http://proza.ru/2022/07/13/880 - к предыдущей части
Сага ушедшего времени. Роман.
Часть двадцать четвёртая. По голубым дорогам России.
Снова влекла их голубая дорога. Анна очень хотела бы, чтобы все их дороги уже кончились. Уже хватило бы – путь в Любек, морское путешествие, вот теперь опять река несёт куда-то… Но сейчас, этой дороге она радовалась – Ораниенбаум остался позади вместе с теми дурными людьми. На их судне вызывательских колонистов не было.
Зато рядом с Хансом и Анной были аптекарь Якоб с женой. Узнав, что Анна ждёт ребёнка, они взяли молодых людей под свою опеку и, к радости супругов Крапп, твёрдо были намерены более с ними не разлучаться.
Сейчас они плыли на большой речной барке, оборудованной для перевозки людей. В середине её соорудили нары из крепких досок. С каждого борта имелось по одному окну, так что света тоже хватало.
Очень неприятно было узнать, что плавание по реке небезопасно. Часто разбойные люди нападали и грабили путешественников. Однако успокаивало то, что переселенцев сопровождала воинская команда. Для них было устроено помещение на носу судна.
Они уже знали, что путь их лежит к городу Саратову, что на реке Волге, главной реке России. На берегу этой реки они и будут жить в одном из новых поселений, их как раз сейчас обустраивают для пребывающих поселенцев. Анна всё ждала увидеть Волгу. Менялись названия голубых дорог, которые несли их всё глубже в Россию, но все они были не Волга. Из Петербурга по Неве они вышли в Ладожский канал, дальше предстояло по Волхову идти на Новгород. Оттуда по реке Мсте на Вышний Волочок… Путь предстоял долгий.
Шёл июнь, но лето никак не вступало в свои права. К тому же сказывалась близость холодных речных вод. Ханс сердился на Анну, что она стоит у борта без тёплого платка, и старался закутать её в свою кофту. Она же говорила, что ей нисколько не холодно и с удовольствием вдыхала прохладный ветер.
– Оставь её, – сказала Марта. – Это оттого, что на сносях она. Мне тоже так было, хоть и зима, а мне всё жарко. Я раскрывала окно и снежинки летели прямо в лицо. Это было хорошо.
Твёрдого графика в движении судна не было, шли без спешки. Устраивали остановки и стоянки, чтобы люди отдохнули. Стояли на одном месте до трёх суток. Осуществлялся продуманный и хорошо спланированный шаг Канцелярии. Переселенцев ещё не собирались доставлять в их колонии. Первые этапы ушли из Ораниенбаума в июне, в Саратов они могли бы прибыть не раньше сентября. Жильё для колонистов всё это время продолжали возводить в спешном порядке. К осени дома будут построены, но ведь их же ещё оборудовать надо для нормальной жизни. Печь сложить, хотя бы самую необходимую утварь, мебель поставить. А как люди дрова на зиму припасут в окружающем безлесье? Поселить в такой дом можно. Только как в нём зиму пережить? Выходило, что иностранцам надо было где-то перезимовать. Не в Ораниенбауме. Это было никак невозможно. За лето в него прибыло двадцать одна тысяча девятьсот шестьдесят пять человек. Людей приходилось селить даже в шалаши. До зимы их надо было из Ораниенбаума куда-то отправить. Но куда, если в возводимые посёлки селить ещё нельзя? Выход нашли в том, чтобы отправлять переселенцев партиями и устраивать их на зимовку вдоль Волги в различных местах от Твери до Самары. И с весны так же отдельными партиями, постепенно, в течение всего лета отправлять в Саратов.
По прибытии в Вышний Волочок всем велели сойти на берег, сняли с барки и поклажу колонистов.
– Мы что, приехали? – удивилась Анна, оглядываясь. – Но мы ведь по Волге так и не плыли.
– Не знаю, – ответила Марта. – Непохоже, что приехали. Подождём мужчин, вернутся, расскажут.
Через несколько минут подошли Ханс и Якоб. Оказалось, дальнейший путь от Вышнего Волочка им предстоит проделать на подводах, до Торжка. А там опять по реке Тверце в Тверь.
– Говорят, на подводах вёрст семьдесят проехать надо. Дня в два может до Торжка дойдём, – Ханс с беспокойством смотрел на жену.
Животик Анны в последний месяц заметно округлился.
– Не бойся, мы её со всем удобством устроим, – улыбнулся Якоб. – Как королеву повезём.
Подводы подали утром. Якоб взял на себя заботу выбрать самую удобную, с мягким ходом. Для Анны набили свежескошенной травой большой, как матрац, мешок – хоть сиди, хоть лежи.
Возницей у них был молодой парень с русой густой шевелюрой. Он смущал Анну тем, что с интересом поглядывал на юную немочку, да ещё и говорил что-то. Анна не понимала ни слова из разговоров русских, с которыми теперь – хочешь-не хочешь – приходилось встречаться. К тому же их язык ей очень не нравился. Грубый, рыкающий, казалось, русские постоянно угрожают или ругают. Странно, что собираясь в Россию, она ни разу не подумала, что там другой язык, которого они не знают. И невозможно представить, что когда-нибудь будут говорить на нём сами. Хорошо, если не придётся. Сказали, что в колониях будут жить такие, как они, немцы. Значит все будут говорить на понятном языке.
Парень обернулся, о чём-то спросил и улыбнулся. Анна нахмурилась и качнула головой. Зачем он разговаривает с ней? Разве не видит, что она не понимает?
Продолжение следует