День выдался безоблачным. Жаркие солнечные лучи моментально высушили грязные разводы мыльной пены, стекающие по стеклу мутными петляющими дорожками. Лёля сидела на подоконнике и, наморщив лоб, сосредоточенно изучала картинки в инструкции к магнитной щётке для мытья окон. Инструкция была проста до невозможности, но китайское чудо работать не хотело. Магнит не держал, а жёсткая щетина только размазывала грязь. Лёля давно бы бросила эту затею и помыла окна проверенным бабушкиным способом, растерев стёкла скомканной газетой, но щётку подарила Катя, а лучшая подруга плохого не пожелает.
Лучшей, а точнее единственной подругой Катя стала лет двадцать назад, ещё в пятом классе, когда Лёля перешла в новую школу. Заботливая одноклассница тут же принялась её опекать, не отпуская от себя ни на минуту, благо жили они в соседних домах. Так и шли они по жизни, как «шерочка с машерочкой», и Лёля настолько к этому привыкла, что даже не представляла, как можно сделать хотя бы шажок без совета подруги.
«Не волнуйся, дорогая! — частенько говорила Катя. — Раз взяла тебя под локоток, так теперь уже не брошу. И хотя Лёле порой казалось, что Катя ухватила её не под локоток, а за горло, вырываться не было ни сил, ни желания. Когда пришло время, Лёля решила поступать в педагогический, но как-то совершенно случайно, за компанию с Катей, она подала документы в медицинский.
После окончания вуза встречались уже не так часто, но в часовых телефонных разговорах отказать себе не могли. А вот с личной жизнью никак не получалось. Обеим было чуток за тридцать, и если Катя успела побывать замужем четыре раза, то Лёле так и не посчастливилось найти того единственного, чтобы хоть попытаться испытать простое женское счастье. Но если кто и попадался, по её мнению, более-менее приличный, то он тут же был подвергнут жестокой критике со стороны подруги, которая имела огромный опыт в семейных отношениях и запросто могла разобрать по косточкам любого претендента. Разобранный кандидат раскладывался ровным слоем по воображаемым полочкам, и в конечном итоге оказывалось, что это и не мужчина вовсе, а простой суповой набор, абсолютно непригодный к использованию.
Катя для себя уже давно решила, что замужество — это не для неё. Метаться между магазином, стиральной машинкой и кухонной плитой она не собиралась, выискивать и стирать разбросанные по квартире дурно пахнущие мужские носки тоже не входило в её планы. Обо всём этом она постоянно твердила подруге, которая впервые за много лет не хотела прислушиваться к совету и всерьёз надеялась на встречу с принцем на белом коне, хотя можно и не на коне, и не совсем принца.
Но знакомиться с мужчинами Лёле было некогда. Жизнь дорожала, зарплата оставалась прежней и приходилось грузить себя дополнительными дежурствами, после которых не то что любить — жить не хотелось и любое, даже солнечное, утро казалось хмурым и нисколько не романтичным. Примерно год назад, когда она вышла после работы, её остановил Станислав Иванович, врач-реаниматолог. Остановил, как-то по-свойски невзначай коснувшись плеча. Синеватые мешки под глазами и блуждающий взгляд говорили о том, что покемарить во время дежурства ему тоже не удалось.
— А давайте-ка, Лёля, назло всем чертям плюнем на усталость, возьмём по стаканчику кофе и поедем на набережную! Посидим в машине, послушаем музыку, ну а если захочется, так и подремать можно. Вас ведь дома никто не ждёт?
Лёля даже открыла рот — такого оригинального предложения насчёт «вместе поспать» ей ещё не поступало. О Станиславе Ивановиче она знала лишь то, о чём знало всё отделение: недавно перевёлся в их больницу из небольшого областного городка, ему немного за сорок, не пьёт, ни курит и усердно платит ипотеку. Лёля частенько встречала его в коридоре и ловила его заинтересованно-оценивающий взгляд. А если она чувствовала, что он смотрит ей вслед, походка её непроизвольно менялась, становилась упругой и грациозной.
«А чего мне его бояться?» — подумала Лёля и согласилась.
С реки тянуло пленительной прохладой и свежестью. Глоток горячего кофе не взбудоражил, а наоборот — добавил тёплой сонливости. Захотелось укутаться в плед и заснуть.
— Я постою немного, — сказал Станислав Иванович и вышел из машины.
— Да ради бога, — пробормотала Лёля, поставила картонный стаканчик в пластиковый держатель и закрыла глаза.
Она проснулась, лениво посмотрела по сторонам, пытаясь побыстрее понять, где находится, а главное — почему.
— С добрым утром! Я, кстати, тоже подремал. Хорошо спится на берегу, — сказал Станислав Иванович, включил печку и стянул с Лёли тонкое гобеленовое покрывальце с бело-зелёным орнаментом.
— Вы меня укутали? — спросила Лёля.
— Ну да! Свежо ещё, а если окна закрыть, так поездка к реке теряет смысл.
— Рисунок на покрывале знакомый, откуда-то из тёплого детства, — улыбнулась Лёля. — Спасибо вам!
— Вам? — засмеялся Станислав Иванович. — После всего, что между нами было, думаю, пора перейти на ты.
— Что было? — встрепенулась Лёля.
— Ну как что? Спали вместе, можно сказать, под одним покрывалом. Этого разве недостаточно?
— А, вот вы… ты о чём. Тогда конечно!
Катя поступок подруги не одобрила.
— Ты с ума сошла! — возмущалась она. — Доверилась первому встречному! А если бы он тебя увёз в лес и… того! И не нашёл бы никто.
— Катя, ты совсем дурная? Мы же работаем вместе. Нормальный мужик!
— Все у тебя нормальные. Что ты про него знаешь? Может, он женат, а ты ему нужна так, на разок, порезвиться. Тебе это надо?
— Нет, не надо, но вроде не женат. Кольца-то нет.
— Вроде… Вот-вот, вроде. Кольцо не показатель. Узнай сначала, — продолжала Катя. — Хочу тебе сказать, что есть у меня большие сомнения. Не может нормальный мужик за сорок быть неженатым. За нормальных держатся и не отпускают. А имя-то какое! Станислав! Стасик, значит. У меня бабушка так тараканов называла.
Лёля захохотала.
— Ну, Катька, это уже перебор!
— Посмотрим. Перебор не перебор, увижу его — сразу определю, что к чему. У меня нюх особый на этих проходимцев. Опыт богатый, слава богу, есть. А ты сильно уши не развешивай, будь начеку. Верить никому нельзя.
Станислав Иванович ухаживал настойчиво. Он договорился с заведующим отделением, и теперь его дежурства совпадали с дежурствами Лёли. Утренние поездки на набережную постепенно сошли на нет, кофе теперь они пили у Лёли дома из подаренной Станиславом Ивановичем кофемашины.
С Катей его пришлось познакомить, замаскировав встречу под случайность в кафе японской кухни. Подруга посидела полчаса и убежала. Вечером она позвонила Лёле, чтобы вынести свой вердикт.
— Так, Лёлишна, — заявила Катя. — Это очередной кобель! Он на сто процентов женат. Я разглядела на пальце след от обручального кольца. Его плохо видно, но он есть. Я тут ещё подумала: ты говорила, что он у тебя ни разу не оставался на ночь, а это настораживает. Значит, ему надо быть дома. Факт? Факт. Да и к себе он ни разу тебя не приглашал. В кино не ходите, в театр тоже, всё по дальним кафешкам зависаете, значит боится публичных мест, где его могут увидеть и спалить. И это тоже факт. Так что, дорогая, завязывай с ним, чтобы потом сопли на кулак не наматывать. Поняла меня?
Лёля молчала.
— Поняла? — переспросила Катя.
— Поняла, поняла… — ответила Лёля и прервала разговор.
К совету Кати она решила не прислушиваться.
Лёля поехала в магазин, купила коричневый мужской халат из тонкой фланели, в цвет ему — клетчатые мягкие домашние тапочки, зубную щётку и пачку одноразовых бритвенных станков. Не доставая покупки из пакетов, она положила их в шкаф и зажила ожиданием счастья.
Лёля отбросила инструкцию и в очередной раз приложила магнитную щётку к оконному стеклу с мутными разводами. Лежащий на подоконнике телефон вздрогнул и, вибрируя, разразился громкой мелодией.
— Лёлька! — кричала в трубку Катя. — Бросай все дела, и скорее к ресторану «Сатурн»! Тут твой Стасик с бабой сидит. Воркует за столиком. Прямо у окна. Давай быстрее, я в машине, отсюда прекрасно всё видно.
Минут через пятнадцать Лёля была на месте. Она расплатилась с таксистом и села в Катину машину.
— Вот, полюбуйся! В центре города, посреди бела дня, не скрываясь ни от кого. Это жена, как пить дать жена! Тебя, значит, в затрапезное кафе, а её — в лучший кабак.
Лёля, теребя кончик носа, смотрела в сторону ресторана. Напротив Станислава Ивановича сидела миловидная женщина лет сорока. Она что-то говорила, изредка касаясь его руки. Он ловил её ладонь и улыбался.
— Поняла теперь, а? — не унималась Катя. — Все они одинаковые!
Лёля достала телефон и набрала номер.
Через стекло было видно, как Станислав Иванович поднял указательный палец вверх, приложил его к губам и достал из кармана трубку.
— Да!
— Привет, Стас! Ты где?
— Привет, привет! Мне сейчас не очень удобно говорить. Я попозже наберу, хорошо?
— Ну, что сказал? — выпучив глаза, спросила Катя.
— Не может говорить, — вздохнула Лёля и закрыла лицо рукой. Поехали отсюда, Кать!
— Подожди-подожди. Расплачивается. Встают. Нет уж, проследим.
— Не хочу, Кать. Пожалуйста, поедем!
Пара вышла из ресторана. Станислав Иванович приобнял женщину за плечи, и они пошли вдоль дороги. Катя завела машину, включила аварийку и медленно поехала за ними.
— Ну, блин! Это уже перебор! — воскликнула Катя, увидев, что Станислав Иванович открыл тяжёлые резные двери ювелирного магазина.
— Прошу тебя, — не могла успокоиться Лёля, — прошу, отвези меня домой!
— Ну теперь уж нет! — сверкнула глазами Катя. — Сейчас прольётся чья-то кровь. Я им устрою!
— С ума сошла! — взмолилась Лёля. — Перестань. Это, в конце концов, моя жизнь.
— Хорошо, но я пойду посмотрю, что они там будут делать. Вряд ли он меня узнает.
Катя достала из бардачка тонкую косынку, намотала её на голову, нацепила круглые тёмные очки в широкой пластиковой оправе и ринулась в магазин.
Лёля, поджав губы, смотрела в окно. Злости не было, лишь тоскливая обида скреблась в горле колючим комком. Холодок пустоты сиротливо расползался в груди, но плакать не хотелось.
Катя вернулась быстро. Стаскивая с себя платок, она рванула дверь машины и плюхнулась на сиденье.
— Кольцо покупает ей, тварь! — выпалила она. — Представляешь! За сорок пять тысяч. Она разные мерила, а он башкой крутит — мол, не подходит. Потом сам выбрал. Оба довольные, улыбаются.
— Хватит, — одёрнула её Лёля. — Отвези домой!
— Поехали, — согласилась Катя. — Только обещай мне, подруга, что не будешь слушать его, когда он начнёт что-то блеять в своё оправдание. У них на такой случай всегда находится куча душевных слов. И поверь мне, такие они сладкие да убедительные, растаять можно! Один раз простишь, и готовь уши для лапши на всю оставшуюся жизнь. Лучше вообще не разговаривай с ним. Отрезала, и всё — идёт он лесом! Обещаешь?
— Да! — вздохнула Лёля, достала телефон, прокрутила пальцем список контактов и поставила галочку у имени Стас. На секунду задумалась, и нажала значок «удалить».
Окно она домывала с остервенением, будто это и не окно вовсе, а какой-то враг, виноватый во всём произошедшем. Закончив, Лёля легла на диван.
«А что, в принципе, произошло? — подумала она. — Ничего. Можно подумать, первый раз такое. Ну не первый и не последний. Сколько их было, а сколько ещё будет! Но в этот раз как-то не так. Обидно очень! Зацепил, видимо, он меня по-настоящему. Может, влюбилась? Или сам факт, что увидела с другой, так вывернул душу? Как работать-то вместе теперь? А, уйду к чёрту! Вон, в областную давно зовут. Точно, завтра и уволюсь.
Наутро Лёля взяла пакет с вещами, купленными для Станислава Ивановича, и отправилась к мусорным контейнерам. Бородатый, чумазый, слегка пьяный бомж, быстро перебирая руками, рылся в пыльном зелёном баке с оторванной крышкой.
«Вот и хорошо, не просто выброшу, а отдам этому бедолаге, ему в любом случае пригодится», — подумала она и подошла к бродяге.
— Доброе утро!
Бомж оторвался от поисков, оглядел её с ног до головы, криво улыбнулся и, склонив голову, приподнял засаленную, дырявую фетровую шляпу.
— Бонжур, мадам! — ответил он, подмигивая заплывшим глазом, украшенным лиловым синяком.
Лёля протянула ему пакет.
— Возьмите, может вам понадобится.
— Тре бьен, тре бьен, мерси! — воскликнул тот, забирая подарок.
— Что вы сказали? — прищурилась Лёля.
— Мадам, вы не знаете французский? Досадно! Куда катится мир? Я сказал: спасибо, очень хорошо!
— Понятно, — ответила она и медленно пошла к остановке.
Разглядев обновки бомж, кинулся за ней.
— Секунду, мадам! — крикнул он.
Лёля остановилась.
— Простите! Ничего в этой жизни не стоит печали ваших глаз. Отбросьте грусть и боль. Я вижу мир глазами пилигрима. И он прекрасен. Каждый обязан быть в нём счастливым. Вы проснулись, и это счастье. Светит солнце или идёт дождь, и это — счастье. Я так понимаю, мадам, что он ушёл. И это счастье, потому что вы стали свободной! А ведь свобода — это наивысшее счастье. Всё, мадам! Пардон, мерси и адьё.
Откланявшись, бродяга вернулся к бакам.
— Господи, — прошептала Лёля. — Пилигрим! Что же судьба творит с людьми! А я тут со своей несчастной любовью. Ну не дура ли? Тоже мне, трагедия! Жизнь продолжается, и надо что-то менять.
Лёля стояла на остановке и вглядывалась вдаль, высматривая запаздывавший автобус. Она вздрогнула, когда возле неё остановился белый, блестящий воском джип. Тонированное стекло медленно поехало вниз.
— Лёлишна, привет! Садись, подвезу!
Лёля нагнулась и увидела Сашку Орехова.
— Ой, Санька, спасибо! Ты очень вовремя, — ответила она и села в машину.
Когда-то Саша учился с Лёлей в одном классе. К концу школы он пытался было приударить за ней, набивался в провожатые до дома, звал в кино и даже дарил цветы. Но бдительная Катя ревностно пресекала все его попытки, отстаивая свои единоличные права на дружбу с Лёлей.
— Ну чем он тебе не нравится? — спрашивала Лёля у подруги. — Нормальный парень, футболист.
— Вот именно — футболист! Нам с тобой нужны нормальные парни! А этот? Всю жизнь будет мяч пинать, ничего не добьётся и начнёт пить. Вот тебе и вся перспектива!
После школы Лёля с Сашей не общались, увиделись лишь через десять лет на встрече одноклассников. Катины прогнозы не сбылись. Сашка, хотя и не добился больших спортивных побед, но прекрасно устроился то ли начальником футбольной команды, то ли администратором. Узнав, что Лёля закончила медицинский, сразу предложил ей работу врачом команды. Лёля тогда только посмеялась, да и стоящая рядом Катя вцепилась ей в руку так, словно пыталась уберечь подругу от прыжка в пропасть. После этого Саша изредка звонил ей, болтали о мелочах, но каждый раз он предлагал ей уйти из больницы.
— Как поживаешь, Лёлишна? — спросил Саня. — Грустная какая-то. Чем могу помочь? Не стесняйся, выкладывай! Я для тебя с ног на голову всё поставлю!
— Ой, Сашка! — засмеялась Лёля. — Никого ставить не надо. У тебя место врача ещё свободно? Если да, то какие условия?
Саня затормозил так, что ремень безопасности резко впился в плечо.
— Лёлька! Для тебя оно всегда свободно. А условия шикарные! Объедешь с командой всю страну, при хорошем раскладе раза три в году загранка. Зарплата сказочная, плюс командировочные на выезде. Четырёхразовое питание, ну и, конечно, спортивная экипировка на все сезоны. А самое главное — это то, что я всегда рядом. Ну что, по рукам?
Саня протянул ей широкую ладонь.
— По рукам! — засмеялась Лёля. — Твоя взяла! В нужное время и в нужном месте ты оказался.
— Да, — смутился Саня, — я такой, ты же знаешь. Настырный!
Он посмотрел на часы.
— Так, время у меня ещё есть. Едем увольняться, и сразу на базу. Оформим тебя, познакомлю с командой, и с завтрашнего дня приступаешь к работе. Согласна?
— Поехали!
После постоянных выматывающих дежурств новая работа показалась раем. К удивлению, частые поездки не утомляли. В каждом новом городе, пока команда отдыхала, они с Саней брали экскурсии, ходили по музеям и выставкам. О Станиславе Ивановиче Лёля почти не вспоминала, да и было ли о чём, почти год прошёл с тех пор. С Катей общались редко. Созвонившись, перебрасывались парой фраз о разном, не вдаваясь в подробности. Всё было нормально, но какое-то чувство внутренней тяжести не давало Лёле окончательной свободы. Ей казалось, что необходимо сделать что-то важное, чтобы перерезать канат с гирями на конце, тянущий назад и не дающий взлететь.
Футболисты готовились к товарищескому матчу в Болгарии. Лёля постоянно жила на спортивной базе за городом. Вечером к ней в номер заглянул Саша.
— Устроил команде отдых с нарушением режима! Жарим шашлыки, подтягивайся через полчасика. Посидим у костра. Народ доктора требует. Все тебя любят! — расплываясь в улыбке, сказал он.
— Одеваюсь, — ответила Лёля. — Какой же шашлык без врача! Скоро буду.
Стоящий на зарядке телефон зазвонил.
— Алло!
— Привет, это я, — сказала Катя. — Прости меня, подруга! Я выхожу замуж.
— Ух ты! Здорово! Когда и за кого?
— За Стаса!
— Что?! — Лёля вскинула брови.
— Да, прости, Лёля!
— Но ведь у него жена…
— Сестра это была, а кольцо он с ней для тебя выбирал, хотел предложение сделать. Прости, Лёлька! Дура я…
— Значит, судьба! — ответила Лёля. — А прощать мне тебя не за что. Скорее, благодарить надо. Будь счастлива, и спасибо тебе за всё!
Не успевший зарядиться телефон погас.
Лёля стояла у окна и смотрела в спускающуюся вечернюю темноту. Ей на мгновение показалось, что она бабочка, а сковывающая долгие годы тяжесть рассыпается, как кокон, высвобождая и тело, и душу, и крылья.
Она села в кресло. От необычайной лёгкости закружилась голова.
В дверь настойчиво постучали.
— Войдите!
Застенчиво улыбаясь, в номер зашёл капитан команды. За ним ввалились ещё трое игроков.
— Простите, — развёл руками капитан, — но приказано доставить к костру, независимо от вашего желания.
Оставив робость, парень решительно подошёл к Лёле, подхватил её и, как куклу, перекинул через плечо.
— Отпусти, я сама! — смеялась Лёля, тарабаня кулаками по его спине. — Уронишь, сумасшедший!
— Не уроню, — ответил капитан. — Орехов сказал, что вы для него дороже любого кубка. Если уроню, он мне сразу шею свернёт!
— Ну, если сам Орехов такое сказал, тогда я спокойна. Неси! — согласилась Лёля.
25.07.2022