Развить план с подключением подруги, с которой мы познакомились в кафе «Московское», не получилось, из-за того, что я после той прогулки под снегом с дождем получил очередную простуду, а продолжительное воспаление перешло мне на сердце, и меня с диагнозом : «Остаточные явления миокардита» уложили в известную лечебницу - городской врачебно-физкультурный диспансер.
Ночь, когда я так жестоко промок, а потом бегал по холодной даче в мокрой одежде, (да еще подорвал свой организм шестикратными перегрузками) не прошла для меня даром.
Почти 3 месяца безрезультатного лечения привело меня в состояние, похожее на бешенство. Кроме того, меня, в отличие от коллег-москвичей, никто не навещал.
Я, как перебрался в московское спортобщество «Динамо», родственников в Москве не имел. Девушки у меня, хоть и были, но…одноразовые: жениться, я считал, мне еще рано, а привязываться ни к кому не хотел. Потому, добившись победы над очередной, я тут же вычеркивал ее из пополняемого списка.
А коллеги уехали на учебно-тренировочные сборы к морю.
И поэтому на меня свалилось просто огромное счастье, когда ко мне, в нашу лечебницу зашел мой киевский друг Жоруня. Он сначала сделал вид, что просто решил навестить меня (и поэтому специально приехал из Киева (?) Но увидев, что я ему не склонен верить, признался, что приехал в Москву за любимой, которая поехала сюда на гастроли.
Жоруня, как всегда в таких случаях, разыграл целую комбинацию. Просто ходить на ее концерты, встречать ее до или после, а тем более, встречаться с ней в гостинице, где она остановилась, он не мог. Мешало слово, данное ее мужу еще в Киеве.
Тот сам пошел на откровенный разговор с Жоруней, который состоялся так: мол, сам ты продвинуть ее в большое искусство не сможешь, губить ее талант, отвлекая на любовный роман, совесть не позволит. А я мол, как известный композитор, могу дать ей все, чтобы она поднялась до цели своей жизни. Так что, давай отложим ее личную жизнь до времени, когда она состоится, как артистка. Я, мол, думаю, через год – пожалуйста, пусть выбирает сама. И, если она не откажется от тебя через год, тогда действуй. Но дай ей шанс состояться, не отвлекай ее на пути к славе.
Жоруня даже признался, что получил от мужа что-то вроде отступного – довольно увесистый денежный залог. Но отказаться от встреч с любимой не может. Поэтому я, как друг, должен ему помочь. Итак, мы идем на ее концерт. Я, одетый, как Жоруня, в голубой олимпийский пиджак, красную рубашку и белые штаны. Вручаю ей букет ее любимых гвоздик, при этом показываю вложенную в него записку, где мой друг все разметил: где и когда должна состояться их встреча. И номер телефона (мой), если условия ей не подходят.
Жоруня не учел, или забыл, что квартирного телефона у меня, как у немосквича, не было. А мобильные еще не внедрили в России. Поэтому он предложил использовать телефон какой-нибудь моей девушки (своих он, за время отсутствия в Москве, растерял)…
На мои поиски контакта долго не было, но, наконец, клюнула одна из последних моих знакомых, с которой я не очень галантно разошелся. Что-то у нас не сложилось, осадочек остался, поэтому я дал трубку другу – это было более результативно, чем моя попытка.
Так и случилось, Жоруня разыграл из себя по телефону ее давнего, но и сейчас ожидаемого знакомого, назначил встречу и отбыл за новой знакомой, вернее, за номером ее телефона.
Вернувшись через пару-тройку часов, Жоруня доложил о полном успехе своей миссии. Моя неудавшаяся подруга, хоть и поняла, что это не тот, с кем она согласилась встретиться, но отказываться от нового счастья не стала. Посидев в кафе, где полностью расположилась к новому знакомому, она повела его к себе домой, откуда их вскоре выгнал некстати появившийся ее папа. Ему не очень понравился новый кавалер ее еще не повзрослевшей дочери, который был ненамного моложе его самого.
Но дело было сделано, контакт налажен и для меня была тоже заготовлена подруга, квартира которой намного ближе к моей лечебнице. Не откладывая дело в долгий ящик, мы, созвонившись,
встретились у новой подруги. Туда нас привела моя прежняя, неудавшаяся, немного обескураженная тем, когда она разобралась кто есть кто и откуда ноги растут.
Долго она не переживала и, когда мы поднялись в квартиру к совершенно новой девушки, она, едва за нами захлопнулась дверь, принялась беззастенчиво целоваться с моим другом. Мы с той, что осталась для меня, не колеблясь, последовали их примеру…
Из диспансера меня выгнали за нарушение лечебного режима. Но я не особенно расстроился, потому что непостижимым образом почувствовал себя полностью исцеленным. То ли такое активное, участие друга сыграла свою роль, то ли явная любовь и забота новой подруги, которая практически не уступала моей прежней, естественным путем перешедшей к моему другу, но я буквально на следующий день совершенно забыл о своей непростой болезни.
Жоруня, соблюдая этикет, принес мне свои глубочайшие извинения за переманивание столь ценных кадров, но убедил меня, что все устроилось лучшим образом:
-Ты же находился с ней не в лучших отношениях и вряд ли сумел так быстро помириться по телефону, к тому же, из больницы. Тебе не такая нужна, это – капризная девочка (я проверил - до прихода ее папы). А такая нужна здесь, с трехкомнатной квартирой в Москве на весь день. Ее мама за границей, а папа – директор какого-то завода, занят до глубокого вечера. Я к таким девственицам ключик быстро нахожу – опыт имеется. А тебе другая вполне подойдет – такая же покладистая, да еще под полным влиянием своей (моей) подруги. Да и внешне они – как тандем певичек – из АББА или «Баккара» - дополняют друг друга: моя беленькая, твоя темненькая…
Я и не возражал: обе девственницы (я тоже проверил), и моя, действительно, добрая. После того, как мы потратили мои 3 зарплаты (из-за болезни я за ними не ездил раньше), а это больше 300 рублей – тратили и на ту певичку, из-за которой Жоруня в Москву приехал - моя новая подруга нашла мне 20 рублей на поездку в Болгарию, куда меня должны были повезти на сборы. Щедрая она душа, хотя это, как с паршивой овцы – шерсти клок.
В Болгарию меня мой тренер вывез восстанавливаться после больницы. И, знаете, помогло. Через месяц я вернулся вполне здоровеньким и, первым делом, вместе с опять вовремя появившимся Жоруней, забежал к своей «спонсорше» ( кроме ее 20 рублей у меня на отоварку в Болгарии ничего не оставалось.)
По принятым тогда обычаям, за границу, в том числе и в Болгарию, ездили за дефицитными в России шмотками. Я, с помощью поддержавших меня друзей, все-таки приобрел себе джинсы «Wrangler», а на оставшиеся копейки – две иконки для моей Иринки. Сказал, что их, довольно дешевые копии, освятила сама, набиравшая тогда популярность, Ванга (к которой нас, советских спортсменов, тогда действительно приводили).
Иринка растрогалась подарку, а ее подружка, получив от нее вторую иконку, уехала куда-то с Жоруней.
Мы же, с Ириной, продолжили привычные ласки, не обращая особого внимание на ее вернувшихся родителей. Правда, и они не беспокоили нас, но дверь в свою комнату держали открытой.
Я обратил на это внимание, когда эмоции начали захлестывать нас. Мы, к непрекращающимся поцелуям, добавили стимуляцию моего главного органа…
Мне и тогда, как и сейчас, интересовали эти подробности: откуда встречающиеся на моем эротическом пути, успевали обучиться этой волнующей технике умелого массажа. Ведь Ирина, в свои двадцать, еще не отчалила в сексуальное плавание, ее границы были явно на замке. А как умело вызывала она сладострастные эмоции, делая поступательно-возвращательные движения вдоль по моему члену – с нужной скоростью, с нужным нажимом, с достаточной глубиной охвата…
Но я недолго выдержал эту сладостную пытку без перехода в качественно иное доминирование. Я уже не следил за ее эмоциями, когда меня захлестнула волна запредельного наслаждения. Вот когда я понял, что мы под прицелом, когда я, практически на глазах ее родителей, устремился, как можно менее заметно, в ванную комнату, придерживая рукой заполняющийся всплесками горячей жидкости свой лихорадочно вздрагивающий резервуар, наспех созданный из левой ладони…
Что странно, я не сразу продолжил путь к завоеванию уже явно сдающегося ее плацдарма. Хотя, чего странного: с отъездом в места постоянного проживания Жоруни, та, другая, звать Светланка, а для близких – просто Ланка, развила бурную активность в отношении меня. Она без приглашения появлялась в районе нашей спортивной базы, объясняя, что нашла нас случайно, а вообще-то ее послал папа: разведать, нельзя ли именно в этом, рядом находящемся доме отдыха, снять жилье на выходные. Она находила меня и на стадионе «Динамо», где я тренировался…И, конечно, после этих «случайных» встреч мы шли вместе в какой-то ресторанчик, или другое увеселительное заведение, а потом шел ее провожать, досыта нацеловавшись по пути…
Иру мы и не вспоминали до той поры, пока я не пошел учиться в Университет…Хотя, как не вспоминали: Ланка как раз и приехала ко мне в первый раз с надуманным выговором, что это я Иринку забыл, она без тебя с ума сходит…
Но вот, в МГУ, уступив просьбам своего нового университетского приятеля (а нет ли у тебя девушек с квартирой, где мы могли бы приятно провести время?) я вспомнил об этой Ирине, которая жила в трехкомнатной квартире с одной только мамой…Мои чувства к ней давно остыли и мне не жалко было пожертвовать ее своему другу (если что!) Так и случилось: Ланка куда-то уехала отдыхать, и Ирина согласилась одна нас принять.
Я был поражен тому, как поражен был он, увидев мою (все-таки!) девушку, да еще одну в трехкомнатной квартире, возле Курского вокзала. Он, правда, спросил у меня разрешения поближе познакомиться с нею – взять у нее телефон и прочее (ты не будешь возражать?)
Я, глядя на его потуги со стороны, внутренне усмехался, вспоминая, как он неделю назад знакомил меня с невзрачной, возрастной женщиной: «Моя жена, которую я люблю больше всего на свете!» Я уже знал, для чего он женился на этой преподавательнице подготовительных курсов журфака…Но как он мгновенно переобулся, поступив на факультет?!
«Так она одна живет здесь с родителями?» И снова: «Ты не будешь возражать?»…
Конечно, у него с той, которая так долго пыталась осуществить со мной свою мечту, ничего не получилось…