Сказ 51
Хлебом поделиться - душами породниться.
Есть вещи, которые освящать не надобно, они изначально святы от богов. Это- солнышко красное, земля матушка, огонь в очаге, да хлеб-батюшка. Они -для всех.
Верховный Домовой впереди всех прошествовал в Погребок и уселся во главе стола.
- Неси всё самое лучшее, что найдётся в твоём захудалом хозяйстве,- приказал он внуку.
Епифан метнулся в погреб, к мамке -печи, загремел чем-то в кухонном поставце, и вскоре под яствами не видно стало узорчатой скатерти. На столе обильно громоздились блюда с пирогами, студнем, копчеными сигами, истекающими золотым жирком, окороками с аппетитной хрустящей корочкой. Словно пышнотелые красавицы на столе красовались уемистые мисы, где возвышались горки тоненьких ажурных блинчиков, расписные глиняные жбаны с квасом и медовухой.
- Хоть что-то,- скептически хмыкнул дедушка,- кое-как червячка заморить ещё можно.
И вредный старик, смачно захрустел куриной ножкой.
- Но, Евграф Силыч...- робко подала голос Анна Акимовна.- Вы же обещали, сказать пора...Епифан...нужно...
- Ничего ему пока не нужно!- обозленным весенним медведем рыкнул Верховный,- А тебе Аннушка,пора знать, когда слово молвить, а когда и помолчать!
Яма Убо шарахнулась в сторону и взглянула на Верховного, словно в первый раз увидела его.
- Привыкай, Анна Акимовна,- сочувственно шепнула бабе Яге Иришка,- Привыкай к характеру наших мужчин. Медовыми пряниками они бывают, лишь пока ухаживают за нами, а затем,увы, возвращаются к исходному состоянию.
- То есть становятся становятся грубиянами, самодурами и деспотами,- поддакнул Котя Андреич, сердито покосившись на неучтивого старика.
- Всем кушать как перед длительным тяжёлым походом!- распорядился Верховный, не обращая внимания на осуждающие взгляды.
- И ни слова о диетах, милые дамы!- из-под рыжих бровей злобно сверкнули льдистые глаза.- Фигуру беречь после будем, коли доведётся в живых остаться.
- Согласен, заправиться нужно напоследок,- тяжело простонал Котя и подтянул цепкой лапой целое блюдо с котлетами из рябчиков.- Может и не
доведётся больше. Когда пировать, как не перед смертью?
- Сегодня предпринимать ничего не будем,- сообщил дедушка с набитым ртом,- обсуждения, совещания и подготовку переносим на утро. Так что- всем спать!
- Не поймешь тебя, Евграф Силыч, - недовольно проворчал Лекс,- Торопил все, кричал де - ни одной минуточки терять нельзя, а теперь спать гонишь!
- А ты не спорь со старшими!- немедленно завелся Верховный,- Добрые дела зачинать с утра надобно под присмотром ясного Даждьбога. Во тьме полунощной токмо татям да нечисти совещаться потребно. Спать!
- Но прежде,- Дедушка поднялся и принял у внука, поднесенный на вышитом полотенце, богато изукрашенный каравай. Бережно отломив кусок ещё теплого хлеба, Верховный протянул каравай Анне Акимовне, та, низко поклонившись, тоже приняла свою долю и передала Иришка, а та - Лексу, Наталии, Галине...ведунье.
Котя и Епифан переглянулись. Они одновременно поняли - что бы там Евграф Силыч ни говорил, подготовка к Великой Битве уже началась.
Вскоре в Погребке воцарилась тишина, но она не была спокойной.
Котя Андреич крепко прижался к Епифану, так и не восхотевшего расстаться со своим Харуко. Несчастный жеребёнок то и дело вздрагивал, Епифан обнимал его за шею и тяжело вздыхал.
А Котя, широко открыв глаза, слушал.
Вот скрипнула половица, послышались осторожные шаги - не иначе Лекс проверяет катану. В печном приделе украдкой затеплился светец, зашелестели страницы.
- А это ведунья свои книги наново просматривает, ищет причины вчерашней ошибки в бою,- грустно улыбнулся кот.
За стеной начались шёпотки -пересуды - дедушка о чем-то горячо спорил с Анной Акимовной.
- Да спит ли этой ночью, хоть кто-нибудь в доме?!- рассердился Котя,- Уж лучше было совсем не ложиться, чем по углам хорониться друг от друга. Посидели бы рядом, насмотрелись друг на дружку в знаменательную ночь Кануна. Кануна чего? Победы великой или конца мира, кто знает?
Кот окончательно заплутал в тревожных мыслях и сам не заметил как задремал.
Коте Андреичу показалось, что он заснул на несколько минут, но, когда открыл глаза, в Погребке было светло, тихо и пусто. Кот торопливо соскочил с лавки и взглянул в окно. Колесница Даждь-бога была высоко в небе.
- Позднее утро!- всплеснул лапами кот и принялся озираться.
- Куда все исчезли? Неужто ратиться ушли, а меня здесь сны досматривать оставили?!
Со двора слышался невнятный шум голосов.
Котя наскоро потер лапами заспанную физиономию и выскочил на улицу. Как оказалось, он успел очень вовремя.
- Пошто, Евграф Силыч, спозоранку всех во двор выгнал?- вопрошал Лекс, поеживаясь от холодного утреннего ветерка, успевшего забраться под рубаху главнокомандующего,- Нормы ГТО что ли сдавать заставишь?
- Чего этому держиморде нужно опять?- тихонько спросил кот у Епифана.
Маленький домовой пожал плечами.
- Да кто его знает? Если не с той ноги с лавки сполз, может и грозу над всеми учинить.
- Ясненько,- поморщился кот,- Мания величия у энтого деспота крепчает с каждым днём!
- Да тише ты, Котя!- шикнула Иришка,- вроде говорить собирается.
Верховный стянул шапку с головы и ветер легонько затеребил сивые вперемешку с цветом тусклого золота пряди волос.
- Побратимы-посестры,- тяжело заговорил Верховный,- позвал я вас, чтобы принести вам вину свою великую.
- Ушам своим не верю!- ахнул Котя,- Никак зловредник этот покаяться восхотел! Нет, точно - либо снег выпадет, либо чёрная Другва придёт и объявит, что из светлого ирия к нам явилась.
- Да охолонь, Котя Андреич,- толкнул кота в бок острмм локтем Епифан.- Послушаем.
- Реинкарнации Нерона пришла охота повиниться!- не унимался кот.
Ведунья резко обернулась к нему и Котя Андреич немедленно зажал рот лапой.
- Решил Красна Солнышка дождаться, уж тогда говорить, чтобы светлые боги тоже увидели неправду мою- продолжал дедушка,- Отец-Земля, Мать-Небо и вы, братья Сварожичи! Будьте свидетелями моих слов, не одного не упустите.
- Да пусть говорит скорей,- нетерпеливо переминался кот, дергая друга за рукав,- Сейчас умру от любопытства!
- Подь сюда, внучок,- позвал Евграф Силыч,- подойди поближе. О тебе речь пойдёт. Это перед тобой душа моя великой неправдой полнится.
Епифан растерянно выступил вперёд.
И тут все погребковцы ахнули. Казалось, даже старый дом широко распахнул от изумления ставни-глаза.
Верховный Домовой со стоном рухнул перед внуком на колени.
- Прости меня, внучок,- с трудом выговорил он,- Покажи всем, что носишь ты на груди с младенчества.
Епифан неловко затеребил ворот исподней рубахи, потянул за кожаный шнурок и на свет явился - медальон-не медальон, оберег-не оберег, округлый кусочек липового дерева со странным рисунком - шестнадцатилучевой звездой, заключенной в треугольник, а затем в круг.
- Это ваш с бабушкой подарок на рождение моё,- удивлённо произнёс он.
- Какой там подарок!- вскрикнул Верховный.- Силу мы твою запечатали! Могуту великую! Властью священного знака Наузора лишили тебя мощи, какой на земле допрежь и не видывали!
- Ты, Евграф Силыч, не Чернобогова ли семени будешь?!- загремел Лекс,- Как можно с внуком, Родом тебе дарованым, так поступать?!
- Погоди,- остановила его ведунья.
-Ты, Верховный, по порядку все расскажи
Дедушку подняли с колен, усадили на скамью, и он принялся каяться.
- Тебя ещё, Епифаня, мамка в животе носила,- рассказывал Евграф Силыч, - а нам Верховным знаки уже были - грядет в нашем роду появление великой силы.
А когда ты появился, мы с Марфой сразу поняли - вот он избранный.
Но потом крепко призадумались. Ты, младенец немысленный, а сила ярится, бурлит, на волю рвётся.
Как-то братишка старший тебе мячик кожаный в люльку бросил, да ненароком в лоб попал. Что тут началось! Ты лежишь, кричишь, ручонками машешь, а земля ходуном-ходит, молонья в небесах, а потом изба по бревнышкам раскатилась, еле успели всех из гибнущего дома выхватить. Много таких случаев было... Мамка, тебя проказника шлепнула, за дело между прочим, а на ней тут же понева вспыхнула. Вот мы с Марфушкой заопасались и решили до поры до времени замкнуть силу эту страшную. И запечатали самым страшным заклятием, какое только ведали. И миром-ладом вначале пошло, ты подрастал, беды никому не причиняя. Но потом...