Повесть - не повесть
Эссе - не эссе
Ма-роман, ма-поэма
Несовершенно и несекретно
Зима пришла за неделю до Нового года. С морозом и снегом, что является редкостью для этого юго-восточного района. И до самого Крещенья, практически на месяц, чего уж вообще и старожилы не помнят. А говорят, глобальное потепление. Потом, правда пришло и оно, просто потепление, но весна посреди зимы - это дело привычное.
Однако, вернемся к началу холодов, от этой точки, как от печки, и будем танцевать и в будущее и в прошлое нашей героини, Ольги Витальевны, шестидесяти с небольшим хвостиком лет, в чем-то "изысканной, как мадригал", а в чем-то типичной, как все постсовковые тетки, лучшие сорок лет которых остались в том времени. Надо признать, что и последующие активные перестроечные годики таких дам тоже кое-чему научили и с чем-то примирили. Именно поэтому и наша Виталльна везде была нужна и чувствовала себя, как дома. Никаких комплексов, никакой тоски, может, небольшая ностальгия по юности и по Забайкалью, где лучшая школьная часть этой юности и прошла более или менее благополучно. Как сказал один неглупый человек, все зависит от позиции...
Ее возраст сам по себе был замечательным, ведь родилась после войны, в полной семье молодых офицеров, да, и папа, и мама прошли войну, остались живы, и уже есть дочь, а лет-то всего по 22 и по 21 году, а впереди - целая жизнь.
Как-то услышала фразочку: - Она помнит смерть Сталина! Представляешь, какая она старая!
И хотя это было сказано не о ней и по телевизору, но слова очень запомнились, потому что она тоже это помнит, и было ей почти семь лет, а в этом почти школьном возрасте уже прекрасно себя помнят и запоминают многое из того, что происходит вокруг.
Когда это произошло, были у тети в подмосковном Червоноармейске, а у них была такая интересная двухэтажная квартира, только не воображайте современные двухэтажные элитные дома. У семьи теть Тони была одна комната на втором этаже и вот на этой ветхой, узкой и довольно темной лестнице, на которой любили играть дети, она и услыхала эту весть, свесившись с верхнего на нижний марш, по которому поднимались заплаканные мама и ее сестра.
А потом, уже в другом подмосковном городе Н-ске, переименованном из имени божественного и звучного по имени не совсем звучному одного из революционеров, они вместе с бабушкой сидели у черного репродуктора и слушали, как народ прощался со своим вождем. Этот город Н-ск станет перекрестком всех ее дорог, поскольку даже орденоносные офицеры женскаго полу едут рожать к маме, и временно иногда оставляют детей у мамы, вот почему она целых полтора года до школы и в первом классе жила у бабушки, пока родители определялись со своей учебой в городе Ленинграде.
Тем не менее, старой она себя не чувствовала, хоть и помнила все это.
Но за окном конец первой десятки лет нового века и надо вернуться к началу, хоть она и не обещает, что эта "машина времени" будет колесить из конца в конец нашего повествования строго по законам хронологии. Прислушайтесь к себе, и вы услышите, как ваш внутренний поток сознания делает такие кульбиты, что диву даешься, как из грез о прекрасном будущем перепрыгивает в мрачный напугавший сон, именно этим запомнившийся, а от первого поцелуя - к образу из книги или фильма. Нет ничего более причудливого и одновременно гармоничного по каким-то своим законам, чем сознание человека.
Глава I. Вверх по лестнице*
1. Вперед, в столицу.
А было ей в ту пору всего 18 лет. Уже в школе она голосовала, в этом самом военном городке Чита-46. И год рождения тоже 46-ой, в декабре. Поэтому и в школу пошла почти в восемь, поэтому и закончила 11-й класс в 18 лет...
Практически мальчикам и девочкам уже можно было жениться и замуж уж невтерпеж, из их класса тоже срочно образовалось две семейные пары.
Но она летела в Москву, полная надежд, опасений и всяческих мечтаний. Летела со своей учительницей истории, назовем ее Валентиной Ивановной, ее мужем-лейтенантом и их годовалым сынишкой, которого они называли по имени аборигена из «Дерсу –Узала». Дело в том, что учительница, в недавнем прошлом выпускница Читинского пединститута, была гуранкой, так называется местное население из помеси русских с бурятами. У нее была удивительная восточная красота и внешняя, и внутренняя. А еще, как любил шутить Ольгин отец о фигуристых девчатах, в том числе и о своих жене и дочери - у нее были и начитанность, и образование, и при этом делался плавный жест, обрисовывающий женщину в профиль. Вот они, господа офицеры, и красиво, и понятно и чувствуется, что не все им чуждо...
А сейчас, как начнут описывать женские прелести солдафонскими языками особенно почему-то в женских романах, что и читать воспитанному на хорошей литературе человеку с воображением моментально наскучит.
Молодой муж, а звали его Львом, был москвичом, сыном профессора военной академии, надеялся на скорый перевод из ЗабВО, что остряки расшифровывали как Забудь Вернуться Обратно вместо Забайкальского военного округа. Вернее, он был сыном жены профессора, у профессора же была своя дочь, а еще у них была общая дочь, на пару лет моложе Оли.
Все эти родственники встречали их в Домодедово. Перелет был тяжелым. Лето, жара. Две лишних посадки и взлета из-за перегрева топлива. Еще большее наслаждение от удлиненного перелета, да еще с маленьким ребенком. Нет, для Оленьки он не был чужим, так как молодые родители иногда просили дочку главного инженера посидеть с их малышом, пока они сбегают в кино или еще куда-нибудь. В городке развлечений-то было не так уж много. Просто они были знакомы еще из предыдущего городка Домны, где Валя пришла в класс впервые как учительница, а потом встретились после переезда в этот городок, но занятий в Олином классе у нее уже не было, а был отпуск с маленьким сын-дерсушкой.
Этой девочке, у которой была маленькая сестренка и большое чувство ответственности во всем, можно было и малыша доверить и поболтать с ней обо всем на свете и чайку попить, ведь молодая мама в городке, да еще зимой, существо изолированное.
Так и долетели. Дело было к вечеру, и Олю повезли к ним домой всем гостеприимным семейством, на одну из улиц Октябрьского поля, что на Соколе. Со всеми познакомившись и переночевав в гостях после семейного застолья с долгожданным внучком, которого все видели в первый раз, Оля отправилась в свой город Н-ск, где она и родилась и где раньше жила ее бабушка, которой уже не было на этом свете целых четыре года, а вот комната ее осталась, и всегда можно было в ней остановиться.
Она ехала и размышляла о чужой семье, о том, что, похоже, от невестки не очень-то в восторге, внучику, правда, показушно рады и что для Вали эта поездка - целое испытание и что завтра они поедут все на дачу и предложили Оле у них пожить, чтобы подготовиться к экзаменам. Молодое сердечко живо сочувствовало своей учительнице, для которой она нечаянно стала единственной своей среди чужих. Что они понимают? Кто Лева и кто ее учительница Валя, которая так много знает, которая так изысканно красива и отлично одевается, и замечательная мама.
Нет, взрослых людей не понять... Она все время забывала, что отныне и она взрослая и много непонятного и непреодолимого ждет в этой жизни и ее. Именно таким размышлениям она посвятила половину своей первой самостоятельной поездки по столице, а вторую уже размышляла, как ее примет Н-ск, соседки бабушки, ее собственные подружки. Так получилось, что бабушка трижды менялась жильем, и в каждом из них оставались подружки. А сейчас, на улице Текстилей, да, это был подмосковный город текстильщиков, у нее было 2 соседки, одна - Зинаида Нестеровна, высокая и полнотелая русская красавица - ткачиха на пенсии - с тяжелым узлом волос на затылке и одной широкой седой прядью ото лба, женщина типичной судьбы, огромной доброты и русская душой. Вторая еще не была ей знакома, она недавно переехала в комнату сына Зинаиды Нестеровны, который много лет жил там с семьей и получил, наконец, отдельную квартиру.
Размышляя понемногу, она глазела по сторонам, да и было на что посмотреть - ведь вокруг летняя Москва, самый лучший город Земли, она была убеждена в этом. С детства она то приезжала, то уезжала из этого города-перекрестка всех дорог. Он запомнился ей необыкновенным, огромным, праздничным и на улице, и в метро. Здесь жили самые умные, красивые и удачливые люди, которые могли пользоваться всеми благами столичной жизни, ходить в театры и на выставки, кататься в метро, назначать свидания в парках и скверах, есть хрустящие стаканчики с мороженым в столичных универмагах, да и покупать, наконец, в этих универмагах все, что им вздумается. А не так, как они, всегда наездами и бегом, на 2 сезона вперед и сестренке на 2 года вперед на вырост.
Глазела и поглощала впечатления, впитывала, как губка, что нынче, летом 65 года носят московские модницы, как они причесаны и подкрашены, во что обуты, ибо юные женщины тоже женщины, а уж теперь-то все знают, что вкус и женственность воспитываются с детства и не только родителями, а средой, улицей, кинофильмами и журналами. Но многое дается от рождения, вот просто такая уродилась - говорят и про простушку, и про острую модницу, и про даму с изысканным вкусом. Сейчас еще стали говорить, что ее "одежда сексуальна", причем это зачастую неосознанно и очень может удивить саму носительницу одежды.
Поступать она собиралась в Московский инженерно-физический институт, на ЭВМ и программирование, где экзамены были, как в МГУ, т.е. в начале июля, почему она и улетела на второй день после выпускного в школе, не дождавшись даже фотографий с этого вечера. А почему в МИФИ? Что интересно, влияет на выбор таких девиц, отличниц и красавиц, но с детства обремененных непомерным чувством долга вместе с семьей и всей страной?
А очень просто. Весной к своим родителям прилетал студент из Москвы, именно из МИФИ. А жили его родители над ее подружкой Аллой Иванчиковой. Он регулярно появлялся в окне второго этажа, играл на гитаре, сидя на подоконнике. А поскольку столичный пижон приехал после практики, то был с заметной бородкой и рассказывал об институте, как о самом лучшем на свете. Несмотря на столичный лоск, парнем был серьезным, уже отслужил армию, сбивать с пути смазливых девчонок не собирался, имел любимую девушку, о которой загадочно помалкивал. Но зато вот этим всем и разагитировал Олю поступать только в этот вуз.
*О детских годах см.в части первой романа Меж двух войн - Дочь солдата