В. Платонов, Д. Шпилев
Пролог
Во времена, когда еще в помине не было никаких мобильных телефонов, в большинстве зеленоградских квартир имелся телефон МГТС. Имелся таковой и у Вовы. Для хранения телефонных номеров обычно использовали специальные записные книжки, но номера, по которым звонили чаще других, обычно запоминали наизусть. Когда номер простой, запомнить легко. У Вовы был действительно простой номер: 535-72-27. Ну, с первыми цифрами понятно – он определялся районом местожительства, там все номера начинались с 535, и запоминать не надо. Ну, а дальше тоже просто – семь-два, и то же самое, только наоборот, простое правило.
Друзья звонили Вове более чем регулярно, часто в приподнятом состоянии духа, требовавшем продолжения банкета. Книжек с телефонными номерами у друзей при себе обычно не водилось, да зачем они нужны, если простое правило все помнят: цифры семь и два, ну и потом они же наоборот. Вот только какая цифра первой идет – двойка или семерка, возбужденный разум друзей не всегда мог запомнить. Но пытливый ум студентов МИЭТ тут же подсказывал правильное решение – по теории вероятности комбинаций может быть всего две – 27-72 или 72-27, если в первом случае не туда попал, во втором точно дозвонишься, куда надо. Главное – запомнить волшебные цифры: семь и два. И, надо сказать, это «улучшенное правило» запоминания Вовиного номера в конечном итоге всегда давало железный результат.
И вот, одним прекрасным днем, в Вовиной квартире раздался телефонный звонок.
- Здравствуйте! – раздался в трубке молодой женский голос неземной красоты – а Владимира можно к телефону?
1 Надежда
-Да это я. А Вы кто?
-Я… ваш ангел.
Так. Ничего не понял. Голос не знакомый, красивый. Чего хочет не понятно. Но меня, не избалованного девичьим вниманием, это заинтересовало. Телефонных аферистов тогда не знали, и всё это начинало приобретать флёр некого приключения.
- Вас как зовут?
- Сегодня меня зовут Надежда.
- Сегодня? Почему сегодня.
- У меня много имен. Сегодня я Надежда.
О! Блин! Становиться всё интереснее.
- Я не знаю практически никаких Надежд, которые могли бы позвонить мне, Но Вы точно не ошиблись номером?
- Нет. Я точно не ошиблась номером. Я знаю про Вас всё.
- Да неужели?
- Да. Я знаю, что Вы учитесь в МИЭТЕ. У Вас есть друзья. Юра, Саша, Слава Ануфриев.
Вот тут она меня начала уже убеждать в том, что я уже точно ни хрена понимаю.
- Так, Надь, либо ты мне всё объясняешь, либо я бросаю трубку. В мистику я не верю. У меня технический склад ума. И, вообще, откуда ты.
- Ладно, всё просто. Я работаю в стройконторе, телефон рядом. По нему звонят разные интересные ребята и спрашивают Володю. Только недавно я догадалась, что наши номера зеркальны. Я с ними даже начала перекидываться фразами типа: он сейчас не может говорить, что ему передать? Мне кажется это хорошие ребята. Иногда меня просят передать какую-то информацию. Ты не обиделся? Это всё только у меня.
- Понял. Ладно.
Великолепный оперный голос, какое-то лирическое сопрано просто завораживало меня. Я хотел его слышать. Я – долбанный студент четвёртого курса , у которого ещё не было взаимной любви, которая будет только через два года и то без счастливого финала. Этот звонок был для меня некими воротами во что-то новое и интересное.
- Можно Я буду ещё звонить тебе? Не часто. Надя меня зовут. Надежда.
2 Вера
И она стала мне звонить.
Почти каждый день.
Мы, не выключая телефонной трубки и телевизора, смеялись над великолепным Челентано в «Блеф», чуть ли не плакали вместе над «Белый Бим Черное Ухо», Недоумевали, что уже третий раз под Новый Год показывают «Иронию судьбы», сколько можно. О-о-о, мы даже в кошмарных фантазиях не могли предположить, что этот фильм будут показывать ещё триста тысяч лет, пока не умрёт всё человечество. Я объяснял тончайшую красоту «Неоконченной пьесы для механического пианино». В финале великий Калягин с выдающейся Глушенко: «Всё будет хорошо, всё будет хорошо». Всё будет хорошо.
Мы обсуждали книги. А что я тогда читал? Да ни хрена толком ничего кроме фантастики. Надя мне рассказывала. Она рассказывала о тонкостях сюжетного построения «Трёх товарищей» Ремарка, грубоватого, но очень точного языка Хемингуэя, поэтике языка Рея Брэдбери. Ага, нет, тут я о Брэдбери мог рассказать ей втрое больше. Более великим новеллистом является только О;Генри, но он непревзойденный сюжетник, а Брэдбери – поэт. Стругацкие. Ну, это отдельный мир, другая вселенная, совсем другие разговоры. Мы разговаривали часами. Мы разговаривали обо всём, что витало вокруг нас. Что окружало, захватывало нас. Так было интересно познавать мир в спорах и разговорах с таким же, как ты. Недаром в общаге в комнате 520 мы с Боцманом, Мухиным, Грицаем, Кравченко и Гехборгом страшно спорили два часа после просмотра, хороший или плохой фильм «Романс о влюбленных». Даже забыли раскупорить третью бутылку портвейна.
И музыка, музыка. Beatles, Uriah Heep, расправляющая крылья «Stairway To Heaven», могучая поступь «Smoke On The Water», тонкие Bee Gees, катящийся квадрат Creedence Clearwater Revival, воздушные струи Pink Floyd. И да, Песняры «И только надпись Вероника…», Цветы «Какую песню спеть тебе родная, спи, ночь в июле только шесть часов...». Я включал запись, и мы слушали я так, а она через микрофон телефона.
Мы разговаривали по телефону до тех пор, пока сестра не начинала орать: «Сколько можно! Мне тоже надо поговорить!».
Мы разговаривали. А потом она сказала:
- А теперь меня зовут Вера.
3 Любовь
8.20 утра. Звонок.
- Володя, пора вставать. Сегодня семинар по общей физике. Вторая пара. Первая пара лекция Экономика Социализма, тоже неплохо посетить.
- Всё, Вер, уже встал.
Она знала про меня всё. Вечером я ей докладывал, рассказывал, обменивался мнениями, жаловался или гордился какой-то фразой, произнесённой мною. И вот каждое утро, в 8 часов 20 минут:
- Володя, пора вставать. Сегодня первая пара матанализ, а вторая начертательная геометрия. Ты так и не закончил сечение пирамиды плоскостью.
8.20. Я как раз успевал умыться, проглотить кусок хлеба с колбасой. Он ждал меня на кухне, так же как и чашка остывшего чая. И в 8.45 уже стоял на останове автобуса «Океан». В 8.55 я был уже у центрального входа в МИЭТ.
Я купался в счастье. Утром будит мой голосок. Вечером поговорим о Тарковском или о Кандинском, которого я в принципе не понимал и не собирался понимать. О, фильм по телевизору показывают «Трактир на Пятницкой». Хороший фильм.
Три месяца прошло наших разговоров. И она сказала:
Похоже, что зовут меня Любовь.
***
В Вовиной жизни вовсю шла эпоха студенческой вольницы, когда, наконец-таки, дорвался до всего, ну или почти до всего. Когда на все находится время и хватает сил. Когда любые планы кажутся выполнимыми, любые цели достижимыми, любые преграды преодолимыми. В жизни все складывалось нормально, вот бы еще со спутницей, как-то вопрос разрешить. Все-таки, гормоны бушуют, но присутствует глубоко запрятанный страх оказаться отвергнутым, особенно когда не считаешь себя особым красавцем.
Помимо гормонов есть еще одна вещь. Все-таки мечтается, чтобы подруга слушала ту же музыку, читала те же книги, смотрела те же фильмы... Чтобы хотелось воскликнуть словами поэта: - Любимая, да ты и собеседник?! (© В. Вишневский).
В жизни такое совпадение интересов встречается далеко не всегда. Чаще бывает так – увидел парень девушку, она красивая, нравится неимоверно. Преодолевая стеснение, как-то познакомится. Уже потом выяснится, что общих тем для разговоров, оказывается, не так уж и много. А тут полный консонанс, просто какой-то перст судьбы! Все портил только один досадный момент – Вова почти каждый день слышал чарующий голос, но никогда не видел его обладательницы. Ситуацию спасало воображение.
Эту тему давно развили классики:
Дон Гуан - Чуть узенькую пятку я заметил.
Лепорелло - Довольно с вас. У вас воображенье в минуту дорисует остальное; Оно у нас проворней живописца, Вам все равно, с чего бы ни начать, с бровей ли, с ног ли.
(© А.С. Пушкин).
Вовино воображение работало на всю катушку. Оно начинало формировать обожаемый образ не с лица или иной части тела, а с голоса и имени.
Голос был, как какой-то наркотик, его хотелось слушать вечно. Когда воображенье дорисовывало полную картину, получалось нечто абсолютно прекрасное. Хотя Вова так и не мог определить для себя – блондинка она или брюнетка, стройная худышка или обладательница приятно-будоражащих выпуклостей и впуклостей… Образ переливался из одной формы в другую, как хорошее вино из бутылки в бокал, часто в зависимости от Вовиного настроения и событий прошедшего дня, но он по-прежнему оставался светлым и возвышенным.
Имя тоже несло в себе вполне осязаемый код. Начавшись с робкой Надежды, оно переросло в твердую Веру, и вот-вот остановится на вечной и всепобеждающей Любви…
4 Софья
Настал момент, когда уже просто категорически надо было встретиться. Да, я очень хотел увидеть свою близкую подругу Любовь. Режим разговоров закончился. Нужен режим общения глаза в глаза. Я её уже почти любил, но так и не увидел реальный образ. Весна подходила к своему концу. И я сказал:
- Пора встретиться.
- Ладно. Наверное, уже пора. Меня будет звать Софья.
Я замялся. Практически не имея никакого опыта общения с девочками, я не знал, что делать. Ладно, Софья, разум, мудрая. Пусть будет София.
- Может на остановке автобуса? Первый торговый центр со стороны второго микрорайона.
- Да, конечно. Когда?
- Завтра, в 18.00.
И чего? Маленький мальчик 22 года, не имеющий никакого опыта, встречающий свою фантазию - эльфийку. Я страшно зассал. Звоню Боцману. Нет у меня более близкого друга.
- Такая хрень, надо помочь, прикрыть, оттянуть, если что.
Он был в курсе.
- Ладно, разберёмся. – сказал Юра.
Мы скрылись в кустах на противоположной стороне от остановки. Хочется посмотреть первыми на загадочную фигуру. Ну, она, видимо, тоже, так хотела. Полчаса прошло. Да ну, на хрен, Что есть, то есть. Вышли мы с Боцманом на остановку Первого торгового центра со стороны второго микрорайона.
-Володь, это ты?
Нежное касание за плечо. Обернулся. Поднял голову чуть вверх. Красивое лицо, рост 176, вес 100!!!
Вот собственно и всё. Боцману тихо сказал «я умер, дальше сам». Моя фэнтэзи улетела в небо. Целиком и полностью. Боцман что-то говорил, что-то отвечал, замечал. Я был безмолвен. Вообще. И ушёл. Криво как-то. Вбок по тропинке.
Завтра она позвонила мне. Я ответил.
- Спасибо. Это было хорошо. Но нет.
Наверное, я был не прав. Наверное, меня ждала стандартная счастливая жизнь. Тихая такая, трое детей. Любящая жена. Полная такая, добрая.
Не смог. Пусть у меня потом будет девочка, на которую мне будет приятно смотреть много лет. Пусть она будет что-то требовать, выступать, искать лучшей жизни, всё равно, возвращаясь ко мне. Наверное, так. Чего уж теперь. Много ли нам отпущено?