Эркина разбудил голос отца, то ли в тревоге, то ли спросонья, он вскочил с топчана и посмотрел на него.
- Что ты, сынок? Всё хорошо, ужинать пора, ты уснул на топчане, давай... умойся после сна и садись за дастархан. Ааа! Батыр? Зухра? А я уже Гули хотел за вами отправить, чтобы на ужин позвать. Проходи и ты, дочка, - обернувшись к калитке в дувале, куда вошли Батыр и Зухра, а следом за ними и Карина, воскликнул Шакир акя.
Эркин быстро отошёл и присев над арыком, умылся. Гули тут же принесла брату полотенце, парень вытерся и надел рубашку. Карина скромно отвернулась и ушла под навес, где хлопотала над казаном Мехри опа.
- Ассалому аляйкум, Батыр акя! Зухра опа, как Вы? - пожимая руку Батыру, которую тот тут же протянул ему, сказал Эркин.
- Ва аляйкум ассалом, сынок. А как поживаем? Война закончилась, хорошо поживаем, а скоро ещё лучше жить будем, - ответила Зухра.
- Что там с твоей учёбой, сынок? - сев на топчан, собрав под себя ноги, спросил Батыр.
- Пока неизвестно, но в понедельник должен прийти ответ из министерства, сегодня разрешили посетить занятия, - ответил Эркин, сев рядом с Батыром.
- Что ж, вот и хорошо. Ученье свет, конечно нужно учиться. Свой доктор у нас будет, верно, Шакир акя? - весело говорил Батыр.
- Наша Карина скоро невесткой нашей станет, вот и будет у нас свой доктор, Батыр акя! - ответила Зухра.
От её слов, у Эркина внутри сжалось и он невольно обернулся на Карину. Девушка помогала Гули под навесов летней кухни, вроде и не услышав слов Зухры.
- Неси на стол, дочка, Гули? Накрывайте дастархан, есть пора, - сказала Мехри опа, протянув Карине ложки и две косушки с кислым молоком.
- А ты зелень собери, порежь мелко, ну что, тебя учить надо? - ворчливо говорила Мехри опа.
- А я лепёшки испекла, правда, из тёмной муки. Ну если Вы шурпу готовили, с шурпой можно и сухой хлеб поесть, - заглядывая в казан, где кипела шурпа, сказала Зухра, которая успела подойти к кухне.
- Ничего, скоро и белая мука появится и белый хлеб продавать будут, скоро в магазинах и продуктов больше появяится, на базаре сегодня говорили, - ответила Мехри опа.
- Я помогу Вам, опажон, давайте, я сама всем суп налью, - взяв с сооружённой полки для посуды косушки, сказала Зухра.
- Ладно, наливай. Устала я что-то, спина болит, мОчи нет, - поглаживая поясницу, ответила Мехри опа.
- Ммм, вкусно как! Давно шурпу не ел, нам всё каши давали, - сказал Эркин, принюхиваясь к аромату, что шёл от горячей шурпы из косушки на столе.
- Косточки бараньи часто покупаем, мяса немного, но шурпа вкусная из косточек получается. Ешьте на здоровье, - сказала Мехри опа, присев на топчане рядом с мужем.
Карина и Гули сели рядом с ней и уткнувшись в косушки, молча ели. Когда все поели, Гули принесла горячий чай и пиалки, но после супа чай не шёл. Девушки убрали с дастархана и ушли в дом, взрослые, вместе с Эркином, остались сидеть на топчане, тихо разговаривая.
- Завтра Мумин акя с дороги возвращается, что делать будешь? - вдруг спросила Гули, когда девушки сели на курпачи на полу.
- Не знаю. Я не люблю его, не хочу замуж. Конечно, я очень благодарна и Батыр акя, и Зухра опа, и Мумину... но из чувства благодарности, замуж не выходят, верно? - с надеждой взглянув на подругу, спросила Карина.
Некая тень радости пробежала по лицу Гули, но Карина этого не заметила. Скрытная по природе, Гули никогда не рассказывала Карине о том, что у неё на душе. И догадаться о том, что Мумин нравится юной девушке, было сложно.
- Ты ведь знаешь наши обычаи. Но папа сказал, что нужно твоё согласие, иначе, он не согласится на этот брак, я слышала, как он маме это говорил. Он сказал, что прошли те времена, когда девушек отдавали насильно замуж и ещё папа сказал, что ты не узбечка и сама вправе решать свою участь, - тихо говорила Гули, наклонившись к красивому личику Карины, боясь, что их могут услышать.
- Никому не скажешь? - испуганно прошептала Карина, ещё тише, прямо в лицо Гули.
Гули, расширив и так большие глаза, с недоумением и неким испугом посмотрела на Карину.
- Не собираешься же ты сбежать... - едва выговорила Гули, схватив подругу за руку.
- Нет конечно! Ты что? Зачем? Нужно будет, я и так уеду, кто меня удержит? Просто... нет у меня никого... и цел ли наш дом, я не знаю. Слышала, что в Ленинграде много домов и административных зданий разрушено. А там знаешь, какие здания и дворцы? Как представлю себе, больно становится. Что соборы наши стОят! А Петергоф? А Екатеринский дворец, Эрмитаж, наконец! Это Зимний дворец... Исаакиевский собор, Казанский... о, Господи! Как подумаю... в общем не знаю я, куда мне ехать. Но я решила, закончу первый курс и непременно поеду в Ленинград, иначе никак. Пока своими глазами не увижу город, в котором родилась и выросла, покоя не найду, - взволнованно говорила Карина, совершенно забыв о том, что хотела сообщить Гули некую тайну.
- Я бы хотела увидеть твой город, ты так о нём говоришь... так что ты хотела мне сказать, требуя молчания? - с любопытством спросила Гули.
Карина странно посмотрела на подругу, словно пытаясь вспомнить что-то важное. Она вспомнила, но говорить раздумала.
- Знаешь, я не помню. Неважно, вспомню, скажу... быть может. Но знаю одно, за Мумина я замуж не пойду. Пусть даже Зухра опа и Батыр акя меня прогонят. Если такое случится, я уйду в общежитие, там тоже можно будет жить. Верно? А против воли замуж... ни за что! - заявила Карина.
- Какая ты смелая! Я бы, наверное, так не смогла. Только меня спрашивать не станут, если захотят выдать замуж. Как Латифу и Саиду, с параллельной улицы, помнишь? Ещё и за кого? Они были вдвое старше девушек, плакали, да и вышли. Кому же в девках оставаться хочется, когда и парней-то нет. Ничего, живут себе, у одной дочка родилась, вторая вот-вот родит. Только мне очень страшно... вот за Мумина я бы замуж вышла... он такой добрый... - сказав это, Гули испуганно посмотрела на Карину, та, так вообще не ожидала услышать от подруги такие признания и ошалело смотрела на неё.
- Вот и я бы вышла... в смысле, ладно, проехали. Мне пора идти, видишь? Взрослые встали, наверное, собрались уходить, пока, Гули, до завтра, - сказала Карина, поднимаясь с курпачи, вытянув голову и глядя в окошко.
Гули тоже встала и поправляя косынку на голове, которую повязывала, как только возвращалась со школы домой, прошла в свою комнату, махнув на прощанье Карине. Выходя из дома, Карина в дверях столкнулась с Эркином.
- Спокойной ночи, - машинально сказал он, Карина кивнула головой и быстро прошла мимо него.
Эркин проводил девушку взглядом и прошёл в свою комнату. Завтра воскресенье, никуда идти было не нужно, но парень, уснув на топчане, немного выспался. Обычно, глубокий сон даёт отдых мозгу и такой сон более крепкий, нежели спать всю ночь, но так и не выспаться.
Шакир акя проводил Батыра и Зухру, следом вышла и Карина, оставив калитку открытой, он наконец и сам решил лечь, устав на работе.
- Онаси (мать детей своих дословно), ты мне во дворе постели, день сегодня был очень тёплый и ночь не прохладная будет, успеем ещё долгими, зимними ночами дома поспать, - сказал Шакир акя, присев на край арыка и зачерпнув из него воду.
Он умылся прохладной водой и поднявшись, сел на топчан. Из дома вышел Эркин, спать не хотелось. Мехри опа стелила курпачи на топчане для мужа.
- Может и ты во дворе ляжешь, сынок? Ночь сегодня тёплая, - спросил Шакир акя, взглянув на сына.
- Хорошо, я и сам хотел попросить маму постелить мне тут, - ответил Эркин.
Постелив курпачи, положив подушки и два плотных покрывала, Мехри опа спустилась с топчана и пожелав спокойной ночи своим мужчинам, устало зевая, прошла в дом.
- А ты чего не ложишься, Гули? - увидев дочь в своей комнате, спросила Мехри опа.
- Скоро лягу, ойижон. Можно у Вас спросить... - не зная, как спросить у матери о том, о чём обычно и спрашивать было неловко, всё же решившись, сказала девушка.
- Спросить что? А хочешь, со мной ложись, отец с братом во дворе легли, - ответила Мехри опа, собираясь лечь.
- Нет, я лучше к себе пойду... спокойной ночи, ойижон, - так и не спросив ничего у матери, ответила Гули, собираясь выйти.
- А что ты спросить хотела, дочка? - снимая лёгкую безрукавку, спросила Мехри опа.
- Ну... не знаю даже... Вы ведь не будете ругаться? - спросила Гули.
- А есть за что? - спросила Мехри опа.
- Завтра же Мумин акя возвращается... но Карина мне сказала, что не согласна выходить за него замуж, - быстро, чтобы не раздумать, ответила Гули.
- Как это? Она сама тебе об этом сказала? - спросила Мехри опа, опешив от слов дочери.
- Да, только что сказала. Ведь её не заставят выходить замуж? - опять спросила Гули.
- А ты не вмешивайся в то, что тебя не касается! МалА ещё! Ишь! Спать иди! - разозлившись, ответила Мехри опа.
Гули молча вышла из комнаты и прошла в свою. Мехри опа была удивлена её словам, женщина была в замешательстве. Её и саму в молодости выдали замуж за дальнего родственника, за внука двоюродного дяди, да и мужа она увидела лишь после свадьбы. Уж что она тогда пережила, Мехри опа помнит до сих пор. А как она обрадовалась, когда увидела Шакир акя, ведь думала, что выдали её за старика. Было самое начало двадцатых годов, никто ничего ей не говорил, так решил отец и ему никто не возражал. А Шакир оказался всего-то на четыре года старше её, правда, красив ли был, Мехри опа не задумывалась, а потом он стал для неё самым красивым и самым лучшим. Руку никогда на неё не поднимал, да и не за что было, жили они в ладу и почти никогда не ссорились. Перечить мужу было недопустимо.
- Как же так... что же теперь будет? Зухра так этого хочет... бедная. Так ведь и Карина не узбечка, нужно Шакир акя утром сказать, не дай Бог, что же будет? - думала женщина, не в силах уснуть, несмотря на усталость.
Утро пришло с лучами солнца, в такое время года было ни жарко ни холодно, дожди ещё не начались, а до первого снега было далеко. Шакир акя выходные дни не знал, работал и в воскресенье. Но мог взять отдых в любой день, ведь ремесленники сами на себя работали.
Мехри опа уже разожгла самовар, Эркин крепко спал, впервые за долгие годы ни о чём не волнуясь, парень спал безмятежным сном. Мехри опа не стала беспокоить ни сына, ни дочь. Мать есть мать, один выходной, она хотела, чтобы её дети отдохнули. Но шум со двора, разбудили парня, быстро встав с постели, он спустился с топчана и ушёл в сторону туалета.
Когда умывшись, вся семья собралась за дастарханом, во двор вошли Батыр с женой, следом шёл Мумин. Парень ранним утром вернулся с Ферганы с надеждой, что сегодня решится его судьба и конечно, в его пользу, в этом Мумин нисколько не сомневался. Поздоровавшись и они сели на топчан, Мехри опа налила в пиалки чай и протянула всем по старшинству.
- Как съездил, Муминтой (той прибавляется к имени мальчика, молодого парня, у которого впереди свадьба или обрезание)? - спросил Шакир акя.
- Хорошо, Шакир акя, теперь только через два дня поеду. Сегодня говорил с Рахим акя, спросил, когда же я сам начну водить поезд, он сказал, что надо учиться. Пока в помощниках у него похожу, с января пойду учиться на курсы машинистов, меня уже записали, - ответил Мумин.
- Вот... сыночек с Ферганы навват (варёный сахар кусками) привёз, виноград "дамский пальчик", там сейчас сезон поспевания винограда. Винограду и война была нипочём, знай себе, поспевает в своё время, - высказалась Зухра.
Она и занесла дорогим соседям, ставшим для них почти родственниками, в чашке виноград и в тарелке навват, поставив всё на хантахту. Мехри опа вспомнила слова дочери и с тревогой посмотрела на Мумина, затем и на мужа.
- Что же Карина не зашла завтракать? - осторожно спросила она.
- Карина решила дома поесть, виноградом позавтракать захотела, стесняется девочка, знает ведь, о чём мы сегодня говорить будем, - радостно ответила Зухра.
Гули стояла в своей комнате и через занавеску смотрела на Мумина. Для этой юной девочки, этот парень, который был старше её на пять лет, казался самым красивым и лучшим. В её классе учились ребята, но они не шли ни в какое сравнение с тем, кто сам водил поезд. Эх, фантазии девочек, которые рисуют им сказки.
- Шакир акя, что с тем вопросом, который нас всех волнует? - спросила вдруг Зухра.
Все замолчали и тут же посмотрели на Шакир акя. Мужчина с ответом не спешил. Допив чай, он отложил пиалушку и посмотрел на Мумина, затем перевёл взгляд на его родителей. Гули, стоя за занавеской, застыла, её пальчики от волнения похолодели.
- По воле Всевышнего, по сунне нашего Пророка (милостивого и милосердного), нам разрешены браки между нашими детьми. Если молодые люди согласны, мы не можем быть против. Зухра, сестра... позови Карину, но прежде, я спрошу у Мумина... ты любишь Карину, сынок? Ты готов посвятить ей свою жизнь, сделав своей женой и матерью своих детей? Уважать и беречь её? - спросил Шакир акя.
- Я готов, Шакир акя. О любви при Вас говорить неудобно, но я готов жениться на Карине и хочу, чтобы она стала матерью моих детей, - ответил Мумин.
Ни один мускул не дрогнул на красивом, мужественном лице Эркина. Он смотрел на дастархан, сжимая до боли в руках кусочек наввата, порезав палец острым краем варёного сахара и ждал, чем всё это закончится.
- Я тебя услышал, сынок. Зухра, позови Карину, пусть и она скажет своё слово. Если и она согласна, что ж, нам остаётся лишь благословить своих детей и назначить день свадьбы, если на то будет воля Аллаха, - сказал Шакир акя.
Зухра тут же спустилась с топчана и быстро прошла к дувалу, скрывшись за калиткой. Эркин в ожидании напрягся, глядя исподлобья на калитку, Гули, стоя за занавеской в своей комнате, тихо плакала... Вскоре, в проёме калитки показалась Зухра.