«Если правда оно, ну, хотя бы на треть,
Остаётся одно: только лечь, помереть».
В. Высоцкий.
Сидим со знакомым в баре и ведём беседу.
- Ты рассказывал, что был женат, - задал я свой вопрос.
- Многократно, что из этого следует?
- Ничего. Просто имеешь богатый опыт и любовь женского пола.
- По поводу любви я бы не сказал. Иногда любовь была безответная. У тебя не было такой?
- Была, но это было давно, в юности, когда учился в школе, потом в университете.
- Опять же, я этим действием не переступал ни одного закона государства. А что до многожёнства, то не более того, что имеют некоторые артисты, музыканты и им подобные.
- А от мужей жён уводил?
- Помню случаи, но это улица с двусторонним движением.
- У тебя, что ли, тоже угоняли?
- Было.
- А с поличным тебя не ловили?
Он долго думал и ответил, поморщив своё чело:
- Бывало.
- А особо знаменательные случаи были?
- Имеется. Особо! – подчёркиваю несколько раз. Сказал и заёрзал по стулу.
- Здорово избили, что ли?
- Нет! Пальцем не тронули, но объяснили доходчиво. До сих пор не забыл.
- Расскажешь?
- Не хотелось бы. Будешь смеяться надо мной, ещё кому-нибудь разболтаешь.
- Могила! Я умею рот держать на замке. За это бьют и плакать не велят.
- Ну, ладно. Ты побожился. Так со мной поступили в первый и последний раз. В обществоведении, со школы помню, говорится, что от простого созерцания к абстрактному мышлению, а от него к практике, есть диалектический путь познания истины. Так и у меня. Пока на себе не испытаешь, не увидишь сам, то никогда и никого не поймёшь.
- Верно подмечено. Ты философ, - сказал я, раззадоривая собеседника.
- С ней я дружил. Встречались у неё, в других местах, у друзей, например. Иногда она приезжала ко мне на хату. Однажды супруг уехал в длительную командировку. Он работал на нефтедобыче. У них что-то сломалось там, и всех отправили по домам.
Он вошёл со своими коллегами в свою квартиру после того, как мы только сели закусывать пельменями после первой рюмочки. Ну, думаю, пропал. Их много, а я один. Полагал, что меня сейчас выкинут в окно с девятого этажа и скажут, что так и было.
- Пожалели?
- Не знаю, что тебе и ответить. Они заставили меня съесть все пельмени до единого, а было их целый пакет, килограмма на полтора, выпить бутылку водки, которую я принёс с собой. Затем налили чего-то. Позже я понял, что это было слабительное, наверное, «Пурген» или его аналог.
- И чё? – полюбопытствовал я.
- Чё-чё, а то! Заставили раздеться догола. Мне подумалось, что так будет быстрее долететь до земли из многоэтажного дома, но ошибся. Сняли только штаны и трусы, а костюм-тройку с бабочкой оставили, тем самым сбив меня с толку. Помню, что мне уже и в туалет захотелось после пельменей, спиртного и «Пургена», но терплю, чтобы, значит, лицо не потерять. После взяли две лыжные палки и черенок от швабры. Вставили всё это в один рукав, а из второго вытянули. Получилось нечто подобное пугалу огородному. Рукава на обеих руках связали верёвками и выгнали меня в таком виде на лестничную площадку. Ну, думаю, пропал! Лучше бы избили, чем такой срам терпеть.
- Где хоть тебя застукали-то?
- В Камышах.
- А тебе надо в район Горы. Километров десять будет?
- Пятнадцать!
- Все так и прошёл?
- До единого метра!
- Беда-беда…
- Я тоже так думаю.
Он наклонил голову и покачал ей, налил. Дёрнули по рюмке, закусили.
- Вот ты уже на площадке, и?
- Хотел в лифт – не вхожу, руки врастяжку, и на кнопки не могу надавить, чтобы, значит, спуститься на первый этаж. Стал пытаться выходить из него – проблемы повторились в обратной последовательности.
- Ты бы к соседям по лестничной площадке обратился, что ли.
- В такое время и в таком виде? Извини!
- Извинение принято. Далее следовало…
- Тронулся пешком, прислушиваясь к каждому шороху. А между шестым и пятым этажом меня догнала одна особа женского рода.
- Обрадовалась?
- Спросить не успел.
- Что так?
- Она с места рванула с такой скоростью, что спринтеры могли бы позавидовать.
- Куда так спешила?
- На крышу.
- Сама сказала?
- Смотрел, как её снимали оттуда по пожарной лестнице на другой день.
- Что она там делала столько времени?
- Сидела в обнимку с телевизионной антенной и разговаривала вполголоса.
- Не жаловалась?
- На кого?
- На увиденное.
- Как она меня могла узнать?
- По лицу?
- В таких случаях женщина смотрит не на лицо.
- А куда?
- Зрят в корень.
Начинаем весело смеяться. Я утираю слёзы со своего лица.
- Спускался вниз минут сорок, а в сортир хочется уже невмоготу.
- Ты бы присел в уголок.
- Я же интеллигент!
- Извини, забыл.
- Хорошо ещё, что тёмное время суток было. Спускаюсь и всех святых заступников вспоминаю, начиная с прадеда. И так далее по возрастающей.
По ступенькам иду боком, палки лыжные не дают идти по-другому. Выскочил из подъезда, над дверью фонарь горит, а в соседней беседке молодёжь веселится.
- Увидели?
- Один свистнул, а другие закричали: «Держи вора!» - и ногами затопали.
- Не погнались?
- Не догнали! Но открылись окна, и кто-то мне вдогонку метнул пустую стеклянную посуду, которая грохнула в тишине двора с такой силой, что весь дом проснулся и увидел мои голые ягодицы с распростёртыми во все стороны руками.
- Полагаю, что все жильцы не сомкнули глаз до самого утра.
- Что так?!
- Обсуждали привидение. Не каждый год увидишь такое!
- Разве у меня плохая фигура?
Он поднялся и покрасовался.
- Ноги кривоваты и волос на тебе много.
- Ты это брось! Некоторым подружкам нравится. Особенно волосы на плечах и спине.
- Я пошутил.
- Ну, у тебя и шуточки!
- Далее следовало…
- Бегу, что есть духу. Тут ещё параллельно привязался метеоризм, да такой, будто бы кто-то из ружья начал стрелять дуплетами.
- Ты бы это всё описал в стихах.
- Уже сделали до меня.
- Прочтёшь что-то.
- Пожалуйста! В моём переводе.
…Плыли мы по морю, ветер мачты гнул.
Рулевой мудрила, в океан нырнул.
Нас без рулевого …
- Стоп, стоп! Ты верно перевёл? Мне кажется, что мудрила – слово нецензурное.
- Когда кажется, то… Мудрила – фамилия рулевого. Он из бывшей республики Советского Союза.
- Тогда надо так и написать: рулевой по фамилии Мудрила в океан нырнул.
- Это не мои стихи и не я так написал.
- Ты это называешь стихами?
- Ну, не проза же! А по поводу фамилии отвечу. Помнишь моих невест?
- Некоторых.
- Одна была по фамилии Перебейнос, другая - Гвоздь.
- Была ещё и Крот!
- О тож!
- Они так же из бывших республик.
- А твоя нынешняя товарка Эвридика Бесштанникова. Её предки что, без штанов ходили?
- Не ведаю.
- Мода такая пошла после фильма «Основной инстинкт».
- Не отвлекайся! Глаголь дальше.
- Далее поскакал иноходью. Бегу и думаю, как бы снять с себя эти путы.
- Снял?
- Подскакал к телефонному столбу и стал тереться верёвками о бетонную опору, как кобель, которого блохи закусали, и минут через тридцать перетёр одну, потом вторую. Освободился, одним словом. Но это полдела всего. Ведь голый стою от пояса и ниже.
- Чем же успокоился?
- А успокоился тем, что снял с себя пиджак и надел его, как штаны.
- Как он тебе налез на это место?
- Нужда заставила, вот и налез как-то, но не он на меня, а я в него.
Он показал, как это сделал тогда. Я отвернулся, зажал свой рот руками и стал смеяться.
- Без комментариев.
- По пути следования к своему жилищу снял на спуске Котовского чьи-то пижамные штаны, которые сушились на верёвке около частного дома. Так и прибыл в свой район, но уже утром. Иду в твидовом костюме от тройки и пижамных штанах в крупную клеточку под босые ноги, а навстречу мне редкие прохожие встречаются, всё больше бегуны. Так они за сотню метров от меня переходили улицу на противоположную сторону и по газам.
- Как это?
- Вначале рысью и по асфальту, затем галопом через заборы и кустарник.
- Почему?
- Почему, почему?.. В костюме от тройки и в пижамных портках может в такую рань ходить только сумасшедший из нашей «дурки!»
- Боялись!
- Естественно! Если бы ты мне тогда повстречался, то сейчас бы сидел и говорил заикаясь.
- Это всё?
- Нет, не всё! Ключи-то от хаты были в брюках.
- Да ты что?!
- Вот и то! Подремал часов до семи на дровах в своём сарае, пришёл к соседу, специалисту по замкам, попросил. Он и помог, вскрыв мой замок на двери в течение тридцати секунд.
- А той жене что-то было за это?
- За что?
- За супружескую неверность.
- Ничего.
- Как это?! На Руси всегда мужья били своих жён за подобное.
- Муж, возможно, и поколотил бы.
- Я тебя не понимаю.
- Этот не был её мужем. Просто так золотая молодёжь веселилась в то время. Ведь ни интернета, ни мобильной связи не было.
Оба весело начинаем смеяться, вытирая проступившие слёзы на глазах. Накатили ещё по рюмочке.
- И нас водила молодость!
- Помню, как в ресторан с портфелем прорывались.
- А в нём портвейна несколько бутылок.
- Тогда в моде был с тремя пятёрками.
- И тремя семёрками.
Одновременно вздыхаем.
- Над тобой так пошутили?
- Пошутили, но об этом я узнал значительно позже.
- Ничего себе! До сих пор помнишь?
- Хочу забыть, но не получается.
- Что мешает?
- Подъезд, из которого выскочил голым, как ошпаренный. Столб, с помощью которого освободился от пут на руках. Дом, в котором украл пижамные штаны. Всё это и напоминает мне о былом.
- Ты не ходи по тем местам.
- Когда не хожу, то они ко мне сами в сновидениях приходят.
- Надо портки-то было вернуть.
- Постирал и вернул давно.
- После таких испытаний ты уже никуда не ходишь, не тянет?
- Первые года два не тянуло. Потом прошло. Но есть одно исключение.
- И чему оно учит?
- Приглашать гостей лучше к себе в дом, чем самому ходить. Это может быть безопаснее и дешевле в несколько раз.
От автора:
- Что можно сказать по поводу услышанного?! Только то, что: «Товарищи мужчины! Сидим дома и избегаем встреч с коронавирусом!».