Из книги "Корреспондентские застольные"
На судостроительном заводе «Алмаз» нынче праздник — спустили на воду пограничный корабль. Это и всегда праздник для трудового коллектива, а уж в девяностые-то — сами понимаете.
Мы с фотографом Володей Бертовым отработали уже. Мне удалось даже интервью записать с главным конструктором корабля, не говоря уж про полностью «окученный» экипаж во главе с командиром. Были, конечно, и другие представители прессы. Тогда и познакомился я с редактором корейско-российского журнала «Корё Сарам» Вячеславом Николаевичем Огаем. Журнал был в основном литературным и выходил в Москве и Питере. Дело у Огая шло очень непросто, детище его в силу разных объективных причин печаталось с разной периодичностью. Но Слава, как называла его журналистская братия обеих столиц, рук не опускал. Работал. И был уважаем и даже, можно сказать, знаменит в среде пишущих.
Не знаю, к сожалению, чем знаменит и за что уважаем. Та встреча с ним была, увы, единственной. Лично мне тогда показалось, что любили его за доброту, за искренность, за самобытность, за умение не напоказ быть не номинальной, но истинной душой компании. Помнится, тогда белой завистью позавидовал коллегам, которые знали Вячеслава Николаевича давно.
После официальной части последовала, как это принято, часть неофициальная. Проще говоря, для vip-гостей и жизнерадостно прожорливых представителей прессы в кают-компании спущенного на воду корабля накрыли стол. Командир - на правах хозяина – во главе его. Собравшиеся говорили, как умели, псевдо-морские тосты, выпивали смачно, разными вкусностями угощались с превеликим удовольствием. Среди закусок особым спросом пользовалась жареная рыба. Вкусная была! Умяли её быстро. И тут Огай, широко улыбаясь, предложил:
— А хотите, расскажу подходящую к случаю недлинную историю про жареную рыбу?
Недлинную историю разогретые застольем гости и журналисты послушать захотели. И Слава рассказал:
— Тоже тогда дело на корабле было. Народ собрался весёлый, друг друга все прекрасно знали. И знали, что я под настроение люблю готовить. В частности, жарить рыбу. Её как раз тогда порядочно наловили. Я и вызвался. Пришёл на камбуз, почистил, выпотрошил добросовестно, промыл, посолил-поперчил как надо… Потом смотрю — а муки-то и нет, в которой рыбу следовало бы обвалять. А сковорода уже сильно накалилась, дымит, масло шкворчит. Стал я тогда быстро по шкафчикам лазить. И нашёл большую банку муки. А она белая-белая такая, тонкого помола, хорошая.
Быстренько, значит, первую партию обвалял и — на сковородку. Вскоре такой запах одуряющий пошёл по всему судну, что народ чуть слюной не захлебнулся. А я смотрю, что за чертовщина? Рыбка, конечно, замечательно жарится, к сковородке совсем не прилипает, корочка образовывается хрустящая, золотисто-розовая. Прямо-таки образцово-показательная корочка! Но масло почему-то пузырится сильно. И пузыри тоже, знаете, на загляденье: большие, разноцветные, как радуга. Да много их, из сковороды лезут, лопаются. Ладно, думаю. Может, масло тут у них, на посудине, какое-нибудь, не как в магазинах.
Нажарил, значит. Народ ест, нахваливает. Я тоже от других не отстаю. Думаю, надо же! Никогда так вкусно не получалось. И привкус какой оригинальный, пикантный… А через полчаса те, кто рыбку ел, по бортам повисли и стали травить в воду. Бледные все, как медузы. И я в том числе. А кто на бортах не висел, те по гальюнам сидели. Но, хвала небесам, обошлось без летального исхода. Капитан в панике, тут же организовалась компания знатоков, которые стали вести следствие. Оно, как вы понмаете, неизбежно привело всех на камбуз. Кок спрашивает:
— Вы откуда муку брали?
Я показал. А он:
— Так это же никакая не мука, а специальный порошок для мытья посуды! Мука вот где была!
И открывает шкафчик, до которого я просто не дошёл. Он следующим был. С тех пор я, если не дома ем, на жареную рыбу особо не налегаю. Никогда не знаешь, как её жарили.
…Мы все дружно посмеялись над «подходящей к случаю недлинной историей», но… Знаете, это почти как в хрестоматийном случае с «крадеными» ложками. Ложки нашлись, а осадочек-то остался.
Вот так и я тогда некоторое время после рассказа редактора «Корё Сарам» настороженно прислушивался к подозрительно притихшему организму. А не крутит ли у меня в животе? Не тошнит ли? Не пора ли поперёк борта повисать?
Выдумал эту историю Слава Огай или и впрямь она с ним приключилась, теперь уже никогда не узнать. Но до сих пор жалею, что виделся с ним лишь однажды.