Глава 37. Азамат
– Эх, живут же люди! Вы гляньте, братцы, который день едем, а по сторонам поля и сады. Я столько яблок в жизни не ел! Да каковы яблочки-то! В родимой сторонке одна кислятина мелкая, а эти – во рту тают!
– Так что ты хочешь, тут солнце палит весь год. У нас в эту пору что? Хмарь, дождь и грязь непролазная. А тут лошади травку зелёную жуют, жирком обрастают.
– А я и не знаю, как там, в Руси. Мне тут привычно.
– Да, тебе, Гачай, не позавидуешь. Как так, родину не знать?
– Ты, Твердята, подумай, что говоришь. Родина – место, где родился и вырос. У него тут родина. Он и веру здешнюю имеет, и думает, как местный.
– А как мне ещё думать? Я другого не ведаю.
– Эй, акбаши, зачем спорите? У каждого своя правда*1.
– Как же так, господин карвончи*2?
– А так. Каждый понимает по своему опыту. Разве этот ваш человек может думать, как вы, если он не видел того, что видели вы? А каждый из вас может думать, как он, если не прожил всю жизнь в Бухаре?
– Верно говорит господин карвончи. Хватит спорить. Скажите, уважаемый, что там впереди?
– Смотря как далеко вперёд глядеть. Если задумывать до вечера, то привал на берегу Заравшана, сытная пища и крепкий сон. Если смотреть дня на три вперёд, то большой город Самарканд.
– А если ещё дальше?
– Ещё дальше можно только предполагать. Потому что есть приказ того, кто вас послал, а есть судьба, определённая Аллахом, и это никому неизвестно. Поэтому не стремись опередить Всевышнего, живи тем, что тебе дано сейчас.
– Скажите, уважаемый, чем славен этот Самарканд?
– Самарканд – жирный город*3, так говорят.
– Отчего такое название?
– Там перекрёсток. Где лучше всего ставить торговую лавку? В Самарканде такое место. Эта дорога, по которой мы едем, идёт сами знаете откуда, а ещё по ней ездят в страны Заката. Если дальше вперёд ехать, то попадёшь в страны Восхода и страны Полуночи. А из Самарканда ещё есть путь в полуденные страны до самого моря. Все товары идут через этот город, все богатства провозят, и многое тут оставляют. Потому и жиреет город.
– Мы там постоим?
– Это у командира спрашивайте. Я только проводник.
– Нет, братцы, не понравился мне этот Самарканд. Одни рынки и караван-сараи, да мечети ещё. Дворцов нет, крепость порушена. Отчего так, уважаемый господин карвончи?
– Великий каган приказал разрушить.
– Здесь тоже война была?
– Немножко была. Говорят, три дня в осаде посидели и вышли на милость.
– Так зачем порушили?
– Чтобы прятаться не помышляли. Теперь единое великое государство – от кого за стенами прятаться?
– Да и крепость-то у них из глины была, братцы.
– А из чего тут строить ещё? Нам-то всё равно из чего они строят, дали бы отдохнуть хоть за городом.
– От чего отдыхать, Твердята? Ехали всего десять дней.
– Это тебе хорошо, Веселин, ты привык в седле, а тут…
– Мы, прежде чем привыкнуть, зиму на своих двоих топали, правда, Злобыня?
– Ага, а мы, по-твоему, в золочёной арбе в Бухару прикатили? Нас-то всю дорогу пешком гнали, и через пустынный Устюрт тоже. Мертвецов высохших там не заметил?
– Да хватит вам мериться своими трудностями! Скажите, уважаемый, что впереди?
– Ходжент впереди. Добрый город.
– Чем же он добрый, уважаемый?
– Там дышать легко в самую жару, и глазу приятно смотреть на склоны гор, зеленеющие садами. Нет более изобильных садов, чем в Ходженте. Сырдарья-река многоводна и придаёт очарования богатому городу, в котором купцы разных стран оставляют плоды трудов своих народов.
– Далеко ли ехать от Самарканда до Ходжента, уважаемый?
– Десять дней при нашем ходе.
– Вот места, братцы – все города велики, а между ними всего-то десять дней. Так бы и ехать всю жизнь.
– Да уж нашёл чего хорошего – ехать. Славянину добро в одном месте жить, мы ведь не басурманы, чтобы со скотиной кочевать всю жизнь.
– А тебе, Прокл, видно, не по нраву города здешние богатствами переполненные?
– А чего ж хорошего, коль ни единого православного храма за всю дорогу не видели?
– Так здесь в мечетях молятся. Говорят, Бог един, и зовут его Аллах.
– Ересь! Не о чем мне с вами… Настанет судный день, попомните тогда.
– Оставь злость свою, Прокл. Все мы тут одной судьбою связаны.
– Верно говоришь, акбаш! У нас в народе говорят: на одной лодке для всех одна участь – если тонуть, так вместе, если доплыть, то тоже все вместе. Нельзя вам ссориться, акбаши.
– Спасибо за науку, уважаемый.
– Други, что же это мы едем и едем? Этот райский Ходжент проехали, даже лошадей не напоили. Спешит наш сотник-молчун, а куда, зачем спешит? Он сам-то знает?
– Ай, акбаш, зачем попусту на человека наговариваешь? У нас говорят: кто много знает, тот мало говорит. Ваш командир умный человек, к чему ему болтать по пустякам? Он дело делает. Многословие – груз для осла, так наши старики говорят. Дней через пять в Каменный город*4 приедем, может быть, там отдохнём.
– Каменный, потому что тоже между гор, как Ходжент?
– Там тоже есть горы, высокие, а сам город на ровном месте. Но называется, наверно, потому что дома из камня строят. Я не знаю. Очень старое название. Говорят, Ташкент был всегда, сколько люди на земле живут.
– Всё, братцы, я устал. Нельзя столько ехать без отдыха. Посчитал – месяц в седле! Этот суннэй-тойон гонит, будто впереди его мешок золота ждёт. Ни в одном городе не постояли. Уважаемый господин карвончи, что теперь у нас впереди?
– Теперь Сайрам. Там обязательно стоять будем.
– Вам суннэй-тойон сказал?
– Нет. После Сайрама долгий переход, там горы начинаются. Придётся запасы пополнить и лошадям отдых дать.
– Конечно, лошадям надо отдохнуть, а кыштымам необязательно…
– У нас говорят: человек сам себе неприятности ищет. Чем ты недоволен, акбаш? Сытно кормят тебя, работать не заставляют, не ругают даже. Другие твои земляки от работы умирают, от болезней, от плохой пищи, от побоев каждодневных. Тебе нужно только ехать молча, а ты недоволен.
– Ну, да, вас тут всех завоевали, а вы счастливы и радуетесь, что служить позволяют.
– Ты прав, наверно, акбаш. На чьём возу сижу, того и песенку пою – так поговаривают. Но зачем ты мне это говоришь? Езжай к суннэй-тойону, скажи, что не станешь его приказы выполнять. Послушай моего совета, акбаш: меньше говори, целее будешь. Кувшин разбивается не каждый день, но в один прекрасный день может и разбиться – так умные люди говорят.
– Фотий, заткнись! Что ты к уважаемому человеку пристал? Давно бит не был? Чтоб я не слышал более таких речей!
– Слушаюсь, господин арбанай.
– Сю-юн, стой! Лагерь ставить. Охрану выставить. Лошадей – на выпас. Мунча делать, топить. Арбанаи, тогоочу помощников назначить. Стоять будем.
– Фотий, ты к повару.
– Почему я?
– Пять палок!
– Слушаюсь, господин арбанай!
– Эх, други, как хорошо после бани на берегу реки в траве валяться! Сразу Волга вспоминается.
– У нас тоже речка хорошая, поменьше Волги, конечно. Зато рыбы в ней – сети забиты бывают, не вытянуть.
– Ну, ты сейчас нам наговоришь с три короба… А верно ведь проводник говорил, что в Сайраме отдых дадут.
– Сю-юн, к бою! Лошадей седлать! Луки изготовить! Сюн, в седло! Враг за теми деревьями. Окружить и расстрелять. Первый, третий, пятый, девятый, одиннадцатый десятки – урагх! Остальные – лагерь в кольцо, оборонять!
– Братцы, стрела свистит!
– Одиннадцатый, заворачивай вправо!
– Свистит!
– Десяток, стой! Едем обратно.
– Вот чего ему не отдыхается, братцы? Только помылись всласть, снова потеть. Хоть бы денёк…
– Умолкни, недовольный! Умный сотник, воевать нас учит.
– Правильно, Гачай. А вдруг нас на войну пошлют? В настоящем бою сразу всех и постреляют, словно куропаток.
– Сю-юн, слушай приказ! Дальше пойдём с караваном. Будем охранять. Потому, нужно учиться стрелять по-настоящему. Десятники, каждый со своими – ежедневно стрелять по мишеням с лошади, пока три стрелы из четырёх не будут попадать в цель. Ясно? Мишени выставить на том лугу под горой. С утра приступить!
– Ну вот и отдохнули. Я-то мечтал в городе Сайраме побывать.
– Ладно тебе, Веселин, уйми свой зуд. Ты теперь пример новым кыштымам. Видишь, они ещё не дружны меж собой. Как с такими воевать и вообще любое дело творить?
– Господин арбанай, можно важное сказать?
– Говори, Гачай.
– Я разговор сотника с проводником слышал. Говорят, впереди плохие места – разбойники завелись, караваны грабят. Для того нас берут в охрану.
– Молодец, Гачай. Пригождается твоё знание языка. Значит, всё серьёзно, надо учиться воевать по-настоящему. Помогайте, друзья.
– Братцы, вот это караван! Одних лошадей вьючных сотни три, ослов сотня, наверно. Арбы гружёные. Пеших гонят, чернявых, не славяне по виду, молодые все парни, а вишь ты, рабы.
– Сюн! Слушать команду. Первый десяток – впереди ехать на пять полётов стрелы, но чтобы всегда позади караван видеть. Если чужаков заметишь, арбанай, стреляй свисток в нашу сторону. Остальным по бокам каравана ехать, охранять вьючных и арбы. Рабов караванные охраняют – не наше дело. Если нападение случится, стрелять, рубить – не щадить! Распределиться вдоль каравана. Яхши. Да поможет нам Аллах! Поехали!
– Злобыня, а глянь-ка, кто из арбы выглядывает! Эй, красавицы, откуда вы, не землячки ли случаем?
– Рязанские мы, молодец. Московитами уведены, в полон проданы.
– Не жарко ли вам, румяные в тутошних краях? Вон щёчки какие загорелые! На яблочках с персиками хорошеете?
– Нам бы, дружочек, лучше за коровкой по грязи в лаптях шлёпать, да репу пареную из чугунка глодать, чем это постылое солнце чужеземное.
– Не горюйте, девицы, бывает участь и хуже. Улыбайтесь, жизнь станет веселее. И нам приятнее охранять вас от разбойников лютых.
– Эй! Ярамый! Ярамый сейлэшу*5!
– Гачай, чего он орёт, этот, с арбы?
– Говорит, нельзя нам с ними разговаривать. Ещё говорит, жаловаться начальнику станет.
– Иди-ка ты, дядя! Чего это нам нельзя с нашими девчатами словом перемолвиться? Не бойтесь, красавицы, ничего он вам не сделает, ему за вас деньги получать, а таковой товар без изъяна ценится. Ну, раскудахтался!
– Арбанай одиннадцатого, что тут у вас?
– Господин суннэй-тойон, землячки наши едут, мы с ними словом перекинулись, а он раскричался, побежал старшему караванщику жаловаться.
– Это его товар. Не желает, значит нельзя. Забирай свой десяток, будешь сзади ехать на три выстрела. Тут места нехорошие начинаются, могут и сзади напасть. Выполняй.
– А заметьте, други, в гору идём. А вокруг склоны изрядные, да лесом поросшие. Давно глаз леса не видал.
– Да уж, привыкли к пустыни да к степи, а тут настоящий лес. У нас такой же почти, только места равнинные.
– Тревожно, братцы… В степи далеко видать, а тут из любого куста стрела прилетит и…
– Хватит болтать, славяне, зорко по сторонам смотреть. Луки, сабли изготовить. Главное – не робеть, всем вместе действовать, меня слушать.
– Нет, всё-таки жалко, что нас прогнали в хвост. Вон, арбанай десятого Невзор рядом с арбою едет, гляди, шею вывернет, на девиц глядя.
– Ладно тебе, Веселин. На стоянке вечером увидишь ещё их. А сейчас смотри по сторонам. Эй, гляньте, что там впереди, свара какая… Напали, кажется, на переднюю часть. Насторожиться всем!
– Гляди, арбанай, десятый десяток вперёд кинулся. Арбы без охраны остались.
– Ай, хитрые эти разбойники! Смотри, передние верхом отвлекают, а эти из лесу пешие крадутся.
– Кыштымы, урагх! Арбы защищать!
– Сю-юн, стоять ровно, смотреть прямо! Вы сегодня защитили караван от худых людей. Троих убили. Чьи стрелы в убитых – ко мне!
– Кыштым первого десятка Некрас*6.
– Кыштым одиннадцатого Гачай!
– Третьего кто убил?
– Я рубанул, господин суннэй-тойон, арбанай одиннадцатого Злобыня.
– Яхши. Этих, пленённых кто поранил? Чьи стрелы в них торчат?
– Кыштым одиннадцатого Веселин.
– Кыштым одиннадцатого десятка Гачай, господин суннэй-тойон!
– Ваши пленники, вам и казнить. Сабли готовь! Головы рубите грабителям!
– Я… я не могу, Веселин…
– А что делать, Гачай, руби! Э-эх!
– Добей, кыштым Гачай. Ничего, научишься. Ты азамат*7, кыштым Гачай! Ты лучше всех – в первом бою двоих прикончил. Назначаю тебя арбанаем десятого десятка. Ты, Невзор, бросил свой участок каравана, увёл своих кыштымов без моего приказа. Знаешь, что положено? На первый раз прощаю. Идёшь простым кыштымом в одиннадцатый.
– Слушаюсь, господин суннэй-тойон.
– Яхши! Сейчас благодарный господин владелец каравана наградит вас, как положено за успешный бой: каждому кыштыму сотни по одному серебряному дирхаму, каждому раненому – по два, каждому, убившему разбойника – по пять, а этим двоим, поймавшим грабителей – по десять серебряных дирхамов.
– Эй, кыштым Гачай, ты разбогател и возвысился за полдня. Видишь, как судьба поворачивается? Пятнадцать дирхемов сразу – хорошие деньги! Чего грустный?
– Этот, которому голову рубил, стоит перед глазами…
– Не думай об этом, акбаш. В нашем народе знаешь, как говорят: позднее раскаяние – враг тебе самому. Его всё равно лишили бы головы. Он сам это заслужил, и не стоит его жалеть и себя винить. Суннэй-тойон прав ты – азамат!
*1 Все пословицы из уст карвончи – узбекские
*2 Карвончи – караванщик (узбекское)
*3 По письменным источникам название Самарканд происходит от тюркского Семи;з кент, что означает «Богатое, тучное поселение»
*4 Ташкент – «Каменный город» (тюркское таш – «камень», кент – «город»)
*5 Ярамый сейлэшу – нельзя говорить (татарское)
*6 Невзор, Некрас – славянские имена
*7 Азамат – молодец, удалец, бравый, доблестный (узбекское)