Песня матери
Назар Шохин
Дело было под самый конец войны. В местный театр музыкальной драмы и комедии наведался инструктор обкома партии и поставил задачу «дать трудящимся города образцовый концерт, да такой, чтоб поднял боевой дух тружеников тыла и запомнился им надолго». «И никаких старых номеров! Ищите новые таланты!» – строго потребовал инструктор.
Надо признать, что театр всегда имел неприкосновенный запас на случай таких неожиданных поручений. И поэтому хватило одного дня, чтобы составить программу концерта и отправить ее на утверждение в обком партии. В этом списке все было честь по чести: хор с песней о партии, бравый номер от духовиков военного гарнизона, выступление оркестра народных инструментов, пара детских постановок, цирковых и много-много эстрадных – благо что в городе были еще эвакуированные, и привлечь их не составляло особого труда. Труднее обстояло дело с обязательным для таких торжеств оперным певцом: зарубежную классику ни один местный артист не потянул бы, максимум для области – национальная опера, причем на языке оригинала. И организаторы решили доверить арию местному пединституту, неожиданно предложившему практически неизвестную широкой публике студентку музыкального отделения.
Зал в намеченное время быстро заполнился; концерт шел плавно, без заминок; ведущий умело сглаживал все шероховатости; артисты с благодарностью поочередно принимали аплодисменты, а главное – не нарушался заданный в начале представления темп. Словом, все было бы хорошо, если бы…
…Ведущий объявил арию. По залу пробежал, как бы мягче сказать, не совсем довольный шепот, кто-то зевнул, а кто-то вознамерился, похоже, даже вздремнуть. Но заиграла музыка – и по залу разлилось красивое, теплое сопрано. Студентка в тюбетейке и атласном платье пела по-узбекски, складно, органично войдя в образ, тщательно расставляя акценты, всего лишь два раза за время исполнения плавно взмахнув руками. Ария подошла к концу, певица откланялась, повернулась и как можно медленнее проследовала за кулисы.
Только оказавшись за занавесом, девушка поняла, что из зала не слышно ожидаемых аплодисментов. Удивлен, похоже, был и стоявший рядом конферансье; растерянно пожал плечами худрук; недоуменно смотрели друг на друга ожидавшие своих номеров артисты. Казалось, что это провал. Но секунд через пятнадцать-двадцать стали раздаваться единичные хлопки, постепенно и неожиданно переросшие в овацию. Из небольшой дырки в полотнище занавеса было видно, как в разных концах зала люди вставали со своих мест, некоторые… утирали платками и руками… слезы. Под бурные рукоплескания вышла на поклон и сама студентка. Кто-то из зрителей передал певице цветы – единственные за весь спектакль.
…После концерта в кабинете директора театра «за пиалой чая» – как тут принято говорить – пожилая актриса объясняла инструктору обкома:
– Понимаете, в зале сидели в основном те, кто потерял на этой войне или сына, или отца. Среди зрителей были и молодые инвалиды войны с орденами и медалями. Ведущий объявил арию, забыв пояснить, что это прежде всего знакомая всем обработанная композитором грустная народная песня. Девочка наша спела на абсолютно понятном им родном языке про обезумевшую от горя мать, слышащую в любом мужском голосе голос сына – и, что называется, разбередила в зале не одну незажившую рану перенесенной утраты. Смогла ведь потрясти публику! Ей здорово повезло. Многообещающий дебют.
Так уездный театр обрел новое яркое имя. Певица делала карьеру, выступая на сценах и в других образах, достигла виртуозности исполнения и уже вскоре побеждала на конкурсах в Ташкенте и даже в Москве. Постепенно ее признали не только как певицу, но и как актрису. Появились первые восторженные отзывы в прессе. А в городе еще долго вспоминали эту историю с песней о потерявшей сына матери.
Этот сюжет рассказал нам один из ветеранов журналистики.
Современные записки. - 2023. - №3.
На снимке: У здания Театра музыкальной драмы имени Садриддина Айни в Бухаре. 1950-е.