«По мере нашего продвижения вперёд…
сопротивление будет возрастать…
борьба будет обостряться»
И. Сталин
Планета Земля
59 год Седьмой ветки
- Что теперь?
Тау не был зол на отряд. Парни отлично понимали с кем имеют дело. Загоняя в тупик, даже не пытались приблизиться. Кто-то бросил нож. Он почувствовал острую боль в затылке от костяной рукоятки. Упал. Понимая, что всё кончено, тем не менее попытался встать и тут же получил несколько ударов под ребра. Кажется, треснули плоские кости.
Через пару секунд - руки вывернуты за спину и от локтей до запястий стянуты кожаным ремнем. Ноги тоже. Плохо, что кожаным - не разорвать и не выскользнуть. Из-за связанных рук грудь выпятилась вперед так, что казалось ребра вот-вот лопнут.
Рассевшись вокруг пленника с оружием на изготовке, они проигнорировали вопрос. На Тау старались не смотреть, а встретившись случайно взглядами, виновато отводили глаза в сторону.
Связав, его больше не трогали. То ли не получали такого приказа, то ли посчитали, что своего бить западло.
Ждали.
Жара у реактора стояла адская и через несколько часов плена ему уже было плевать на боль в груди и онемевшие руки. Хотелось только одного – пить.
Стены здания то и дело сотрясали гулкое эхо взрывов снарядов. Улицы превратились в театр военных действий. Хунта сопротивлялась до последнего. Но группа восставших была слишком малочисленной. Всего шесть отрядов.
Наконец к вечеру, когда Тау уже почти отключился от обезвоживания, заявился Сол.
- Ведите его на площадь, - скомандовал он.
- Что так долго? – прохрипел Тау, поднимая голову.
- Пришлось повозиться, пока твоих друзей из исполкома выковыривали. Крепко они там сидели, - нехотя сообщил сержант: - Советую пошевелиться. А то приговор без тебя вынесут.
Сол склонился над пленником, вытащил нож и разрезал ремни.
Кровь хлынула к обездвиженным конечностям, причиняя новую боль. Тау знал, что сделает сейчас глупость, но лучше было сделать глупость, чем ничего.
Едва ноги освободились от пут, он сделал подсечку Солу и, навалившись всем телом, попытался вырвать нож. Сил не хватило. Сержант перехватил распухшее запястье, сжал, перекатился, подминая Тау под себя и ломая ему руку.
Тут подоспели солдаты. Их растащили. Тау, получив несколько очень болезненных ударов, был отброшен к стене.
- Хватит уже дурака валять! – рявкнул Сол, взбешенный происшедшим. – Не надейся на легкую смерть генерал. Вообще не надейся на то, что умрешь!
Дальний космос
233 год эры Безвластия
- Что там ещё? – с неудовольствием поинтересовался Лэй Ба, смахивая с экрана занавес ожидания.
Звездолет стабильно следовал заданным курсом. Значения гравитационного и временного потока не превышали общепринятой константы CODATA. Однако, система навигации продолжала подавать сигнал присутствия по курсу следования некоей массы.
Сощурив и без того узкие глаза, Лэй активировал импульс массы, одновременно настроив ультра-микроволновый сканер.
- Ну? – проворчал он, рассматривая фантомные следы. Микро-частицы нашли и принялись уверенно облеплять темную массу, невидимую обычными приборами. – Что это такое?
Прямо на звездолет из временного пространства надвигался массивный каменный объект. Лэй прикинул какую массу может иметь данный объект и присвистнул.
Тонкие пальцы уверенно пробежали по регуляторам исследовательской системы.
- Скорость слишком высока, для кометы, - пробормотал он, когда стали поступать первые данные. – А это что? Биосигнал? Корабль? Чушь. Никаких источников энергии нет.
Лэй включил видеоэкран. На мониторе возникло изображение куска льда, запорошенного космической пылью. Самый обычный бесформенный кусок каких миллиарды скитается в просторах космоса. Но внутри этого куска льда - гранитный массив с поразительно ровными гранями, из которого исходил отчетливый биосигнал.
Погрузив руки в гелевый раствор, управляющий манипуляторами, он закинул на находку энергетические лассо и затащил её грузовой отсек, попутно оплавляя наросты льда. Наскоро активировав защиту в трюме, Лэй поспешил туда.
Протиснувшись через энергическую мембрану, невольно поморщился – пахло свежей малиной и жарким земным летом – он не любил запах космоса. Обойдя идеально отполированный куб, Лэй сделал несколько замеров. Внутри состав газов мало чем отличался от воздуха на корабле. Ни ядов, ни патогенов био- или абиогенного состава не было обнаружено. Лэй проверил навскидку время пребывания объекта в космосе. Выходило не меньше двух столетий. Доисторическая древность.
- Ладно, попробуем открыть. Главное, чтобы оттуда гадюка какая не выскочила. Змей не люблю. И пауков, кстати, тоже, - пробурчал Лэй, подгоняя к находке вакуумную помпу.
Полусферы помпы вжались в камень. С легким хлопком крышка космического саркофага сдвинулась в сторону.
Сгорая от любопытства, практикант заглянул внутрь. Внутри, на холодном гранитном ложе он увидел человека. Или существо крайне похожее на человека.
Живой?
Лэй провел над объектом медицинским сканером и почувствовал, как перехватило дыхание. Живой! Объект находился в глубоком стазисе.
Склонившись над саркофагом, практикант внимательно осмотрел находку. Внешне объект практически ничем не отличался от человека. Кожа разве что слишком бледная, хотя может быть ему это показалось на контрасте с черной одеждой объекта, укрывавшей тело почти полностью от шеи до щиколоток. На правой скуле кровоподтек, губы разбиты, в уголке следы запекшейся крови. Левая рука неестественно вывернута – наверное перелом. На запястьях глубокие вдавленности синюшного цвета – словно бы руки долгое время были перетянуты давящей повязкой. Всё тело и одежда были будто бы присыпаны каким-то белым порошком.
- Ничего, главное - живой! – прошептал Лэй, запуская сканирование генетических карт. – Шестой стазисный саркофаг, да ещё в рабочем состоянии. Вот это находка!
Сканер запищал, извещая об окончании анализа. Лэй просмотрел свитки, вращающиеся на экране – ДНК, идентичная человеческой. Но в нуклеотидных последовательностях явно читались следы стороннего вмешательства. Лэй цокнул языком, восхитившись тем, как изящно и вместе с тем лаконично решена проблема С-парадокса! Никаких наследственных заболеваний, никаких сбоев. Безукоризненные пропорции тела. Безупречно симметричные черты лица. Напрашивался вывод о том, что человек являлся субъектом генетических экспериментов. Лэй не слыхал, чтобы такие эксперименты когда-либо проводились. Хотя о том, что происходило на Земле в эпоху Разобщения почти никаких сведений не сохранилось.
- Надо взять образцы пыли с тела, - решил он и подогнал медицинский анализатор почти вплотную к саркофагу.
Действуя манипуляторами, Лэй соскреб несколько песчинок, покрывавших тонким слоем всё тело, и отправил их в экспресс-камеру. Прильнув к экрану электронного микроскопа, он принялся ждать, когда появится информация.
- Что за ерунда? – чертыхнулся Лэй, так и не дождавшись результата.
Он открыл камеру и заглянул внутрь. Предметное стекло было пусто.
- Быть такого не может, - не веря своим глазам, Лэй вновь взялся за манипуляторы и снова смел несколько крупинок.
Однако теперь он не стал торопиться и устанавливать препарат внутрь, внимательно наблюдая за пылью. Белые песчинки через секунду растаяли у него на глазах. Лэй повернулся, чтобы взять ещё одну пробу прямо на анализатор и тут ему стало нехорошо - пыль из саркофага исчезла. Неужели это была та самая «пыль веков», которой, если верить слухам, раньше обездвиживали опытные объекты? И неужели кому-то хватило ума применить ее на человеке? Невозможно! Скорее всего, произошёл какой-то чудовищный несчастный случай.
Первым делом Лэй проверил не было ли утечки каких-то энергетических субстанций из трюма. За пределами защитного поля никаких колебаний времени не наблюдалось.
- Уже неплохо. А что в пределах? – Лэй взглянул на регистрационные таблицы.
В трюме дела оказались похуже. Автоматика корабля зарегистрировала скачок, длительностью две тысячных секунды. Лэй Ба ещё раз проверил защитное поле и только после этого взглянул в саркофаг. С человеком внутри гранитного куба произошли явные изменения. Кожа начала розоветь, а это значит, что запустились обменные процессы.
Получается, начался процесс выхода из стазиса. И какими темпами происходил этот процесс! Не прошло нескольких секунд, как у человека дрогнули ресницы. Ещё через секунду с полураскрывшихся губ сорвался стон и незнакомец попытался открыть глаза.
Лэй внимательно наблюдавший за тем, с какой скоростью прошла адаптация зрачков к свету, присвистнул.
А человек из прошлого, тем временем, уже разглядывал окружающий мир! Взгляд его, беспорядочно метнувшийся несколько раз из стороны в сторону, замер на силуэте Лэя. Незнакомец подобрался и выпрыгнул из саркофага с такой скоростью, что исследователь позавидовал такой реакции. А ещё испытал глубокое уважение к технике гибернации неизвестной цивилизации прошлого – так прыгать через пару секунд после выхода из глубокого стазиса? Это показалось ему просто запредельным достижением неведомых инженеров.
- Ni shi shei? – спросил незнакомец, хриплым, срывающимся голосом. – Ni shi shei?!
Взгляд человека из прошлого был совершенно безумен.
– Я надену вам браслет с лингвотранслятором, – как можно более спокойно и доброжелательно информировал его Лэй.
Однако, стоило отвести взгляд, чтобы взять напульсный транслятор, как незнакомец сорвался с места и бросился на него. Реакция у заключенного в саркофаг была просто немыслимой. Он успел толкнуть Лэя назад и прижать к стене, прежде чем сработало личное автоматическое защитное поле.
Нападавший отлетел назад и, взвыв от боли, покатился по полу, схватившись за распухшее запястье.
Лэй бросился на помощь.
- Извините, я не хотел, защитное поле активируется вне зависимости от моего желания, - виновато пробормотал он, позабыв, что переводчик так и не был активирован и человек из прошлого его не поймет. – Я знаю, у вас сломана рука, и наверняка ещё множество внутренних повреждений. На корабле автоматический медблок, который справится с любыми повреждениями.
Он подхватил почти потерявшего сознание незнакомца.
- Ni xiang cong wo zheli dedao shenme? - шептал тот, едва шевеля белыми как мел губами. - Shenme? Ni zhidao qian ma? Haipa de?
- Всё будет хорошо! – улыбнулся Лэй и тут же чуть не заорал.
Этот странный человек ухитрился извернуться и попытался вцепиться зубами в руку своего спасителя. Вновь сработало защитное поле.
- Да ты дашь мне возможность оказать помощь? – возмущенно крикнул Лэй, уже во второй раз поднимая незнакомца с пола.
- Активировать реабилитационный режим! – скомандовал он автоматике.
Лэй Ба уложил скорчившегося парня на реабилитационный стол, к которому тут же потянулись сотни тысяч микро-щупов. Первым делом микро-боты, введенные в организм пострадавшего, провели атаку нервных центров, обезболивая участки повреждений. После чего принялись насыщать кровь и органы необходимыми элементами, одновременно проводя мероприятия по восстановлению травмированных органов. Не прошло и двух минут, как Лэй увидел - тело человека расслабилось.
- Купировать острую психотическую реакцию, - распорядился Лэй.
Пока система реабилитации возилась с пациентом, накачивая его разными нейролептиками, гепапротекторами и ноотропами, Лэй попытался отрегулировать мнемотический переводчик.
Постепенно речь его обреталась для практиканта смысловыми образами. Лэй понял, что человек из прошлого постоянно говорит о каком-то предательстве, и борьбе. В мыслеобразах его то и дело мелькали жуткие сцены, в которых одни люди наносили другим физические травмы при помощи непонятных приспособлений.
- Успокойтесь, - попытался урезонить Лэй незнакомца, когда тот попытался сползти с реабилитационного стола. – Лечение ещё не завершено. У вас перелом пястной кости, треснули ребра – нужно время, чтобы всё это срастить.
Но человек будто бы ничего не слышал. Эмоции его были настолько пропитаны ненавистью, агрессией, яростью и гневом, что Лэй не выдержал и на время отключил переводчик. Мелькнула даже мысль о том, что разум человека из прошлого был безвозвратно поврежден длительным стазисом. Однако, проверив показания приборов, он понял, что это не совсем так. У объекта, найденного в саркофаге – запредельный уровень метаболических процессов, то ли спровоцированным внештатной ситуацией, то ли являющимся следствием генной модификации. Поэтому введенные лекарства почти не оказывали на него воздействия. Лэй увеличил дозу успокоительных выше допустимого предела в два раза.
Только через пять минут струйной подачи комплекса анксиолитиков, незнакомец затих, по-прежнему, однако, оставаясь в сознании. Лэй вновь включил переводчик и попытался донести до человека из прошлого что бояться нечего.
- Пожалуйста успокойтесь. Вы в безопасности, - сообщил практикант незнакомцу. – Вам ничего более не угрожает. Ваша спасательная капсула была найдена в пределах временной локации Шедара. Сейчас вам оказывается необходимая медицинская помощь. Не о чем беспокоится.
Вместо слов благодарности, или расспросов, человек из прошлого только ощерился, вновь оглушив Лэя негативными эмоциями. Сознание заполонили трансляции череды каких-то жутких картин: люди, с яростными оскалами на лицах, рвущие друг друга; взрывы; летящие во все стороны куски живой плоти; ряды красных знамен и величественные гранитные здания, внушающие больше страх, нежели благоговение... Переводчик опять пришлось отключить.
- Ладно! – выкрикнул Лэй, решив, что общаться без транслятора куда безопаснее. – Через пару минут вас вырубит, как я полагаю, часов на двадцать. А я за это время попытаюсь разузнать откуда вы, что с вами случилось и с чего вы такой нервный. Понятно?
- Wo bu mingbai, - прошипел в ответ тот, явно примериваясь как бы половчее цапнуть спасителя за руку во второй раз.
Но Лэй, наученный горьким опытом, быстро отступил назад.
- Ничего, ничего, - пробормотал он, выкручивая регулятор дозировки препаратов почти на максимум. – Полежите, поспите. А в это время срастутся кости и раны заживут.
Наконец, минут через пять, как ни сопротивлялся незнакомец, глаза его закрылись. Лэй проверил показатели – микроботы вовсю занимались сращиванием костной ткани и нервных окончаний.
- Отлично, - Лэй открыл канал связи и запросил видеочат с институтом археологии. – Я бы хотел видеть профессора Ён Ли.
Виртуальный помощник кивнул головой:
- Да, профессор сейчас свободен – перерыв между лекциями. Вы по какому вопросу?
- По вопросу археологических находок, - ответил Лэй. – Скажите профессору, что его хочет видеть Лэй Ба – практикант лаборатории космо-темпоральных прогрессий.
В ожидании ответа, Лэй запустил диагностику механизма работы найденного саркофага. Очень скоро по экрану поползли затейливые схемы и чертежи. Чем больше Лэй присматривался к хитросплетениям процессоров, тем шире становились его глаза.
- Да быть такого не может! – проговорил Лэй. – Это невозможно!
- Ну, ну, в этом мире есть много чего такого в существовании чего невозможно поверить, - проговорила голограмма профессора Ли, возникшая за спиной Лэй Ба. – И тем не менее оно существует. Так по какому поводу вы хотели меня видеть, молодой человек?
Глаза профессора скользнули по экрану визора и, увидев запрос, он улыбнулся:
- Вы интересуетесь стазисными саркофагами? Похвальный интерес к истории. Сейчас молодежь не слишком любит копаться в прошлом. Всех больше интересуют тайны природы, но не тайны истории. Да, как сейчас помню. Мы нашли тогда пять стазисных саркофагов под фундаментом старого здания. К сожалению, все они были сильно повреждены…
- Вы нашли не стазисные саркофаги, - оборвал профессора Лэй.
- Что?
- Это были не стазисные саркофаги, - повторил практикант. – Вы нашли темпоральные стабилизаторы.
- Что за ерунда? – профессор побледнел. – Подождите, откуда вы вообще это взяли? Это не могли быть темпоральные стабилизаторы – внутри были люди. Понимаете? Люди! Совершенно невозможно.
- Я нашел шестой, - признался наконец Лэй. – Неповрежденный.
- Где вы находитесь? – профессор защелкал тумблерами, пытаясь определить темпо-геолокацию собеседника.
- Мой корабль в пределе временной локации Шедара, - сообщил Лэй, выводя на экран изображение своей находки. – Проводя археологические изыскания в данном районе, я наткнулся на неопознанный объект. Это оказался темпоральный стабилизатор. Судя по биометкам он был запущен около двухсот лет назад. И внутри находился человек. Живой.
- Что?! – глаза профессора округлились также, как недавно у Лэя. – Вы понимаете, что говорите? В темпоральном стабилизаторе находился живой человек? Это невозможно! Постойте, биометки показали, что стабилизатор запущен двести лет назад? Вы нашли человека эпохи Разобщения? Вступили в контакт? Хотя, о чем я. Какой контакт может быть осуществлен спустя двести лет пребывания в стабилизаторе в полной неподвижности и сознании. Наверняка его мозг полностью разрушен.
- Контакт был, - признался Лэй. – О-го-го какой контакт! Я глазом моргнуть не успел, как парень выскочил из этого чертового стабилизатора и чуть руку мне не отгрыз, пока я пытался уложить его в медблок.
- Где он? – профессор взволнованно оглядывал помещение, видимое за спиной практиканта, пытаясь определить в какой стороне медблок. - Он что-нибудь говорил? Он же жил как раз в тот момент, когда человечество почти полностью исчезло с лица Земли. А вдруг он знает причину катастрофы? Вам удалось вступить в беседу?
- Я пытался, - признался Лэй. – Но его психика видимо не выдержала такого длительного нахождения в стабилизаторе. Транслируемые образы совершенно невозможно понять. В настоящий момент объект находится в состоянии медикаментозного сна.
- Это плохо, - огорчился профессор Ли. – Ай как плохо, что первый контакт произошел без участия специалистов-психологов. Ну да ладно. Лэй Ба, вы можете развернуть корабль и вернуться на Землю?
- Конечно, я собирался просить вас подготовить лабораторию и собрать группу специалистов.
Договорившись о сроках и получив инструкции по исследованию саркофага, Лэй отключился. Переключив режим временной шкалы корабля с растяжки на свертывание, исследователь решил на всякий случай проверить беспокойного пациента. Кто знает, на что способен совершенный организм. Вдруг тот уже пришел в себя? Однако опасения Лэя оказались напрасны. Человек из прошлого по-прежнему лежал на реабилитационном столе и над его телом колдовали причудливые медицинские устройства.
- Какую странную одежду носили в давние времена, - с удивлением отметил Лэй, более внимательно присмотревшись к незнакомцу в спокойной обстановке.
И в самом деле. Одежда его, состоявшая из соединенных друг с другом отрезов материи, покрывала почти всё тело, оставляя открытыми лишь лицо и запястья. Однако, несмотря на одноцветность и примитивизм, наряд его не был лишен своеобразного изящества, а черный цвет покрова только подчеркивал белизну кожи и необычный золотистый цвет волос.
- Кто он? – Лэй попытался припомнить уроки доисторического расоведения. – Светлые волосы были присущи северным народам. И у них, насколько я помню, ещё были голубые глаза.
Исследователь попытался припомнить цвет глаз незнакомца, но не смог. В краткий период взаимодействия ему было не до разглядывая. Лэй Ба осторожно раздвинул веки человека.
- Серые, - прошептал он и тут же одернул руку, поскольку заметил, что зрачок, находившегося в медикаментозной коме человека среагировал на свет.
По спине исследователя словно бы пронесся холодный ветерок и закололо кончики пальцев. Лэй выругался вслух, пытаясь побороть волну удушливого страха:
- Не хватает, чтобы он в себя пришел раньше времени.
Лэй посмотрел на приборы – вроде бы неизвестный находился в глубокой стадии медикаментозного сна. Тогда почему такая реакция на свет? И почему такая мозговая активность?
- Надо ускорить свертывание, - решил он на всякий случай прикрывая пациента защитным полем и увеличивая дозу успокоительных. – Только бы успеть до Земли. Пусть с ним специалисты беседы ведут, – Лэй потер запястье, - Я уже наговорился. Интересно, сколько ему лет?
Из-за необычайно светлого оттенка кожи незнакомец казался почти ребенком – на первый взгляд, не больше шестнадцати. Но вглядевшись в тонкие черты лица Лэй подумал, что парню с одинаковым успехом могло быть и двадцать. Исследователем овладело любопытство. Он включил генетический сканер и настроил его на анализ нуклеосомных структур. Результат немного обескуражил – человеку из прошлого было не меньше двадцати пяти лет, конечно, без учета времени, проведенном в стабилизаторе.
В это время на Земле профессор немедля созвал консилиум, на котором прошло совещание с психологами и лингвистами по поводу возможности организации контакта с представителем эпохи Разобщения.
- Я предлагаю создать максимально релаксационную атмосферу, - предложила профессор института психологии. – Выберем один из демонстрационных домиков его эпохи на берегу океана. Он проснется в кровати. В полном одиночестве. Пусть осмотрится, успокоится, увидит привычную обстановку, осознает, что ему ничего не угрожает и уже потом только мы приступим к контакту.
- Я на вашем месте не на кровать его укладывал, а связал бы хорошенько, - буркнул Лэй, всё ещё находящийся под впечатлением первого контакта. – Да и не нуждается он ни в какой релаксации.
- Давайте доверимся психологу, - решил Ли и спросил профессора лингвистики. – Вы готовы, Синь?
- Да, конечно. Нами были проанализированы все фразы, произнесенные неизвестным, рассмотрены мнемонические образы и сделаны некоторые выводы.
- Любопытно, - Ли вопросительно уставился на профессора Синь, явно ожидая продолжения. – Так что же вам удалось выяснить?
- Неизвестный принадлежит к эпохе Разобщения. Понятно, что в данном случае транслируемые образы нельзя воспринимать буквально. Картины насилия, есть ни что иное, как гипертрофированное, физическое, выражение психологических конфликтов, царивших в его время в обществе. Я предлагаю наглядно показать неизвестному, что в нашем мире нет никакой угрозы и опасности. И думаю, решение о поселении его в домике у океана – рациональное и оправданное.
- Я против, - угрюмо сказал наблюдавший за консилиумом по видеосвязи практикант. – Если бы вы контактировали с ним хоть одну минуту, не стали бы оставлять его без присмотра. Он не нуждается в защите, потому что сам представляет опасность.
- О какой опасности вы говорите? – никак не могла взять в толк профессор Синь. – От него исходит какое-то излучение? Патогенная микрофлора?
- Он напал на меня, пытался ударить. Чуть было не прокусил руку, - хмуро пояснил Лэй. – Если бы не защитное поле…
Глаза у Синь округлились от удивления.
- Я полагаю, физическая агрессия – защитная реакция нервной системы на длительное пребывание в стабилизаторе, - проговорила она спустя несколько секунд замешательства. – Думаю, неизвестный не осознавал, что делает.
- А по мне, так он как раз осознавал, что делает. Только нам не понятна его мотивация, - не согласился с предположением профессора Лэй.
- Лэй Ба, единственный кто имел с неизвестным прямой контакт, – проговорил после небольшой паузы профессор Ли. - Полагаю, мы должны прислушаться к нему. Перенесем неизвестного в дом, но окружим зону эксперимента защитным полем, чтобы неизвестный не мог навредить ни себе, ни другим.
Лэй вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Он протянул руку и отключил видеосвязь.
- Который сейчас год? – услышал он перевод лингвомашины.
Лэй медленно обернулся. Человек из прошлого казался спокойным и полностью владеющим собой. Но от этого спокойствия мурашки побежали по коже. Может быть потому, что из-за черного, плотно облегающего костюма, незнакомец походил на хищника, приготовившегося к прыжку.
Практикант нервно сглотнул, позабыв о своем автоматическом защитном поле.
- Двести тридцать третий год эры Безвластия, - ответил наконец Лэй.
Человек явно удивился.
- Эра Безвластия? – эхом повторил он.
- Эра Безвластия, - подтвердил Лэй и удивился, как по разному понимают они это слово.
Для Лэя "безвластие" означало свободу, равенство всех и каждого и возможности безграничного изучения мира. Для человека из прошлого "безвластие" означало отсутствие структуры контроля.
Лэй осторожно спросил:
- Вы исследователь? Вы проводили опыты по переносу людей сквозь временные изоляты при помощи темпоральных стабилизаторов?
Не отвечая на вопрос, незнакомец задал свой:
- Находили такие же темпоральные стабилизаторы?
Лэй удивился тому, с какой легкостью этот человек вставляет в свою речь слова из космогливна, очевидно на лету анализируя и осваивая незнакомый язык.
- Да, - Лэй кивнул. - Двадцать лет назад археологической партией было найдено пять стабилизаторов в предгорьях Красного хребта.
Лэй, заметив, что лингвомашина не воссоздает никаких мысленных образов из сознания незнакомца, сдвинул регулятор на максимум.
- В стабилизаторах были люди? – спросил человек.
И снова просто технический перевод. Никаких подсознательных эмоций. Сломан что ли переводчик?
- К большому сожалению, стабилизаторы имели критические повреждения, - ответил Лэй. - Все, кто находился внутри, погибли. Они погибли ещё до выхода в космическое пространство. Мне очень жаль.
- Им повезло, - очень серьезно заявил тот.
Лэй хотел было возмутиться, но взглянув в почти прозрачные глаза человека из прошлого, прикусил язык. Разумеется, с точки зрения человека из прошлого им повезло. Провести двести лет в сознании, в саркофаге, где останавливается время, не имея возможности шевельнуться – наверное лучше смерть.
- Меня зовут Лэй Ба, - представился исследователь, желая сменить тему разговора.
Незнакомец оглядел Лэя с ног до головы, словно оценивая, достоин ли тот узнать его имя.
- Тау из рода Бан. Седьмая ветка Третьей Коммунистической Империи. Личный код 1022 354 812.
Лэй молчал, потрясенный неведомой доселе информацией. Номер? В имени? Допустим. Но ни один историк никогда не слыхал ни о ветках, ни о родах, ни о Третьей коммунистической Империи. А ведь если была третья, значит существовали ещё и вторая, и первая. Почему аббревиатура такая странная? Что значит коммунистическая? Что такое Империя - общественное скопление? Археологические находки эпохи Разобщения свидетельствовали о том, что раньше люди предпочитали жить в громадных общественных концентраторах. В голове Лэй возникла смутная догадка, основанная на первичной трансляции лингвообразов Тау. Но догадка эта была настолько чудовищна, что практикант никогда бы не осмелился высказать ее вслух. Неужели первичные трансляции Тау при пробуждении - не бред воспаленного воображения?
Ужасно хотелось расспросить обо всём поподробнее, но Лэй понимал, что расспросы могут утомить или, что ещё хуже, напугать неведомого гостя из прошлого. Наверное, будет лучше рассказать ему о мире, в котором тот оказался. Однако, незнакомец решил взять инициативу в беседе в свои руки.
- Как далеко мы находимся от Земли?
- Мы находимся в двести тридцати годах от Земли, во временной локации Шедара.
- И год сейчас двести тридцать третий, значит… - задумчиво пробормотал Тау из рода Бан. – А как скоро мы вернемся на Землю?
- Режим свертывания займет ещё часов десять. После чего на Луне мы перейдем в первый временной поток и уже через час будем на Земле, - ответил Лэй, поглядывая на лингвопереводчик.
Почему машина не передает мнемонические образы человека из прошлого? Ведь в прошлое пробуждение образы транслировались. У Лэя мурашки по спине пробежали от одного только воспоминания. Он что, контролирует мнемонику? Да быть такого не может.
- Когда пала Третья Коммунистическая? – неожиданно задал вопрос Тау.
Лэй закусил губу. Видимо придется начать серьезный разговор без помощи психологов. И очевидно, что Тау не имеет никакого понятия о гибели девяноста девяти процентов населения планеты. Вряд ли стоит сейчас сообщать о таком.
- Нам ничего не известно о цивилизации эпохи Разобщения, - проговорил наконец он. – Мы ничего не знаем о существовании Третьей Коммунистической.
- Почему?
Лэю на секунду показалось, что его собеседник удивился.
- На заре эпохи Безвластия были уничтожены все источники информации, содержавшие данные о прошлых цивилизациях. Кем и по какой причине это было сделано – неизвестно, – Лэй попытался смягчить тяжелые вести: - Тау, вам, наверное стоит сейчас отдохнуть…
Он запнулся на полуслове, не выдержав твердого спокойного взгляда Тау.
- Почему ты обращаешься ко мне так, словно перед тобой несколько человек? –спросил тот.
- Эта форма обращения – проявление вежливости к малознакомому человеку, - ответил Лэй.
- Я гражданин Третьей Коммунистической Империи, – заявил собеседник. - Вежливость не имеет никакого отношения к моему моральному кодексу. Так что можешь не применять в отношении меня свои нормы общения.
Лэй не мог понять, почему с этим человеком так сложно общаться. Холодный и твердый, словно кусок гранита. Бесчувственный, спокойный и одновременно напряженный как натянутая струна. Он не желает вежливого и почтительного отношения? Ну что ж можно попробовать говорить так же решительно как Тау.
- Вежливость и тактичность, вероятно также не входят, - насмешливо добавил Лэй и выпрямил спину, расправляя плечи подобно Тау из рода Бан. – Отлично, будем разговаривать в твоей манере, без этих психологических штучек. Скажи мне, гражданин Третьей Коммунистической Империи, почему лингвопереводчик не воспроизводит мнемонические образы твоего сознания? Наше общение сейчас происходит в одностороннем порядке.
- Лингвопереводчик? – Тау ухмыльнулся. – Это Контроллер ты называешь лингвопереводчиком?
Лэй почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он никогда и подумать не мог, что обычная улыбка может быть такой… безумной?
- Это лингвопереводчик. Машина, настроенная на то, чтобы переводить речь с других языков и воссоздавать образы для лучшего…
- Это контроллер – упрямо повторил Тау. – Машина для считывания мыслеобразов. КСМ-165, модель В-2. Предназначается для отслеживания врагов дела Партии. Ты меня проверяешь? Если бы проверил личный код, понял, что применять контроллер - глупо.
Очевидно, что жизнь в эпоху Разобщения довольно сильно отличалась от сегодняшней и, видимо, в худшую сторону. Что за проверка должна быть проведена, Лэй не мог понять. Тем не менее он кивнул и пообещал Тау:
- Я проверю.
Что делать дальше Лэй не знал. В каюте воцарилась неловкая пауза, во время которой Тау с ехидной улыбкой наблюдал за растерянным исследователем.
- Ну? – поинтересовался он, нарушив наконец долгое молчание.
- Что?
- Отчего же ты не проверяешь?
Лэй беспомощно обернулся в сторону анализатора, но корабельная машина никак не могла ему помочь.
- Может у тебя нет права доступа к базам данных? – продолжил свой издевательский допрос Тау. – Может мне помочь? Мой уровень доступа – класс А.
- Послушайте, - раздраженный непонятной иронией, Лэй почувствовал, что привычно-уважительный тон общения против его воли сменяется неестественным чувством неприязни к собеседнику. – Послушайте, нет у нас никаких баз данных. И нет никаких контроллеров. У меня такое впечатление, что вы ожидаете от меня каких-то агрессивных действий в вашу сторону. Мне это неприятно. Но вы не волнуйтесь, очень скоро мы прибудем на Землю. Там с вами будут общаться специалисты и…
Лэй не успел закончить предложение, поскольку почувствовал, как трахею в его горле сжали, разом лишив легкие доступа кислорода. Через мгновенье он осознал, что незнакомец каким-то образом преодолел защитный барьер и, схватив его за горло – пытается задушить.
Лэю даже не пришло в голову оказать физическое сопротивление, настолько он был поражен этим.
- Решил меня сдать? – прошипел Тау, продолжая всё сильнее сжимать горло несчастного практиканта. – Верное решение. Потому что просто так людей в Удержатель не засовывают.
- Удержатель? – Лэй отчаянно пытался сделать вдох.
- Это Удержатель жизни, - соизволил хоть что-то наконец пояснить человек из прошлого, ткнув пальцем в темпоральный стабилизатор. – Меня приговорили к вечному удержанию. Спроси за что?
Рука, по-прежнему стальным охватом перекрывавшая доступ кислорода, не давала возможности Лэю поддерживать непринужденную беседу на отвлеченную тему. Поэтому он только и смог прохрипеть:
- За что?
- Мой личный код 1022 354 812, - повторил Тау на миллиметр ослабляя хватку. – Бригадный генерал штурмовых отрядов второй ветки. Осужден судом Трибунала на вечное удержание жизни за несогласие с политикой Партии и организацию военного мятежа.
Видя, что Лэй не пытается вырваться и хоть как-то дать отпор, Тау еще немного расслабил пальцы. Исследователь, получив наконец возможность дышать, со всхлипом втянул воздух.
- Я ничего не понимаю, - жалобно проговорил Лэй. – Как вы смогли преодолеть защитное поле? Кто вы?
- Расскажи о своем мире, - потребовал Тау, по-прежнему не отвечая на вопросы. – В чьих руках находятся средства производства? Какие партии поддерживает население? Как регулируется потребность в объемах рабочей силы?
В этот раз Лэй уловил какие-то слабые проекции мыслеобразов Тау. Видимо тот специально ослабил контроль над бессознательным, позволив таким образом понять суть расспросов.
- Каждый человек имеет в своем распоряжении молекулярный синтезатор, производящий всё необходимое для жизнедеятельности и удовлетворяющий потребности, - ответил Лэй сообразив, наконец, какую информацию от него требуют. – Кроме того, у каждого есть личное нуль-поле, которое активируется автоматически и защищает от любых неблагоприятных воздействий. У нас не существует контроля над населением и не существует «работы» в вашем понимании значения этого слова. Мы не трудимся, мы исследуем, изучаем окружающий мир, наблюдаем за процессами. На Земле больше нет … - он попытался найти слово, соответствующее образу, возникшему в сознании Тау: - У нас нет структур, которые определяют направление деятельности человека и как-то регулируют взаимоотношения между членами социума.
Объясняя это Лэй, как мог, старался передать в мыслеобразах свои настроения и суть общественного устройства: неторопливое, спокойное бытие и познание мира вокруг. Его трансляции отличались от образов Тау, как день и ночь.
- Сытая, покойная тишина, - человек из прошлого отреагировал на увиденное презрительным плевком. – Не может человечество влачить такое жалкое существование!
Тау сильнее сдавил горло практиканту, требуя признаться в обмане и сообщить данные о правителях.
- Нет у нас никаких правителей! – задыхаясь, воскликнул Лэй. – Ни правителей, ни партий не существует!
Первый и, пожалуй единственный раз, за всё время общения Лэй увидел промелькнувшую в глазах Тау растерянность. Неужели наконец до него дошли картины мыслеобразов, транслировавшихся из лингвопереводчика?
- Нет партий? – переспросил он, словно бы не поверив своим ушам. – А как же тогда… ах да, синтезаторы… Но кто-то же должен производить синтезаторы, строить дома, создавать космические корабли, технику? Кто это делает?
- Это делают заводские структуры. Биологические механизмы.
Тау задумался, ослабив наконец захват и Лэй решил воспользоваться затишьем. Он осторожно подсунул два пальца под ладонь Тау и попытался отвести ее в сторону. Не удалось.
- Крайне сомнительно, чтобы такое важное дело было доверено механизмам, - наконец заявил Тау, с ухмылкой пресекая робкую попытку практиканта освободиться.
- И тем менее, это так. Вы думаете, что до сих пор существуют структуры контроля и принуждения? Не бойтесь, вам ничего не угрожает. Никто не осуществит никаких физических воздействий относительно вашей персоны.
И опять эта безумная улыбка.
Тау развеселился до такой степени, что даже выпустил Лэя со словами:
- «Не бойтесь»? Ты серьезно решил, что я боюсь?
Лэй подумал что лекарства, которыми Тау накачали в ходе реанимации, оказались недостаточно эффективными. Что если тот снова впадет в состояние неконтролируемой агрессии? Добавить к этому его умение преодолевать индивидуальный защитный барьер – положение у Лэя не слишком, то завидное.
Надо бы его как-то отвлечь от этого, крайне нестабильного состояния эмоциональной разрядки.
- Вы видели мой мир, - заявил Лэй, делая шаг вперед. – А теперь я хочу посмотреть на ваш. Я мало что понимаю из ваших расспросов. Возможно, наша беседа станет продуктивней, если мы будем понимать друг друга.
- Ну что ж, справедливо, - согласился Тау.
Лэй вздрогнул увидев мир, абсолютно непохожий на мир эпохи Безвластия. Там было много солнца, много ветра, дождей с раскатистыми громом и молниями. Там были величественные дворцы, вырубленные в гранитных горах, и предназначенные для жизни граждан Третьей коммунистической. Там были миллионы красивейших девушек и парней, одетых в одинаковую униформу. Там все принадлежали общему делу и каждый был готов пожертвовать собой ради счастья других. Лэй увидел их глазами Тау и понял, что нет в мире прекрасней девушек, одетых в одинаковую форму, преданных общему делу. У них нет синтезаторов, всё необходимое создается руками парней и девушек. Они трудятся на заводах и фабриках, работают на полях и в океанах. Они бесстрашно покоряют пространство и время. Именно покоряют, а не изучают и наблюдают, как делают это институты Безвластия. Новый мир – мир упокоенного сна, существующего лишь благодаря любознательности. Общество Тау – мир жизни и дерзаний.
Что же такого желал совершить этот генерал? За что люди этого прекрасного мира поступили с ним так жестокого? И почему этот мир канул в небытие?
Планета Земля
203 год эры Безвластия
- Волнуешься?
Ответом Лэю был удивленный взгляд.
- Почему я должен волноваться? – спросил генерал, приглаживая волосы и застегивая мундир на все пуговицы.
За все три месяца жизни на Земле Тау ни разу так и не примерил ни один из предложенных комплектов одежды, отдавая предпочтение черной униформе. Не выбрал себе дом и не воспользовался ни одним из преимуществ жизни новой эпохи. Он не перестал быть человеком своей эпохи, всё время расспрашивая и пытаясь найти следы деятельности каких-то непонятных «ревизионеров».
- Почему на протяжении двух столетий численность человечества остается постоянной?
- Почему люди так разобщены?
- Почему нет городов?
- Почему были прекращены исследования преодоления временной константы?
Он задавал сотни вопросов, на которые Лэй не мог дать ответа. И эти вопросы, словно жук-точильщик, подтачивали ясное восприятие картины мира. Почему, к примеру, для Лэя словосочетание "эпоха Безвластия" - обозначает общество равных, а для Тау - отсутствие контроля и принуждения? Кто и когда изменил эти понятия?
- Сегодня мы отправимся к Красным горам, - сообщил Лэй. – Ведь ты же просил о поездке именно сегодня? Ты говорил, что жил там. Наверняка у тебя сохранилось множество воспоминаний. Тебе может быть слишком тяжело…
- Это всего лишь место, - нетерпеливо перебил его Тау. – С чего мне должно быть тяжело при виде старых развалин?
Лэй промолчал. Он попытался примерить ситуацию на себя. Какие чувства испытал бы, доведись ему вернуться в разрушенный дом, простоявший без жильцов более двухсот лет? Что бы он делал: не спал бы ночь, в ожидании, потерял аппетит?
Тау аппетита не потерял. Спокойно позавтракал, выпив кофе и съев два яйца всмятку. Наверное, и проспал не меньше семи часов. Удивительные всё-таки люди жили в эпоху Разобщения. Лэй в первый раз общался с человеком, умеющим так тщательно контролировать свои мысли и эмоции. Почти никогда нельзя было понять злится ли Тау, или весел, понравилось ли ему что-то, или вызвало отторжение. При этом он довольно откровенно и совершенно без стеснения мог говорить на такие темы, которые вызывали у Лэя появление на щеках яркого румянца.
Лэй до сих пор не мог смириться с мыслью о том, что этот парень рядом с ним, не моргнув глазом, может убить человека. И вместе с тем Тау, не бросил обездвиженного Лэя на Лунном переходе, когда произошел временной сбой и их чуть было не сдавило гравитационными полями. С трещиной в черепе, лишенный торсионной защиты от радиации, Тау тащил на себе Лэя, ругаясь последними словами в ответ на предложения оставить его и спасаться самому. Смог бы Лэй поступить так же? Лэй ненавидел себя за то, что этот вопрос возник в его голове.
Для Тау такого вопроса просто не существовало.
«Свобода заканчивается там, где начинается твоё личное защитное поле» - сказал тогда Тау, наотрез отказавшись от имплантации ЛЗП.
Лэй посчитал это варварским предрассудком, но только сейчас он, кажется, начинал понимать смысл этой фразы.
- Ты по-прежнему не хочешь, чтобы нас сопровождали историки? – на всякий случай спросил Лэй, хотя уже заранее знал ответ.
- Зачем? Я лучше вас знаю, что и где находится… находилось. Если они желают получить какие-то мои комментарии, то это можно сделать по видеосвязи. Ни к чему тащиться туда толпой.
По небольшой заминке и по тому, как Тау исправил время в первой фразе, Лэй внезапно понял, что этот человек с «каменным», как ему казалось, сердцем на самом деле отчаянно волнуется. Но кроме волнения было что-то ещё, что Лэй никак не мог понять. Почему Тау не желает показывать своих чувств? Почему продолжает скрывать мыслеобразы? Лэй всё больше утверждался в догадке, что Тау знает нечто нехорошее про мир Безвластия. Знает, но не желает об этом говорить.
Практикант не стал делиться этим открытием с другими исследователями. Почему? Вокруг человека из каменного саркофага словно какая-то неведомая болезнь - витал ареол таинственности и недоверия. И хуже всего то, что этим постепенно заражался и исследователь эпохи Безвластия. Почему он никому так и не сказал, что Тау может преодолевать личное защитное поле?
- У тебя сейчас такое лицо, будто ты решил, что я собираюсь там плакать и страдать, предаваясь сентиментальным воспоминаниям, - улыбнулся Тау.
- А ты не собираешься? – съехидничал Лэй. - Зачем же мы тогда туда едем и причем именно сегодня?
- Потому что именно сегодня я буду ползать по развалинам, буду пытаться отыскать свою казарму 635, и именно сегодня я буду предаваться сентиментальным воспоминаниям, а ты будешь стараться выудить у меня всякие подробности о жизни в прошлом, - по-прежнему обезоруживающе улыбаясь ответил Тау.
Лэй покраснел. У него создалось ощущение, что Тау обвиняет его в бесчувственном холодном исследовательском интересе.
«Сейчас это была явная насмешка, - подумал он, решая как отреагировать. – А интересно, такой мерзкий характер у него изначально, или стал таким вследствие длительного пребывания в Удержателе?»
- Мы летим или нет? – капризно поинтересовался Тау.
- Да, летим.
Лэй активировал летный аппарат и дал команду раскрытия. В отличии от космических кораблей, земные перемещались исключительно в пространстве, поэтому путь предстоял неблизкий.
- Садись.
- Давно бы так, - проворчал Тау, размещаясь на двуместном сиденье позади водителя.
Лэй сел за пульт управления и погрузил ладонь в преобразующий гель.
«Удивительно уравновешенная всё-таки у него нервная система», - в очередной раз поразился Лэй, заметив, как Тау улыбается и машет рукой девушке, проходившей мимо: «Словно и не было для него двухсотлетнего заключения в каменном саркофаге».
С девушками Тау общался охотно и совершенно по-другому. С девушками он всегда был весел, обходителен и чрезвычайно общителен.
Впрочем, болтал он без умолку со всеми. Однако разговоры эти были о всякой чепухе. Вытянуть из него что-то путное не удалось даже самым опытным психологам. Единственный, с кем более-менее продуктивно общался Тау, был Лэй. Исходя из этого, было решено направить на экскурсию именно практиканта.
Лэй понимал, что надежды психологов на то, что человек из прошлого расчувствуется при виде старого концентратора населения и разговориться – глупы и наивны. Но возражать специалистам не стал, охотно согласившись посетить легендарный исторический памятник. Он поднял аппарат и направил его вдоль лётной линии. Мягко сработали компенсаторы возросшего давления.
Летательный аппарат легко двигался вдоль береговой линии и через несколько десятков минут на горизонте должны были показаться те самые Красные горы.
- Долгое время считалось, что пещеры, обнаруженные в Красных горах – естественного происхождения, которые использовались людьми прошлой эпохи. Однако, когда были разобраны большие каменные завалы на Северных отрогах, стало понятно, что эта гипотеза неверна, - стал зачем-то рассказывать историю открытия общинных поселений в Красных горах Лэй. – Это оказались громадные строения, предназначенные для единовременного проживания многих тысяч человек. На сегодняшний день было найдено всего восемь таких концентраторов населения, но я предполагаю, что их было гораздо больше.
- Концентраторов, - фыркнул Тау.
- Считаешь это выражение неверным? – тут же спросил Лэй.
- Нет, - Тау пожал плечами. – Просто оно кажется мне странным. Странно называть город – концентратором населения.
- Chengshi (город), - Лэй повторил следом за Тау незнакомое слово. – Почему странно? Разве в названии неверно отражена суть построек?
- Верно, - легко согласился Тау, очевидно не желая об этом говорить.
Лэй скрипнул зубами. Стоило узнать у Тау малюсенькую крупицу информации, как тот замолкал на много часов. Вот что сейчас он такого сказал? Что для него выражение «концентратор населения» кажется странным? Что в его время места проживания большого количества людей называлось городом? Что такого в этой информации? Почему он замолчал?
Лэй подлетел к посадочной площадке и, ловко перебирая пальцами в вязком геле, посадил аппарат.
- Можно выходить?
Тау задал вопрос, не дождавшись прекращения работы двигателя. Лэй взглянул на генерала и удивился. Тот был бледен и даже не пытался скрыть волнение.
- Да, конечно, - Лэй раскрыл пассажирскую капсулу.
Тау, не дожидаясь Лэя, выпрыгнул наружу.
Перед небольшой экскурсией открылся вид на горный массив, среди каменных скал которого особенно выделялась одна. Высотой не менее трех тысяч метров, изрезанная ветрами так причудливо, что казалась не скалой, а произведением рук человеческих. Гору эту обвивали широкие ленты террас, словно бы обрамляя картину величия прежней цивилизации.
- Археологи считают, что на этом террасном комплексе производились селекционные опыты по выведению новых сортов. Чем выше, тем меньше гравитация, больше воздействие радиации и легче происходят изменения в генетических последовательностях. Но я лично не согласен с этим предположением. Террасы слишком малы для земледелия, - пояснил Лэй свою точку зрения. – Думаю, террасы в этих горах несут чисто декоративную функцию.
- Горы? - генерал хмыкнул: - Эти горы – создание рук человеческих, так же как концентраторы. Развалины на вершине - дворец Советов, сердце Империи. А то, что вы посчитали за террасы –дорога Тысячи ли. Восемь террас – восемь веток, вошедших в третью Коммунистическую Империю. Раз в пятьдесят лет ветки сменяли друг друга. И в год смены ветки на площади Тысячи Побед проходил торжественный парад. Вон там, - Тау указал вверх, туда, где клубились серые облака.
- Мы можем взлететь и осмотреть площадь, - предложил Лэй.
Но Тау отрицательно покачал головой:
- Нет. Пойдем пешком.
Взбираться вверх по ступеням показалось Лэю бесконечно трудным делом. Где-то на середине пути он стал задыхался. А ещё метров через двести закружилась голова. Тау, не оборачиваясь, успел подхватить его руку и вытянуть на верхнюю террасу.
- Немного осталось, - подбодрил он Лэя.
- Надеюсь, - с чувством ответил тот.
Ещё через двести метров Лэй закашлялся от недостатка кислорода с такой силой, что в какой-то момент показалось – легкие вылетят вместе с мокротой. Грудь нещадно резало, словно острой бритвой. Он уже всерьез подумывал о принудительной активации защитного поля и только присутствие Тау его останавливало.
Тот же, словно заправский житель высокогорья, терпеливо ждал, пока Лэй очухается.
- А ты молодцом, - завистливо отметил этот факт Лэй. – Как будто каждый день тренировался.
Генерал буркнул нечто нечленораздельное насчет генетических модификаций и двинулся вперед. Наконец подъем закончился. Они оказались на выровненной площадке.
- Ну, как тебе? – прохрипел Лэй, безуспешно пытаясь привести дыхание в норму. – По-моему реставраторы отлично поработали.
Тау закусил губу. От былого величия площади Тысячи Побед не осталось ничего. Отполированные до зеркального блеска гранитные плиты были раздроблены и выворочены страшными взрывами. Пик дворца Советов – казавшийся неприступной твердыней, теперь и в самом деле больше походил на старую гору, изрытую пещёрами.
Дул ледяной, пронизывающий до костей ветер и острые крупинки снега резали кожу. Несколько кристалликов упало генералу на рукав и тот побледнел. Он прикрыл глаза и Лэй едва не вскрикнул от неожиданности – Тау вдруг стал транслировать мыслеобразы через лингвопереводчик:
Отполированная до блеска гранитная площадь – полна народу. Люди выстроились ровными рядами, словно шахматные фигуры. Все одного роста, в одинаковой одежде, одинаково молчаливые и сосредоточенные. Под ногами струиться густой туман и кажется, будто они стоят в облаках. И тут резкий удар барабана, а за ним ритмичные, с оттяжкой щипки струн. Неведомый музыкант уверенно выводит странную, витиеватую мелодию, то повторяя один и тот же звук, то совершая резкий переход от одной тональности в другую. Вскоре приходит осознание ритма, четкого, беспощадного, подкрепляемого вновь возникающими ударами барабанов. Люди как один поднимают левые руки и делают шаг, подчинившись этому ритму.
- Тебя это пугает? – спросил внезапно Тау, обрывая трансляцию.
Всё это время он, оказывается, внимательно наблюдал за ним.
- Это… - Лэй никак не мог подобрать слов, чтобы описать свои чувства: - Я никогда не видел так много людей вместе. Я даже не представлял себе, что такое возможно.
- Нам повезло наслаждаться немыслимыми для наших миров ощущениями. Я вот, к примеру, никогда не представлял себе, что проведу в одиночестве двести лет.
- Было страшно?
- Меня учили справляться со страхом и прочими дестабилизирующими психику эмоциями, - сухо ответил Тау.
«Учили», - Лэй представил себе, чему ещё учили этого молодого генерала и поежился от неприятного холодка, пробежавшего по спине.
Почему общение с этим человеком из прошлого такое пугающее? Прежде изучение истории эпохи Разобщения представлялось Лэю увлекательным занятием. А теперь… теперь он смотрит в глаза человеку той эпохи и чувствует страх. Страх того, что его собственный мир может оказаться совершенно не таким, каким представлялся.
- Хорошо. Давай войдем внутрь и осмотрим центральный зал, - предложил Лэй, меняя тему разговора.
- Центральный зал сохранился? – живо переспросил Тау и двинулся вперед: - Мне надо взглянуть.
Он легко взбежал по ступенькам вверх.
Лэй тяжело вздохнув, поплелся следом. Догнать Тау ему не удалось. Когда он, задыхающийся от недостатка кислорода ввалился под своды дворца, тот уже пробрался сквозь развалины почти до середины зала.
Зал представлял собой жалкое зрелище. Первоначально, вероятно, стены его были отделаны резьбой, а потолок подпирали сотни колонн. Теперь же колонны были превращены в груды камней, а от резьбы оставались лишь жалкие намеки на былую роскошь.
- Потрясающе, правда? – восхищенно заявил Лэй. – Невозможно поверить, что люди прошлой эпохи были способны создавать такие величественные интерьеры.
Тау расхохотался.
- Что тебя так развеселило? – с некоторой ревностью к руинам поинтересовался Лэй.
- Величественный интерьер… - пробулькал, преодолев наконец приступ веселья, Тау. – Это же только фойе. Зал Советов там.
Он ткнул пальцем в глубину зала, куда-то далеко под арку:
- Там вход.
- Там не может быть входа. Ты что-то путаешь, - возразил Лэй. – Проводили сканирование, но никаких пустот в горном массиве не обнаружено.
Не удостоив Лэя ответом, Тау перепрыгнул через несколько поваленных колонн и двинулся к арке. Лэй поразился с какой легкостью тщедушный паренек сдвигал камни, завалившие стену за аркой.
Расчистив небольшую площадку, Тау стал вглядываться в причудливый узор, покрывавший всю стену под аркой.
-Вот, - объявил он, прикладывая руку к затейливо изогнутому стеблю. – Если энергия ещё подается, дверь должна открыться.
- Ты ошибаешься. Это всего лишь резная панель. Тут не может быть никакой… - возразил было Лэй.
Но в этот момент каменная плита дрогнула и двинулась вперед. Лэй с изумлением увидел, как в монолитной стене образовался проход.
- Идем, - скомандовал Лэю Тау и шагнул вглубь ниши.
Коридор, ведущий в зал Совета оказался протяженностью не менее шести метров. Три раза им приходилось ожидать по нескольку секунд, пока закрывались и открывались плиты двухметровой толщины, преграждавшие путь. Даже Лэю, привыкшему к небольшому пространству космического корабля, стало не по себе. Плиты двигались так медленно и так неравномерно, что ему казалось вот-вот их заклинит и они навсегда застрянут в этой каменной ловушке. Как когда-то Тау.
Тау.
Лэй скосил глаза на стоявшего рядом генерала. Внешне тот казался совершенно спокойным и только расширившиеся от ужаса зрачки выдавали его внутреннее состояние.
Заметив, что Лэй смотрит на него, Тау шепнул:
- Да, да, я боюсь. Я знаю, что мой страх иррационален – эти механизмы делались на века. Но я не могу контролировать панику.
Наконец последняя плита, преграждавшая вход в центральный зал, сдвинулась и Лэй невольно зажмурился от яркого света. Спустя пару секунд, когда глаза привыкли к свету, он осмотрелся.
Зал был громаден. Высота потолка – не менее пятнадцати метров. Диаметр около семидесяти. Лэй зажмурился от блеска золота, серебра и разноцветных камней, сиявших так, словно и не было двух столетий небытия. Вдоль стен шла галерея, отделявшая фрески на стенах от зала колоннадой.
Едва взглянув на фрески, Тау произнес странную фразу:
- Значит они и в самом деле начали все с чистого листа…
Центр зала представлял собой ряды террас, спускающихся вниз таким образом, что проходя вдоль колон, можно было обозреть всё, что происходило внизу. Но в первую очередь в глаза бросались фрески, на которых искусные мастера изобразили эпизоды истории. Как же они были похожи на те мыслеобразы, которые Тау транслировал в первое их знакомство!
Лэй как зачарованный шел следом, разглядывая детали «Грозового ветра» – первого восстания восточного альянса, ставшим первым шагом на великой «Дороге в тысячи ли». Первая Коммунистическая просуществовала пятьдесят оборотов Земли вокруг Солнца и была уничтожена «Союзом предпринимателей». Человечество было разделено на три класса. Рабочим и крестьянам запретили получать образование, медицинскую помощь, иметь в собственности землю и жилье.
Они перешли к следующей композиции, повествующей о событиях, произошедших через тридцать лет после падения первой империи. Вторая Коммунистическая была уничтожена в ходе ядерной войны. Только через восемьдесят лет трудящиеся снова осмелились поднять головы против угнетателей.
– Я не понимаю, – Лэй никак не мог взять толк. – Против кого же шла борьба? Кто эти угнетатели? Кто мог запрещать людям жить так, как им хочется?
Тау запнулся на секунду, решая видимо, как подоходчивей провести экономический ликбез, а потом, с обезоруживающей улыбкой принялся рассказывать немыслимые и совершенно алогичные вещи. Лэй понял, почему Тау хотел рассказать о мире прошлого только ему одному. Историки безо всякого сомненья объявили это всё плодом воспаленного разума, поврежденного длительным пребыванием в темпоральном стабилизаторе.
Начни рассказывать это кто-то другой, Лэй ни за что бы не поверил бы тому, что средства производства могут принадлежать кому-то одному.
– Как это? – никак не мог понять схемы распределения прибавочной стоимости практикант. – Получается я отдаю всё произведенное за право есть и жить? Это же…
– Это называется капитализм, – жестко оборвал его Тау. – Эпоха, когда большая часть народа трудилась, создавая благополучие ничтожно малой части, оставаясь при этом с массой неудовлетворенных потребностей. Восемьдесят лет шла борьба против угнетателей, пока не началась «Октябрьская революция». Объединившись, восемь альянсов коммунистических партий стран, вошедших в «Красный рассвет», образовали третью Коммунистическую империю.
Свой страшный рассказ, подкрепленный не менее пугающими фресками Тау закончил у центральной лестницы, по которой можно было спуститься вниз. И именно тут Лэй наконец увидел картины мирной жизни.
– Мы начали строить новый мир и пытались создать нового человека, – продолжил рассказ Тау.
Но Лэй перестал его слушать. Как зачарованный он рассматривал красивейшие здания, людей, которые были так похожи на образы из мыслей Тау. «Покорители человеческой природы» - возникло в голове странное словосочетание, очевидно транслировавшееся из лингвопереводчика.
- За какое предательство тебя приговорили к заключению? – прямо в лоб задал вдруг вопрос Лэй.
Тау вздрогнул, как от удара. Он повернул голову и взглянул собеседнику прямо в глаза.
В первый раз за всё время их общения Лэй увидел растерянного, не знающего, что сказать, Тау. Он даже хлопнул пару раз губами, словно бы пытаясь что-то ответить, но ничего в конечном итоге так и не сказал.
- Какое дело партии ты предал? - Лэй не отвел взгляда, очевидно твердо решив дождаться ответа. - Говори! – потребовал он.
После нескольких секунд колебаний, Тау всё же заговорил:
- Ревизионисты Восьмой ветки заявили, что создать Новый мир невозможно пока есть люди, знавшие Старый. Только на чистом листе возможна идеальная каллиграфия. Мы, потомки людей Старого мира, подобны старой бумаге, которую очищают вновь и вновь, пытаясь выписать на ней четкие и ровные иероглифы. Но чернила растекаются по стертым дорожкам. Только люди, не знавшие Старого мира и его истории смогут…
- Нет, - прошептал Лэй, сраженный чудовищной догадкой. – Нет! Такого не может быть! Это невозможно!
- Только седьмая ветка выступила против «Стремительного рывка», в ходе которого предлагалось уничтожить всё население и начать цивилизацию с чистого листа. Реакционеры, захватившие власть в Совете, обвинили нас в предательстве, - безэмоционально продолжил свой рассказ Тау.
- Невозможно…
Зрачки Лэя расширились до предела. Тьма их почти полностью поглотила серую радужку.
Они молча выбрались наружу.
- Ну? – тихо спросил Тау. – Тебе стало легче, когда ты узнал правду?
- Их надо найти, - заявил Лэй и решительно повторил, сдвинув брови: – Надо найти! Найти и…
Он не смог закончить предложение, потому что не нашлось слов, в его словаре будущего.
- Ты со мной? – Лэй почувствовал, как разом пересохли губы от этого вопроса.
Тау, кажется впервые серьезно и с уважением посмотрел на него.
Всё также дул пронизывающий до костей ледяной ветер и всё также крупинки снега резали кожу. Но мир уже стал другим.
- Что теперь? Поддержит ли нас хоть один человек? – тихо спросил Лэй. – Да и сам я - не струшу?
– Перед тобой дорога в Тысячу ли и площадь Тысячи Побед, - спокойно ответил Тау: - Человечество сделало только три шага и одержало только три победы. У нас впереди целая вечность.
Он улыбнулся и, запахнув поплотнее куртку сообщил, ничего не значащую для Лэя дату:
- Осень пришла. Двадцать пятое октября.