О быте с философской точки зрения или о философии с бытовой.
(читать желательно с первой части)
2.
О вкусах и мнениях
На летней террасе у открытого окна сидели два джентльмена. Перевалившее за полдень солнце играло бликами по полировке раритетного самовара, стоящего на столе. Самовар был самым настоящим – тем, который кипятит воду с помощью углей и использовался хозяином дома по назначению. Ну, почти по назначению. В случае необходимости, краник открывался и чайная чашка наполнялась кипятком, что производило должное впечатление на гостей. Вот только одно несоответствие - кипяток внутрь самовара попадал из электрочайника.
Сегодняшний гость, в отличие от большинства других, был знаком с этой процедурой и регулярно шутил по этому поводу. Разумеется, не зло, поскольку джентльмены были друзьями. А, как писал незабвенный господин Дюма, ни одна дружба не выдержит шуток, выходящих за рамки приличий.
Впрочем, гость в своем знание не был одинок, поскольку намеренно из этого процесса хозяин дома тайну не делал. А поскольку ничто так не привлекает сплетни, как экстраординарность, большинство соседей, если и не удосужились наблюдать сею процедуру, то были в курсе.
Надо ли говорить о том, что хозяина дома считали чудаком? С этим он отчасти мог бы согласиться. Но только отчасти. Более того, некоторые считали, что он пускает пыль в глаза. Поверхностное знакомство могло допустить такое впечатление. А поскольку впечатление это никак не отражало сути хозяина дома, стоит, пожалуй, дать по этому поводу небольшое разъяснение.
Своеобразные привычки в питие чая не были единственным его чудачеством. Но, поскольку уж речь зашла о них, о них и продолжим.
Самовар создавал подходящий антураж, настраивая мысли на неспешный и обстоятельный лад. И, если уж он стоял на столе, то должен был приносить хоть какую-то пользу. Так что, с точки зрения хозяина дома, все было логично. Смущали ли Лорна отношение окружающих к его привычкам? Лари попытался это выяснить несколько лет назад, в самом начале их знакомства. Он не стал заходить издалека.
- Вы знаете, Вас считают чудаком.
Лорн отреагировал лишь равнодушным пожатием плеч, и Лари вынужден был переспросить:
- Вас это не волнует?
- Ни в малейшей степени.
- Ну а как же общественное мнение?
- Чушь! Нет никакого общественного мнения. Нет и быть не может. На общественное мнение ссылается тот, у кого нет своего, - парировал Лорн.
- Как это нет?
- А вот так. Общественное – значит общее – одно для всех. Допустим, Вам нравится селедка, а мне нет. Какое же у нас с вами по этому поводу может быть общественное мнение? Абсолютно никакого.
- Мне не нравится селедка.
- Да? Не знал. Но сути дела это не меняет. Селедка не нравится Вам и мне, но нравится Егору Кузьмичу. Все остается на прежних позициях.
- Нелегко с Вами, - вздохнул Лари.
- Напротив, со мной очень легко, - не согласился Лорн. – Да, некоторые мои взгляды отличаются от тех, которые Вы называете общественным мнением, но я не спешу никому навязывать свое видение мира.
- Это радует. Но как же находить общий язык?
- Очень легко. Вам не нравится селедка, мне тоже. Это наше общее мнение. Общее для нашей группы из двух человек, но не общественное – то бишь, общее для всех. И вообще, свое мнение, еще не значит противоречащее, я часто и охотно соглашаюсь с другими людьми.
- Неужели ваши мнения так часто совпадают? - улыбнулся Лари, справедливо ожидая возражений. Но ответ не совпал с ожиданиями:
- Нет. Но они часто не противоречат.
- Это как?
- Как? Вот, допустим, Егор Кузьмич скажет: «селедка хороша». С чего бы мне с ним спорить? Быть может, она действительно хороша. Если же он скажет, что селедку непременно должен есть каждый, то здесь я позволю с ним не согласиться.
- Поспорите?
- Зачем же? Пусть остается при своем мнении, если Ему угодно. Я просто не стану есть селедку.
Лари вздохнул и покачал головой:
- Далась Вам эта селедка, давайте о деле. Есть же общепринятые нормы…
- Нормы?
- Да. Общество есть социальный организм, и здесь без общепринятых норм никак. Или Вы будете с этим спорить?
- Отнюдь. Нормы есть. И к этим самым общепринятым нормам я отношусь с большим уважением и особым пиететом. Я не шумлю по вечерам. Впрочем, и днем я тоже не шумлю, и если собираюсь слушать музыку, то не предлагаю всей округе присоединиться ко мне. Я не шокирую окружающих через чур экстравагантным внешним видом. Я вежлив с окружающими и пропускаю старушек без очереди. Может быть, Вы видели, как я разбрасываю мусор на улице? Нет? Знаете почему? Потому что я так не делаю. Я даже не лью воду в самовар соседа.
Лари улыбнулся при упоминании соседского самовара, поскольку такой имел место быть, демонстрируя, как велика сила примера.
Один из соседей, узнав, что у Лорна есть самовар, приобрел себе аналогичное устройство. Сидит все-таки в людях нечто, что заставляет их копировать некоторые действия окружающих. Интересна была реакция Лорна, когда Лари сообщил ему об этом приобретении. Он пожал плечами и произнес:
- Желание подражать не лучшее из человеческих качеств, но хуже его желание быть оригинальным.
Такой ответ поставил Лари в тупик. Он долго размышлял о том, что же Лорн имел в виду, но так и не пришел к определенному выводу. Решил уточнить при случае.
Что до соседского самовара? Сосед торжественно выносил сей агрегат на улицу, согревал его с помощью углей, и так же торжественно пил чай у летнего стола вместе с семьей или гостями.
Должно быть, сие действие должно было продемонстрировать Лорну, как правильно надлежит общаться с самоваром. Вряд ли сосед отдавал себе в этом отчет. Скорее подспудно хоть в чем-то старался быть более правильным и примерным.
Проблема в том, что на Лорна это не производило ни малейшего впечатления. Он приветливо махал соседу рукой и даже пару раз принял от него приглашение на чай. И все.
На этом, пожалуй, закончим небольшое отступление, призванное хоть немного прояснить характер одного из джентльменов, и вернемся к тому моменту, когда два джентльмена сидели на летней террасе.