночьи запричитала:
– Про… Простите меня… Пожа-луйста… Если сможете… Прос-тите…
У Тамары Васильевны вмиг повлажнели старческие глазницы. Она достала носовой платок и, тоже всхлипывая, тоненько прогундосила:
– Ничего, дочка, ничего… Поплачь… Это хорошо… Значит. сердце у тебя не окаменело…
И лишь Роман, совсем растерявшись, начал осторожно гладить Киру по плечу, боясь произнести хоть один звук…
…Они просидели бы так ещё очень долго, но в фойе нарисовалась толстая Ленка, которая небрежно бросила:
– Это самое… Там медичка зовёт… В процедурный…
Стыдливо пряча глаза в пол, Кира вытерла щёки рукавом и встала с дивана.
– Мне пора… – почти шёпотом выдавила она из себя. – Спасибо… Спасибо, что навестили…
– Да не за что! – сконфуженно откликнулся Роман. – Если получится, мы денька через четыре ещё приедем. Главное – ты выздоравливай, Кира. Будь умницей. И всё будет хорошо…
– Вот именно! – поддакнула мама, тяжело вздыхая и поднимаясь с дивана. – Дай-то бог, чтоб всё наладилось. И тогда уж как-нибудь, потихоньку…
…После «тихого часа», переодевшись в новый тренировочный костюм, присмиревшая и пришибленная Кира молча проследовала в курилку. Она компактно разместилась у окна и, глядя, как на улице идёт снег, начала задумчиво потягивать тлеющую сигарету. Не прошло и двух минут, как в помещение заглянула пресловутая «мадам» по прозвищу Суслик. Приметив её краем глаза, Феоктистова не удивилась. Чтобы как-то встряхнуться от гнетущих раздумий, она достала из бокового карманчика свежую пачку сигарет и протянула её потенциальной просительнице.
– Бери! – коротко пояснила она свой великодушный жест. – Можешь три штуки взять. У меня пока есть…
– Ой! Спаси-ибо! – растроганно кивнула Суслик и аккуратно вытащила из пачки три сигареты. – Мне теперь до ужина хватит. Мерси!..
Кира еле приметно улыбнулась, снисходительно глядя на суетливые манипуляции невзрачной молодой женщины, которая начала поспешно чиркать спичкой, чтобы прикурить.
– Тебя как зовут-то? – беззлобно спросила она.
– Меня? Аня! – с готовностью ответила та. – Анна Чибисова.
– Понятно. Ну а я – Кира.
– Очень приятно!..
Помолчав несколько секунд, Феоктистова поинтересовалась:
– А ты где обитаешь, Анна Чибисова?
– Я? В третьей палате.
– Да я не про это! – усмехнулась Кира. – Ты откуда приехала? Где живёшь?
– А-а… Из-под Талдома я. В рабочем посёлке живу. Правильнее сказать – жила…
– Это почему ж так? – Феоктистова сделала вид, что ей интересно. – Из дома выгнали?
– Да нет. Тут другое… – скривилась Аня, пытаясь взять себя в руки и не решаясь довериться собеседнице. Но всё же пояснила: – В общем… Сожитель меня достал вконец… Колька… Издеваться начал, оскорблять, поколачивать. К непотребным вещам стал склонять. В сексуальном плане… У меня на этой почве психозы начались, нервные срывы. Один раз пырнула его… вилкой… Не очень сильно, но… Хорошо, что соседка, тетя Катя, в этот момент в комнату нашу зашла. За солью… Она и спасла меня от этого изувера. В свою комнату увела, до утра оставила… А на следующий день проводила до поликлиники. Вместе со мной к психиатру сходила. Помогла выхлопотать направление в этот диспансер… Вот я теперь здесь и обитаю. Лечение прохожу…
Феоктистова понимающе кивнула.
– Ясно… Значит, ты не из этих?.. Не алкашка?..
– Не-е… – решительно помотала головой Чибисова. – Я к этой гадости не притрагиваюсь! Мне отца-пьяницы хватило на всю жизнь. Да и этого, Коляна… Будь он неладен!..
Кира загасила окурок и тяжело вздохнула.
– Выходит, обратная дорога в родной посёлок тебе заказана? – с сожалением спросила она.
– Выходит, так… – пожала плечами Анна. – Но я ни о чём не жалею! Да и посёлок этот совсем мне не родной. В Талдоме мать живёт. И я там прописана. Правда, если вернусь к ней, Колька может меня там выследить. Чего доброго, и покалечит. А то и убьёт. Вместе с матушкой. Поэтому… Буду к сестре проситься. В Москву. Она там где-нибудь и на работу пристроит, и в общагу какую-нибудь определит… Ведь я в «Энергосбыте» работала. Восемь лет Техникум закончила. С электрикой на короткой ноге… Ну ладно, долго об этом рассказывать…
Чибисова тоже загасила сигарету и, устыдившись своих откровений, отвела глаза в сторону. Похоже, разговаривать дальше желания у неё уже не было. Поняв это, Кира больше ни о чём не спрашивала. Она лишь устало провела ладонью по лицу и достала из кармана пачку «Ту-134».
– Возьми, Анют! Тебя здесь никто не навещает. А ко мне мама с утра приезжала. Я тебе к ужину ещё и печенья дам. Так что… Увидимся!..
Закашлявшись, Феоктистова вышла из курилки первой. Уже за спиной она услышала трогательное «Спасибо, Кира!»…