2. Свет мира

Миры, галактики, вселенные – нет им числа. Кто их создал? Зачем? Разбегаются ли они? Или, наоборот, сбегаются? По каким правилам в них всё вершится и вертится? Какие силы играют ими? И возможно ли избежать участия в этой игре? Нет ответа. Или, может, есть? Но он где-то там, далеко. Впереди. А, может, и в прошлом. А вдруг -  все ответы ты уже знаешь, но забыл? Ведь участвовать в играх богов так интересно…

Миры, галактики, вселенные – нет им числа. Кто их создал? Зачем? Разбегаются ли они? Или, наоборот, сбегаются? По каким правилам в них всё вершится и вертится? Какие силы играют ими? И возможно ли избежать участия в этой игре? Нет ответа. Или, может, есть? Но он где-то там, далеко. Впереди. А, может, и в прошлом. А вдруг -  все ответы ты уже знаешь, но забыл? Ведь участвовать в играх богов так интересно…
Книга 2

«Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые
дела и прославляли Отца вашего Небесного»
                Послание от Матфея.

1. Потрясающая новость.
Студенты, оживлённо обсуждая очередную лекцию досточтимого профессора Натана Бишопа - как всегда, сложную, но интересную, разлетелись после неё кто в библио-теку, кто в кафе. А кто проголодался - в университетский буфет. Чтобы потом основательно позаниматься. Или отдохнуть. Да мало ли у молодёжи дел? Их активная жизнь после лекций ведь только начиналась.
Лана с Мэлой сразу отправились домой, хотя предложение Сэмэла и Таниты - посмотреть в фильмотеке фильм о Странниках Моэмы, было весьма заманчивым. Но не сегодня. Они устали и хотели тишины.

Подруги жили в симпатичном коттедже на окраине города.
Впрочем, городом, в обычном понимании, Поон назвать было сложно. Как и все города Итты, он был малоэтажен и раскинут на огромной площади.  Пирамидальные высотки вздымались вверх на сотни метров только в самом его центре. Это были: административные здания - Управляющий Форум, Коллегиальное Собрание, Стадиум; учебные и научные корпуса - НИИ, университеты и колледжи; увеселительные заведения - кафе и рестораны; спортивные комплексы  - стадионы, клубы, дома спорта, спортивные студии; развлекательные заведения - студии творчества, театры, танц-клубы, выставки; оздоровительные  - клиники, центры здоровья, дома отдыха; а кроме того – заводы, фабрики и технические склады.
А вокруг многоэтажного центра - за просторной ЗоХой - Зоной Отдыха, опоясывающей все эти высотки роскошным кольцом насаждений, аттракционов, выставок, мостиков и беседок - вольготно раскинулась малоэтажная жилая зона: море жилых домов с детскими садами, школами и магазинами.
Улицы здесь, всё же, имелись, хотя в них не было особой нужды – народ в Пооне передвигался в основном поверху, в летающих кабинках и гидробусах. Но иттяне во всём любили порядок, гармонию и удобство. Ведь кое-кто предпочитал добираться до дома на старинном транспорте, имея на это полное право. Поэтому дома размещались, как и в прежние времена, по сторонам улиц или, скорее – широких проспектов. Единственное отличие от древних городов, –  поскольку благоустроенные территории возле домов были довольно обширны - этих проспектов, радиально отходящих от центра и ЗоХа, было всего четыре. По ним ходил полупустой общественный транспорт, на котором в основном катались дети и старики – не спеша довезёт, куда скажут, и остановится там, где нужно.
Лана и Мэла проживали почти на самой окраине города, неподалёку от Хрустальной Скалы. Конечно, они могли бы поселиться и ближе к университету. И, при этом, каждая иметь своё отдельное жильё. Это было просто – подавай заявку в УСФ - Управляющий Строительный Форум, с приложением эскиза, в котором в вольной форме перечислены все твои требования, и подожди пару  часов. Оттуда мгновенно направят бригаду строителей с парой экто-установок, которые выполнят твой заказ быстро, красиво и качественно. Со стандартной или эксклюзивной мебелью  – на выбор, и благоустройством прилегающей территории - согласно твоему вкусу. Но студентам жить поодиночке, как правило, было скучно. Особенно после того, как они покинули свои большие любящие семейства в других городах. Лана с Мэлой, подружившись ещё на приёмном собеседовании, решили жить вместе. И за четыре года, несмотря на разность характеров, не надоели друг другу и даже ни разу не поссорились. Лане нравилась её ершистая подружка, нередко превращающая их жизнь в балаган. А Мэлу впечатляла серьёзная ответственность подруги, которая ставила её в нужные рамки. Впрочем, в университете почти все студенты селились в компании друзей или подруг. Иногда даже нескольких. Как у Таниты, например – они жили вчетвером. Дом, который они с подружками себе отгрохали, был четырёхэтажным и торчал на той улице подобно пирамидальному филиалу Форума. Чем изрядно веселил патриархальных  соседей. «О, рядом с нами поселились большие персоны, - шутя, говорили они. – Смотрят на нас свысока». И даже однокурсники над этим домом подшучивали, однако любили ходить к Таните в гости всем скопом, нередко задерживаясь там до утра – места хватало всем.
Но Лана с Мэлой не стремились потрясать соседей оригинальностью. Они построили себе удобное скромное бунгало с широкой террасой вдоль дома и, что им особенно нравилось - с прозрачным эркером на крыше. Забираясь туда вечерами – для общения с Творцом, подруги любили потом смотреть сквозь волнистое небо на зелёную Туну и россыпь звёзд, потягивая какой-нибудь экзотический коктейль, которые так обожала пробовать Мэла. Или медитировать там, общаясь по утрам с Творцом, сопрягая с Ним свои планы и намерения. Получая заряд бодрости и просвещая души светом Вселенской Любви, которую, при определённой настройке, легко можно было ощутить. Конечно, для медитации и общения с Творцом подошло бы любое место – ведь всё вокруг это и был Творец, но им нравилось парить в эркере не только мысленно, но и взглядом. В общем – им всё нравилось в их доме. А то, что немного далековато до университета - неважно, главное - уютно и патриархально. Да и что с того, что далеко? С транспортом проблем нет – вызывай сюда на определённой волне кабинку или хватай первую попавшуюся кабинку на транспортном балконе университета  - расположенных, как и буфеты, через каждые десять этажей,    или же садись в общественный гидробус. И вскоре ты уже на месте.
Мэла с Ланой летели над городом в университетской кабинке, которая, используя силу гравитации, работала беззвучно и не мешала подругам болтать.
- Как много у Вселенной загадок! – мысленно управляя кабинкой, восторженно говорила Лана. – Я бы хотела раскрыть хотя бы одну из них. Например – загадку Странников. Вот бы слетать на Землю и познакомиться со Сфинксом! Я уверенна – Моэмы не так уж неприступны, как описал почтенный Донэл. Жаль, что путешествовать по Космосу самостоятельно нам пока не разрешают!
- Слетать самой! Тебе этого хочется? – возмутилась Мэла. - Тебе мало наших лабораторных работ по космогонии? Я после них вся краснею.  От стыда и от страха. Ты не заметила? И каждый раз выхожу из равновесия. Это так трудно - летать! Даже в студии.
- Ты смеёшься? Скука! Полёты в студиях космогонии, конечно, почти реальны, но именно – почти. Помощь ведь всегда рядом. А мне хочется забыть про наставников и инструкции, и самой принимать решения! Открыть какую-нибудь цивилизацию! Прославиться! Всех удивить своими талантами! А путешествовать с наставником по уже изученным местам это всё равно, что побывать на школьной экскурсии с преподавателем. Или даже - на прогулке в ЗоХу в детском саду.
- Да, в детском саду? – фыркнула Мэла. - Чувствую – как только тебе позволят самостоятельно вылететь в гиперпространство, только мы тебя и видели! Улетишь неведомо куда и превратишься в Космического Странника. В Моэма! А для меня и лабораторные полёты это стресс! - вздохнула она. – И зачем я только поступила на этот факультет Космических Исследований и Навигации?
- Как? Ты сказала это? Разве ты не хочешь исследовать вселенные?
- Я? Да ни за что! – вдруг заявила Мэла. – Чувствую – это не моё!
- Ничего себе! – удивилась Лана и их кабинка, остановившись, зависла. – И с каких пор ты это чувствуешь?
 – С недавних, - вздохнула Мэла. – К тому же, на последнем тестировании мне назначили пройти курс адаптации к стрессовым ситуациям. Я неадекватно на них реагирую. Мой психотип не подходит для исследователя. Вот!
- Как? Ты мне ничего не говорила.
- Я решила сначала подумать. И поняла: всё правильно – я проф-непригодна. В этой профессии надо быстро принимать решения, брать на себя ответственность - за кого-то и за что-то. А ты ведь сама знаешь, какая я безалаберная и безответственная! Я за себя-то не всегда могу отвечать, - кокетливо повела она плечиком.- Предпочитаю перекладывать это на других – на папу, маму, ректора, Управителей, Совет…
- Так чего же ты хочешь? – прервала Лана поток перечисляемых Мэлой ответственных за её персону служб. – Вспомни на минутку, дорогая, где ты учишься! На Факультете Космических Исследований! Иногда ты даже можешь остаться одна на корабле. И придётся брать на себя ответственность! Что ты будешь делать? Где тогда будут твой папа и Совет?
- Я только недавно по-настоящему поняла это, - хмуро  заявила та. –  И решила свильнуть с этого факультета. Если честно – я поступила сюда под влиянием романов. Потому что люблю захватывающие истории об освоении Вселенной. Ну, таких, как про этих Моэмов, например. Всегда ими зачитывалась! И почему-то решила, глупая, что и сама смогу быть такой – смелым первопроходчиком, талантливым исследователем, дерзким преобразователем, наставником слабых и спасателем угнетённых. А теперь я поняла – этот камушек не по мне. Не поднять мне его! И я решила переквалифицироваться в космо-диспетчера, пока не поздно. Буду из космо-порта, наблюдать за вами - теми, кто умеет брать на себя ответственность. Ведь это гораздо проще - принимать экстренные сообщения, чем, например, самой искать выход из безвыходной ситуации. Наблюдать это тоже интересно! Почти как читать книжку или фильм смотреть. А решения путь принимают ГК КП – Главные Координаторы Космо-Порта. Им и космические карты в руки! Моё дело – держать связь и подключать нужные службы. Да подшивать отчёты. Глядишь – научусь и сама книжки писать. Или, может – стану специалистом Накопительного Блока, что ещё проще и интереснее. Там лишь анализируют данные об уже завершившихся экспедициях. После того как все исследовательские бури и цунами уже преодолены это несложно. Ничего, проанализирую как-нибудь. Заархивирую, - расправила она свои плечи, освобождённые от ответственности.
- Ого! Вот так сюрприз! – ахнула Лана. – Тебе же придётся переучиваться, пройти ещё курс космо-операторов.
- Ты же знаешь – я никогда не боялась трудностей, - усмехнулась Мэла.
- Ты это уже точно решила? – всё не верилось Лане.
Она привыкла в своих мечтах о будущих полётах видеть Мэлу рядом с собой. Она такая... неунывающая, позитивная.
- Да. Точно. Решила. Иначе б не сказала тебе об этом, - кивнула подруга. – Мой психо-тип вам, бродягам космоса, не подходит. Вот погуляю ещё разок на каникулах, а после перейду на другой факультет. Меня особо впечатлила лекция досточтимого Натэна о Протее. Я поняла, что теоретические знания об освоении космоса сильно отличаются от практики. Это разные вещи – знать и поступать. Я б не смогла бы, спокойно перечисляя в уме Правила СНиПа и Заповеди да пункты ЗоНа, наблюдать, как земляне крошат друг друга. Я бы, дай мне волю, вмиг аннигилировала бы всё их оружие и разные жуткие игрушки для самоуничтожения! Причём - без единого сомнения! БВЛ это БВЛ, а там люди гибнут! И пусть бы Квалификационная Комиссия потом отстранила меня на веки вечные от контактов с иными мирами! Переживу! Зато я бы спасла хоть одну не очень разумную цивилизацию!
- Ага. Никого бы ты не спасла, дорогая! Аннигилировала бы оружие, а они схватились бы за топоры. А чуть позже, по готовым технологиям, слепили бы новые бомбочки. И тот, кто успел первым, всех и грохнул бы окончательно. ИСВ в их головах никогда не дремлет, подружка. Надо бы аннигилировать не оружие, а ИСВ, засевший в их мозгах! Но и этого нам нельзя! – развела руками Лана. - Применение в массовом порядке психо-средств запрещено Правилами КС ещё миллионы витков назад. Трудно быть разумными, но надо, - вздохнула она. – Но мне кажется – ШкоСи были б им полезны.
- Вот. А я про что? Видишь, какая ты умная? А я – нет. Я б аннигилировала в муть болотную, а потом бы думала про занудные законы. Потому-то и хочу уйти в космо-операторы - подальше от соблазнов. Этот подлый психо-тест завершил мои сомнения окончательно. Я – психически неустойчива и с этим ничего не поделаешь. Это не нервы, дорогая, это мои моральные ориентиры такие, - вздохнула Мэла. - Кстати зарули-ка в этот магазинчик, Лана, - кивнула она вниз. - Мне обещали там отложить для нас новые коктейли с Аниторы - с ароматом их дивных цветов. Люблю пробовать всякую пакость! Поможешь мне в этом?
- А то! – усмехнулась Лана и, включив кабинку, зарулила на крышу магазинчика.
Мэла есть Мэла - никакой серьёзности. И ответственности. Может и, правда – лучше ей в операторы податься? Или она пошутила? Её никогда не поймёшь до конца.
А Мэла в этот раз совсем не шутила.
Она всегда немного завидовала Лане. Не её эффектной внешности - Мэла и сама была привлекательна. А увлечённости подруги, чем бы та ни занималась. Её курсовые работы преподаватели вносили в какие-то научные сборники и в списки образцов. А достижения Мэлы в разных науках всегда были довольно ординарны, если не сказать резче. Как и лабораторные работы, проводимые в реальных или приближенных к ним условиях. Лане они давались легко и с отличным результатом. А Мэла могла ползанятия биться с каким-нибудь жутким чудищем, тщетно пытаясь усыпить его лучом интона. Или часами бродить по некой планете с навигационным прибором, призванным за пять минут сориентировать в пространстве даже ребёнка, но только не Мэлу. Её прибор упорно задавал неверное направление и заводил её в опасные пропасти и дебри. Лана же легко и играючи проходила любое испытания с любыми приборами и техникой. Да и вообще… Лана вот даже влюбиться умудрилась так, что себя забывала. Мэла о таком чувстве только мечтала. У неё все эти восторженные переживания вызывали лишь досаду. Она с недоумением наблюдала за претендентами на её сердца и чаще всего ужасно скучала в их обществе, мечтая поскорее вернуться к книжке и коктейлю. Лана же из-за своего почтенного доктора едва не разнесла на осколки Хрустальную Скалу. Вот это целеустремлённость! Вот это чувства! Говорят, что наши предки были таковы. Потому, наверное, и создали лучшую в мире цивилизацию и теперь осваивают вселенную. А Мэла, видимо, безвозвратно утратила все признаки их Вида. Амёба она, а не моллюск! Не может вот так, как подружка, без оглядки, отдаться делу или чувству. И во всём соблюдает разумную меру и слегка циничный скептицизм, как будто ей уже тысяча лет. Отчасти ещё и поэтому Мэла решила стать космо-оператором. Космические  исследования, поиски, опасности, риск, азарт… Это дело для увлечённых, рисковых,  горячих. Таких, как Лана. И разумно управляющих своими чувствами, когда затрагиваются глобальные принципы – СниП там, Кодексы. Как вот ей это удаётся? Даже ШкоСи какие-то придумала. И не факт, что профессор Натэн куда-нибудь не протолкнёт эту идею. А что – ШкоСи, обучающие Заповедям во сне! Махрово! Выходит – каждому своё. Лане – полёты и махровые идеи, а Мэле – отчёты о её достижениях.
И ни в какую экспедицию она с ней не пойдёт, хотя раньше тоже рвалась чего-нибудь поисследовать. Её место - в зоне комфорта, а не риска. Чтобы не натворить там бедлам. Тест явно показал, что она способна только окончательно порушить все входы-выходы, а не найти там древние артефакты. И, поскольку с некоторых пор она считает себя не очень надёжным кадром, ей лучше не напрягать окружающих своим присутствием, лишь наблюдать за их исследованиями со стороны. И не заморачиваться. Она – Наблюдатель.
2. Герберт Уэллс

Студенты четвёртого курса факультета астро-навигации были недовольны, ведь после малого перерыва в аудиторию дополнительно набилось слушателей просто под завязку - были заняты даже подоконники, а кое-кто расселся даже на полу. И все с нетерпением ждали появления досточтимого профессора  Натана Бишома. Протестовать было бесполезно. Весть о том, что он расскажет сегодня кое-что интересное, не вошедшее в доступные архивы, облетела университет мгновенно. И как это происходит? И послушать его сюда примчались даже катастрофически занятые выпускники.
Профессор Натан Бишоп, оглядев эту жаждущую сенсации толпу, только хмыкнул, поприветствовав:
- О, у нас тут свежие головы? Мы не замедлим из замутить! - усмехнулся он. И пожелал: Будьте радостны! Успехов на пути к знаниям! – И, не обращая внимания на ответные приветствия, тут же продолжил:
- Время дорого! Продолжу свой рассказ о далёкой  Протее-Земле. Тема лекции - не удавшийся контакт иттян с человеческой цивилизацией. Назовём её: «Война миров».
Аудитория выжидательно замерла.
- Вам  предстоит осваивать иные миры. И вы, уважаемые, всегда должны чётко осознавать последствия своих действий. И помнить, что каждое вмешательство в дела иных цивилизаций чревато неожиданными осложнениями и даже катастрофическими последствиями. Соблюдайте ЗоН. И не пытайтесь даже в мелочи его обойти, - сказал он, расхаживая вдоль кафедры. – Особенно высока ответственность за несовершенные цивилизации, поскольку их равновесие пока нестабильно. Завяжите себе на руке узелок и хорошенько запомните – ни в коем случае не поддавайтесь эмоциям, - покосился он на Лану, впитывающую каждое его слово. – Вам, исследователям космоса, нельзя переоценивать свои возможности и полномочия.
Так вот, перейдём к нашей теме - «Война миров».
- Причём тут «Война миров»? – шепнула Мэла Лане. – Неужели мы воевали с землянами? Чего профессор ЗоН всё поминает?
- Этого только не хватало! – отмахнулась та. – Такого не может быть! Тише, давай слушать!
- Вы уже знаете, что мы, иттяне, однажды уже попытались помочь протейцам. И ходатайствовали об их досрочном вступлении в КС. И чем всё это закончилось.
- Уважаемые! – тронул за плечо Лану сидящий позади студент с четырьмя «ЗЗ» - выпускник уже. – Не перекинете предыдущую лекцию, о чём это профессор говорит?
- Да-да, пожалуйста, - ответила она, телепатически поделившись с ним записью.
- Благодарю! – буркнул он, форсировано просматривая её.
- Это завершилось гибелью протейской цивилизации, - сказала Танита. 
- О чём мы скорбим вот уже шестьсот тысяч витков, - кивнул профессор. – Поэтому мы взяли на себя роль Наблюдателей и с особым вниманием присматриваем сейчас за человеческой цивилизацией, пришедшей на смену протейцам. И уже не раз убедились, что каждая попытка помочь жителям этой планеты приносит нам разочарование. Как говорится - инициатива наказуема.
- А что там случилось, досточтимый профессор? – спросила Танита. – Почему нам, несмотря на ЗоН, потребовалось вмешиваться?
- Случилась война. Мы хотели помешать развязать человечеству Первую Мировую войну.
- Мировую? Первую? У них что, уже и вторая была? – удивилась Мэла.
- Увы, да, была и вторая.
– Бульбистый народец! – отозвалась аудитория. – Болотистый! Ага! Зацепистый!
- Но речь пойдёт о Первой, которую нам так и не удалось предотвратить. Взгляните!  – И замелькали картины сражений и неисчислимые бедствия, вызванные войной – разруха, экологические катастрофы, гибель животных и растений. – Вот так люди решали в этой войне свои конфликты. В результате их мир погрузился в разруху и нищету.
Аудитория отозвалась:
- И они ещё называют себя - человек разумный? – возмутился Сэмэл. – Газами травить себе подобных! А сколько при этом погибло животных! Они же безумцы! Как это назвать по латыни? О, нашёл! Homo cerritus – Хомо церритус или даже Homo demens - Хомо деменс, что значит – человек безумный.
- Я и сам поражаюсь их неразумности, - развёл руками профессор. – Среди цивилизаций обнаруженных Космическими Службами КС, не известна ни одной, которая, будучи на столь высоком техническом уровне и завершающем этапе Эволюции Вида, развязала бы мировое побоище. В Первой мировой войне землян погибло более двадцати миллионов – как военных, так и мирных - людей. К сожалению, наша миротворческая инициатива не смогла как-то повлиять на ситуацию. Вернее, повлияла, но совсем не так, как мы хотели - она дала обратный эффект.
- Как? Мы ускорили это событие? Почему? – воскликнула Танита.
- Нет. Но мы… впрочем, давайте по порядку, - сказал профессор.
Итак, о нашем контакте с землянами.
Это произошло около двух витков назад, а по земным меркам – чуть более ста лет. Тогда на Земле начиналась техническая революция. Появился телеграф, радио, паровые машины, примитивные летательные аппараты, и даже подобие подводных лодок. И эти изобретения заметно усилили вооружение армий, где были в первую очередь использованы.  – Одновременно Натан показывал аудитории эти примитивные технические новшества землян. – Их учёные сделали также ряд открытий в области химии, физики, биологии. Были созданы динамит и химические  отравляющие вещества. Человечество было на пороге открытия атомной энергии, - рассказывал профессор. - Наблюдатели доложили в Совет КС об опасной ситуации, сложившейся на Протее-Земле. Учёные Института Прогнозирования Вероятностей на основе последних данных построили график вероятного развития будущего землян. И оказалось, что человечество находится на грани глобальной войны. И, в том случае, если будет изобретена и применена атомная бомба,  возможно, даже гибели цивилизации. Наш Учёный Совет выступил с инициативой, предложив осуществить контакт с землянами и предупредить их об опасности такого курса. Не вмешиваться, а только лишь намекнуть. И получили согласие.
- А как же ЗоН, досточтимый профессор Натан?– удивилась Лана.
- ЗоН не был нарушен, - ответил профессор. - Контакт осуществлялся телепатически. И о гибели Протеи землянам было рассказано… в скрытой, художественной форме.
- В художественной? – удивилась Танита. – Это как?
– Притчу им о Протее поведали, – хмыкнул Сэмэл. – Грустная вышла притча слегка.
-  А хоть бы и притчу! Лишь бы земляне задумались, учтя уроки прошлого, - отозвалась Лана.
- Вот и мы тогда так рассуждали, - вздохнул профессор Натан.
- Но, досточтимый профессор Натан, какие там уроки? Я же тут почитал кое-что,– заметил Сэмэл, – они даже научно доказанные факты умудряются не замечать. Махабхарату, например - напрямую рассказывающую о неком ядерном конфликте, происшедшем на Земле между некими богами. Очень художественно и достоверно рассказано, кстати. С описанием их летучих виманов и грибообразных ослепительных взрывов, сносящих в ноль целые города.
- К сожалению, люди считают Махабхарату вымыслом, - развёл руками профессор. – А ведь всё описанное в ней - реальность. И конфликт был: между представителями их супер цивилизации - атлантами. Но мы, всё же, решили попытаться.
- А как произошёл контакт, досточтимый профессор? – спросила Лана. – Что значит – телепатически?
– Во сне? – предположил кто-то. – Им послали видение? Нет – привидение протейца!
- Ага, призрака, вещающего всякие ужасы о неразумных головоногих моллюсках! – не унимался Сэмэл. – То-то страсти на них нагнали! Моллюски? В их собственном доме? Надо ружьишко доставать.
- Примерно так и вышло, - усмехнулся профессор Натан. –  Наши специалисты, находящиеся на Луне,  установили телепатическую связь с несколькими творческими личностями землян. Но информацию смог воспринять только один писателем-фантастом, сильнейшим медиумом по имени Герберт Уэллс. Ему подробно передали всю историю – расцвет цивилизации головоногих моллюсков на Протее и её гибели. И о том, что теперь на бывшей Протее возникла человеческая цивилизация, которой также угрожает гибель из-за неправильных нравственных принципов и использовании знаний во зло.
Студенты увидели некого усатого человека с вдохновенным взором, что-то быстро записывающего в тетрадь. На лице его был ужас.
- О, наши телепаты здорово его запугали, – одобрительно сказал Сэмэл. – И что потом? Сумел он впечатлить землян своим жутким рассказом о судьбе Протее?
- Ну-у…да, жутким. Но не совсем рассказом. И не совсем о Протее, – усмехнулся профессор. – Да и вовсе не об её гибели.
- Ничего себе! Это как? А о чём же написал этот писатель-фантаст, досточтимый профессор? – удивился Сэмэл.– Чего он нафантазировал?
– Вот именно что нафантазировал! Герберт Уэллс написал большущий роман, в котором поведал о нападении на Землю головоногих моллюсков с Марса с целью захвата их планеты, - развёл руками Натан. – И уничтожения человеческой цивилизации.
- Ох, ничего себе! А зачем такие сложности? – возмутился кто-то. - Надо просто не мешать людям, они и сами себя уничтожат!
- Вот именно! – отозвался другой. 
- Вот так сказочка! – воскликнула Мэла. – Марсианами детей пугать перед сном!
- И не только детей! – вздохнул профессор. – У взрослых от его прочтения возникла настоящая фобия на космос. И паранойя пред инопланетным вторжением. Мы хотели, чтобы, прочитав о протейцах, земляне перестали воевать между собой, заготавливая огромное количество опасного вооружения. А после этого романа, кстати, получившего название: «Война миров», они стали готовиться к войне уже и с пришельцами с других планет.
- Но это же обман! – возмутилась Лана. - Почему он так сделал, досточтимый профессор Натан?
– Он был вполне искренен, - возразил профессор. - Просто он так понял телепатически переданную ему информацию. Мы не учли того, что люди не способны воспринимать существа другого вида как разумных и гуманных. Эти качества – не без подсказки ИСВ - они приписывают только себе. И очень боятся тех, кто на них не похож. Опять же - так диктует их инстинкт самосохранения. Уэллс, очевидно, с ним был весьма дружен.
- Но ведь ему показали совсем другое. Ему всё объяснили! – зашумели в аудитории. – А он перепутал врагов и друзей!
- Психика землян, благодаря ИСВ, всё искажает. И реакции на информацию субъективны - в силу неразвитости их Души и дефицита БВЛ, - вздохнул профессор Натан. – Наверное, Герберт Уэллс не смог поверить, что Землю могли населять разумные моллюски, так не похожие на человека. Они - согласно мифам, необоснованно сложившимся о моллюсках на этой планете - ужасные монстры и убийцы. Впрочем, также они относятся ко всем опасным и внешне отличным от них мифическим существам – драконам, змееобразным, собакообразным, слоноподобным, кентаврам, амфибиям, являющихся представителями других цивилизаций, пока не входящим в КСЦ и некогда посещавших Землю.  Люди считают, что они - единственная гуманная цивилизация. И нуждаются в защите от тех, кто хочет захватить их территорию. Это и стало основой сюжета романа Герберта Уэллса «Война миров».
- Да уж – миров! – воскликнула Мэла. – Не сами ли протейцы развязали войну между собой? Да и войны не было! Просто взорвали, наверное, пару станций и планете - полный бульк!
-  Уэллс считал, что головоногие пришельцы с чужой планеты хотят бедным землянам только зла, - пояснил Натан. – Да и с субъективной точки зрения… Очевидно Уэллс не верил, что нажатие маленькой кнопочки способно расшатать целую планету. Они пока такой возможности, к счастью, не имели. А значит это в принципе невозможно. Вот он и описал марсиан с привычными ему стрелялками, хотя и в виде смертоносных лучей - что было прорывом в общепринятых тогда взглядах на средства вооружения. Кстати, вдохновенные этим романом люди вскоре изобрели и такое оружие – лазерное.
И замелькали кадры – новое межконтинентальное и баллистическое оружие, система ПРО, наблюдательные спутники на орбите и прочие премудрости, успокаивающие космо-фобию землян.
- И выходит, что мораль книги Уэллса такова: не доверяйте космическим пришельцам, этим агрессорам? – возмутилась Мэла.
- Что, по сути, недалеко от истины. Мы снова вмешались и только навредили человечеству. Запомните, уважаемые  – никому, никогда даже ради блага нельзя вмешиваться в ход развития иной цивилизации, - вздохнул профессор. -  На примере этого романа – нашего общего произведения с Гербертом Уэллсом, мы ы этом ещё раз убедились.
- Как же так? – удивилась Танита. - Ведь Космическое Сообщество хотело предупредить землян об опасности внутренних конфликтов. А они во всех бедах обвинили бедных марсиан.
- И теперь, благодаря роману Уэллса, у землян - и их ИСВ - появился ещё один опасный враг - космические пришельцы, - заметил профессор. – Они теперь всегда настороже, стреляя во всё подозрительное, и готовы к неожиданной экспансии. Со временем самые сильные страны создали очень мощное оружие, способное поразить и цель в космосе. Но ведь, по сути, Уэллс прав, - вздохнул он. – Протея действительно пострадала из-за нас - пришельцев и головоногих моллюсков…  Хотя и не марсиан. Именно благодаря нам, иттянам, они и получили доступ к сверх энергиям. Потому и погибли. Уэллс просто… по своему понял переданную ему информацию. И написал то, во что верил сам. Впрочем, взгляните на этот опус:
И профессор спроецировал содержание книги.
- Но это же совершенный бред! – ознакомившись с ним, возмутилась Мэла. – Какие эти марсиане противные – бр-р-р! И жестокие! Он же всё переврал!
- А, по-моему, досточтимый профессор прав и Герберт Уэллс ничего не переврал, - неожиданно заявил Сэмэл.
- Как это? – зашумели в аудитории. – Ты роман видел? Или всё проспал?
- Видел! – отмахнулся Сэмэл. – Я сейчас задам вам несколько вопросов, а вы мне честно на них ответите. И, возможно, согласитесь с моим мнением. Договорились?
Итак:
Первый вопрос: иттяне это - моллюски и они прилетели на Протею из космоса, с другой планеты? Так?
- Да! – ответила Танита. – Несомненно - так!
- Второй вопрос: они похожи на тех, кого изобразил Уэллс?
- Ну, с натяжкой – да, - согласился кто-то. – Хотя – почему они такие слюнявые? Чтобы читателям было противнее?
- Это художественный вымысел и в романах он допускается, - пояснил Сэмэл. - Третий вопрос: планета после посещения этих слюнявых моллюсков изрядно перекосилась и осталась лежать в руинах?
- Увы, да! – подтвердил заинтересованный профессор. - Несомненно!
- И четвёртый вопрос, заключительный: после того как инопланетяне-моллюски сгинули оттуда вместе со своими протейцами, люди, хомо сапиенсы, то есть земляне, стали жить припеваючи, дружески поколачивая иногда друг друга? И расцвела ныне существующая цивилизация?
- Несомненно, так! Хотя, конечно, это случилось, спустя очень долгое время после опустошительного визита марсиан, - кивнул Натан.
- Это тоже издержки очень художественного вымысла. Да и, как известно, у землян с учётом времени вечно какая-то неразбериха и подтасовка, - заметил Сэмэл.
- Но протейцы – моллюски. А по роману Уэллса марсиане держали в заложниках каких-то гуманоидов, из которых пили кровь, - возразила Лана.
- Это, опять же – художественный вымысел, - гнул свою линию Сэмэл. – Уэллс – добрый малый. Он не мог позволить, чтобы моллюски пили кровь у моллюсков. Ужасные марсиане способны издеваться только над другими Видами.
- Этак художественный вымысел далеко может завести, - растерянно заметила Лана.
- Это –да, - согласилась Мэла, любительница всяких вымыслов.
- Так на то же она и ху-до-жест-венная литература, - развёл руками Сэмэл. – Иттяне именно к писателю-фантасту и обращались. А надо было – к историку. Но у историка круг читателей слишком узок. Да и не позволили бы такой труд издать. Вот и получили – роман.
Так чем же вы недовольны, уважаемые? – спросил, оглядевшись, он. - По сути все, что рассказал в своём романе писатель и фантазёр, извиняюсь – фантаст, Герберт Уэллс, соответствует истине. Не считая некоторых художественных вольностей. Так на то же он и писатель! А не историк или архивист. Хотя и у этих ребят на Земле с фантазией всё в порядке. Ну а то, что на самом деле, местные моллюски когда-то тоже воевали между собой – это нормально. Хотя для Уэллса, по любому - это полный абсурд. Разумные моллюски - на Земле? Никогда! Потому что такого не может быть никогда! И даже если это так - кто из этих моллюсков прав, кто виноват, а какие вообще стоят в сторонке – дело тёмное и слегка покрытое илом веков. Не мог он о таком написать, даже художественно! Кто б ему поверил? Он же, в конце концов, фантаст, а не фантазёр! А так – поверили и даже, возможно, в гении записали, - заключил Сэмэл.
- Ты прав, - кивнул профессор Натан. – Записали именно в гении. Насмотревшись во время телепатического контакта на чудеса протейской техники, Герберт Уэллс ещё много чего нафантазировал в своих произведениях - о будущих научных достижениях - опередив время. Или, скорее – заглянув в прошлое. И написал массу романов о вещах, которые стали возможны лишь спустя десятилетия. И, действительно - чего нам, иттянам, на него обижаться? – пожал он плечами. - Ведь Уэллс, как и планировалось, считал, что он всё придумал сам. А какие могут быть претензии к фантазиям писателя-фантаста? Он же просто сочинитель.
Кстати, роман «Война миров» имел грандиозный успех и с восторгом читался многими поколениями землян. А фобия по отношению  к жутким «марсианам» накрепко засела в их головах. Уютно обнявшись с ИСВ.
Вот таков итог нашего контакта с человеческой цивилизацией, - заметил Натан.
- А я что говорил? – улыбнулся Сэмэл. – Он - гений!
- Но почему - марсиане? – спросила Танита. – А не мунипане с какой-нибудь Муни-Пуни- Запредельной?
- Для землян, у которых  в то время быстрее паровоза ничего не было, Марс являлся отдалённым краем космоса. С которого по представлениям Герберта Уэллса до Земли, хоть и с трудом, но возможно было добраться. К тому же, марсиане прилетели туда в неких железных снарядах. У фантазии Уэллса тоже ведь были свои рамки.
- О, тогда Марс – очень смело! И даже разумно. Ведь он только фантаст, а не фантазёр! – подмигнула Лана Сэмэлу. – Но почему же, досточтимый профессор, идея о контакте не оправдала себя? Что мы сделали не так?
 - Наверное, потому, что нельзя вмешиваться в дела чужой цивилизации, чтобы не навредить ей. Мы даже мыслим по-другому – нами управляет БВЛ, ими ИСВ, - ответил профессор. – Поэтому наша затея и провалилась. Запомните – ни при каких обстоятельствах не нарушайте ЗоН!
- Вот так медиум-помощничек! – продолжала возмущаться Танита.
- Спасибо великому писателю! Развлёк публику! – хмыкнула Мэла. - Жаль, что он с такой же гениальностью не рассказал им о гибели протейцах.
- А, может, и жалеть не о чем? – неожиданно заявил профессор Натан. – Мне кажется - даже если б Уэллс донёс эту информацию до людей, вряд ли массовая гибель головоногих моллюсков произвела бы на них столь же сильное впечатление, как нападение марсиан на землян. Ведь, как вы знаете, на Земле постоянно происходят экологические катастрофы, в которых - из-за разливов нефти, утечек химических и радиоактивных веществ и пожаров - гибнет множество живых существ: животных, китов, дельфинов, рыб и птиц. Их гибель землян мало впечатляет и ничуть не расстраивает. Как сбрасывали радиоактивные отходы и химикаты в море, так и продолжают. Не пожалели бы они и протейцев. А, возможно, даже порадовались бы вместе с ИСВ тому, что они освободили для людей место на планете.
- Действительно! – дёрнула плечом Мэла. - Подумаешь – какие-то моллюски и девяносто восемь процентов всех существ исчезли с лица планеты навсегда!
– Есть ли смысл вести за этой планетой дальнейшее наблюдение за этой цивилизацией? – разочарованно сказала Танита. – Земляне неисправимы.
- Это не Хомо сапиенсы, – хмыкнула Мэла, – это какие-то Хомо воякусы, помешанные на войнах и взрывах.
- Но Эволюция ещё не завершена! – сказала Лана. – Всё ещё может измениться. А вдруг ЭфФДП сработает?
- Всё возможно. А пока мы наблюдаем грустные итоги нашего контакта - землянами без конца совершенствуются и внедряются дорогостоящие, но бессмысленные космические программы, предназначенные для защиты их планеты от вторжений из космоса. Мы с вами понимаем, что защита такого уровня никого не спасёт, - сказал профессор. –
- Да уж! Все их защиты – ничто по сравнению с технологиями и энергиями, которыми владеет КСЦ. Да и некоторые цивилизации, не входящие в Сообщество, – хмыкнул Сэмэл. – Только мы ведь никогда не станем никого завоёвывать. Знали бы они наши возможности – сами бы к нам попросились.
- Как же они наивны! Вселенная безгранична! – сказала Лана. – И в ней имеется множество богатых ресурсами, никем не заселённых и экологически чистых планет!
- Кому нужна их неблагополучная планетка? – подхватила Мэла.
- Очевидно, это простое явление психологического переноса, – пожал плечами профессор. – В  понимании ИСВ человека - все мечтают получить чужое. По крайней мере, они сами так себя и ведут. И свои нравственные принципы земляне переносят на представителей других планет и цивилизаций. Ведь соседние племена в древние времена всегда пытались захватить чужие территории и имущество. Такова же, по их мнению, логика чуждых им носителей разума из космического пространства.
- Но они же не верят в инопланетян! – заметил Сэмэл. – Их наука – сборище консерваторов и ретроградов - постоянно клеймят позором всяких уфологов и контактёров. Кстати, досточтимый профессор, а кто рисует на их полях круги, элементарные формулы и реальные портреты представителей некоторых разумных Видов? Вот, взгляните, я скачал  с их сетей.
И замелькали кадры с разнообразными картинками.
- Ну, уж конечно не представители КСЦ! -  фыркнул профессор. – Наблюдатели говорят, что это делают представители молодых цивилизаций – мы их называем космическими бродягами, которые не входят в Сообщество. Чисто – дети! Занимаются ерундой! Хотя такие действия, как похищение, так называемых, контактёров, ерундой не назовёшь. Этих следопытов КС уже не раз наказывало, но им всё неймётся. Они наивно считают, что могут подружиться с человеком, намекнув на своё существование. Или помочь ему изменить своё мировоззрение. Но его ничем не проймёшь. Пока не исчезнет дефицит БВЛ, вступать с ними в контакт опасно! И случай контакта с Гербертом Уэллсом это ещё раз доказал.
- А как сами земляне реагируют на эти рисунки? – заинтересовалась Мэла.
- Тоже как дети  - удивляются и недоумевают. А потом увлекаются другими играми и забывают о них, - сказал профессор. – Чтобы закрыть тему, они приписывают их изготовление деревенским шутникам.    
- Досточтимый профессор Натан, а всё же - какова цель наших наблюдений за этой планетой? – Повторила свой вопрос Танита.
- Во-первых – у нас чисто научный интерес. Ведь мы были у истоков  - восстановления планеты и возникновения новой цивилизации. Скажу по секрету – благодаря этому в КСЦ появились новые науки и возникли отрасли, занимающиеся преобразованием бесперспективных планет. Но это тема других лекций. Во-вторых, с разрешения Совета, мы постоянно поддерживаем эту планету в равновесии и поддерживаем стабильные экологические условия. А когда проблемы землян достигают критических отметок, мы негласно помогаем им. Чуть-чуть, в рамках дозволенного, –  ответил тот. – Как я уже говорил: на Луне - небесном спутнике Земли, существует научная база, город Луноон. Его каждые восемь витков или четыреста земных лет посещает наша научная экспедиция. В остальное время данные о Земле  накапливает и отсылает на Итту автоматика. Это позволяет составлять прогнозы. Кроме того, на Земле - во властных и прочих общественных структурах - находятся наши Наблюдатели и биороботы-иммологи, координирующие некоторые социальные и общественные процессы.
- Какие – некоторые? – спросила Лана.
- Вопросы экологии, генетические отклонения, нейтрализации психически неуравновешенных личностей, способных развязать атомный конфликт, – вздохнул Натан.
-Иммологи! На Земле? – удивилась Танита. – Во, чудеса!
- И что, они изготовлены по подобию человека? С двумя руками и ногами? Интересно! Познакомьте хоть с одним!
- Это закрытая информация, - ответил профессор. – Да и какой смысл? Взгляните на любого человека и узнаете, как выглядит иммолог. И потом – их внешность может постоянно меняться. Ведь человеческая жизнь коротка, а иммологи практически вечны.
- Им не страшны потопы, бомбы и великие оледенения? – заметил Сэмэл. – Но каковы их полномочия?
- Их нет. Они только Наблюдатели. И не имеют права вмешиваться в глобальные процессы на планете.
- Опять – Наблюдатели! – вздохнула Мэла. – Какие мы… равнодушные. Тоже – как иммологи.
- Но я имел в виду глобальные процессы. А кое-что по мелочи мы всё же делаем, - улыбнулся профессор. – Из-за двух мировых войн и однократного применения атомного оружия землянами Совет дал нам разрешение на установку над планетой энерго-поля, которое – через пирамиды, установленные ещё атлантами - гармонизирует психо-поле землян, сообщая ему положительные вибрации. Но, поскольку уровень БВЛ у них всё ещё невелик, это позволяет лишь выравнивать их, а не поднимать. Кроме того наши «Шлем Морифея» через сны обучает людей, у которых высокий уровень БВЛ, основным принципам космической этики. Среди них - учёные, политики, философы и даже был один президент страны.
- Надеюсь, романистов мы больше не беспокоим? – сказал Сэмэл.
- Почему – нет? Если уровень вибраций Души достаточно высок, то работаем и с ними. Мы кое-чему научились и тех, что слишком дружны с ИСВ, действительно не беспокоим, - развёл руками профессор. – Творческие люди непредсказуемы.
- И как? Что-то в обществе изменилось? - спросила Лана.
- Пока трудно судить, времени прошло слишком мало - всего-то пару витков. Но, к сожалению, и тут без неприятностей не обошлось. Некоторые из подопечных, оказавшиеся слишком впечатлительными, попали в психиатрические лечебницы. Или стали жить вне социума, поскольку им там некомфортно, - развёл руками профессор. – В том числе – ушли в пустынники. Но есть несколько эко-поселений. Они – идеальная модель общества будущего. Но и там бывает неладно, если туда проникает кто-то посторонний. То есть – с ИСВ в подкорке.
 - А тот президент? Он уже что-то изменил в своём государстве?
 - Не успел, погиб прежде, чем начал преобразования. Он намеревался произвести сокращения в армии и свернуть космические системы обороны, забирающие большую часть бюджета страны. Это, естественно, задело интересы той элиты, что имела финансовые интересы в этих отраслях. И  они прислали убийцу.
- Жаль, - вздохнула Лана.- Как сложно с этими землянами и с их неистребимым ИСВ!
- Да. Хотя с этой человеческой  цивилизацией - или нет, скорее, с этой планетой - всегда всё не так: делаем, как лучше, а выходит невесть что, - в очередной раз развёл руками профессор. - Но пока мы продолжаем активно прокачивать психо-поле над планетой. Правда, нашлась пара «умных» учёных, которые обнаружили это воздействие  и подняли бучу - что человечество обрабатывают некие инопланетяне. Но им, слава Мудрецам, как и всегда во всём, что касается инопланетян, не поверили. Так что мы пока продолжаем и надеемся на улучшения.
- Да уж! – разочарованно выдохнула Мэла. – Просто оползень с этими землянами!
- Обвал! Бульк на бульке! – подхватила аудитория.
- Видите, как всё шатко в развивающихся цивилизациях? - сказал профессор. - Малейшее вмешательство ведёт к непредсказуемым последствиям.
- Да мы постоянно вмешиваемся! – шепнула Мэла Лане. – То планету им чистим, то мозги промываем, иммологов везде понасовали! Даже город над их головой построили! И наблюдаем.  Возимся как с малыми детьми! И ещё говорим о ЗоНе?
- А толку что? – отмахнулась Лана. – Разве это вмешательство? Мне кажется, от этого ничего не меняется. Так, для самоуспокоения!
- А может нам и правда не надо вмешиваться? Что было бы, если б мы совсем не контролировали Протею-Землю? – выразил кто-то сомнение.
- Возможно и так, Протея со временем сама избавилась бы от дефицита БВЛ. У неё были хорошие задатки, - согласился профессор. - Возможно, без контакта с Гербертом Уэллсом земляне не  готовились бы сейчас к звёздным войнам. Возможно, тот президент был бы ещё жив и совершил бы что-то хорошее.
- Да! Или ещё укрепил бы армию, усилив её вооружение! – скептически бросил Сэмэл.
- Но это прекрасно сделал и другой президент, - возразил Натан. – А пугливый ИСВ подсказал бы землянам ещё что-нибудь не менее интересное. Поэтому мы ничего не выиграли. Да и вообще - у прошлого нет сослагательного наклонения – «если бы». Оно уже случилось. И мы уже не можем отказаться от проекта «Итта-Протея-Земля», поскольку сами вызвались его осуществить. Поэтому, как говорится – делай, что делаешь, и пусть будет, что будет.
- Досточтимый профессор, вы говорили, что какие-то цивилизации, не входящие в КС - космические бродяги, контактировали с землянами и даже похищали их. Для чего. И что из этого получилось? – спросила Лана. 
-  Что может получиться, учитывая космо-фобию землян? Ничего хорошего, - ответил тот. -  Земляне – спасибо фантасту Уэллсу – очень агрессивны к своим не-собратьям по разуму. Военные в них стреляют, гражданские – боятся. А государственная элита, которая уже поняла, что пришельцы гораздо выше них по уровню знаний и технического оснащения, приказали захватывать их корабли. Чтобы получить доступ к высоким технологиям. Но, слава Мудрецам, это им оказалась не по зубам – как говорят земляне. Поскольку они не способны их понять. Это и спасло людей, а то б мы уже забыли, что была такая маленькая планетка – Земля. Но кое в чём им всё же удалось разобраться. И, как и следовало ожидать – это немедленно было применено в военной отрасли и системе космической обороны.
-  А почему Сообщество не запретит бродягам эти визиты? - спросила Мэла.
- КС не имеет юридического права указывать им по каким дорогам бродить, поскольку в Сообщество они не входят. Не подсудны, так сказать. Некоторые цивилизации именно из-за этих соображений и не вступают в КС – хотят быть независимыми. Но у этой свободы есть другая сторона – они беззащитны в случае космического форс-мажора. Хотя если они к нам, всё же, обратятся, мы не откажем им в разовой помощи. Но, уважаемые, мы немного уклонились.
- Надо бы землян тоже предоставить самим себе!  – мстительно проговорила Мэла. – Пусть выживают, как хотят! Или в карантин отправить. Они опасны!
- Это жестоко! – возразила Лана. – Они - неразумные дети.
- Дети? А стрелять в мирных бродяг, рисующих на полях, не жестоко?
- Дети тоже способны на жестокость, - не согласилась Лана. -  Ты - представитель высшей цивилизации и должна вести себя согласно принципам БВЛ. Досточтимый профессор, я читала, что земляне действительно находятся в изоляции от космоса. Почти в карантине. Это так?
- Да, таково решение КС. Человечество может осваивать только ближайшее космическое пространство, - пояснил профессор, демонстрируя кадры. – При низком БВЛ, тяге к звёздным войнам и своей фобии к пришельцам они действительно опасны. Поэтому над планетой установлен специальный энергетический щит, изменяющий линии вероятности. И все космические проекты землян постигают неудачи. Дальше Луны они пока не продвинулись. Да и там им не дали обосноваться. Пусть сначала научатся жить в мире на собственной планете.
- Досточтимый профессор, а люди совсем не владеют телепатией? – спросила Мэла. – Почему они не понимают добрых намерений пришельцев, которые пытались с ними общаться? 
- Не владеют, -  вздохнул профессор. – Телепортацией, телекинезом, способностью управлять энергиями и ещё много чем не владеют! Хотя когда-то у них были такие способности, но они утратили их. Очевидно с того момента, как стали плотоядны.
- Но Герберт Уэллс был же медиумом! Наверное, есть  и другие?
- Да, есть, - ответил профессор. – И мы пытались им их восстановить хотя бы частично. Около пятнадцати витков или восьмисот земных лет назад - чтобы люди научились чувствовать природу и, надеясь ускорить их переход к Эволюции Души – мы индуцировали у людей способности к экстрасенсорике. И для этого внесли в их ауры повышенные тонкие вибрации. Однако потом, как всегда, возникли осложнения.
- Кто б сомневался, – усмехнулся Сэмэл.
- Поскольку БВЛ у людей по-прежнему была в дефиците, а ИСВ – в избытке, получив экстрасенсорные способности, некоторые из них стали использовать эти способности в негативных целях – причинить кому-то вред, захватить власть и богатства, управлять людьми и так далее. У некоторых, опередивших время, начались трения с церковью и устаревшими религиозными догматами. Церковь, которая в то время имела немалую власть, начала их уничтожать. И объявила охоту на ведьм, отправив заодно на костёр тысячи невинных людей. Пришлось нам срочно нейтрализовать эти дополнительные вибрации. Но часть таких людей, всё же, уцелела, избежав смерти, и некоторые, успев закрепить вибрации, передали по роду. Таких сейчас на Земле очень мало и отношение к ним по-прежнему недоброжелательное. Ак разве может быть иначе? Ведь всё, что необъяснимо и вызывает страх, у людей вызывает агрессию. Ведь основная часть человечества практически не видят, не слышат и не чувствуют тонких энергий. На этом, уважаемые, наша лекция окончена, - проговорил профессор. И тут раздался сигнал зуммера.
- Как жаль! – отозвалась аудитория.
- Не грустите! – улыбнулся профессор. – Мы к этой теме ещё не раз вернёмся. Ведь проект «Итта-Протея-Земля» - тема, которую вы должны изучить особо, - пообещал  профессор.
- У нас ещё есть вопросы по ней! – сказала Лана.
- Отлично! Обдумайте их. Побывайте в библио-архиве, поищите ответы сами, - улыбнулся профессор. – А не найдёте – обсудим с вами здесь. В конце лекции. Да, напоминаю, тема следующей лекции - «Влияние вибраций вселенной на планетарные процессы и уровень цивилизаций». Успехов вам на пути к знаниям!
Студенты шумно устремились к окнам.
- Пребывайте в мире и здравии, досточтимый профессор Натан! – говорили они.- Да пребудет с вами мудрость! Мира и добра вам!

3. Былое величие
Юрий появился, когда Оуэн уже перестал ждать его.
Он предположил, что, возможно, мальчик решил остаться в своём пифосе, не допуская в свой мир даже морского философа. Ведь его интересы и жизнь так чужды представителям человеческого рода, набивающего таких, как он, опилками и выставляющего их в таком виде на потеху праздной публике.
Оуэн философствуя, задремал в своей пещере, когда раздался этот голос:
- Эге! Здравствуй, морской философ! Я вижу, ты по мне не особо скучаешь? Наслаждаешься одиночеством?
- О, рад тебя вновь слышать, Юрий! – действительно обрадовался криптит, даже сам этому удивившись. – Я решил, что собеседник, годный лишь заготовкой для заготовки к музейному чучелу, мало неинтересен средне образованному разумному человеку. Как твои дела? - спросил он.
- О, мои дела ошеломительны, - отозвался Юрий. – С некоторых пор вокруг меня стали происходить удивительные вещи и крутиться странные люди.
- Удивительнее, чем наша беседа, а люди более странные, чем морской криптит? – усмехнулся Оуэн.
- Намного более, - вздохнул Юрий.
– Наверное, их странность состоит в том, что они хотят с тобой пообщаться? – улыбнулся Оуэн. – А ты опять предпочёл беседу с морским философом?
- Ты, как всегда, весьма проницателен, - сказал Юрий. – И именно для этого они хотят, не спросив моего согласия, доставить меня в одно очень странное место… Хорошо, что не в музей. Но типа того. Наивные, они думают, что со мной возможен такой вариант. – Оуэн, ничего не понимая, с недоумением слушал его. Мальчик опять не впускал в свой мир - привычка. - Но я их слегка разочаровал, - усмехнулся Юрий. - Ничего, я с этим как-нибудь разберусь, - перебил сам себя Юрий. - Лучше давай погорим о тебе, Оуэн. Кто ты? Откуда? Ведь, оказывается, я ничего о тебе не знаю. Пытался заглянуть в твоё прошлое, но я там теряюсь, как песчинка.
- По-моему – и я знаю о тебе не больше, - усмехнулся спрут. – Да и что может рассказать анахорет, прячущегося в своём морском пифосе? - отшутился он. – Даже для редкого гостя нет новостей.
- Нет, уж, лучше обойдёмся без новостей. Уж лучше вернёмся в старину глубокую.
- Люди при встрече случаях любят обсудить всякие несущественные мелочи, - гнул свою линию криптит, где-то подражая Юрию. – Например - предстоящий ужин или каверзы погоды. А у меня блюдо всегда одно – планктон, и погода одна – сюда даже шторма не всегда достигают. Лишь бы Сопун не проснулся – вот это будет новость. Потрясающая! Ну, вот видишь, мы и поговорили. Ты – полслова о неких непрошенных собеседниках, я – два слова о подводных не-новостях.
- Расскажи мне о Протее, - тихо сказал Юрий и Оуэн вздрогнул. Его ироничный настрой сразу же погас. -  Скажи, ты с другой планеты?
Оуэн, замер, молча. Это слово опять перевернуло его душу...
- Прости, если я сделал тебе больно, - услышал он голос Юрия. – Не отвечай, если не хочешь. Но мне это очень интересно.
Криптит неожиданно решился – сколько можно баюкать и прятать свою боль? Что плохого, если он поделится историей своего народа?
-  Хорошо, я расскажу тебе о Протее, - вздохнул Оуэн. – Но это грустная история.
- Спасибо. Я уже понял, что тебя она гнетёт, - отозвался Юрий. – Но, Оуэн, это далёкое прошлое. И твоя память, это всё, что от него осталось. Ты же не хочешь, чтобы и мир забыл о  ней?
- Возможно, ты прав, - вздохнул спрут.
- Протея... – задумался он. – Она действительно существовала очень давно. Слишком давно, чтобы о ней помнил ещё кто-то, кроме меня. Даже я потерялся в счёте витков с того момента, как её не стало. К сожалению, я даже приблизительную цифру не знаю. – Криптит лукавил – приблизительно он знал, но не хотел, чтобы мальчик посчитал его выдумщиком. - Для кого мне их считать? Но это было время, когда Земля называлась Протеей. И это был огромный единый Океан,  мы называли его - Тоо-Тэто-Кан: Великий и Могучий Поток.
- Земля это и есть твоя Протея? – воскликнул Юрий. – А я думал, ты с другой планеты!
- Практически так оно и сеть – это была совсем другая планета, - согласился Оуэн. – И её населял совсем другая цивилизация - головоногих моллюсков. Протейцами именовали мы себя.
- На Земле была цивилизация головоногих моллюсков? Здорово! Непостижимо! Так далеко в информационное поле планеты я не заглядывал. Считал, что в то время жили одни птеродактили и  динозавры.
-  О, они появились после нас и исчезли не так давно. Их  застала одна из человеческих цивилизаций. И они даже сумели приручить некоторые породы динозавров, - заметил Оуэн. - Погибли динозавры во время катастрофы, случившейся из-за падения метеорита. А человек выжил, хотя ему пришлось практически начать Эволюцию с ноля.
- С ноля?
- Да. Человеческая цивилизация несколько раз по разным причинам откатывалась назад. И иногда виноваты были сами люди.
- Почему? Что они сделали?
- Как-нибудь я расскажу тебе об этом. Но и в этих историях много грустного, - заметил Оуэн.
- Ого, так мы ещё древнее, чем я думал?
- Ну, по моим прикидкам – ваш Вид существует около трёх миллионов витков, то есть - лет. Хотя до этого были и другие – не совсем обычные человеческие цивилизации. И все они погибали, побеждённые собственными пороками
- Вот как? – удивился Юрий. – Интересно! Я потом загляну в ИПЗ и поинтересуюсь доисторическими временами. Х-м, никогда не думал, что «доисторическими», значит – искусственно ограниченными рамками нашего познания.
- Если удастся заглянуть, - заметил Оуэн. – Дух Планеты затёр эти страницы, затерял их на самом дне памяти, и зачастую не хочет открывать такую старину. Очевидно, он считает, что надо жить настоящим. Ну, может, тебе она и откроет свои секреты. Но зачем?
- Хочу понять… цель вселенной, что ли. И смысл её титанической работы.
А какой была твоя протейская цивилизация, Оуэн? Она была похожа на нашу?
- Все цивилизации похожи – суетятся, к чему-то стремятся. Обидно только, если они сворачивают не туда, - вздохнул он. – Однако протейская цивилизация значительно опередила вашу. 
- Но как она развивалась в воде! Как это возможно? – с восторгом воскликнул Юрий.
- А почему нет? Чем воздушная среда отличается от водной? Как амортизатор, защищающий от вредного воздействия слишком активного светила, каким тогда было Солнце, вода даже лучше. А уровень цивилизации зависит не от условий среды, а от интеллекта разумных существ. У головоногих он был гораздо выше, чем у людей. Уж извини. Ведь мозг у нас более развит – он не один, их целых девять – в голове и ещё в каждой конечности. И каждый работает индивидуально и независимо от других. Это позволяет освободить голову от забот о теле, посвятив размышления более важным вещам. Мы шли по пути Эволюции в девять раз быстрее. К тому же, у вас есть скелет, хоть как-то помогающий выживать, мы же – лишённые его – должны были быстрее приспособиться и развить своё интеллект. И именно он, а не технические приспособления, составлял наши основные достижения.
- Я всегда знал, Оуэн, что осьминоги – удивительные существа, - согласился Юрий. – Но – чтобы создать свою цивилизацию! Мне казалось, что вы слишком… интроверты, что ли. как я.
- Это пришло потом. Когда наша цивилизация пережила трагедию. Мы очень чувствительны и пугливы.
- И каковы были условия вашей жизни во времена развитой цивилизации?
 - Они были фантастическими! Вы – дети, по сравнению с нами, Юрий, - не выдержав, похвалился Оуэн. – Уж, извини!
- Если это так, извиняться не за что, Оуэн. Расскажи о ваших были городах. Они были под водой? На дне океана - Тоо-Тэто-Кана, Великого и Могучего Потока?
- Нет, скорее они находилось под его поверхностью, под почвой. Мы, так сказать, построили себе там миллионы комфортабельных пещер, оборудованными всеми необходимыми условиями. По Океану курсировали тысячи гидробусов и гидростатов, а небо над его поверхностью, как и космос, бороздили наши летательные аппараты и космические корабли. Мы освоили ближайшие планеты и строили планы о совершении дальних перелётов.
- Невероятно! – удивился Юрий – Вот здесь?
- Ну, это уже далеко – не здесь, увы.
- Что ты имеешь в виде, под словами: комфортабельных пещер, оборудованными всеми необходимыми условиями?
- О, это трудно объяснить. Ведь я не был технарём. Могу сказать лишь - вся бытовая техника и домашние приборы управлялась нами телепатически. Улицы были прекрасно украшены. Все наши устремления были направлены на познание и совершенствование.  И, вообще – жизнь каждого протейца была прекрасна и радостна, потому что мы ощущали себя объединёнными общими целями и свершениями на благо общества. В нашем мире уже тысячу витков не было войн, хотя на планете по-прежнему существовало для государства – Панина и Танина, ещё в древние времена созданными двумя расами – серыми гигантами панинцами и мелкими особями – коричневыми танинцами. Наш мир был невероятно прекрасен! Извини за эмоции, Юрий. Похоже, слово «невероятно» тебе сегодня изрядно надоест, -  проговорил Оуэн.
- О, ты совершенно прав! Я почти вижу твою Протею, Оуэн! - восхищённо отозвался тот. –Это была невероятно развитая цивилизация. У вас были высоко развита наука? О чём я спрашиваю? Я, кажется, поглупел от удивления. Конечно же – ваши науки были совершенны, как и цивилизация.
-  О, да! Мы приближались к разгадке УКЭ - Универсальных Космических Энергий. 
- Потрясающе! А ты помнишь какие-нибудь стихи о вашем мире? - спросил Юрий. – Что-нибудь типа: «О, Протея! Под волнами зрея, ты стремилась к звёздам и далёким водам! О, протейцы! Вы в моём сердце! О прошлом сожалея, вас забыть посмею ль я!»
- О, этот стих прямо обо мне! Спасибо, я запомню, – вздохнул Оуэн. -  Но, к сожалению, у протейцев не было литературы, о чём я сейчас сожалею. Ведь в основе мироощущения протейцев был лишь точный расчёт и неумолимая логика. У нас была  лишь история – свод исторических фактов в сжатом виде – хроники событий и календарные даты.
- У вас вообще не было искусств? – удивился Юрий.
- Отчасти. Мы, например, обожали музыку и танцы. Увлекались конкурсами и состязаниями. Протейцы тонко чувствовали ритм и согласие звуков. Ведь, согласно традициям, мы всегда сообща отмечали Ночь Полнолуния Танцем Сфер. Также у нас высоко ценилось изобразительное искусство и скульптурные композиции. Только чёткие формы и никаких абстракций или романтических искажений. Протейцам были не доступны поэтические символы и аллегории. Но зато  архитектура, скульптурные произведения, художественные полотна и дизайнерское искусство ландшафта были на высоте. Как видишь, Юрий, мы ценили только звуки, формы и формулы.
- Да, цивилизация протейцев была великолепна. Я уже видел её твоими глазами. А какими были ваши космические корабли?
 - Корабли?
Оуэн, слегка  напрягшись, вспомнил эти огромные и громоздкие, похожие на летающие метеориты, протейские корабли, которые он, походя, видел в юности. Насколько он помнил, во время движения они крутились вокруг своей оси, создавая внутри себя гравитацию. Юрий воскликнул:
- О, да, я уже вижу! Необычные сооружения! Совсем не похожи на наши металлические корабли-сигары. На каком топливе они работали?
- На разных, в том числе и на воде. Но, как я уже говорил, мы приближались к разгадке универсальной Энергии, которая позволила бы нашим кораблям совершать гипер-скачок, - пояснил Оуэн. Как оказалось, рассказывать о Протее ему было даже приятно. Он гордился тем, что принадлежал к такой великой цивилизации. - Мы ещё не так далеко продвинулись в освоении космоса, пока это были лишь пределы солнечной системы. Протейцы разрабатывали рудники на Луне – тогда она называлась Фиона, строили научные базы на Марсе – по-протейски Маасе. А наши автоматические станции побывали на Нептуне и Сатурне, они назывались тогда - Китон и Тоэн. На их орбите мы установили фабрики по добыче метана, озона и других газов. И уже приступили к реализации проекта по созданию атмосферы и океана на Марсе-Маасе, чтобы создать там города и заселить эту планету. А ведь некогда и она была населена некой цивилизацией, погибшей при невыясненных обстоятельствах.
- Вот как? Удивительно! Океан на безжизненном Марсе? И вы это смогли бы сделать? – удивился Юрий.
- Конечно! На Маас уже были завезены установки по созданию океана из газов, которые доставлялись туда с Китона и Тоэна. А пока там, в карстовых пещерах, заполненных водой, начали сооружать временные поселения. Которые должны были восстановить на Маасе атмосферу – чтобы защищать планету от метеоритов, которые должны в ней сгорать. А также – препятствовать испарению вода с поверхности, когда там возникнут моря и океаны. Со временем там предполагалось создать и собственную флору и фауну. Проект был грандиозный. Я, кстати, тоже собирался поселиться на Маасе - заселять его рыбами и растениями. Ведь я по образованию биолог.
- Биолог? Вот это да! Ты заканчивал вуз?
- И даже аспирантуру, по вашим понятиям.
- Невероятно! Какой же мощный потенциал был у головоногих моллюсков прошлого! – изумился Юрий. – Ведь это было идеальное общество!
- Случившееся позднее показало, что не идеальное! – возразил Оуэн. – Поскольку мы не выдержали проверки. 
- Кто вас мог проверять? – удивился Юрий. – И зачем?
- Космическое Сообщество Цивилизаций. Как вы любите говорить – инопланетяне, - вздохнул Оуэн.
- Откуда они здесь, вернее – там, взялись? – воскликнул Юрий. – Впрочем, глупый вопрос. Как это было?
- Прилетели из галактики Тиуана. И иттяне, представляющие Космическое Сообщество, куда входят тысячи совершенных и развитых цивилизаций, поручились за нас, хотя по нескольким параметрам мы не проходили вступительные испытания, - пояснил Оуэн. – Ели б мы были умнее… как стыдно, - горестно пробормотал он и замолчал.
Юрий, немного подождав, спросил:
- Какие испытания? Какие иттяне? Что за Сообщество? Хотя, если тебе тяжело вспоминать - не рассказывай.
- Нет-нет, я в порядке, - заговорил Оуэн. – Иттяне – это головоногие моллюски с планеты Итты, расположенной в галактике Тиуана, находящейся от Млечного Пути… невероятно далеко. А испытания. У них такой принцип – принимать в Сообщество только достигших на эволюционном пути определённого духовного совершенства. Но, поскольку на Протее было два государства, разделённых границами, и ещё какие-то мелочи. Вроде того, что не стоит терять время на совершенствование тела и пропаганду чрезмерных занятий спортом. Я, юный аспирант, занятый своими изысканиями, честно говоря, не очень в это вникал. Хотя меня и раньше кое-что немного раздражало в отношениях между панинцами и танинцами. Например, то, что коричневые танинцы подтрунивали над тем, что мы, панинцы, почитали Дух Океана, а не Фиону–Луну, как они. А панинцы, строившие свои города под дном океана, недоумевали из-за н безалаберности танинцев, которые тянулись своими коническими небоскрёбами ввысь, к их богоподобной Фионе. И тем самым портили первозданный ландшафт дна. Ведь панинцы чрезвычайно чтили девственную природу планеты и стремились сохранять её неприкосновенной. Их нервировали высотки танинцев, нарушающие экосистемы моря и уродующие прекрасный лик океанского ландшафта. Существовало ещё немало мелких поводов для безобидных шуток – рост, цвет, привычки, пристрастия каждой их рас, вызывающие чувство превосходства у другой. Хотя обитатели  Панины и Танины жили довольно изолированно и внешне это никак не проявлялось. А в совместных проектах – планетарных и космических – отношения были довольно тёплые и уважительные. У нас было немало совместных программ. В том числе и научных. Кстати мы, учёные, к которым относилась и моя семья, совершенно не придавали значения расе – росту, цвету кожи, верованиям - коллег. Мы ценили друг друга только за интеллект и вклад в науку. Расовые недовольства чаще проявляли обычные протейцы. Хотя панинцев и таницев всегда объединял общий Танец в Ночь Полнофионии. Объединяясь с вибрациями космоса, мы становились едины. Возможно, благодаря этому мы и прожили тысячи витков без конфликтов.
- Расизм - это детская болезнь незрелого сообщества рас, так сказать. И действительно говорит о некоем несовершенстве вашей цивилизации, - проговорил Юрий. – Жаль.
- Вот и Комиссия Сообщества заподозрила нечто подобное, - согласился Оуэн. – Но иттяне всё равно настояли на нашем досрочном приёме. И даже поручились нас «подтянуть».
- Наверное, потому что вы были очень похожи на них? – предположил Юрий.
- Они говорили, что таких, как мы и они, очень мало в Сообществе цивилизаций.
- А что же было дальше? Подтягивание не помогло? – спросил Юрий.
–  Увы.
- Расскажи, как это случилось?  – попросил в Юрий. – Если тебе не трудно.
- Дай сначала вспомнить, - сказал Оуэн. – Ведь я не особо вникал в происходящее. Поскольку был слишком увлечён своей работой. Появление иттян я воспринял спокойно. Ведь те, кто изучает законы мироздания, понимают, что огромная вселенная не может быть безжизненной. И глупо рассчитывать на то, что, например, мы, головоногие – единственные разумные существа в бескрайнем космическом пространстве.
Дай подумать, какова хронология событий…
Сначала по новостным телепатическим каналам объявили, что с нами вступило в контакт Космическое Сообщество Цивилизаций. И предложило вступить в их Сообщество. Я этому не очень удивился, понимая, что рано или поздно нечто подобное должно было случиться. Вот, случилось. Что ж – приятно познакомиться. Но у меня вскоре предстояла защита докторской, поэтому я был чрезвычайно занят исследованиями и классификацией Видов одной пещеры. Помнится, я ещё был восхищён тем, что общение и все переговоры с нами будут вести иттяне – такие же головоногие моллюски, как и мы. Как потом стало известно – хотя Космическое Сообщество объединяет тысячи сверх цивилизаций, созданных самые разнообразными Видами – первый контакт всегда осуществляет родственный Вид. Во избежание дополнительного стресса. . Потом нам объявили, что, после вступительных тестов и экзаменовок, протейцев с небольшими оговорками приняли. Благодаря иттянам. «Это, конечно, здорово, но что это нам даёт? И зачем КСЦ ещё какие-то экзамены. Познакомились – общайтесь, чего ещё?» – подумал я тогда. И лишь потом понял – что. Перед нами открыли невероятные знания – о вселенной, о мирах, о материи и энергиях, И, как учёный, я был  в восторге, а мои родители – профессора биологии Моун и Соила, просто ликовали. Ведь знания это было то, ради чего они жили.
Далее началось «подтягивание». К этому времени лица иттян стали уже привычны, постоянно мелькая в новостях. И почти перестали удивлять протейцев своей разноцветностью.
- Разноцветностью? Почему это вас так шокировало?
-  Они очень были похожи на нас. А мы ярые консерваторы в отношении и цвета, и манеры поведения. Иттейцы же постоянно меняли цвет кожи - в зависимости от вкуса и настроения, которое не стеснялись проявлять. Открыто смеялись, шутили, высказывали замечания. Для нас это было… непривычно. Но постепенно - судя по услышанным мною разговорам - протейцы привыкли к ним, как и к мысли о том, что в Сообществе будут вынуждены общаться и не с такими чудаками – как внешне, так и внутренне. Как мы узнали из демонстрируемых роликов - это были рептилии, рыбы, насекомые, птицы, змеи, разумные растения и даже мыслящие сгустки энергии.  Принцип Всеобщей Вселенской Любви объединял их всех в одно Сообщество равных, делая их единой космической нацией. Мне это было несложно – ведь я одинаково любил все создания природы, прекрасные и удивительные. Однако протейцам приходилось поначалу преодолевать свои стереотипы и привычки.
- А человеческие цивилизации в Сообществе были? – с интересом спросил Юрий.
- Конечно. Гуманоиды, паукообразные, бабочки и так далее. Впрочем, поинтересуйся рисунками на плато Наска или, современными - на пшеничных полях планеты – там многие разумные Виды изображены. Как и универсальные формулы.
- О, а я-то всегда удивлялся – зачем на полях нарисованы птицы, муравьи, стрекозы и прочие… существа. От скуки, что ли? И что же было дальше?
- Дальше наши страны – Панина и Танита - должны были исчезнуть. А вместо них было основано единое государство Патана. Возглавило его Единое Правительство Патаны - ЕПП.
- Звучит неплохо, - заметил Юрий.
- Да. Пока изменения не затрагивали глубинные устои протейцев, всё выглядело неплох. Но потом всё пошло кувырком!
- Почему? Прежние правительства хотели вернуть себе власть?
-  Этого я точно не знаю, - вздохнул Оуэн. -  Границы между Паниной и Таниной были ликвидированы. Всюду появились граждане чужой страны – чего раньше практически не было, задействованные в общих программах. Освободился огромный штат пограничных, таможенных и военных служб, оставшихся без работы. Иногда до меня долетали нехорошие слушки – будто бывшие руководящие кадры недовольны переменами, а рядовые протейцы - нововведениями, предусматривающие запросы обеих рас. А принятый ЕСЗП  - Единый Свод Законов Патаны – во всех сферах требовал теперь знания двух языка - панинского и танинского. Вскоре напряжение заметно снизилось – всех уволенных вояк послали на переобучение, а иттяне срочно построили для их трудоустройства межгалактические корабли, использующие новые Энергии, и  сформировали Патанские Астро-Службы – ПАС. Были построены заводы, использующие новейшие технологии. И опять же освободились единицы, занятые на прежних и не способные усвоить новые знания. Им предоставили менее квалифицированную работу. Но надо отметить, мы получили доступ лишь к части СЗ – Сверх Знаний, поскольку наш уровень образования был недостаточен для понимания и применения остального. Поэтому в Патане была срочно произведена реформа всей системы образования - от детсада до вуза. А для всех желающих самостоятельно поднять свой образовательный уровень постоянно транслировались обучающие передачи, в доступной форме призванные расширяющие рамки мировоззрения. И все желающие могли прийти и сдать тесты и экзамены в Специальные КК – Квалификационные Комиссии. И получить работу соответственно своему уровню. 
Невероятные перемены происходили всюду– в быту, на улицах, в правилах общения, в нормах жизни и мировоззрении.
- Звучит захватывающе, – заметил Юрий. – Я бы хотел попасть в то время! И что же не заладилось? С виду всё прекрасно – в КСЦ наверняка всё продуманно и обоснованно для адаптации новичков до совершенства.
- Жаль, что мы оказались совершенны. Или, скорее – не зрелы, чтобы получить эти Знания. Как иногда люди говорят - дали ребёнку гранату поиграть, - вздохнул Оуэн. – И… цивилизация протейцев исчезла. Мы не были готовы к этим переменам.
- Произошла война? С кем и из-за чего? – недоумевал Юрий.
- Сложно назвать это войной… Скорее это была самоликвидация.
- Но почему? – недоумевал Юрий.
-  Как всегда – из благих намерений, - вздохнул спрут. – Например – защитить правых, наказать виновных и восстановить справедливость.
- Кого защитить? От кого? И в чём справедливость?
- А в чём её ищешь ты? Это ведь неважно – тех от этих или всех от всех. Важны методы избавления от недопонимания. Ходили слухи, которым я и, очевидно, иттяне не придавали значения. Например - о недовольстве членов правительств, которые не вошли в руководство Патаны, нежелании бывших старших военных или таможенников становиться простыми пилотами. А также - о неких расовых трениях. Из-за языка, несовпадения традиций и так далее. Даже в нашей семье, на которую эти перемены никак не повлияли – ведь флора и фауна Протеи осталась теми же - иногда с удивлением обсуждались эти слухи. Мол, те танинцы, что также строили новые заводы для ПАС,  не уважая традиции местного населения, возвели для себя на девственной территории Панины нелепые высотки, нарушив природный облик местности. И кто-то, якобы в отместку за это, одну из высоток взорвал. Авторство в этой акции взяла на себя группа защитников природы под красивым названием - «Добрая воля».  Тут же случились необъяснимые обвалы подземных ярусов в доме панинцев, построенном на территории бывшей Танины. Были жертвы. Но Комиссия не нашла в этом злого умысла. Никто не верил, что кто-то умышленно мог  причинить соплеменникам смерть. Хотя подобных трагедий в последние столетия при строительстве не случалось. А вскоре в танинском Национальном Парке были уничтожен редкий  артефакт - древний базальтовый круг, олицетворяющий лик богини Фианы. Вину на себя взяла та же организация - «Добрая Воля», заявившая, что они не позволят уродовать девственную природу Патаны бессмысленными изделиями. В ответ некая танинская группа патриотов с не менее красивым названием - «Свет Фианы», принялась рисовать несмываемой краской круги в заповедных зонах и парках бывшей Панины. Они объяснили это тем, что так у них принято чествовать великую богиню Фиану, а Панина теперь уже - Патана и также  принадлежит и им. В эфире, на новой незарегистрированной волне возникла перепалка между «Доброй Воли» и «Светом Фионы». Поговаривали, что за всем этим стоит бывшее руководство бывших стран.  Но я думаю, что любые перемены сопряжены со стрессами, требуют терпения и доброжелательности. Которых у нас было маловато. Чьи-то нервы и… недостаточно развитый интеллект дали сбой. А ведь наверняка у некоторых под рукой были новейшие энергии.
- И что? Иттяне  нашли эту недобрую «Добрую волю» и мрачный «Свет Фионы»? Запретили? Перевоспитали?
- Таких перевоспитаешь! – буркнул Оуэн. – Они ведь не остановились даже перед убийством и уничтожением артефакта! Что может быть хуже? Но иттяне, на мой взгляд, слишком увлеклись преобразованиями и даже не заметили этих событий. Ведь их на Протее было всего пять. Но, насколько я слышал,  руководство ЕПП, объединив все эти факты, так и не решилось доложить обстановку иттянам и представителям КСЦ. Им было стыдно за своих соплеменников, ведь за нас поручились. Да и вообще – считалось, что они справятся сами. Единственное, что было сделано – по всем каналам была передана суровая Правительственная Нота, предлагавшая мятежным организациям «Добрая воля» и «Свет Фионы» прекратить террор и добровольно сдаться. Иначе к ним будут приняты самые суровые меры.  Но было уже поздно. Увы, наверное, кто-то из этих защитников природы и поклонников Фионы в ответ нажал какую-то кнопку и планета взлетела в стратосферу. Невероятная глупость! Очевидно, они плохо понимали, что делают и насколько каковы последствия применения этих энергий. Ведь обучаться новым Знаниям борцам за свет и добрую волю было недосуг.
- И каковы были последствия?
- Ужасные! Это был конец и света, и всего остального. В Информационном Поле Планеты эта картинка хранилась недолго, потом исчезла. Но я её помню до мельчайших подробностей, хотя очень хотел бы забыть.
После взрыва нескольких станций произошёл резонансный сдвиг мантии планеты, сместились полюса, проснулись вулканы и вся планета погрузилась в бушующие стихии, -  рассказывал Оуэн. – Наш мир исчез. Далее началось великое оледенение..., - вздохнул он, - Была цивилизация и в один миг её от неё ничего не осталось.
-  Ужасная нелепость! А как же выжил ты, Оуэн?- спросил Юрий.
- В тот момент я – молодой преподаватель института биосферы, мои родители  - профессора-биологи Соила и Моун, и трое учёных - профессора-гидрологи Тиуин и Боин с аспиранткой-гидрологом Атэей, были в научной экспедиции. Во время катастрофы все мы были одеты в скафандры с усиленной защитой. для глубоководных изысканий, и исследовали огромную пещеру. Она нас и защитила от ударной волны и основной радиации. К сожалению, мы лишились батискафа, оставшегося снаружи и унесённого взрывом. Связь с миром также исчезла. Всё ходило ходуном, что-то падало и грохотало, нас подхватило потоком и куда-то понесло, вдавив в дальнюю часть пещеры. Затем в пещере стало тихо. Оказалось, что нас завалило. Когда всё более-менее притихло, мы разобрали   завал и выбрались наружу и увидели, как множество мёртвых существ падает мимо нас в глубину. По непрерывному гулу и сотрясанию мы поняли, что наверху продолжают бушевать цунами. И поняли - произошла планетарная катастрофа, о причинах которой мы уже начали догадываться. Её авторы  - «Добрая Воля» или «Света Фионы». Но всё ещё тешили себя надеждой, что хоть кто-то уцелел. И надеялись, что иттяне помогут нам восстановить цивилизацию. Хотя, с другой стороны – это долгий процесс. Зачем им это? Наверняка они просто улетят - искать более разумных обитателей вселенной…
Проходили недели, месяцы, а наверху всё ещё продолжали бушевать штормы. В пещере, имеющей множество ответвлений и ходов, к счастью, почти сохранилась какая-то жизнь: рыбы, черви, флуоресцентные существа и даже растения. Всё это пригодилось нам, чтобы выжить.  Снаружи тоже сохранилась кое-какая жизнь. Очевидно, большая толща воды сработала как естественный барьер. Иногда из глубины всплывали даже огромные рыбы и медузы, скорее всего -  реликтовые. Считалось, что они давно вымерли. Впрочем, нам было уже не до научных сенсаций.
- Какие страшные времена ты пережил, - заметил Юрий. – Извини, что растревожил твои грустные воспоминания.
- Да, всё это очень печально, - вздохнул Оуэн. -  Когда наверху всё более-менее стихло, гидрологи Тиуин и Боин, решили отправиться наверх -  выяснить обстановку. Поскольку неизвестность нас уже просто угнетала. Мини-двигатели на скафандрах, сохранившие заряд, позволяли им всплыть и потом вернуться. Но мы их больше никогда не увидели. Очевидно радиация, шторм или цунами погубили наших коллег. И только тогда мы поняли – наша цивилизация окончательно погибла.
- Я вам глубоко сочувствую. И каковы были ваши планы? – спросил Юрий.
-  Мы решили начать всё сначала. И восстановить наш род. Конечно, у обычных осьминогов потомство более многочисленно, чем у разумных. Поскольку в природе очень велик процент его гибели. Но мы решили попытаться. Ведь у нас было две полноценные пары - моя мама с отцом и мы с Атеей. Какое счастье, что в то страшное время она оказалась рядом. Бог даровал нам это счастье. Ведь мы с Атеей полюбили друг друга ещё во время подготовки к экспедиции. Мечтали создать семью. Строили с ней планы – участвовать в освоении Мааса, защитить докторские, преподавать. И, может, даже сделать пару-тройку открытий. Не случилось. Но мы надеялись хотя бы вырастить потомство, возобновившее цивилизацию моллюсков. И это не вышло. Оказалось, что мама и Атея бесплодны. Очевидно из-за влияния радиации или перенесённого стресса. Ведь моллюски очень чувствительны.
-  Жаль, - отозвался Юрий. - А почему ты остался один? Извини, если мой вопрос тебя ранит.
- Моих близких уже давно нет на свете, - грустно ответил спрут -  Очень давно. Однако долгие витки, проведённые вместе с ними, сделали меня сильным. И, оставшись один, я несу эту эстафету мужества дальше. Не знаю, почему я оказался таким долгожителем. Возможно – из-за влияния всё той же радиации.
- Но как же вы жили в пещере? После комфорта, который давала цивилизация, вам было трудно?
- Да нет. Всё было довольно неплохо, если в подобных обстоятельствах применимо это слово. Мы были близки по духу и связанны родственными узами. И поначалу ещё на что-то надеялись – то ли на чудо, то ли на помощь КСЦ. Но, интуитивно ощущая страшную опасность за стенами пещеры, мы никуда не высовывались и почти всё время оставались в ней. Там у нас  возник наш собственный мирок, вполне комфортный – мы имели освещение от рыбок, в основном миктофитовых - Myctophum punctatum, и фонареглазовых – Anomalopidae, если по латыни. С едой было сложнее. Увы, мы были вынуждены перейти от вегетарианства к иной пище. Есть тех же рыбок, червей, рачков  - да всё, что ловилось. Как ни удивительно, но мы вернулись к первобытному существованию и вполне с этим смирились. Такова воля обстоятельств. Хотя периодически, больше по привычке, мы телепатически пытались выйти на контакт - с теми, кто, возможно, выжил наверху. Но там была тишина. За исключением слабых и невнятных голосов малого количества выживших существ. Они были в панике, прячась на больших глубинах и в расщелинах.
- Чем же вы занимались? – спросил Юрий, пытаясь углядеть ту пещеру. Но видел лишь сероватую тьму. 
- Да ничем. Делать нам было нечего, кроме незатейливой и редкой охоты – мы берегли своё    стадо. Хотя родители поначалу пытались составлять списки выживших особей, классифицировать их, отмечать органические изменения, происшедшие после катастрофы. Но потом бросили это. Какая уж тут научная работа? Для кого?  И чаще всего мы проводили время в разговорах. Обсуждали причину катастрофы, истоки жестокости, иногда просыпающейся в разумных Видах. И пришли к выводу, что это проявление остатков некой скрытой агрессии, призванной сохранять Вид, но иной раз выходящей из-под контроля разума. Именно в этом причина трагедии Протеи. Не стоит навязывать свои правила и принципы другим. В этом и проявляется цивилизованность. Выходит, протейцы такими не были.
- А почему же цивилизации, которые объединились в КС, дружно сосуществуют? Даже помогают другим Видам, зачастую совершенно непохожим на них - ни внешностью, ни привычками, ни традициями. В чём секрет их умения победить собственную агрессию?
- В своих лекциях иттейцы пояснили, что в основе их содружества –  принцип всеобъемлющей Безусловной Вселенской Любви, проявляемой ко всем живым существам, созданным Творцом. Об этом и были их передачи – о величии и ценности Эволюции, о гармонии мира, созданного Творцом, о непогрешимости и справедливости законов, продиктованных безграничной любовью Творца к нам.  Смысл развития вселенной, возникшей от дуновения Творца – это Любовь и бесконечное совершенствование Души. Но разве протейцы внимательно это слушали? Мы не привыкли думать на такие отвлечённые и бесполезные темы. Любовь? Её в двигатель не положишь и голодных ею не накормишь. Это всё бла-бла-бла…
- Но, как ты думаешь – коли это так, то почему этот любящий Творец отвернулся от вас? Почему не остановил безумцев и не прислал ангелов или тех же иттян спасти вас? – вопрошал Юрий.
- Я сам об этом часто думаю, - вздохнул Оуэн. -  И пришёл к выводу, что Творец дал всем право на собственный выбор. Так говорили нам и иттяне. Без проб и ошибок нет прогресса. Застывшие формы, считающие себя совершенными, согласно Заповеди – уж не помню какой, обречены на остановку и смерть. Поскольку жизнь – в движении. И движение только тогда приносит плоды и совершенство, когда происходит с любовью и ради любви. Ненависть не даёт плодов. Она их уничтожает и несёт гибель и разрушение. Протейцы выбрали ненависть и погубили прекрасное творение Эволюции   – собственную цивилизацию. Мы не хотели совершенствоваться, мы хотели оставить всё, как прежде. А ещё – мстить тем, кто нёс изменение.
- Вы? Но это сделали жалкие отщепенцы, а не все протейцы, - возразил Юрий.
- А мы, молча, согласились с этим. Ведь никто не создал группу с противоположными целями, назвав, например: «За единение!» или «Панитяне за мир!» Молчание значит - согласие.  Творец принял наш выбор и привёл на эту планету новую цивилизацию, человеческую. Теперь ваша очередь делать свой выбор, Юрий. А Он подождёт, любя каждого и даруя свободу воли.
- Как жаль, что человечество не знает историю протейцев! - вздохнул Юрий.
– А ты напиши книгу о Протее! - предложил Оуэн.
- Книгу? О, во-первых - это слишком большой труд! А у меня маловато терпения. Во-вторых, я слишком мало знаю о Протее. И в третьих, если б ты знал, насколько мне сейчас хотят ограничить свободу воли! – насмешливо возразил тот. – Но довольно говорить обо мне. Расскажи, как ты жил в одиночестве? Ты знаком с атлантами? А с лемурийцами. Гипербореями? Что с ними случилось? Такая же трагическая история, как и с вами?
- Ты слишком многого от меня ждёшь, Юрий! – устало проговорил Оуэн. – Кое-что я знаю, но не в точности. Ведь все эти цивилизации были мне чужды. Я ведь тоже не совершенен. А после того, как я остался один, мне ещё долго было ни до чего. «Зачем мне судьбы мира и чуждые игры разума? – думал я тогда. - Ведь Протеи больше нет. Скоро не станет и меня». Хотя мои родители всегда считали, что Протея будет существовать до тех пор, пока о ней помнят. Они предпочитали выбросить из своей души печаль, которая для неё убийственна, и радоваться тому, что имеют – жизни, свету, общению. Ведь Творец никогда не останавливается, - говорили они, - вселенная развивается, галактики вспыхивают и гаснут. Жизнь продолжается. «Пойдём и мы дальше с тем, что имеем», - сказали они нам с Атеей. И мы пошли. Родители часто вспоминали прежнюю жизнь, забавные случаи, тех моллюсков, кого знали и помнили. Говорили нам с любовью о том мире, которого уже не было, о существах, исчезнувших навсегда, о планете, ставшей совсем иной. Не знаю, чего в этом было больше – печали или надежды. Они верили, что надежды. И что когда-нибудь всё ещё изменится. Надежда помогала им жить. И, по крайней мере, чудесный мир Протеи был жив, пока они о нём напоминали. Я научился у них не сдаваться. Ни при каких обстоятельствах. И  идти вперёд, пока можешь. Но когда не стало их, а вскоре и Атэи… Мне кажется, во всём мире погас свет. Хотя его и до этого было очень мало. А Протея ушла вслед за ними. Я не хотел больше думать о том, чего уже нет. Это больно. Я хотел научиться жить там, где оказался. Поэтому, встряхнувшись, я навсегда покинул те места, где мы провели те нелёгкие витки. «Ничто не будет напоминать мне о прежней жизни», - сказал я. И, оставив Протею и свои воспоминанья в той пещере, выбрал новые места обитания – там, где уже было всё другое. И это была Земля. На ней я и начал жить заново.
- Как тебе это удалось?
- Я думал: «Вселенная не стала восстанавливать цивилизацию головоногих, бесславно закончившую своё существование. Ну, что ж! Возможно, у неё другие планы. Стану жить, как часть этого мира,  - решил я, - буду наблюдать за тем, куда придёт этот мир. Может у других получится лучше».  Я многое видел и почти перестал удивляться. Путь Эволюции труден, а всякий опыт полезен, хотя и даётся нелегко…. Но об этом я расскажу тебе как-нибудь в другой раз.
- Хорошо. Но давай ещё немного поговорим о Протее, пока ты вновь не наложил запрет на эту тему. Что ты знаешь о вашей технике и всяких чудесах науки? Телепатическая связь с машиной! Чудеса!
- Вряд ли то, что хранится у меня в голове, можно назвать знанием о протейской технике, - отозвался Оуэн. - Ты, например, знаешь, как устроен ваш компьютер? Или, до тонкости –устройство автомобиля? Только в общих чертах. Так? И я также знаю о достижениях протейской цивилизации - не в тонкостях. Мне даже не известен принцип, по которому наша техника управлялась телепатически. Что-то там подключали к планетарным полям, что-то впечатывалось в сенсоры прибора... В моей голове одни лишь обрывки сведений. Я углублённо изучал биологию, а остальное крутилось вокруг само по себе. Ты же знаешь – чем выше цивилизация, тем выше специализация. И тем уже образованны специалисты. Вот и выходит, что индивид представляет ценность, только когда находится среди себе подобных. Особенно чётко я это понял после катастрофы. В развитом обществе каждый занят чем-то мелким, но очень нужным. И цивилизация существует лишь благодаря соединению всех этих мелочей воедино. И сотрудничеству множества особей, составляющих единый организм в технологическом процессе. Каждое достижение цивилизации - результат коллективной работы и целой Эволюции. И отдельный субъект, будучи даже гением, не пригоден ни на что.
- Да, ты, наверное, прав. У нас есть книжный герой - Робинзон Крузо, - подхватил его мысль Юрий, желая немного отвлечь криптита от печальных мыслей. – По воле судьбы он оказался один на необитаемом острове. Построил себе там примитивный домик, собрал семена и насеял их, одомашнил животных, научился выживать, ведя натуральное хозяйство. Даже папуаса Пятницу приручил себе в товарищи. А дальше что? Выше, чем первобытный человек, один он не смог бы подняться никогда. Так что ты прав - ценность индивида невелика, если рядом нет соплеменников. И выходит: надо любить тех, кто рядом с тобой – плохи они или хороши – ведь без них ты просто никто. Ноль.
Оуэн слегка вздрогнул и сказал:
- Верно. Но за некоторыми исключениями. Если у одиночки не произойдёт деградации личности, то  он, оставшись один, может один пойти по пути развития Души, а не разума. Пути Познания Духа, а не этого мира. Как это делают, например, ваши монахи и отшельники, поселяющиеся в лесу. В таком случае всё случается как раз наоборот: оторвавшись от соплеменников он будет один восходить к вершинам Духовности. Творец предусмотрел для нас два пути:
1) путь развития разума – высшего достижения материального мира, и
2) путь развития Духа.
Ваш Робинзон Крузо, согласись, сумел кое-что понять в этой жизни, оставшись совсем один. И, пожив какое-то время на своём острове, абстрагировавшись от установок социума, сильно изменился. Ты же помнишь, что, по сюжету,  он, вернувшись в цивилизованное общество, совершенно поменял свой образ жизни и отношение к ценностям. Можно сказать – он стал монахом поневоле. И, бывший моряк и разбойник, написал поучительную книгу о своих приключениях.
-  Я рад, что ты хорошо знаешь нашу литературу, – улыбнулся Юрий.
-Да, я с большим интересом просматриваю в ИПЗ всё, что написали ваши мудрецы. Тем самым, экономя своё время. Ведь собственный жизненный опыт индивида может быть весьма скуден или ошибочен. А книги помогают ему кое в чём разобраться, получить дополнительную информацию и изучить бесценный опыт множества индивидов – учёных, философов, просто практиков. Таких, как Робинзон Крузо, учивший не сдаваться ни в каких обстоятельствах. Я очень сожалею, что у протейцев не было литературы. Возможно, тогда всё сложилось бы по-другому. И я бы сейчас не оказался тоже в роли Робинзона Крузо, постигающего законы бытия в одиночку. И мне, как и ему, многое пришлось понять за время испытаний и изоляции от привычного общества соплеменников. Жаль, что Пятницы у меня не было.
- Может, я сойду для роли Пятницы? – улыбнулся Юрий.
– Какой же ты Пятница? У нас с тобой нет даже общего острова, где мы могли бы вместе прогуливаться. Я как сидел один в своей пещере, так и сижу. И нет ни одного спасительного корабля на горизонте, способного меня увезти с этого острова в привычный мир, - грустно улыбнулся Оуэн. -  Зато я могу вволю размышлять, наблюдать и думать над загадками мироздания. Как философ или рак-отшельник, -  приободрил он себя. – А Протея… Может, она мне только приснилась? Это было так давно, что иногда я способен в это поверить.
- Я уверен – ты обязательно поймёшь, для чего тебя поселили на этом необитаемом острове,  - задумчиво сказал Юрий. – А я, как  Пятница, буду скрашивать твоё одиночество. Ну, а местом общих прогулок будут наши беседы, - шуткой завершил он свою речь. – Это, так сказать, наш общий виртуальный остров.
Но Оуэн, погрузившись в раздумья, молчал. Может – о погибшей Протее. Или о себе - одиноком путнике на пустой дороге в никуда…
- А скажи, Оуэн, что же такое цивилизация?- спросил его Юрий, возвращая в этот мир.
- А? Что? – встрепенулся загрустивший спрут. – Цивилизация?
- Ну да,  - подтвердил Юрий. – Мы вот тут: цивилизация – то, цивилизация – сё. Ты говоришь, что индивидуум – ничто, когда он один. А кто – что? А какой момент возникает цивилизация? Племя - не цивилизация, город – тоже. Государство – не факт, что цивилизация. Значит – сообщество государств? А если они постоянно воюют между собой? Это всё равно цивилизация?
- Что такое цивилизация? – пробормотал оживающий морской философ. – Ну, у тебя и вопросики, Юрий. Я думаю, его надо разбить на два понятия: цивилизация - в плане технически развитого сообщества и иное - в Духовном плане, - окреп его голос. -  Выходит, Протея в техническом плане была цивилизацией, а в Духовном – ещё  нет. Не-до-цивилизация, вот она что такое. Потому что мы, панинцы, любили себя, а танинцы – себя. Из-за этого и случилась катастрофа.
- Нет, ты не уходи в сторону, Оуэн. Ты мне, в общем, разъясни, - притормозил его Юрий, поняв, что тот сейчас опять погрузится в дебри печали. – Что значит – в техническом плане?
- Ну… Цивилизация это общность личностей, наделённых разнообразными способностями и умениями, дающими возможность элите общества заниматься умственным трудом или творчеством. И создавать материально-техническую базу, обеспечивающую каждому индивидууму комфортные условия жизни, независимо от природных и иных явлений.
- Длинно, но понятно, - одобрил Юрий. – Да, комфорт это важно. Не скитаться, собирая коренья, а трудиться в офисе, иногда забегая в магазин и спортзал. А что у нас с Духовной цивилизацией?
- Минуточку, сейчас сформулирую, - задумался Оуэн. – Духовно развитая цивилизация, это общность личностей, обеспечивающая… каждому индивидууму возможность к саморазвитию и к самосовершенствованию. То есть – не ограничивающая его выбор.
- Ну… Насчёт обеспечения каждому комфортных условий, человечество у меня уже вызывает сомнение в том, что его можно назвать цивилизацией. Скорее, это не-до-цивилизация. Как в техническом, так и в духовном плане. Вспомним голодающих Африки или бесконечные войны, в которых гибнет мирное население. Или же повсеместное расслоение общества на нищих и богатых.
- Ну, скажем так – человечество с большой натяжкой можно считать не-до-цивилизацией именно с тех пор, как в нём было отменено рабство. Это был слишком явный признак несвободы личности. А всё остальное, это уже болезни незрелой развивающейся цивилизации.
- Ну, хорошо, цивилизация это  – комфортные условия и возможность саморазвития. А где же тут БВЛ, которую так превозносили иттяне? – спросил Юрий.
- Ты имеешь в виду цивилизации, что уже вошли в КС? Для них принцип БВЛ – основа всего. И это правильно. Тогда в определение можно добавить фразу:  регулирующих свои отношения с социумом и любыми проявлениями жизни на основе принципа БВЛ. И отсутствие БВЛ в отношениях – основной признак незрелых цивилизаций. У протейцев выявился недостаток БВЛ, - снова съехал Оуэн на больную тему.
- А у человечества?
- О,- смутился криптит. – Учитывая непрерывные войны и конфликты между вашими государствами, которых сейчас на Земле более двухсот…
- Человечество, скорее, зачаток, эмбрион цивилизации. А соблюдение принципа БВЛ у него практически находится на нуле. Это печально, - договорил за него Юрий. -  И всё  же – что, по-твоему, нужно, чтобы общность личностей назвать цивилизацией?
- Дай подумать, - с азартом отозвался спрут. – Та-ак. Ну, наверное, необходимо, чтобы практически всё население планеты входило в единое социальное пространство, и, живя по принципу БВЛ, подчинялось единым законам и тенденциям общества.
- А как же свобода личности? – возразил Юрий. – И свобода саморазвития?
- О, это - как исключение из правил, - улыбнулся спрут. – А с другой стороны, что такое свобода личности? Это свобода от взаимной эмиссии с обществом, проникновения идей и постулатов общества. Не-зависимость от него. Заключённость в кокон собственных представлений, целей и само-реализаций. Это кавычки, исключение из правил, которое общество допускает, если это исключение не приносит деструкции, не нарушает его благополучное устройство, не проповедует анархизм и терроризм. Но это уже в порядке самозащиты. Впрочем, это уже совсем другие философские категории, не затрагивающие нашу тему.
Итак, цивилизация – это материально-техническая и душевная стабильность сообщества индивидуумов и способность к самореализации каждого индивида в отдельности, - заключил Оуэн. – А в Протее…
- Выходит, всё, что объединяет – это благо? А то, что разъединяет – это зло? – не дал ему отвлечься Юрий, сегодня прямо-таки сжившийся с ролью Пятницы. - Индивидуумы только вместе способны развиваться и улучшать условия своей жизни, двигаясь по пути Эволюции   и самореализации? А войны и  конфликты вызваны несовершенством, как отдельных личностей, так и групп. Деструктивные явления в неразвитой цивилизации ведут к деградации общества?
- И иногда даже - к возврату в первобытное состояние планеты, - согласился Оуэн. – Как это уже случалось с человечеством.
- Ты хочешь сказать, что учёные неправильно определяют возраст человечества потому что не находят останки древних людей?
- Да, самые древние человеческие останки находятся на слишком большой глубине и разрушены давлением слоёв. И человеческий Вид существует на Земле не двести пятьдесят тысяч лет, как «смело» предполагают некоторые ваши учёные, а около трёх миллионов. Уж я-то знаю, - вздохнул Оуэн. – Я, наверное, уже привык к таким катаклизмам, когда цивилизация, оступаясь, скатывается вниз. И каждый раз понимаю, что причина находится в несовершенстве Души. Но любовь к ближнему не воспитаешь, её надо вырастить.
- Странная формулировка. Но я с ней согласен, - вздохнул Юрий. –  У нас говорят – насильно мил не будешь. Итак, племена объединяются в поселения, поселения в города, города в государства, а затем население государств, научившись мирно сосуществовать, становится цивилизацией. Это похоже на процесс: капля – ручей –река – море – океан. Похоже на какую-то математическую прогрессию. И получается - процесс образования цивилизации завершится, лишь когда число, количество, численность достигает какой-то определённой критической массы или объёма. И тогда это количество перерастёт в качество – давая право сообществу именоваться цивилизацией. Которая создаёт комфортные условия для каждого своего члена. Так? И потом, например, выходить в космос, то есть – слиться с океаном космоса, вселенной? Чтобы объединится с Космическим Сообществом? 
- Это Закон Больших Чисел, - задумчиво проговорил Оуэн. – Количество всегда перерастает в качество.
– Что дальше? С чем должно соединиться или слиться Космическое Сообщество, чтобы двигаться дальше по пути Эволюции? – заинтересованно вопрошал Юрий.
- О, это хороший вопрос, - улыбнулся Оуэн. – Надо подумать на эту тему ещё.
- Хорошо. А как же быть со вторым путём цивилизации, Духовным? Он ведь по направлению противоположен тем целям и предпочтениям, по которым развивается материальная цивилизация. Ведь монах, как правило, избегает общества, уходя в пустыню. А философ – самоустраняется от заблуждений толпы, чтобы бес-при-страстно взглянув со стороны, проникнуть в суть вещей, понять законы, управляющие обществом, и вникнуть в смысл того, что  происходит в нём с индивидом. Им не нужны комфорт и удобства, которых так жаждет материальная цивилизация, они ищут и алчут совершенства Души. И предпочитают делать это в одиночестве. Как работает Закон Больших Чисел для них? Идущих по пути Эволюции Духа, а не материи?
- Выходит, духовный путь направлен в другую сторону, - вздохнул Оуэн. – От больших чисел к малым.
- Но куда? В бесконечность? В ноль? А смысл?
– Этот путь не бесконечен, - задумчиво проговорил Оуэн. И замолчал, задумавшись.
- Не бесконечен? – теребил его Юрий. - А что же является целью философа или монаха на этом пути? Возрастить свой Дух? Но это не цель, это инструмент. Тогда для чего он нужен?
- Сначала - чтобы постичь БВЛ, потом… Творца, - неуверенно проговорил Оуэн. – Выходит, это тоже ЗБЧ - Закон Больших Чисел. Только не материальных чисел, а духовных величин. И потом происходит резкий скачок, переход от количества – от огромной  БВЛ – в качество. Если так можно назвать Творца Вселенных.
- Творца, в смысле – Бога? – удивился Юрий.
– Имя не имеет значения. У Него много имён, а суть одна – Творец Вселенных и всего сущего. Возможно, это просто Безграничная  Энергия Любви, вечность, которая дарит жизнь и её познание всему сущему. И тогда индивидуальная Душа, Дух, который всегда стремится к своему истоку, к Творцу, тоже станет вечностью. И соединится с безграничной любовью Творца – только там она находит мир и ответы на все вопросы.  Да они уже и не нужны, потому что там другие законы. Законы Безграничной Любви.
– Это и есть Эволюция  Духа? – удивился Юрий. – Раствориться в Творце?
- Возможно так, - кивнул Оуэн. – А возможно и по-другому. Сие ведомо одному Творцу.
- Но у обычной Эволюции та же цель – БВЛ. Это и то, к чему стремится КСЦ!  – предположил Юрий. – Тогда что же получается? Это разные пути – Эволюция  материи, Вида, цивилизации,  и Эволюция   души, Духа - приводят к одной цели – к БВЛ. И, в конечном итоге – к встрече с Творцом? Хотя и идут в разных, и даже в противоположных, направлениях, руководствуясь разными мотивациями – этикой и комфортом, и аскезой, самоотречением и любовью. Но оба пути всегда приходят в одно место во вселенной?  Да-да, именно так! Я это чувствую!
- Разница лишь в том, что цивилизация, двигаясь по пути Эволюции Вида, помогает достигать Творца сообща и очень медленно – двигаясь от поколения к поколению. А монах, отшельник, одиноко идущий по пути Эволюции Духа,  может сделать это в течение одной своей жизни, - согласился Оуэн. – Но это очень трудно – измениться полностью, достигнув БВЛ, и пройти Эволюцию Духа в одиночестве. Но это уже особая тема.
- И всё же есть одно общее для обеих путей –  это принцип БВЛ. Какая это великая сила – любовь ко всему сущему! Так что ж, получается, что философу или монаху не нужна цивилизация? Не нужны соратники и соплеменники? Он стремится к одиночеству, согласно своему минусовому ЗБЧ?  – продолжал выпытывать Юрий. – Соратники, задерживая его своими беседами, виснут на нём, как груз, как гири, мешая двигаться далее. Уж извини, что я к тебе набиваюсь в компанию.
- Как это соратники не нужны? – не согласился Оуэн. - Ведь субъект, идущий по духовному пути, не с Луны сюда упал! Он произошёл от этого Вида, Рода, Семьи, - возразил Оуэн. – Как он может не почитать дерево, веткой которого является? Отправной точкой для него стал именно Род и Эволюция, создавшие его. А основой для его размышлений и сомнений первоначально является познание этого мира, осмысление опыта и суждений, выработанных предыдущими поколениями. Благодаря их приятию или отвержению, его ум, Душа, Дух и развивается. И, оттолкнувшись от этого, идёт дальше, к Творцу, уже в одиночестве, опережая Эволюцию Вида и цивилизацию - сообщество себе подобных.
- Цивилизация рождает духовную личность, как раковина – жемчужину, - воскликнул Юрий. - И эта жемчужина тоже её часть. Ох, как мы здорово с тобой пробежались по цивилизациям и вселенным! – восхитился он. – Спасибо за беседу, Оуэн. И за рассказ о Протее.
- Спасибо и тебе, Юрий. Я давно не вспоминал о пра-родине, это было волнительно.
- Жаль, что человечество не знает о твоей Протее, - снова посетовал  Юрий
- Ты же знаешь, Юрий - человечество не учится даже на своих  ошибках. Что ему какая-то Протея? Посчитает эту историю очередной сказкой, - проговорил Оуэн.
- Пусть всё идёт, как идёт? – усмехнулся Юрий.
- И пусть всё будет, как будет. Такой принцип проповедовали ещё древние римляне, знают  его и современные мудрецы. Даже морские, - улыбнулся Оуэн.
– А я считаю – это неправильно, - возразил Юрий. - Мой принцип - каждый должен сделать, что может, и тогда уж пусть будет, что будет. Оставаться в стороне, кивая на поговорки  – это путь к поражению.
- Правильно мыслишь,  - улыбнулся Оуэн.
- Но слишком мало делаю. Прости, Оуэн, но мне пора, у меня там гости, - проговорил Юрий. И его голос стих.
Оуэн в очередной раз поразился тому, как неожиданно Юрий прерывает общение. И какие у него, одиноко сидящего в своём пифосе аутиста, могут быть гости?
4. Ген палеолита

Оуэн  грустил - Юрий не объявлялся, море штормило, а в его большую голову всё лезли воспоминания о Протее. Их всколыхнул разговор с Юрием.
Оуэн, с тех пор как все, кого он знал по прежней жизни, покинули этот мир, больше не думал о прошлом. Что было, то прошло. На смену старому пришло иное, привет тебе! Надо жить сегодняшним, с надеждой встречая каждый новый день, подаренный Творцом древнему криптиту. А Протея... Её уже нет. Её прошлое навсегда засыпано песками забвения с момента ухода тех, кто хранил о нём воспоминания. Сейчас о Протее никто уже не знает, не помня даже такого названия. Даже в ИПЗ доступ к этой информации был закрыт - нужны были особые ключевые слова, из тех, что употреблялись  тогда, чтобы эта шкатулка прошлого открылась. Духу Планеты тоже не хотелось вспоминать о тех, кто мог достигнуть больших высот и сорвался вниз почти с вершины... Оуэн ощущал это. И он не открывал эту шкатулку воспоминаний. Всё, что он мог теперь сделать -  молить Творца, чтобы человечество не повторило судьбу протейской цивилизации. Ведь мир так прекрасен, а путь Эволюции дарит столько открытий и озарений. И опять же – как не крути, но что-то изменить в нынешнем мироустройстве было не в его силах – это зависело от тех, кто его устроил. Поэтому Оуэн был всего лишь наблюдателем, философом моря, черпающим опыт и  мудрость из происходящего. В этом и был смысл его жизни – постигнуть, осмыслить, понять.
Но сегодня воспоминания хлынули к нему неудержимым потоком. Как запоздалый удар разбушевавшейся стихии, как волна цунами, отдалённая от места трагедии во времени и пространстве. Наверное, эти ключевые слова прозвучали. Протея... Панина... его любимый Боотун-То, что значит – Вечный Город. Увы, как говорят люди: ничто не вечно под Луной. Которая некогда была Фионой. Но это уже не важно. Дело ведь не в названии…
***
Это были счастливые дни. Что он понял только позже. Его родители были молоды, красивы, строили планы. Все мы не ценим настоящего, устремляясь всеми помыслами в будущее и упуская прекрасные моменты своей жизни...
Оуэн жил в большом и уютном доме, скрытом, как и весь их город Боотун-То, глубоко под дном океана. Но, несмотря на это, он был изобильно украшен цветниками и зеленью. Всюду была живая природа: аквариумы с рыбками, панно из изящных кораллов и актиний – поун и такф, по-панински. На оживлённых улицах, стоянках транспорта и в общественных местах были размещены произведения искусства: картины, панно и  скульптуры, созданные прославленными мастерами Боотун-То и других городов. И везде – озабоченные лица спешащих по своим делам моллюсков. Как же это было прекрасно: родной и уютный мир, привычные улицы, такие милые и такие разные соплеменники! Иной раз от кого-нибудь можно было и тычок получить или вежливую реплику: «Ну-ка, не зевай! Не препятствуйте движению, юноша!» Или: «Смотри, куда идёшь, мечтатель! Не стой на дороге!»  Как это оказывается приятно, когда есть кому сделать тебе замечание и указать – куда идти и где стоять! Его любимый город, обожаемая страна, его любимая планета-океан! Как они были так прекрасны! И, самое главное - населены такими же, как он, разумными головоногими. Целым народом! Цивилизацией! Панинцами - серыми гигантами, как и он, и моллюсками поменьше – коричневыми танинцами. Родные протейцы, как же Оуэн по ним скучал! Теперь он просто одинокий Giant Octopus, Octopus vulgaris, криптит – одним словом,  прозябающий в одиночестве и постоянном молчании. Его родной язык стал мёртвым, потому что собеседников нет. А ведь это была высокоразвитая цивилизация, едва не вошедшая в звёздное Сообщество. Если б не маленький дефект - недостаточная любовь к своим собратьям и неразумное отношение к полученным космическим знаниям...

В доме, где Оуэн жил, были удивительные панорамные потолки, которые, онлайн, показывали всё, что происходило на поверхности, на дне океана. Панинцы не желали быть оторванными от столь любимой ими природы и, даже находясь дома, охотно впускали в свой дом окружающий мир. Можно было лежать на кушетке и, глядя в потолок, наблюдать там ползущего по своим неотложным делам краба или рыбку-прилипалу с выпученными глазками и наивно распахнутым ротиком, прилипшим к стеклу. Вся бытовая техника в доме управлялась с помощью телепатии. И  всё в быту было организованно так, чтобы моллюск мог полностью отдаваться любимому делу, профессии или отдыху. Всегда круглосуточно были распахнуты окна и двери роскошных общественных видеотек, где демонстрировались фильмы, как о последних достижениях цивилизации и научных открытиях, так и старинные произведения мастеров кадра. В музыкальных салонах раздавалась уникальная музыка, звучание которой подражало природе и полностью воссоздавая все обертоны. Многие протейцы предпочитали изучать достижения цивилизации ночью, без суеты и спешки. поэтому и музеи круглосуточно демонстрировали прекрасно отреставрированные полотна и скульптуры древних. И, в случае необходимости, тут же могли изготовить их точные копии, почти неотличимые от оригинала. Поднявшись на эскалаторах наверх, на дно, можно было гулять в природных ландшафтах, сохраняемых панинцами тысячелетия. Лишь кое-где её гармонию нарушали искусственные объекты и развлекательные зоны отдыха – с беседками, гротами, каруселями и игровыми стендами - для детей, но и они, плавно вписываясь, не нарушали природный ландшафт. Эту идиллическую картину слегка нарушали шахтовые входы-выходы в город. Из которых с чёткой периодичностью выпархивал и влетал туда общественный транспорт, оборудованный специальными шумопоглотителями и защитными отталкивающими экранами – во избежание травмирования плавающей вокруг живности. Частными транспортными аппаратами - летучими платформами, амфибиями и капсулами – панинцы пользовались только внутри города. Но таковы были лишь города панинцев.
Танинцы - в отличие от панинцев - строили свои высотные города на поверхности дна. И всё пространство вокруг них было заполнено курсирующим разнообразным транспортом, мчавшимся в разных направлениях. Таким варварским отношением к естественным ландшафтам и природному биоценозу панинцы привычно возмущались, считая города танинцев уродливыми. Но к их удивлению природа как-то терпела весь хаос, создаваемый суетой вокруг городов с их нагромождением высоток. И даже, приспособившись, пышно расцветала по окраинам. Однако, это был уже иной, урбанизированный мир – эти города были заключены в каменный панцирь и состояли из строгих линии. А картины, полотна и панно вместе с декоративными растениями были внутри домов – для личного пользования. Или в музеях и выставочных залах – для общественного.
Панинцам такой мир был не по душе. Но, каждое государство жило согласно своим традициям, не вмешиваясь в чужие.
Сейчас Оуэн даже в общем не мог объяснить, как работала протейская бытовая техника, гидробусы, космические корабли, исправно и надёжно служа моллюскам. Любые насущные потребности моллюска удовлетворялись мгновенно. Повсюду - в домах и на улицах - имелись специальные шкафчики-автоматы, в которых, при нажатии соответствующей кнопки, появлялись контейнеры с выбранной питательной смесью. А в других - требуемые предметы или приборы. Каждый уголок планеты, заполненный океаном, был уютен, удобен и доступен. Чтобы учиться, не надо было посещать аудитории и учебные корпуса. Лекции и общение с преподавателями велись онлайн или прослушивались в записи, если куда-то надо было отлучиться. А сдача экзаменов могла происходить в любом месте - с помощью переносного визора, в онлайн-режиме, или же   через объёмные экраны-трансляторы, расставленные повсюду для общения. Поэтому студенты имели возможность получать практические навыки будущей профессии без отрыва от повседневных дел и, одновременно с учёбой, в рядовой должности осваивать свою будущую специальность.  Оуэн, например – учась  в университете по специальности: «Биосфера планеты и мир живых существ», работал младшим сотрудником в парках-лабораториях и заповедных зонах Панины. А также частенько бывал в экспедициях со своими родителями-учёными, которые тоже были биологами.
С друзьями – у него были друзья! – Тоэном и Соэном, в последнее время они встречались не так уж часто. С ними он подружился ещё когда учился в школе и их возили с экскурсиями по планете. Они потом самостоятельно ещё немало попутешествовали вместе, поиграли в захватывающие развивающие игры в зонах отдыха, помечтали о будущем, выбирая себе профессии. Но детство быстро пролетело. Оуэн, как и родители, решил стать биологом. Тоэн  готовился стать космонавтом – как же, это так романтично и необычно. А Соэн, как и его отец, выбрал профессию строителя. Из-за напряжённой учёбы и сопутствующей освоению специальности работы времени для личного общения у них почти не было. Лишь иногда друзья выбирались вместе на представления заезжих танцовщиков – друзья любили этот вид виртуозного искусства, да они и сами были неплохими танцорами. Или посещали  видеотеки с  ретро-музыкой: импровизацией ветра, шороха волн, скрежета гальки, гомона морских птиц, пения протов – существ, похожих на современных голубых китов. Противоположным полом они вовсе не интересовались – некогда. Как и политикой. Пусть чиновники думают о проблемах планеты и  общества, их в Правительствах и разных госструктурах более чем достаточно.  Жизнь летела, как на парусах рыб-амфибий и, казалось – их ждёт прекрасное будущее. Вся жизнь была расписана на много витков вперёд – учёба, работа, развитие танцевальных способностей. Ну и, когда-нибудь - семья. Друзья жили, впитывая знания и планируя своё будущее: завоевание дальнего космоса,  перевороты в архитектуре, научные открытия. Оуэн хотел стать специалистом высокого класса, как и его родители, прославленные профессора. И, может быть, когда-нибудь даже попасть на другую планету – возможно, с Тоэном – чтобы, создав там город,  описать и классифицировать новые, небывалые Виды. Дать им имена, составить каталог с его именем на титуле, которые потом станут  учебным пособием. А почему нет? В юности так легко и весело мечтается… к тому же, поговаривали, что такой проект готовится – на Маасе будет город, а потом будет заселена и вся планета. Им всем троим там найдётся работа…
И вот всё это осталось в той прежней жизни. Хотя кое-что сбылось.
Например – он оказался на новой и незнакомой планете - бывшей Протее, а теперь Земле. И Виды живых существ здесь теперь совершенно иные, достойные каталогов и учёных диссертаций. Только вот изучают их и составляют каталоги не он, а совсем другие разумные существа. Им есть с кем поделиться своими открытиями и для кого выпускать каталоги. А его письменные знаки и телепатическую речь – ведь именно так было принято общаться на Протее - уже никто не поймёт. Да он и не хочет, чтобы его поняли. У каждого своя жизнь, свои цели и свои воспоминания…
Оуэн, хоть и понимал что это бессмысленно, заскучал сегодня по своему исчезнувшему  миру. Он не позволял себе такого, относясь к своему положению так, как учили родители – по-философски: так сложилась его судьба, принимай всё, как есть. И он должен жить за тех, кого уже нет, и до последнего мига бороться за свою жизнь. Он - всё, что осталось от Протеи. Его великолепная цивилизация исчезла, оставив лишь тающий отпечаток в информационном поле планеты. Той планеты. И ему теперь предстоит одиноко идти не по пути Эволюции своего Вида, а…может, лишь по пути развития Духа. Он – одинокий философ, анахорет моря, он будет искать смысл жизни, как у людей это делают монахи, ушедшие в одинокий затвор. Его цивилизации не стало, но он, сын своего племени, завершит его миссию и в одиночку достигнет своим Духом Творца. И скажет Ему: «Я здесь! Я с тобой! Мой народ жил не зря!»
***
Оказалось, что Оуэн, погрузившись в воспоминания, задремал. Ему казалось, что он наяву побывал там. И наяву же достиг подножия иного мира, того, где обитает Творец миров…Приснится же такое.
«Но почему же так случилось? – продолжил он свои размышления. - Что стало причиной вражды между панинцами и танинцами?  Неужели – разный цвет кожи? Но их интеллект уже давно был за пределами внешних предпочтений. Разум – вот что ими управляло. Или нет? Откуда же тогда возникла неприязнь и непонимание? Не из-за разной конфигурации жилищ и предметов  культа же? Отнюдь. Причина была скрыта внутри, в сознании. Неужели, если бы панинцы и танинцы были одинаково зелёненькими и имели карликовый рост, проживая в одинаковых конусных домах, поклоняясь тени своей бабушки, среди них царило бы согласие и единомыслие? - И Оуэн с грустью признался себе: Нет, согласия не было бы. Потому что и у зелёненьких карликовых моллюсков, живущих в остреньких домах, нашлись бы причины для недовольства ближними. Потому что несовершенны они сами. Что-то внутри не давало бы им покоя, выплескиваясь наружу недовольством на окружающих. Например, тем, кто-то умнее или его дом острее.  Или тем, что кому-то удаётся во время Танца Сфер закручивать финты круче. И тогда обиженный на такую несправедливость судьбы начал бы активно портить жизнь тому, кто круче закручивает. Потому что это самый быстрый путь доказать своё превосходство над ним. А ещё быстрее – вообще отправить его к праотцам вместе с умением закручивать. Чтобы не отсвечивал и не раздражал то, что внутри. Победить соперника, избавиться от конкурента в борьбе за лучший кусок: так уж издревле повелось – субъект отбирает лучшее у другого, племя - у племени, государство - у государства. Как это говорится  в человеческой басне? «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать?» Для завистника - все вокруг претенденты на его личное пространство. А уж если умник и внешне не такой, как он, то тут уже только война. Мурены не охотятся вместе с касатками. Они, объединившись, рвут друг друга. Это заложено в генах. И, значит, истоки междоусобной вражды лежат в подсознании индивида - в генах. Так сказать Ген Палеолита – ГП. И во всех бедах цивилизации виноват лишь он – ГП, таящийся в нашем подсознании. Пока каждый индивид не научится его… А как его изгнать? Как добраться до ГП?»
Оуэн поёжился: «Так, значит, ГП есть и во мне? Ну да, конечно, есть. Надеюсь, малюсенький такой, угнетённый - я же никому не завидую и редко злюсь, почти никогда. Но, может, это потому, что мне не с кем соревноваться – я тут самый большой и сильный, вот мой ГП и прижух. Зато когда Мэйтата со Стивеном, прихватив сети и сонар, затеяли против меня возню, тут-то я и разозлился. Да и с акулами готов был сражаться не на жизнь, а на смерть. Слава Творцу и спасибо Юрию, что мне удалось от них «улизнуть» и на моих щупальцах нет чужой крови. Акулы – хищники, это их стиль жизни, - усмехнулся он. – Да и иной человек по своей безжалостности сродни им. ГП должен обеспечить своему носителю возможность выжить, заняв на жизненной поляне место получше. И как от него избавиться? Не знаю, - вздохнул криптит. – Тут ведь: или ты его, или он тебя. Я могу любить все творения природы, понимать их, но мой ГП всегда стоит на страже и в нужный момент безраздельно овладевает моим разумом и поведением. Наверное, нечто подобное случилось и с протейцами. Они покоряли звёзды, а как только на их территорию вошёл чужой – нет, скорее, другой – ими овладел ГП и, практически лишившись способности здраво мыслить, они сначала взорвали их дома, а потом и вовсе уничтожили их. И неважно, что вместе с собой. ГП не имеет разума, им управляет животный инстинкт.
Как же всё же можно избавится от ГП?  – раздумывал Оуэн. – Как  вытеснить ГП из глубин Души? Спроси у меня чего-нибудь попроще, - вздохнул Оуэн. – Поможет ли тут работа психологов, например? Могут ли они, создав метод по вытеснению ГП, вылечить цивилизацию от неконтролируемых вспышек агрессии и вражды? Но всё не так просто. Ведь сразу всех не вылечишь. Иттяне, помнится, очень много рассказывали нам о БВЛ, учили Нравственным Вселенским Законам, необходимости идти по пути Эволюции Духа. А значить – творить добро и помогать другим, независимо от того, к какому Виду они относятся. Нести им Любовь и сострадание, как Творец Миров. И что? Кто-то из протейцев, возможно, осознал всё это. А остальные подчинились ГП и завершили Эволюцию по-своему.
 Даже если придумать какой-то тест, способный выявить тех членов общества, кто ещё находится под влиянием ГП, что с ними делать? Посадить в тюрьму? Уничтожить? Тогда вряд ли этих убийц можно назвать духовными личностями, управляемыми БВЛ. Как с ними быть? Временно, пока не поумнеют, выселить в необитаемые места или на другие планеты? Но не факт что они, собрав пару кораблей, не вернуться, чтобы отомстить. И опять общество встанет перед выбором: казнить или миловать? Или погибнуть, не взявшись за оружие.
А никак не поступать! – решил он. – Пусть всё идёт, как идёт, и пусть будет, что будет. Эволюция отсеивает несовершенных. И часто вместе со всей цивилизацией, - растерянно завершил он размышления. – Ох, ну, я и дофилософствовался!»
- Так, значит, социализм также стал жертвой ГП? – раздался вдруг голос Юрия.
- О, здравствуй, Юрий! Рад тебя слышать! О чём ты? – удивился Оуэн. 
– Здравствуй, Оуэн! В России около ста лет назад произошла революция, которая провозгласила лозунги: равенство, братство, дружба между народами, и создание социалистического строя всеобщего процветания. Фактически - осуществление принципа БВЛ в отдельно взятом государстве. И эти революционеры намеревались создать нового, идеального человека, живущего в счастливой стране.  При полном отсутствии проявлений Гена Палеолита, как ты метко его назвал. Но всё пошло совсем не так. Эти идеи оказались блефом. Человек не хотел меняться. А все семьдесят четыре года существования социалистического строя в нём махровым цветом процветал именно ГП и натворил немало бед. Фактически как начиналась революция с оружием в руках, так же, в обнимку с ним, продолжились и все социалистические преобразования – этих уничтожить, как врагов революции и чуждый новому строю элемент, у тех отобрать имущество и не столько поделить его, сколько испортить. Всех граждан этой «счастливой» страны сделали нищими и бесправными рабами; по-прежнему брат шёл на брата – теперь уже с доносом; люди голодали и умирали; дети, потеряв родителей, побирались; а правящая верхушка пировала. А тех, кто был против такого порядка - как ты и предлагал в своих философствованиях – выселяли в охраняемые зоны или расстреливали, как врагов народа. Практически это была половина этого же народа. Вот уж где ГП разгулялся, - вздохнул Юрий.  – косил всех подряд без разбора. И, что интересно -  эти благодетели, уморившие половину своих сограждан, намеревались совершить мировую революцию. Чтобы весь мир узнал, что такое равенство. Наверное – перед маузером и геноцидом безумных правителей. И - слава всем мировым богам –  этой катастрофы не случилось. Иначе, как мне кажется, мир ждала гибель всей цивилизации. А затем страна социализма неожиданно рухнула, так и не успев вырастить нового человека, который бы жил по принципу БВЛ.
Почему так случилось, как ты думаешь? Почему вообще ГП удалось взять власть над целой страной, прикрывшись красивыми лозунгами?
Хотя о чём это я? ГП и сейчас прекрасно себя чувствует в нашей цивилизации, процветая и без мировой революции. Это и войны на Земле, геноцид и голодающие в отсталых странах, и вечный праздник правящей элиты. Концлагерей и зон только нет. Но я склонен считать зоной весь наш мир. Мировая элита – одна его часть, а остальные, рабы и нищие – другая.
- М-да, что-то ты сегодня не в духе, - хмыкнул Оуэн. – Ваша революция? Как и любая другая, она потерпела крах потому, что с помощью оружия и насилия ещё никому не удавалось кого-то осчастливить. А уж тем более -  усовершенствовать сознание. То есть – Дух. И ты упустил один очень важный момент, Юрий.

- Всего один? – хмыкнул Юрий. - Какой же?
- Дух строится изнутри, а не снаружи. Нельзя приказать это сделать, тем более – с маузером и под угрозой. Зло порождает зло, а любовь – любовь. И если руководство страны проявляло не-любовь и не-доверие к своим гражданам, ГП, автоматически стремящийся защитить своего носителя, делал его ещё хуже. По-другому и быть не могло. К тому же – причина всех революций - всё тот же ГП. И  диктуемые им зависть, жадность, желание отобрать и поделить всё лучшее между предводителями шайки, организовавшими бунт. Они и поделили, забыв о народе.
- Так, а каков же выход?
- Эволюция, только она может сделать совершенное существо, а следовательно и сообщество таких совершенных существ. И именно в этом её цель.
- Но ждать, пока Эволюция усовершенствует Вид, слишком долго. Я не доживу, - усмехнулся  Юрий, – даже если буду таким же долгожителем, как Мафусаил.
- А зачем ждать? – возразил Оуэн. – Если Эволюция всей цивилизация задерживается, приходится одному идти по пути совершенствования Духа. Спроси монахов и просветлённых – удержит ли их мир, погрязший во зле, если они выбрали путь к спасению Души и к Богу? Станут ли они ждать, пока до этого дозреют остальные люди, прикидывая свои возможности пережить Мафусаила? Дух свободен, если он не привязан к несовершенствам этого мира. А ты, по-моему, давно находишься вне его.
- Интересный поворот! А как же – выйти из пифоса, получить профессию, использовать таланты? В том числе – руки-ноги.
- Ну, путей духовных много. Кто-то, как Будда, сначала захотел познакомиться с миром. Кто-то ищет совершенства в том, чтобы творить добро. И не избранным, а всем, кто нуждается в помощи.
- Как мать Тереза?
- Именно. Или как ваши святые, которые могут быть только рядом с Творцом, забыв обо всех скорбях мира, но возвращаются к тем, кто просит у них помощи.
- Но я ведь тоже говорил, что хочу изменить этот мир и сделать его лучше. А ты не согласился со мной, - напомнил Юрий.
- Мир не надо менять. Это всегда плохо заканчивается. Вспомни вашу революцию. Или то, что по мнению Ричарда Баха, у каждого своя вселенная и не стоит навязывать ему свою. Просто  в мир надо нести любовь и сочувствие. Если уж ты выбираешь активный путь к совершенству Души. Ну, как ещё тебе это объяснить? – растерялся Оуэн. – Я это чувствую, но не знаю, как переложить на слова. У вас есть такая поговорка: посеешь ветер, пожнёшь бурю. А я бы сказал иначе: посеешь любовь, пожнёшь новый мир. Только сеятелей должно быть много, тогда перемены придут быстрее. Но и это не должно тебя волновать. Ведь в твоей Душе уже живёт Любовь, а не ГП. И для тебя этот Новый Мир уже близок.
- О! Я подумаю над этим, - сказал Юрий. – Но, возможно - это очередная утопия. Но, всё же, ты, Оуэн, изобрёл новый термин и он мне нравится – Ген Палеолита. Но как же быть с Духовной Эволюцией для нашей цивилизации? ГП управляет людьми миллионы лет, сколько же потребуется, чтобы от него избавиться?
- Сеять добро и любовь, как это делал Иисус, - заметил Оуэн. -  И пусть будет, что будет. Он ведь не стал царём, хотя иудеи его звали. И не стал законодательно насаждать то, чему учил в своих проповедях. Человек сам должен сделать выбор между добром и злом. И только Любовь является ключом, который позволяет открыть двери Души и преобразовать её, сделать совершенной. Иисус сказал – «Я есть дверь».  То есть – совершенный человек. А любовь – ключ, чтобы стать подобным Ему.
- Знакомые речи! – хмыкнул Юрий. – И наступит на Земле Царство Божие? Как там в Нагорной проповеди? Блаженны алчущие, ибо насытятся; блаженны плачущие, ибо воссмеются; блаженны ищущие правду, ибо утешатся; блаженны нищие Духом, ибо их есть царство божие...
А ещё – ударившему тебя по одной щеке, подставь другую.
- Ну вот, видишь, не только я говорю эти прописные истины, - усмехнулся Оуэн. – У меня очень авторитетная поддержка – ваше Евангелие. И подскажи мне: о чём плачут несовершенные Души? Чего алчут? О своём несовершенстве? - пояснил Оуэн. – И алчут его же.
- Можно сказать и так, - согласился Юрий. – Или - несовершенная Душа алчет: власти, богатства, успеха, здоровья и вечной жизни. А достигнув совершенства, она поймёт, что всё это – тлен и прах земной - и утешится, и воссмеётся.
Ну, а какую правду ищут нищие духом? И кто же такие эти нищие духом?
- Ты сам и ответил, Юрий. Это же нищие Духом. То есть – не имеющие совершенного Духа. И, с другой стороны, это – ищущие и не успокаивающиеся, пока не обретут его, Дух. Это мы с тобой, Юрий, и есть нищие Духом. И пока вот никак не утешимся.
- Я – не против того, чтобы быть нищим Духом, - согласился Юрий. – А уж тем более согласен искать его, пока не возрадуюсь. И я подозреваю, что подставить другую щеку ты меня скоро тоже уговоришь? – усмехнулся он.
- Хотелось бы. Итак, зачем же подставлять ударившему вторую щеку? Кто предлагает нам сделать это? Иисус, совершенная Душа. Почему? Что будет, если в ответ ударить обидчика?
- Ну, во-первых, это будет по тем законам, которые были приняты в Ветхом Завете, то есть – до прихода Иисуса на Землю. Там рекомендовали не оставлять обиду неотмщённой: око за око, зуб за зуб. А во вторых, это по принципу: зло порождает зло и от этого зло возрастает. Что будет, если зло породит добро? Он меня ударил, а я подставил другую щёку? Эстафета зла прекратилась и большее зло не возникло, - рассуждал Юрий. – Но это как-то… странно. Мне кажется, те стражники, которые ударяли Иисуса, когда арестовали Его, ничуть не раскаивались от Его смиренности.
- А что происходит с ГП, если ты в ответ ударил?
- А, я понял! – воскликнул Юрий. – У Иисуса в Душе не было ГП! Поэтому Он не проявлял желание ударить в ответ, не стремясь к мести. И потому давал такой совет, что если кто-то в ответ ударит обидчика, ГП вновь поселится в его Душе. А это возврат к несовершенному состоянию.
- Оказывается, вселенские – или евангельские - законы очень просты. А БВЛ – ключ ко всему. И те, кем управляет ГП, действительно не ведают, что творят. Потому что творят не они, а ГП.
- Просто? А на мой взгляд - слишком много тумана во всех этих религиозных учениях, - возмутился Юрий. - Ты не находишь?
- Туман не в учениях, а в твоих мыслях.
- Оставим это, Оуэн, - отмахнулся Юрий. – Я же сказал – я подумаю на эту тему.
- Пофилософствуешь? – улыбнулся Оуэн.
- Именно! Но объясни мне, Оуэн, почему ты так хорошо знаком с нашей литературой? Это странно. Тебе знакомы даже наши религиозные учения.
- Ваша философия, литература, поэзия восхищают меня. Я нахожу в них столько пищи для размышлений. И поэтому в чём-то даже больше знаю ваш мир, чем  мир Протеи. И очень сожалею, что у нас ничего подобного не было. Поэтому в ИПЗ не сохранилась… душа Протеи. Одни цифры и факты и ни слова о Любви, дружбе, надеждах и мечтах. Поэтому – не стоит удивляться моей… начитанности, - усмехнулся он. 
- Теперь понятно. А как ты думаешь, Оуэн, в тех цивилизаций, что входят в Космическое Сообщество, чувство БВЛ действительно выше чувства самосохранения? – спросил Юрий. – Неужели ГП совсем не беспокоит их.
- Я, конечно, не знаток Сообщества, но мне кажется – с ГП у них всё в порядке. То есть – они его одолели. Иначе б, имея доступ к таким знаниям и энергиям, давно бы произвели перерасчёт в своих рядах. А, насколько мне помнится, участники КС связаны единой целью – помочь другим цивилизациям, и очень дружны меж собой.
-  Неужели и мы когда-нибудь сможем войти в КС? – с сомнением проговорил Юрий. – Как бы я этого хотел. Хотя куда уж нам с этаким махровым ГП…
- Будем надеяться, Юрий. Ведь те, кто входит в КС, когда-то тоже были несовершенны.
- Жаль, что иттейцы не смогли научить вас любви. Я бы их понял, - заявил Юрий. - Я уже и сейчас всех люблю. Ну, может, за исключением тех, кто творит зло.
- Какая же это любовь, если ты делишь мир на злых и добрых, любимых и не любимых? Иисус не делил. В вашем обществе границы между добром и злом настолько размыты, что тебе практически и любить некого.
- Ты не прав. Я, после твоего пожелания походить мне с фонарём, кое-где побывал. И, кажется, нашёл «человека». И не одного, целых три. Как-нибудь расскажу о них.
- О, поздравляю, - обрадовался Оуэн. – В Москве?
- Отнюдь. В самых разных концах Земли.
- Теперь они твои друзья?
- Издеваешься? – усмехнулся Юрий. – Я же аутист, забыл? Мне надо привыкнуть к ним.
- Почему нет? Все, кого объединяет родство Душ – друзья. И неважно, что лично вы ещё ни разу не пожали друг другу руку. Или щупальца, - усмехнулся он. – Хотя, почему бы и не познакомиться с ними наяву, лично?
- Думаю, я на пороге этого, - ответил Юрий.
- Хм! Тогда каких гостей ты встречал в прошлый раз, внезапно прервав наш разговор? Извини за любопытство, но ты всегда так мало рассказываешь о себе.
Наступила тишина. Оуэн терпеливо ждал. Он готов был к тому, что Юрий сейчас опять исчезнет. Но нет, он заговорил:
– Это не очень приятная тема, но я расскажу.
С некоторых пор вокруг меня вертятся странные люди. А иногда навещают гости, которых я не приглашал. Но они хотят со мной не подружиться, а скорее - использовать. Так случилось, что некая госструктура, занимающаяся безопасностью страны, узнала о моих способностях. И теперь они хотят… рассмотреть меня поближе. Как диковинку. И найти ей применение.
- Госструктура? – удивился Оуэн, - Но это очень опасно! Это… не люди, а, скорее - волки и лисы. Как они о тебе узнали?
- У них появился прибор - СП-1, который обнаруживает аномальные излучения и биополя.
- И тут прибор! – вздохнул Оуэн. – Как он тебя засёк?
-  Не думал, что есть такие приборы, иначе был бы осторожней. Они уже нашли мою квартиру и установили за ней наблюдение. Сейчас за мной идёт охота, но я пока отбиваюсь.
– И ты так долго со мной говоришь? – ужаснулся Оуэн. – Давай заканчивать. И похоже, нам надо надолго прекратить общение.
- Обойдутся! Я просто перешёл на другие вибрации и СП-1 их не берёт.
- Но они не успокоятся. Как бы и тебе не пришлось  менять место жительства, - заметил Оуэн. – Жаль, я ничем не могу тебе помочь.
- Да это не проблема!  - отмахнулся тот. – Я и сам чувствовал, что пора выбираться из пифоса,
– Правильно, - согласился Оуэн. - Но куда?
- Пока не знаю, - вздохнул Юрий. – И, главное – надо к этим неучтивым людям БВЛ проявлять. Будем считать  – работа у них такая.
- Уж, прояви. Но, главное, не попадайся им в руки! – беспокойно проговорил Оуэн. – Я наслышан, вернее – начитан, об их методах. Они… далеки от совершенства, - вздохнул он. - Вот и люби такого – образ и подобие Творца, - посетовал он.
- Я понял тебя, морской философ. На этом позволь откланяться! Кажется, там опять что-то затевают.
Его собеседник исчез.
Оуэн вздохнул: «О, Творец, не оставь его своей помощью и защитой! – Но, немного подумав, сам себя успокоил: - Человек, обладающий такими феноменальными способностями, и сам не даст себя в обиду!»
И всё же на душе у него было неспокойно…
5 .Первый провал Елисеева

Александр Петрович за всю свою резидентскую карьеру ни разу не провалил задание, но в этот раз решил сделать всё возможное, чтобы это произошло. Но сделать это надо так, чтобы и комар носу не подточил - на кону была Машкина жизнь, в этом он не сомневался. И, возможно, жизнь Юрия. Как же Александр Петрович был наивен, понадеявшись, что, выйдя на пенсию, навсегда расстанется с Конторой. Таким, как он, меченным этой чёрной меткой, нельзя забывать о том, где он служил – найдут и вручат её. А уж тем более – не стоило заводить семью. Это семейное счастье – удел обычных людей, а не таких, кому довелось побывать стальным винтиком, частью государственного механизма. Им желательно покрыться металлом и остаться такими навсегда - чтобы близкие люди не страдали за твои грехи. Или подвиги. Смотря, с какой стороны глянуть. Возможно, бывших агентов и хоронить надо в кованных металлических латах, как они того и заслуживают. И, прощаясь, не забыть опустить на их лицо забрало. Как жил, так и помер, мол – безвестным, вместе со своими тайнами. А на маленькой стеле написать – неизвестный герой. Ну, или просто – неизвестный. Так будет честнее. Поскольку геройство его, особенно теперь, довольно относительно, а имена он носил разные и под каким его закопать – бог весть. Да и ему, собственно, всё равно – он и сам забыл своё имя.
В эту ночь Александр Петрович всё никак не мог уснуть - ломал голову над ребусом, загадкой. Типа такой: у тебя есть две комнаты и три персонажа: Волк, Красная Шапочка и Охотник. Ну и четвёртое – неодушевлённое ружьё - как без него, если уж есть Охотник. На то он и охотник, чтоб ружьё с собой везде таскать. Которое, конечно же, заряжено и, как и положено, в страшной сказке, должно в кого-нибудь обязательно пальнуть – служба у него такая. Загадка состоит в том - как расселить эти персонажи по двум комнатам так, чтобы все трое остались целы? И чтобы ружьё по ходу расселения обязательно куда-то потерялось. Как сделать эту сказку не страшной? Честно говоря, страшные Александру Петровичу за его жизнь уже изрядно поднадоели. В этой жизни действующих героев у него тоже было трое: Машка, Юрий и сам Александр Петрович, охотник. Вместо ружья фигурировала Контора. И, похоже, это ружьё было неправильное - оно могло шарахнуть не один раз, а во всех сразу.
Вернувшись вечером из Костиного ресторана, вернее – из ресторана «У Кости», Александр Петрович сразу же потребовал записи исчезновения агентов, с которыми его уже поджидал «сынок» Вадим. И, как и предрекал лорд-блондинчик Алик, ничего из них не понял. А что тут поймёшь, если происходящее на экране кассетное действо больше походило на наглый видеомонтаж. Если только не учитывать, что Контора всякую лажу выявляет ещё до того, как её задумали. Хотя сляпать её для других – это, пожалуйста, с милой душой и высшим качеством. Никто и не заподозрит. Но не своих же дурить? Оперативная съёмка это ведь не дешёвый сериал для развлечения, а серьёзная улика. И, всё же, эти записи были похожи на сцены из сериала, на наглую лажу и грубый видеомонтаж одновременно.
Вот он пересматривает ещё раз первую запись:
По двору, не оглядываясь, откуда-то бредёт к дому юный аутист Юрий. Поодаль от него сидят на лавочке, слишком громко изображая подвыпивших забулдыг, два мужичка-типа-работяги с демократичными бутылками пива в руках. Вот они поднялись и, пошатываясь и поддерживая друг друга, на якобы нетвёрдых ногах побрели Юрию наперерез. Весьма плечистых, кстати мужичка, типа - ещё не всё здоровье пропили, пока только на пути к этому. Поодаль, открыв дверцы  машины и покуривая, стоят ещё два битюга, болтая о чём-то, похоже – о футболе. Ржут, машут руками и ногами, изображая пенальти и накал эмоций. Не-до-забулдыги, приближаясь к Юрию со спины, уже избавились от бутылок, бросив их в траву,  и… Мгновение и позади Юрия уже никого нет! Как будто ты сейчас моргнул, что-то пропустив, а мнимых забулдыг за это время кто-то стёр ластиком. Или изъял кадр. Юрий, даже не оглянувшись, спокойно продолжил свой путь по прежней траектории и скрылся в своём подъезде.
Немая сцена с опешившими битюгами у машины – один с поднятой для пенальти ногой, другой – с рукой в кармане, явно не за конфеткой для мальчика. Затем битюги разморозились и, подбежав, ошалело пошарили ногами по пустому месту, где раньше были мнимые забулдыги. Будто они могли неведомым образом впечататься в асфальт. По-детски обиженные лица. Работающая камера. Финиш.
Вторая запись:
Нечто подобное. Только произошло это уже при других декорациях – в городском парке. Где тот же милый мальчик Юра мирно сидел на лавочке, откинувшись на спинку расслаблено закрыв глаза. Пара очень похожих на студентов агентов, о чём-то болтая, вышагивала в его сторону по аллее. Типа – с каким-то банальным вопросом: «Как пройти в библиотеку?» У одного в руках букет, типа - для девушки. И чуяла бывалая душа Александра Петровича – в этом букетике и были не только цветочки, а в газетке – на оду новость больше, чем на её страницах. Снимал всю эту композицию  кто-то со стороны, очевидно, под видом гуляющего-отдыхающего. И вот - шли два студента, никого не обижали, раз - и нет никого! Они к лавочке даже не приблизились. А мальчик даже не шелохнулся, продолжая дремать. Работающая камера. Занавес.
Третья запись:
Заснято у продуктового магазина. Того самого, куда Александр Петрович ходил сегодня за молоком. У его дверей толпились три весёлых старых друга. Типа, встретились случайно и очень этому рады. Хлопают друг друга, что-то оживлённо рассказывают, а глазом то и дело косят на вход магазина. Раз – и нет тех двоих, у которых были в руках некие сумки. Третий, с пустыми руками, который внезапно наклонился завязать шнурок, поднимает голову и изумлённо оглядывается – мол, а я? Куда это все без меня смылись? Причём случилось это за минуту до того, как  Юрий показался в дверях магазина. Далее этот третий «друг» продолжал лишь ошеломлённо озираться по сторонам. Безмятежно уходящий по улице Юрий. Работающая камера. Финал.
Четвёртая запись. Самая короткая.
Юрий зашёл в свой подъезд. Через минуту туда нырнули двое агентов, на ходу что-то поправляя за пазухой. Финал.
 Как пояснялось в сопроводительном тексте, агенты хотели задержать Юрия на лестнице,  вколов ему парализующий волю препарат, и тихо увести его с собой. Правда, была вероятность появления случайных соседей. Ну, наплели бы им что-нибудь. Типа – он, гад, украл у меня кошелёк - дорогой, как память о любимой тёще – сейчас отведём его в отделение. Но, выходит, украли их самих. Поскольку Юрий спокойно дошёл до своей квартиры, что подтвердила прослушка. А этих двух агентов больше нигде не видели – не выходящими, не входящими.
Сам неуловимый мальчик во всех этих странных событий вёл себя, как обычно. А потом, как ни в чём не бывало, появлялся во дворе. Удивительно! Как он это делает? Он что, спиной агентов чует? Затылком? На расстоянии? Но это ещё ладно – Александр Петрович и сам такой. Но куда исчезают люди? Впору помянуть колдунов и нечистую силу. Казалось - он одной мыслью развеивал агентов по ветру. А остальные участники событий на некоторое время будто обмирали в немом ступоре, а потом ничего не помнили. А Юрий – в своей обычной манере забубённого аутиста - даже ни разу не взглянул по сторонам. Чудеса!
Но особенно интересной была пятая запись:
Агенты, как сообщалось в записке, намеревались войти уже в эту самую пятьдесят восьмую квартиру непосредственно под видом бригады скорой помощи – мужчины врача и девушки-медсестры - которых, якобы из-за буйства мальчика, вызвали соседи. Родителей дома не было - их ухода специально дождались, чтобы было меньше шума. У бригады были приготовлены соответствующие уколы, носилки, ремни и отмычки. Никакого насилия. Мальчика просто вынесли бы обездвиженного и поместили в машину скорой помощи. Дальнейшее понятно – клиника в «Гаграх».
Что  произошло далее - в квартире или возле неё – покрыто тайной. Возле подъезда рядом с машиной остались дежурить «водитель и санитар». Они ждали телефонного звонка «медиков», чтобы помочь с  доставкой «пациента». Но прошло уже полчаса, а сигнала не поступило. Тогда они тоже вошли в подъезд. Как писалось в отчёте - никого там не обнаружив, они позвонили в квартиру, но им никто не ответил. Как видно, мальчик снова был в нирване и мало интересовался визитёрами. Алексей Матвеевич дал отмашку. И сократившаяся вдвое бригада скорой помощи уехала ни с чем. Финал.
Больше ложную медсестру и самозванка-врача, рвущихся в пятьдесят восьмую квартиру, никто больше не видел. А Юрий, как ни в чём не бывало, утром вышел из подъезда и отправился в магазин - за молоком, хлебом и парой апельсинов, как написали в отчёте.
С этого момента в самой пятьдесят восьмой квартире и даже в подъезде – в отсутствие Громовых – под видом ремонта проводки были установлены закамуфлированные под распределительные коробки видеокамеры. А напротив дома была снята в аренду квартира, из которой за семьёй Громовых установили круглосуточное наблюдение. Но что толку? Информации, объясняющей феномены уникального психо-поля, окружающего эту квартиру, и исчезновения людей вокруг мальчика, за эти две недели так и не добавилось. К Юрию приближаться агентам было категорически запрещено. Да они и сами не рвались. И что дальше? Тупик. Обвинить в чём-либо мальчика было невозможно. Как и увезти его, куда нужно. Уезжали, обычно, увозящие. Хоть и не обычно.
Тут, наверняка, и возникла идея насчёт легенды Конторы Елисеева, ни разу не завалившего задания и всегда умеющего увозить, кого надо и куда надо. А зная его независимый характер, был прокручен кульбит и с Машей.
«Непостижимо! - вздохнул Александр Петрович, лёжа без сна и таращась в потолок, покрытый лунными бликами. – Алик считает, как и Алексей Матвеевич тоже, что Илья Степанович действовал прибором, стирающим людей. Бред! Они что, фантастики обчитались? Гиперболоидов всяких? И в психо типах людей не разбираются. Нет таких приборов! Иначе б Контора давно о них знала. А Илья Степанович... да он и мухи не обидит. Не замечает даже того, что за обедом ест, не то что - передвижения сына по округе. Это, конечно, Юрий шалит. Но как он это делает? И долго ли продлится охота за ним? Боюсь, в конце концов, они просто уберут его. Как в пьесе «Бесприданница» - «Так не доставайся же ты никому!» - хмыкннул Александр Петрович. – И всё же – куда он дел людей?»
***
И тут рядом с ним раздался голос:
- Я могу вам это объяснить. Хотите?
- А? Кто это? – вскрикнул Александр Петрович, вскочив с кровати и держа в руке пистолет, выхваченный из-под подушки.
- Это я, Юрий! Я говорю с вами мысленно, то есть - телепатически. Пожалуйста, лягте на место, Александр Петрович! Не привлекайте внимание! – попросил голос. –  Нам это совершенно не нужно. Ведь и в этой комнате есть видеокамера. Сделайте вид, что вам приснился плохой сон. Вы также отвечайте мне мысленно. Нас никто не услышит. Договорились?
Александр Петрович, признавшись себе, что ожидал чего-то подобного, кивнул и пробормотал:
- Что за хрень? Приснится же такое!
Он сходил на кухню, напился воды и, набрав её в горсть, смочил лоб и затылок. Затем вернулся в свою комнату и улегся на кровать. Поворочался, отвернулся к стенке и очень натурально захрапел. А мысленный диалог с невидимым гостем продолжился.
- Во-первых, я хочу вас успокоить. Все ваши агенты живы. Я их телепортировал на один  малообитаемый остров в Тихом океане. Спутниковая связь туда не достигает и поэтому телефоны и ваши маячки бесполезны. Да и корабли на этот остров почти не заходят. Так что они ещё совершили путешествие во времени – лет на сто назад.
- Они там одни? Вне цивилизации? - удивился Александр Петрович. – Живы?
-Живы, конечно! – ответил Юрий. - На острове есть небольшое мирное племя папуасов. Они их приютили. А еды и воды там в достатке. Ваши агенты сейчас ведут здоровый образ жизни - купаются в море, загорают, пасут стада, доят буйволиц и собирают топливо для очагов. Иногда пляшут, правда, плохо. И охотятся из лука – это им удаётся получше. Весь запас пуль они израсходовали сразу, теперь их пистолетами играют дети. И уже присматривают себе местных невест. Кстати ваша блондинка-медсестра вызвала у вождя огромное восхищение и он готов сделать её главной женой. Практически, она уже королева острова.
В общем, Александр Петрович, вашим агентам сейчас гораздо лучше, чем нам с вами.
- Прелестно! Ну, ты и кидала! Как тебе удалось закинуть их так далеко? – улыбнулся Александр Петрович. – Я о таком и не слышал. А, поверь, я слышал кое-что даже из области государственных тайн.
- Ну, это несложно. Сложнее другое: как быть с агентами дальше? Да и вообще. Не могу же я всю вашу Контору туда отправить? Хотя очень хочется. Но папуасов жалко. Им приходится перевоспитывать ваших бездельников, которые очень агрессивны и ничего не умеют делать.  А теперь ещё и с вами, Александр Петрович, морока. Да и с вашей Машкой. То есть – с Марией Александровной. Уж она-то тут и вовсе не причём. Честно говоря, надоела мне вся эта суета вокруг дивана, то есть - моей квартиры. Откуда вы только на мою голову свалились?
- Тебе, Юрий, я вижу, всех жалко? - вздохнул Александр Петрович. – Ты хоть понимаешь, что тут затевают? И чем это тебе грозит?
- Да ничем не грозит, Александр Петрович, - ответил Юрий. – Я бы давно со всем этим разобрался. Ну, раскидал бы вашу Контору по островам - пусть бы становились там людьми. А я бы за это время что-то новенькое придумал. Или сам бы куда-нибудь… улизнул. Но тут появились вы. Да ещё и Анна-Ванна. Не говоря уж о Марии Александровне. Вы мне симпатичны. Поэтому давайте решать проблему вместе. Как вы там говорили?  «Как сделать так, чтобы и Машка была цела, и Юрий не пострадал». Это же ваша идея! Вот и предлагайте! Я – за.
- Да что ж это за напасть такая! – усмехнулся Александр Петрович. – Там говорят предлагай, тут тоже – предлагай. Что я вам, бюро заказов? Да ещё в голову забираются, как к себе на полку. И ведь - всем не угодишь!
- А мы постараемся, Александр Петрович. Давайте, удивим народ! – хмыкнул Юрий.
- Я предполагаю, что ты уже и сам знаешь как? – подумал Александр Петрович, одновременно ощущая себя то ли во сне, то ли в сумасшедшем доме. Скорее, всё же, второе.  - Контора и спец агенты у тебя на крючке? Круто! И можешь ты, наверняка, очень многое?
- Достаточно. А что бы вы хотели?
- Хочу всё, вернее – всех, расставить по своим местам. Так, чтобы все остались целы в этом ребусе. Мне понравился твой эндшпиль с островом, Юрий. Но я считаю - хватит агентов раскидывать. Государство их готовило-учило не буйволиц доить. Да и бесполезно это. Новых понаставят.
- Я думаю, мне самому пора исчезнуть. Пока ваши коллеги не помогли, - усмехнулся Юрий. – И, думаю, сделать это надо очень наглядно, так, чтобы все видели и чтобы всё хорошенько засняли – как вы любите - для отчёта. И, думаю, исчезнем мы вместе. Вы не против того, чтобы впервые завалить задание? Тогда уж, я думаю, точно, все будут целы.
- Я совсем даже не против, Юрий. Более нелепого задания у меня сроду не было. И к тому же, Контора впервые додумалась мне угрожать. А я впервые завалю им задание и мы будем квиты. Кстати, а как быть с  моей семьёй? – перешёл на больную тему Александр Петрович. - Как забрать у них Машку? Предупреждаю – никаких островов и папуасов! Я профессор юстиции и там явно не пригожусь. Да и Машка… свою работу любит, - усмехнулся он. – Извини, что я тут ещё условия ставлю. Тебя это не сильно затруднит?
- Не сильно. Это решить проще всего.
- Ах, да! Извини, забыл, - хмыкнул Александр Петрович. – Для тебя нет невозможного.
- Куда же вас перебросить? – задумчиво проговорил Юрий. - Карибы вам точно не подойдут? Жаль, там красиво. Тогда вы и семья будете жить среди соотечественников. Да и, наверное, перебрасывать я вас не буду. Поезжайте-ка своим ходом – на поезде. Не будем шокировать вашу жену телепортацией. А хотите на Дальний Восток? Мне он нравится - океан, сопки - и от Конторы далеко. Там и юридический вуз есть. Документы я вам сделаю на новую фамилию и имя. Также и членам семьи. – Александр Петрович только хмыкал в ответ. - Усы только отрастите, вы же их давно не носили? – приказал Юрий. - А чтобы близким всё это объяснить, уж будьте добры – сами что-нибудь придумайте.
Александр Петрович всё более ощущал себя глубоко спящим и видящим сказочный сон. Но просыпаться ему совершенно не хотелось – пусть и дальше снится. И больше всего он боялся проснуться. А тут – снова ребус с тремя персонажами…
- А родители как? Тоже с тобой? – спохватился он.
- Вряд ли. Их испугают перемены. Я думаю – без меня их оставят в покое?
- Думаю – да. Все прекрасно понимают, что они тут совершенно не причём, - согласился Александр Петрович. – И мало о тебе знают.
 – Я принёс им одни разочарования. А если они вдруг узнают о моих способностях… Да ещё ваша Контора… Это их только испугает. Пусть живут счастливо, совсем забыв обо мне. Так будет проще всем. 
- И ты можешь внушить им, что тебя вообще не было? – удивился Александр Петрович.
- Думаю, это будет не сложно, - ответил мальчик, вздохнув. – Ваших агентов тоже ведь этому обучают?
- Гипнозу? Да. Но тебя ведь никто не учил. Не хотел бы я в своё время встретить такого противника-агента, - заметил Александр Петрович.
- Мы бы и там договорились. Разве нет? – пошутил Юрий, а тот в ответ лишь поёжился. Он понимал, что договор был бы не в его пользу. И слава богу, что среди его братии таких нет.
- Так значит – усы? Меня и без усов никто не узнал бы. Есть особые техники и я ими владею. Хотя – усы так усы! Договорились. Наташа перекрасится, пострижётся. Хотя – косу жалко. Да бог с ней, с косой, - спохватился он. – Только б выбраться из этой передряги! И о Конторе забыть!
- Не волнуйтесь - выберемся. А Контора о вас вскоре совсем забудут. Как о выбывшем из строя.
- Дай-то бог! Да что это я всё о себе? А ты-то как? Куда?
- Вам этого лучше не знать, - усмехнулся Юрий. – Крепче будете спать, - напомнил он любимую присказку Александра Петровича.
- Ну да, ну да, - спохватился он. – Меньше знаешь, крепче спишь. И всё же, Юрий. Я о тебе беспокоюсь. Ты… ну, не аутист, конечно, но наверняка мало приспособлен к жизни. У вас нет друзей и родственников. Извини  - Контора всё о тебе знает. И это хорошо. Не будут знать,  где тебя искать. Но на какие средства будешь жить?
- Средства, как и жильё для меня не проблема, - ответил Юра. – А этот ваш СП-1 меня уже никогда не найдёт.
- Ты его уничтожишь? – удивился Александр Петрович. - Это не выход, Юрий. У нас ведь только один опытный образец, наверняка есть и другие.
- Нет, Александр Петрович, зачем же технику ломать? Я не борюсь с техническим прогрессом. Я просто перешёл на другие частоты, которые недоступны никакому супер прибору. Он ведь довольно примитивен. А потом– я уже и сам хотел уходить из своего мирка – тесен он мне стал. А теперь вот поневоле придётся поторопиться. Кстати Александр Петрович - насчёт ваших новых документов. Запомните номер ячейки в камере хранения на Киевском вокзале. - И он продиктовал ряд цифр. – Записывать нельзя.
- Да, разумеется. У меня фотографическая память.
 - Там вы возьмёте паспорта для членов семьи, деньги – вам надолго их хватит, и билеты до Владивостока. На поезд. А по дороге у вас и усы отрастут. Согласно паспорту.
- Благодарю, Юрий! – подумал про себя Александр Петрович. – Я очень рад, что  всё разрешилось! Но как ты это делаешь? – удивился он. – Я же знаю, что ты не выходишь дальше парка и магазина.
- А мне и не нужно личное участие в операциях, - усмехнулся тот. – Сидя на своём коврике, я имею виртуальный доступ во все компьютерные сети мира. Там есть всё – ваши фото, бланки, списки. Паспортные столы в том числе. Вокзальные кассы. Ну и банковские карточки.
- Ты ограбил банк? – посмеиваясь, спросил Александр Петрович. – Далеко пойдёшь, как я посмотрю.
- Не волнуйтесь, я не собираюсь делать на этом капитал или карьеру. Просто снял со счёта Конторы некоторую сумму. Думаю, они изрядно вам задолжали. Вот и получите моральную и прочую компенсацию.
- Ого! Спасибо! Всё правильно! А ты? Тоже на поезде?
- Зачем изменять своим традициям? – улыбнулся Юрий. – Я – одинокий волк, хожу своими тропами. Телепортируюсь через туннели пространства, чего уж там. Грех не воспользоваться. Да и удобно.
- Во, как! – подивился Александр Петрович. – Теперь-то понятно, зачем ты так нужен Конторе. Я, суперагент международного класса, а ни водном туннеле не бывал. Да и не хочу. Ты, главное, Контору туда не впускай. А то и так житья от них никому нет.
- Договорились.
- Спасибо тебе, Юрий! – повторил Александр Петрович. – Гора с плеч! Ты всё здорово обстряпал. Я был в полном тупике с этим ребусом – Волки, Шапочки, Охотники! Жаль, что мы встретились в столь неприятных обстоятельствах. Интересно было б пообщаться.
- А вы считаете, что мы не знакомы? Того случая, когда мы соприкоснулись, Александр Петрович, было достаточно, чтобы я узнал о вас всё. И понял, что вам можно доверять. 
Александр Петрович напрягся:
- Всё? И ты мне после этого ещё и помогаешь? – с ужасом спросил он.
- Я никого не сужу - так сложилась ваша судьба, - отозвался мальчик. – Тем более – вы очень сожалеете о некоторых моментах. И потом - жестоки были не вы, а система создающая таких, как вы. Вы были винтиком. Отлично сработанным, кстати. И потом – вы делали всё это, будучи уверенны, что поступаете правильно. Родной стране служили, находясь в плену иллюзий, как говорится. Я очень хотел бы не попасть в подобные… сети.
- Спасибо за понимание. Я… стараюсь ни о чём не жалеть. Действительно – судьба, - нахмурился  Александр Петрович. – Думаю – надо смотреть в будущее. А прошлое…оно уже позади и главное – не повторять его ошибок.
-  Ну, вот, мы всё и обсудили, - закрыл тему Юрий. - Я уверен – у нас всё получится. А вы, Александр Петрович, сменив своё конторское имя, выкиньте всё из головы!
- Давно мечтал об этом, - ответил Александр Петрович.
Но в ответ была лишь тишина. Тут Александр Петрович понял, что Юрий прервал общение. Или как это лучше назвать? Отключил связь?
- Удачи тебе, Юрий! – сказал он мысленно.
И, вспомнив последние слова Юрия, усмехнулся: «Не хватало ещё, чтобы какой-то мальчишка  учил меня жить! Хотя, если это ТАКОЙ мальчишка… Что ж, да будет так!»
***
Согласно рапорту Альберта Минина или Алика, как его наименовал Александр Петрович, дальнейшие события на объекте «пятьдесят восемь» развивались таким странным образом:
На следующий день, то есть - пятнадцатого августа,  в одиннадцать-ноль-пять, Александр Петрович вышел из дома. Как обычно  - в магазин за молоком. Но мерзкую чихуа Жуленьку с собой не взял. Сказал, что немного прогуляется, подышит воздухом.
В одиннадцать-ноль-двенадцать объект «Ю», выйдя из подъезда, отправился в парк. На аллее парка вслед за ним пошла парочка - якобы молодых влюблённых - агентов. Они, время от времени останавливаясь, снимали друг друга на видеокамеру. Разумеется, так что в кадр всё время попадал и идущий впереди них объект «Ю». В одиннадцать-тридцать-пять на снятых кадрах хорошо было видно, как молодой человек – объект «Ю», сворачивает с аллеи к лавочке. На которой сидел  Александр Петрович, задумчиво осматривая окружающий парковый пейзаж. Одиннадцать сорок восемь. Объект «Ю» останавливается, не дойдя до лавочки с Александром Петровичем. А затем, через пару секунд, вдруг на кадре – пустая лавочка и безлюдное пространство аллеи. Никакого мальчика. Практически на глазах агентов, объект наблюдения, именуемый в рапорте «Ю», бесследно исчез. Как и Александр Петрович Елисеев. Фальшивая парочка влюблённых забегала, заглядывая за лавочки и под каждый куст, якобы в поисках укатившегося кольца. Но тщетно - ни колец, ни агентов и ни одного мальчика-аутиста туда не закатилось. Камера ещё какое-то время снимала. Финал.
***
Как же так получилось, что Александр Петрович Елисеев, суперагент международного класса, ни разу не проваливший задания, исчез, впервые не исполнив своей миссии? - недоумевали в Конторе. И при этом утащил с собой весьма ценный объект «Ю» - Юрия Громова, супер экстрасенса. А, может, в этом и был его подвиг? Может, иначе, чем утащив с собой, с ним было и не справиться? Ну-ка – людей, прошедших особую подготовку, как мух в ноль изводил! А что было бы, если б он оказался в руках ЦРУ и стал бы нашим идеологическим противником? Выходит, Александр Петрович Елисеев, приняв весь удар на себя, ценой своей жизни спас всех? И в очередной раз защитил Родину от опасности? И, получается – он, всё же, исполнил задание. Не мог такой агент его провалить.
По крайней мере, именно такую версию выдвинул перед руководством Альберт Минин. Намекнув, что они с Елисеевым рассматривали и такое развитие событий во время их стратегической беседы в ресторане «У Кости». И Елисеев ещё тогда, понимая опасность неконтролируемого дара супер экстрасенса Юрия Громова, был готов пожертвовать собой. Если не будет другой альтернативы. Её, как видно, и не было.
Да и кто его знает, что бы натворил этот мальчишка, если б его удалось… привлечь к работе. Может, от него ещё немало людей бы пострадало.
В Конторе с облегчением вздохнули, отнесясь к такой трактовке этих событий Мининым вполне благосклонно. Ведь иначе пришлось бы полетело несколько голов вместе с погонами. В том числе и Альберта Минина. А так, глядишь, кое-кого можно даже и к награде представить, под шумок. И наверху доложить красиво.
Как выяснилось позже - практически в то же время исчезла и вся семья Александра Петровича Елисеева: его жена - Наталья Павловна, сын Иван, а также дочь Маша, взятая Конторой… под временный контроль и защиту.  Она тоже испарилась на виду у двоих якобы сотрудников проверяемой ею фирмы. Которые… помогали ей вести проверку, попутно усиленно и охраняя. И охмуряя. Девушка была симпатичная, жаль, что потеряли.
- Вот ведь негодяй этот Громов! – возмущённо докладывал Альберт Минин. - До членов семьи нашего лучшего агента добрался! Отомстил! Хорошо, что все проблемы, наконец-то, вместе с этим «Ю» самоликвидировались!
Елисеевых даже не искали. Бесполезно это - как и с канувшими невесть куда агентами. Наблюдение, под которым находился объект «пятьдесят восемь», было снято. Оставили на всякий случай пару человек - для контроля. Но это так, для самоуспокоения.
Вернувшийся Алексей Матвеевич тоже высказал предположение, что Елисеев, скорее всего, решил в одиночку взять объект. Агентская жилка взыграла, кураж его одолел, так сказать. За что и поплатился жизнью. Но как ему это удалось? Сошлись на том, что у Елисеева было много талантов и не обо всех было известно Конторе. Может и экстрасенсорикой обладал. Зато почитался с Громовым за всех ребят.
Наверху оценили успехи Конторы и вскоре - за успешно проведённую операцию - был награждён ряд высоких чинов. А восемь исчезнувших агентов, в том числе и фальшивых врача и медсестру, вписали в почётный мемориальный список разведшколы, готовившей их. Александра Петровича Елисеева повысили в чине и посмертно присвоили орден. Вечная слава героям Родины!
Хотя – кому ж теперь Елисеевскую награду и повышенную пенсию вручать? Впрочем, не это главное. Главное – рухнули большие надежды некоего высокого начальства в отношении загадочно исчезнувшего объекта «Ю», аутиста-фокусника. Но, как говорится – нет аутиста, нет проблемы.
***
На всякий случай Юрия Ильича Громова объявили в розыск - как особо опасного серийного маньяка-убийцу. Что отчасти было правдой – серия была, но без убийств. Разослали по всей стране некое туманное фото, взятое с камер видеонаблюдения. По которому можно было смело арестовывать каждого второго парнишку. Потому как расстояние при оперативной съёмке было приличное, а домашний архив Громовых внезапно куда-то исчез и в доме не осталось ни одной фотографии Юрия. Однако все розыски были тщетны - Юрий как в воду канул. Что ещё раз подтвердило, что - Елисеев его ликвидировал. Так сказать, обнулился вместе с ним.
С родителями Юрия также произошёл странный казус. Впрочем, всё в этой истории было со странным вывертом. Илья Степанович и Ольга Владимировна начисто забыли о своём сыне. Как видно – от потрясения из-за его утраты. Такое бывает, если шок слишком силён. Да и какой такой сын? В квартире не осталось ни его фотографий, ни вещей, ни документов. Готовился он, что ли? Но ни на одной видеозаписи этого не отразилось. Как корова языком слизнула – и его самого, и всё что с ним было связано. Даже одного волоска или стакана с отпечатком пальцев для определения ДНК в доме не нашлось. Хотя в природе такое невозможно. Но у «Ю» всё так – не может быть, а бывает. Досадно.
Исчезновение сына нисколько не повлияло на уклад в доме. В том числе и на жизненное кредо Ильи Степановича. Он всё также таксовал до полного изнеможения, приходя домой лишь отоспаться и поесть. Как будто взял на себя обязательство окончательно развезти всё население Москвы по нужным адресам и закрыть эту тему навсегда. О сыне он забыл начисто. Лишь у Ольги Владимировны иногда было странное ощущение - как будто ей приснился сон, в котором она была чьей-то мамой. И когда-то, растя его, вела затворнический образ жизни. Зачем? Почему? Соседи, тоже не помнили ни о каком сыне у Ольги Владимировны. Да и чего удивляться - он же почти не выходил из квартиры. А у них и своих забот полон рот. Они лишь слегка удивились резкому внешнему преображению Ольги Владимировны: из затюканной жизнью тётеньки в драных джинсах и с пучком на голове она превратилась в элегантную даму в деловых костюмах и стильной причёске. И стала преподавать английский язык в университете. Сейчас бы даже проницательный Александр Петрович с трудом бы её узнал. Решил бы, наверное, что, оказывается, не только он в совершенстве владеет техникой кардинального преображения своей внешности.
Кстати о Елисеевых. В том областном городе, где они жили, о них очень скоро забыли. Были невнятные разговоры о том, что его куда-то срочно перевели. А другие уверяли - то ли он уехал, то ли вовсе погиб при невыясненных обстоятельствах. Ну что ж, всякое на свете случается. У каждого своя жизнь. Ведомственную квартиру и дачу Елисеевых тут же передали другим желающим. А таких всегда немало. Как и желающих занять освободившееся место завкафедрой в институте.
Были Елисеевы и не стало их.

А то, откуда взялась и почему поселилась во Владивостоке некая семья, и вовсе никого не интересовало. И, слава богу. Город не маленький, затерялись на его улицах и Наталья Павловна, и Ваня, и Машка. А о приличном господине – главе семьи, и говорить нечего. Встретив его на улице, любой прошёл бы мимо, не обратив внимания и даже не взглянув на невзрачного человечка без особых примет и возраста, сливающегося с толпой. Никакой, одним словом, господин. Только усы и запоминались бы. Да и что это за примера – усы? Их к делу не пришьёшь. Были усы, да сбрил. Ищи его – свищи.   
 

6. Переселенцы

В этот день по расписанию значилась лекция доктора биологии Шионэлы Хануни. Её тема была обозначена как: «ПиЦеЦи - Пищевые Цепочки Цивилизаций».
Лана с Мэлой, влетев в окно аудитории, замерли от удивления: все её стены и потолок были украшены стендами с… разнообразной едой, выглядевшей очень даже натурально. И не только той, что употребляют иттяне, но и которой предпочитают разумные Виды, входящие  в КСЦ. Продукты, восполняющие затраты физического тела и энергетического, были представлены здесь во всём многообразии – от радиации и солнечного света – в запечатанных колбах, до растительной пищи и минералов – в прозрачных бюксах с крышками. Студенты, пришедшие сюда раньше, с интересом изучали стенды, шкалы и таблицы, читая названия цивилизаций, чьим продуктом питания являлся тот или иной продукт. О многих они даже и не слышали, что не удивительно – в КСЦ входили сотни тысяч цивилизаций и это число постоянно росло. Часть продуктов можно было пробовать, кроме тех, конечно, которые являлись для головоногих непригодными или опасными – эти стенды были заблокированы прозрачным экраном. Мало ли, студенты народ отчаянный - вдруг захотят ознакомиться со вкусом какой-нибудь привлекательной на вид штуки.
- Вот чудеса! – воскликнула Мэла. – Наша досточтимая доктор Шионэла удумала пикничок нам устроить? Показательный?  – веселилась она, оглядываясь по сторонам. – Я – за! Что-то я уже опять слегка проголодалась. Где тут мои любимые коктейли?
Лана тихонько толкнула подругу в бок, указав глазами на выходящих из дверей преподавательской… профессора Натана и незнакомую особу. Они, говоря меж собой, направились к кафедре. Тут же зазвучал сигнал зуммера. Студенты, недоумевая, быстро расселись по местам. А где же их запланированный препод - доктор Шионэла Хануни? Лана с Мэлой тоже  торопливо пристроились в ближайшем ряду.
- Будьте радостны! Прекрасного  и плодотворного всем дня! – сказал профессор Натан. - Сегодняшняя лекция, которая должна быть посвящена … впрочем, это уже неважно, отменяется. Вместо неё вы удостоены чести услышать высокочтимого академика Атанэну Тиуди! Мы пригласили её сюда, как только узнали, что она посетила наш город. Атанэна Тиуди - член Координационного Совета КСЦ, эксперт Межгалактического Института Космо-Бионики, автор множества изобретений, завкафедрой факультета матинологии столичного университета и так далее. Кое-какие её звания не подлежат разглашению.
- Что это за науки? – раздались удивлённые голоса. – Матинология? Космо-бионика? Мы о них и не слышали.
- А я слышал! – вклинился кто-то. – Темнота вы! Неучи!
- Вот премногоуважаемый академик Атанэна вас сейчас и просветит - что за науки, - почтительно поклонился в её сторону профессор Натан. – Этим темам - космо-бионике и матинологии - я собирался уделить часть времени, но, думается, академик Атанэна, специалист высочайшего класса, непосредственно занимающийся этими науками, сделает это лучше меня.
- Благодарю вас, уважаемый профессор, за слишком высокопарное представление и высокую оценку моих успехов в на научном поприще,  - улыбнулась ему Атанэна. – Постараюсь оправдать. Немного неожиданно получилось, конечно. Поскольку я прибыла в ваш город в отпуск - хотела полюбоваться на знаменитую Хрустальную Скалу. Тем более – скоро Ночь Полнотуния, надеюсь, мы там снова встретимся. А сейчас я с удовольствием уделю часть отпускного времени талантливой поонской молодёжи, будущим покорителям космоса, - бодро сказала она.
- Спасибо за честь, премногочтимая академик Атанэна! – отозвалась аудитория.
- Благодарю! – кивнула она. - Итак. Кто-то  сказал, что знает, что же это за науки - космо-бионика и матинология? – окинула она аудиторию проницательным взглядом.
- По-моему, это что-то связанное с переселенцами, – сказал тот, кто недавно обозвал всех неучами. – По крайней мере, я так слышал.
- Ясно. Не густо, - кивнула та.
 – Да-да, я тоже об этом слышал! – отозвался другой. – Космо-бионика - наука, освещающая проблему переселенцев.
- А я даже не слышал! И я - полный вакуум! Мы все – неучи! – отозвались веселые голоса.
– Переселенцы – это, по-моему, довольно закрытая тема, которой занимаются только моллюски, посвящённые в особые правительственные программы, - неуверенно проговорил Сэмэл. – Ну и те, кто непосредственно участвует в ней.
- Вот это уже ближе к истине, - кивнула академик.
- Да-да! Потому что переселенцы хотят начать всё с чистого листа и стремятся сохранить в тайне своё прибытия сюда, - добавила Лана. – Поэтому всё, что касается программ по их адаптации и расселению, особо не афишируется.
В аудитории была на удивление праздничная атмосфера. Студентов почему-то радовал этот неожиданный поворот в запланированных занятиях и встреча с этим учёным, очевидно являющейся легендой науки. Не зря же профессор Натан так перед нею раскланивался. Или, может, их взбодрили непривычные виды еды на стенах и потолке, всегда сияющих академической белизной?
– А я предполагаю, что это слегка касается пищи, - пошутил Сэмэл, указывая рукой на таблицы и стенды. – Или уже нет?
- Отчасти, ты прав, - улыбнулась академик. – Поскольку почти все науки о живых существах и даже – в Энергетических цивилизациях, связаны с пищей, поддерживающей их жизнедеятельность, или сопутствующими процессами. Ничего не поделаешь – потраченные ресурсы организма постоянно требуют восполнения. Так сказать – круговорот первоматерии и первоэнергии в природе.
Но вернёмся к нашей теме. Кто предложит ещё идею?
- Приставка – «космо», говорит о том, что эта наука имеет отношение к космосу, - отметила Танита.
 – А бионика? Это что-то связанное с биологией? – предположила Лана.
- Именно так! – отозвалась академик.
– А про матинологию я даже и думать не пытаюсь. Мы о ней, точно, ничего не знаем, - хихикнули сзади. – Даже  предположить нечего.
- Я объясню. Космо-бионика и матинология действительно не очень известны обычным моллюскам. И для этого есть причины. Действительно – переселенцы не любят вспоминать своё прошлое и мы, уважая их чувства, не распространяемся о программах, в которых они участвуют. Но, как уже говорил досточтимый профессор Натан - позже вы с этими науками обязательно ознакомитесь. И  я рада, что могу ввести вас в их азы, - сказала академик Атанэна. – Потому что они касаются вашей специальности. И, возможно, кто-то из вас будет участвовать в таких программах.
Итак, начнём с космо-бионики. Потому что именно с неё всё и началось. О «космо», действительно – всё понятно. Бионика же это, конечно, отчасти биология. Хотя это слово звучит немного технологично, да?
- Ну да, типа – электроника, - заметила Мэла.
- По сути, она что-то подобное и есть, - кивнула академик. - Бионика -  это биология, но с налётом технизации, так сказать. Или же – технология с уклоном к живой био-материи. Вот и выходит – биология плюс техника – бионика. Возникла она для решения неких технических проблем в биологической сфере.
- Что это значит, превысокочтимая Атанэна? – озадачено спросила Танита. – Механические руки взамен живых, утраченных, что ли приспосабливать? Или - оживлять заскорузлые механизмы?
- Ну, это совсем другая область, - улыбнулась академик. - Первым вопросом, как известно, занимается наука трансплантология, прекрасно выращивая для всех Видов новые конечности и прочие органы. А вторым – наука иммология, выращивающая био-механизмы со всеми признаками разумного существа. И границы применения которых в повседневной жизни, как известно, жёстко ограничены. Иммология создаёт прекрасные имитации живых организмов, но их совершенство используется только… Кто знает – где?   
- Их  используют в экстремальных условиях, в которых не выживают обычные биологические Виды, - сказал Сэмэл. – То есть -  в космических программах, освоении планет с условиями, невозможными для выживания других. Или там, где требуется адаптация к местной среде до полной и полная идентичность внешности с коренными жителями. То есть – они используются и как Наблюдатели. Или с целью разведки, например. Применение иммологов и их использование в быту и повседневной жизни категорически запрещено - во избежание этических проблем.
- Ну да -  у нас своя жизнь, биологическая, а у них – своя, иммологическая, - пошутила Мэла.
- А почему бы и нет? Говорят, у них даже свои семьи есть,  - сказала Танита. – Они создают их на основе общих иммологических интересов. И, вроде даже, это очень крепкие союзы.
- Ага, - отозвалась Мэла. - И живут иммологи в любви и согласии практически вечно, между делом заменяя в ИМ – Иммологических Мастерских свои износившиеся узлы и детали. И не умирают никогда - ни в один день, ни в разные.
- Завидуешь? – сказал Сэмэл. – Вот потому-то их и прячут. Берегут наши нейроны.
- На мой взгляд, иммологи слишком совершенны и непогрешимы, - заявила Танита. -  Это не только удивляет, но и настораживает. А принцип их существования – загадка природы. Ой, что я говорю? Загадка техники! Или, всё же природы?
- Так ведь любая техника и должна быть совершенна и непогрешима, – заметила Лана.  - А иммологи это и есть техника - в них ведь нет ничего природного. Одни синтетические волокна и проводники. А их интеллект – это всего лишь цепь электрических сигналов.
 - Всё не так просто. Тема иммологии будет волновать наши умы всегда, - сказала  академик Атанэна, слегка нахмурившись. – Согласитесь, трудно определить, всё же – где кончается биология и начинается техника? Всё в этом мире относительно.
- Ну да! Любой из нас – это химическая фабрика, преобразующая пищу в энергию, - хмыкнул Сэмэл. – И трансплантология сродни мастерским иммологов. Придёт время, когда мы сможем заменять всё и станем вечными. Как нас тогда будут называть? Механизмами с блоками и узлами, периодически подлежащими замене?
- В точку! – кивнула Атанэна. - Итак – продолжим. И рассмотрим – что же такое космо-бионика. Бионика - также как иммология - является наукой, которая занимается имитацией живых природных объектов, - хитро прищурилась она. - Но делается это не на основе синтетических или механических материалов, а используя именно биологические компоненты. И объектами создания являются не механизмы или роботы, а уже целая планета. Отсюда и  приставка – космо. Космо-бионика. То есть – создание гигантских космических объектов с новыми качествами, на основе естественных составляющих.
- Планеты? Но зачем их имитировать? Кому это нужно? – раздались удивлённые голоса. – Разве во вселенной мало планет, из которых можно выбрать себе подходящую?
- Сейчас поясняю – зачем и почему, - сказала академик Атанэна. – И особенно подробно  - кому эти планеты нужны.
- Я бы не отказался от такой планетки, изготовленной лично под меня и мои запросы! – посмеиваясь, заявил Сэмэл. – Индивидуальные заказы космо-бионики принимают, премногочтимая академик?
- Когда-нибудь, возможно, и это будет возможно – личная планета-дом, - улыбнулась Атанэна. И продолжила:
 – Итак, как же возникла наука космо-бионика? Начну издалека.
Около двух миллионов витков назад по соседству с нашей галактикой произошла масштабная катастрофа - галактика Хаал-Буа стала неожиданно угасать, теряя энергию и гравитацию. Угасали светила, затихали геомагнитные и гравитационные процессы, звёздные системы сходили с орбит и разлетались по вселенной. И тогда наше руководством Космического Сообщества совместно с Учёным Советом и Космическими Службами – КоСли, была создана программа, которую назвали  «Переселение». Её целью было спасти разумные Виды галактики Хаал-Буа и, по возможности - флору и фауну планет, где они обитали. В КоСли были сформированы КСП – Команды Спасателей Переселенцев, занимающиеся срочной эвакуацией с гибнущих планет представителей  цивилизаций и живых существ и растения - в виде генетического материала и семян. Транспортировка осуществлялась в состоянии анабиоза – во избежание стресса и повреждений при перевозке. Каждая цивилизация, в виду спешки, получала порядковый номер – П1, П2 и так далее. Первоначально таких оказалось двести тридцать. А планет, с подходящими условиями для некоторых из них, было всего двадцать четыре. Выживаемость представителей остальных представителей цивилизаций оказалась под вопросом.
- Зачем же их тогда вывезли? – спросила Мэла. – Мне кажется – коль уж Творец посчитал галактику Хаал-Буа не перспективной и лишил своего энергетического дыхания, то уж пусть всё идёт, как идёт…
- Если б дело было так, то в КС не узнали бы о скорой гибели Хаал-Буа! – заметила Лана. – Возможно, Творец дал нам шанс проявить БВЛ к ближним … и к дальним. Иначе, зачем же мы объединились?
- Чтобы творить добро и помогать, - отозвалась Танита.
- Верно. Поэтому надо делать, что можешь…
- И пусть будет, что будет! – подхватила Танита.
-  Правильно, – кивнула академик Атанэна. - Принцип Космического Сообщества  – делай, что можешь, для других, руководствуясь БВЛ и Заповедями. А потом, возможно, кто-то спасёт и нас ради Любви. Поэтому главной целью акции «Переселение» стало уже не только спасение, но создание необходимых условий, чтобы дать  возможность уникальным Видам продолжить свою Эволюцию. Поэтому самой актуальной задачей стало наличие подходящих для них планет. А тем временем число переселенцев росло и их стало уже около пятисот – последняя цивилизации получила номер П497. Руководство КС и Учёный Совет были в панике. Ведь акция теряла смысл, если переселенцы погибнут из-за неподходящих условий. Да и время, на которое живое существо можно было погружать в анабиоз, тогда ещё было весьма ограничено. Возникали сложности при выводе из него.
- Серьёзная проблема. Бедные переселенцы, досталось им! Целых 497? Мама моя! Что ж так много?
- И это ещё не все, - посетовала академик Атанэна. – Далее галактика Хаал-Буа распалась и остальные цивилизации погибли.
- Выходит, тем 497 ещё повезло? - вздохнул кто-то. – Бедняжки…
- И тут-то и возникла наука космо-бионика? – предположил кто-то. – Которая и научила создавать планеты с нужными условиями для каждой цивилизации?
- Именно так. Основал космо-бионику гениальный учёный, профессор химии Лоотэн Ботуни. Он предложил не искать соответствующие планеты, а трансформировать имеющиеся, подгоняя их под искомые параметры. Конечно, основные показатели – гравитация, масса, орбита, минералогический состав почв, наличие или отсутствие воды или же газообразная среда – должны были максимально приближаться к параметрам исходной планеты, -рассказывала Атанэна, одновременно демонстрируя кадры. -  К счастью, за время освоения космоса в архивах КС накопилось множество данных о разных необитаемых планетах. Среди них и были отобраны подходящие. Далее команды ИП – «Идеальная планета» - из специалистов в разных направлениях: биологов, химиков, физиков, минерологи, гидрологов, астрофизиков и так далее, производили соответствующие расчёты. И, чтобы подогнать параметры планеты под нужные, в первую очередь для корректировки активно использовались существующие и ранее КЧ - «Космические Чистильщики», службы, занимающиеся ликвидацией последствий экологических катастроф на планетах КСЦ. Наработанный ими опыт очень пригодился в космо-бионике. Они  убирали с планет ненужное, добавляя требуемое – дезинфицируя планету от опасных организмов и бактерий, меняли состав воздушной и водной среды, создавали нужную температуру и климатический баланс. Постепенно космо-бионики создали собственные команды ПП – Преобразователей Планет, воспринявшие и усовершенствовавшие опыт Чистильщиков. Учёные Сообщества – честь им и слава! – в форсированном режиме создали совершенно новые технологии, а также - уникальное  оборудование. И всё это – ради спасения собратьев по разуму. И им это удалось. Сейчас это рутинная работа космо-биоников, а тогда каждый шаг в решении поставленных задач требовал от них героических усилий и прорыва в различных науках. Сегодня спасение и расселение погибающих цивилизаций в рамках программы «Переселенцы» и «Идеальная планета» действует автоматически, в штатном режиме, - продемонстрировала она слаженную подготовку одной из планет к заселению. - И мы благодарны тем великим учёным-космо-бионикам, которые сделали это возможным. Вот их имена:
И перед аудиторией прошли кадры с учёными - представителями самых разных Видов: мышиных, гоминидов, рептилий, чешуекрылых, перепончатокрылых, стрекоз, кошачьих  и так далее.
- А тогда всех успели расселить? – спросили из рядов.
- Да. Все четыреста девяносто семь представителей различных цивилизаций обрели подходящие им планеты! – кивнула профессор Атанэна. – Вот такой процесс, использующий все существующие ныне науки, и называется космо-бионикой. А наш Галактический Институт Космо-Бионики – ГИКБ, продолжает неустанно совершенствовать свои технологии и методы.
- Наши учёные – лучшие! – восторженно отозвался кто-то. -  Махрово! Губчато! Клёво!
Академик улыбнулась. И было заметно, что, даже высказанное на студенческом сленге восхищение, ей приятно.
- Премногочтимая академик Атанэна, а правда ли, что наши учёные уже научились сами выращивать планеты с ноля? – спросил Лана. – Я что-то такое слышала, но не очень-то поверила. А теперь мне кажется, что  науке космо-бионике всё под силу. 
- То есть, ты хочешь сказать: космо-бионики выпекает из первоматерии планеты, словно горшки? – сказал Сэмэл.
- Это фантазии романистов! Такого не может быть! – заявили скептики.
- Но вы же видели – планеты перекраивают, как хотят! – возразили другие.
- Признаюсь – не только перекраиваем, но и выпекаем понемножку. И такая технология с некоторых пор находится у нас в научной разработке, - неожиданно согласилась Атанэна. – Называется программа – «Росток». Но о настоящих результатах говорить пока рано. Очень не просто соревноваться с самим Творцом, - улыбнулась она. – К тому же, вы понимаете, что энергетически и материально эти исследования очень затратны. И рискованны. Их непредсказуемость, до тех пор, пока всё не отработано до мелочей,  представляет опасность для окружающего пространства. Поэтому «выпекание» производится они в самых пустынных и малозаселённых уголках галактик. Что создаёт определённые сложности и по доставке материалов и по срокам и частоте испытаний. А чтобы вы не думали, что мы возомнили себя равными Творцу, поясню причины появления данной научной темы «Росток».
- Равными Творцу? Но что в этом плохого, если, уподобившись Ему, можно кого-то спасти? – удивилась Лана.
- Однако кое-кто считает это… гордыней, что ли. Ещё тогда, два миллиона витков назад, в научном сообществе разыгрались нешуточные страсти. И прозвучали протестующие голоса против программ космо-бионики - переформирование планет согласно новым параметрам устраивало не всех. Некоторые учёные заявили, что, подогнав планету под новую форму жизни, космо-бионики лишают её возможности  создать свою собственную форму жизни. Пусть это будет не скоро, говорили они, но это будет та жизнь, что уготовил Творец. А не КСЦ. Вот тогда и появилась идея создания планет с ноля. Но тогда для этого не было ни времени, ни научных возможностей. Но вот уже около тысячи витков в этом направлении совершался ряд открытий и вот  сегодня программа «Росток» находится на грани завершения. Но этот «Росток», по указанным мною причинам, к сожалению, пока растёт он пока очень медленно.
- И всё же! – восхитился Сэмэл. – Неплохие темпы. И масштабы – лепить планетку, как водорослевый рулет! Пойти, что ли, и мне в космо-бионики?
- Да, уважаемый, это масштабное мероприятие, – улыбнулась академик. - Но первоначально это делается именно так – в миниатюре. Как рулетик. В особых печах. Но что об этом говорить? Это надо видеть. Но, увы, пока это опытные образцы и эта информация может демонстрироваться только среди учёных, причастных к этой программе.
- А что? Если соотнести гипотезу академика Пошона Панэна - «Любовь, как первопричина жизни во вселенных», и то, что основанием для возникновения космо-бионики была Любовь к переселенцам, нуждающимся в планетах – чтобы выжить, то никакой гордыни и нарушений вселенских законов в этой  науке нет. Точно также, в основе действий - как при создании Творцом вселенных, так и при сотворении программы «Росток» - была Любовь, БВЛ. И стремление помочь тем, кто был уже создан Творцом и Эволюцией. Какое тут противоречие замыслам Творца? Он сделал так, что КСЦ смогло спасти переселенцев, Он не препятствовал замыслам учёных, придумавших космо-бионику, и Он дал возможность Сообществу претворить их программу в жизнь. На мой взгляд – всё было законно и логично.
- Примерно так аргументировали свой ответ оппонентам и защитники космо-бионики, - кивнула Атанэна. – Ну, за исключением ссылок на гипотезу академика Пошона. Этого сильнейшего аргумента у них тогда ещё не имелось.
Итак, уважаемые, - огляделась она, - надеюсь, наука космо-бионика вам теперь в общих чертах знакома?
- О, да! – отозвались студенты. -  Махрово! Губчато! Великолепно!
 - Рада, что вас восхищают результаты нашего труда, - улыбнулась академик Атанэна.
- Уважаемые, - обратился к аудитории профессор Натан, - давайте дадим нашему лектору небольшую передышку. Перерыв. – И раздался звук зуммера.
Оба преподавателя удалились, а аудитория наполнилась спорами. Даже в буфет ушли не многие. Одни заявляли о своём восхищении программой «Переселение», другие, как и те её оппоненты, сомневались в праве Сообщества вмешиваться во вселенские процессы, спасая обречённые цивилизации.
- Вспомните про даотцев, которые устраивали ловушки для комет, перерабатывая их на руды. Этим они нарушали замысел Творца, потому что кометы и метеориты – вестники Его воли, - горячо говорил кто-то. - А насколько он нарушается, если поменять судьбу целой планеты. И спасти итог Эволюции, признанной Им тупиковой, поскольку она должна по тем или иным причинам исчезнуть?
- Но коли она, с нашей помощью, не исчезла, значит, в этом тоже проявляется воля Творца! – возразили ему. Ты хочешь сказать, нам надо сидеть и спокойно наблюдать за их гибелью? Мы делаем всё, что в наших силах. И то, что нам подсказывают сердца, наполненные Любовью ко всему сущему. Заметь – к сущему! А не к тому, что когда-нибудь, возможно, возникнет на необитаемых планетах!
- Так оно и не возникнет! Потому что вмешалась наша космо-бионика с её высокими технологиями. Как и та разобранная на руды комета уже не сможет изменить направление движения планет или звёздных систем!
- Это другое! Любовь там не причём! Руды – это меркантильный расчёт!
А в другом конце аудитории речь шла об иммологах.
- Я не понимаю, зачем им придавать форму живых существ? Это безнравственно – уподоблять механизм существу, сотворённому Эволюцией!
- А разве иммологи – не результата своей Эволюции? Механической! И роль Творца тут исполняют инженеры и изобретатели с механиками.
- Да, действительно – иммологи тоже совершенствуются. А вид им придают тех существ, которым требуется изучить кого-то с наименьшим риском быть разоблачёнными. Не думаешь ли ты, что если бы к нам сюда вкатила некая штуковина на колёсиках и притаилась в углу, мы бы её не заметили и продолжали бы свои тайные делишки и коварные планы? Ну, если б были к ним способны. Вмиг бы схватили эту железяку и разобрали её на винтики – на всякий случай, чтобы не шпионила. А вот если она будет выглядеть и вести себя, как наш неисправимый отличник Сэмэл, например, мы бы притерпелись бы к такой штуковине. Хотя иногда нам бы хотелось немного его утихомирить, чтоб не умничал.
- А чо сразу – Сэмэл? – усмехнулся тот. – Хотя, в принципе, согласен. Не насчёт того, чтоб я не умничал, а что иммолог должен… уподобиться изучаемым объектам. То есть – субъектам. Объект это как раз он и есть.
- Объект, субъект! Ты сам в них не запутался, умник? И всё же, я воспринимаю их существование с некой опаской.
- Это в тебе дремлющий ИСВ буянит, - хмыкнула Танита. – Конкурента чувствует. Твоей Эволюции ещё работать и работать над тобой, а они уже почти совершенны.
- Но-но! Совершенны! Это просто кибер-машина с интеллектом. А я – саморегулирующийся организм. И у меня есть Душа. Ну или должна быть в итоге. А у иммолога – никогда не будет
- Так вот ты какой у нас – одушевлённый! Или – душевный? Куда уж им, до тебя! Но зато в экстремальных условиях – на аммиачной Борутте, там, или на огненной Симмере ты против них – никто. Или ничто. Хоть и одушевлённый.
- Это – да. Но для того они и созданы. А я…
- Да ладно - ты, разбульбился тут. У каждого в этом мире своя роль. И радуйся, что есть иммологи, помогающие тебе с ней справиться.
Где-то посредине шла беседа о возможностях космо-бионики. Там – о работе Чистильщиков.
Но вот, одновременно с сигналом зуммера в аудиторию вернулись преподаватели и сразу наступила тишина.
***
-  А сейчас мы переходим к науке матинологии, - сказала академик Атанэна, - о которой, как вы уже сказали, у вас нет даже догадок. Но всё очень просто.
Область интересов матинологии, по случайному стечению обстоятельств, совпадает с темой лекции, которая у была на сегодня запланирована, то-есть  – «ПиЦеЦи - Пищевые цепочки цивилизации».
- А, ну вот - я же говорил, что есть что-то общее! – усмехнулся Сэмэл.
- Сформировать на планетах нужную для переселенцев среду обитания нашим учёным-кудесникам прекрасно удалось. Но также необходимо создать там для них и подходящие источники питания. Как видно из этих наглядных пособий: спектр «пп» - пищевых предпочтений, у различных Видов невероятно разнообразен. И это не только дело вкуса. Их диктует тип пищеварительной системы Вида, а также его ферментативная система. И если нарушить сформировавшийся за долгий эволюционный путь процесс переработки и усвоения пищи, или резко изменить рацион питания, популяция может не выжить или начать мутировать. Из-за стремления выжить в ней могут возникнуть даже рудиментарные хищнические наклонности.
- Хищнические? – удивилась Мэла. - Вы хотите сказать – приличная цивилизация переселенцев может вдруг преобразиться в стаю хищных монстров? Если не тем их кормить?
- Ну, если упрощённо, то – да. С одним из переселённых разумных Видов, близких к созданию цивилизации, так и случилось. Он стал плотоядным. Как оказалось, плоды растений, ранее употребляемых ими, высаженные на воссозданной планете, из-за ошибки генома оказались несъедобны. И произошла деградация Вида.
- Так быстро? Почему? – спросили в аудитории. – Ведь, очевидно, ошибка была выявлена и исправлена.
- Мы опоздали.  У них успела произойти перестройка системы пищеварения, ферментов и даже клеточного состава. Позже я поясню это подробнее.
Поэтому очень важно было, в дополнение к космо-бионике, продумать и этот вопрос. И этим занялась возникшая для этой цели  наука матинология. И её работа идёт по двум направлениям. Первое  - если сам продукт питания восстановить не удаётся – перестраивается сам организм субъекта, на генетическом уровне приспособившись его к новой пище. Это, так называемая, суб-матинология – от слова «субъект» - когда воздействие оказывается на него, а не на источник питания. И второе направление: создание новых, максимально приближенных к прежним, привычным данному Виду, источников питания. Это и есть матинология в чистом виде. Особенно важна работа матинологов в тех случаях, когда из-за гибели планеты Вида добыть исходный образец источника питания, используя для реконструкции его гены, уже практически невозможно. И тогда приходится модифицировать его заново.
- Не простые задачки решают космо-бионика в обнимку с матинологией, высокочтимая академик Атанэна, - заметил Сэмэл. – А как возникло само слово – матинология? Я не могу даже сочинить что-то складное, чтобы соотнести части этого слова.
-  Одна составная происходит от слова – логика. Как вы понимаете, логические цепочки, выстраиваемый учёным в процессе создании нового источника питания или же при изменении самой пищеварительной системы субъекта, должны быть идеальны. Вот вам и одна его часть – «лог». Поскольку без логически взаимосвязанной схемы тут не обойтись. А другая часть слова – «матин», составлена из двух составных -  «материя» и «индивидуальность». Потому что наши специалисты в каждом случае создают, так сказать -  индивидуальный, штучный товар, - улыбнулась академик Атанэна. – И итог, зачастую представляющий совершенно новый продукт,  может кардинально отличаться от первоначальной версии. Вот вам и части слова: «мат» и «ин». Но матинологи иногда шутят, мол, «ин» – это не индивидуальность субъекта нашей работы, а, скорее - интеллект учёного, создающего для данного Вида возможность для выживания.
- Непростая задачка, - заметила Танита. – Тоже сродни Творцу.
- Да, задачи космо-бионики и матинологии весьма непросты и используют достижения множества наук. Можно сказать - всех существующих. И в нашей работе используется даже архитектура. Ну, тут уже без изменений. Она восстанавливает для переселенцев на воссозданных планетах жилые объекты и промышленность. Да, мы, практически, воссоздаём переселенцам всю их цивилизацию заново. Ну, может, за исключением космо-портов, - улыбнулась она. – Этим уж они пусть занимаются сами. Если достигнут достаточного для этого уровня. А мы ещё посмотрим – не рано ли их выпускать в космос? Далее процедура та же: Наблюдатели, тесты, вступительные экзамены в КСЦ.
- Ого! Действительно, такая планете, как и цивилизация не ней, мало отличаются от обычных, - заметила Танита. - И, наверное, правильно, что мало кому известно, что это переселенцы – условия для приёма у всех должны быть равными.
- Всё верно, - сказала академик Атанэна Тиуди, задумчиво оглядев аудиторию. – Я, конечно, упростила все этапы космо-бионического и матинологического процесса до минимума. Они гораздо сложнее и многогранней.
- А что надо делать, если я хочу стать космо-биоником? – поинтересовался Сэмэл. – Или, например, работать в командах КСП? Что для этого нужно? Куда поступить? Достаточно диплома космо-навигатора или космо-исследователя? Как поступить в ваш институт? Я даже не слышал о таком вузе и о наборе в него абитуриентов.
- Нет, вашего диплома для этого недостаточно, уважаемый. У нас в МИКБ совсем другие правила отбора. Поэтому конкурса мы не объявляем.
- Не понял! – удивился Сэмэл. – А каковы они?
- Мы не берём в наш вуз, а выбираем, - улыбнулась Атанэна. – Ведь от качества работы наших специалистов зависит жизнь целых цивилизаций и планет. И в МИКБ мы берём уже состоявшихся специалистов – физиков, химиков, инженеров, биологов, диетологов и так далее - до-обучая их. А навигаторам и исследователям космоса, чтобы попасть в команды КСП, сначала надо поработать несколько витков по своей специальности и доказать высокий профессионализм, - пояснила она. – Ведь работа спасателей сопряжена с невероятно высоким риском. Поэтому у нас в КСП лучшие из лучших.
- До-обучая? – переспросил кто-то.
- Да. Повторяю - сначала надо закончить вуз по любой из наук или специальностей, - улыбнулась профессор. – Поработать какое-то время. А в институте МИКБ происходит только шлифовка специалистов и их до-учивание, чтобы... Ну, вы знаете – строить новые миры.
- Строить миры? Обычно Виды вынуждены приспосабливаться к среде обитания, – задумчиво проговорила Мэла. – А почему бы тем, кого благополучно вывезли с гибнущих планет, не предоставить самим приспосабливаться к новым условиям на другой планете? Зачем все эти подвиги и научные прорывы?
– Это называется Эволюция или  выживание Вида в дикой природе. То есть - эволюционный отбор, – заметил Сэмэл. – А если они не выживут? Или станут хищниками?
- Да, это называется отбор, - кивнула Мэла. - Иногда и он полезен, поскольку оставляет для продолжения Эволюции лучшие особи. И, соответственно, делает Вид более крепким и выносливым.
- Но переселенцы уже прошли этот отбор и создали цивилизацию. Жаль терять полученные достижения, мне кажется, - сказал Сэмэл. - А космо-бионика и матинология позволяют им сэкономить силы и  время. Если ты не догадываешься, это делается из принципа БВЛ.
- Верно, - кивнула профессор Атанэна. – Эволюция Вида всегда сопряжена с трудностями, в этом и есть смысл Эволюции – преодолевая, расти вверх или погибнуть. Неразумно и негуманно терять то, на что вселенная потратила очень много усилий. И, благодаря космо-бионике - подстраивающей среду обитания под Вид, а не наоборот, и матинологии - дающей Виду возможность выжить, не деградируя, Эволюция данного Вида успешно продолжается. И все, кто причастен к этому, счастливы дарить переселенцам эту возможность.
- Да-а, - восхищённо протянула Танита. – Теперь я знаю, где обитают супер-моллюски, которые творят настоящие чудеса! Только вот их имена никому не известны. И это, кроме высокого профессионализма, безусловно, подтверждает высокую духовность тех, кто работает в космо-бионике и матинологии.
- Науки для избранных и для сверх умов? – хмыкнула Мэла. – Элита от науки, сливки от космо-лётчиков? А все остальные – так, шелуха?
- Что вы, мои дорогие! Думаю, наша работа даже слишком буднична на фоне прочих великих свершений КС, - улыбнулась академик Атанэна. – Мы скромно выполняем свою рутинную работу. И нам она нравится. Мы – создатели новых миров - вместе с переселенцами не любим лишнего шума и внимания.
- Ну да, - согласился кто-то. – Переселенцы – это всего лишь осколки цивилизаций, не оправдавших надежд Творца. А космо-бионика и матинология – их добрый ангел,  дающий им повторный шанс и возможность начать всё с чистого листа.
- Прошу заметить, - возразила профессор Атанэна, – некоторые из переселенцев прекрасно использовали этот шанс и вошли в КС, как полноценные  высокоразвитые и высокодуховные  цивилизации. Они не помнят о том черновике, который был когда-то нами порван и выброшен. Наше дело – дать им возможность переписать его, а дальше всё зависит от них. Как говорится – делай, что делаешь, и пусть будет, что будет.
- Вечно ты, Сэмэл, булькнешь что-нибудь нескладное! – тихо сказала ему Лана. – Никакие они не осколки! Я считаю, что каждый Вид достоин повторной попытки на пути Эволюции.
- Лана, ты опять за своё? – отмахнулся Сэмэл. - Дай тебе волю, ты бы бесконечно давала всем такие повторные шансы. И подумай хорошо. Возможно, КСП – это твой шанс делать это бесконечно. Это даже не смягчение требований СНиПа. С переселенцами – особый случай. Они вынужденно начинают всё заново, а не выклянчивают новую планету в виде подачки, потому что свою мало ценили. Тут разные причины и разные масштабы. И, особо отмечу - разное соотношение с основополагающими принципами вселенной и с БВЛ!
- Да знаю я! – отмахнулась та. – И – да, мне очень понравилась работа спасателей. Я подумаю о ней.
- Ой-ёй-ёй! – схватился за голову Сэмэл. – Держись Вселенная! Теперь наша Лана пробьется в КСП и будет спасать всех подряд - кого надо и кого не надо. Как бы он ни упирался.
Их соседи рассмеялись, а Лана с Сэмэлом, в знак примирения, хлопнули друг друга по плечу. Танита не преминула сунуть и свои две руки на их плечи, да и Мэла не осталась в стороне.
- Похвальное решение! Приходите к нам. Спасать – дело благородное, – посмеиваясь, кивнула им академик Атанэна. –  Но хочу предупредить – чтобы приняли в КСП, придётся постараться.
- Правильно, пусть полетает несколько витков  на грузовых рейсах, - поддержал Сэмэл. – К тому времени и спасательный пыл маленько остынет. А то во вселенной никаких планет не хватит, чтобы её подопечных расселить.
- Но ведь и правда - очень важно вовремя подать руку помощи и каждому разумному Виду обеспечить возможность достойно пойти далее по пути Эволюции. Но и но…. – Академик внимательно оглядела аудиторию. – Кто может пояснить, что это за два огромных «но»? Есть желающие? Не вижу ваших рук.

 
7. Пищевые предпочтения

- Позвольте, я, - поднял руку Сэмэл.
- Прошу!
- Полагаю, что первое «но» это наличие у Вида достойного уровня БВЛ. Иначе даже героические усилия  космо-биоников и матинологов не помогут. 
- Так! Верно! – улыбнулась академик Атанэна. – Ну, и второе «но»?
- Я считаю - это пища. Вид переселяемых не должен быть плотоядным, – сказала Танита.
- Это она потому догадалась, что стены нашей аудитории похожи на магазин продуктов в каком-нибудь космо-порте. Ведь здесь нет ни одного стенда с животными продуктами! - пошутил Сэмэл. Но тут же серьёзно заявил: - Да, согласен! Переселенцы должны быть вегетарианцами! Мы и на других лекциях не раз говорили о важности этого. ДеБВЛ в цивилизации напрямую связан с наличием у её представителей ИСВ и, следовательно - преобладанию пороков и отсутствию эмпатии. А пока особь способна к убийству, она не способна к ЭД.
- Итак, второе «но» связано с пищевыми предпочтениями Вида? – спросила Атанэна.
- Ага, хорош совершенный Вид, который питается своими собратьями по вселенной! – отозвался кто-то в аудитории. – Спасёшь таких, а потом проблем не оберёшься.
- Без сомнения мы спасаем и таких, – улыбнулась академик Атанэна. – Просто к ним применяются ОсП - Особые Правила, а также  – наблюдение и временная изоляция. БВЛ ведь распространяется на всех, а не только на милых нашему сердцу беспорочных созданий.
– Да, конечно. Но я думал, что в экстремальных ситуациях предпочтение отдаётся лучшим, - признался Сэмэл, - И что среди переселяемых плотоядные Виды стоят в списках на последнем месте. Ведь психологически сложно спасать тех, кому надо готовить  жертвы для съедения. БВЛ безгранична, но, я думаю, лучше отдавать предпочтение жертве, чем охотнику.
- При спасении фауны планет ни о каких последних речи нет, - заметила академик. – Ведь в природе хищники это естественные санитары, уничтожающие слабых и больных – таков закон Эволюции Видов. Так же действует и ИСВ в представителях цивилизаций на ранних этапах. В природе нет никого и ничего не нужного и бессмысленного.
- Значит, они спасут и человека? – шепнула Мэла Лане. – Независимо от его БВЛ. Представляешь?
Та в ответ сказала:
- Да. В том случае, если катастрофа на планете произойдёт не по их вине. В противном случае всё будет предоставлено решать Творцу. И спасать будут лишь уже идущих по духовному пути. Так профессор Натан говорил. Бедные люди! Да и, очевидно, таковы правила участников программы «Переселение».
- Я предполагаю, что с помощью матинологии некоторым хищникам иногда создают условия, в которых они становятся вегетарианцами? – спросил Сэмэл. – Процесс, так сказать, обратный тому, когда из-за какого-то сбоя вегетарианцы становятся хищниками. Матинология делает это?
- Возможно,– улыбнувшись, сказала академик Атанэна. – И на этом позитивном моменте мы с вами переходим непосредственно к теме сегодняшней лекции: «ПиЦеЦии  - пищевые цепочки цивилизации», сокращённо  – ПиЦеЦии. Я немного затрону и её, поскольку отняла у доктора Шионэлы Хануни драгоценное время, и теперь постараюсь хотя бы отчасти его компенсировать. Тем более эта тема связана с наукой матинологией.
Скажите, как называется наука, которая изучает ПиЦеЦии и влияние источников питания на качество и уровень развития цивилизации?
- ЭБВ - Энергетический Баланс Вида, - ответила Лана.
- Что ж, замечательно, - сказала профессор Атанэна. – Косвенно затронем Энергетические Цивилизации  – ЭнЦи. Что можно сказать о них?
- Я когда-то интересовалась Энергетическими Цивилизациями, - вызвалась Лана. – Разрешите, премногочтимая академик Атанэна, я расскажу о них?
- С радостью! – улыбнулась та.
- В ЭнЦи для энергетических сущностей источником питания является энергия светил, - ответила Лана. - А пищевая цепочка идёт по убыванию ЭнЦеПа - Энергетической Ценности Продукта. За ЭнЦи идут ПоЭнЦи - Полевые Энергетические Цивилизации, производящие энергообмен с энергетическими полями или даже с радиацией космоса. Затем  уже МЦ – Материальные Цивилизации, которые представляют такие, как: Газовые, Химические, Минеральные и Биологические Виды – ГВ, ХВ, МВ и БВ. Питание у них соответственное название – газообразные элементы, минералы и химические элементы, и биологическая пища.
- Ну, что ж. всё верно. Вернёмся теперь к ЭнЦи. Расскажи о них подробнее, - предложила Атанэна.
- Энергетических сущности, существующие за счёт Энергии звёзд или полевой – гравитационной, магнитной, электрической, радиоактивной – Энергии живут на звёздах и в скоплениях  космических энергий, - демонстрируя, говорила Лана. - Цивилизация проявляется как Единое Энергетическое Поле Цивилизации – ЕЭПЦ, в котором энергия индивидов гармонично сливается в Единое Сознание Цивилизации - ЕСЦ. Но пока ЭнЦи является лишь сообществом индивидуальностей, имеющих личное сознание и отдельную энергетическую Душу. И каждый её индивидуум развивается отдельно.  Совершая Эволюцию Вида, эти сущности - которые в КС упрощённо называют Лучевиками - проявляя духовную Любовь друг к другу, попарно сливаются. Эта пара создаёт единое энергетическое поле и, тем самым, новую сущность, обладающую энергией обеих субъектов, но и невероятно высоким потенциалом. Происходит не простое слияние индивидуальных качеств и энергетических полей Лучевиков, а их энергетическое усиление и усложнение. Любовь Творца, способствующая Эволюции Вида, таким образом, преобразует и усовершенствует их. Энергия в этом новом индивиде возрастает многократно и в новом качестве. Что даёт возможность вновь возникшему Сверх-Лучевику, Сверхсуществу, осваивать новые высокоэнергетические пространства, и осваивать новые потоки информации. Такова Эволюция в ЭнЦи. И постепенно все Лучевики становятся совершенными, создав единое поле БВЛ, обладающее Общим Сверх-Сознанием - ОСС.  А в итоге ЭнЦи становится Высшим ЭнЦи, частью единого поля Любви вселенной, а затем и Творца.  Но это в идеале. Бывают и сбои.
- Какие? Подскажи нам.
-  Иногда - из-за неких дефектов пространства или кода - в ЭнЦи появляются сущности с пониженным потенциалом. Из-за своего низкого заряда они уже не способны питаться полевой Энергией или светом и начинают угасать, наступает истощение, потеря БВЛ. Их принято называть уже не Лучевиками, а Пламеносцами. Ведь они уже не сияют, а едва горят, даже чадя, теряя последние запасы энергии. Пламеносцы очень опасны. Из-за своей неустойчивости они испытывают агрессию и единственным выходом, чтобы окончательно не потухнуть, для них является подпитка от другой сущности. Вернее – другой сущностью. Ведь она объединяется с ним добровольно, Пламеносец поглощает её - чтобы восполнить свой энергетический голод. То есть – в ЭнЦи возникают хищники. Если другая сущность – Лучевик, вырывается из объятий Пламеносца, а он успевает насильно оторвать откусывает часть его энергии, тем самым он заражает Лучевика их, индуцируя в нём утечку Энергии и снижение потенциал. В  нём также возникает дефицит БВЛ, агрессия и голод. Лучевик становится Павшим, а затем – таким же Пламеносцем. То есть – низкоэнергетическим, чадящим, тлеющим, что заставляет его всё время искать жертву для поддержания существования. В том числе - таких же низкочастотных Пламеносцев, как он. Пламеносцев и Павших в ЭнЦи становится всё больше и больше.
- И в данном случае происходит изменение Пищевой Цепочки Цивилизации и Пищевых Предпочтений Вида. Так? – спросила академик Атанэна. -  ЭнЦи уже не получает постоянный приток энергию и БВЛ из бесконечного источника Творца, удаляясь от него. Поскольку всё время теряет индивидов, излучающих БВЛ и поддерживающих с Ним связь, - рассказывала она, демонстрируя происходящее.
- Это же фактически огненная война! – воскликнула Мэла. – И что дальше? Энергетическая Цивилизация погибнет?
- Да, если число Павших и Пламеносцев в ней достигнет критического уровня, - пояснила Атанэна. – Ведь оставшиеся Лучевики, исполненные БВЛ ко всему сущему, не способны к уничтожению этих хищников.
- А можно ли им помочь? – спросила Лана. –Пламеносцев надо перевоспитывать! Или лечить!
- Лечить? – переспросила Атанэна. – Как ты себе это представляешь? Поливать Пламеносцев живительной энергией? Латать её дыры у Павших? Это не исправит ситуацию, поскольку дефект возник и внутри них в виде деБВЛ. Да и на это нет времени. Ведь процесс идёт практически молниеносно, - вздохнула академик Атанэна, демонстрируя, как чадящее пламя охватывает ЭнЦи, погашая её свечение. -  Чтобы ЭнЦи не погибла окончательно  – как энергетически, так и морально - Лучевики вынуждены изолировать своих деградировавших соплеменников, замыкая Пламеносцев и Павших в ноль-пространство. Причём - каждого по отдельности, чтобы они не уничтожили друг друга в этой капсуле. Ну, вы знаете – ноль-пространство, это такое поле, где Энергии нейтральны, не имея потенциала. Там энергетические сущности замирают на бесконечно долгое время. Затем Лучевики призывают на помощь Творца, посылающего особую Энергию для исправления дефектов Пламеносцев и Павших. Но иногда этот процесс заходит слишком далеко и помочь им уже невозможно. Иногда, если призывы о помощи получало и КС, к ситуации подключались КСП - Команды Спасателей Переселенцев, и доставляли капсулы ноль-пространства на неосвоенные планеты, где освобождали их.
- И сами быстренько оттуда убирались, - усмехнулся Сэмэл.
 - Приходилось, - согласилась академик. - Это сложный и опасный процесс.
- И что с ними бывает дальше? – спросила Танита
- Пламеносцы и Павшие, не имея доступа к высоким энергиям, вынуждены на этих планетах переходить на иные, низкоэнергетические источники питания.
- Они уже не едят друг друга?
- Ещё как! Но всё уже по-другому. Пребывание в ноль-пространстве лишает их возможности усваивать высокие энергии. Практически их Эволюция на этой планете начинается заново. Павшие и Пламеносцы не одинаковы по своим свойствам. Поэтому Павшие, которые не успели окончательно деградировать, становятся полевыми сущностями этой планеты, довольствуясь её слабыми магнитными и гравитационными полями – это теперь её Хранители, координирующие  процессы в полях планеты. Менее сохранившие свой потенциал Павшие, научаются усваивать энергию отдалённого светила и становятся растениями, использующими также воду и минералы. Павшие, которые ещё ниже уровнем, испытывая реальный голод, переходят на поглощение растений, становятся травоядными. Это: животные, насекомые, черви, бактерии. А Пламеносцы - самые низкие по энергетике, становятся плотоядными, употребляющими биологическую пищу: червей, насекомых, животных. Это птицы и хищники. Таким образом, на планете возникает чёткая ПиЦеЦия. Остатки БВЛ ещё теплятся в них, проявляясь по убывающей. Растения это альтруисты, которые без возражений становятся пищей для других. Травоядные существа никого не убивают, но уже умеют защищаться. А в хищниках БВЛ менее всего, проявляясь как инстинкт продления рода, и как родительская любовь к своему потомству. Птицы, как бы, находятся между травоядными и хищниками. Ведь они по-прежнему стремятся к свету, к небесам. Но почва вновь притягивает их к себе.
Этот  новый мир имеет уже не имеет отношения к ЭнЦи, деградировав до привычных Видов, участвующих в ПиЦеЦии, которые идут уже по обычному пути ЭВ. Когда-то они обязательно станут совершенными существами, придя к БВЛ и Творцу. Но это будет уже не скоро. А ведь, будучи Лучевиками, они были так близки к совершенству. Но у Творца в запасе целая вечность, Он подождёт завершения и этой Эволюции, - довершила свой рассказ академик Атанэна.
- Ещё одна грустная история ниспадения Света во Тьму, - вздохнула Танита. – Она иногда повторяется в разных вариациях в религиях цивилизация.
- Возможно, эти цивилизации произошли от Пламеносцев и Павших, - предположила академик. – Но, как вы понимаете, это уже неважно. Далее ЭВ идёт также, как и у иных Видов. Например, у тех, что возникли из белковых соединений и аминокислот.
Далее мы просто изучим влияние Пищевых Предпочтений Вида на его духовный уровень.  И растительная и животная пища, распадаясь на составные – воду, минералы и белки - выделяет энергию. Однако есть значительное отличие растительной пищи от животной. Какое? Кто подскажет? - спросила академик.
- Энергия и вибрации растительной пищи сильно отличаются от животной, – отозвался Сэмэл. – Они более высокие.
- Правильно, - согласилась академик. - Вот, взглянете на сравнительный график соотношения уровня интеллекта и Пищевых Предпочтений Видов. До определённого момента пик интеллекта приходится на хищников, но постепенно главенствующее положение на нём занимают смешанные типы или вегетарианцы. И чем выше был уровень цивилизации, тем более ПП смещались к вегетарианству. В тех пятистах Видах, что мы спасли в галактике Хаал-Буа, была лишь пять цивилизаций смешанного типа. Остальные представители разумного населения этой галактики к этому моменту погибли в войнах и конфликтах.
- Почему так, высокочтимый академик? – спросила Танита. – Снова – дефицит БВЛ?
- А вы как думаете? Неужели только дефицит БВЛ?
- Не только, - задумчиво проговорил Сэмэл. - Думается, причина также и в ЭВ – Эволюции Вида. Жертвы нападения, стремясь спастись от хищников, становятся изобретательней. Как, например, было когда-то с человеком на планете Земле. Он, не обладая ни острыми когтями, ни клыками, ни силой, научился побеждать противника, многократно превосходящего его во всём, кроме смекалки. Такие соревнования за выживание развивают интеллект Вида. А хищники, не поймав поумневшую добычу, всегда найдут другую, менее умную или более слабую. Поэтому их Эволюция  останавливается – нет провоцирующих моментов. Хотя. Надо признать, не все Виды, практикующие вегетарианство, создают потом развитые цивилизации. Возможно, далее они просто идут по пути Эволюции Духа и БВЛ, результаты которого видимы только Творцу. Сюда я бы отнёс, например, великих учителей этики КСЦ - медузонов и госиков.
- Отчасти это так, - кивнула академик Атанэна. – Но есть ещё кое-что важное. Кто может добавить?
- Думается, испытав на себе чью-то жестокость, жертва быстрее учится сочувствовать другим, - ответила Лана. -  Альтруизм, жалость и милосердие – эмпатия, это  важнейший элемент высокого интеллекта. И путь к БВЛ, то есть – к вселенской мудрости. Невозможно даже предполагать высокий интеллект и этическое совершенство у личности, специализирующейся на жестоких убийствах себе подобных.
- Любые убийства жестоки, - поправила её академик. – Даже если это мелкое существо, не отличающееся высоким интеллектом. Но ведь оно находится на пути ЭВ и, по замыслу Творца, движется к совершенству.
-  Я согласна, - сказала  Лана, -  Хищника можно назвать умным, но разумным – никогда. Хотя и тут виден замысел Творца - ведь косвенно хищник способствует совершенствованию тех Видов, за которыми охотится. А значит и он, как совершенное творение, достоин любви. И сочувствия.
- Верно, - кивнула  Атанэна. – А ещё что можно добавить?
- Тут важно что-то связанное с тонкой энергетикой, так? – догадалась Лана. 
- Отлично! Именно так! – улыбнулась Атанэна. – Вспомним историю о Павших и Пламеносцах. Да, они стали хищниками, утеряв всё лучшее, чем владели. Но. С другой стороны – их деградация привела к возникновению новых миров и появлению Видов. Которые вновь двинулись по пути ЭВ к ЭД и, в конечном итоге – к БВЛ и Творцу.
- Не хотите ли вы сказать, многочтимая академик, что все, кто обитает на планетах, а не на звёздах – это бывшие Пламеносцы? – удивилась Мэла. – И мы тоже?
- Нет, не все, конечно. А разве это имеет значение? – спросила та. - Пламеносцы ниспали с высот, а мы поднимаемся снизу вверх, но все мы, идя по пути ЭВ, придём к БВЛ и достигнем совершенства. И на этом пути должны помогать друг другу, зная, что когда-то будем вместе. И Пламеносцы, и Лучевики, и мы, представители материальных субстанций. Но более подробно об этом вам расскажут на других лекциях.
- Хочу ускорить Эволюцию и уже сейчас начать питаться фоонскими лучами! – заявила Мэла. – С завтрашнего же дня откажусь от любимых энергетических коктейлей и, всплывая на поверхность океана, буду лежать там медузой, поглощая свет Фоона. Чтобы снова стать Лучевиком!
- Не так резко, уважаемая! – улыбнулась академик Атанэна. – Знаешь поговорку - пусть всё идёт, как идёт, и пусть всё будет, как будет? Энергетика – штука тонкая, с ней шутить нельзя. Ведь чтобы перестроить твой пищеварительный тракт и работу всех органов, изменив место в Пищевой Цепочке, необходимо участие очень многих факторов. Тут чудеса может творить только суб-матинология или генная инженерия. Да и этот путь - как и всякое вмешательство в естественные эволюционные процессы, вызывает у учёных сомнение. Но, как вы понимаете – с переселенцами не до рассуждений – перед ними остро стоит вопрос выживания, и выбирать нам не приходится.  А отдельному индивидууму на такую перестройку надо потратить немало усилий и времени.  А чтобы весь Род или целый Вид изменил своё место в этой Цепочке, потребуется смена не одного поколения,  – Мэла лишь разочарованно вздохнула. А академик, улыбнувшись, заметила: - Одномоментно самому в этом направлении  можно сделать лишь небольшой шажок.  Допустим – исключить из своего питания высококалорийные бобово-водорослевые продукты, постепенно снижая их роль в организме. Чтобы он постепенно научился черпать энергию из пространства. И, может быть,  когда-нибудь, через много витков можно будет подумать и об Энергии Фоона, лёжа в его лучах на волнах океана. А иначе только получишь фоонский ожог. Но скорее всего и это утопия, - улыбнулась она каламбуру. – Подобные шаги надо делать только под контролем диетолога или врача, корректирующего нововведения для отрегулированного длительной Эволюцией пищеварения. Чтобы они не были в ущерб организму. Он нам дан Творцом и Эволюцией для взращивания сосуда Души, и потому к нему надо относиться уважительно и бережно.
- Как это всё непросто. Я подумаю насчёт диетолога,  – вздохнула Мэла. – А пока, наверное, остановлюсь на традиционных коктейлях.
- Успехов! – улыбнулась академик и продолжила: - Итак, рассмотрим подробнее ПиЦеЦии и ППВ нашего низко-вибрационного материального мира:
Основная пищевая цепочка нашего физического мира выглядит так: свет усваивается растениями, их едят травоядные, которыми затем питаются хищники. Всё. Далее идёт обратное разложение материи на простые составные элементы – воду, минералы, белки - которые через усвоение почвой используются следующими поколениями и включаются в очередные цепочки ППВ. Хотя, бывают случаи, когда, разлагаясь, биологические остатки выделяют ещё и свет, создавая свечение гниющих остатков. Но это частности.
Рассмотрим всю эту последовательность.
На первом месте стоит энергия светила, в котором происходит преобразование первоматерии до доступных вибраций. Оно, согласно принципу БВЛ, и исполняя роль Творца в нашем мире,  отдаёт ему свою любовь в виде энергии, тепла и света.
Затем идут растения, занимающие второе место в этом процессе.  Они имеют самый высокий уровень вибрации в нашем материальном мире. И существуют благодаря свету, напрямую усваивая его в виде первичной энергии светила. И в результате фотосинтеза, а также усвоения воды и химических элементов из почвы, растения преобразуют этот свет в энергию клеток, которая уже стоит гораздо ниже световой по уровню вибраций. И именно растения это начало Пищевой Цепочки.
На третьем месте в пищевой цепочке стоят те, кто питается растениями. То есть - потребляющие вторичную энергию растений и затем понижающие её до энергии третьего сорта или третьего уровня, собственных клеток. Сокращённо назовём их - насекомые, птицы, животные и рыбы. Не обладая способностью напрямую усваивать свет, они могут лишь перерабатывать энергию второго сорта, получаемую из растений.
На самом низком, четвёртом  уровне пищевой цепочки находятся те, кто питается перечисленными выше живыми организмами. То есть – хищники. Они могут усваивать только энергию третьего сорта, которая вырабатывается после распада их тканей. В их клетках возникает энергия четвёртого вибрационного уровня, самого низкого, возникающая при распаде третьесортной Энергии трупов травоядных.
Далее, как известно, ПиЦе заканчивается. Поскольку мясо хищников не годится в пищу уже никому. Энергии пятого вида в пищевой цепочке в не существует, на этом она заканчивается.
Однако все представители этой цепочки – от растений до хищников – в конце концов, распадаются и переходят в одинаковое минеральное состояние, а их Энергия рассеивается. Но и это не конец. Поскольку эти элементы могут стать основой для новой растительной жизни. Конечно, при условии участия в этом процессе первичной энергии светила. То есть – первоначального дыхания Творца в виде распада в светиле первоматерии.
И так, как мы видим, в ПиЦе материального мира постоянно происходит только понижение качества энергии и уровня вибрации – от высшей к низшей.
Взгляните на эту цепочку распределения первоначальной энергии светила:
светило  > растения  > травоядные Виды <  хищные Виды. Ну и затем – первоэлементы, используемые растениями.
Или:
Св  > р  > тВ > <  хВ ; р;
- А где же тут Душа? – спросил кто-то.
- Её пока нет. Существует «Теория ОС», согласно которой у растений имеется Общее коллективное полевое сознание – ОСр, но не Душа. Как и у одного Вида существует ОСж – общее сознание животных. Поэтому детёныши у неразвитых Видов от рождения многое умеют и знают на инстинктивном, подсознательном уровне, управляемом ОСж. Та любовь, что исходит от Творца, существует в ПиЦе лишь на уровне светила, далее проявляясь, как инстинкт продолжения рода и Эволюция  Вида. Развившиеся Виды в процессе Эволюции обретают Душу, вместившую некую толику БВЛ. Но это уже тема для другой лекции – об энергетике Души. Но и сейчас мы не забудем упомянуть о великой БВЛ, находящейся в основе всего. Именно благодаря ей сияют светила. И, если мы расширим границы этой формулы, включив в неё БВЛ, она будет выглядеть так:
ТВ  ;  > БВЛ >  Св  > Р  > тВ >  <  хВ ; ;
И получается, что первая часть формулы: Св  > Р  > тВ, имеющая знак > передачи Энергии по цепочке - добровольной или вынужденной – действует в одном направлении с Творцом. И только лишь  последняя часть этой ПиЦе, цепочки:  <  хВ, действует против Творца. И получается, что хВ замыкает на себе цепочку, утеряв связь с БВЛ и волей Творца. Однако и для них не всё потеряно – ведь и хищные виды знают родительскую любовь. Потому что Творец есть во всём, даже в тех, кто пока ещё низко находится в ПиЦе и шкале Эволюции. И им Он даёт возможность измениться, идти путём Эволюции. Или хотя бы дать основу жизни для растений и через них – другому витку Эволюции. И так бесконечно. Ведь не зря же в говорят: объятия Творца всегда открыты. Но подробнее об этом вы также узнаете на других лекциях.
А сейчас скажите - почему нет Энергии пятого Вида? Как вы думаете? – спросила академик.
- Ниже хищных Видов в энергетической цепочке уже никого нет, потому что они – тупик Эволюции, - сказала Мэла. – Их плоть несъедобна. То есть – она уже не даёт полезной Энергии для клеток другой особи.
- Мало того – для некоторых она ядовита, - заметила академик Атанэна. - Почему, как вы думаете?
- Очевидно из-за эмоциональной составляющей – ужаса и страха жертвы, которой вместе с пищей пропитывается хищник, - предположила Лана.- А также из-за низкой Энергии плоти хищников,  которая уже может только окончательно снизить вибрации того, кто её употребит. Вплоть до гибели. Как это было и у Падших, едва не погубивших свою цивилизацию, катастрофично понизив её потенциал.
- Правильно, - кивнула Атанэна. – Напомню - уровень вибрации энергии особи хорошо виден в цвете её ауры. Как вы знаете, цветовая гамма в уровнях Энергий играет очень важную роль. Чем выше её потенциал, тем светлее, ярче и насыщеннее её светимость. Чем ниже, тем она краснее, а затем и чернее, а цвет всё глуше. Но, подробнее об этом – на других лекциях. 
Так вот, эмоции существа привносят в энергетическую гамму свои оттенки. Любовь, счастье, радость – высокоэнергетические. Они белые, зелёные и голубые. Ненависть, страх, ужас – низкоэнергетические: красные, коричневые и чёрные. И всё, что едят хищники, пропитано именно тёмной аурой и энергетикой. Питающийся плотью убитого существа хищник поглощает и его эмоции. Он становится носителем страха, ужаса, ненависти и смерти – чёрной Энергии. Поэтому, как известно, хищники живут недолго – их губят низкие вибрации.
- Высокочтимый академик, а что вы можете сказать о человеческой цивилизации, населяющей Землю, бывшую Протею, - спросил Сэмэл. – Она входит в сферу вашей работы?
- Да. В настоящее время наши КСП уже начали выборочный отбор особей этого Вида с Земли. А космо-бионики и матинологи уже готовят для них планету. На всякий случай. Поскольку по прогнозам специалистов  там в любую минуту может разразиться война или экологическая катастрофа.
- А матинологи переводят их со смешанного на вегетарианское питание? – спросила Танита.
- Непременно, - кивнула Атанэна, - иначе они ещё надолго застрянут в этом тупике Эволюции. Я думаю, это не будет сложно. Ведь  человек не относится к хищникам. Форма его зубов и строение кишечника соответствуют устройству организма травоядных, питающихся семенами и плодами. Хищником он стал вынужденно, во времена оледенения планеты. К тому же, человек никогда не ест сырое мясо, как другие хищники. А во время обработки огнём происходит частичное выжигание из мяса отрицательной энергетики, и к нему добавляется Энергия светила, аккумулированная в источнике огня. Хотя, по сути, при такой обработке оно практически теряет даже и пищевую ценность. В нём сохраняются только химические элементы и минералы. То есть – энергии светила в приготовленном на огне мясе уже нет. На шкале ПиЦеЦии человек находится в зоне между травоядным и хищником. Поэтому процесс его Эволюции, то есть – увеличения БВЛ и движения к Творцу, замер на мёртвой точке. Дело идёт к вымиранию этого Вида или гибели цивилизации по той или иной причине - либо из-за распространения эпидемий, вызванных энергетическим спадом Вида и снижением его иммунитета, либо - из-за глобальных войн, вызванных дефицитом БВЛ, подавляемой энергией съеденных живых существ.
- А это значит, что их нельзя ещё считать разумными существами? – спросила Танита. – Ведь  хищники могут быть умными, но никогда не станут разумными.
Профессор Атанэна нахмурилась.
- Не бросайтесь такими словами! – строго скала она. – Повторяю – они не хищники. Да и время у землян ещё есть, – При этих словах Лана радостно оглядела аудиторию – мол, у меня есть соратники. - Да, человек Земли глубоко аморален, поедая своих собратьев по планете, но он ещё имеет возможность исправиться, – Атанэна замолчала, очевидно, вслушиваясь в некое телепатическое послание. И вдруг сказала: А теперь я прошу извинить - меня срочно вызывают в Совет по неотложному вопросу. Думаю, досточтимый профессор Натан успешно завершит нашу лекцию. Успехов вам на пути к знаниям! Эх, а на Хрустальной Скале я так и не побывала!
Она легко, как студентка, взмыла и исчезла за дверью преподавательской. Студенты даже не успели поблагодарить её.
- Что же случилось? – удивилась Мэла.
- О, не беспокойся! – улыбнулся Сэмэл. - Наша великолепная Атанэна Тиуди выручит из беды ещё не одну цивилизацию. С такой-то энергичностью!
- Как это здорово, – вздохнула Лана, – быть такой, как она!
- Не везёт ей! – одновременно с ней заявила Мэла. – Никакого покоя!
- А я предпочитаю спасать, сидя за монитором, - заметил Сэмэл. – Или за пультом управления.
Танита промолчала. Похоже, её устраивал любой вариант, который выберет Сэмэл.
- И так, продолжим. Как видите, в основе возникновения любого Вида лежит пищевая цепочка, - тем временем продолжил лекцию профессор Натан, - Её не миновал никто. Даже ЭНЦИ, потребляющие энергию, и цивилизации госиков-медузонов и азалий, питающиеся плодами лесов. А земляне… я их не осуждаю. Когда стоит вопрос выживания или гибели Вида, нередко происходит его скатывание на низшую, четвёртую ступень пищевой цепочки. Имеем ли мы право осуждать их? Ведь именно мы, иттяне, некогда подтолкнувшие протейцев к ядерной войне, стали виновниками нового витка цивилизации на этой планете. Человечеству пришлось её строить в энергетически отравленном мире. Существует теория Фаэна, называется она – «Осколки». Фаэн считает, что низкие катастрофичные вибрации – смерти, страха, ненависти, ужаса - после планетарных войн и гибели предыдущей цивилизации не рассеиваются полностью. Они висят в атмосфере планеты, как осколки низкой и тёмной Энергии. А потом эти Осколки внедряются в саму экосистему планеты, нанося ей вред. В том числе это ведёт к ухудшению климата, природным катаклизмам, эпидемиям и неправильному курсу развития следующей цивилизации. В том числе и хищные пристрастия Видов – это тоже один из аспектов отравления планеты Осколками прежней катастрофы. Возможно, потому человечество и не может поднять с четвёртой на третью ступень ПиЦе. Не говоря уж о более высоких.
- И что с этими Осколками делать? – спросила Лана. – Как их оттуда выкинуть?
- Сложный вопрос. Ведь они срастаются с полями планеты и вытащить их без вреда для неё уже невозможно. Средство одно – БВЛ. Любовь нейтрализует, растворяет и лечит всё. Без ущерба и боли.
- Я знаком с новомодной теорией Фаэна о негативном воздействии Осколков  на эко-состав планет, - кивнул Сэмэл. – Он считает, что одно из самых действенных и универсальных средств против осколков – просветительская деятельность на планете. Которую могли бы вести некие идеальные личности и Учителя, опередившие своё время в достижении БВЛ. И  проповедующие её соплеменникам. Он считает, что некоторые их Учителей и сами способны убрать часть Осколков из экосистемы - своей безграничной любовью и всепрощением. Якобы, сама их энергетика, сияющая светлыми цветами спектра, благотворна для их планеты и нейтрализует негативных внедрения.
- Всё верно! – подтвердил профессор Натан.  - Учителя иногда оказывают такое воздействие.
- Только иногда? – расстроилась Танита.
- А на каких планетах Учителя убрали такие Осколки? – спросила Лана.
– На Комбее. Там  оказалось достаточно даже одного такого Учителя со сверхмощной концентрацией БВЛ для восстановления полей планеты и начала расцвета цивилизации комбейцев, вступившей на путь ЭД! Их Планетарный Учитель - Матиж, изменив сознание жесткокрылых, помог преодолеть им все недостатки цивилизации, и стал на Комбее проводником Всеобъемлющей Вселенской Любви. Нечто подобное произошло и на планете Оцида, где обитают птицеподобные гоминиды.
- Но откуда они берутся, досточтимый профессор? – спросила Лана.
- Великих Учителей иногда рождает сама планета - её гениальный Планетарный Дух. Но чаще всего помощь приходит от Творца, поскольку энергетика планет при катастрофах зачастую тоже заметно ухудшается.
- А на Земле такие Учителя были? – спросил Сэмэл. – Ведь Осколков там явно предостаточно.
- Были! И не один! - развёл руками профессор. -  Но, во-первых, процесс оптимизации на этой планете идёт слишком медленно. Может, именно из-за Осколков. Во-вторых, слишком большой ущерб нанёс планете протейский глобальный катаклизм. Но Дух Планеты с помощью Творца Вселенных и сейчас усиленно работает, пытаясь исправить последствия и нейтрализовать Осколки. Поэтому Учителей на Землю приходило очень много. Иначе ситуация была бы гораздо хуже.
- Куда уж хуже! КСП уже оценивает масштабы работы, а космо-бионики планетку присматривают, - заметил Сэмэл.
- Расскажите о земных Учителях, досточтимый профессор Натан? – предложила Лана.
- Знакомьтесь! - кивнул Натан и отправил в мозг учеников нужную информацию.
- Ага, - заинтересовался Сэмэл. – И потом они стали основателями многочисленных религий, которые учат… ну, кое-чему учат, – вздохнул он. – У них даже есть некое подобие Космических Законов - десять Заповедей.
- Которые никто не исполняет, - вздохнула Танита. -  Учителей у людей было немало, несть им числа: Зевс, Аполлон, Изида, Ра, Вицлипуцли, Варакоча, Гильгамеш, Трисмегист, Велес, Брахма, Будда, Иисус, Мухаммед…
- Были и ещё, но о них уже никто не помнит, - кивнул Натан. -  Как, например – о древнем Латуке, проповеднике безграничной любви уже забыли, а он был великий Учитель БВЛ. На Земле в каждом народе и в каждой нации были свои великие Учителя и святые. И у них было множество учеников и последователей! – покачал он головой. – Но всё было тщетно. Осколки остались, цивилизация буксует.
- Почему их не услышали, как на Оциде или Комбее? – спросила Танита. 
- Люди убили своих пророков, а проповедников изгнали, записав в небожителей! – вздохнула Лана. – А небо так далеко! И к их жизни оно не имеет никакого отношения! И  тем самым они отвергли Творца, пославшего им через этих проповедников призыв к БВЛ. По их версии - Будда пообещал людям просветление в очень далёком перерождении. Можно не спешить. Иисус, якобы, предлагал бродить по свету, проповедуя смерть на кресте. А после смерти – вечную и праведную  жизнь. Но о БВЛ нет ни слова! Учения просветленных Учителей люди переврали и запутали. А БВЛ их религии обещают своим приверженцам только после физической смерти или отхода от мира. То есть – когда любить уже будет некому и некого! Мало того – многие веры призывают к войнам и убийству себе подобных. Где же тут Безусловная Вселенская Любовь? Зачем к ним приходили светлые Учителя? Люди ничего не поняли!
- К сожалению, это так, - вздохнул профессор Натан. -  Светлых Учителей люди отправили обитать на небесах, чтобы не мешали, а свою жизнь снова превратили в джунгли для хищников,  выбросив из своих жестоких религий основу – БВЛ. Без неё любая вера мертва.  Обстановка на Земле и сейчас очень непростая, - Профессор Натан многозначительно взглянул на Лану и сказал: - Видите, как трудно научить БВЛ, если сознание к этому ещё не готово? Даже ценой собственной жизни некоторым Учителям мало что удалось изменить там.
- Зачем же тогда Иисус воскрешал мёртвых и исцелял слепых людей? – вздохнула Лана. - Может ли человек, обретший физическое зрение, но не знающий БВЛ, видеть истинную картину мира? А если Душа человека спит, не ведая любви, он остаётся слеп духовно. Или, оживив тело, не воскресает Душой для жизни Духа.
- Иисус воскрешал и исцелял из любви к людям, - развёл руками профессор Натан. – Он, как и его Творец, любил каждого. Поэтому его ученики и не научилась творить чудеса - они не имели Безусловной Вселенской Любви и проповедовали только страх Божий и жестокие ограничения личности. В итоге ученики, которые хоть что-то поняли, устранились от мира, сделав знания о БВЛ потаёнными – до времени, когда общество будет готово к ним. А сами, молясь в тайных местах, постоянно посылают в мир любовь. Они просветляются ею сами. И Осколки на Земле теряют свою остроту.
- А когда они настанут на Земле, эти лучшие времена? – спросила Лана грустно. - Когда там откроют истину и узнают  БВЛ?
Перед её мысленным взором всё ещё мелькали картинки истории этой странной цивилизации, не знающей истинной гармонии мира. Что ж, это их выбор, как говорит досточтимый профессор Натан.
- Давайте будем оптимистами! – ответил профессор, спускаясь с кафедры. - Во вселенной есть миллионы цивилизаций подобных земной. И успешно миновавших кризисы. Возможно, это удастся и землянам. А на этом наша общая с академиком Атанэной Тиуди лекция закончена. Поблагодарим её мысленно за уделённое нам время.
И аудитория присоединилась к нему, пожелав своим преподавателям успехов, добра и здоровья. Студенты неохотно направились к выходу. Им хотелось ещё о многом спросить досточтимого профессора Натана. Но, как он любил говорить – всему в этом мире есть своё время и место.

8. Пересечение миров

Гоша сидел на бордюре рядом с бомжами  Петром и Василием. А мимо них - к стоянке автобусов и железнодорожному вокзалу - бежал бесконечный поток граждан, потенциальных пассажиров и встречающих.
Гоша только что лишился работы. Вернее – приработка. Его взяли подработать грузчиком на рынке. И то лишь потому, что хворь, именуемая заумными медиками – посталкогольный синдром, а в просторечии – бодун, подкосила в это утро часть бригады. А всё потому что вчера отмечали днюху - день рождения, коллеги Лёхи. А это мероприятие требует самоотдачи и даже героизма. И всё было путём – даже подрались немного – для души, как водится. Но наутро некстати настиг самых героических этот самый синдром бодун, который лечится только тем же клином. Тут-то бригадир Бугор, знавший, что этот местный попрошайка Гоша не употребляет, взял его помочь на разгрузке. И дело сладилось. Но тут некстати явились подлечившиеся коллеги и стали предъявлять Гоше претензии. Мол, подсиживаешь, гад? Уж очень им хотелось продолжить вчерашние развлечения – душа требовала,  а своих бить негоже. По крайней мере – так часто. Гоша в ответ всего лишь сделал вежливое замечание - о вреде нецензурной лексики, которая засоряет атмосферу и ухудшает карму. И тут уже был отвергнут всем коллективом грузчиков, уверенных, что брань веселит душу человека и помогает ему волшебно двигать грузы. А когда в этот диспут включился непререкаемый рефери и знаток местной филологии – бригадир Бугор, имевший с бригадой общее мнение, то Гоша тут же выбыл из игры. Тем более, хоть и роняя, что-то, преодолевшие синдром постоянные работники, уже включились в процесс. Спасибо, Бугор – хоть и загрубевшая, но добрая душа - компенсировал труд Гоши за полдня, выдав ему кусок сала, стыренный кем-то из братвы и завалявшийся в подсобке. Сейчас это сало - без хлеба - с аппетитом и благодарностью уплетали Петро с Василием. Петро, глаз которого, как всегда, был украшен очередным радужным фингалом, жмурясь на весеннее солнышко, беззлобно рассказывал историю о том, как вчера, хлебнув пивка на собранные медяки, прилёг отдохнуть прямо на бровчике – на  перроне, по местному. И был в полной нирване. Пока на него не набрёл злобный милиционер Костяныч – вечная и неотвратимая кара незаконных вокзальных обитателей.
- Надавал пендюлей и в глаз засветил, зараза! – светло улыбнулся Петро. – Хорошо, что в участок не отволок, - радовался он, – а то б ещё добавили.
- Повезло! – согласился Василий. –  Полтинник заживёт. Колянычу Костяныч недавно вон бишкаут сломал, то бишь – ребро.
Василий, бывший вор-карманник - потерявший квалификацию  из-за неистребимого пристрастия к выпивке и тремора  рук - прибился к вокзальной ватаге недавно. Не утратив некоторые воровские навыки, он умел ловко стибрить сумку у зазевавшегося пассажира - это оценили. Но вокзальные его не любили – нервный мужик, мог из-за пустяка в драку кинуться, как бешеный пёс. Потому и прозвали его Цепным. Тут психов не любили – сами такие, будучи на грани стресса из-за такой житухи, но Василия терпели. Куда ж ему деваться? Пусть пока остаётся.
- Слышь, Цепной, ты откуда такой взялся? – спросил Петро, гоняя по беззубому рту сало. – С зоны, что ль?
От скуки спросил. Здесь любопытных тоже не любили - захочет, сам расскажет. Скорей всего, наврёт с три короба, но и это охотно принимали – всё веселей.
- Не. С зоны я ещё осенью откинулся, - сипло ответил Василий. Опять, наверное, базланил на кого-то в три горла, вот и сорвал горл.
- А где ж зимой кантовался?
- На дачах.
- И чо ушёл? Не поладил с дачниками? Куру у них унёс?
- Ага. Сам еле ноги унёс от их дачного председателя.
- Чо так? Ментам хотел тебя сдать?
- Ну! Только у меня чуйка, - шмыгнул носом Василий. - Я ж заметил, как он кругами ходит вокруг моей хибары. Хотя я печь топил только ночью. Он, видать, в десантуре служил - следы читать умеет. Вот и прочитал меня.
-  Гад какой! А ты чо? – скучающе поинтересовался Петро.
- Свалил. Жалко хибару, прижился я там, - скривил лицо Василий.
-  Не дрейфь! Гоша вон знает – бог Кришна, он всё видит, - сказал Петро, прищурившись на него. -  Он это колесо сансары председателю обратной кармой возвернёт! Ты ж там не шакалил? Не тырил хабар?
Василий затравленно покосился на бесстрастного Гошу.
- Да ну вас! – бросил он. – С вашим колесом вместе! Задолбали! Уйду я от вас!
- Дело твоё! - равнодушно бросил Петро и, отрезав ещё, снова загонял сало по рту. – Никто не держит.
Петро даже не сочувствовал Цепному. Сам виноват – небось, промышлял рядом. Шакалил бы где подальше, председателю чихать на него было. А так - всё по карме. Гоша же, наоборот, сочувствовал Василию - слаб человек. Внутренним взором он видел – тырил Василий: банки с закатками, вещи тёплые и дрова. Потому председатель и выследил – жалобы поступили. И действительно сдал бы полиции, если б не чуйка Василия. А дачники заодно списали бы на него все пропажи в кооперативе. И загремел бы Вася на зону. Но для него, считал Гоша, это было б даже лучше. Пусть бы отсидел в тюрьме за свои и чужие деяния - карму улучшил бы. Пострадать невинно –  полезно для будущих воплощений. Хотя, Василий и сейчас страдает. Шива милостив, он не оставляет своих возлюбленных без помощи и поучения. И чем больнее наказывает, тем лучше. Возможно, в следующем воплощении Василий будет доволен своей жизнью. Жаль, что лишь на физическом плане. Душа его, завертевшись в колесе обид, не скоро проснётся. А уж самадха… – да, много жизней пройдёт, прежде он достигнет совершенства...
Гоша осмотрелся. Его внимание привлёк парнишка, отирающийся неподалёку - высокий, благополучный с виду, только одежда у него, хоть и дорогая, была испачкана. Как будто он в канаве валялся. Что за маскарад? Гоша был в полном недоумении - как он сюда попал и зачем? Потом вздохнул – предстоит работа. Шива прислал.
Но вот, как видно, решившись, парень, подошёл к ним. 
- Будьте добры, подскажите, что это за город? –  спросил он.
Это прозвучало неожиданно. Хотя, чего уж там - на байдане, то есть – на вокзале, всякое бывает. И вещи теряют и даже поезда. Иногда и себя, Ну, не помнит человек, куда заехал, так вспомнит - когда в себя придёт, как сказал бы Петро. Или когда синдром отпустит.
- Оп-па! Нежданчик! – просипел Василий. – Заблудился, фраерок?
– Ты откель такой? – оглядел его Петро. - Не из Москвы ли? Костюмчик вон - хоть куда в ём. Но сперва почистить.
- Не знаю я,  – ответил парень и сел на бордюр рядом с Гошей, будто сто лет был с ним знаком. – Не помню ничего.
- Газовал, что ль? – удивился Петро. - Не похоже.
- Не, точняк  - под банкой был, - с видом знатока, заявил Василий. - А бирки при тебе есть? Ну, документы? Может, башли, гульдены завалялись? В карманчик загляни! – предложил он, воровато оглянувшись. – А бажбан твой где, багаж то есть?
- Не пил я. И в карманах пусто, - вздохнул парень. – Ни бирок, ни гульденов.
- Атанда! - заключил Василий, теряя к нему интерес.
– Верняк - амба! – кивнул Петро, отправляя в рот следующий кусочек сала. – В полицию к гапонам не ходи, паря. Если нема бирок, ты для них не человек, а ходячая проблема - босяк, одним словом, баклан, бич, бановый шпан. Загребут тебя, в браслеты нарядят и, как пить дать - на блок!
- Куда? – не понял парень.
- На этап, в зону, на кичу. И с амнезией у тебя не проканает. У них есть кино получше, - с видом знатока заявил Василий.
- Чем - получше? И кому? – спросил парень.
- Правильный вопрос, - хмыкнул Василий. – Им, конечно. Они сличат твой фэйс с теми, кто в розыске, выберут, на котором висяков погуще, и ты – в обезьяннике, - пообещал он. - А потом – на блок по этапу и - на зону, в торбу. Отломят лет на "надцать"!
- В торбу? Вы уверенны? – прищурился парень. – За что?
- Точняк! Проходили в первом классе! Дело сошьют – комар не подкопается, - заверил он. – Напишут – в состоянии амнезии гражданин… Сиволап, например, взял банк и кое-кого укоцал, - сказал Василий. - В общем – все висяки твои.
- И что делать? – спросил парень. 
- Не отсвечивать! И ховаться от справедливого правосудия, гражданин Сиволап, - хмыкнул Петро. – Короче - добро пожаловать в нашу весёлую компанию!
- А кто вы? – оглядел их парень. - И что у вас за компания?
- Ну, не газпром, конечно! - хохотнул Василий. – Мы такие ж никто, как и ты, фраерок! Без бажбана, башлей и, самое главное – без визы! Нас в списках нет, значит, если что - и вычёркивать не надо.
- Не зря ж говорят, паря – от тюрьмы да от сумы не зарекайся, - философски проговорил Петро. – Вот и тебя прикатило к нам колесо сансары. Карма! - блеснул эрудицией Петро. - А как зовут-то тебя, паря? Помнишь?
Тот отрицательно покачал головой.
- Так Сиволап же и зовут! – просипел Василий.
Тут простоватая на вид женщина, проходя мимо них, достала из сумки буханку хлеба, отломила добрую половину и, положив перед ними, молча, потащила дальше свои тяжёлые сумки. Она и не знала, что этот поступок только что спас ей жизнь. Если б она не задержалась возле них на пару минут, на перекрёстке её бы сбил грузовик, у которого отказали тормоза.  А он потом всего лишь врезался в какой-то ларёк. И его хозяин разъярённо налетел на испуганного водителя, требуя компенсацию. Ларёк не жизнь – новый поставит.
- Спасибо вам, мадам! – крикнул ей вслед, кривовато улыбаясь - из-за вечного тика, Василий.
- Дай тебе, божичка, здоровьишко! – тоже поблагодарил Петро.
И, порезав хлеб перочинным ножичком и кинув добрый шмат сала поверх куска, подал его парню. – На-ка, съешь! Это у вас там – хлеб с салом, а у нас -  бала с балясиной!
- Спасибо! – сказал тот, с сомнением беря на угощение. – Но, по-моему, я не ем мясо убитых животных. – И, аккуратно положив обратно на газету сало, принялся есть сухой хлеб.
«Совсем как Гаутама – перехожу на пищу аскетов», - усмехнулся Юрий. А это был, конечно же, он, хотя не знал, как здесь оказался. И что за колесо его сюда прикатило.
Отправив Елисеева с Машкой и семьёй во Владивосток и исчезнув с московской лавочки, Юрий хотел оказаться в Ялте - полюбоваться морем как незабвенный Стёпа Лиходеев, один из героев Булгакова. И подумать, что делать дальше.  Стёпа в одних подштанниках и без особых экстрасенсорных способностей в Ялте не пропал - ему даже самолёт подогнали, а уж аутист-маг  тем более выживет. Но почему-то немного не до телепортировавшись, Юрий оказался на краснодарском вокзале. Мистика. Далее он специально, безо всякой мистики, испачкался - чтобы эта колоритная компании приняла за своего. В основном, конечно, из-за Гоши. А ещё - Юрий помнил их разговор с Оуэном о  том, что ему надо с фонарём поискать человека. И, кажется,  он его нашёл. И что нищие и изгои общества это друзья истинных философов. Вот так и получилась эта странная сцена. Идея с беспамятством вышла как-то сама собой. И очень удачно. Не мог же он рассказывать Петру с Василием, в самом деле, о Конторе и её происках. Хотя, наверное, это, наверное,  довершило бы их уверенность в его безумии. А Гоша… он и так всё знает. Почему бы и ему не пожить среди собак и нищих?
- И ты, что ль, кришнаит? – удивился Петро, наблюдая, с каким аппетитом кивнувший Юрий уплетал краюху. – Эк вас развелось! Ну, не хошь – как хошь, - охотно  согласился он. - Нам с Цепным больше достанется. Кстати я - Петро. А это - Цепной, а по-простому Вася. А это – Гоша, он кришнаит. Шайва какой-то, бог их, заморских чудиков, разберёт. Ну, а ты у нас, само собой, теперь  - Сиволап.
- Ага, - кивнул Юрий. - Рад знакомству!
 - Да ты чо! - восхитился Василий. - А мы не очень! Откуда ты такой фраер здесь взялся?
- Отвянь от парня, - одёрнул его Петро. - Вот найдёт своих и проставится.
- Как же! Дождёшься! - пробормотал Василий. – Где мы, а где он?
- Отвянь, я сказал! – снова одёрнул его Петро. - Беда у парня. Надо помочь. Не Костянычу ж его сдавать?
Василий сделал вид, что отвял,  продолжал злиться: «Этот фраерок, небось, копейку гнилую никому не подал. И щас… Ты ему - сала, а он карточку воротит! А этот – отвянь. Дружка нашёл… Уйду я от них!» - покосился он на Петра и сердито сплюнул.
Вся эта компания уютно сидела на краю привокзальной площади, греясь на весеннем солнышке и мирно жуя, чем бог сегодня послал. Юрий в своей полуприличной одежде выглядел ночным гулякой, попавшим в переплёт. Остальные – как экипаж шхуны, потерпевшей крушение, и выживающий на берегу. Петро - испитый леший в засаленных одежде.  Василий – сатир в куртке с полу-оторванным рукавом. И Гоша - пациент психушки: полураздетый, в кедах на босу ногу, заросший волосами, закрывающими длинными прядями горящий взгляд голодающего аскета. А мимо них текла людская река. Все делали вид, что не замечают этих людей. Разве что дети с интересом таращились на колоритную группу, но их тут же одёргивали, призывая поступать как все – не замечать того, что не вписывается в картину правильного устройства мира.
«Так-так! – усмехнулся Юрий-Сиволап, - Люди верят, что если не замечать этих бедолаг, то они рассеются, как наваждение. У них тоже своя Вселенная. Отдельная от Васи с Петром».
Он уже заглянул в прошлое своих новых знакомцев. Надо же поближе познакомиться с компанией, принявшей его в свои ряды этим импровизированным застольем.
Они были такие же, как и все люди -  не хуже и не лучше. Просто так сложилась их судьба, карма повернулась не тем боком, ударив под самый дых. Конечно, они дали слабину, не сумев усмирить свои эмоции и желания и не найдя верного решения и направления на перекрёстке жизни. Кроме Гоши, конечно. Он повернул сюда добровольно из вполне благополучного мирка. Но именно с этого момента Юрий не смог увидеть его прошлое дальше. Будто он… жил в другом измерении, неподвластном считыванию на уровне ИПЗ. Как не удавалось считать и его мысли. Стараясь заглянуть туда, в ответ он слышал лишь шум, как от испорченного телевизора или волн на берегу моря.
«Вот и послушал ялтинский прибой. Странно! Как он это делает? – усмехнулся Юрий. - Или передающая станция вообще недоступна, ввиду отсутствия хозяина? Он явно не в этой вселенной».
Юрий, отстранённо жуя хлеб, наблюдал жизнь вокзала – байдана, как называли его бомжи. Она вращалась вокруг больших привокзальных часов, стрелки которых управляли и вертели здесь всем и всеми – поездами, служащими, проводниками, такси, тележками, пассажирами и встречающими-провожающими. А ещё всем правил некий гнусавый голос, неразборчиво посылающий всех по направлениям, зачастую известным и понятным только ему одному. Из-за этого всюду царила некая бесшабашность и возбуждение. «Опоздал! Успею? Туда? Или сюда? – гудели мысли и голоса суматошно бегущих людей. - Во сколько? На какой? Уже ушёл? Задерживается. Вовка, ты где? Стой возле меня! Билет забыл!»
«Ну, с Гошей всё понятно, - думал Юрий. – Парень слегка не в себе, заигравшись в индуизм. Такое бывает. Если потребности Духа поставлены выше материальных, материя отпадает сама. -  Тут Гоша обернулся и вдруг улыбнулся ему, а лицо его стало почти осмысленным. - О, как! – удивился Юрий. – А я-то думал - он не в матрице. Ладно, с ним потом разберусь. Если это вообще возможно».
Петро…, - обратился Юрий мыслями к лешему-алкоголику. – Отличный был столяр, только слабохарактерный и этим все пользовались. Начальство - принуждая работать без выходных и нагружая левыми заказами. Он делал уникальные двери для больших людей, от которых ему тоже кое-что перепадало. Жена Галя, которая вместе с тёщей и детьми верёвки из него вила. И все немалые доходы краснодеревщика доставались ей. А добродушный Петро был добровольным рабом на галерах семейной ладьи. И он был всем доволен. Но всё рухнуло, когда от тромба вдруг умерла его жена, а Петр, от тоски по ней, стал запойным пьяницей. Оказывается он любил свою шумную и всем недовольную Галю. С работы его вытурили на пенсию - чтобы ценную древесину не портил. Да и из жалости – боялись, чтобы  свои некогда золотые руки пилой не оттяпал. И Петро пил уже дома, благо – руки имелись, как и неутолимая жажда. А когда сыновья женились, они подсунули вечно пьяному отцу доверенность, продав их четырёхкомнатную квартиру и поделив между собой деньги – на ипотеку, а отца вывезли на дачу. Тому ведь всё равно где квасить. Дача вскоре сгорела - от его же не затушенной сигареты. И Петр лишился как последнего пристанища, так и собаки, прибившейся к нему и ставшей его единственным другом. Не стало и документов, дающих право на пенсию. Он и сам-то лишь чудом остался жив – сосед-доброхот вытащил его из огня, рискуя жизнью. Лучше б не рисковал - куда ему было идти? Петро даже не знал, где теперь обитают его сыновья. Оставалось одно - бомжевать.
«А чего ж? – решил Петро. – Люди как-то живут без домов, проживу и я, сколь смогу. А не смогу – и горевать будет некому». Но он смог. И ему даже стало веселее жить в компании таких же, как он, непутёвых бедолаг. А неудобства и грязь Петро в пьяном похмелье не замечал вовсе. Он быстро катился под откос жизни, пока однажды не остановится совсем. Да и кому он нужен? Однако, несмотря на все постигшие его беды, Петро остался добряком. Он никого не винил в случившемся - только себя, и ничего не ждал от жизни – как бог даст, и никому не завидовал. Говорил: «Под каждой крышей свои мыши. А нам и своих хватает». Жил Петро подаянием, потому что алкогольный тремор и беспробудное похмелье лишили последней способности к осознанному труду. Да и какой это труд? Он такие двери делал! Когда ещё Галя была жива, царствие ей небесное. Помянуть бы надо…
Василий… Это с детства был слишком нервным и чувствительным. Его обижало всё – невнимание к нему родителей,  насмешки ребятни на улице и в школе, угнетала собственная бедность, злили попрёки учителей. А как ему ещё учиться, если дома - из-за пьянки родителей - вечно дым коромыслом и полно всяких алкашей? Ни на еду, ни на одежду, ни на учебники денег никогда нет. Его забывали кормить, не заботились об одежде да и вообще не замечали. И мальчишка начал приворовывать – в школе, в транспорте, в магазинах. Надо же ему было как-то выживать. Закончилось всё это колонией для несовершеннолетних, где его образование вора-карманника или ширмача – по-блатному, было успешно завершено.
За время, пока он «исправлялся», Васины нестарые ещё родители померли, отравившись палёной водкой, а их комнату приватизировали шустрые соседи по коммуналке. У молодого Василия, оказавшегося на улице, не было ни прописки, ни работы, ни будущего. А дальше всё как метко сказано в фильме «Джентльмены удачи»: "Украл – выпил – тюрьма, украл – выпил – тюрьма. Романтика!" Василию, с его чувствительной натурой, в своё время пойти бы по творческой дорожке  - великий актёр или художник вышел бы. Не зря ж он на даче, из которой его председатель вышиб, все стены на досуге изрисовал углем, изображая чудесные пейзажи и фантастических птиц. Да и на зоне зэкам на заказ – для отправки домой - рисовал чудесные картины-открытки на четвертушках бумаги – все ахали. А так уж что вышло, то вышло. Все его послужные регалии были теперь видны на спине и на руках - в виде шрамов и татуировок, и на лице: в виде тика и косоглазия - из-за лёгкого паралича тройничного нерва. Это когда двух его корешей подстрелили из-за… Короче – нет их теперь на свете.
Да уж. Впечатлителен и тонок Василий, потому и Цепной - не по его нервам такая жизнь. А другой не предлагали.
***
Юрий огляделся:
Потемнело. И похолодало. Но вокзальной суеты от этого не убавилось. Часы, стрелки которых исправно вертелись и ночью, чётко делали свою работу – отправляли и принимали путешественников. А странный гнусавый голос продолжал неустанно разгонять людей по платформам.
- Ну, куда сегодня? А то я уже дубаря даю, – сказал Петро. – А выпить-то нету! – хмыкнул он.
 – В подвал нельзя – пахан Михайлыч на башли Сиволапа выставит - для общака. А у нас фига в кармане, - сказал Василий так, будто Юрий уже стал ему роднее брата. -  Может, на чердак двинем?
- А что на клюв кидать будем? Да и там колотун. – заметил Петро. -  Ночью заморозок будет, радикулитом чую...
- Можно и на чердак, - равнодушно согласился Гоша.
- Ну да! Ты молодой, тебя твоя Кришна греет! А мне как без бутылки не помереть там? –посетовал Петро.
– Пойду-ка я по вокзалу прошвырнусь, - поднялся Василий. - Авось подфартит и какой баклан сумарь посеет. Вот и будет Сиволапу на общак. А нам – на клюв.
- Ага, прошвырнись! – согласился Петро.
И Василий, нехотя поднявшись, медленно побрёл в сторону шумящего и гудящего вокзала.
- Авось, повезёт, - пробормотал Петро, провожая его взглядом. А Юрию посетовал: – Летом нам каждый кустик - дом родной. И чего тебе, паря, в мае память не отшибло?
Юрий пожал плечами. Его душа вдруг наполнилась теплом и любовью к этим людям, выброшенным жизнью на обочину всех дорог. Они ведь даже не раздумывали – нужен ли им этот обеспамятевший Сиволап? Коли пришёл, значит, надо помочь – и накормить, и обогреть. Уж как могут. А ведь сколько раз он проходил мимо таких убогих на улицах Москвы, брезгливо отворачиваясь от запаха перегара и ль ощущения… безвыходности, что ли.
- А что это там валяется? - сказал он, указав рукой. – Вроде, деньги кто-то выронил!
- Где? – тут же вернувшись, метнулся Василий к комку на тротуаре. – Точно - пиастры!– просипел он, растребушив его. - Тут больше косарь – и на общак, и на бухло хватит, - радостно сказал он. - Айда, братва, в лабазник!
- Ну, ты и глазастый! - расцвёл Петро и перекрестился. –  Газанём! Согреемся! Галю помянём!
Все повеселели. Юрий  слышал радостный хоровод их мыслей: Михайлыч пустит в тёплую хазу, будет ништяковая  хавка да ещё и с пойлом - жизнь иногда улыбается и таким смурякам. Никто и не догадывался, что деньги появились на тротуаре не случайно. Кроме Гоши, конечно, но ему было всё равно. Юрий тоже немного сшакалил, телепортировав эти пиастры из кармана шедшего мимо бизнесмена, встречающего своего компаньона, который боится летать самолётом. Он эту жалкую тысячу и за деньги не считает - так, какая-то сдача, о которой он и не вспомнил потом. А для этой ватаги она – волшебный подарок судьбы. И Юрия.
Покупки делать доверили, конечно же – Юрию. Предварительно почистив щепкой его одежду  он выглядел наиболее приличным из них и не вызывал подозрений при расчёте на кассе крупной купюрой. Петро  ходил по магазину рядом с ним и, шмыгая носом, шёпотом подсказывал ему наилучщий ассортимент. Естественно, отдавая предпочтение крепким напиткам. Юрий не возражал, но взял также и всякой калорийной еды: колбасы, консервы, сыр. Петро только крякнул от досады, увидев такое мотовство. «Сколько пузырей ещё могли бы затарить!» Василий, судя по задумчивому виду с которым он отирался возле очереди к кассе, помогал покупателям облегчить свои карманы от пиастров. Гоша в магазин не пошёл, поджидая их у входа. Но вот они вышли – Юра, неся сумки с покупками, впереди, ватага за ним. Но их у него тут же отобрал с понёс Василий, поскольку нетерпеливый Петро чуть не выхватил из одной пузырь с водкой.
- Уж лучше я торбы понесу, чем потом тебя, - заявил он.
- Трубы горят! – виновато ответил тот.
- Ничо, скоро затушишь.
Они, миновав  несколько кварталов, подошли к старой пятиэтажке и тихо проникли в разбитое полуподвальное окно. Тёмное пространство встретило их затхлым ароматом. Гоша зажёг что-то в руке и, освещая пространство, пошёл впереди. На полу блестели лужи – очевидно, из-за протечек, стены были в плесени, но зато трубы отопления, занимавшие большую часть пространства, источали благодатное тепло. Попетляв  меж труб, они, наконец, узрели отдалённый тусклый свет. «Прямо как Маргарита, идущая на бал Воланда», - усмехнулся Юрий. И вот они вошли в некий закуток, в котором толпились люди, скудно освещённые свечным огарочком, прилепленным к кирпичу стены.
Юрий сразу понял, кто здесь Михайлыч. Это был толстенный мужчина в куртке безразмерного объёма, который сидел на табурете, положив на стопку кирпичей забинтованные ноги. Штанины брюк были аккуратно подкатаны выше колен. Вокруг него расселись - на кирпичах, пеньках и на корточках - пять пропитых, заросших щетиной и бородами людей с явным отсутствием прописки на лице и признаками хронического алкоголизма.
- Что ты мне лепишь, чудило? – зычно басил Михайлыч. – Не принёс ничо на кон – так канай отсюда!
- Манехо есть, Михайлыч! Невезуха сёдня - мало бутылок сдал! – шамкая ртом, бормотал худой и пропитый, но ещё довольно крепкий мужичок в вязаной шапочке, надвинутой на глаза. – Я по чесноку, Михайлыч! Вот, глянь, бала есть!
И он торопливо выложил на импровизированный стол – из доски и кирпичей - хлеб с отломанной горбушкой и пару помятых яблок. – Я завтра достачу, Михайлыч! Зуб даю!
- Ты, Коляныч, жучара! – сверкнув водянистыми глазами, повысил голос Михайлыч. – От тебя спиртной духан! Пивка, небось, врезал? А то и водяры!
- Не-не, Михайлыч! – ныл Коляныч. – Это в бутылке пиво не допили! Да ты чо! Зуб даю, Михайлыч! Я завтра наверстаю, вот те крест! – криво махнул он грязной рукой. – Я ж всегда как штык, Михайлыч!
- Последний раз! Понял? – оборвал тот его причитания.
Остальные равнодушно переговаривались. На столе уже лежали какие-то растрёпанные свёртки и пакетики, очевидно уже одобренные Михайлычем.
- Ну, а вы кого ещё приволокли? – уставился на вошедших этот грозный мужчина. – Стукача? Или голубчика в розыске?
- Да не, Михайлыч, это просто малахольный бажбан, - пояснил Петро, торопливо выкладывая на стол продукты и четыре бутылки водки. – Память у него отшибло. Глянь, Михайлыч – чо мы приволокли для обчества! Это он проставляется!
- Малахольный? А ты, значит, скорая помощь? – покосившись на подношения, неодобрительно спросил Михайлыч. – А я – мать Тереза, что ль, дающая приют всем проходимцам? Мне и вас, алкашей, хватает! Вот вы где у меня! – стукнул он себя по горлу. – Гоша ваш своей кришной уже всю плешь проел, а вы ещё одного малахольного приволокли!
- Так он же на общак дал! Ты глянь сюда! – будто только сейчас вспомнив, полез в карман пальто Петро. – Вот, пятерик! – протянул он, бережно разгладив, пятисотку.
- А! Это другое дело, - смилостивился Михайлыч, сунув её в карман. – Ладно, пусть покантуется. Пока! – выставил он вверх указательный палец. - Поняли? Если приварка не будет, пусть ищет себе другую хазу. - И повёл носом в сторону Юрия. - Чую, проблемы с ним будут.
- Да не, он ненадолго, не боись, Михайлыч! – частил Петро. – Вот вспомнит кликуху свою и домой к себе двинет. Он фраерок из пухлых, небось. На прикид глянь!
– Проспится и всё вспомнит! – подключился Василий. – Проверено. Да и какие проблемы? С лица видать, что лох!
- Сами б вы когда-нибудь проснулись и вспомнили, кто вы есть, – покосился на него Михайлыч. – И кто вы с лица.
Юрий, стоя за спинами своей ватаги и с интересом в него всматривался.
- Эй! – окликнул его Михайлыч. – Ты кто? Откуда взялся? Фейс покажи!
- Так не помню я – кто? - пробормотал Юрий. – И где живу - тоже…
- Все вы так говорите, - сверля его взглядом, оборвал Михайлыч. – А сам, небось, в розыске? А? чую, что ищут тебя!
- Меня? Не знаю, - соврал Юрий. – Может – родители? - Хотя отлично знал, что Контора уже разослала повсюду его расплывчатое фото, на которое полстраны похожи…
- Как же! Не знаешь! - блеснул белёсыми глазами Михайлыч! – Не заливай мне баки! Если менты ищут, я тебя лично баллонам сдам! Понял? Нам тут проблем не надо. - Юрий лишь голову опустил: «Ну и Михайлыч! Тоже чуйка?» - Не нравишься ты мне, пацан! – заключил Михайлыч. – Ой, не нравишься!
- Да ты чо, Михайлыч! – заступился за него Петро, жаждущий скорой выпивки. – Башли он нам нашёл. Прикинь - на дороге валялись! Цепной ногой наступил и мимо проканал, а он увидел! Нормальный он пацан, Михайлыч! Сиволапом пока прозвали, - льстиво тараторил он, - пока не имя вспомнит.
- Ага. То малахольный, то нормальный Сиволап! Лопухи вы, лапшой обвешанные! - пробормотал Михайлыч. И гаркнул: Всё! Кончай базар! Хавать пора! Жрачку готовь!
Все засуетились, радостно поглядывая на поблескивающие бутылки, бодро раскладывая и нарезая на бумажках нехитрую еду, выставляя на импровизированный стол мутные разовые стаканчики. В воздухе ощутился праздник.
Далее было застолье.
И оно всё в этом подвале преобразило – атмосферу, настроение. Лица. Они стали почти человеческими. И даже запах плесени засох и испарился. А после ста грамм на этих страшноватых лицах даже морщины разгладились, блеклые глаза молодо засияли и на них появились, хоть, в основном, и щербатые, но улыбки. Наступила пора безвременья, когда забываются все невзгоды их горемычной жизни. И даже на миг показалось, что для этих подвыпивших бродяг ещё не всё потеряно. Эти сброшенные жизнью под откос люди стали с юмором и бравадой рассказывать о своих былых победах и достижениях, о жутких мытарствах и чудесных спасениях. Что-то было правдой, а что-то и вымыслом, но это никого не интересовало. В том числе и Юрия. Он не стал заглядывать в их прошлое. Пусть будет так, как они хотят.
Высокий и сутуловатый когда-то был крутым бизнесменом, которого дружно кинули партнёры, друзья и жена. А он не нашёл ничего лучше, чем уйти в запой и потерять всё, что осталось.
Другой, с густыми, как щетки бровями – тот самый Коляныч в шапочке и надкусанной буханкой балы - незаслуженно отсидел за чужое преступление. И это было вполне похоже на правду – он был слишком занят обидами на жизнь, чтобы суметь в ней что-то исправить.
Третьего, улыбчивого и общительного мужичка, на кривую дорожку кинула тяга к лёгким деньгам, которые ему сами в руки шли, но также легко и уходили. Он отвык что-то зарабатывать,
Четвёртый клялся, что был музыкантом и не каким-нибудь, а скрипачом-солистом. Но однажды упал и сломал свою музыкальную руку. Дальше было общее падение, которое продолжалось по наклонной плоскости: музыкальная карьера закончилась, жена ушла к другому, успешному, а жулики отжали у него разменянную после развода комнату в коммуналке. Пришлось экс-скрипачу обживать вокзал. Хотя мог ведь, если б не сдался, быть хотя бы частным преподавателем.
Пятый, помятый и сморщенный, тоже был – а как же – крутым бизнесменом, но лоханулся на доверии и прогорел по вине родного брата, переведшего капитал на себя.
После выпивки все они без исключения выглядели мудрыми, благородными и справедливыми графами Монте-Кристо. И найди они клад, без сомнения – немедленно воздали бы своим обидчикам по заслугам. Если б, конечно, по дороге им не попался винный магазинчик, в котором - на дне бутылки - остались бы все их благие намерения. Ну, или не очень благие.
Кстати Юрий никогда не восхищался графом Монте-Кристо. Эта личность благородного мстителя была слишком мрачной и неблагородной. И вёл он себя далеко не по-графски. Да и был он всего лишь фальшивым графом, что символично само по себе. Да и тратить подаренную жизнь на злую месть – не очень-то великодушно. Чем он лучше тех, кто его предал? Судьба была добра к нему - дала шанс, а на что он его разменял? Отнюдь не на добро. Помог кому-то ещё? И не подумал.
Гоша, почти не участвуя в общем застолье, вскоре ушёл в тёмный угол и сел там в позе лотоса. Собрался медитировать, что ли? В этом гаме? Силён! Но дальнейший разговор за столом и его выманил оттуда на свет огарка.
- Помните, у нас Дембель кантовался? – сказал Коляныч, покуривая сигарету, вернее – докуривая найденный где-то бычок.
Шум мгновенно стих.
-  Дембель? Как же! Ага! Помним! Хорошо мы врезали ему тогда по бакам! – отозвалась вразнобой братва. – Нечего базланить! Шибко умный! Сгинул ещё той весной!
- А вот и воскрес! – заявил Коляныч. – Видал я его сегодня!
- Ну-у? А чо ж сюда не пришёл?
- Как же! Он теперь таким, как мы, не компания!
- А кому компания? – спросил Михайлыч, отставляя стакан. – Ты, Коляныч, ври да не завирайся! Дембель не из тех, кто чуваков на компании делит. Расскажи толком! – приказал он.
- Да нечего рассказывать-то, Михайлыч, - развёл руками Коляныч. – Я с ним пять минут всего базарил.
- Про что базарил? – спросил Михайлыч. И все замерли, ожидая ответа.
- Короче, вижу, от байдана поп чешет, - прочистив горло, важно заговорил Коляныч. - В рясе - или как там у них эти юбки называются? - с бородищей до пупа, в очках и с круглым таким солидным пузом. А за ним - парнишка с чемоданчиком. Я его сразу не признал – на лоха стал похож. А он до меня добежал  и – черп за рукав. «Коляныч! Ты? - говорит. – Здравствуй, друг!» Гляжу,  а это наш Дембель. Как наяву! Одет в цивильное и рожу вширь разъел, но точно - он. Говорю: «Ты с тем попом, что ль, вместе? В монахи подался?» А он смеётся. «Не, Коляныч, это поп со мной! Я в художники подался, - говорит, – в монахи фейсом не вышел». Про вас расспрашивал, привет всем передавал. А чо про вас скажешь? Те же и там же. Рады, что байдан ещё в тартарары не провалился и все  на самолётах не летают. А он мне говорит, - «Приезжай ко мне в Ольховое, Коляныч. Поглядишь, как я храм расписал». Я офигел, конечно. Дембель – храм расписал? Короче, когда вы ему весной морду наквасили - уж не помню за что, Дембель пешком к морю подался.
- Пешкодралом? Во, даёт!
- Как это ты не помнишь? – возмутился мятый бизнесмен. – Он сказал, что все мы все – конченые люди. И что так жить нельзя. Вот мы ему и показали, кто из нас конченный.
- Тут до моря километров сто, говорит, – продолжил Коляныч. – Топать и топать. Но он дошёл и там в Ольховом к церкви прибился. Сказал попу, что на художника учился, тот и велел ему художнику помогать, который там иконы малевал. Этот богомаз запил, а он сам всё домалевал. А сейчас, типа -  на нашего Дембеля очередь из церквей стоят – иконы подмалёвывать. В Краснодар, грит, он с ольховским попом прикатил в эту... как его... в хартию какую-то. К поповскому начальству.
- В епархию, - поправил его Михайлыч. – А дальше чо?
- А ничо, Михайлыч. Побежал он вдогонку своему толстопузому попу, только пятки засверкали.
- Подвезло Дембелю, - вздохнул Петро. - При церкви-то ему теперь тепло и сытно. Только выпивки нет.
- Да. В люди вышел, - согласился Василий, с тоской вспоминая про своих птиц на стенах дачи. Может, и он бы смог иконы подмалёвывать? А водка – фиг с ней.
- Да, подфартило. Проставился бы, что ли, что вовремя фейс ему начистили, - хмыкнул помятый бизнесмен. – А то б и дальше с нами, конченными, загибался.
- Подфартило! Подвезло! - сердито передразнил их Михайлыч. – Дураки вы! Фартит таким, как вы. А Дембель водяру не пил и пешкодралом Михайловский перевал одолел - вот и выбился в люди. Это у вас, убогих, от всего одно лечение – упиться в бревно и человеческий облик потерять. Всё! Закрываем лавочку! По нарам!
- Ещё по грамульке налей, Михайлыч! За здоровье Дембеля!  – заныли все. – Вон ещё полбутылки осталось.
- Где? – сказал Михайлыч и, закрыв крышкой, сунул бутылку себе в карман. – Это мне на компрессы. Поняли? А то ещё передерётесь, ужрамшись. Мне тут больше увечных не надо! Всё! Отвалите!
Недовольно что-то бурча, мужики стали разбредаться по подвалу - спать. Может, хоть во сне увидят свою прежнюю жизнь. Нормальную.
***
- А кто это - Дембель? Откуда взялся? – спросил Юрий, идя куда-то в темноту за своей ватагой. Путь снова подсвечивала какая-то тлеющая щепка в руке Гоши. Юрию хотелось с ними ещё поговорить. Своя мораль. Свои законы. Своя справедливость.
- Был тут один. С армии возвернулся, - пояснил Петро, - а тётка всё его добро на себя записала и из особняка выписала. Ни денег, ни прописки, вот он к нам на вокзал и прибился.
- Тётка? Из особняка? – переспросил Юрий. - А родители где?
-  В аварии разбились, когда он школьник был. Бизнесмены. Мальчонка на художника учился, языкам там всяким. А вот оказался на улице. По милости… как его… опечительницы. Карма такая.
- Хороша попечительница! – зло бросил Василий. – Ограбила сироту!
-  Выходит и с вокзала есть выход? – скаламбурил Юрий, но этого никто не заметил.
-  А чего ж? И отсюда выбираются! – хмуро согласился Петро. – Токо не кажный.
- Ага! – хмыкнул Василий. – Только кто с водярой не дружит! Как Дембель. А это не про нас, да, Петро? Мы –  списанный матерьяльчик. Кривая доска. Легче к стенке поставить, чем исправить.
- У Дембеля документ был, хоть и без прописки, - вздохнул Петро, покосившись на Василия. - А мы свои - кто сжёг, кто по пьянке профукал, а у кого только ксива об освобождении.
- Паспорта эти! – зло сказал Василий. – Кто их только придумал! Без бумажки я букашка! И не человек вовсе!
А Юрий заглянул в прошлое Дембеля – Александра Савельева, победителя олимпиад и  художественных выставок. Всё имущество погибших родителей после совершеннолетия должно было отойти ему. Но тётушкины юристы подсуетились и за хорошее вознаграждение оставили племянника нищим. Хотя сейчас, когда его документы были в порядке, Саша мог бы всё у тётки отсудить – бизнес, деньги, квартиры и дома. Но, посоветовавшись с настоятелем ольховского храма, которого почитал теперь за отца - не стал этого делать, оставив всё на волю божью. Православные люди не участвуют в судах земных. Да ему сейчас при храме лучше, чем было в богатстве, и  он другого не хочет. Ремесло художника и вера в Бога распахнули мир его душу совсем в другой мир, а семья ольховского настоятеля стала ему родной. Скоро состоится его свадьба Ольгой - дочерью отца Олега. Саша теперь был даже рад, что его судьба так сложилась, иначе б он не встретил таких хороших людей м свою девушку. И он ни на кого зла не держал. Тем более – на вокзальных бомжей, приютивших его и вовремя прогнавших. Неисповедимы пути Господни. 
- А что у Михайлыча с ногами? – спросил Юрий.
- Тромбоз, диабет, трофические язвы, - охотно перечислил Василий. – Короче – инвалид он.
- А почему не лечится? Есть же больницы, где принимают всех. Даже без паспорта.
- Не, квартира, паспорт и прописка у него есть. Только он жить там не хочет, - вздохнул Василий. – Говорит - здесь лучше. И что мы без него пропадём.
- Вот как? – удивился Юрий. А про себя согласился  - и, правда, пропадут.
- Зимой ему скорую вызвали, когда совсем заплошал, - вздохнул Петро. - Полежал Михайлыч в больничке пару недель - пока не турнули. И пришёл, какой был – весь в бинтах.
- Не, он сам оттуда ушёл! – возразил Василий.
- А почему его там не вылечили? – спросил Юрий.
- Так от его болезни одно лечение – ноги отфигачить, - заявил Василий.
- Ого! Почему?
- Так врачи в больничке сказали, - заявил Петро.- Ноги до колен оттяпать надо, тогда полегчает.
- Иначе – гангрена, – пояснил Василий. - Но он не дался. Как ему на вокзале без ног жить?
- Так ведь болят!
- А ему до лампочки! Ноги его, как волка – кормят. Убогим да болезным лучше подают.
- А так-то он мужик – кремень! – гордо заявил Петро. – И нас в кулаке держит. И общак. Мы ж все бешенные. И употребляющие. Вон Дембеля за правду чуть не убили. Оно ж так - правда завсегда обидней всего.
- А то мы без него правду не знаем? – завёлся Василий. –  Я б тоже дал бы ему! Не люблю умных!
- Ты всяких не любишь! – хмыкнул Петро.
- А общак ваш на что? – решил отвлечь их Юрий.
- Это заначка, - пояснил Василий. – На чёрный день. Дербаним её, когда совсем погано и кусать нечего.
- И для серьёзной подмоги, - добавил Петро. -  От ментов кого выкупить, лекарство там купить или ещё что важное.
- Михайлыч, може, и тебе на билет из общака даст, коли вспомнишь, куда ехать. Как Семёну.
-  Семёну? Вы ему билет купили?– удивился Юрий.
- А то! Этого Семёна ссадили с поезда за дебош. Он бригадир на стройке был, из командировки возвертался, да пропился вконец. Так Михайлыч билет ему купил и самолично в поезд усадил, - хохотнул Петро. – Чтоб не свильнул в сторону - газовать опять. С собой пирожков дал – на пропитание. А денег – ни-ни.
- Потом он долг вернул, - гордо пояснил Василий, как будто сам был причастен к этому благородному поступку. – С проводницей. Михайлыча ж тут все знают.
- А кем Михайлыч раньше был? – спросил Юрий.
Он не стал заглядывать в его прошлое. Ему почему-то казалось, что тот это почувствует. Не простой мужик этот Михайлыч. Может, бывший кэгэбэшник? Карму исправляет?
- Так кто ж его об таком спросит? – даже удивился Петро.
- Он этого не любит, - хмуро заметил Василий. - Говорит – болтовня Россию сгубила.
«Точно – кэгэбэшник!» - усмехнулся Юрий.
Они добрели до развилки труб. Петро с Василием пошли дальше, а Гоша с Юрием пристроились у тёплой трубы, подстелив куртки. Где-то сбоку ещё погомонили Василий с Петром, но вскоре и они утихли.
- Ну и зачем тебе этот маскарад? – пробормотал Гоша, закрывая глаза.
Он то ли спал, сидя опершись спиной о трубу, то ли медитировал. Кажется, в этом мире его больше ничто не интересовало. Впрочем, как и всегда. Юрий, накрывшись пиджаком, прилёг рядом. В его душе теплилось странное чувство… Любовь к этим отверженным людям, бредущим куда-то путём страданий и невзгод. К таким страшным и смешным, благородным и подлым. И это чувство было совсем не похожим на то, что он испытывал к людям раньше, теоретически одобряя безусловную любовь, проповедуемую иттянами,  разумом соглашаясь с её необходимостью. Но лишь сейчас  он ощутил её воздействие. И как будто не душой, а всем сердцем. Которое словно стало больше…
«Как сказал Оуэн - наблюдать за жизнью и участвовать в ней – это совсем разные вещи. И я рад, что участвую в ней», - подумал Юрий, проваливаясь в сон.
Он и не знал, что завтра кардинально поменяет своё мнение. И ему будет казаться, что: что наблюдать за жизнью, как и участвовать в ней - это всё один обман.
***
Ранним утром, едва начало светать – чтобы не привлекать внимания жильцов, помятая братва, совсем не похожая на себя вчерашних графов Монте-Кристо, вразнобой простужено кашляя, выбрались из подвала и разбрелась в разные стороны - на промысел. Кто побираться, кто бутылки собирать, а кто и стянуть то, что плохо лежит. Михайлыч напутствовал их внушением, что не потерпит раздолбайства и  суровым наказом: не филонить, не досматривать сны по лавкам, а на общак зарабатывать. Прямо строгий родитель и неразумные дети, систематически пропускающие школу. Школу Жизни.
Юрий добрался вместе со своей компанией до перекрёстка, понаблюдал, как Петро и Василий, не сговариваясь, вместе побрели куда-то. Явно – искать средство для поправки недужной головы. А что делать ему? И тут Гоша, стоящий рядом с рассеянным видом,  кивнул ему и едва слышно сказал:
- Ну, пошли!
И Юра понял – для этого он и оказался здесь.
- Вот ещё пару нахлебничков Бог дал! Штоб вас! – неодобрительно сказал им вслед, бредущий к перекрёстку последним, Михайлыч. - Можете не возвращаться! Другое место ищите!
9. Следуя за шайвачариаром

Юрий шёл по улице, следуя за Гошей. На одном из домов он прочёл вывеску: «ул. Мира».
«Что ж, правильное направление», - усмехнулся он.
Его спутник, казалось, продолжал дремать на ходу, спрятав лицо под завесой спутанной чёлки,  и выглядел слегка не в себе - с пятном сажи на лбу, нелепыми серёжками, в кедах на босу ногу и в рваном свитере, надетом на голое тело. А Юрию даже в куртке было зябко. Он опять попытался прочитать его мысли, но услышал всё тот же шум, похожий на шуршание помех в сломанном телевизоре. Юрий хмыкнул – его забавляли эти вокзальные приключения. И очень интересовал новый знакомый. Он ещё не встречал людей, которые могли бы закрыться от него.
«Почему я не слышу Гошины мысли? Возможно, просто потому что передающая станция недоступна. Ввиду отсутствия хозяина, - усмехнулся Юрий. – Вряд ли он делает это специально. Такое возможно в том случае, если Гоша избавился от мыслей и полностью очистил сознание Что доступно только отшельникам и великим йогам. Но разве это по силам вокзальному бомжу, живущему в постоянном стрессе?»
- Вокзал, это перекрёсток. Ты заблудился в мирах. В следующий раз просто свяжись со мной, – пробормотал  вдруг Гоша.
- Я не против. Главное, чтобы принимающая станция была доступна, - хмыкнул Юрий. – А ты сам не заблудился? Куда мы идём?
- Моё дело показать, твоё – выбрать, - буркнул Гоша.
- Действительно всё просто, - согласился Юрий. – И всё же – куда мы идём?
Мимо них, дребезжа, промчался полупустой троллейбус с эффектной блондинкой за рулём. Город ещё только просыпался.
- А куда тебе надо?
- Если б я знал, – пожал плечами Юрий. – А тебе куда?
Странный у них разговор. Да и сами они странновато выглядят: городской сумасшедший Гоша и малахольный Сиволап.
- Михайлыч гонит, – пожал плечами Гоша. – Но мой Кришна им нужен.
- Жалеешь их? – спросил Юрий.
- Все в колесе сансары достойны жалости, - пробормотал Гоша. – Надо выйти.
- Если их послушать, они в нём не по своей вине, - вздохнул Юрий. 
- Кем управляют желания, тот сам выбирает судьбу, - пробормотал Гоша. 
- И ты? – спросил Юрий. – Почему ты на вокзале? Или, как там по фене – на байдане?
- Я шайва, - пробормотал Гоша. – А огонь там, где холодно.
- Логично, - хмыкнул Юрий.
Из интереса он заглянул в ИПЗ. Оказалось что шайвы это довольно интересные личности. И, чего лукавить – слегка сумасшедшие. Их непрезентабельный имидж продиктован примером верховного божества шайв, сидхов и прочих чудаков - Рудра-Шивы, одного из воплощений Вишну сошедшего на землю в виде грязного нищего и поселившегося в лесных дебрях. Шайвам, обросшим грязью и волосами, приписывали умение творить всякие чудеса, что у Юрия вызывало сомнения. Эти шайвы - почитатели Шивы, Шивачариары, йогины, сидхи – считались ясновидцами и волшебниками, лишь носящими личину сумасшедших. Но если они были такие волшебники, зачем бы им скитаться по горам и лесам? Разве что - показывать свои чудеса диким зверям и птицам? А впрочем, их Рудра-Шива таков же. И делится сокровенными божественными истинами с бродягами и нищими. Почему бы и шайвам не одаривать своим вниманием глупых птиц? Но тогда зачем же им, терпя лишения,  развивать эти способности, если их некому оценить? ИПЗ уверяло, что аскетическая жизнь помогает шайвам познать запредельные истины. Какие? Что Рудра-Шива шепчет своим друзьям-нищим, облекшись во вретище? Может и Гоша покажет одну из них? Или, по крайней мере, укажет некое направление. По крайней мере, он это обещал. Что ж, посмотрим.
Юрий с Гошей долго брели по каким-то городским трущобам с ветхими строениями, возведёнными, наверное, ещё в позапрошлом веке. Редкие прохожие, обходя стороной, недовольно поглядывали на столь подозрительных субъектов.
- И это столица южного края? – хмыкнул Юрий. – Как-то тут не по столичному.  Градостроительное зодчество в упадке.
- Города – темницы для спящих душ, - безапелляционно пробормотал Гоша. – А люди живут в пустоте, наполненной иллюзиями.
- Некоторые из них именно так и живут, - усмехнулся Юрий, покосившись на него. – И всё же, куда мы идём? – снова спросил он.
- Куда бы ты ни шёл, остаёшься на месте, – пожал плечами Гоша. – И в пустоте. Но я люблю лес, - заявил он, – там меньше тумана.
- Его и тут хватает, - хмыкнул Юрий. - «Что-то мой шайва слишком завис в пустоте», - скептически подумал он.
- Ты видишь не то, - пробормотал Гоша.
Он остановился на улице, заметно отличающейся от прежних трущоб. Зато теперь они сами казались здесь неуместными - сильно диссонировали с её парадностью. Грязные, помятые, не выспавшиеся - те ещё красавчики. Казалось, что сейчас рядом с ними возникнет полицейский и предложит удалиться туда, откуда они пришли - в вокзальные трущобы. Дабы не портить роскошный вид этой улицы и не пачкать собой её разноцветный тротуар. На вывеске углового дома Юрий прочёл: «ул. Красная».
- О, красная, значит – красивая. Не иначе это центральная улица вашей южной столицы? – предположил Юрий.
- А вот место, которое мои родители считают своим постоянным домом. Наивные,  - ответил, продолжающий пребывать на своей волне Гоша, указав на помпезную высотку.
- Зайдём к ним в гости? – предположил Юрий. И представил себе впечатление и реакцию этих родителей, живущих в столь цивилизованном месте, на появление двух… неформалов. Один из которых – их неузнаваемый сын в серьгах до плеч, а второй – Сиволап без «бирок и багажа».
– Нет. Они спят. Как как и все в этом мире иллюзий.
- А зачем же мы сюда пришли?
- Экскурсия. Ты любишь изучать, – заявил Гоша. – А кто видел один город, знает их все.
«Хороша экскурсия, - вздохнул Юрий. – Хотя в чём-то он прав – люди везде одинаковы. И какая разница, как выглядят дома, в которых они спят?»
- А теперь сменим картинку! – вдруг заявил Гоша. – Нам - в лес!
– Да, для леса мы больше подходим, - согласился Юрий,  пытаясь стряхнуть со своей одежды какой-то мусор.
«Наверное, вернёмся на байдан и - на электричке в лес. Зайцами, как и положено любителям лесов,  - иронично подумал он. – Интересно, а шайвы ездят зайцами? Или предпочитают сначала выпрашивать милостыню на билеты? У спящих не-шайв, живущих в иллюзиях. Но, согласно Гошиным речам: вокзал, электрички, милостыня, билеты - всё это тоже иллюзия. И лес, в том числе. С иллюзией не-тумана в нём. Да и сам Гоша – простая иллюзия шайвы в серьгах. – Он представил себя просящим милостыню с протянутой рукой перед суматошно бегущим мимо него пассажирами и поёжился. – Может, снова нашакалить денег? Прости меня, Оуэн, криптит и морской мудрец, кажется, я становлюсь всё аморальнее. Вот каковы последствия того, что я вылез из пифоса», - усмехнулся он.
И тут что-то случилось. Как будто кто-то действительно резко сменил кадр на экране мира.
Они с Гошей стояли… на опушке леса.
Самого настоящего – с утренним щебетом птиц, запахом прелых листьев и порывами ветра, качающего ветви. Деревья были ещё по-зимнему голые. но всюду уже зеленела травка. А кое-где даже пробивались первые подснежники. Или как их там называют – сиреневые такие. Неподалёку стояла приземистая избушка, похожая на охотничий домик или пристанище Бабы-Яги.
А куда же делась помпезная улица с так и не явившимся полицейским?
- Как ты нас сюда перетащил? - удивлённо спросил Юрий. Он, конечно же,  и сам нечто подобное проделал с агентами Конторы и даже с многотонным Оуэном - так ведь это он, а как это удалось совершить Гоше, городскому сумасшедшему?
- Это просто. Я лишь поменял картинку майи, - пожал плечами Гоша. - А мы всё также висим в пустоте и смотрим сны, - продолжил он свою околесицу.
И направился к избушке Бабы-Яги. 
- А можно эту картинку поменять?  – пошутил Юрий, идя вслед за ним. – Я ведь собирался к морю.
- Майя везде одинакова, – пробормотал в ответ Гоша.
И, открыв щеколду, вошёл в дом.
Сухо, чисто и очень буднично: бревенчатые стены, некрашеные полы, железная печь, с охапкой дров рядом, у стены – топчан с ворохом сухой травы. А на столе стоит вполне обыденная пол-литровая стеклянная банка с солью, рядом -  алюминиевая кастрюлька и эмалированный чайник. Юрий растерянно замер на пороге. Это не было похоже на картинку. А ещё тут было холодно.
- Я затоплю печь, - предложил он, направляясь к ней. – А то здесь колотун, как сказал бы Петро.
- Уже, - буркнул Гоша, беря со стола чайник и ставя его на плиту.
Юрий заглянул в печурку – в ней жарко пылали дрова!
- Как ты это сделал? – спросил он.
- Это просто. Огонь всегда внутри меня, - пожав плечами, буркнул Гоша. Он сел на топчан и, опершись спиной о стену, прикрыл глаза. – Да ты и сам многое умеешь.
Юрий умел усилием мысли отправлять в нужном направлении осьминогов, людей, деньги, документы. Мог бы, наверное – если б захотел – сдвинуть и гору. Но огонь… Он даже представить себе не мог, как его можно зажечь одной лишь мыслью.
- Я? – усмехнулся Юрий, усаживаясь на лавку у стола. – Я не волшебник, я только учусь.
- Ты быстро учишься, - отстранённо проговорил Гоша. – Будешь и дальше участвовать в иллюзиях майи?
- Я? – удивился Юрий. – Даже и не начинал.
- Будь осторожен. Закружит и обманет.
- А почему ты считаешь, что можешь меня наставлять? – возразил Юрий.
- Тебя, в образе нищего, привёл ко мне Шива. Я своих узнаю.
- Шива? То есть – твой бог? Но скажи - кто ты, друг богов? И зачем тебе… всё это? – указал он на его обноски, имея в виду образ жизни Гоши.
- Это не важно, - отмахнулся тот. – Важно - кто ты и кем ты хочешь стать.
«Прямо как Оуэн – как, кто, кем? Вот так бывает – заводишь друзей, а получаешь надсмотрщиков! Я и сам не знаю – кем!» - с досадой подумал Юрий.
- Ты вышел из пифоса и равновесие покачнулось. Если ты станешь служить майе...
- Я никому не собираюсь служить! – отмахнулся Юрий. –  Потому и ушёл. А раньше… - задумался он.
- Знаю! Ты, как и сейчас, смотрел сны! – усмехнувшись, досказал Гоша.
-  Я медитировал, - возразил Юрий. – Совершал астральные путешествия по миру. И многое узнал о нём …
- Йога по форме? – усмехнулся Гоша.
-  Я сам решил выйти из пифоса, – ответил Юрий, – в реальный мир. Но попал куда-то не туда.
-  Ты выбрал не то направление.
-  Вышел не в том городе? – усмехнулся Юрий.
-  Можно и так сказать. Выход из пифоса в другую сторону, - продолжал нести околесицу Гоша.
-  Это как? Носом в дно, что ли?
- Просто погрузись в себя.
- Как у тебя всё просто! Я всегда так и жил, - отмахнулся Юрий. -  А теперь хочу узнать мир снаружи.
- Изменись сам, изменится и мир.
- Что это значит? – недоумевал Юрий. – Я должен стать таким, как ты? Жить на вокзале?
- Место не имеет значения, - ответил Гоша. – Имеешь значение ты. Научись жить не по правилам. И выйдешь из майи.
-  И какие же это правила?
- Неважно. Просто обнули все свои знания о мире.
- Обнулить? Все? И жить без информации? Но мне не интересен такой мир! – возразил Юрий.
-  Майя всегда интересна, она великий фокусник,  поэтому люди и играют по её правилам. Она обещает и манит, иногда одаряет, но всегда отбирает.
- Да что ты всё – майя, майя? Покажи этого фокусника!
- Она везде и нигде. Майя это твои желания - жажда жизни, успеха, богатств и даже знаний. Сколько ни пьёшь, никогда не насытишься. Человек, блуждая по майе, как по бесконечному лабиринту, только в конце жизни понимает, что всё это – ложь и обман. Но неудовлетворённые желания возвращают его сюда вновь и вновь. Это и есть колесо сансары.
- Майя, сансара! О чём это ты? – отмахнулся Юрий. – Мне, конечно, знакомы эти понятия, но, по моему, буддизм - это сказка для религиозных фанатиков. Иллюзия некой истины.
- Найди свою - вне иллюзий, – сказал Гоша. Он сейчас и сам был похож на иллюзию – отстранённый и сонный. – Но помни - весь мир иллюзия. Игры местных богов, дэвов.
- А человек? Тоже иллюзия? – скептически спросил Юрий. – Ты, например.
-  Нет, человек реален. Он и есть один из дэвов. Он и есть источник, порождающий эту иллюзию, то есть – майю. Потому-то она держится за него, бесконечно маня и обещая. Желания – вот её бог.
Тут в лесу заскрипело дерево, затявкало какое-то лесное существо, скорее всего – лисица, загомонили ссорящиеся птицы, ветер, зашумев, швырнул в окно ветку. Лес как будто подавал знаки, утверждая, что он реально существует. Только сам Гоша-дэв выглядел слегка странно: с поблескивающими серьгами и горящим взглядом из-под спутанных волос. Ну, чисто леший.
- Слышал? Это тоже иллюзия?
- Да. Твоя собственная. Майя лишь подыграла твоему воображению.
- По-моему, мир даже чересчур реален, - возразил Юрий. –  Особенно, посылая человечеству зло и страдания. Как, например – твоим дэвам-друзьям, обитающим в вокзальном филиале майи. На развилке миров. Этот мир, как его ни назови, несправедлив и жесток и требует корректировки. Это надо исправить.
-  Ещё один революционер-утопист! – хмыкнул Гоша. - Страдания – уловка майи, вынуждающая  желать лучшей судьбы. И поэтому - все страдания заказаны самим человеком, создающим свой личный филиал. Называется – карма. Всё как в аптеке – согласно заказу.
- И как закрыть этот филиал?  - спросил Юрий.
- Слова – ложь, - пробормотал Гоша. –  Но я попытаюсь пояснить. Что ты знаешь о Гаутаме Сиддхартхе?
- Все знают эту сказку, - кивнул Юрий. - Гаутама ушёл из дворца своего отца, местного царька, махараджи, к нищим аскетам - чтобы найти понять: как человеку избежать страданий и смерти. Простенькое такое желание - как раз, чтобы  построить себе вечный филиал в майе, - усмехнулся он. -  Поскольку это не в человеческих возможностях.  Но я бы попробовал тоже. А потом, устав от поисков истины, Гаутама сел под дерево Бодхи и, достигнув нирваны, стал Буддой.
-  То есть – вышел из майи и колеса сансары? – спросил Гоша. – Ведь он больше ничего не желал. А значит - не имел разочарований и страданий.
- Ну, так считается, - согласился Юрий.
- Потому ему это удалось?
- Я думаю, ему помогла йоговская техника сосредоточения, - согласился Юрий. – Я тоже её практикую.
- Но Сиддхартхе это не удалось, когда он жил среди аскетов, тоже её практикующих. Как и во дворце махараджи. Почему? Ведь там удобнее… медитировать.
- Во дворце он отвлекался. Жена, придворные, подданные и тэдэ, - проговорил Юрий. 
- То есть - на желания? А среди аскетов?
- Он жаждал достичь совершенства.
- То есть, тоже отвлекался на желания?
- Именно так!
- Под деревом Бодхи  аскет Сиддхартха, как это описывают, отключил все свои чувства и желания. И, благодаря этому, постиг самадху – безвременье и пустоту. А для чего ты практиковал йогу?
- Для гармонизации пространства, выхода из тела и… путешествий в астральном мире.
- Ты – просто кладезь желаний, – усмехнулся Гоша. – Как ты думаешь - что такое  майя?
- Лично с нею не знаком, - пошутил Юрий.
- Сомневаюсь, - хмыкнул Гоша. – Все, кто на Земле - её гости. И не впервые. Итак?
- В индуизме считается, что майя это энергетическая структура, которая скрывает истинную природу мира, - произнёс Юрий. – Это всего лишь иллюзия, пузырь мнимой реальности, за которым человек неотрывно наблюдает. Майя это также сансара - колесо страданий, на которое душа человека бесконечно возвращается, поскольку не может избавиться от своих желаний.
- И ты считаешь, что не наблюдаешь за этим пузырём мнимости?
- Я – нет! – отмахнулся Юрий. – Мир реален, хотя мне в нём не всё нравится. Кое-что я хотел бы изменить.
-  А если не удастся изменить, то опять вернёшься? Чтобы довершить свою ре-форму? А как ты думаешь - можно ли преобразовать пузырь, придав ему нужную форму?
- Причём тут пузырь? Я хочу, чтобы наша цивилизация действительно стала цивилизованной и не повторяла ошибок прежних цивилизаций.
- Ты замахнулся на все цивилизации сразу? – приподнявшись на топчане, озадачился Гоша. – Забавно. Майя обожает таких преобразователей.
- Причём тут майя? Я всего лишь хочу, чтобы все люди были счастливы.
- Сразу все?– усмехнулся Гоша. – Но ведь у каждого свой филиал в майе, а ты хочешь всем раздать  одинаковые пузыри. Хочешь втиснуть в свои рамки и остальных?  Но ты не Иисус Христос, чтобы всем обнулить карму. Хотя, я чувствую - ты способен дать майе такого пинка, от которого завертятся все её колёса сразу, перемалывая осчастливленные тобой филиалы! А скажи - что такое счастье? Очень простой вопрос, не так ли?
- Счастье… это такая жар-птица с радужным хвостом, - проговорил Юрий, – из которого чаще всего удаётся выдрать только одно пёрышко. Хотя очень хочется ухватить их все.
- Но, поскольку это жар-птица, её перо быстро сгорает и теряет краски. Настоящее счастье это, как определил на собственном опыте Сиддхартха - отсутствие желаний. Ведь человек, едва достигнув, чего хотел, начинает желать ещё чего-то. Это как жажда, которая возникает вновь и вновь. Гаутама больше не испытывал такой жажды. Иисус у колодца также обещал самаритянке дать воды, напившись которой, не испытаешь жажды вовек. То есть – дать новое знание. Но Его учения так никто и не понял. Иудеи хотели реального счастья в этом мире, то есть – сгорающих перьев жар-птицы. И когда Иисус не дал им, чего хотели, они Его распнули.
- А почему бывают счастливы дети и, иногда – старики? - спросил Юрий.
– Дети ещё не научились желать и им нет причины огорчаться, а старики уже устали от желаний и потому они так безмятежны. Или они утратили к ним вкус. Но зато у них накопились немало сожаления и обиды. А карма – это их список нереализованных желаний и долгов, из-за которых они потом вновь вернутся в этот обманчивый мир, который много обещает, но никогда не насыщает. Такова майя, - сказал Гоша. – Это иллюзия счастья. Но и путь Эволюции. Человек, совершенствуясь и ошибаясь, кружит в колесе сансары до тех пор, пока его Душа не повзрослеет. И не избавится от бессмысленных желаний. И, тогда, став просветлённым, человек выскользнет из объятий майи. Достигнет нирваны, совершенства бога.
- Иллюзия?  – задумался Юрий. – Но я ощущаю мир! И иногда он даже слишком реален. Я чувствую его каждым оголённым нервом души!
- Или, может, тебе это снится? – прищурился Гоша.
- Нет. Я могу отличить сон от яви! – заявил Юрий.
- Уверен? – спросил Гоша. - А сейчас ты, например, во сне или наяву? На улице Красной или в лесу?
Юрий задумался.
- Н-ну, в лесу,  - оглядевшись, решил Юрий. – Ты же сам меня сюда… привёл. И это реально.
- Привёл? – скептически переспросил Гоша. – Ты пришёл сюда ногами? Или только ощутил в своём сверхчувствительном сознании некую картинку?
И тут Юрию вдруг показалось: стены их избушки заколебались; печурка пластилиново накренилась, чудом удержав на себе закипающий чайник; кастрюлька и банка, будто расплавившись, поплыли, сплющились и легли на то, что раньше было столом, потому что он расслоился на пряди тумана, начав медленно опускаться куда-то сквозь пол. Юрий вскочил, с облегчением почувствовав, что его ноги никуда не провалились. Это его приободрило. Он топнул ногой по полу - тот гулко отозвался. Тогда Юрий похлопал рукой по столу – дерево глухо откликнулось, как и положено дереву, а рука никуда не провалилась. Банка с кастрюлькой, как ни в чём не бывало, обретя объём, вернувшись на прежнее место.
Юрий потёр глаза и осмотрелся – всё было, как раньше. Гоша, не обращая внимания на Юрия, полёживал на топчане. Наверное, померещилось, решил Юрий. Или задремал?
- Твои шутки? – спросил он. – Гипноз?
Гоша не ответил, казалось, он сам дремал с открытыми глазами.
Лишь спустя какое-то время он заговорил:
 - Тебя трудно вытащить из майи, Юрий. Ты сросся с ней через твоё любимое ИПЗ. Игры разума – самые опасные её игры.
- Ты что, знаком с Информационным Полем Земли? – удивился тот.
- Не было бы ИПЗ, не было бы и майи, - скучающе проговорил Гоша. -  ИПЗ это часть колеса сансары, его банк данных о событиях и судьбах - голограммы  действий и мыслей, а также - матрицы нереализованных желаний. ИПЗ существует, как энергетическое явление, служа майе. Тоже своего рода филиал. Через него фиксируются этапы совершенствования творений Бога, познающих Добро и Зло. То есть – это и информация об Эволюции.
- А интернет? – спросил Юрий. – Тоже майя?
 – Интернет также служит майе, но, в отличие от ИПЗ, которое является естественной энергетической структурой, интернет - искусственно созданное человеком виртуальное пространство. И служит только его интересам, главный из которых - полностью погрузиться в мир майи, создавая там собственные иллюзии. Он верит, что с помощью этой виртуальной иллюзии, созданной им, он управляет миром, то есть – майей. Но это ещё один её хитрый обман. Всё совсем наоборот - через интернет человек ещё крепче встраивается в её сети. И нередко он теряет связь со своей истинной личностью, приобретая виртуальную и живя ею. Мало того - он уже не может имеет обходиться без интернета. Эта виртуальная сеть поймала уже множество Душ, лишив их возможности найти путь из сансары к освобождению и выти из майи.
- Да, интернет полон лжи и ядовитых наживок, - задумчиво проговорил Юрий. – Но он приносит и пользу, ускоряя прогресс и обмен информацией.
- А зачем? Чтобы форсировать вращение колеса сансары и обрести новые накопить привязки к майе? Иллюзия быстрого решения с помощью прогресса вопросов мешает пониманию, что в области иллюзии нет их решения. Они оборачиваются новыми, нарастая, как снежный ком.
- Но качество знаний ускоряет развитие цивилизации, - возразил Юрий.
- Знания об иллюзии? Этот крючок майи - для особо одарённых. У неё ещё много таких крючков. Назови их как угодно – игра в рулетку, карьера, интернет, обманчивая иллюзия перемен или стремление познать мир. Этот бег в колесе сансары бесконечен – от рождения к смерти и снова.
Просыпайся, Юрий, и ты увидишь реальный мир.
- Но – как? Сесть под каким-нибудь дубом?
- Неважно – где. Главное – иметь намерение. Поверь, это возможно. Для этого ты попал сюда.
- А хотел в Ялту, - вздохнул Юрий. – Немножко поболтаться в волнах иллюзии моря.
-  Море, как и многое другое, наскучивает. Майя заинтересована,  чтобы мы всё время были обуреваемы новыми желаниями. Старики, которые больше ничего не хотят, ей не интересны и она отправляет их на новый виток. Лишь те, кто вырвался из её сетей, бессмертны в истинном понимании этого слова.
- Я подумаю об этом, Гоша. А что ты знаешь про Контору? – спросил Юрий. – Правильно ли я сделал, что  ставил дом? Может, надо было, как Иисус, отдаться им в руки? Пусть распинают на своих проводах.
- Контора, инквизиция, Пилат, Иуда, Каифа … кукловоды майи. В играх майи нет ничего нового, - усмехнулся Гоша. -  Она всего лишь хочет сделать тебя манипулятором в своих интригах. И неважно, как называются те, кто исполняет её заказ. Да, ты пока  не с ними. Но далеко ли ты ушёл от этой роли? Ты и сам не против игр майи. Только без кукловодов. Или ты уже передумал её преобразовать и этим осчастливить всех? Чем ты тогда лучше Виктора Ивановича? Кому много дано, с того много спросится.
- Ну, где-то так, – вздохнул Юрий. – Я уже готов по-настоящему выйти из пифоса, Гоша. Но - куда?
- Тебе решать. Только не повторяй обычных человеческих заблуждений про: царства мира, пещеру Али-Бабы, Золотое Руно и молодильные яблоки. И что там ещё есть ещё из набора иллюзий майи? Несть им числа. Это дорога в никуда. 
- А ты знаешь Оуэна? – спросил Юрий. – Вы с ним похожи.
- Оуэн – хранитель знаний о далёкой цивилизации, живущий вне майи. Потому что он оказался за рамками этого мира вынужденно. Таков его путь. Очень непростой.
- А ещё он – осьминог. Как тебе это?
- В майе - осьминог. А в реальности… ну, ты и сам знаешь – кто,  - заметил Гоша. И вздохнул: И опять ты о форме?
Юрий покачал головой и спросил:
- А как ты думаешь, дерево Бодхи реально существует? В майе, в иллюзии? Оно реально? Или – тоже иллюзия?
- Всё в этом митре иллюзия. Даже пробуждение Будды.
- Как это? – удивился Юрий.
- Ведь он, выйдя из самадхи – осознания, снова оказался в этом мире? И, чтобы научить Пути, вернулся к людям, то есть – в майю, а значит опять уснул. Только сознательно, добровольно. А Иисус окончательно ушёл из него, хотя и воскрес. Чтобы повторить путь Будды подойдёт любое дерево. Ведь, согласно легендам, под разными деревьями  - Будха Гойя, Bodhi Tree, Ficus Religiosa, манго, патали, саловое дерево, акация, смоковница -  появлялись новые будды. Место не имеет значения, имеет значение твоё осознание. И желание избавиться от «авидья» - неведенья.  Кстати, говорят,  что все сорок девять дней под деревом Бодхи принцу Гаутаме прислуживал мальчик из касты неприкасаемых, Свасти, живущий в соседней деревне. Он и стал потом его соратником, как и у Иисуса – нищие и простолюдины.  И у него тоже было дерево – его крест.  Оно  - символ Древа Жизни. То есть – Древа Желаний, растущего и потребляющего солнечную энергию и влагу, проникающего своими корнями  в почву иллюзии-Мары. Ну, или майи.
- Да, наверное, так и есть, - проговорил Юрий. - А мне удастся оторвать корни от майи?
Гоша пожал плечами:
- Я не пророк, прозревающий пути реальности. Их слишком много. И только от тебя зависит, какой путь ты изберёшь – осознания или эволюции. Интеллект – слишком крепкий крючок, цепляющийся за  майю. Кто-то из философов даже, вроде – Декарт, сказал: «Я мыслю, значит, я существую». Сколько светлых умов – ученых, философов, писателей – вися на этом крючке, бесконечно крутятся в колесе сансары, тщетно пытаясь объять необъятное и объяснить ускользающее. Играть с майей в высокоинтеллектуальные игры опаснее, чем быть наёмным убийцей.
- Даже так? Объясни! – удивился Юрий.
- Наёмник - лишь исполнитель чужой воли, всего лишь чьё-то орудие.  Его карма плоха, но не безнадёжна. А тот, кто отдаёт приказы, влияя на судьбы многих, связан с ними многочисленными нитями кармы, попадая в бесконечное вращение колеса сансары. Поэтому христиане, например, предусмотрительно молятся: «Ненавидящих и обидящих мя, прости, и не дай им погибнуть ради меня, окаянного». Чтобы развязать свои нити.
- Но если человек хочет людям лишь добра? - возразил Юрий.
- Благими намерениями выстелена дорога в ад, то есть – в следующие перерождения. Дари любовь, не примешивая к ней мести или ненависти. Поэтому изображения Будды всегда улыбаются. Ведь в этом случае камни, бросаемые Марой, превращаются в цветы. Я, например, мог бы взглядом сжечь всех, кто несёт зло в этот мир, – вздохнул Гоша. – Но в этом нет смысла.
- Почему?
И тут Юрий вдруг, будто воочию, увидел как Гоша в образе разгневанного бога Рудра-Шивы, испуская взглядом смерчи и молнии, испепеляет зло на Земле. Но с ним сгорают и те, кто мог бы измениться в лучшую сторону. А сама Эволюция вовлекается в новые кармические перипетии. А возникшее в ответ новое  зло, становится ещё больше. И огромная разрушительная энергия, выплеснувшаяся в мир, бумерангом возвращается к Гоше, втянув его в колесо сансары. И вот уже бывший шайва, почти что Шива-Рудра, а теперь никто, утеряв свои способности управлять стихиями, оказался в самом низу спирали восхождения Духа. А был так близок к её вершине…
Юрий тряхнул головой, отгоняя наваждение.
- Как падший ангел, я бы надолго стал бы персонажем этой пьесы, - пробормотал Гоша.
- Падший ангел? Ты имеешь в виду Денницу? – удивился Юрий. – Хочешь сказать, что он поплатился за то, что хотел уничтожить майю?
- Он её создал, желая уподобиться Богу. И соблазнил ею человека, предложив через познание добра и зла уподобиться Богу. Мне кажется, так это было.  Ведь Денница - который после отпадения от истин Бога, стал называться Сатаной, то есть – противником - был лучшим учеником Бога. Поэтому, пока человек не познает добро и зло, получив власть над ними, как этого хотел Адам, уподобившись в мудрости Богу, ему нельзя победить майю или уничтожить её. Из неё можно только уйти, омыв руки и отряхнув прах с ног, - сказал Гоша. – Как это сделал Иисус Христос и Гаутама. И как их ученики. Нельзя жечь плевелы, не рискуя погубить Души, кружащие в колесе сансары. 
- А Виктор Иванович готов рискнуть! И я до сих пор не знаю плохо это или хорошо - уничтожить зло? – проговорил Юрий.
- Зло это основа существования майи - если вспомнить, как она была создана. И, чтобы уничтожить его, нужно ещё большее зло. Ведь Денница был гениальным учеником Бога, пока не стал Его противником. Вспомни Всемирный Потоп, мировые войны, смены цивилизаций, с помощью которых Бог пытался исправить майю. Что они дали? Колёса сансары продолжают вертеться. И мир не станет лучше, пока сам человек не изменится, - проговорил Гоша. – Об этом говорили все Посланники Бога, том числе и Его Сын Иисус.
- А что надо сделать, чтобы помочь близким и друзьям? Как улучшить, изменить мир, в котором они живут, - озадаченно проговорил Юрий.
Гоша, вздохнув, сказал:
- Их миром управляют они сами. А твоя любовь к ним объединит с ними твою карму ещё крепче, чем ненависть. Ты готов к этому?
- Так что же получается? Любовь тоже ведёт человека по кругам сансары? И, наверное, до тех пор, пока он… - задумался Юрий, - не научится бесстрастию? То есть – откажется от познания добра и зла. Или не придёт вместе с теми, с кем связан нитями любви, к…  Ну, не знаю – к самадхе? Нирване? К единому полю божественной любви? И получается что сансара это даже не колесо, а… спираль?! Я понял! – воскликнул он. – Колесо сансары это и есть спираль Эволюции, по которой, восходя, совершенствуются Вида и Душа! И её вершины достигают вместе с теми, с кем связаны любовью?! И даже с теми, кого ненавидишь, считая врагами!?
- Таков итог Эволюции и смысл существования  майи. Это Срединный духовный путь. Он связывает многие судьбы, - кивнул Гоша. – А есть Алмазный - путь личного совершенствования или, скорее – освобождения.  И майя особенно крепко держится за таких беглецов, пытаясь вернуть их на общий путь. В ход идут все её уловки и ловушки: страх, ненависть, любовь, сожаление, зависть, жадность, неудовлетворённые желания – все приманки мира сего. Как в пустыне испытывал Иисуса сатана. Или Гаутаму под деревом Бо – Мара. Обещая все царства мира иллюзий. Соблазняя, искушая и запугивая.
- Интересная теория, - заявил Юрий. - А ты, Гоша, сбежал от майи? – спросил Юрий.
- Я всё ещё в пути. И нет большего счастья, чем идти по нему, - улыбнулся Гоша. – Учусь пониманию того, что нет: ни счастья, ни несчастья, ни сладкого, ни горького, ни холодного, ни горячего, ни плохого, ни хорошего. И то, что Шива-Рудра прислал мне, праху земному, тебя - удивительно.
- Почему ты думаешь, что именно Шива-Рудра? – поинтересовался Юрий. – Ты гордишься этим? Тогда это сделал не он, а Мара.
- Был знак, - равнодушно сказал Гоша.
- Какой?
 – Грязная одежда и лицо, - ответил Гоша спокойно. – Пятно на твоём лбу. Не заметил?
- Ты веришь знакам?
- Иногда.
Юрий задумался. Он и сам удивлялся – где он тогда вывалялся в грязи? Просто сидел на парковой лавочке в Москве, а потом – раз и, весь грязный, оказался на краснодарском вокзале, развилке миров. Кто вмешался и изменил путь его телепортации? И причём тут Шива-Рудра, бог отверженных индусов? Юрий  о нём раньше и не слышал.
Тут Гоша поднялся на свисток закипевшего чайника и заварил в алюминиевых кружках чай на травах, аромат которых распространился по избушке – мята, чабрец, зверобой, кипрей.
-  Чудный запах! Неплохо иллюзия пахнет? – усмехнулся Юрий, отхлёбывая из кружки душистый напиток.
 – Аромат свободы лучше, - отозвался Гоша. – Меня вполне устраивает и холодная вода. Или её отсутствие. Учти – хваля что-то, ты отдаёшь предпочтение.
- Нелёгок путь идущего Алмазным путём! – усмехнулся Юрий. – Прямо по Фёдору Тютчеву. Он, в  своём стихотворении Silentium – молчание, говорил:

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи —
Любуйся ими — и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому, как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи —
Питайся ими — и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи —
Внимай их пенью — и молчи!..

Ну, хорошо - избавился человек от заблуждений майи, научился молчать и жить осознанно. Что дальше? К чему ему стремиться? К познанию истины? Но, как говорил бедняга Понтий Пилат – что есть истина? – сказал Юрий.
- И, помнится - Иисус ничего ему не ответил, - проговорил Гоша. - Потому что самое лучшее - ничего не хотеть. Даже знать истину. В этом и есть истина. Да и само понятие истины… размыто. И тоже оценка: это истина, мол, а это – не совсем. Да и кто может взять на себя право изрекать истины? Бог? И кто не имеет такого права? Все остальные? Вот и выходит – слово изречённое есть ложь.
- А скажи - кто же на самом деле был Иисус Христос? Как ты думаешь?
- Тут и думать нечего - Его устами говорил сам Бог. От себя Он не говорил ничего. И это были только истины, которые люди не смогли понять. Иисус называл себя то Сыном Божьим, то сыном человеческим. То есть – одновременно он был и Сыном Истины, и сыном тленного мира. Потому что нисшёл в этот иллюзорный мир свыше, из реального божественного Света. Ради Любви к человечеству.
- А Будда?
- Будда был сыном простым человеком – принцем Гаутамой, сыном индийского махараджи из рода Шакьямуни, - усмехнулся Гоша. – И лишь потом стал сыном Света. То есть был человеком, а стал равным богу. Но не богом. Гаутама - тоже ради Любви к человеку и желания облегчить его жизнь – прошёл нелёгкий путь и претерпел многие лишения.
- Но Иисус тоже жил на Земле, то есть - в майе, целых тридцать три года! – сказал Юрий. – Это разве не означает, что и Он был человеком? Да ещё сыном простого  плотника, а не принцем. Хотя, как ты говоришь – все оценки, в том числе – знатности человека, это уловки майи.
- Иисус не был сыном плотника. Его мать, Дева Мария, вела род от царя Давида, как и её наречённый муж, Иосиф. И сам Иисус пришёл  в этот иллюзорный мир по воле Бога, своего Отца Небесного. Да и то, сколько лет и где жил Иисус до своих проповедей, точно не знает никто. Он и сам говорил, что Его царство не от мира сего. То есть, Он был вне майи. Первые записи о жизни Иисуса Христа появились полвека спустя после Его ухода. А дальнейшие истории о Нём объединили лишь множество устных пересказов о Нём. И, кто знает – что в этих свидетельствах правда, а что вымысел? Ведь даже церковь считает часть их апокрифами, не включив их в Евангелие и считая запрещёнными для чтения.
- Но для чего Иисус приходил на Землю? Чтобы принять смерть на кресте, взяв на себя грехи мира? Зачем это ему? И разве это возможно – взять на себя чужие грехи, то есть – карму всех людей, живущих на Земле до, во время, и после явления Христа? Ведь каждый, как ты говорил, сам её заработал.
- Для Бога всё возможно. А зачем? Из Любви к людям. Он хотел рассказать им, что смерти нет.
- И как? Рассказал?
- Да. Но Его не поняли. По человеческим меркам, то есть – по правилам майи, Иисус вёл себя очень нелогично. Во-первых, еврейский народ предложил Иисусу быть иудейским царём во время Его входа в Иерусалим. Шутка ли – больных исцеляет, бесноватых лечит, мёртвых воскресает, хлеба умножает, рыбу добывает, вино из воды делает и стопами по воде ходит. Такой царь их устраивал. Но Он отказался. За что и был потом распят – Иисус не оправдал ожиданий своего народа. Во-вторых, Иисус проповедовал божественные истины толпам простых людей, а не избранным - в синагогах. Он не стал водить дружбу с первосвященниками и фарисеями, а избрал общество презираемых нищих и мытарей. Не могли же гордые первосвященники таскаться за безвестным проповедникам среди черни? Да и питался этот Мессия подаянием, хотя мог делать вино из воды, а хорошую еду - из огрызков. Все его чудеса были похожи на волшебство. Или на то, что Он, не подчиняясь законам майи, сам управлял ею. Как и положено Богу. Не зря Иисус говорил: «Я дам вам воды, испив которую, вы не узнаете жажду вовек». Жажда олицетворяет бесконечные не удовлетворённые желания майи. Ну и в третьих,  четвёртых, пятых и шестых - в Гефсиманском саду Он пошёл за стражниками, хотя заранее знал об их приходе. И об исходе ареста.  Он смиренно принял предательство,  позорную смерть на кресте с разбойниками. Он не отвёл копьё сотника Лонгина, убивающего его, хотя воскрешал мёртвых. А Дева Мария, Его Мать, и Его ученики до конца были уверенны, что Бог спасёт своего Сына. Или же Он сам это сделает.
- Да! Зачем Он это допустил? Меня это всегда удивляло. И вызывало недоверие к истинности этого события и евангельских повествований! - воскликнул Юрий.
- Потому что смысл прихода Иисуса в мир майи был не в крестной смерти, - ответил Гоша.
– А в чём? Он же умер!
- В прохождении искушений в пустыне. И Его отказе от царств мира сего. Мара-сатана считал Его, сына плотника, обычным человеком и то, что ей не удалось обмануть Его, как это было со многими, заставило её совершить над ним казнь руками тех, кого Он кормил, лечил и спасал. Все от него отвернулись, но Он не сошёл со своего пути и не обратился к своей божественной сущности. Доказав, что человек тоже так может. Кстати, Его ученики это потом подтвердили - майя не властна над Душой, если человек этого не хочет. Как и Гаутама, который отверг искушения майи, сидя под деревом просветления, Иисус победил майю, отказавшись от борьбы с нею. Но Ему это было нелегко. Ведь Он взял на себя ещё и грехи всего мира – карму человечества.
- Какой-то не героический итог битвы с майей, - пожал плечами Юрий.
- Судьбы человечества?
– Оно от этого не здорово-то исправилось, - хмыкнул Юрий. – И вообще - врага надо побеждать.  Иисус же, Сын Божий, пришедший научить, как надо жить, безропотно позволил убить себя. Гаутама, ищущий избавления от страданий, нашёл его… сделав вид, что не видит и не слышит опасности. Это и есть мудрость? И единственный путь, чтобы победить майю?
- Да. Единственно верный. Всякая драка и сопротивление говорит о том, что противника признают равным или достойным состязания. Может ли Бог состязаться с иллюзией врага? А человек, понявший, что врага нет, придавать ему значение?
- Он же не Дон Кихот Ламанчский, воюющий с мельницами,  - хмыкнул Юрий. – А мне всё ещё почему-то более близок этот наивный идальго.
Он с удивлением смотрел на Гошу. Увлекшись спором, он не обратил внимание на то, как Гоша изменился. Будто с нищего аскета слетела некая маска. Он сейчас был настолько красивым и умудрённым, насколько раньше выглядел безобразным и безумным. Даже Гошины серьги выглядели теперь неким атрибутом власти и значительности.
- Но почему Иисус, Сын Божий, дал убить себя? – задал Юрий вопрос. – Бог не мог позволить такое.
- Чтобы доказать людям, что мир - временное явление, что это всего лишь майя. Он, как и Гаутама, несмотря на опасность, остался бесстрастным. И, воскреснув, доказал людям своё бессмертие,  неповреждаемость Души, Атмана, и - иллюзорность майи. Он призывал учеников к вере в такое чудо. Вера для человека – самое главное.
- А если не веришь?
- Будет то, что случилось с Петром – усомнившись, он не смог ходить по воде. Потому что человек – творец своей вселенной. И, как говорил Иисус – по вере вашей да будет вам.
- Я не Будда и, тем более - не Иисус Христос. Но дайте мне точку опоры и я переверну этот мир. Ну, или - майю, - по-своему процитировал Юрий слова Архимеда. – Неужели точка опоры это и есть вера? Тогда почему Иисус сам не изменил этот мир, а лишь призывал людей измениться.
- Выход из пифоса - дело добровольное, - улыбнулся Гоша. –  Иисус обнулил человеческие грехи, их карму. А мир, то есть - майю, и своё будущее должен менять сам человек. Потому что она им создана.  Но  для этого должен измениться он сам.
- И как ему измениться? Сесть под своё дерево – липу или ёлку, добиваясь бесстрастия и просветления? Или начать жить на вокзале – в точке расхождения миров – никуда не стремясь? Смиренно отдать себя на растерзание мстительной толпе? Или, может, раздать своё имущество? Я бы раздал, но у меня его нет, - пошутил он. – Зато я легко могу раздать чужое – капиталы всяких банков и военных ведомств, поделив награбленное. Став кем-то вроде Робина Гуда. Но майя мне за эту раздачу потом такую карму воздаст…
- Для начала научись хотя бы обуздывать свои желания, - ответил Гоша. – И речи. Помни, что всякое чувство –  доброе или злое, да и слово -  это привязки майи. Будь бесстрастен. Чувства  затуманивают сознание.
- Бесстрастен? Но Иисус сказал – Бог есть любовь. И ещё – да любите друг друга.
- Да. Любовь ко всему сущему ведёт к совершенствованию души на пути Эволюции. Это было сказано всем. А избранным было сказано: возьми свой крест и иди за мной.
- Но все стремятся не к любви, а к счастью. А избранные… где они?
-  Там, где нет других. И настоящее, истинное счастье это выход из майи. Потому статуи Будды улыбаются - человек, избравший его путь, не узнает страданий вовек. Потому что… майи нет, как нет и твоего временного тела, - пожал плечами Гоша.  –  Это сон, в котором ты проходишь испытание. В котором человек, подвергаясь воздействию ТСС – Страстности, Тленности и Смертности, познаёт страдания, болезни и смерть. Майя это школа, в которой человек получает уроки и сдаёт экзамены, согласно предыдущему заданию – своей карме. Их можно сдать экстерном, избавившись от желаний. Но чаще человек лишь обретает новые долги и задания. И так бесконечно.
- А как же свобода выбора?
- В майе человек имеет свободу выбора лишь в пределах мгновения, когда принимает решение. Не более. Далее вступает в силу неотвратимый закон причинно-следственной связи, на котором и зиждется майя. И хорошо если ты заплатил за неверные решения в этой жизни – болезнью, тюрьмой или ещё чем похуже, а не в следующем воплощении, удлинив путь отработки. 
- И что же делать? – сказал Юрий.
- А что ты хочешь получить в итоге? – спросил Гоша. – Только не говори опять, что хочешь изменить мир.
Юрий задумался.
-  Чтобы на Земле восторжествовала справедливость.
- В майе, ты хочешь сказать? В иллюзии? – вздохнул Гоша. - И - для кого справедливость? Сколько людей, столько и справедливостей. У вора – не попасться в руки полицейскому, у полицейского – поймать вора. У каждого своя голограмма мира, созданная его нынешними намерениями и прошлыми заказами.
- М-да, - покачал головой Юрий. – А как же справедливость? Она существует?
-  Если победит твоя справедливость, она не устроит других. Например, Петра, –  усмехнулся Гоша. -   Потому что бесплатная водка в неё не входит. Все желания бессмысленны. Даже желание справедливости.
- Почему? Человек должен к чему-то стремиться.
- Должен? Кому? Майе? Смысл имеет только одно желание  – освободиться от желаний, - сказав это, Гоша откинулся и, закрыв глаза, снова опёрся о стену. – Ты цепляешься желаниями за майю, майя цепляется за тебя. Сансара.
- Надо подумать, - кивнул Юрий. – И какой путь правильный? Есть много религий и учений. Какая истинная? Гоша, а почему ты стал шайвой, а не христианским монахом?
- Главное – осознать иллюзорность этого мира, созданного Марой. Путей много, а Бог един. И все религии говорят об одном и том же – об освобождении от майи и её иллюзий. Об истинной Обители Света - Рае, где царит бесстрастие, и об Аде, наполненном муками неудовлетворённых желаний.
- Но мне был знак – книга - и я его услышал. А то, что я, индусский йог, шайва, живу среди людей иной веры и этим вызываю раздражение, быстрее учит бесстрастию, терпению и прощению. И помогает быстрее постичь тапасу.
- Сложный путь ты выбрал, Гоша, - покачал головой Юрий. - А скажи – что же такое Рай и Ад? – спросил он. – Я в эти сковородки никогда не верил, считая их выдумкой. Ведь всё плохое уже случилось , здесь. Или случится в следующей жизни. Ведь так?
- Как ты обкорнал человеческую жизнь, - усмехнулся Гоша. – И сделал её бессмысленной. Иисус же сказал – у моего Отца обителей много. Рай и Ад это тоже обители майи. Или её филиалы.
- Рай – филиал майи? То есть – иллюзия? – удивился Юрий. – Но церковь считает совсем по-другому. Мол, это вечные муки.
- Таково представление христиан об устройстве мира. И эти филиалы -  их творение. Хотя всё, что вращается в колесе сансары, прочно связано с качеством кармы. Там, в Аду - мире, сотворенном нашим подсознанием, Душа – то есть карма -  готовится к новому витку сансары.
- Душа это карма?- удивился Юрий.
- Именно. Ещё говорят – судьба. Это тоже карма. Душа состоит из множества узелков, ячеек, оставленных предыдущими рождениями. В то время как наш Дух – нерушимый Атман - безличен. В Аду, в тех низких вибрациях Того Света, куда может достигнуть Душа, отягощённая итогами жизни, она частично выравнивается, очищается, выжигается. И самая тяжёлая её часть отпадает. После этого Душа способна опять подняться вверх, к новому рождению, получая возможность исправиться. Но она уже ничего не помнит, снова получая право на выбор добра и зла. И карма, с перечнем заказов, иногда не даёт сделать верный выбор.
- Выжигается? Там, всё же, есть адские печи?
- Там нет печей. Это низкие вибрации, способствующие утяжелению той части Души, которая должна отпасть, чтобы она могла вернуться на Землю. Иногда на это уходит не одна сотня лет, иногда - месяцы. Некоторые религии, прозрев загробную часть жизни интуитивно, принимают их за пламя Ада, или холод льда Тартара.
- А что значит то, что Иисус взял на себя грехи мира и искупил их?
- Иисус пришёл к самым грешным – мытарям и нищим, чтобы прекратить падение их Душ в Ад.
-  Он сказал – «Я пришёл спасти не праведников, а грешников». Почему?
- Потому что филиал майи – Ад, к тому времени был настолько переполнен Душами, отягощёнными столь ужасающей кармой, что она уже не исправлялась и за тысячелетия. И Ад, не имея возможности принимать новые Души для очищения, уже готов был выплеснуться, соединившись с земной майей. Поскольку человеческие Души в Аду и на Земле уже мало чем отличались друг от друга. И тогда наступил бы конец света. То есть – власть неисправимых грешников, отсутствие на Земле добра и любви - хаос беззакония. 
- Ну да,  тысячи лет войн и беззаконий не очень-то украсят карму, - кивнул Юрий. – Ветхий Завет – просто сборник ужасов. А разрушение Содома и Гоморры  -  об этом же? Его населяли те, чья карма не исправлялась? И внезапная смерть лишь прекратила их деградацию, дав возможность к исправлению? Лишь один Лот с семьёй внушал надежды. А почему его жена, оглянувшись, превратилась в соляной столб?
- Она проявила любопытство и сочувствие чужим мучениям и потому присоединилась к ним. Из сострадания.
- К приходу Иисуса на Земле праведников вообще не осталось? По Евангелию их, кроме Иоанна Крестителя, и не было, - заметил Юрий. Да и он был прислан туда заранее, с миссией - отпускать людям  грехи и  подготовить Иисусу Путь? Люди должны были поверить, что освобождение от грехов возможно при жизни?
- Верно. Но ещё была совершенная Дева, проявившая безусловную любовь к Богу. И к человеческому роду, который надо было спасти. Дева была непорочна, то есть – не имела кармы и личных желаний, живя в храме.
- А ещё у них была Тора, предсказавшая явление Мессии, и Десять Заповедей.
- Этого оказалось мало. Иисус сказал, что  принёс людям Новый закон, Новую весть.
- О чём? О любви?
 - Да. О Любви к ближнему. Он учил уже не жизни в майе, согласно Десяти Заповедям, лишь частично исправляющим карму, но и всепрощающей любви, помогающей выйти  из майи.
- Подставь правую щеку, если тебя ударили по левой?
- Именно так – получив удар от майи, не плати ответным злом и не накапливай обид.  Сказал - возьми свой крест – то есть карму, и не чти старые законы предков, а оставь их - и иди за мной. И пусть мертвые погребают своих мертвецов.
– Поэтому фарисеи, чтущие их, возненавидели его?  Вот оно что? Но ведь человек, несмотря на искупление и жертву Иисуса, продолжают умирать и вновь рождаться. И кто-то, избавившись от связи с майей,  попадает в Рай, открытым для людей Иисусом. Что 
происходит с Душой в Раю? Ведь он тоже филиал майи. Души там  остаются? Тогда может ли и Рай быть переполнен?
 - О, тут всё по-другому. В Раю обитают те, чья карма чиста, но воспоминания и привычки держат их поблизости от майи. То есть – от Земли. В Раю Души отдыхают в той обстановке, которую их вера и подсознание считают комфортной. И выглядит он согласно указаниям их религиозной конфессии. По вере вам воздастся. Некоторые из них возвращаются на Землю, желая помочь другим. Или если захочет избавиться от майи вообще.
- И из Рая Душа может прийти на Землю? – удивился Юрий. – Тоже – подняться?
- Ну, в данном случае – спуститься. Поскольку Душа, которая туда приходит, обладает высокими вибрациями.
- То есть, Душа приходит сюда, чтобы потом уже не попасть в Рай, а слиться с пустотой и ощутить нирвану?
- Именно. Только пустота это не то, что мы понимаем. Просто её суть нам непонятна и потому пуста – белое пятно. Скорее всего, это и есть – Творец.
- А зачем Иисус, претерпев крестные страдания за мир, вывел людей из Ада и привёл их в Рай? Почему не сразу в пустоту? То есть – к Богу?
- Он показал только путь выхода из сансары. Как и Будда. А далее Душа должна сама сделать выбор – стать ей Духом, Атманом, поднявшись поступательно вверх, или продолжить подъём по спирали с теми, кого они любят. То есть по обычному пути Эволюции   Души. Обычно это делают Святые.
- То есть – помогают им изменить сознание? Голограмму мира?
- Да.
- Понятно, хотя довольно сложно. И всё же – что же такое карма? Что-то кода-то с кем-то было, о ком я даже и не помню, а отвечать за его поступки должен я? Разве это справедливо?
- Карма, это твоё подсознание, в котором отложились все те личности, которыми ты был и о которых забыл, - ответил Гоша. – Карма – часть тебя, это твоя Душа, праведная или грешная, пришедшая сюда после целительных вибраций Ада или Рая.
- Душа и Дух – разное?
 – Дух – совершенен. А на его проявленную часть – Душу, наслоились её заказы в виде желаний и обид -  крючков, ячеек или узлов майи, держащих Душу в колесе сансары.
- Где хранятся узелки кармы? К ним есть доступ?
- В нашем подсознании, а оно нам неподвластно. И к нему нет доступа.
- Почему?
- Подсознание и Душа заслоняют от со-знания подступы к твоей божественной сущности – Атману. Поэтому не он подсказывает тебе правильный выбор, а несовершенная Душа, которая заставляет тебя оставаться в майе. И отрабатывать то, что записано в твоём несовершенном под-сознании: обиды, нереализованные желания и долги. Что тоже условно, существуя лишь в мире майи. Как и Душа. И её неоплаченный чек может предъявляться лишь в царстве майи.
- Как эту информацию  стереть? – нахмурился Юрий. Ему всё это казалось сложным и недоказуемым.
- Перестать хранить чек кармы.
- Но как?
 - Сначала перестать накапливать новые долги. Отказаться от желаний, простить обиды - не делая новые заказы майе. Хотя, понятно, что майя в этом совершенно не заинтересована. Поэтому у такой личности сразу появляются труднейшие ситуации, которые надо преодолеть. И очень легко потерять бесстрастие и отчаяться. И утратить волю и силу намерения к дальнейшей борьбе с майей.
- Но там, – Юрий подкатил глаза, пытаясь заглянуть себе под череп, – только мои личные воспоминания? Где всё это?
- Повторяю - карма это закодированная информация о нереализованных желаниях множества твоих воплощений, - пожал плечами Гоша. – Она не читается новой личностью, пишущей свою историю с ноля. И её присутствие выражается лишь в твоём характере, склонностях и эмоциях. А также – в твоём выборе или предпочтениях в различных ситуациях, предлагаемых майей,  то есть – судьбой, прописанной заранее.
- Я могу стереть, ликвидировать свою карму? - нахмурился Юрий. – И поменять судьбу?
- Можешь, - кивнул Гоша.
- Фух! – с улыбкой выдохнул Юра. - Ну и как же?
- Это довольно непросто. После того, как ты перестал накапливать новые заказы, надо отключить твоё подсознание. Но вся беда в том, что подсознательная информация не записывается в виде слов. И никаких слов не понимает.
- А в виде чего она хранится? – удивился Юрий. – Картинок? – улыбнулся он. – Для глухонемых.
- Именно так - в виде символов, архетипов, образов и звуковых сигналов. И они крепко запечатаны там. В древние времена жрецы и шаманы хорошо знали этою. И то, как получить доступ к божественной сути человека - Атману, как распечатать подсознание. Не все, конечно, но среди них были и такие. Они также исцеляли людей и могли даже воскресить. Поэтому тогда придавалось такое значение символам, а также танцам и звукам – то есть вибрациям. Все усыпальницы и ритуальные предметы украшены подобными изображениями. Да и древние пещеры.
- Эти ритуалы сохранились? Символы расшифрованы?
- Вряд ли. Может быть кое-то и осталось – в виде осколков мозаики в разных религиях и народах – но этого явно недостаточно, чтобы провести полный ритуал очищения сознания и подсознания.
- Жаль. Но как же быть? Не хочется тащить за собой этот груз, о котором даже не подозреваешь, - усмехнулся Юрий. – А ключи к нему потеряны. Кстати, в Евангелии от Матвея, есть слова Иисуса: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете». А от Луки: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали». Они, вероятно, об этом.
- Да. И это говорит о том, что у евреев и сейчас есть такие ключи, но их никому не показывают. Однако это неважно. Есть ещё один безотказный и универсальный ключ, не открывающий, а прочно замыкающий шкатулку подсознания. О нём интуитивно знают сейчас святые и подвижники почти во всех религиях – буддизме, христианстве, мусульманстве, конфуцианстве.
- И что это? – обрадовался Юрий.
– Всё то же самое – добровольный уход от мира иллюзий и отказ от желаний. То есть – крепко замкнуть и более не пополнять шкатулку подсознания. А некоторые юродивые, дзэн-буддисты, суфии, шайвачариары и блаженные предпочитают совершать в майе нелогические поступки, действовать не по правилам, которые диктует разум. И не транслировать себя в мир как привычную ему личность. Мир, читай – майя, перестаёт их воспринимать и понимать. Чего они и добивались.
- Как ты? – Гоша пожал плечами. - И что? Карма обнуляется?
- По крайней мере, не только ты непонятен для окружающих, но и твоя карма уже не читаема для твоей новой личности. Поскольку прежняя личность, куда подсознание посылает сигналы, исчезла. Связь нарушена. А, следовательно, прежняя карма и судьба перестают управлять твоими действиями. Этот путь называют Духовным преображением.
- Да. Такие люди берут свой крест-карму и идут за Христом. То есть – по пути ухода от мира иллюзий, – задумчиво проговорил Юрий. – Оставляя привычки прежней личности, карьеру, семью и даже принимая новое имя. А ум, чтобы уж вовсе всё обнулить, то есть – уйти от соблазнов подсознания, заполняют иисусовой молитвой, чтением мантр или же безмолвием. И становятся другими - неузнаваемой личностью, живущей ради освобождения Души и достижения Духа-Атмана.
- Я рад, что ты это понял, - кивнул Гоша.
- Говорят, некоторых таких людей уже при жизни признают святыми.
- То есть – считают способными воздействовать на майю и чужую карму, – кивнул Гоша. - Как Иисус.
- Что это значит? Они могут передвигать и горы? Ходить по воде? Совершать чудеса?
– Могут. Но зачем им это. Ни к чему тешить майю своей гордыней? Иисус, как известно, отказался совершать чудеса, когда ему предложили доказать, что он Бог. Он «всего лишь» исцелял от болезней, то есть – убирал груз кармы и грехов.
- Значит, чтобы избавиться от кармы, надо стать монахом или блаженным?
- Есть много путей. В том числе и Срединный Путь, когда человек, живя в семье и среди мира, занимается совершенствованием Души. И уж конечно - любой вид монашества или даже просто чтение мантр и молитв, может отменить «код памяти» и дать Душе доступ к под-сознанию, а затем и к Духу. Если имеешь  твёрдую силу намерения. Но всегда есть вероятность того, что ты не удержишься и слетишь оттуда кувырком, в майю, сансару, набравшись по пути ещё больших грехов.
- И что тогда?
- Надо всё начинать заново. Как это и делают монахи, потерпевшие искус и падение в грешный мир.
- Я подумаю на эту тему, - кивнул Юрий. - А скажи, что происходит с людьми, которые участвуют в войне?
Гоша вздохнул и заявил:
- Не беспокойся об этом. Это ведь всего лишь иллюзия войны, которая  нужна для быстрой отработки кармы. Как сжигание Содома и Гоморры.
- Что ждёт тех, кто погиб на войне? Рай, Ад? У меня прадед погиб молодым. Что стало с его кармой? Ведь он, возможно, кого-то убил. В круг сансары заново? Вместе с тем, кого он убил?
- По-разному, - пожал плечами Гоша. – В зависимости от степени совершенства Души. Отдать Душу за Родину, то есть – за род свой, и за други своя – одно из условий очищения даже самой тяжкой кармы. Героическая смерть многое искупает.
- А если человек случайно попал под машину. Что будет с его кармой?
– Во-первых, случайно в майе ничего не происходит. Всё рассчитано и уложено в жёсткие рамки причинно-следственного правила. И в каждом случае причины разные. Кто-то уходит, чтобы не ухудшить свою карму, у кого-то так судьба предопределена, а кто-то таким образом искупает что-то из прошлой жизни. Но если это ребёнок, то он может и вовсе вылететь из круга сансары. Возможно, он именно для этого и пришёл в мир. То же относится и к смерти ребёнка из-за болезни.
- Вот как? А его родители, испытывающие горе из-за потери?
- У родителей своя карма. В любом случае – их тяжёлая карма отработана.
- А если – самоубийство?
- О-о, - протянул Гоша, вздохнув, - это очень крепкий узел на колесе сансары. Если не вечный. По любому, это не карма, не судьба, а личное решение обезумевшего человека. По судьбе никому и никогда не планируется самоубийство.
- Почему тогда оно произошло?
- Тут снова речь идёт о страстности человека, о его обидах и нереализованных желаниях. И крепость такого узла кармы зависит не только от силы обиды на окружающих или претензий к майе. А в первую очередь – обиды на себя. Представь, какой это козырь в руках майи, если человек ушёл с желанием наказать самого себя! Он и наказывает, испытывая все круги ада и сансары вновь и вновь. И не скоро оттуда выберется. Это не карма, а просто камень на шее.
- Да-а, - протянул Юрий. – Как всё не просто.
- Или, наоборот – просто, - пожал плечами Гоша. – Расставь по местам действующие в майе силы и её театр станет простым и понятным.
- Ну, а что это такое – нирвана? Или – самадха? – спросил Юрий. – Отсутствие кармы? Вылет за пределы майи? Это и есть та самая пустота?
- Спроси у Тинджола, - усмехнулся Гоша. - Он лучше знает.
- Ты и с ним знаком?
- Я бы назвал это по-другому – мы все едины в земном пространстве, - улыбнулся Гоша.
- Но как его спросишь? Ведь Тинджол в этой самой нирване постоянно и находится, - почесал в затылке Юрий. - Вряд ли он меня услышит.
- А ты попробуй зазвучать с ним в унисон, - пожал плечами Гоша.
– Для этого мне надо уйти в дацан и начать читать рядом с ним мантры, – задумчиво проговорил Юрий.- Иначе он не услышит. Я уже пытался.
- Хороший путь, - одобрил Гоша. – Иди в дацан и тогда майя утратит сильнейшего преобразователя. Иначе на твоих руках появится кровь – дело к тому идёт, а это тяжёлая карма.
-  Нет! Я пацифист, - возразил Юрий. – И никого убивать не собираюсь.
- Физически – да. А морально? Не зря же в христианстве помыслить зло, это уже грех. А силу твоей мысли ты и сам не знаешь.
- А если эти мысли будут направлены на добро? Тоже ведь сила.
- Все, кто ввязывается в борьбу с майей, поначалу так говорят, - вздохнул Гоша.
- Да-да, - кивнул Юрий. – Большинство зла на земле творилось под лозунгами добра.
– Ты для майи опасная приманка, - заметил Гоша. - Какую бы сторону не принял, ты нарушаешь равновесие. Тебе лучше отойти в сторону, Юрий.
- Да я уже отошёл. Только не знаю – куда шагать дальше. Может, мне с тобой остаться? – предложил он. – Стану шайвой, познаю путь тапасу и буду менять картинки, знать пути Души и  управлять огнём, - покосился он на источающую тепло печурку. – Чем плохо?
- Тем, что в шайвы идут осознанно, – поднял брови Гоша. – И обратного пути нет. Иначе… Знаешь притчу о выметенной избе и семи бесах? Это слишком экстремальный путь для неопытной души. А особенно – увлечённой играми разума, - покосился Гоша на Юрия.
- Экстремальный, зато быстрый! – возразил тот.
- Смотря куда спешить! – усмехнулся Гоша. – Шайвой ты становишься только когда т, как личность, исчезаешь, а на твоём теле не остаётся живого места. Именно тогда, ты узнаёшь, что стал волшебником. Но тебе уже неинтересно ни управлять в майе огнём, ни менять картинки, потому что майи нет. И это ты знаешь точно. Единственное, что тебе хочется – это новых подвигов ради славы Творца, который единственно реален и совершенен.
Юрий, выслушав его, долго сидел задумавшись. Постепенно всё в его голове вставало на свои места.
– Я, к сожалению, уже волшебник, но ещё не утративший интереса к этому миру, - сказал он. – И теперь понял, что это опасно. И теперь ещё более опасаюсь внимания Конторы к моей грешной Душе.
- Игры майи, - пожал плечами Гоша. – У майи много марионеток и каждому находит она достойного противника. Ты же хочешь улучшить этот мир, изменить порядок? А они его стерегут.
И хотят качнуть маятник, чтобы нарушить равновесие.
- Я, конечно, пешка. Но ты хочешь сказать, что майя создала Гитлера, чтобы нейтрализовать Сталина? – заинтересовался Юрий.
- Возможно.
- И из-за этого развязалась мировая война и погибли миллионы людей?
- Ты сказал. Не я, - кивнул Гоша. – Эти миллионы добровольно вступили в эту игру? Разве нет? Они тоже хотели качнуть маятник в свою сторону. Но в этом случае он будет возвращаться до тех пор, пока не станет раскачивающих.
- И за эти игры люди отдавали жизнь? – вздохнул Юрий. – Как мой прадед.
- Такое масштабное театральное действо, как Мировая Война, включает массу и основных актёров, и второстепенных, и множество статистов, – пожал плечами Гоша. – Война – это запланированный акт судьбы в пьесах майи. И каждому статисту отведена роль. Без него пьеса не была бы сыграна. Все действовали слажено, по замыслу гениального автора. И это отнюдь был не Гитлер или кто-то другой. Он тоже был марионеткой.  Это майя, развернув гигантские декорации, собирала урожай страстей и эмоций воюющих, заполняя ими колесо сансары. А вожди были её главными марионетками, кукловодами кукловода. И в результате проиграли все, кроме неё. Но, с другой стороны, и майя сама по себе – ничто. Потому что для исполнения пьесы, ей нужны актёры и статисты. Процесс обоюдный. Так сказать – змея, кусающая себя за хвост.
- Да, я понимаю – всё это игры майи, – заметил Юрий. – Гибнут невинные люди. Ну, хорошо – не невинные, они сами ввязались в эту драку и такова карма. Но, по-твоему, надо сидеть на берегу бушующей майи и смотреть, как поток проносит их мимо? Прямо в колесо сансары?
- Они сами вошли в этот поток, Юрий. Если туда войдёшь и ты, то поплывёшь вместе с ними. Кроме того – это лишь иллюзия потока, которая проносится в твоём мозгу. Сюжет, необходимый для того, чтобы каждый мог сделать выбор или отработать карму. Твоя задача – лишь остановить эту картинку, прекратить её движение в твоём сознании. И страдания прекратятся, потому что их нет. Останови тигра в прыжке, как говорят дзэн-буддисты, и ты ускользнёшь от него. Также - и от майи, которая хочет заманить тебя в свои ловушки и театры. Ты думаешь – это ты будешь управлять ситуацией, спасая гибнущих людей? Кукловод не ты. Ты станешь лишь куклой кукловода, как только выйдешь на сцену.
- Я пока никуда не выходил.
- Ошибаешься, Юрий, ты уже вошёл в майю и на сцену в тот миг, когда родился. А, может, и ещё раньше. Твоя задача – покинуть сцену, выйти из майи. Выйти из пифоса в другую нелогическую сторону. Беги и тебя догонят, остановись и твой бег прекратится.
- А если, всё же, меня поймают? – нахмурился Юрий. Его возмущала некая патовость ситуации с этой майей – куда бы ты ни пошёл, всегда оказывался в её сетях.
- Поймали? Ну и что же? Перестань сопротивляться и ситуация сама завершится. Действие порождает противодействие. Будь бесстрастен. Это путь мудрых. И не становись ни жертвой, ни победителем. Ни нападающим, ни обороняющимся. Откажись от любых ролей. Пусть майя останется без добычи. Как Иисус.
– А многие считают Его странным Богом, тоже сродни юродивому – подставь другую щёку,  скинь рубашку и всё такое. И уверенны, что мир крутится вокруг великих людей, как планеты вокруг солнца! История, цивилизация, будущее – всё основывается на их деяниях.
- Хочешь стать великим? - усмехнулся Гоша. – Большой марионеткой в этом театре иллюзий?
- А разве они – не кукловоды?
- Эту роль забрать у майи пока не удавалось никому, - сказал Гоша. -  Мир идёт своим путём, а бывшие великие остаются на её обочине. Они – лишь сломанные игрушки в руках майи. Разве не так?
- Александр Македонский, Наполеон, Чингисхан? Разве они не завоевали мир?
- И где они сейчас? Чего достигли эти «великие люди»? Разве они унесли завоёванный в крови и опасных походах мир в своих руках? Чингисхан был похоронены с выложенными наружу пустыми ладонями. Этим символически показав, что в конце концов мир ускользнул из его рук. Их враги, как многоглавый дракон, появлялись снова и снова, превращаясь даже в собственных детей и друзей. Яды настигали их, болезни и старость источали их тела, оставив их желания так и не удовлетворёнными, а жажду неутолённой. Майя в итоге превратила их жизни в кошмары, предательство или пустынный берег изгнания. Они, чьи речи увлекали народы, были побеждены и растоптаны майей, истинной хозяйкой этого мира.
- Увы, это так. Выходит, великие не властны даже над собой?
– Царь Соломон, мудрейший человек, сказал: «Всё суета сует и ловля ветра», - кивнул Гоша. -  И - «Все труды человека - для рта его, а Душа его не насыщается». Ветер это и есть майя. Мы все ловим ветер, тратя на это свою жизнь.
- Умом я это понимаю, - покачал головой Юрий. - Но чувства спорят. Я люблю этот мир, хоть он и иллюзия. Как отказаться от него? Что останется мне?
- Останешься ты, - улыбнулся Гоша. – Только ты – реален. Это ты создаёшь этот прекрасный мир, голограмму которого видишь. Но, к сожалению, его бег бесконечен и не ты им управляешь.
- И так, этот мир создаёт моё со-знание, мою Душу и карму? – переспросил Юрий. - И если я перестану в него всматриваться, он утратит свою реальность?
- Именно! Свободой сознания обладали только Будда, Иисус и святые мудрецы, отказавшиеся от мира иллюзий.
- Что остаётся?
- Атман и Бог, - вздохнул Гоша, как видно утомившись непониманием ученика. – Что может быть лучше?
- А скажи, Гоша, люди тоже только кажутся? Где-то они спят и видят майю. И Иисусу они казались? - спросил Юрий. - Они– часть майи? Часть её иллюзии? Тогда зачем Иисусу приходить к ним? Просто поменял бы их, как пластинку слайда. И к кому были Его проповеди?
- Нет, люди не кажутся. Они в майе - самое главное. Именно они, объединив свои мысли и желания, энергетически и голографически создают майю, иллюзию мира. Без них она исчезнет. Представь, как это нелепо – человек создаёт майю мыслями. Но является в её руках управляемой игрушкой. Потому-то Иисус произносил свои проповеди перед толами, предлагая каждому измениться, не жить по законам этого мира, которым управляет князь мира сего. То есть – майя, иллюзия. Он говорил – не бойтесь, убивающих тело, а бойтесь убивающих Душу.
- И каждый из нас мог бы наполнить сети рыбой, как Иисус на берегу Тивериадского озера? – спросил Юрий. – И превратить воду в вино?
- Глупый вопрос, - улыбнулся Гоша. – Конечно. Майи нет. Есть твои мысли о ней. Ученикам Христа, когда Он отправил их проповедовать, было приказано не брать с собой ни сумы, ни денег. То есть – не жить в майе. И они во время своих странствий ни в чём не нуждались и даже исцеляли больных, как и он. То есть – прощали грехи, освобождая от кармы. Все мы  - сыны божьи. И все способны победить майю, заставив её служить нам. Только вот не умеем, потому что не верим и охотно играем по её правилам. Ключ к победе над ней – в нашем сознании.
Иисус предложил ученикам – будьте как боги. И они стали, как боги. Будда сказал последователям: «Вы - маленькие Будды». И у него появились миллионы последователей. В каждом из нас живёт Атман, Абсолют, дыхание Божье, надо только освободить его. Я – верю, что могу, и делаю чудо, хотя не считаю себя богом. Может – маленьким Буддой. Чуть-чуть, - улыбнулся он.
Юрий, слушая его, думал: «Но Иисус излечивал больных. Почему же я не должен вмешиваться, когда живые существа страдают? А с другой стороны – я вижу, как страдает бесприютный Гоша, но остаюсь спокоен. Потому что это его личный выбор. Хотя, если подумать, выбор Петра тоже был доброволен. Просто мы не знаем, что привело человека к данной ситуации. А если верить Гоше, это несложно понять – он сам и привёл себя».
- Что есть страдание? – спросил он.
- Томление Духа. Это сказал Гаутама, ставший Буддой.
- Не тела? Духа? Ведь я ощущаю боль в руке, а не в Душе или голове, ударившись рукой.
- Твоё тело лишь творение твоего сознания. Йоги доказывают это, останавливая своё сердце, позволяя себя протыкать, закапывать или погружать в воду. А затем они, с помощью сознания, Атмана, полностью восстанавливают все функции тела. Ну, а из привычных реалий, которые люди не считают фокусом, - добавил Гоша, взглянув на отстранённое недоверчивое лицо Юрия, – случай, когда человек находится под наркозом или гипнозом и его тело не чувствует боли. Это фокус?
- Нет, конечно. На руке или другом участке даже остаются следы.
- Он не чувствует боли, потому что его Дух в это время спит, то есть находится вне тела. То есть – вне майи. Там, где нет страданий.
- Значит, чтобы перестать страдать, надо оказаться вне майи? – переспросил замороченный Юрий.
- Да. Я тебе об этом говорю уже битый час, - вздохнул Гоша. - И не открываю ничего нового. Это ещё за шесть веков до нашей эры открыл Будда Гаутама, сидя под деревом Бо.
- Но какой толк от этих открытий? Люди так и продолжают страдать! Что изменилось с тех пор?
-  Будда, как Иисус, показал лишь путь. А что выберет человек, зависит только от него - страдать ему или освободиться от страданий. То есть – от томленья Духа. Как ты сейчас, например. – Улыбнулся Гоша.
- Я ещё не достаточно просветлённый, - вздохнул Юрий.
- Пока ты ещё даже не начинал просветляться, - усмехнулся Гоша. – Игры разума – это о тебе…
- Я готов слушать тебя, а это уже начало пути, - пошутил Юрий. – У Гаутамы были ученики. Чунда и Ананда, по-моему? А у шайвы Гоши тоже будет ученик - Юрий. Без фамилии.
- Я не достоин того, чтобы иметь учеников, - равнодушно ответил Гоша. - Невозможно изменить человека, если он сам этого не хочет. Законы причинно-следственной связи нарушить нельзя, если только каким-то образом не выйти за пределы майи. Способов много. Ты готов?
- Пока не знаю.
- И многие так. Поэтому и существует смерть. Не как наказание, а как возможность для Души делать свой выбор снова и снова. И идти от страдания к страданию в мире иллюзий, пока человек не найдёт свой истинный путь к самадхе, просветлению и не покинет колесо Сансары. А он обязательно достигнет просветления Гаутамы, познавшего истину под древом жизни, Бодхи. Находясь вне его и вне себя… Или - совершенства Иисуса, давшего себя распнуть на древе жизни, кресте. Потому что Бог попираем не бывает…
Юрий будто воочию увидел перед собой чреду совершенных Духом, победивших майю. И красивую и страшную деву майю, цветущую и тленную, манящую и отталкивающую… Она была великолепна - роскошная Дева, стоящая босыми ногами на десятиглавом рогатом драконе, олицетворяющем желания и царства мира сего…
***
- Чайник закипел, - сказал вдруг Гоша буднично. – Давай чай пить.
Юрий удивлённо огляделся.
Оказывается, он уснул, сидя за столом и привалившись спиной к стене. Солнце в окошке уже клонилось к закату. Вечерело.
Гоша разлил кипяток по алюминиевым кружкам, в избушке повеяло лесными травами…
Что за сон ему снился? Юрию казалось, что только что его мир перевернулся с ног на голову. Белое стало чёрным, чёрное – белым. Он, борец за правду и справедливость, превратился в монстра, жаждущего человеческой крови, а монстры человечества стали обманутыми страдальцами и жертвами… Только боги и святые остались на прежнем месте. Вне майи...
Гоша отпил из кружки чай, щёлкнул пальцами и на столе появилось блюдо с фруктами – манго, абрикосами, виноградом.
- Для дорогого гостя, - улыбнулся он. – Себя я так не балую.
- Вот это чудо! Они настоящие? – спросил Юрий, беря в руки румяный плод манго.
- А что в майе настоящее? – пожал плечами Гоша. – Одна только наша Душа-Атман. Да и та спит. И видит сны-иллюзии, не постигая истинной реальности.
-  А давай мы вместе пойдём в дацан, к Тинджолу, - сказал Юрий. - И уйдём из этой скучной майи в нирвану.
- Это не мой путь, - буднично хлебая чай, ответил Гоша. – Возможно – твой. Я могу лишь вернуть тебя к началу. Дальше – всё в твоих руках.
- А какой твой путь? – спросил Юрий.
- Бог Шива пометил тех, кто ведёт меня по моему пути, - улыбнулся Гоша. - Буду наблюдать, как в Петре, Цепном и Коляныче растут маленькие будды.
- Успехов тебе, Гоша! – пожелал Юрий. - Хорошо, я выйду их пифоса в другую сторону.
- Уверен? – переспросил Гоша, отставляя дымящуюся кружку.
Юрий кивнул.
– Тогда всё получится, - сказал Гоша. – Если что – свяжись.
- Спасибо тебе за...
И в ту же минуту избушка исчезла, и они вновь оказались возле высотки, в которой жили, вернее – спали в сетях майи, родители Гоши. Гоша снова выглядел грязным, лохматым и немного безумным. Затем тут же они очутились в подвале хрущовки, сидя за дощатым столом, в весёлой компании подвыпивших бродяг во главе с Михайлычем, пристально на них глянувшем и по-свойски усмехнувшемся. Мгновение – и Юрий снова сидел на бордюре краснодарского вокзала рядом с лохматым Гошей, бесстрастно глядящим в никуда. А Петро и Василий уплетали рядом сало и хлеб на дармовщинку.
И вдруг Юрий оказался у себя дома, на коврике, в позе лотоса.
Как будто перед его глазами прокрутили гигантский калейдоскоп.
Часы на стене показывали одиннадцать часов. Как и в тот миг, когда Юрий поднялся вчера с коврика, чтобы отправиться в парк и впервые телепортировать себя, отправив куда-нибудь далеко. Например – в Сочи. 
В руках он держал румяный плод манго. На его лбу было мазнуто какой-то грязью.
Ну и Гоша! Шайвачариар…
10. Индира

- Ну, вот, всё хорошо, - кивнул врач, заканчивая осмотр. – У вас, госпожа Индира, произошли заметные улучшения.
Красивая черноглазая девушка с длиной косой, полулежащая в подушках, грустно ему улыбнулась.
- Не надо меня успокаивать, господин Шаан, - тихо сказала она. – Я нисколько не огорчаюсь от того, что моё дело безнадёжно. Значит богу Шиве так угодно.
- Да-да, я думаю, что массаж надо продолжить, - будто не слушая её, проговорил врач и стал что-то записывать на листок. – Вот, попробуйте ещё вот эту настойку. Есть хорошие отзывы.
- Спасибо, господин Шаан, - улыбнулась Индира. – Вы так добры ко мне.
- Выздоравливайте, госпожа Индира-джи, - поклонился тот, поднимаясь. – Зайду, как всегда, через неделю.
За дверью комнаты его ждала мама Индиры, стройная женщина с печальным усталым лицом. Она вопросительно взглянула на доктора Шаана, но он в ответ лишь вздохнул.
- Не теряйте надежду, госпожа, - сказал он, отдавая ей рецепт и, махнув рукой, ушёл.
Ананда вошла в комнату дочери, села рядом с ней на стул и взяла её за руку.
- Что ты хочешь на обед, дочка? – спросила она бодро. – Рохан сейчас пойдёт на рынок. Может, тебе купить что-то особенное?
- Мне не надо ничего особенного, мама. Но сегодня обещала зайти Тийа, ты же знаешь, как она любит сладости. Пусть Рохан купит халвы и джалеби.
- Тийа зайдёт? – обрадовалась  Ананда, вставая. – Пойду на кухню, распоряжусь, чтобы Фаузия приготовила на обед палак панир! И чтобы Рохан купил для этого сыр и шпинат! Кстати сегодня и Файяз обещал прийти пораньше!
Индира понимающе улыбнулась. Конечно же, её брат Файяз немедленно бросит все дела и даже сбежит с лекций, покинув своих бесчисленных друзей. Чтобы увидеться с Тийей, институтской подружкой Индиры. И его давней и безответной любовью. Ну, конечно, при условии, что он узнает о её приходе. А он узнает. Потому что мама, позвонив, непременно, как бы вскользь, проговориться ему об этом. Она всегда мечтала сделать Тийю своей невесткой – более серьёзной и положительной девушки в окружении Файяза никогда не было. Одни вертихвостки.
Индира была рада, что её мама будет занята хлопотами на ближайшие полдня. Иначе б она вертелась возле неё, предлагая то - то, то - это. Заглядывая в глаза и вздыхая.
 Ещё бы! Её красавица и любимица, бывшая лучшая студентка второго курса мединститута, вот уже год лежит без движения как сломанная кукла. За этот год Ананда так и не смирилась с этим. Привозила к дочери бесчисленных целителей, прорицателей и шарлатанов в надежде на чудо. И это паломничество продолжалось до сих пор. Даже несмотря на то, что в их доме побывал уже сам Гуркиран, святой человек. Причём этот седой старик с длиной бородой и в светлом одеянии пришёл к их воротам сам, без её приглашения.
- Я должен увидеть девушку, живущую здесь! – сказал он вышедшему на зов слуге Рохану. – Дома ли её родители, господин Мадхуп и госпожа Ананда?
Слуга, поклонившись, спросил:
- Как вас представить, господин?...
- Я не господин, - покачал головой старик. – Скажи – прах земной, Гуркиран, смиренно ждёт у ваших дверей разрешения войти. Зови меня просто баба.
- Слушаюсь, господин Гуркиран, - поклонился неисправимый Рохан и ушёл докладывать.
В доме было тревожно. Утром этого дня тогда состоялся консилиум лучших врачей Дели по поводу дальнейшего лечения Индиры.
- Прогноз неутешительный, - сказал родителям девушки знаменитый профессор Абрахам Гупта. – При аварии были раздроблены два позвонка, отломки разрушили на этом участке спинной мозг. Операция позволила ликвидировать травмирующие осколки, установить стальную удерживающую платину, но восстановить целостность ствола спинного мозга невозможно. Девушка, скорее всего, на всю жизнь останется неподвижной. Ну, если только не чудо. А в чудеса я не верю!
Ещё два профессора, хирург, оперирующий Индиру, а также и её лечащий врач Шаан, лишь согласно кивнули. Отец Индиры, господин Мадхуп Марвари, выслушав это заключение, понурился, опустив массивные плечи, а госпожа Ананда Марвари, заплакала. Провожая медиков к выходу, она, задыхаясь от слёз, спросила:
- Неужели совсем ничего нельзя сделать, господин Гупта?
- Да, скажите только – что нужно, и мы достанем для неё Луну с неба! – воскликнул Мадхуп.
- Увы, от вас тут уже ничего не зависит, - развёл руками профессор Гупта. – Впрочем, как и от нас. Массаж, лёгкие неутомительные упражнения, вот и всё, что ей необходимо. Её лечащий врач, господин Шаан, проследит за этим. Мы всё тут для вас написали. Ну, возможно применить и транквилизаторы – для нормализации самочувствия и сна. Я бы посоветовал, чтобы за девушкой наблюдал также психотерапевт. В её положении легко можно впасть в депрессию. А это опасно для её иммунитета.
- Да-да, мы всё сделаем так, как вы сказали! – кивнул отец Индиры.
Для него, Мадхупа Марвари, владельца обширной сети  магазинов электронной техники в стране, деньги не имели значения. Как оказалось, на них можно купить не всё. И не так уж много они дают человеку действительно ценного. На них не купишь счастье, любовь. И, как выяснилось – везение и здоровье тоже. В той аварии, случившейся из-за лопнувшего колеса автомобиля, не было виновных, но здоровье дочери было утеряно навсегда. И что бы Мадхуп теперь ни делал, какие деньги не сулил, это уже невозможно исправить.
Мадхуп и Ананда не сразу вернулись к своей дочери в комнату. Они долго стояли в холле, горестно обнявшись, окончательно привыкая к новой жизни – без счастливого будущего для их красавицы дочки. А ведь так надеялись, что этот консилиум и профессор Гупта даст им хоть какую-то надежду. Не случилось…
И в этот же день, после обеда, слуга доложил им, что у ворот стоит старик, Гуркиран-баба,  требующий, чтобы его приняли.
- Гуркиран-баба? Кто это? Я не знаю такого человека. Нет, я не в силах сегодня ни с кем беседовать. Скажи ему, Рохан, что мы сегодня никого не принимаем, - сказал Мадхуп, доставая из кошелька банкноту. – Вот, отдай ему. Пусть он помолится богу Шиве за нашу дочь.
- Простите меня за дерзость, господин! – замялся Рохан. – Я слышал про этого человека. Люди называют его Гуркиран - Сидхасвами  -  магический целитель душ. И он очень похож на святого человека – кожа да кости. Вдруг он поможет нашей Индире?
- Мадхуп-джи, поговори с ним, пожалуйста! - попросила Ананда. – Отдашь ему деньги сам. Святым людям нельзя отказывать.
- Ну, хорошо, пусть он войдёт, что с вами поделаешь, - вздохнул Мадхуп.
И Рохан привёл посетителя в дом.
Оказавшись в холле, старик величественно поклонился Мадхупу и Ананде, сложив руки у подбородка, а затем,  быстро минуя их, вдруг поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж. Туда, где находилась комната Индиры.
- Она ждёт меня! – лишь бросил он им, легко взбегая по ступеням.
Ананда и Мадхуп, сначала растерявшись, вскоре  устремились вслед за ним. А слуга Рохан, схватив суковатую палку, которая у него всегда стояла наготове за вешалкой, ринулся за ними, даже опередив своих хозяев. Вбежав всей толпой в комнату Индиры, они замерли на пороге, увидев странную картину:
Старик стоял, склонившись к постели девушки, а та – о, чудо! – самостоятельно сидела, крепко обняв его за плечи. И он что-то тихо говорил ей на ухо.
Рохан хотел крепко ударить своей палкой по спине этого нахального Гуркирана, поведение которого отметало всякие надежды на его святость и порядочность, но побоялся причинить при этом вред девушке, госпоже Индире. И потому стоял рядом с ними, хмурясь от досады и возмущения. А родители Индиры поражённо замерли у порога, впервые со времени аварии увидев свою дочь сидящей. И от недоумения – ведь также впервые на её лице сияла радостная улыбка. Они тихо прошли к диванчику в углу и сели там рядом. Мадхуп махнул рукой Рохану, знаками показав ему, чтобы тот покинул комнату. Слуга, уходя, также знаками показал, что на всякий случай будет стоять со своей палкой за дверью.
А Индира ничего не замечала.
Она даже не удивилась, когда в её комнату вошёл старик в белом и сказал ей:
- Вот я и пришёл к тебе, Индира! Ты ждала меня?
- О, да! Ждала! – радостно ответила Индира. – Я узнала тебя, о, великий святой Сидхасвами! Я видела тебя во сне! Тебя зовут Гуркиран - луч света гуру. Во сне ты обещал открыть мне какую-то тайну. Ты знаешь эту тайну, Махараджи-Гуркиран- Сидхасвами-баба?
- Да, знаю, моя ласточка, - проговорил старик, протянув к ней руки. И Индира, сама не зная, как это случилось, села и сомкнула на его аскетических плечах свои тонкие руки. А Гуркиран продолжил:  Ты уже знаешь, что бог Шива очень любит тебя. Он велел напомнить тебе об этом. И сказать, что тебе очень повезло. Если б ты осталась в том мире, то прожила бы лёгкую, но бесполезную жизнь. Ведь этот мир умеет ставить ловушки и капканы, удерживающие Дух человека спящим. А ты проснулась. Потому что избрана богом Шивой! Забудь о своём немощном теле! Живи Духом! И ты достигнешь врат истинного света! Зачем тебе игрушки недолговечного мира, исчезающие вместе с ускользающим временем? Живи для вечности!
- Да, гуру-риши, вы мне уже говорили об этом! Во сне! – улыбаясь, согласилась Индира.
- Ты не забыла об этом, проснувшись в этот сон? Вот и умница! – кивнул Гуркиран.
- Спасибо, что вы посетили меня, гуру-риша Мхараджи-Гуркиран-Сидхасвами-баба! Я всегда буду помнить об этом! И я нисколько не сожалею, что лишилась игрушек и приманок этого мира, о, мудрейший! Только мне иногда было грустно. Мне казалось, что я осталась совсем одна среди чуждого мне мира.
- Тот, кто идёт к свету, всегда одинок, - проговорил Гуркиран печально. – Но Свет иногда присылает свой луч, вестника, поддерживающего одинокого путника. И я тоже буду иногда приходить к тебе, Индира, чтобы ты становилась сильнее, - пообещал старец.
- Во сне? – улыбнулась Индира.
– А разве есть разница между сном и явью, - сказал, распрямившись старец. – Оставайся с миром! Да пребудет с тобой свет, Индира-брахмачари, моя ученица.
На этих словах девушка медленно опустилась на подушки, а Гуркиран обернулся к её родителям:
- Не печальтесь, Мадхуп и Ананда, - сказал он. - Да пребудет с вами бог Шива! И знайте -  ваша дочь Индира принесла в ваш дом большое счастье. Не ищите больше лекарей. Когда будет надо, они сами найдутся.
Старик подошёл к ним, ласково возложил на их головы руки и вышел.
Причём слуга Рохан потом клялся, что из дверей комнаты никто не выходил, хотя он стоял возле неё неотлучно, положив на плечо палку. Не иначе этот Гуркиран шайтан. Но хозяева лишь отмахнулись от его причитаний и велели замолчать. Увидев, что Индира тут же мирно уснула, они на цыпочках спустились вниз, приказав слугам не шуметь. Могли бы и не напоминать – и так, с тех пор как госпожа Индира попала в аварию, весь дом ходил в печали и на цыпочках. Кроме беспокойного Файяза, конечно.
Но с того дня почему-то боль, страх и ужас, поселившиеся в этом доме, сменились спокойствием.
- Мы сделали всё, что могли, Ананда-джи, - сказал Мадхуп жене. – Остальное в руках бога Шивы! Он не оставил нашу дочь, прислав к ней этого святого человека для укрепления её и нашего Духа. Значит, всё будет хорошо.
- Да-да, Мадхуп-джи, - вытирая слёзы, кивнула Ананда, – этот Гуркиран-баба знает слова бога Шивы. Видел, как счастлива была наша Индира, беседуя с ним? Он будет молиться за неё и она выздоровеет. Ведь не зря же его зовут Гуркиран-Сидхасвами-баба.
Лишь тут Мадхуп спохватился, вспомнив, что не отдал старику деньги.
 – Эй, Рохан! Иди-ка сюда! – сказал он, взяв из кошелька несколько банкнот и протянув их подошедшему слуге. - Отнеси эти деньги пуджари – священнослужителю храма бога Шивы. Скажи – пусть помолится за нашу Индиру. А вот это - он добавил ещё несколько купюр, - дай ему, чтобы вызолотить храмовую статую Шивы.
- Будет сделано, господин! – ответил Рохан, спрятав деньги за пазуху и молитвенно сложив на груди ладоши. – Да пребудет с вами сияние Шивы, господин!
***
С тех пор прошёл почти год.
Мадхуп теперь часто сам бывал в храме Шивы, хотя его работа оставляла мало свободного времени, и жертвовал на него щедрой рукой. Подружился он и с настоятелем храма, Вималом – мудрым и добрым человеком, который духовно укреплял Мадхупа в его печали, исправно совершая пудж и вознося молитвы за его дочь, госпожу Индиру. Постепенно к Мадхупу вернулось спокойствие. Он твёрдо уверовал, что его дочери в следующем воплощении за такие тяжкие испытания бог подарит очень счастливую жизнь. А он, как отец, будет делать в этой жизни всё, чтобы она не чувствовала себя обделённой или несчастной.
А вот Ананда никак не могла смириться с тем, что её Индира больше никогда не пробежит по земле своими ножками, не получит диплом врача, не выйдет замуж за достойного человека, не родит ей внуков. Этот список можно было продолжать бесконечно. Так случилось, что Индира всегда была её любимицей. Сын Файяз с самого рождения был слишком независимым. Ему никто не был нужен и он с детства умел сам прекрасно устраиваться в жизни, едва он встал на крепенькие ножки. А Индира всегда была тихим и нежным ребёнком с покладистым и добрым нравом. Из неё вышел бы прекрасный врач-педиатр, жаль что этого не случилось. А когда она повзрослела, они с Анандой стали почти подружками – дочь посвящала её во все свои дела и мысли. Тем тяжелее ей было сейчас ощущать её беспомощность и замкнутость её домашнего мирка. Ананда всё ещё надеялась на чудо, приглашая к ней всех, кто внушал или обещал ей хоть малейшую надежду.
Индира не возражала. Каждый новый человек, входящий в её комнату, радовал её и был ей интересен. И каждый, разговорившись, надолго у неё задерживался. Почему-то получалось так, что это Индира оказывала всем приходящим большую духовную помощь, чем они ей. Незаметно она переводила разговор на их жизнь и интересы. Расспрашивала о близких, давала добрые советы. И никогда никого не осуждала, всем сочувствуя. Ведь злому человеку было ещё труднее – он запутался, не разобрался в ценностях жизни, и ему предстоит об этом потом горько сожалеть. И люди уходили от Индиры задумчивые, зачастую отказываясь от денег за свой визит. Некоторые спрашивали у Ананды разрешения ещё прийти к её дочери. Она охотно приглашала из и всем была рада - лишь бы Индира не чувствовала себя одинокой.
Особенно Ананде запомнился один человек - старый и озлобленный предсказатель судьбы по бобам. Звали его Сидху. Этот Сидху почему-то зачастил к Индире и приходил чуть не каждый день. Поначалу, раскидывая на своей тряпке бобы, он ругал всех и вся – дороги, машины, врачей, лекарства, саму нескладную жизнь. Хотя нельзя сказать, что он плохо знал своё ремесло – события и будущее он всегда описывал верно. И всегда Индире выпадал счастливый расклад. Он предсказывал ей долгую и счастливую жизнь, множество друзей и добрых дел во славу Шивы. Это радовало. Но Ананда очень уставала от его брюзжания. Уж очень сердитым и неприятным человеком был этот Сидху. Но он не отставал и о чём-то подолгу беседовал наедине с Индирой. Как только она выдерживала его потный запах – Сидху, очевидно, не любил мыться или его кожа обладала свойством быстро загрязняться. Но Ананда, Видя, что Индире он чем-то мил, не гнала его.
И вот однажды Сидху зашёл в дом без своего привычного грязного свёртка в руках. Он был нарядно одет, чисто вымыт, а на его лице непривычно сияла улыбка. Ананда едва узнала гадателя на бобах. Сидху в этот недолго пробыл у Индиры в комнате, а выйдя, сказал Ананде, что зашёл попрощаться. И что он навсегда покидает город Дели. А на её  удивлённые вопросы – куда, зачем, почему? – ответил, что благодаря её дочери понял, для чего живёт на свете. Поэтому решил уйти в ашрам - отмаливать свои грехи и исправлять линию жизни уже в этой жизни. Может, ещё успеет.
- Да в чём же вы, уважаемый Сидху, так нагрешили, что идёте в затворники? – всплеснула руками Ананда. – Вы столько помогли людям! Предсказывали богатство и бедность. Обличали неверных жён и мужей! Помогали выбирать спутников жизни! Даже пропавшие вещи находили и воров уличали!
- Да разве в этом смысл нашей жизни? – светло вздохнул преображённый Сидху. – Мало уличить вора и наказать его! За него ещё надо очень крепко молиться, пока он сам не научился! Иначе он никогда не исправится. Как и неверные мужья и жёны. Они должны не наказываться, а молиться друг о друге. И тогда в семье снова восстановится любовь и согласие. Милосердие нужно миру, а не обличение! В этом-то и есть мой грех! Я вмешивался в судьбы, не проявляя к людям любовь!
Оставайтесь с миром, госпожа Ананда! Благодарю вас, что терпели меня, такого… И да пребудет с вами свет! – сказал он и, поклонившись, быстро вышел.
Ананда только рот открыла от удивления. И лишь потом сообразила послать ему вдогонку Рохана – подать милостыню на дорогу и пожертвовать на далёкий ашрам – для выздоровления Индиры.
Супруг Мадхуп, когда она рассказала ему об этом происшествии, молитвенно сложил руки.
- Я всегда знал, Ананда, что наша дочь – ангел, руководимый богиней Шакти. И я благодарен богу Шиве за такую дочь. Могу ли я роптать на то, что мне трудно? Нет. Я должен радоваться всему, что дарует мне Шива. Как это делает Индира. Я ни разу не видел, чтобы она жаловалась. И ты, Ананда, перестань плакать. Мы, как и Сидху, должны научиться молиться за всех, отвечать добром на зло, а не требовать себе лучшей доли.
- Да, дорогой Мадхуп, - кивнула Ананда, украдкой вытирая слёзы, - я постараюсь исправиться.
11. Тинджол

Сегодня Тинджол решил не идти на обед.
Достаточно того, что вчера он съел горсть риса – дре, и немного овощей - тсхе. Лишняя кхала  - пища, отяжеляет ум и отвлекает от высоких мыслей. Особенно если это часуйма – тибетский чай, с маслом яка и солью, в который, бывает, добавляют даже и ома - молоко. Но настоятель нечасто балует часуймой послушников - чтобы не отвлекать их мысли на суетное. Обычно это бывает просто йа – обыкновенный чай. Но и его Тинджол не пьёт, предпочитая холодную воду. Он не хотел создавать у себя привычки к чему-либо хорошему.
Он уже давно минул ту фазу сознания, когда оно привязано к Земле и её радостям.
Долгие годы Тинджол в своих медитациях видел разные уголки планеты. И, в первую очередь - военные конфликты, стихийные бедствия, в которых гибли люди. Это было тяжело. Его Душа жалела этих несчастных. Особенно детей. Потом он научился заслонять их собой или вовремя уводить в сторону. Иногда ему удавалось спасти кого-то и это его радовало. Потом он понял, что такие моменты отнимают у него слишком много сил - порой он, возвращаясь в себя, был на грани умирания. И вскоре понял – чтобы не погибнуть самому, ему надо очень много молиться Свету и Духу Планеты, управляющему судьбами. И как можно меньше тешить свою плоть – сном, пищей, тёплой одеждой, приятной беседой. Хувараки - послушники дацана, стали поговаривать, что Тинджол малость тронулся – не спит, не ест, ходит в отрепьях, отказываясь от нового кашаи, и подолгу не вступает в разговоры. А его лицо, казалось, навечно, застыло в маске печали. Даже слёзы сами собой текли из его покрасневших распухших, как у кролика, глаз. Но здесь было не принято поучать других. На это имел право только  настоятель монастыря - ширээтэ Цэрин. Но он и сам нередко вёл себя подобным образом, приводя себя в порядок только перед приездом важных гостей. О  которых всегда знал заранее, хотя никакой связи с внешним миром в дацане не было. Послушники – хувараки, знали - если ширээтэ Цэрин выходит из своей кельи в шёлковых одеждах, крепких кожаных сандалиях, с красивыми чётками в руках и заказывает к обеду особые сытные блюда, это значит - к обители подъезжают важные гости. И так всегда и случалось. Поэтому на вид Тинджола, частенько портящий внешнее благолепие совместных молитвенных бдений, никто по-настоящему не обращал внимание. Значит – так надо. У каждого монаха было много других тем для раздумий. С собой бы разобраться, куда уж о других раздумывать.
Потом однажды во время медитации к Тинджолу пришёл сам Дух Планеты – в виде похожего на него лысого старика,  и объяснил ему, что всё в этом мире, где царят войны и бедствия, происходит по определённым законам. Что таков результат сил, разбуженных самими людьми. И нет в этом мире ни правых, ни виноватых. И то, что он, Тинджол, отменил где-то своими действиями, спасая и прикрывая кого-то, отзывается другими бедами и в другом месте. Таков закон равновесия. Хватит Тинджолу черпать горе, от которого оно не убывает, а только усиливается, пора ему привнести в этот мир радость, которой в нём так не хватает. И показал ему те сферы вне Земли, где царит счастье и покой.
После этого среди братии дацана опять возникло волнение из-за нового облика Тинджола. Теперь он всегда был весел, чисто одет, всем улыбался и при всяком удобном случае желал каждому в отдельности счастья и мира. Поудивлявшись, братия решила, что значит так и надо. Брат Тинджол достиг просветления и это большая радость для них. Ведь настоятель - ширээтэ Цэрин, отнёсся к этому положительно. 
Так вот, в этот день Тинджол не пошёл на обед. Он был сегодня в особом приподнятом настроении. Как будто ждал гостей. Хотя, какие у него, сироты, монашествующего с детства, могут быть гости? А единственные близкие люди для Тинджола – это братия монастыря. И они всегда рядом. Но, несмотря на это, Душа Тинджола была наполнена радостью и ликованием.
Приняв позу лотоса на циновке в своей келье, он чего-то ждал.
И поэтому не очень удивился, когда рядом с ним из воздуха выткался высокий юноша с европейской внешностью. Раньше они не виделись, хотя он иногда незаметно навещал его, чувствуя с ним близкое родство. Да и бояться чего-либо в этом мире он давно отвык – Тинджол доверял ему. И мир был к нему дружелюбен.
- Таши-деле, Тинджол!  Нга минг Юрий ин, - поздоровался юноша по-тибетски, назвав своё имя, которое Тинджол и так знал. - Да пребудет с тобой Свет, Тинджол! – сказал он.
- Таши-деле, Юрий. Сарва-мангалам! – улыбнувшись, поздоровался  с ним Тинджол, пожелав ему благополучия. – Я ждал тебя. Пойдём, сегодня у нас на обед сшо-го — картофель и овощи – тсхе. - И подал ему свою миску. Другой у него не было. Ничего, он поест из горсти. Главное – оказать почёт дорогому гостю.
Никто не удивился и в дацане, увидев высокого юношу, вошедшего вместе с Тинджолом в трапезную. Здесь, как и везде в Тибете, было не принято навязываться с расспросами. Захочет – сам расскажет. Только ширээтэ Цэрин, ненадолго задержал на юноше взгляд и, улыбнувшись, кивнул ему.
Юрий, почтительно сложив у груди руки,  поклонился настоятелю, а потом и всем хуваракам - послушникам, и сел со своей миской на циновку, рядом с Тинджолом. Здесь ели руками и затем тщательно вылизывали пальцы – чтобы ни крошки еды не пропало. Юрий тоже так поступил. После трапезы ширээтэ Цэрин, поднявшись, знаком пригласил юношу за собой, а Тинджол, идя вслед поодаль, остался ждать его на улице.
Пройдя двор, Юрий и настоятель вошли в просторную комнату - кабинет Цэрина, и присели на подушки возле низкого столика. Следом вошёл молодой монашек-келейник и поставил перед ними хог-ди - чайник и две пиалы. Цэрин, молча, разлил в них понемногу зелёного чая, знаком пригласив Юрия
пить его. Чай оказался горьковатым и очень вкусным - с ароматом каких-то нежных цветов. И вдруг Юрий ощутил себя, наконец, дома. Не как в своей квартире – в привычном мирке, а именно дома. Там, где рядом находятся близкие по Духу люди. И где чувствуешь себя защищённым и счастливым.
Да, удивительное место - тибетский дацан, рай на земле.
- Оставайся здесь, сколько захочешь, - улыбнулся ему ширээтэ Цэрин. – Тебя здесь никто не найдёт. Даже Контора.
Юрий удивился. Он думал, что ему придётся долго объяснять этому монаху, далёкому от внешнего мира, все перипетии своей странной жизни. Но оказалось, что это не нужно. Тогда он захотел проверить ширээтэ и заговорил с ним мысленно. Но,… у него это не получилось. Впервые в жизни!
- Кто вы? – спросил он изумлённо.
- Ты и так слишком много знаешь, Юрий. Не каждому человеку это полезно, - улыбнулся Цэрин. -  Тебе тут будет хорошо. Поживи немного среди хуварак.
- Тху-дже-че, спасибо вам, ширээтэ Цэрин! – поклонился ему Юрий.
Он понял, что всё, что хотел ему сказать ширээтэ Цэрин, он уже услышал. И, допив свой чай, Юрий с поклоном вышел.
Тинджол также не задал Юрию ни одного вопроса. Он просто отвёл его в свободную келью, расположенную недалеко от его, и принёс ему тонкий матрас, грубое одеяло и поношенную монашескую кашаи - тогу. А затем, улыбнувшись, с поклоном вышел.
Полежав немного на своём матрасике, Юрий облачился в выцветшую оранжевую кашаи – символ начального Духовного Пути, и вышел наружу. Из своего дома.
Территория дацана была обширна и ухожена. Везде росли невысокие деревца, цветущие кусты и блеклые горные цветы. Очевидно, их поливом никто не занимался – воды в высокогорном дацане было мало. Дома и пагоды сияли белизной побелки и радовали ярким орнаментом, хотя и не могли похвалиться строгостью линий. Всё было сделано из грубого камня и глины, украшено примитивными рисунками красных, охровых и синих цветов. Молитвенные барабаны стояли строем на краю уступа, будто строгие монахи, ждущие добрых дел и хоть малейших движений к спасению Души. Ото всего этого веяло такой чистотой и любовью, так что казалось - красивее этого дацана нет ничего на свете. За каменным ограждением далеко за горизонт уходили суровые заснеженные вершины. В небе, среди облаков, гордо парил орёл. Утренний ветер с гор пробирал до самых костей. Тут Юрий услышал со стороны низкого и длинного здания заунывное хоровое пение мантр, сопровождаемое бряканьем барабанов и звоном колокольчиков. Оно очень гармонировало с окружающим пейзажем и в то же время уводило куда-то ввысь. Может даже выше полёта орла...
 Юрий быстро вошёл в это здание, сел на свободный коврик в одном их рядов братии, расположившихся вокруг Цэрина, сидящего на возвышении, и мгновенно влился в общее пение мантр и строк из сутр.
Ему показалось, что он провёл в этом дацане всю свою жизнь. А Москва, Контора, Елисеев, блондин Альберт и всё прочее ему только приснилось. И что так теперь будет всегда…
12. Файяз и Тийа

Имя Файяз переводится как - артистичный, и оно очень подходило старшему брату Индиры.
Высокий, стройный и живой, он был очень похож на Ананду. В любой компании Файяз был заводилой, а в танцах не знал устали. Поэтому он считался душой любой компании, а от девушек, которые сами липли к нему, не знал отбоя. Подруг у него было великое множество, как и друзей. Впрочем, человек умудрённый, сказал бы, что это скорее дружки-подружки, обожающие деньги и лёгкое времяпрепровождение.
Но по-настоящему Файязу нравилась только Тийа, любимая подруга сестры Индиры. Если б Тийа только поманила его своим изящным мизинчиком, он вмиг бы оставил привычки сноба и дамского баловня и делал бы только то, что прикажет она. Но Тийа не воспринимала его всерьёз, относясь как с их с Индирой общему неразумному брату. Что Файяза невероятно бесило. Как знать - если б при первом их знакомстве Тийа, как все девчонки, стала строить ему глазки, он, возможно, даже не обратил бы на неё внимания. Хотя эта девушка и сияла истинной индийской красотой – большие глаза, длинные волосы, роскошная фигура - истинная Лакшми или Шакти, но она была не в его вкусе. В наше время такая внешность уже не была модной. Большим спросом среди его сверстников пользовались длинноногие худышки с повадками плохих девчонок. Более похожие на европеек, что ли. Да ещё эта занудная правильность Тийи, её зацикленность на учёбе и профессии врача… Прямо синий чулок какой-то! Как будто без её участия в исцелении страждущих эта планета рухнет. Никаких тебе кафе, дискотек и весёлых развлечений, только учёба и иногда невинный чай с подругами. И зачем же она ему сдалась, эта Тийа? Столько девчонок вздыхают о нём. Однако Файяз ничего не мог с собой поделать. Он влюбился, втюхался, втрескался, вляпался в Тийю до полного оглупления и очуманения. И практически терял последний разум, встречая Тийю в своём доме, и не сводил с неё глаз. На большее – хотя бы на попытку добиться встречи наедине - у него не хватало Духа. Да и на её согласие на встречу у него не было никаких надежд. Он же просто становился идиотом, не умея связать трёх слов, взглянув ей в глаза.
- А, золотая молодёжь! – так или примерно в этом роде небрежно приветствовала его Тийа. – Всё прожигаешь свою жизнь, крутой мальчик? Из института ещё не выгнали?
И только он собирался с духом, чтобы ответить ей что-нибудь весёлое и оригинальное – в своём обычном стиле, как Тийа, помахав ему рукой, открывала дверь в комнату сестры.
- Я не крутой! И меня ещё не выгнали! – лепетал он ей вслед и злился ещё больше, потому что  понимал, что смешон сейчас.
- Жаль! Это ещё не поздно исправить, малыш! Спеши жить весело, пока твои мосты через Ганг не рухнули! – доносилось из-за двери, и та со стуком захлопывалась.
Всё  присущие Файязу остроумие и находчивость в её присутствии почему-то напрочь улетучивалось. И он мог только хлопать глазами, пожирая её растерянным взглядом. И ругать себя за тупость и косноязычие. И так второй год. Скорее всего, она даже не догадывалась о его чувствах и просто не замечала его. Но Файяз приходил в ужас лишь от одной мысли, что ему необходимо, наконец-то, признаться Тийи, что он… Впрочем, это неважно! То, что она могла сказать ему в ответ, он даже помыслить не хотел.
Но сердцу не прикажешь.
Вот и сегодня, лишь только Ананда намекнула в разговоре по телефону, что у них на обеде будет присутствовать Тийа, как он тут же свинтил домой. А ведь намечался поход в один неплохой ресторанчик со всей их обычной весёлой компанией,  запланированный ещё на лекции.
Когда он ураганом ворвался в дом,  Ананда лишь понимающе взглянула на него и дипломатично сказала:
- О, как ты сегодня вовремя! У нас сегодня будет на обед твой любимый палак панир.
- А сладости для Тийи есть? – взволнованно спросил он – как будто важнее этого в этом мире ничего и нет. – Давай я быстро сбегаю в магазинчик.
- Всё есть, - улыбнулась Ананда. – Рохан уже принёс свежую халву и джалеби из лавочки Чандры. Как твоя учёба?
- А? – не понял Файяз. – А, учёба? Всё хорошо, мама. Завтра зачёт по инженерным конструкциям. Я, наверное, его завалю. Ведь у меня ещё даже курсовая не сдана.
От волнения он совсем забыл, что всё это разгильдяйство - страшная тайна от его родителей.
- Сынок, ты серьёзно? – растерялась Ананда. – А почему же ты не занимался?
- Вот я и пришёл пораньше, чтобы позаниматься, - отмахнулся сын, беспокойно оглядываясь, в ожидании Тийи. – Мне осталось только сделать заключение к курсовой. Вот сегодня вечером и напишу.
- Ты пока иди, занимайся, - забеспокоилась Ананда. – А я позову тебя, когда всё будет готово.
- Я потом. Сначала немного передохну, хорошо? - уселся в кресло Файяз. – На улице так жарко.
В эту минуту от ворот раздался звонок и Файяз, сорвавшись, как выстрелянный из арбалета, помчался по дорожке. Прибежавший с кухни Рохан был отослан обратно – помогать в готовке.
- Файяз? Ты не заблудился? Или ваш слуга заболел?  – входя в калитку, со смехом сказала ему Тийа. – Что ты в такое время делаешь дома? Рестораны же ещё открыты! Клубы ломятся от публики! Там не хватает только тебя, дорогой наш красавчик! Или папа Мадхуп твою кредитку обнулил?
- Я к зачёту готовлюсь! – ляпнул взволнованный Файяз. – И к курсовой!
- Да ну! Сразу ко всем сдачам? Силён! Но - не верю! – развела руками Тийа. – Знаешь индийскую поговорку? «Лошадь никогда не станет ослом». Или ещё – «Шакал хоть львиной шкурой накроется, а львом не станет». Это про тебя, Файяз. Ты похож на примерного студента и будущего мостостроителя, как шакал - на льва.
- Тийа! Ну, причём тут шакалы и какие-то лошади? Чем я плох? – обиделся Файяз. - Я тебе не нравлюсь?
- Лошадь с шакалом такие, какими их создал бог Шива. Плохо, когда они рядятся в чужие шкуры. Плохо, что мостостроитель ты неважный. 
-  Я тебя не понимаю. Откуда тебе знать, какой я мостостроитель? – запинаясь, проговорил Файяз. - И ни в кого я не ряжусь! Я учусь только на третьем курсе факультета мостостроения и пока ничего не строю, - недоумевал Файяз. – Забыла?
- Учишься? Ты сам ещё не забыл об этом? – рассмеялась Тийа. – Бедный мальчик! Тебе ещё целых два года слушать про эти несчастные мосты! А что дальше? Неужели начнёшь строить или проектировать эти несчастные мосты и тоннели? Они же обязательно рухнут! И кого-нибудь придавят! По-моему, ты гораздо лучше изучил меню ресторанов, расположенных вокруг твоего вуза, чем принципы мостостроения. Почему бы тебе не пойти учиться на артиста? Или телеведущего? Тусовки, сенсации, поклонницы - не жизнь, а праздник! Это вот по тебе. И никаких жертв. Ну, я не имею в виду сердечные раны, конечно. Я про упавшие вместе с людьми мосты. Подумай на эту тему на досуге между тусовками, Файяз. А я - к Индире, если не возражаешь! – Попыталась она пройти мимо него.
- Подожди, Тийа! Ну, их, эти мосты, – упёрся Файяз.
- Слова не мальчика, но мужа! Молодец! – ехидничала девушка. - Правильно – ну их! Смелое решение! А чем займёшься?
– Неважно! Скажи лучше, почему ты всегда убегаешь от меня? – решился, наконец, спросить Файяз.
- Разве я убегаю? – подняла брови Тийа. - Наоборот, Файяз!  Я пришла сюда. Чтобы навестить твою сестру, – смиренно напомнила она, хотя глаза её смеялись. – Ты всё перепутал, мой мальчик. Сосредоточься, наконец! Студент третьего курса, как-никак, должен уже чётко мыслить и строить свою речь.
- Тийа, не уходи! Пожалуйста! – расставил Файяз руки. – Давай поговорим!
- Так мы с тобой уже полчаса говорим! - притворно вздохнула Тийа. – Но, похоже, делаем это на разных языках. Хорошо, попробую ещё немного. Файяз, скажи, для чего ты живёшь? К чему стремишься? – направила она на него серьёзный взгляд.
- Что? – растерялся тот. – Ты о чём?
- Хотя бы о твоей будущей профессии, - нахмурилась Тийа. - Признайся - мосты и тоннели интересуют тебя не больше, чем поношенные ботинки? А ведь людям придётся через них как-то пробираться. Хорошо, если обойдётся без катастроф. Но одна, Файяз, обязательно случится – это твоя неудавшаяся жизнь. Мне кажется – лучше быть простым разносчиком воды, с удовольствием подающим прохожему стакан воды, чем дипломированным специалистом, ненавидящим свою работу и проектирующим брак.
- Но я её не ненавижу, - растерялся Файяз.
- Тебе пофиг, да? Тебя совершенно не интересует то, что ты будешь потом ваять? Есть ещё одна индийская поговорка: «Ни один человек, не достоин только похвалы или осуждения». Я не осуждаю тебя, Файяз. Но, прошу - задумайся над своим будущим. Время, к сожалению, не нить, которую можно отмотать назад. Ты сейчас - главная надежда и будущая опорой вашей семьи!
Впрочем, извини, Файяз, если я обидела тебя! Или лезу не в своё дело. - Тийа вернула на своё божественное лицо легкомысленную усмешку. -  Но ты сам напросился! Можно я пройду теперь?
Ну, пока, студент!
Говоря это, она уверенно наступала на Файяза. Тот, боясь её коснуться, молча, посторонился. А Тийа с улыбкой коварной Кали прошмыгнула, наконец, мимо него и скрылась в доме.
- Я совершенно ничего не понял! - проговорил озадаченный Файяз. – Ни слова!
Что она тут ему наговорила? «Тебя совершенно не интересуют мосты и тоннели, которые ты собираешься ваять?» Она в своём уме? Причём тут мосты?! Молодость для того и дана человеку, чтобы веселиться и радоваться жизни! А учёба – это так, для получения диплома. А потом – да, потом придёт пора для нудной работы во имя содержания тривиальной семьи. Которая когда-нибудь, но не скоро, и у него появится. У всех есть и у него будет. Но когда ты старый, тебе уже всё равно - с кем жить и чем заниматься.
Файяз, честно говоря, никогда не задумывался – почему он поступил именно в этот вуз? Потому, наверное, что он считался престижным. Все учатся где-нибудь и он тоже стал. И снова, как в школе, бегал на занятия, как на обязаловку, списывая шпаргалки и отвечая на вопросы привязчивых преподавателей, не задумываясь о смысле всего этого. У него были более интересные дела - за стенами этого нудного вуза. Который, надо признать,  был удачным поводам, чтобы ещё на пять лет продлить весёлую юность.
И вообще – что эта Тийа себе позволяет? Она всего лишь женщина! Не зря же индийцы говорят: «Отец охраняет её в детстве, муж – в молодости, а сын – в старости. Нельзя предоставлять женщину самой себе». А то она, как сейчас эта Тийа, начнёт поучать мужчину. Будто в чём-то разбирается. Чего она хочет от него?
Надо просто выкинуть этот дурацкий никчёмный разговор из своей головы. Как и саму Тийю. Разные они люди. И чего он вбил себе в голову, что она его интересует? Ничуть! Чего примчался домой есть этот национально признанный палак панир? Есть вещи и повкуснее!
13. Подруги

- Привет, дорогая! – воскликнула Тийа, влетая в комнату подруги. – Как ты?
- Намаскар, подружка! – улыбнулась та, сложив руки для приветствия. – Всё хорошо, Тийа! Я рада тебя видеть! Что там был за шум под окнами?
- Это мы с твоим братцем поговорили! – фыркнула Тийа, плюхаясь к подруге на постель и обнимая её. – Как я по тебе соскучилась! Когда уже тебе разрешат садиться в коляску? Мы будем с тобой гулять на улице, в парке. Как ты выдерживаешь эту затворническую  жизнь?
- Меня она совершенно не утомляет, Тийа. Мне надо о многом подумать. Но ты мне так и не сказал – о чём вы спорили с Файязом?
Тийа фыркнула:
- Ты считаешь, что у нас был диалог? Он способен разумно говорить только о сортах вин и европейских музыкальных новинках! Но сегодня он что-то был не в меру разговорчив и даже спросил меня - что мне в нём не нравится? И я-таки сказала ему это! И всё, что о нём думала. Прости.
- И что ты ему сказала? – вздохнула Индира. – Про его затянувшееся детство?
- Вот именно! Про детство! – кивнула Тийа. – Он до сих пор не осознал своей ответственности! С тех пор, как Файяз поступил в этот вуз, я стала бояться мостов и тоннелей! Мне кажется – всех их проектировали такие же бездельники и любителя погулять, как он. Буду теперь пересекать реки вплавь, а горные кряжи преодолевать пешком! Я посоветовала ему перейти в актёры. Так для всех преодолевателей мостов и тоннелей будет меньше риска. Хотя я не уверенна, что он понял меня.
- Ты всех меряешь на свой лад, Тийа. Но у каждого свой путь, - покачала головой Индира. И улыбнулась: Хотя ты дала ему вполне логичный совет – бездарность актёра для других не так трагична, как мосты с изъяном. Это опасно только для него самого.
- Вот и я ему примерно так сказала! Актёру нравится изображать тех, чья жизнь, которая,  не в пример его собственной, удалась. У него отлично получится это делать! Потому что Файяза его собственная жизнь совершенно не интересует. Хотя, думаю, жизнь других тоже. Лишь бы всё вокруг мелькало и сверкало, даря ему удовольствия.
- Тийа, не будь так категорична, - погладила её руку Индира. – Файяз ещё слишком молод. Заработает несколько шишек и научится соразмерять свои шаги. Бог Шива каждому даёт испытания по силам.
- Тогда, моя милая, ты у меня, наверное, очень сильная, - обняла подругу Тийа. – Как же я тебя люблю! Нет ничего, что я бы не сделала для тебя. А вот время повернуть назад не в силах. Иначе б в день аварии я не выпустила тебя даже за порог! – грустно проговорила Тийа. – Ну почему мы не знаем своего будущего и не можем его изменить?
- Тише, не надо так! – поглаживая, успокаивала её Индира. – Я действительно сильная. И Шива, любя меня, дал мне такое испытание. Оно мне по силам, Тийа. Всё то, что произошло со мной, случилось не случайно. В мире нет ничего случайного! Наши судьбы вытканы богиней Видхата ещё до начала времён. И нет никого, кто сумел бы изменить свою участь. Так стоит ли роптать? Надо благодарить Шиву за всё. Каждый опыт, каждое испытание, каждая реинкарнация даны нам для роста Души. А те, чья жизнь легка и беззаботна, отнюдь не баловни судьбы, они – моты, зря теряющие драгоценное время. Я никому не завидую, Тийа. У каждого существа на земле свой крест, который он должен нести - у одного потяжелее, у другого полегче. Иначе мы не пришли бы сюда, а жили в раю, мокше. Бог избрал бы для нас другую Вселенную, где не надо было над собой работать.
- Так вот о чём думает затворница в этих четырёх стенах! – обняла её Тийа. – Мой дорогой мудрец, тебе надо рассказать это людям.
- Люди меня и так слышат, - улыбнулась Индира. – Каждая наша мысль, - хорошая или плохая, - проникает в атмосферу планеты и достигает всех, живущих на ней. Поэтому так важны для мира святые  молитвенники. Да и просто добрые люди. Они уравновешивают ошибки и промахи тех, кто устал и обозлён.
- Ой, нет! Скажи, что ты пошутила! – смеясь, воскликнула Тийа. – Это, конечно, очень интересная теория. Но я так не хочу! А то страшно жить на свете. Я это я! И я сама по себе! И пусть каждый получает свой урок, а меня в это не впутывает!
- Многие так считают, - вздохнула Индира. - Хорошо, мы не будем с тобой об этом говорить, хотя мне бы хотелось только об этом. Расскажи мне, как твоя учёба? Как там ребята? Зита и Пенджаб ещё не умудрились пожениться? Неужели его родители так и не дадут согласие на их брак? Неужели им не жаль разрушать счастье своих детей из-за кастовых предрассудков?
Тийа с радостью переключилась на привычные темы.
«Как авария изменила Индиру! – думала она про себя. - Странная стала. Но пусть себе! Пусть размышляет про утопические религиозные и философские теории! Лишь бы не отчаивалась».
***
Обед Ананда подала в комнату Индиры.
Слуга Рохан и повариха Фаузия расставили всё на столе и, поклонившись, удалились.
- Здесь и поедим! – весело сказала Ананда, открывая супницу. – Втроём, зато в тесном дружеском кругу.
- А где же наш братец? – с улыбкой спросила Тийа, кладя салфетку на колени. – Он сегодня не осчастливит нас своим присутствием?
- Файяз перекусил и ушёл куда-то. Его вызвали по срочному делу, - пояснила Ананда. Она и сама была удивлена. Ей казалось, что сегодня её сын не упустит ни минуты общения с обожаемой Тийей. Что же случилось? Поссорились?
- По срочному? О, Брахма! – сделала большие глаза Тийа. – Конечно же, он должен бежать! Жаль. Хотя, нам и так хорошо. В дамской компании. Правда, Индира? 
Та лишь улыбнулась в ответ. И все с аппетитом принялись за еду.
- Кстати у вас сегодня восхитительный палак панир! – похвалила Тийа, попробовав,  зная, как важна её похвала Ананде. - И мой любимый джалеби! – восхитилась она. - Что за радостный день! Одни деликатесы!
Ананда довольно улыбнулась и, желая порадовать девушек, сообщила им приятную новость: через неделю врачи обещали разрешить Индире садиться в коляску. И ради этого случая Мадхуп решил пристроить к дому крытую террасу - чтобы Индира могла подольше находиться на свежем воздухе. А Ананда грозилась насадить рядом с террасой ряд магнолий.
- Будем пить чай среди такой красоты! – заранее радовалась Ананда. – Муж уже заключил контракт со строительной фирмой. Обещали, что через пару недель всё будет готово. Я тоже договорилась с озеленителями и на днях они начнут работы.
Индира захлопала в ладоши.
- Я так рада! Спасибо вам!
- Отличная новость!  – согласилась Тийа. – Мы теперь сможем приходить к Индире всей группой. А то здесь все не помещались.
- Мы вам всегда рады! – кивнула Ананда. – Кстати, а как там Зита и Пенджаб? Ещё не поженились? А профессор Гупта кого-нибудь засыпал на экзаменах?
И Тийа принялась рассказывать все новости по новому кругу. Ананда всегда была у них как подружка и прекрасно знала все институтские сплетни.
14. Подготовка к погружению
Доктор Донэл, как и обещал, включил Лану в состав экспедиции. И которую, как оказалось, он намеревался отправить куда-то в бездну. Также туда отправлялись вместе с ней прицепом её друзья – Сэмэл и Танита. Цель экспедиции, утверждённая Учёным Советом Итты, звучала просто устрашающе: «Научные исследование самой глубоководной впадины планеты - Мари-Каны». Как оказалось, туда раньше не ступала нога ни одного разумного моллюска. За неразумных ещё только предстояло выяснить – кто ж его знает, кто там притаился? Время экспедиции совпадало с большими университетскими каникулами, поскольку учёные, участвующие в ней, преподавали в различных учебных заведениях. Но подготовка к экспедиции началась ещё до них, во время занятий. И Лана, Сэмэл и Танита теперь разрывались между учёбой и подготовкой-муштрой.  Иначе это действо, которым они занимались после лекций, и не назовёшь. Радовало то, что муштровали не только молодых и неопытных студентов, но и лучших учёных планеты: гидрологов, химиков, геофизиков, биологов и ещё множество специалистов, которые вошли в  состав экспедиции. Всего в её составе было пока около пятидесяти моллюсков. И  Лана очень надеялась, что со временем всех их запомнит по именам. И ещё она надеялась, что проявит себя за время экспедиции с лучшей стороны. Ведь от характеристики, данной её руководителем, отчасти зависело то, куда её направят на стажёрскую практику – в скучные рутинные рейсы или же на интересные маршруты. Кроме того слово Донэла вообще очень много значило в научных кругах, несмотря на то, что он был всего лишь доктором. Все знали, что он не осыпан регалиями лишь потому, что данный талантливый учёный отдавал предпочтение практике – экспедициям и реальным проектам - а не систематизации своих немалых трудов и изысканий, достойных получения не одной профессорской степени. Эту скучищу - как он говорил, Донэл отложил на то время, когда угомонится. Что, похоже, произойдёт ещё очень не скоро. Вот и возглавить экспедицию в неизведанную Мари-Кану доверили именно ему, всего лишь доктору минералогии. Хотя в её состав входило немало профессоров. Но все они были, как говорится, были теоретиками, а доктор Донэл, осуществивший уже немало экспедиций, был отличным практиком и организатором. И, к тому же – замечательным учёным. Так о нём отзывались все те, кто готовился к спуску в Мари-Кану вместе с Ланой. Вернее – это она готовилась с ними. Приложением к ним или бесполезным пока балластом - так ей казалось.
Но даже Лане показалось странным, что подготовка к экспедиции, идущая полным ходом, происходила без участия её талантливого руководителя. А всеми её организационными вопросами пока занимался его заместитель, профессор археологии Вотэн Викуни.
И, опять-таки: почему его заместителем стал и сейчас был за главного археолог, а не какой-нибудь гидролог? Например  - профессор Вионэла, очень даже разумная и симпатичная особа? Но Лана решила, что не стоит совать своё клюв и щупальца, куда не положено. И выбросила эти мысли из головы.
Профессор археологии Вотэн Викуни на первом заседании экспедиции сказал, что в  её задачи - кроме изучения флоры и фауны этой глубоководной впадины, сбора гидрологических, минералогических, химических и прочих данных, составления карт дна и описания рельефа - входит организация на дне Мари-Каны постоянной базы для последующих рейдов учёных. Профессор Вотэн предупредил, что работа на такой глубине сопряжена с большими перегрузками и потому всем участникам экспедиции предстоит подробно изучить правила техники безопасности и научиться пользоваться глубоководными скафандрами и оборудованием. Затем он представил всем инструкторов - смешливого техника-глубоководника Горэна и очень серьёзного и даже хмурого техника-механика Хорэна. Они тут же составили удобный график индивидуальных занятий с каждым участником. Кроме того, как предупредил профессор Вотэн, всем предстояло также выслушать курс лекций об устройстве батискафа грандиозных размеров и другой непонятной глубоководной техники. С последующими, конечно же, индивидуальными занятиями и тестированием умения управлять всей этой механикой и электроникой на тренажёрах.
А дальше – понеслось.
И голова от информации пухла, и плечи от скафандра болели, и всё бросить хотелось. Ведь всю эту глубоководную премудрость надо было осваивать во второй половине дня, а в первой, как и положено – посещать обычные лекции и занятия. Лана с друзьями были в этой учёной компании самыми юными, остальные – солидные моллюски с научными степенями и налётом академичности. Но пыхтели и старались произвести впечатление на сурового Хорэна и прочих экзаменаторов все одинаково. Что, несомненно, объединило и даже сроднило команду, которой скоро предстояло всем вместе осваивать неизведанную бездну.
Основной батискаф, который был изготовлен в единственном экземпляре и больше походил на космический корабль и имел невероятные степени защиты, производил неизгладимое впечатление. Ведь давление на дне Мари-Каны, по расчётам учёных, в пятьдесят раз превышало обычное. Скафандры тоже мало в чём уступали батискафу и выглядели почти космическими, но они были гораздо более прочными. Кстати, каждый такой скафандр был изготовлен индивидуально для каждого члена экспедиции, имея персональную бирку на груди. Чем Танита невероятно гордилась. Мало того – им пришлось изучать и все тонкости управления уникальным мини-батискафом-лабораторией, которых на балансе экспедиции было три. Каждый был рассчитан на десять моллюсков и также спроектирован и изготовлен для этой экспедиции специально. И все эти батискафы предстояло изучить и научиться управлять – на случай форс-мажора. Для каждого участника – небывалое дело – был предусмотрен личный код доступа к их пультам управления. Хотя основной батискаф не предполагалось поднимать наверх. Его планировали оставить на дне Мари-Каны с дежурными, которые будут ожидать прибытия следующей экспедиции. Отбывать наверх предстояло поэтапно - в двух малых батискафах. Третий, как запасной вариант для дежурных, оставался внизу. Чтобы при необходимости они тоже могли подняться. Хотя – что было и вовсе потрясающе – это можно было сделать и  с помощью индивидуального скафандра, имеющего для этого аварийную кнопку.
Но всё это, как говорится, рабочие вопросы. Сейчас же главное для экспедиции – успешно освоить всю эту технику. Чтобы потом благополучно достичь отметки дна впадины, на которой ещё никто и никогда не был.
Лана с Сэмэлом и Танитой были удивлены такому серьёзному подходу к этой экспедиции. Ведь Мари-Кана даже не другая планета! Они-то думали, что всё будет как обычно - без особых заморочек экспедиция весело слетает куда-нибудь на тяжёлой грузовой университетской кабинке, слушая при этом всякую музычку, издаваемую местными обитателями - для адаптации с местностью. К ближайшей горке или, например – к пресловутой, исследованной вдоль и поперёк горной гряде Баритана. Набрали бы там разных проб и, желательно - древних артефактов, и назад. Раскладывать добытое по научным полочкам и с умным видом рассуждать о каком-нибудь внезапно мутировавшем в пещерах организме. И гордиться своим участием или даже  собственным словом – так, словечком - в науке.  А тут такое невероятное дело –лекции, тренировки, дотошные экзамены. Как будто они в другую галактику собираются. И это ведь только начало. А что же будет дальше?
Участникам экспедиции пришлось даже поучаствовать в учениях - на тему умения выживать на больших глубинах в случае форс-мажора, освоив в этом деле массу дополнительных знаний и умений. Что ж, освоили. И даже после этого им предстояло побывать ещё не менее чем на десяти занятиях – для закрепления. Хотя ладно уж  – всякие знания полезны. Лану и её друзей, привыкших ежедневно заполнять ими свой мозг, эта суета даже увлекала. К тому же они ведь сами напросились в эту экспедицию, стоит ли булькать? Хотя, ясное дело, в таком серьёзном мероприятии уж без тройки студентов можно было и обойтись. Очевидно доктор Донэл, дав Лане слово, лишь позже понял масштабы затеянного им мероприятия, но не захотел «терять лицо». Он такой – моллюск сказал, моллюск сделал!
Удивительно, правда, что сам доктор Донэл на время всей подготовки куда-то начисто пропал. Как видно, у него был собственный график и свои задачи - начальнические. И ему, ясное дело, не нужно осваивать эту сверх технику, он ведь легко выживет в любых обстоятельствах с помощью своего неистощимого чувства юмора.
***
Но на предпоследнее занятие, посвящённое – наконец-то! - изучению материалов о самой глубоководной Мари-Кане, доктор Донэл всё же явился. И привёл  с собой – да-да! - академика Жанэна Дукуна, знаменитого и легендарного, самого настоящего архивариуса.
Архивариусы на Итте являлись мастодонтами, архаичным явлением в науке и, практически, уже исчезнувшие. Поскольку были любительским направлением в археологии. Ведь талант слышать и видеть прошлое безо всяких анализов и приборов дан не каждому. Они работали с образцами не виртуально, изучая ряд цифр и толкований, а напрямую, в тесном контакте. И могли сразу, без анализов и экспертиз, точно определить их возраст, место обнаружения и назначение. Как и место изготовления. Сейчас уже мало кто умел так работать. Да почти никто не умел. При обработке археологических находок все заключения готовила лабораторная техника.
У студентов, когда они увидели самого архивариуса Жанэна Дукуна, от восторга чуть щупальца в трубочку не свернулись. Им всегда казалось, что такие моллюски обитают где-то в другой реальности, сросшись со своими архивами, и никогда не выходят оттуда к обычным моллюскам, лишь снисходительно высылая им свои гениальные заключения и резюме. И иногда фигурируя в потрясающих новостях науки. Вернее – старостях. И почти всегда это слегка сотрясало авторитеты и нарушало устоявшиеся мнения и теории.
Кстати остальные участники экспедиции – сами именитые учёные - тоже слегка растерялись и, в знак почёта и уважения,  приветственно воздели вверх две руки. Такого у этой самолюбивой братии удостаивались немногие. А Жанэн Дукун, лишь кивнув и ничуть не смущаясь, достал из своего потрёпанного рюкзака – поговаривали, что он прослужил ему не менее двухсот витков и сам уже являлся раритетом -  какие-то невероятно смешно выглядевшую древнюю дискету. Тоже раритет  – натуральную, как в старину! – и вставил её в какой-то приборчик, наверное, тоже тысячевиткой давности.
- Приветствую вас, уважаемые коллеги! – сказал тем временем доктор Донэл.
Рад представить вам нашего гостя. Знакомьтесь, академик, превысокочтимый Жанэн Дукун. - Тот лишь снова слегка кивнул аудитории – никто не удивился, все знали о суровом нраве академика. – Вы знаете, что он  - лауреат всяческих конкурсов, дипломант разных премий, советник и прочая-прочая – всех его регалий не перечесть. Да вы все о нём слышали. Премногочтимый академик Жанэн Дукун любезно согласился нам помочь. И, прежде чем начать нашу беседу о Мари-Кане, я предлагаю вам посмотреть материал, который он нам предоставил.
Тот тем временем что-то включил в своей раритетной установке. И на стене вдруг засветился экран, такой же допотопный – на белом полотне, который аудитория только сейчас заметила. На нём пошла запись: сначала возник письменный титр - Мари-Кана. Следом замелькали кадры – что-то невнятное и немного мутное. Их качество было ужасным. И эти кадры не сопровождал ни единый звук или комментарий.
- Что это? – изумлённо проговорил кто-то из присутствующих.
- Вы же читали – Мари-Кана, - ответил другой учёный.
– А может это и не Мари-Кана вовсе? Откуда они взялись? – зашумели в аудитории. - Туда ведь ещё никто не спускался! Или спускался?
- Превысокочтимый академик Жанэн, это не фальсификация? Мы, конечно, уважаем ваш авторитет, но… всё как-то сомнительно выглядит, - зазвучали растерянные голоса.
- Кто может подтвердить подлинность этих невнятных кадров? – воскликнул профессор биологии Боэн, вечный скандалист и спорщик. – Мало ли что валялось где-то, на чём некий любитель сенсаций написал - Мари-Кана.
- Я могу вам гарантировать, что это именно Мари-Кана, - вежливо сказал академик Жанэн. – Этого достаточно? К тому же – вид и возраст этой вещи, – указал он на обложку дискеты, - сами являются гарантией их подлинности.  А также – цель, с которой эти кадры были сняты. Да, эти съёмки любительские, они не ставили своей задачей изучение Мари-Каны. И сделаны попутно, с иной целью. Впрочем, я сейчас покажу вам другую версию, насколько это возможно, восстановленную.
Профессор Боэн не посмел возразить ему, что само по себе было удивительно. Ведь слова Жанэна были равносильны правительственному постановлению. И обратил своё внимание на экран, где уже мелькали отреставрированные кадры - то снятые с большой высоты, то фрагменты дна, то какие-то странные пятна.
- А вот и последний кадр. Обратите на него своё особое внимание, - сказал академик, остановив ленту.
И все увидели нечто непонятное:
На этом запись закончилась.
- Уж извините, специалисты сделали всё, что могли, чтобы восстановить эту бесценную запись. И я специально принёс её сюда – для скептиков, – покосился академик Жанэн на профессора Боэна и бережно спрятал дискету в специальный контейнер. – Думаю, что я демонстрировал сегодня подлинник последний и единственный раз. Теперь это раритет, который будет неприкосновенно храниться в запасниках. Это – наша История с большой буквы. И, должен заметить - даже с таким материалом нам с доктором Донэлом невероятно повезло. Ведь о Мари-Кане больше не сохранилось никаких сведений и записей, что удивительно, учитывая уникальность этой глубоководной впадины.
- А откуда же взялась эта запись, премногоуважаемый академик Жанэн? – спросил Сэмэл.
- Мы чудом обнаружили её. И даже не в официальных музеях или архивах, а в обычной лаборатории лоонского технологического университета. Эта запись сделана две тысячи витков назад при штатных испытаниях одной студенческой научной секции. Как её не выбросили? Вот так нынче совершаются открытия!
- А что же студенты испытывали? – поинтересовалась профессор Вионела.
- Эта запись была сделана при испытании опытного образца глубоководного иммолога, разработанного студентами. Робот, спускаясь во впадину, вёл видеозапись, транслируя её наверх. Но затем погиб в Мари-Кане при невыясненных обстоятельствах, - пояснил архивариус. - Как было написано в заключении – иммолог не выдержал высокого давления. Очевидно вспышка – это и есть момент его аннигиляции.
- Выходит, этот иммолог, всё же, не зря погиб - хоть что-то о Мари-Кане теперь известно, - вздохнула Танита.
– Хотя это «что-то» весьма туманно! – фыркнул профессор Боэн. – И так снято, что не видно даже ни одной рыбёшки!
- А, может, их там нет – этих рыбёшек? – выдвинула кто-то предположение.
- Но-но! Рыбёшки есть везде! – рассердился Боэн. – Вы скоро в этом сами убедитесь!
- Высокочтимый академик Жанэн, а как вы считаете - почему в учёном мире так уделялось мало внимания Мари-Кане? – спросила профессор Вионела. – Я тоже пыталась найти какие-то данные о ней, но тщетно.
-  Сам удивляюсь, – развёл руками академик Жанэн. -  Ведь это глубочайшая впадина на нашей планете и при этом она - самое неосвоенное пространство на ней. Я не удивляюсь тщетности ваших поисков. Даже мы, архивисты - как и все историки и археологи Итты - приложили огромные усилия, чтобы разыскать хоть какие-то сведения о Мари-Кане. Но, увы, тоже потерпели полный крах. У меня давно не было такого неудачного проекта, который я выполнял по поручению Совета. И  чувствую, вам тоже будет непросто разгадать эту загадку планеты, - предупредил Жанэн. - Практически в этой впадине ещё не был никто. Не считая, конечно, погибшего иммолога, мир его праху. И ни одна рука головоногого не касалась ещё её придонных отложений, в которых, я полагаю, таится немало невероятных артефактов. Надеюсь, вас ждут там потрясающие открытия и находки. Жаль, что я не могу отправиться вместе с вами, - почти улыбнулся он. -  Но моя работа больше относится к камеральной обработке, чем к полевым исследованиям. И, я надеюсь, с вашей героической помощью у меня скоро будет для изучения много бесценных научных сокровищ из  Мари-Каны. Это будет достойным реваншем нашей нынешней неудачи. С этим прекрасно справится штат замечательных археологов, среди которых – мой лучший ученик – досточтимый профессор Вотэн Викуни. – На этих словах профессор Вотэн привстал и смущённо поклонился. Мог ли он стоять во весь рост в присутствии такого потрясающего гения?
- Благодарю вас, превысокочтимый академик Жанэн! – растроганно сказал он. – Надеюсь, мы оправдаем ваши надежды и пожелания.
- И всё же, превысокочтимый академик! Есть ли объяснение тому, что столь редкие и кадры о Мари-Кане едва не затерялись? – снова принялся за свои каверзы профессор Боэн. – Что в этом лоонском университете себе позволяют! Что за безалаберность? Почему сотни витков ценные кадры о Мари-Кане валялись в безвестности?
- Я рад, что они там завалялись, уважаемый! Съёмки были произведены две тысячи витков назад, практически – детьми,  будущими инженерами-кибернетиками, - пояснил академик Жанэн. – И не представляли для них никакой ценности. Их целью было лишь создание испытательной модели глубоководного иммолога, которая оказалась неудачной, навсегда оставшись в Мари-Кане. Обработка и сохранение произведённой иммологом съёмки не входила в сферу их интересов и задач. Студенты считали эту запись не относящейся к делу. Поэтому они просто приложили её к отчёту – для подтверждения проведённой работы и списания потраченных на изготовление иммолога материалов. Странно, что за это время их никто не выкинул. Ведь срок  хранения подобных отчётов невелик и давно истёк. Иногда бывают такие необъяснимые удачи, уважаемый. Слава Древним мудрецам! А то б мы и этого не имели. Удивительно и то, что эта любительская дискета довольно неплохо сохранилась. И, как оказалось - при сильном увеличении и восстановлении, на кадрах даже виден хребет, разделяющий впадину на Мари и Кану, и фрагменты дна.
- Выходит – нам ещё повезло, высокочтимый академии Жанэн, что есть хотя бы это недоразумение? – удивился кто-то.
- О, да! Как видите, у нас, архивариусов, тоже бывают свои экспедиции в неизведанное, - усмехнулся академик Жанэн. – Разыскивая сведения о Мари-Кане, нам пришлось нырнуть в глубины прошлого. И обследовать огромное количество записей и документов, в которых упоминалась Мари-Кана, перерыть все архивы на планете и не только на ней. И вот – весь наш скудный улов. Мари-Кана – глубочайшая впадина планеты – на протяжении миллионов витков была феноменально незаметна и не привлекала внимания учёных. В ней не проводились научные изыскания, исследования, съёмки или замеры. Потрясающая халатность! Не считая тех съёмок, конечно, что случайно произведены со спутника. Да и на них фрагменты впадины едва различимы. Нам пояснили: причина в том, что: то-ли маршрут спутников проходит как-то не так, то-ли камеры направлены не тем образом. Но Мари-Кана и тут выскользнула из внимания и осталась феноменально обделённой интересом моллюсков.
- А что говорят учёные?
- В научных кругах сложилось мнение, что изучение Мари-Каны почему-то является абсолютно бесперспективным делом. Очевидно из-за распространённого мнения, что на больших глубинах нет жизни. Мало того, как оказалось - в древние времена существовал прямой запрет на погружение в пучины Мари-Каны.
- Вот как? Почему? – раздались голоса.
- Об этом ведомо лишь Древним Мудрецам, - пожал плечами академик Жанэн. -  Я нашёл в древних указах правительства лишь какие-то странные угрозы, предупреждающие о страшной опасности, таящейся в Мари-Кане. Они повторялись на Итте не одну тысячу витков. И, очевидно, накрепко зафиксировались в сознании иттян.
- Думаю, что в то время - при отсутствии соответствующего глубоководного оборудования - Мари-Кана действительно представляла опасность для жизни моллюсков, - заметил доктор технических наук Хорэн, техник-механик экспедиции. – Вспомните хотя бы бедного иммолога.
- Возможно, вы правы, - кивнул академик Жанэн. – Но удивительно, что этот запрет соблюдается и в наши дни. Мы освоили космос, вошли в состав Сообщества сверх-цивилизация, а глубоководная впадина планеты, находящаяся у нас прямо под щупальцами, до сих пор не освоена. Хотя в наше время Мари-Кана, хоть и с применением весьма сложного оборудования, вполне доступна. И  не представляет угрозы для жизни тех, кто в неё погрузится. Опасности, о которой говорят древние манускрипты, уже нет. Или дело в чём-то другом?
- Вот мы и исправим этот недочёт! – бодро пообещал доктор Донэл.
- И, надеюсь, никакой опасности не встретим! - заявила весьма  красивая особа – профессор и гидролог Вионэла. 
- Отлично, если так! – кивнул профессор Жанэн. – Ещё раз пожелаю вам удачи!
- Да как-то теперь сомнительно, премногочтимый академик Жанэн, - брюзгливо отозвался кто-то. – Вы нас так запугали, что я, например, уже не жду от Мари-Каны ничего хорошего. – И, конечно же, это был профессор Боэн.
- Кстати хочу вас известить, что мы с доктором Донэлом нашли ещё кое-что интересное, - не реагируя на эту реплику, продолжил академик Жанэн – Это некие археологические находки, предположительно обнаруженные в районе Мари-Каны. О  которых мало кто знал. Да и для нас они были… сюрпризом.
- Предположительно? И это говорите вы, академик Жанэн? – удивился кто-то, как видно, заразившись скептицизмом профессора Боэна. - От прославленного архивариуса слышать такие слова более чем странно.
- Да, это говорю я, прославленный архивариус,  - спокойно кивнул тот. – Хотя я и уверен, что эти находки относятся именно к морю Маннот, расположенному рядом с Мари-Каной. Но эти археологические предметы были столь небрежно оформлены и хранились в столь неподобающем месте, что вызывали у специалистов недоверие. У меня же сомнений нет. Так что восстановить их подлинность ещё только предстоит.
- Опять – в неподобающем месте? – удивилась биолог Вионэла.
- Именно так! Их нашли в городском музее на планете Осна, - развёл руками академик Жанэн. – Как они туда попали – непонятно. Но бирка гласила – Мари-Кана. Причём - без уточнений. Толи это планета Мари-Кана, то-ли галактика, толи ещё что-то. А с учётом того, что в Сообщество входят сотни тысяч цивилизаций, это всё равно, что ничего не написать. Но, к счастью, написали хотя бы это. По записям и биркам мы их и нашли. А я уже потом опознал точное место, откуда их туда доставили.
- Прямо детектив какой-то! – восхитился кто-то.
- А что это за осколки, высокочтимый академик Жанэн? – поинтересовался Сэмэл. – Что-то интересное?
- Осколки банальные – фрагменты посуды и сонных кубов. Зато их возраст впечатляет - около двухсот миллионов витков, - ответил академик Жанэн, демонстрируя их изображение.
- Феноменально! Таких древних артефактов даже на Итте всего несколько, - удивился профессор  Вотэн. – Как же они попали на Осну, высокочтимый академик Жанэн? Что за невезение преследует Мари-Кану?
- Не то слово! – согласился академик Жанэн. – Я давно не испытывал такого профессионального шока! Какое небрежение к редким артефактам! Кто их туда вывез? Зачем? – повысил он голос, покраснев от возмущения. И тут же извинился: Простите! Я немного завинчен на своей профессии. А в жизни ведь всякое бывает. Что-то перепутали, очевидно.
- Да-да, это была чья-то ошибка, высокочтимый академик Жанэн, - согласился чей-то голос.
- Недопустимая! – строго поднял руку Жанэн.
- О, да, превысокочтимый академик! – согласилась аудитория. – Так бывает! Но какой ненаучный подход! Написать просто: Мари-Кана! Возмутительно! Тоже дети обработкой находок занимались? Как и бедным иммологом.
- Это же Мари-Кана! – пошутил доктор Донэл, в основном, молчавший на протяжении всей этой дискуссии. – Пора привыкнуть ко всяким казусам!
- Да уже привыкаем! Да! Как это ни странно! – отозвались голоса.
- Ну что ж, уважаемые коллеги, - заключил академик Жанэн, уже успокоившись и избавившись от румянца на плечах. - На этом мой короткий, но отнюдь не исчерпывающий тему доклад завершён.
И передаю слово вашему руководителю, почтенному доктору Донэлу. Хочу поблагодарить его и отметить, что он вложил в поиски информации о Мари-Кане тоже немало сил. Жаль, что таковой почти не оказалось. Ещё раз желаю экспедиции удачи! - закончил он свою речь. – Успехов вам на пути к знаниям!
И, кинув на плечо свой легендарный рюкзачок, академик Жанэн удалился из аудитории… через окно. Как какой-нибудь первокурсник - даже не воспользовавшись преподавательской, у которой имелся свой балкон для транспорта. Хотя в этом был определённый резон  - только академик мог додуматься до того, что сегодня на этот семинар прибыла масса  учёных. И на преподавательском балконе все кабинки ими уже заранее зарезервированы. А студентов в это время в университете уже практически нет, поэтому на их балконе было полно свободных кабинок.
- Успехов вам, превысокочтимый академик Жанэн! Спасибо за интересный  доклад! Мира и добра вам! Благоденствия! – привстав, пожелали ему вслед учёные. Но              Жанэна уже и след простыл.
***
На опустевшую кафедру теперь поднялся руководитель экспедиции, доктор Донэл Пиуни, до этого момента сидевший в аудитории со всеми. Он внимательно осмотрел своих коллег, переводя взгляд с одного на другого. Будто изучая каждого на предмет его готовности к столь серьёзному мероприятию, как погружение в неизведанную и загадочную Мари-Кану.
 – Многоуважаемые коллеги! – сказал он, наконец. – Я рад, что вы здесь в полном составе и хотел бы, чтобы все мы настроились на успех. Материально-техническая сторона экспедиции продумана и обеспечена до мелочей. Дело только  за нами!
- Мы готовы! Постараемся не подвести, почтенный доктор Донэл!– отозвалась  аудитория.
- Давайте перейдём к делу! – резко заявил профессор биологии Боэн. – А то одни пожелания.  А в чём суть? Что нас ждёт?
- Хорошо, - согласился доктор Донэл. – Я сейчас изложу то, что знаю и дам ответы на некоторые ваши вопросы. На какие смогу.
Итак, Мари-Кана, в переводе с прото-иттянского, означает - Бездна Вод. Так оно и есть – бездна эта велика и таинственна. Её глубина – более двадцати тысяч метров, длина, как и ширина - около пятисот километров. Посреди впадины находятся горы Борэо, разделяющие её на два плато: Мари и Кану. Вот, посмотрите, что снято с помощью спутника. 
Перед внутренним взором сидящих в аудитории появились кадры, демонстрирующие некие глубины, снятые с очень большой высоты.
- И что это? – озадаченно спросил кто-то.- Борео?
-  Да. И предположительно – дно впадин Мари и Каны. Оно пусто или обитаемо? - спросил доктор Донэл. - Это нам и предстоит проверить.
- На вид, так там обитает один туман, - пошутил кто-то.
- И заодно собрать все необходимые пробы и образцы, характеризующие её водный состав, грунты, флору и фауну. Именно для этих целей в состав экспедиции вошёл целый ряд учёных, представляющих самые разные отрасли наук.
- Но на кадрах, снятых бедным иммологом, я не заметил живых организмов, почтенный доктор Донэл, - заметил профессор биологии  Пауэр, друг и вечный оппонент профессора Боэна. – Что же нам там делать?
- Это ещё ничего не значит! – возразил доктор Донэл. – Как известно, истинный учёный на глазок ничего не определяет! – пошутил он. – Нужно пощупать, обследовать, найти научные доказательства, за которыми мы с вами и отправляемся в Мари-Кану. И, как вы знаете – отрицательный результат, тоже результат.
- Досточтимый профессор! – воскликнул кто-то. – Вам выпала великая честь первооткрывателя неизвестных науке пластов жизни на планете, а вы ещё  недовольны!
-Я не вижу там никаких пластов! – отрезал профессор Боэн. – Одна муть!
- Материалов для предварительного изучения этой глубоководной впадины, как вы уже поняли, у нас поразительно мало. Или даже можно сказать – их нет, - продолжил Донэл. -  Из археологических находок, кроме тех, что были обнаружены в Осне,  у нас есть лишь ещё несколько керамических осколков, действительно найденных на спуске во впадину Мари-Кана. Но они весьма сомнительного происхождения. Даже досточтимый профессор Жанэн не посчитал их достойными внимания.
- Опять  сомнительного, почтенный доктор? – не выдержала гидролог  Вионэла. – Да что же это за невезение?
- Надеюсь, мы с вами вскоре успешно разрешим все эти сомненья! – сказал доктор Донэл. – Академик Жанэн полагает, что эти осколки просто были утеряны из некоего транспорта, проходящего мимо впадины. А в области прочих наук тоже лишь полное отсутствие данных. За исключением немногочисленных образцов пород и минералов,  –  продемонстрировал он их, - взятых на окраинах Мари-Каны и её ближайших отрогах. Имеется также несколько древних атласов растительности, как считается – относящейся к ней. Вот, взгляните.
Они описывают растения, якобы произрастающие во впадине Мари-Кана. Но это – обычные мелководные растения. Скорее всего, его собрал на её окраинах не очень ответственный и компетентный моллюск. Так что мы с вами будем в Мари-Кане первопроходцами во всех областях знаний. Что станет отличным шансом сделать заявку в науке, издав пару-другую действительно эксклюзивных монографий и научных трудов. Так что готовьтесь хорошо поработать! – подмигнул он аудитории. – Ведь Мари-Кана для учёного – это полный пробел и ряд больших вопросов.
- А если там действительно нет жизни? – спросил кто-то.
- Да. Это возможно, или же мы встретимся с феноменами. Поскольку на таких глубинах и в таких экстремальных условиях могут выжить лишь супер организмы, надевшие на себя сверхпрочную броню, как это сделаем мы с вами. Что ж, кто-то усиливает свою защиту с помощью технологий, а кто-то – с помощью Эволюции. И,  как считают специалисты. В том числе и академик Жанэн - когда-то эта впадина могла быть выпуклостью. И сейчас, опустившись вниз вместе с остатками древних цивилизаций, она таит в себе небывалые артефакты. Кстати тектоника впадины тоже ждёт своего исследователя-геолога. Мари-Кана - белое пятно в науке, ждущая своих исследователей. 
- А, может, почтенный доктор Донэл, мы найдём в Мари-Кане вполне сохранившуюся цивилизацию моллюсков! Они живут там себе, веселясь, а мы даже не знаем о них! – воскликнула Лана. – Вот было бы здорово!
Все рассмеялись. А доктор Донэл с улыбкой поклонился в её сторону и сказал:
- Браво! Знакомьтесь - моя студентка Лаонэла Микуни! Очень перспективная! Я обожаю молодёжь, уважаемые коллеги, так как она может предлагать самые невероятные версии. А нам, заматерелым скептикам, такие прорывы в неизведанное уже недоступны. Обратите внимание: я, отъявленный скептик и её препод, предположил, что  в Мари-Кане нет жизни, а Лаонэла Микуни, напротив, щедро населила её целой цивилизацией. Учитесь, профессора!
Аудитория отозвалась доброжелательными смешками. А доктор-гидролог Вионэла весело подмигнула ей. Мол – дружба? Лана в ответ мило кивнула - дружба так дружба.
- И всё же, давайте вернёмся к Мари-Кане, – раздался брюзжащий голос. Это был опять профессор биологии Боэн. – Я, конечно, рад, что судьба уготовала нам такой подарок, как это неосвоенное белое пятно,  – сказал он, хотя по его виду нельзя было сказать, что он так уж этому рад. - Но как же так случилось, почтенный доктор Донэл,  – строго сказал он, – что мы освоили множество планет, изучили, как собственный сонный куб, близлежащее космическое пространство, а какую-то ямку Мари-Кану изучить не удосужились? В чём дело? - Профессор даже слегка приподнялся, сверля доктора Донэла суровым взглядом. – Очевидно, вы с академиком Жанэном плохо искали? Мы не можем отправляться в экспедицию с таким скудным багажом знаний об изучаемом объекте!
- Не можем, но придётся, досточтимый профессор Боэн, – развёл руками Донэл. – Искали и очень тщательно, поверьте. Каким-то образом наша Мари-Кана миллионы витков ускользала от внимания. Но теперь-то мы не дадим ей спуску! Если б я верил в мистику, уважаемые, то предположил бы в этом некое влияние потусторонних сил. Ведь всё, что касается этой впадины, загадочным образом теряется или запутывается. Мистика…
- Никакой мистики тут нет! - вмешался профессор Пауэр.  –  Просто иттяне устремились в космическое пространство, а о ней забыли! Что нам какая-то местная лужа, когда впереди миллиарды загадочных звёзд?
- Разве это нас оправдывает? – стоял на своём профессор Боэн. – Позор! Научная аморфность!
- Да-да, именно так – аморфность, - мирно согласился Донэл. – Жаль, что журить нам уже некого. Эпохи сменились, поколения тоже, а Мари-Кана всё там же, где была – таинственная и всё такая же не изученная. Так что, досточтимый профессор Боэн, приходится работать с тем багажом, что есть.
Профессор Боэн неохотно опустил глаза, перестав сверлить взглядом Донэла, а тот спокойно продолжил:
- Высокочтимый академик Жанэн любезно предоставил нам также письменные источники, найденные в районе, находящемся недалеко от Мари-Каны. Таблички говорят о довольно низком уровне интеллекта про-иттян, живших там во времена эпохи  Саани-яно-тэн. Они слабо владели телепортацией, их способности к телепатии были лишь на начальной стадии, как это присуще низко развитым древним цивилизациям, и, ясное дело, про-иттяне боялись больших глубин, населяя в своём воображении Мари-Кану жуткими чудищами. Но это, увы, нельзя считать достойными внимания документами.
- Да-да! Вы правы, уважаемый доктор Донэл! – подал голос досточтимый Танэн, доктор психологии. – Про-иттяне эпохи  Саани-яно-тэн стояли на очень низкой ступени развития и не владели телепатией. Информационное Поле Итты – ИПИ - возникает в живом теле планеты с того момента, как на ней появляется мыслящая субстанция. Но умение пользоваться ИПИ, как и освоение телепатии, приходит лишь с развитием у представителей цивилизации высокой духовности и интеллекта. Только тогда планета даёт им доступ к своему информационному полю. И этот защитный блок действует автоматически - чтобы избежать потери потенциала при столкновении массового поля сознания с внешней агрессией, проявленной отсталыми особями с низким зарядом единичного биополя. Иначе особь может погибнуть, а в ИПИ произойдут деформации или пробои информационного поля. Ну, это всё азы.
-  Вот именно! – буркнул профессор Боэн. – Давайте ближе к делу.
- Хочу отметить, что и эти письменные источники про-иттян эпохи  Саани-яно-тэн так и не были досконально изучены и пролежали тысячи витков безвестно в запасниках одного заштатного музея. Удивительно! – заметил Донэл. – Мистика!
-  Мистика тут не причём. Просто, наверное, наши учёные решили, что не найдут в Мари-Кане ничего интересного. И направили свои усилия в более перспективные области – в космос, в иные галактики, к неизведанным планетам, - заметил астрофизик, профессор Конэл Вотэн.
- А своя планета осталась неизведанной! – буркнул профессор Боэн.
– Всему своё время, досточтимый профессор Боэн! Вот теперь наступило время исправить упущенное! - заметил профессор Пауэр. – Это не космос, это наша планета, и потому на ней не должно быть белых пятен. Я надеюсь, мы встретим там уникальных существ, достойных монографий.
- А, по-моему – там найдётся лишь пара Видов глубоководных рыбёшек! – брюзгливо возразил профессор Боэн. – Стоит ли из-за них воду баламутить? Я вот, например, ещё подумаю – нужна ли мне эта так плохо организованная экспедиция!
- Это ваше право, - согласился доктор Донэл. В глубине души он на это очень даже надеялся. Ему говорили, что профессор Боэн чудак, но не ожидал, что до такой степени.
-  Пара рыбёшек? Такого не может быть! – воскликнул Пауэр. – Природа, как известно, не терпит пустоты! Оставайся, профессор Боэн, с нами! И сам увидишь – в Мари-Кане нас ждёт масса открытий.
Его вечный оппонент зло на него покосился и заявил:
- Я в это не верю! Но, всё же, спущусь туда, чтобы доказать, что ты не прав! И у вас  нет никаких оснований для разговоров о мистике! – покосился он на доктора Донэла. – Это я тоже докажу!
Донэл разочарованно вздохнул. Кажется, у профессора Боэна появились серьёзные мотивы для участия в этой экспедиции. Не стоило доктору Пауэру возражать ему.
- А почему Научный Совет дал добро на нашу экспедицию? – спросил астрофизик профессор Конэл. – Ведь осколки сонных кубов про-иттян нашли рядом  с Мари-Каной ещё двадцать тысяч витков назад. Письменные источники прото-иттян и того раньше. Что сподвигло организовать экспедицию именно сейчас?
- Вы тоже против этой экспедиции? – удивился доктор Пауэр.
- Нет, я только - за. И, конечно, рад возможности стать первопроходцем в загадочной Мари-Кане. Но всё же, хотелось бы узнать подробнее о причинах организации этой дорогостоящей экспедиции.
- Всё знать невозможно! – отшутился доктор Донэл. – Считайте это подарком, альтруистическим порывом Совета замазать оставшиеся пробелы на лике нашей планеты. А я – безупречный рыцарь науки, обещаю сделать всё возможное, чтобы это удалось! Гожусь?
- Ещё бы! – с гордостью сказала Танита, обожающая доктора Донэла, впрочем, как и весь их курс. – Кто, если не вы?
- О, я всегда знал - о, мудрая Танита - ставя тебе завышенные оценки, что ты поддержишь меня в трудную минуту! – хитро подмигнул ей Донэл. И продолжил: И так – всё, что мы знали о Мари-Кане, уже обсуждено. Перейдём к делам насущным.
Задача нашей экспедиции не только в изучении Мари-Каны, но и в том, чтобы наше пребывание в ней было безопасным. Вы уже многое сделали для этого - я следил за вашими успехами. Всем моё восхищенье! А сейчас - прошу вас! Вам слово! – пригласил он кого-то из аудитории. – Это доктор Хорэн, наш техник-механик. Кстати – один из лучших в своём деле. У него есть к вам предложение.
И на кафедру вбежал всем уже знакомый по многочисленным занятиям осьминог, техник-механик экспедиции.
- Опять? – вытянулось лицо у Таниты. – Опять экзамены?
Аудитория отозвалась смешками и замечаниями, что уж механика-то по имени Хорэн они все прекрасно знают. И надолго запомнили, благодаря его дотошным тестам.   В отличие от самого начальника экспедиции, почтеннейшего доктора Донэла Пиуни, внешний вид которого они почти забыли.
Доктор Донэл лишь добродушно развёл руками:
- Простите, коллеги, прогулял я!  Виноват! – шутливо оправдался он. – Исправлюсь! Наверстаю! Вот ей-ей! С сегодняшнего же дня! Или – нет, лучше с понедельника.
Все рассмеялись. А затем доктор Хорэн быстренько раздал всем индивидуальный график по сдаче последних заключительных тестов – как по температуре и давлению воды определять глубину, на которой находишься.
- Вух! Кажется, ничего надевать не надо! – обрадовалась Танита. – А к этому тесту я уже готова.
Доктор Донэл тем временем перешёл к следующей части семинара - стал демонстрировать аудитории увеличенные снимки Мари-Каны из космоса, показывая на них нанесённый пунктиром по дну предполагаемый маршрут экспедиции. Но никакой ясности в точных ориентирах, в расстояниях и в датах пока не было.
Как будто экспедиция отправлялась к неизвестной планете – никаких данных нет, в наличии только какие-то смутные картинки неизвестно кем и зачем снятые. Вот уж в переплёт попала компания юных студентов! Знали бы заранее… всё равно бы напросились. Ведь такие приключения – это махрово и даже клёво.
Сэмэл тихо шепнул Лане и Таните:
- Что-то темнит наш покоритель белых пятен, почтенный доктор Донэл. Вам не кажется? Что он, на самом деле, забыл в этой бездонной яме?
- Славу первопроходца! - предположила Танита.
- Темнит, но нет! Не славу! А кое-что поинтереснее, – отмахнулась Лана. – Ты же знаешь - он фанат науки, а не карьерист, мечтающий навесить на себя Гирлянду Первопроходца. В Мари-Кане у него чисто научный интерес.
- Скоро выясним, какой у него там интерес, - сказала Танита, следя за наносимым на карту маршрутом экспедиции. – Вот скажите - зачем нам вся эта геометрия? Откуда и куда ни попади в этой бездне - везде сплошная неизвестность. Может, там, на месте, и составили бы маршрут? Хотя бы ориентиры будут виднее. А то – что это за бугорки? Чего от них ждать? Никто не знает
- Ага! Виднее! В этой-то тёмной дыре? – усмехнулся Сэмэл. - Там же ничего не будет видно! Даже бугорки. А вдруг там, и вправду, монстры везде обитают? Не зря же мудрые прото-иттяне не хотели туда лезть! Боюсь, когда мы туда занырнём, дальнейший маршрут нам будет уже не интересен. Спасаться будем!
- Ага, - согласилась Танита, посмеиваясь. – Там стра-ашно. Слышали легенды – неизвестные науке существа беспрепятственно множатся в глубинах и им там уже нечего есть? Так что наша экспедиция будет очень кстати. Пятьдесят вкусных осьминожек в упаковке.
- Надеюсь, нас там не забудут? - усмехнулся Сэмэл. – Ямка-то глубокая, тёмная, быстро не вылезешь.  А у нас никакого навыка, несмотря на все старания техника Хорэна.
- Ничего, - хихикнула Танита. – Если что – батискаф на приколе есть. Со всеми удобствами и запасом провизии. Поживём во тьме, сколько Древние Мудрецы позволят. Пока не загнёмся от тоски. Но когда-нибудь, через тысячи витков, потомки снова вспомнят о Мари-Кане. И, победив монстров, освоят, наконец, это белое пятно на лице планеты и в науки.
- Памятник нам установят на том месте, - мечтательно проговорил Сэмэл.
- Точно! – развеселилась Танита. – Эпитафию напишут: «Здесь безвестные студенты сражались с первобытной тьмой, пытаясь закрыть собой белые пятна науки!»
- Которые также безуспешно пытался замазать известный доктор Донэл Пиуни! - добавила Лана.
- Чего это - безвестные? – возмутился Сэмэл. – Доктор Донэл, значит - известный, а мы - безвестные? Я ножичек для взятия проб с собой возьму и перед тем, как загнуться, наши имена на ближайшей скале покрупнее выцарапаю: Сэмээл Сиуни, Таниэта Тиуни и Лаонэла Микуни. Вечно живые! Вот!
Подружки захихикали, представив этого скалолаза – во тьме, с фонариком и ножичком увековечивающего себя…
- Уважаемые студенты! – окликнул их доктор Донэл. – Мы не мешаем вашей учёной беседе?
- Нет! – ляпнула растерявшаяся Лана. И аудитория дрогнула от смеха. – Ой, извините, почтенный доктор Донэл! – спохватилась она. – Мы вас внимательно слушаем!
Все снова засмеялись.
- Вот спасибо! – посмеиваясь, поклонился ей Донэл. – Весьма признателен вам, Лаонэла Микуни, за проявленное внимание! Надеюсь его оправдать. Итак, - продолжил он, обернувшись к аудитории, - завершающим пунктом нашей экспедиции будет стоянка у самой высокой горы Мари-Каны, именуемой Дарна, мы предполагаем установить...
Студенты сделали вид, что страшно заинтересованы тем, сколько им предстоит провести времени у этого невыразительного холмика - Дарна. Хотя разыгравшийся аппетит уже давно намекал им на близость университетского буфета. Скорее бы закончилась эта скучища! У них на сегодня намечено столько дел и, главное – ещё надо подготовиться к завтрашним лекциям.
Знали б они, как прекрасны эти дни, которые они сейчас считали скучищей, по сравнению с тем, что ждёт их в бездне…
15. Нежданный гость

Как и обещала Ананда, вскоре пристройка к дому была сделана.
Новая терраса полюбилась Индире своей близостью к природе, которой ей так не хватало этот год. Цветущие магнолии, олеандры, гортензии  и розы, источали нежные ароматы. Над ними порхали бабочки, а в листве пели и перелетали птицы. Для Индиры даже создали свою личную зону -   часть террасы отделили, отгородив её рядом горшков с пышными азалиями и цветами. Установили стол, диван и этажерку с книгами. Здесь она отдыхала, читала и даже иногда спала, возвращаясь в свою комнату только на ночь. Коляска, работающая от электродвигателя, сделала её жизнь намного комфортней. Она давала возможность почувствовать себя полноценной личностью – передвигаться по дому, наблюдать за садом, а иногда даже бывать за оградой. Её вывозила в парк, в магазины и на прогулки сиделка, пожилая женщина, Нитья. Она чаще всего была не видна и не слышна, всегда находясь поблизости – в соседней комнате или в холле. И приходила, лишь, когда девушка её звала, нажав кнопку на подлокотнике. Хотя Индире пришлось повоевать с мамой Анандой. В самом-то деле, она же не умирающая! И имеет право на личное пространство!
В этот день Индиру, как всегда, после занятий навестила Тийа. Они выпили чаю и подружка убежала по своим бесконечным делам. А Индира осталась на террасе, в тишине. Лишь ветер шелестел листвой, да мелькали на полу солнечные зайчики.
Индира любила такие минуты. Она обожала родных, друзей и всех, кто её навещал. Люди должны делать добро, оказывая милосердие. Индира утешалась тем, что даёт им такую возможность и через неё они улучшают свою карму. Так они выражают ей свою любовь. Но самой Индире не надо было лично видеть тех, к кому она чувствовать любовь. Она помнила о них всегда. Даже о тех бесконечно многих, кого никогда не знала. Все они – независимо от нации и вероисповедания, добрые и злые, юные и старые – были ей близки и достойны любви. Потому что их любит бог, дарящий всем свет. Потому что их любит Вселенная, даровавшая им этот сказочно прекрасный мир. А она, Индира – лишь её маленькая искорка, которой судьба уготовила возвращать любовь богу Шиве и Вселенной. В том числе и от имени этих людей. Ведь им некогда, они заняты своими замыслами и планами. Без этих приманок и ловушек, удочек и капканов, без этой яркой карусели для них нет жизни. А Индира свободна от иллюзий. Поэтому ей легко помнить о тех, кто закручен во внешнем вихре.
Конечно, если всё это пересказывать словами, то получается не очень складно. Ведь слова имеют способность всё искажать. Они затёрты частым использованием, напылением лжи, лести, тщеславия, искажённым пониманием каждого слова и оборота.  То, что чувствовала Индира, было гораздо проще и… светлее, что ли. При мыслях об истоках жизни и Вселенной у неё будто распахивалась Душа, охватывая своими крыльями весь мир до бесконечных горизонтов. И она вся превращалась в саму любовь, в свет и радость…
Индира знала, что теперь у всех вокруг своя жизнь, в которой ей практически уже нет места. Кроме, наверное, мамы. К сожалению, она не имеет других интересов, кроме дома и семьи. И никогда не сможет смиренно принять тот подарок, который Шива преподнёс её дочери. Отец оказался мудрее. Он понял – не всё в нашей жизни идёт так, как мы хотим. Вернее – в ней ничего не бывает по-нашему. Судьба человека предопределена его прошлыми рождениями. И тем выбором, который он сделал ещё на пороге своей жизни. Роптать бессмысленно. И сожалеть тщетно. Надо благодарить Шиву. За всё. Если, даже, кажется, что твоё испытание несправедливо тяжко и ты его не заслужил. Всё происходит по воле бога и с нашего согласия. Прими это с благодарностью и бог Шива откроет перед тобой свои сокровища.
Вопрос в том – что считать сокровищами?
Если это краткие и преходящие радости этого мира, всегда ускользающие из рук, то это лишь иллюзия, источник, из которого невозможно напиться досыта. Сколько б ни пил, всё мало, а во рту остаётся привкус горечи. Потому что даже уснувшая Душа всё же краем сознания понимает, что обманута, что пьёт отраву.
Если же ты считаешь сокровищем то, что принадлежит вечности, то урожай твой будет безмерен, а сердце навсегда наполнится радостью.
Индира знала, что таких, как она, много. Они всюду - в храмах, ашрамах, монастырях, дацанах – возносят благодарность богу, создавшему бесконечные Вселенные. Их помыслы направлены на познание истины, а Души наполнены радостью. Ради них этот мир и существует.
«Я одна из божьих искорок, - подумала Индира. – И потому я – счастливейшая из людей!»
***
Тут ей показалось, что она задремала. Потому что на террасе рядом с ней кто-то был. Индира огляделась и увидела молодого юношу в поношенном кашая - одеянии тибетского монаха. Однако с европейским лицом. Индира даже вспомнила его имя.
- Вы мне снова снитесь, Юрий? – спросила она.
- Нет. И давай на «ты», как раньше, договорились? Я никогда не снился тебе, Индира.  – проговорил монах, усаживаясь неподалёку в позе лотоса. – Мы разговаривали с тобой телепатически.
- Но как… ты сюда попал?- удивилась она.
- О, это слишком долгая и запутанная история.
- Я никуда не спешу, – улыбнулась девушка.
Она совсем не боялась. И не чувствовала мистического ужаса. Потому что вспомнила, что действительно часто с ним говорила. Хотя считала, что он ей чудится, снится наяву.
- Ты знаешь, я привык мысленно с тобой беседовать.
- Я тоже. Ты мне очень помог, - призналась Индира. – Я только теперь понимаю, что многие свои  мысли и идеи услышала от тебя. Мне казалось, что в твоём образе ко мне приходит Гуркиран.
Хотя теперь, по кашаи - традиционной одежде монаха, я догадываюсь, кто ты и откуда.
Юрий хмыкнул:
- Я теперь даже сам толком не знаю этого. Хочешь, расскажу о себе?
- Конечно.
И Юрий рассказал ей всё.
- Я уже полгода являюсь послушником тибетского дацана, - закончил он. – Но что дальше? Я мог бы навсегда остаться там. Настоятель Цэрин даже подарил мне личную подушку для медитаций. А он очень не прост. Ведь я даже не знаю, кто он… Человек ли? Дух? Я уже кое-что умею. И даже смог побывать там, где обитает Дух моего наставника Тинджола…
Но всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я всё время жду чего-то.
- Удивительно. Бог Шива, наверное, большой шутник, - проговорила Индира задумчиво. – Чтобы найти свой путь - у меня всё отнято, а тебе дано сверх меры. И мне кажется – тебе намного труднее. Каждый человек – пленник своих иллюзий и страстей. Он занят погоней за миражами, ищет своё место. Моё уже определено… Оно с ужено до минимума. И это освобождает мой ум. А твоё… наверное, оно имеет слишком обширные границы. Мир тебя не отпускает. Ты ещё в пути, Юрий…
Почему ты не хочешь остаться? Ты думаешь, жизнь в дацане слишком напряжена Духовно? А выбор невелик – только вверх?
Юрий пожал плечами:
- Идти всё время вверх – трудно, когда нет учителя. Далай Лама Тибета, Гьялва Гендуна Гьяцо, живший ещё в пятнадцатом веке писал:

Всегда склоняюсь к ногам своего святого учителя
И к ногам великого учителя Ламы Цонкапы,
Мысль о котором уничтожает все страхи сансары
И в единый миг исполняет все желания, как высшие, так и мирские.

Воззрение, постигающее вещи как они есть, глубочайший образ бытия,
Это опыт созерцания, избавленного от умственной вялости и возбуждения.
В деянии оно в совершенстве объединяет мудрость и метод
И спонтанно даёт плод трёх совершенных тел Будды.

Что касается объекта воззрения,
То он не создаётся искусственно: по своей сущности он неизменен.
По своей природе он чист, вне понятий “добро и зло”.
Абсолютная природа всего, он вездесущ,
Он — самая суть сущности,
И, постигая его, мы выходим за пределы обусловленности.

Мир, что мы видим, — это картина,
Набросанная кистью рассудочного мышления.
И в ней нельзя найти ничего поистине существующего.
Всё в сансаре и в нирване — не что иное, как умственные ярлыки и наши представления.
Зная это, вы знаете реальность; если видите это, ваше воззрение — самое истинное.

Ясно поймите природу
И бесконечного многообразия, и единого вкуса всех вещей,
А это понимание сделайте несокрушимым, как сам Царь гор (Гималаи).
Таков ключ, что открывает врата сотни самадхи.

Спокойствие ума, пребывающее твёрдо и недвижно,
И прозрение, проникающее прямо в коренную природу всех вещей, —
Благодаря их сочетанию, семена двух омрачений отброшены навсегда.
Того, кто совершает именно это, называют великим йогином.

В сущности, с самого начала
Нельзя найти никакой разницы между сансарой и нирваной;
Однако благие и не благие деяния неизменно порождают соответствующие следствия.
Махаяна в действии — это практика шести парамит,
Опирающаяся на такое понимание.

Нераздельность пустоты и проявленности —
Вот основа воззрения;
Путь, который следует практиковать, — это двойное собрание добродетелей и мудрости;
Плод — это спонтанное рождение двух Тел Будды.
Таковы воззрение, медитация, действие и плод,
Наиболее отрадные для Просветленных.

В этих словах – суть учения, основа мудрости. Я хотел бы повторить путь Далай Ламы.
Но сансара ещё крепко держит меня, Индира. И кое-кого я пока не склонен считать своей иллюзией, - грустно улыбнулся Юрий.
– Что же влечёт тебя? Ты давно видел своих родителей? -
- Незачем нам видеться, - нахмурился Юрий. - У них другой путь. И им так лучше. Я сделал так, чтобы они больше не страдали.
- У тебя остались в миру друзья?
- Да. Это ты, Индира. И ещё… один разумный осьминог, его зовут Оуэн.
- Кто? Осьминог? Невероятно! И как вы дружите?
- О, это удивительное создание! Он жил ещё в то время, когда Земля называлась Протеей. Их цивилизация осьминогов-протейцев была гораздо выше нашей. И потом – какая разница, какова твоя биологическая оболочка? Главное – понимать друг друга. Мы все – носители разума и Души.
- Да, ты прав. У индусов каждое существо – это живая Душа. Твой Оуэн такой древний? – удивилась Индира. – Но это же невозможно – столько прожить.  А как вы общаетесь? По-протейски?
- Телепатически. А язык… как ты думаешь, я знаю хинди или суахили? Или в совершенстве изучил тибетское наречие? Всё просто – я, как и Оуэн, подключаюсь к информационному полю планеты и получаю мгновенный перевод. Или моментально осваиваю любой язык.
- О да, конечно же, это так просто! – рассмеялась Индира. – Ты поразительный человек, Юрий. Сколько же у тебя талантов…
- Да ладно! – отмахнулся Юрий. – Ты же любишь повторять – так хотел бог Шива, так распорядилась природа. Только вот зачем? Не для того же, чтобы удивлять агентов? Может быть, эти таланты надо употребить во благо человечества? Имею ли я право закрыться в дацане? Этот вопрос не даёт мне покоя.
- Тебе нравится буддизм?
- Да. Я с радостью шёл бы по этому пути.
- И что тебя останавливает?
- Я не хочу, чтобы история Протеи повторилась. Эта цивилизация погибла, используя знания во зло.
- Но что ты можешь сделать? – вздохнула Индира.
- Только не говори, что так хочет Шива, Вишну или Брахма! – воскликнул Юрий. – Я уже слышал это от монахов. Они считают, что мир, погрузившись во зло, сам выбирал свой путь. И его завершение. Они говорят – надо неустанно молиться за мир. Это называется – махаяма, монашеский путь, посвящённый спасению мира. В отличие от хинаяны – пути личного спасения. Сейчас многие дацаны и монастыри молятся о мире.
- Я думаю, это правильно. Молитва праведников способна изменить мир. Ты так не считаешь?
- Я ещё не знаю. Но думаю так – пусть каждый делает то, что считает правильным. И тогда мир изменится. Но какую роль в этом я предназначена мне, я не знаю.
- А ещё говорят: делай, что делаешь, и пусть будет, что будет.
- Оуэн говорит также.
- Расскажи мне о нём, - попросила Индира.
- Извини. В следующий раз, - ответил Юрий. – Мне надо возвращаться.
- Приходи, я буду ждать.
Ананде показалось, что она слышит голоса на террасе. Странно. Нитью, сиделку, она только что видела в доме. В гости к Индире никто не приходил. С кем она говорит? Ананда заглянула в ту часть, что была отгорожена цветами для Индиры. Дочь дремала, склонив голову на плечо. А, так это она во сне разговаривает. Надо посоветоваться с доктором. Возможно, ей надо пропить какие-нибудь микстуры, чтобы сон был спокойней.

Конец 2-й книги
(Продолжение следует)