Глава первая
----- . . . -----
Штаб-квартира Службы внешней разведки России
После проведенной совместно с сотрудниками Министерства иностранных дел и не без помощи Федеральной службы контрразведки, работы по изучению списка членов делегации Саудовской Аравии, присутствовавшей на гидроавиасалоне в Геленджике, начальник Управления внешней контрразведки СВР полковник Игнатов Александр Владимирович выяснил, что из десяти членов делегации восемь не представляли интереса для службы, поскольку часть из них являлись представителями различных коммерческих структур, а часть – чиновники аппарата правительства. Подтверждение пришло от работающего под крышей российского посольства в Саудовской Аравии сотрудника СВР. И лишь на двух оставшихся Игнатов акцентировал свое внимание.
Один из них, Махмад Захир, представленный в делегации в качестве сотрудника национальной авиакомпании, приходился племянником Саттару Заиму, бывшему лидеру террористической организации «Братья-мусульмане» в Сирии. Эта организация особенно активную террористическую деятельность проводила в стране в семьдесят девятом-восьмидесятом годах. Тогда же Саттар Заим в числе еще нескольких лидеров «Братьев-мусульман» был уничтожен во время проведения антитеррористических операций армией и полицией Дамаска. А в восемьдесят пятом организация и вовсе прекратила свою деятельность на территории Сирии. Но не в остальных арабских государствах. Где-то и сейчас продолжает активно выступать, где-то ушла в глубокое подполье.
Ну, а второй, Маалуф Рахат, не кто иной, как бывший военный летчик, майор Советской армии Ильяс Гурьянов. Как и Махмад Захир, он представлял интересы еще одной авиакомпании, но только не международной, а обслуживающей маршруты внутри страны. Во всяком случае, по фотографиям, представленным в российское консульство для получения визы, его личность была идентифицирована. Снимки эти были предъявлены следователем ростовской военной прокуратуры Незнамовым подполковнику запаса Завьялову Станиславу Георгиевичу, другу детства и однокашнику Гурьянова по военному училищу летчиков.
Выслушав доклад Игнатова, генерал Белоусов молча кивнул и обратил взгляд в сторону полковника Решетникова, начальника Управления научно-технической разведки.
– Что с нашим беглецом, Вячеслав Михайлович?
– След Коваленко в Ираке потерялся, товарищ генерал. Этот факт дает основание предполагать, что Ираку была отведена роль транзитного государства. И, если иметь в виду, что бегство Коваленко из России и события в Ростове-на-Дону как-то связаны между собой, то с большой вероятностью его появление следует ожидать в Саудовской Аравии. Как вам известно, наши возможности в этом регионе ограничены, к сожалению.
– Понятно, – нахмурился генерал. – Не исключено, что, кроме имени, ему еще и внешность изменили. А это означает, что с учетом знаний и секретов, которыми напичкан мозг Коваленко, он будет использован в какой-то большой игре. У вас всё?
– Практически, да. Мы пытаемся выяснить, к чему имеет доступ Коваленко. Но ни в космическом агентстве, ни в военной контрразведке, а также наши источники не могут подобраться к вопросу о том, какая угроза от него может исходить. А Главное разведывательное управление по-прежнему, вопреки ожиданию, на контакт с нами не идет. Хотя я не сомневаюсь, что за разработкой системы «Зодиак» в части, касающейся аппарата «Стрелец», торчат уши ГРУ.
– Я вас понял, товарищи офицеры. – Белоусов встал из-за стола и подошел к карте. Долго смотрел на нее, затем вернулся на свое место. – Из Ростова-на-Дону тоже пришли нехорошие новости.
Генерал подробно остановился на содержании доклада оперативного отдела, сотрудники которого стали участниками серьезного инцидента в Ростове, и после некоторых раздумий произнес:
– С учетом совокупной информации можно с уверенностью сказать, что, как минимум, два члена делегации саудитов остались у нас в стране. Предположительно, Ильяс Гурьянов – он же Маалуф Рахат, и Махмад Захир, судя по всему, хорошо подготовленный боевик, который, как и Гурьянов, владеет русским языком. И документы у них, удостоверяющие личность, надо полагать, высочайшего качества. А тот факт, что Маалуф Рахат является родственником одного из лидеров, хотя и бывших, террористической организации «Братья-мусульмане», наводит на тревожные размышления.
Вадим Сергеевич в очередной раз вдруг поймал себя на мысли, когда, выражая беспокойство по поводу той или иной ситуации, непосредственно связанной с его служебной деятельностью, он стал слышать внутренний голос, все настойчивее внушавший, что есть некие обстоятельства, которые должны тревожить генерала внешней разведки не меньше, чем защита государства от внешнего врага. И этот факт беспокоил, поскольку решения вопроса, с некоторых пор тревожившего профессионального разведчика, Вадим Сергеевич не находил. Без малого тридцать лет прожил он со своей женой, боевой подругой. Когда-то в молодости казалось, что любовь будет вечной. Но не сбылось. И совсем не потому, что с Людмилой Павловной они были разного возраста. Будучи всего на несколько лет моложе него, супруга не потеряла своей привлекательности. Более того – время, казалось, не торопилось установить власть над ее внешностью. Просто как-то так незаметно произошло, что любовь плавно переросла в привязанность, привязанность – в привычное состояние, и в конце концов Люда перестала волновать его как женщина. Впрочем, Вадим Сергеевич чувствовал, что охлаждение во взаимоотношениях имеет взаимный характер, но легче от этого не становилось. Они не созрели еще для того, чтобы обсудить данное состояние. Очевидно, друг от друга ждут первого шага, но с каждым годом обоим становится понятно, что никто из них этого шага не дождется. От осознания данного факта на душе становилось все тоскливее. И, если бы не служба, которой генерал отдавался целиком и полностью… А с другой стороны, что бы это изменило? Нет. Мысль о том, чтобы расстаться после стольких лет совместной жизни, когда приходилось делить на двоих и радости, и горести, а это, как не крути, явилось бы логичным выходом из создавшейся ситуации, Вадим Сергеевич гнал прочь.
Но, подавив усилием воли нахлынувшие размышления о личном, Белоусов продолжил.
– Александр Владимирович, есть опасение, что события могут выйти из-под контроля. Поэтому кого-нибудь из своих людей, желательно – заместителей, отправьте на юг в командировку. Надо на месте совместно с двумя сотрудниками нашего оперативного отдела, которые оказывают помощь ростовской правоохранительной структуре, детально разобраться в происходящем. Не забывайте, что вопрос об исчезновении ведущего научного сотрудника Информационных спутниковых систем находится на контроле у президента.
Заметив едва различимую тень недовольства, промелькнувшую на лице Игнатова, генерал удивился.
– Что-то не так?
– Да нет, Вадим Сергеевич, все верно. Только весь личный состав управления, включая начальников отделов и моих заместителей, задействован по всем направлениям под заглушку. Поэтому сам полечу.
– Согласен. – Белоусов взглянул на часы. – Если вопросов ко мне нет, свободны.
----- . . . -----
Стас, прикрывший Ирину своим телом, приподнял голову и увидел, что во двор возвращается, улыбаясь, парень, который уложил его на землю. На вид ему было что-то около лет тридцати. Под пиджаком, полы которого распахнуло ветром, Стас успел заметить кобуру и поднялся, помогая Ирине встать на ноги.
– Ты меня чуть не раздавил. Что это было? – зло спросила Ирина. Стас понял, что она была в шоке от происшедшего.
– С вами все нормально? – спросил незнакомец. – Не ушиблись?
– Судя по всему, целы, – ответил Стас и взглянул на Ирину. – Ты как, в порядке?
– В полном! – продолжала злиться Ирина. – А вы кто такой?
– Извините, не успел представиться. Меня зовут Роман, фамилия ни о чем вам не скажет. Анатолий Петрович Незнамов в курсе нашего присутствия.
– Вашего? – спросил Стас, и только сейчас увидел молодого человека примерно такого же возраста, стоявшего у калитки.
– Это мой коллега Евгений, – произнес Роман. – Что у тебя, Женя?
– Ушел через участок, что напротив. Стрелял, очевидно, с чердака.
Роман спросил у Ирины:
– Скажите, как давно вы видели соседей? – Он кивнул в сторону участка, о котором шла речь. Небольшой дом стоял в глубине участка и признаков того, что кто-то в нем мог жить, не наблюдалось.
Ирина, видимо, стала приходить в себя и, чуть подумав, ответила:
– В этом году я никого не видела. Прошлым летом иногда появлялась какая-то пожилая женщина, но я ее не знаю.
Роман взглянул на чемоданы и, одобрительно кивнув, заметил:
– Я вижу, вы уже готовы к отъезду. В таком случае, не будем терять времени.
Только сейчас Стас обратил внимание на белую «Волгу», стоявшую позади «Жигулей» Ирины, а Евгений в багажник загружал их чемоданы. На вопросительный взгляд Стаса Роман сказал:
– Мы с вами едем на «Волге», а Женя поведет вашу машину.
– И куда направляемся, если не секрет? – спросила Ирина.
– Не волнуйтесь, в надежное и безопасное место.
– Если меня и волнует что-то сейчас, так это судьба моего похищенного сына, – произнесла все еще раздраженная Ирина. – К тому же, старший сын должен скоро вернуться из стройотряда. И что его его может здесь ожидать?
Роман ничего не ответил, включил стартер, но подождал, пока «Пятерка» оказалась метрах в трехстах впереди, затем стронулся с места. Когда выехали за пределы садового товарищества, Роман, оценив дорожную обстановку, произнес:
– Мы с Евгением обеспечиваем вашу со Станиславом Георгиевичем безопасность, поисками сына занимаются сотрудники ростовского управления внутренних дел. Кроме того, насколько мне известно, они запросили институт о месте нахождении стройотряда, в составе которого выехал ваш старший сын. Поэтому в отношении него будут приняты соответствующие меры безопасности.
Пока добирались до Ростова, Стас мысленно, в который раз, проделал путь от школьной скамьи, со времени знакомства с Ильясом, до момента окончания училища, когда их пути разошлись. За все те годы он не припомнил ни одного случая, который мог привести к какой-либо размолвке с другом, имеющей мало-мальски негативные последствия. Однокурсники даже с некоторой завистью смотрели на двух друзей – редкий случай, когда военное училище летчиков заканчивают одноклассники. «Нет, – сделал окончательный вывод Стас. – К тому, что произошло, Ильяс непосредственного отношения не имеет. Это дело рук его хозяев, заинтересованных в благополучном исходе какой-то операции».
Они подъехали к девятиэтажному дому на улице Мечникова. Причем, номер этого дома был еще с буквой, и находился в глубине дворов, окруженный большими, возрастом не менее пятидесяти лет, липами. Так что постороннему человеку надо очень постараться, чтобы найти этот адрес. Возле одного из подъездов рядом с «Пятеркой» их ожидал Евгений. Дом этот, как пояснил Роман, был ведомственным, поэтому хорошо охранялся. Чьему ведомству он принадлежал, уточнять не было необходимости. На втором этаже находилась конспиративная двухкомнатная квартира, хорошо меблированная, отвечавшая всем требованиям для постоянного проживания.
– Ну, вот, располагайтесь, – обратился Роман к Ирине. – Евгений в течение некоторого времени будет находиться в вашем распоряжении в качестве охранника и водителя. Возможно, вам надо будет съездить на вашу квартиру. Ну, и вообще... Магазин и так далее. Поэтому он поживет здесь же.
– Я не поняла! А как же... – Ирина напряглась и посмотрела на Стаса.
– Станислава Георгиевича я сейчас заберу, его хочет увидеть Незнамов.
– Погодите, как же так? Мне тоже надо к следователю. Ему что-то стало известно о моем Стасике?
– Не волнуйтесь, Ирина Васильевна, – произнес Роман. – Все будет хорошо с вашим сыном, я уверен. Если о нем станет что-нибудь известно, вам сразу же сообщат. А со Станиславом Георгиевичем следователь хочет кое-то уточнить.
Когда выходили из квартиры, Стас взглянул на Ирину, которая продолжала неподвижно стоять посреди комнаты наедине с чемоданами и смотрела ему вслед. Что-либо прочесть в ее взгляде Стас не сумел. Он предчувствовал, что, по крайней мере, сегодня и, вполне вероятно, в ближайшие дни сюда не вернется.
Выехав со двора, Роман уверенно повел «Волгу» явно не в том направлении, которое должно было привести к военной прокуратуре. Пока Стас раздумывал, спросить, куда едут, или пока не стоит, Роман его опередил.
– О Незнамове я, разумеется, соврал. Сейчас заедем в вашу гостиницу, Станислав Георгиевич, возьмете все, что необходимо в дорогу и на первое время для проживания в другом городе.
Стас не стал сразу уточнять, о каком городе идет речь, поскольку понимал, что ничего уже не изменить. Но, только когда загружал свои чемоданы в багажник «Волги», обратил внимание на номерной знак с московским регионом.
----- . . . -----
В Москву они прибыли среди ночи. На Волгоградском проспекте, повернув вглубь дворов, остановились возле одной из пятиэтажек.
– Ну, вот мы и на месте, – устало произнес Роман. – Я оставлю тебя сегодня, возможно, на пару дней. Потом позвоню. Это район Кузьминки, метро рядом. Но надолго и далеко не отлучайся, пока я не получу все инструкции и типа командировочные с суточными.
– Я понял, Рома, не беспокойся, – улыбнулся Стас. В дороге они перешли на «ты». – Адаптируюсь пока на близлежащей местности.
Дверь конспиративной двушки на третьем этаже им открыл молодой парень. Стасу он представился Сергеем, а у Романа спросил:
– Без приключений? А то начальство волновалось.
– Да все нормально. Покажи Станиславу Георгиевичу, что – где, обрати внимание на содержимое холодильника. Сам до утра остаешься?
– Нет, с тобой уеду, завтра шеф совещание проводит.
Оставшись один, Стас принял холодный душ, заглянул в холодильник и убедился в том, что в первые дня два с голоду не умрет. Даже две бутылки чешского пива призывно выглядывали из нижнего отделения дверцы. Есть не хотелось, а вот прохладное пиво после душа приятно освежило изнутри организм, утомленный многочасовой поездкой. А еще Стасу вспомнилось расставание с Ириной. Взгляд, которым она его проводила, показался ему в тот момент более чем странным. Но какое-либо истолкование этого на ум не приходило. Покончив с пивом, Стас ушел в спальню, которую нашел вполне уютной. На диване его ждало свежее постельное белье. Да и вообще, конспиративная квартира не отдавала казенщиной, что приятно удивляло.
Он долго не мог заснуть. Мысли, одна мрачнее другой, сумбурно роились в голове. Вспоминалась гибель полковника Колесникова, неудавшееся покушение на Ирину, исчезновение ее младшего сына. Наконец, перестрелка на даче. И все эти события с большой долей вероятности могли быть связаны с внезапно «воскресшим» Ильясом Кирьяновым, хотя какими-либо конкретными фактами это пока не подтверждалось, или Стаса попросту держат на некоторой дистанции от имеющейся информации.
Но сон все-таки отключил его сознание на несколько часов. Проснулся, когда через не зашторенное окно в спальню проникли солнечные лучи, яркость которых указывала на то, что время близилось к полудню. Стас еще некоторое время нежился в постели, но, взглянув на часы, бодрячком вскочил, а после зарядки и душа занялся изучением содержимого холодильника. Решив ограничиться яичницей с ветчиной и крепким кофе, после завтрака включил телевизор, но, не найдя ничего интересного из новостей, отправился изучать окрестности.
Район был старый, утопающий в зелени высоких деревьев, преимущественно тополей, и мало чем отличался от ростовского городского пейзажа в районе Буденновского проспекта с многочисленными признаками диких рыночных отношений. Но Стаса это не удивило. Ему раньше приходилось бывать в Москве и, что представляла собой столица возле Кремля и в прилегающих к нему районах, ему было прекрасно известно. Когда прогуливался по Волгоградскому проспекту, обратил внимание на часто встречающихся молодых бородатых парней кавказской наружности, которые вели себя весьма развязно. Вспомнив многочисленные публикации в прессе и телевизионных сюжетах про махинации чеченцев с банковскими авизо, понял, что разговоры о столичной чеченской мафии были основаны не на слухах, а на реальном положении вещей.
Стас зашел в первый попавшийся магазин, купил пива и бутылку водки. Когда вернулся на квартиру, понял, что вовремя, потому что буквально через пару минут зазвонил телефон. Это был Роман.
– Станислав, я часа через два подъеду, а ты пока вспомни, нет ли у тебя в Москве или области школьных друзей.
– Я понял, Роман. Подумаю.
Хотя думать над этим вопросом Стасу, собственно, не было необходимости. В школьные годы, помимо одноклассников, он дружил с мальчишками, проживающими на одной с ним улице. Одним из них был Витька Лемехов, живший по соседству. Будучи старше на два года, в раннем детстве он опекал Стаса, защищая его в уличных конфликтах от агрессивных пацанов – любителей обижать маленьких. Со временем детская дружба переросла в более основательную. Но после окончания школы Виктор поступил в знаменитый политехнический институт в Новочеркасске. Видеться стали реже, а затем, когда Стас оказался в летном училище, и вовсе потеряли друг друга. Однажды, незадолго до увольнения из армии, Стас, будучи проездом в родном городе, узнал случайно от знакомых, что Лемехов живет в Калининграде. Решив, что на таком расстоянии между ними вряд ли когда-нибудь представится случай встретиться, он расстроился, но вскоре выяснил, что имелся в виду Калининград, который в Подмосковье.
– Ну, что, привыкаешь к новому месту? – спросил неслышно вошедший в квартиру Роман. Стас за воспоминаниями не заметил, как прошли два часа.
– Да нет проблем. – Он открыл холодильник и достал пиво. – Будешь?
– Можно, жарко на улице. – Не отрываясь, Роман выпил полбутылки. – Вспомнил что-нибудь?
– Да. В Калининграде живет друг детства. Соседями были. Правда, данные устаревшие…
– Где-где? – удивленно спросил Роман.
– В Калининграде.
– В котором? В подмосковном?
– Ну, да.
– Так-так, – оживился Роман. – А давай-ка подробнее о своем друге.
– Ну, какие подробности? Я после окончания школы его не видел. Виктор Иванович Лемехов, старше меня на два или три года. Закончил в Новочеркасске политех. Вот и все подробности. Был у него еще старший брат, Анатолий Иванович. Но о нем я совсем ничего не знаю.
Роман, ничего не сказав, снял трубку телефона. Сообщив кому-то имеющиеся исходные данные по Лемехову Виктору Ивановичу, взглянул на часы и произнес:
– Допиваем пиво и идем обедать, здесь недалеко приличное кафе есть. И вот твои командировочные. – Роман достал из портфеля несколько купюр крупного достоинства и лист бумаги. – Распишись. Не густо, но на первое время хватит.
Когда, пообедав, вышли из кафе, в портфеле Романа послышался телефонный зуммер. Он достал телефон сотовой связи, появившейся в обеих столицах, о которой Стас уже знал, но мобильный телефон увидел впервые. Выслушав кого-то, Роман перехватил взгляд Стаса.
– Моторола. Дорогое удовольствие, да и радиус действия невелик, дальше Московской области связи пока нет. Но говорят, что в ближайшей перспективе ситуация будет меняться. Поживем – увидим. В общем, мне пора еще по одному делу кое-куда съездить. Будут результаты по твоему другу, сообщу.
----- . . . -----
Автомобиль «Жигули» шестой модели темно-фиолетового цвета, выехавший из Калининграда, что в Московской области, по направлению к городу Чкаловский, не доезжая нескольких километров до военного аэродрома, свернул на шоссе, проходившее вдоль железной дороги. Минут через десять машина остановилась на обочине возле лесного массива, примыкавшего к шоссе. Из нее вышел мужчина с букетом цветов в руках и направился в сторону железнодорожной насыпи. На вид ему было лет сорок пять, хотя можно было дать и больше ввиду того, что на несколько крупноватой голове обозначилась лысина, да и фигура заметно начала тучнеть. Мужчина бережно положил цветы чуть не на рельсы, и некоторое время неподвижно стоял, пока мимо него с грохотом не промчалась в сторону Москвы электричка. После этого он вернулся к машине, сел за руль, но уезжать не торопился. Вместо этого открыл бардачок, из которого извлек бутылку коньяка, и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Минут через пять, круто развернувшись, машина двинулась в обратном направлении.
Даже посторонний человек, непосвященный в происходящее, мог догадаться, что стал свидетелем картины, которую можно наблюдать на этом месте регулярно – по меньшей мере, не реже одного-двух раз в год. И да. Несколько лет назад в этот день на этом самом месте ранним утром был обнаружен труп женщины среднего возраста. По факту смерти потерпевшей было возбуждено уголовное дело, при производстве которого по ряду внешних признаков следствием рассматривались три версии: самоубийство, несчастный случай, убийство. Делом занимался следователь пенсионного возраста, который оперативно его закрыл, остановившись на самой удобной версии – несчастном случае, и вскоре благополучно уволился из органов на заслуженный отдых.
В заботах о сыне – студенте, боль, если и не ушла совсем, то со временем притупилась. А вот после того, как сын закончил учебу и уехал жить и работать в соседнюю область, Лемехову в одиночестве временами хотелось взвыть от тоски. И если этого не происходило, то лишь благодаря работе, в которую он ушел с головой. И, несмотря на то что, работая в «Энергии», непосредственного отношения к ракетостроению он не имел, причастность к большому делу не позволяла сойти с ума и спиться, хотя первое время после случившейся трагедии Виктор Иванович частенько прикладывался к бутылке. Однажды он попробовал даже завести с незамужней соседкой роман, который ничем не закончился, потому что между ним и этой женщиной непреодолимой преградой стоял образ любимой жены. Однажды сын, ненадолго заехавший в гости, видя состояние отца, предложил тому дать объявление о сдаче комнаты, решив, что присутствие постороннего человека благотворно скажется на его самочувствии. Большая площадь квартиры, хотя и двухкомнатной, позволяла это сделать, не создавая каких-либо особых неудобств. Почему бы и нет, подумал Виктор Иванович, и вскоре обзавелся соседом по комнате.
Семенов Геннадий Петрович, мужчина приятной наружности, чья внешность выдавала его кавказское происхождение, но имя и фамилия были русскими, оказался примерно одного возраста с Лемеховым или чуть моложе. Правда, явного психологического контакта с новым жильцом не завязалось в силу того, что Виктор Иванович поздно возвращался с работы, и сам квартирант где-то пропадал до позднего вечера даже в выходные дни, зачастую возвращаясь только к утру. И лишь иногда они вместе пили чай или смотрели по телевизору футбол. Но и признаков отторжения не наблюдалось. Однажды на вопрос Лемехова о месте работы Семенов невнятно проворчал что-то о почтовом ящике, а Виктор Иванович подробности не стал уточнять, зная о такой категории работников не понаслышке. Правда, через некоторое время у него возникло ощущение, что черты лица Семенова кого-то напоминали. Но кого, Виктор Иванович, как ни напрягал память, вспомнить не мог. Когда, поинтересовавшись малой исторической родиной, он услышал, что Геннадий Петрович родился и вырос в Хабаровском крае, Лемехов понял, что ошибся в своих ощущениях. Но вскоре, возвращаясь с работы раньше, чем обычно, он увидел издалека своего жильца выходящим из подъезда с какой-то женщиной, которую, как ему показалось, он где-то видел. «Вроде бы не женат, – вспомнил Виктор Иванович семейное положение Семенова, утверждавшего, что является убежденным холостяком. – Возможно, коллега по работе. Теперь понятно, почему иногда ночью его не бывает дома». Об этом эпизоде Лемехов в тот же вечер забыл, потому что, когда раздался телефонный звонок и он поднял трубку, знакомый до боли и каким-то чудом не забывшийся за многие годы голос вернул его к событиям более чем двадцатипятилетней давности.
– Черт тебя возьми, Стас! Ты как меня разыскал?
– Неужели узнал? – вопросом на вопрос ответил звонивший.
В это время дверь открылась, и в квартиру вошел Семенов. Телефон стоял на тумбочке в прихожей, и Геннадию Петровичу сразу бросилась в глаза счастливая физиономия Виктора Ивановича, который тут же поделился своей радостью, прикрыв рукой трубку:
– Гена, ты представляешь, нашелся друг детства Стас Завьялов, с которым не виделись, Бог знает, сколько лет. С ума сойти!
Геннадий Петрович понимающе улыбнулся и прошел в свою комнату, чтобы не мешать разговору, а Лемехов не меньше получаса общался с другом, в конце разговора взяв с него слово, что в ближайшее время тот приедет в гости.
– Нет, подумать только! – все еще не мог успокоиться Виктор Иванович, приглашая по такому случаю Семенова выпить по пять капель. – Наши родители дружили, мы были соседями. Правда, Стас был младше меня, но это не мешало нашей дружбе. Я всегда защищал его от всякой шпаны, которая пыталась на него наехать. Вернувшись из армии после института, узнал, что Стас учится в летном училище. Но встретиться с ним так и не получилось – я уехал в Калининград. И вот теперь он разыскал меня – вроде бы в длительной командировке в Москве, обещал подъехать при случае.
– Да, друзья детства… Нет ничего более святого, – заметил Геннадий Петрович.
Быстро захмелевший скорее от избытка чувств, чем от спиртного, Виктор Иванович поведал Семенову историю гибели супруги. Тот был потрясен этим рассказом.
– У меня к тебе, Гена, большая просьба. Завтра суббота, надеюсь, будешь свободен от дел, а у моей Машеньки день рождения. Я хочу, чтобы ты съездил к ней вместе со мной. В твоем присутствии я еще раз попрошу у нее прощения. Может быть, Машенька в конце концов меня отпустит.
Геннадий Петрович отказывать Лемехову в его просьбе не счел возможным.
Глава вторая
----- . . . -----
Водитель по просьбе Людмилы Павловны остановил машину напротив Детского Мира. Взглянув на мужа, сосредоточенно изучавшего какие-то бумаги, она спросила:
– К ужину будешь?
Генерал, не отрываясь от бумаг, проворчал:
– Людочка, время еще даже не обеденное, а ты про ужин спрашиваешь, причем заранее знаешь мой ответ. Не представляю, когда освобожусь. Сейчас на Лубянке с коллегами встречаюсь, потом вместе с ними в Белый дом, а оттуда к президенту. В наше время поговорка о неисповедимых путях Господних актуальна, как никогда.
– Я поняла тебя, Белоусов, можешь не продолжать. Если окажешься дома раньше меня, найдешь еду в холодильнике.
Людмила Павловна вышла из машины и долго смотрела вслед черной «Волги», резво сорвавшейся с места в сторону Лубянской площади. Затем накинула легкую сумочку на плечо, предварительно заглянув в нее, чтобы убедиться в наличии зонта, поскольку небо начинало хмуриться, и направилась, не торопясь, к Никольской улице. Она любила совершать прогулки в окрестностях Кремля даже после того, как все эти старинные улицы и переулки до неузнаваемости были изуродованы всевозможными ларьками, киосками и прочими атрибутами наступившей эпохи рыночных отношений по-русски. Впрочем, побывав с мужем в свое время в разных странах, где тот работал, занимая различные должности в военных атташатах и консульствах СССР, Людмила Павловна понимала стремление россиян к лучшей жизни. В особенности она скучала по Парижу, где Вадим в течение двух лет работал заместителем посла Советского Союза. Но однажды в силу определенных обстоятельств им пришлось покинуть Францию в течение двадцати четырех часов. Как оказалось, это была последняя зарубежная командировка мужа. Позже Людмила Павловна узнала, что во Франции он был резидентом советской внешней разведки. Собственно говоря, Вадим с самого начала их знакомства не скрывал, что служил в Комитете государственной безопасности.
С самого начала… Как это было давно! Она – студентка второго курса института иностранных языков, он – слушатель Высшей школы КГБ в звании капитана, ранее проходивший службу после окончания общевойскового училища имени Верховного Совета в танковых войсках ТуркВО – Туркестанского военного округа. Как потом узнала Людмила, поступление в школу КГБ было большой удачей, поскольку с давних пор в офицерской среде название округа расшифровывалось остряками весьма оригинально: «Только умершим разрешает командующий выехать отсюда». Как бы то ни было, но судьба распорядилась таким образом, что случайная встреча девчонки, приехавшей учиться в столицу из забытого Богом южного провинциального городка, и молодого красивого офицера Советской армии произошла. Вадим был коренным москвичом, но вопреки расхожему мнению о том, что столичных жителей испортил квартирный вопрос, его родители приняли Людмилу в свою семью без всяких предрассудков, тем более что Вадим был их единственным ребенком. Ну, а вскоре тот самый пресловутый квартирный вопрос отпал сам собой после отъезда молодой семьи к новому месту службы мужа.
Людмила Павловна снова и снова задавала себе вопрос: что же в конце концов в их семейной жизни произошло? Ну, повзрослели… Ну, сын родился. Но он уже вырос, вылетел из родительского гнезда, стал самостоятельным, своей семьей обзавелся. Муж – красивый, статный генерал внешней разведки, который выглядит моложе своего возраста, на зависть другим женам. Она, генеральша, и вовсе хороша собой – молодые парни при встрече вслед оглядываются. В самый раз жизни радоваться. Но… Кризис среднего возраста? Интересно, почему принято в этом смысле иметь в виду мужчин? Кто так решил? Не иначе как мужененавистницы – хотелось бы взглянуть в их глаза. И что это такое – кризис среднего возраста? Если я не хочу мужа как мужчину, это и есть кризис?
Так размышляя, Людмила Павловна незаметно для себя миновала ГУМ и оказалась на Красной площади, захламленной, как и окрестности, безобразными торговыми рядами. Здесь же находилась небольшая группа изумленной публики – очевидно, иностранные туристы, что-то энергично обсуждающие, кажется, на арабском языке. В это же время мимо прошел мужчина и в двух шагах впереди нее остановился, как вкопанный. Решив, что мужчина был поражен не менее иностранцев представшей перед ним картиной, Людмила Павловна улыбнулась, и ей вдруг нестерпимо захотелось взглянуть на выражение лица незнакомца. Она не могла понять, что послужило причиной возникшего желания, а мужчина все стоял и не оборачивался, хотя намерения идти дальше в нем тоже не ощущалось. И тогда она решилась. Пройдя вперед и остановившись рядом, Людмила Павловна мельком взглянула на незнакомца. Он был примерно одного с ней возраста, как и роста, в светлых джинсах, с короткой прической; смуглое лицо с черными усами и недельной небритостью резко контрастировало с белой рубашкой навыпуск с короткими рукавами. Смутная догадка о том, что мужчина напомнил Людмиле Павловне кого-то из далекого прошлого, заставило ее любопытство пойти дальше. Не без некоторого колебания она произнесла:
– Печальное зрелище, не правда ли?
Казалось, гость столицы, – а в этом предположении Людмила Павловна была уже почти уверена, – никак не прореагировал на ее реплику и даже не посмотрел в ее сторону. Но после короткой паузы заметил:
– Печальное – не то слово, просто отвратительное. И это Красная площадь, сердце России…
Тут уж все сомнения относительно личности незнакомца у Людмилы Павловны исчезли. Сделав шаг вперед, она обернулась, бесцеремонно окинула его пронзительным взглядом с ног до головы и усмехнулась.
– Неужели Ильяс? Гурьянов? Глазам своим не верю!
Но у мужчины ни один мускул на лице не дрогнул. В отсутствии каких бы то ни было эмоций он смотрел на Людмилу Павловну, которая даже смутилась от возникшей было мысли, что обозналась, пока не услышала:
– Допустим. А мы разве знакомы с вами?
В этот момент Людмиле Павловне показалось, что на лице Ильяса промелькнула тень недовольства, словно встреча со знакомыми людьми из прошлой жизни не входила в его ближайшие планы. Но отступать она не вознамерилась и с едва уловимой насмешкой произнесла:
– Ну, не так близко, как, может быть, хотелось в свое время кому-то из нас двоих.
– И я, кажется, догадываюсь, кому, – неожиданно, но в то же время сдержанно, улыбнулся Ильяс. При этом цепким взглядом он окинул близлежащее пространство, словно предполагая, что внезапная встреча с прошлым могла быть не в единственном числе. – Если не ошибаюсь, Люся Зыкова? Десятый «Б»?
– Ну, наконец-то! Неужели я так сильно изменилась?
– Только в лучшую сторону, поэтому сразу не узнал!
Людмила Павловна загадочно улыбнулась, выдержала небольшую паузу и тихо произнесла:
– Ну, хорошо. Комплимент принимается, но с одним условием.
----- . . . -----
Роман приехал к Стасу только вечером следующего дня после разговора о Лемехове.
– Вот тебе телефон и адрес Виктора Ивановича. Надо сказать, не совсем простой у тебя друг детства. Ты позвони, поговори о возможной встрече, но о конкретном дне пока не договаривайся. Если будет настаивать, сошлись на занятость – ответственная командировка и все такое.
– Хорошо. Давай, может, поужинаем вместе?
– Нет, я домой. А то жена уже начинает вопросы задавать по поводу поздних возвращений.
– Давно женаты?
– Два года.
– Ну, тогда понятно, – улыбнулся Стас. – Удачи!
Он снял трубку телефона. Услышав голос Виктора, сильно удивился – будто бы и не прошло несколько десятилетий с их последней встречи. Лемехов тоже сразу узнал Стаса. Казалось, его восторгу не было предела. Полчаса или больше они разговаривали, перебивая друг друга, делясь воспоминаниями и задавая вопросы о жизни каждого.
Сон к Стасу долго не шел под впечатлением этого разговора. В особенности он был расстроен тем, что, следуя рекомендациям Романа, сослался на занятость и отказал Виктору в просьбе приехать в субботу, то есть, завтра, чтобы отметить день рождения покойной супруги. Заснул он далеко за полночь в смятенных чувствах.
И тяжелые предчувствия не обманули. Поздно вечером позвонил Роман и предупредил, чтобы в воскресенье с утра Стас был на месте.
Новость, которую привез Роман, повергла Стаса в шок. Лемехов Виктор Иванович, а точнее – его обезображенный труп, был обнаружен рано утром на железнодорожной насыпи недалеко от города Чкаловский.
– Вчера дозвонился до него? – спросил Роман.
– Ну, да.
– Лемехов тебя узнал?
– Конечно, как и я его. Голос у Виктора практически не изменился.
– О чем говорили? Договорились встретиться?
– Ну, о чем могут говорить друзья после длительной разлуки? Вспоминали детство, юность, девчонок. Звал сегодня в гости, хотел со мной отметить день рождения жены. Она погибла при странных обстоятельствах несколько лет назад.
– Мы в курсе этих обстоятельств, я ведь говорил, что друг твой не простой мужик. Подробности гибели жены рассказывал?
– Нет, без подробностей.
– В общем, друг твой Виктор Иванович Лемехов – подполковник милиции запаса. До настоящего времени работал в управлении экономики и финансов научно-производственного объединения «Энергия», а в годы, предшествующие развалу СССР, был начальником городского отдела милиции по борьбе с хищениями социалистической собственности. Категорически не согласившись с окончательной версией следствия о несчастном случае, занялся собственным расследованием. Помимо того, что Лемехов окончил Новочеркасский политех, он получил экономическое образование в одном из московских институтов. Поэтому, будучи сильным экономистом, Виктор Иванович знал, откуда ноги растут у этого убийства, а именно так Лемехов квалифицировал смерть супруги, которая длительное время заведовала аптекой.
– Ну, да, – заметил Стас. – Это были годы приватизации предприятий, и в связи с этим горбачевская перестройка незаметно перетекла в перестрелку, в результате чего страна потеряла такое количество руководителей различного уровня, которое трудно поддается подсчету.
– Так вот, – продолжил Роман. – Выйти на заказчиков убийства опытному в недавнем прошлом следователю в сфере экономических преступлений не составило труда. Но сразу же по телефону кем-то неизвестным ему было предложено позаботиться о здоровье сына, студента столичного университета. Виктор Иванович взвесил свои возможности и сопоставил их с чудовищной криминализацией общества, царившей в стране на рубеже восьмидесятых-девяностых годов. Трезво рассудив, что таким образом жену не вернуть, а единственного сына потерять легко, отказался от дальнейшего расследования. И потом два раза в год – в день рождения жены и в день кончины, он приезжал к месту ее гибели. Наверное, просил прощения за то, что не сумел отомстить убийцам.
– И тело Виктора нашли на том самом месте? – предположил Стас.
– Нет. Из материалов прошлого дела видно, что перегон тот же, а места обнаружения трупов не совпадают, причем значительно расходятся.
– И какой вывод отсюда следует?
– Вопрос неправильный. Ты должен был спросить о том, какой вывод сделал следак, прибывший на место происшествия и взявший дело в производство.
– Теперь догадываюсь, версия единственная – самоубийство. А как вашей конторе стало известно об этом?
– Очень просто. Мы ведь накануне по твоим данным запрос сделали по личности Виктора Ивановича. Сотрудник, который готовил для нашей, как ты выразился, конторы, справку, догадался оповестить. Я сразу же туда рванул.
– Да, дела, – задумчиво произнес Стас. – Порадовавшись тому, что скоро увидит старого друга, в ту же ночь Витя решил броситься под поезд. Что за бред?
– Теоретически версия имеет право на существование, если у человека сильно была нарушена психика в результате потери близких ему людей. Под влиянием спиртного могло произойти внезапное обострение, приведшее к непредсказуемым последствиям. В крови у него эксперты обнаружили приличную концентрацию алкоголя. Но, повторюсь, это только теоретически, если не знать возможного интереса нашей службы к личности убиенного. Если быть более точным, то к его квартиранту, но об этом позже. А ментам об этом интересе ничего не известно. Пусть себе разрабатывают версии.
– А ты сам что об этом думаешь? – спросил Стас, сбитый с толку рассуждениями Романа.
– Убили твоего друга, как и его жену. Тот, кто это сделал, или по чьему приказу было сделано, знал в общих чертах историю Лемехова с его женой. То есть, без подробностей – место, где погибла супруга Виктора Ивановича, точно не было известно. А почему нельзя было уточнить?
– Не возникли условия для этого и, как следствие, акция прошла в спешке, – решил продолжить Стас мысль Романа. – Ведь для этого, как минимум, надо было побывать на месте прошлого и предполагаемого происшествия.
– Совершенно верно. А теперь самое интересное. В результате опроса соседей стало известно, что у Лемехова снимает комнату какой-то мужчина средних лет. Или уже снимал, что наиболее вероятно, поскольку на настоящий момент времени место его пребывания не известно. Менты разыскивают сына Лемехова, чтобы обследовать квартиру. Но я почти уверен, что это ни к чему не приведет.
– Почему?
Роман не ответил на вопрос, а просто вынул из портфеля стандартный лист бумаги и протянул Стасу.
– Взгляни!
– Что это?
– Это словесный портрет, то есть, фоторобот мужчины, снимавшего комнату у Виктора Ивановича, составленный с помощью соседей. Кровь прильнула к лицу Стаса – на него с листа бумаги смотрел Ильяс Гурьянов.
----- . . . -----
Ильяс почувствовал нежное прикосновение к груди чьей-то теплой ладони и открыл глаза. Нет, это был не сон, как показалось ему в первое мгновение после пробуждения. Опершись на одну руку и склонив голову над его мускулистым телом, Людмила другую руку положила на грудь Ильяса. Она улыбнулась, пристально глядя в его открывшиеся глаза, а рука, медленно перебирая красивыми пальцами с ярко-красным маникюром, скользнула вниз живота, отчего Ильяс вновь ощутил прилив мужской силы. В этот раз секс длился намного дольше, чем тот, который вспыхнул в результате внезапного порыва страсти, охватившей обоих, когда, уехав с на такси, Людмила привела Ильяса в уютную квартиру в красивом, современной постройки, жилом многоэтажном доме. Это и было условием, на котором был принят ею комплимент Ильяса на Красной площади. Он быстро отключился то ли от того, что давно не было сексуальной связи с женщинами, то ли в результате схлынувшего нервного напряжения, сопровождавшего Ильяса на протяжении последних недель. Но данный вопрос, когда ему отдавалась взрослая женщина с такой дикой страстью, словно это происходило в ее жизни последний раз, интересовал сейчас Ильяса меньше всего.
Уходя в ванную для принятия душа, Людмила вполне серьезно сказала:
– Если ты сейчас не заснешь и не исчезнешь так же внезапно, как нарисовался на моем пути, мы попьем кофе, а потом я покормлю тебя для восстановления сил. Согласен?
– Скорее да, чем нет, – улыбнулся в ответ Ильяс.
Он только сейчас, лежа на диване, осмотрел в подробностях огромную комнату, судя по всему, единственную в этой квартире. Шикарная меблировка, картины на стенах в дорогих рамах, все говорило о том, что принадлежала квартира состоятельным людям. Ильяс вспомнил скромное жилье в Подмосковье, где он снимал комнату, откуда ему пришлось срочно переселиться в одну из столичных гостиниц в связи с форс-мажорными обстоятельствами. А еще он вспомнил школьные годы и, как ему тогда казалось, неуклюжую девчонку из параллельного класса Люську Зыкову, которая, по слухам, была в него влюблена. Но слухи эти, кроме смеха, никаких эмоций в душе Ильяса не вызывали. И вот теперь он стал невольным свидетелем чудесного превращения гадкого утенка в прекрасную лебедушку без всяких скидок на ее возраст.
– О чем-то мечтаешь?
Ильяс от неожиданности вздрогнул. Он не заметил, когда вошла Людмила в легком коротком халатике белого цвета, обнажавшем ее красивые стройные ноги.
– Или вспоминаешь? – Она кокетливо улыбнулась. – Впрочем, неважно. Шагом марш в ванную, а я на кухню. Будем пить кофе и вместе что-нибудь вспомним. А то за делами так пока и не поговорили.
«Чувства юмора ей не занимать», – мысленно усмехнулся Ильяс.
Выходя из комнаты, Людмила оглянулась и еще раз одарила его ослепительной белозубой улыбкой. А Ильяса вдруг охватило нестерпимое желание овладеть этой женщиной прямо на том месте, где она находилась, но неимоверным усилием воли ему удалось подавить возникшее вожделение.
Когда пили кофе, от Людмилы не ускользнул любопытный взгляд Ильяса, оценивающий интерьер кухни. Она хитро улыбнулась.
– Вижу в глазах немой вопрос: чем она собирается меня кормить, если отсутствует холодильник? Угадала?
– Логика в этом вопросе есть, согласись. Но я знаю, что сейчас не проблема заказать ужин в ресторане. И все-таки мне интересно, это твоя квартира? И вообще, хотелось бы узнать о тебе больше, чем… – Ильяс не закончил вопрос и смутился, а Людмила рассмеялась.
– Чем в постели, да? Ладно, не смущайся. Между прочим, узнать, что я представляю собой в сексе, ты мог много лет назад. Да где уж там! Новенькие девчонки оказались привлекательнее своих, тем более тех, что в параллельном классе учились. Про тебя и твоего друга Завьялова много разговоров в школьных коридорах ходило. Стас, так тот вообще одно время сразу по двум старшеклассницам вздыхал.
– Откуда тебе это известно? – удивился Ильяс.
– Девчонкам многое было известно, в отличии от вас, пацанов. Кстати, те подружки-десятиклассницы, кажется, Валя и Света, сразу после окончания школы выскочили замуж. И вскоре в двух замужних бабах трудно было узнать прежних красавиц. Такие сюрпризы жизнь преподносит. В общем, повздыхала я, конечно, по поводу безответной любви, да делать нечего. Решила, что устраивать свою личную жизнь должна сама. Будучи студенткой института иностранных языков, встретила хорошего человека, за которого вышла замуж, родила сына…
– А сейчас?
– Что?
– Замужем?
– Да. Удивлен?
– Ну, в общем-то, нет, – несколько стушевался Ильяс.
– Да ладно… Знаю, о чем подумал. Только ты первый, с кем я переспала после мужа. Так получилось, что со временем охладели мы друг к другу – банальная история, объединяющая миллионы супружеских пар. Продолжаем для друзей и знакомых делать вид, что по-прежнему остаемся образцовой парой.
– А это? – Ильяс обвел кухню взглядом.
– А это моя личная недвижимость, – поняла его вопрос Людмила. – Я в состоянии себя обеспечить, поскольку свободно владею двумя языками. Неплохо зарабатываю, занимаясь переводами. Иногда хочется побыть одной. И знаешь, в последнее время почему-то все чаще приходит такое желание. Я называю свою квартирку конспиративной.
Ильяс насторожился, но только внутренне, поскольку давно уже овладел искусством скрывать эмоции. С непринужденной улыбкой он переспросил:
– Конспиративная? То есть, ты хочешь сказать, что муж о ней не знает?
– Ну, почему же? Знает, но не об этой, я надеюсь, – хитро усмехнулась Людмила. – Одну квартиру для меня он сам купил. А эту я приобрела на личные сбережения, поэтому и называю ее конспиративной. А вообще, раньше никогда не возникало желания скрывать от него что-либо. Я думаю, что это было бы бесполезным занятием. Ведь он у меня разведчик, в настоящее время занимает должность заместителя директора Службы внешней разведки, генерал-лейтенант.
Если бы рот Ильяса сейчас был занят напитком, при всей своей эмоциональной устойчивости, услышав невинное признание Людмилы, он мог поперхнуться. И, не придумав ничего глупее, спросил:
– А ты уверена, что не знает и квартира не оборудована подслушивающими устройствами или видеокамерами? Вполне возможно, муж смотрит сейчас увлекательное эротическое кино.
– Ты с ума сошел! Ну, почему эротическое? – рассмеялась Людмила. – Разве то, чем мы занимались и, надеюсь, еще займемся, не тянет на порнофильм? Да не переживай, не прямо сейчас – ты еще о себе не рассказал. После этого закажем ужин, и только потом… Или есть возражения?
Не выдержав такого напора, Ильяс расхохотался, но так и не понял, к чему отнести реплику Людмилы о его сумасшествии. К тому, что порно принял за эротику, или к предположению о наличии в квартире скрытых видеокамер.
– О себе практически нечего рассказывать. После окончания летного училища служил в строевых частях. С Ириной развелись, с ней остались два сына. В их жизни участия не принимаю, об их судьбе мне ничего не известно. После увольнения из армии работаю в Волгограде в одной информационной кампании. В Москве нахожусь в командировке.
Волгоград Гурьянов упомянул машинально, что, в общем-то, выглядело логично, поскольку налицо прослеживалась связь с местом учебы, да и возникновения неудобных вопросов можно было избежать. Но Людмилу прошлое Ильяса, в котором ей не было места, похоже, не особенно интересовало.
– Ты где остановился? И как надолго в столице?
– В области, в гостинице. О сроках пока не могу ничего сказать.
– Если по работе тебе удобней в области, возражать не стану. Только все же хочу пригласить поселиться у меня, завтра же здесь будет стоять холодильник. Но до утра я не намерена тебя отпускать. Ты как?
Ощутив на себе умоляющий взгляд женщины, истосковавшейся по мужским ласкам, Ильяс не то чтобы не нашел в себе сил отказать Людмиле. Возможно, просто не успел еще решить, как отнестись к тому, что услышал о ее муже.
Глава третья
----- . . . -----
Станислав с Романом заранее прибыли на кладбище в городе Королеве, где должны были состояться похороны Виктора Ивановича Лемехова. Побродив по территории, полноправно принадлежащей усопшим, они незаметно присоединились к траурной процессии, которая оказалась весьма многолюдной, что свидетельствовало об особом отношении коллег по работе и руководства предприятия к своему сотруднику. Конечно, Станиславу хотелось принять непосредственное участие в церемонии прощания с другом детства, сказать несколько теплых слов. Но Роман передал ему настоятельную просьбу своего начальства отказаться от этого намерения в интересах дела. Они разделились. Стас должен был наблюдать за присутствующими на церемонии людьми в надежде увидеть знакомое лицо. А Роман в свою очередь рассчитывал обнаружить в толпе тех, чье внимание мог привлечь к себе Станислав. Кроме того, непрерывно велась видеосъемка, к заказу которой, как оказалось впоследствии, никто из присутствующих в церемонии не имел отношения. И при внимательном многократном ее просмотре Станислав не обнаружил никого, хотя бы отдаленно напоминавшего внешность Ильяса. Роман тоже ничего подозрительного не заметил, как при визуальном наблюдении на кладбище, так и во время просмотра видеоролика.
Закончив изучать съемку, он спросил:
– Послушай, Роман, что вообще происходит, ты можешь объяснить? Я имею в виду внимание твоей конторы к личности Гурьянова. В чем он подозревается конкретно?
– В том-то и дело, Стас, что роль твоего друга нам не ясна в провокации, возможно, даже в теракте, подготовка к которому в настоящий момент, предположительно, может осуществляться спецслужбами зарубежных государств, о чем я не имею права тебя информировать. Уже сам факт, что на территории страны нелегально находятся лица, подозреваемые в связях с упомянутыми службами, является веским поводом начать операцию по выявлению и задержанию нелегалов. Задача моего и соседнего ведомства, я имею в виду Федеральную службу контрразведки, состоит в том, чтобы в кратчайшие сроки обнаружить Гурьянова и установить за ним наблюдение. Но ты прав: некие странные вещи происходят в твоем окружении.
– Что ты имеешь в виду?
– Скажи, ты ничего не замечал, что могло насторожить в поведении так называемой вдовы Гурьянова Ирины? Я догадываюсь о ваших с ней отношениях, поэтому не торопись с ответом, подумай хорошенько.
Стас задумался, стараясь воспроизвести в памяти все, что происходило в Ростове после того, как он встретился с Ириной: гибель однополчанина Ильяса, его бывшего командира полковника Колесникова; нападение какого-то психопата на саму Ирину; исчезновение младшего сына; наконец, стрельба на даче.
– Нет, ничего противоестественного в ее поведении я не замечал. А что, есть в отношении Ирины какие-то подозрения?
– Понимаешь, в чем дело, некоторое время назад она дважды побывала в Турции. Первый раз одна, вторая туристическая поездка была с сыновьями.
– Ну, в наше время уже только самый ленивый россиянин не летал на курорты, расположенные на противоположном берегу Черного моря. Даже военнослужащие в этом всеобщем бардаке, который сейчас наблюдается в стране, умудряются в обход начальства делать загранпаспорта.
– Согласен. Но вот какая история – первый раз Ирина находилась в Турции почему-то по фальшивому паспорту под вымышленным именем. Далее – в неизвестном направлении исчезает младший сын Ирины после выезда на рыбалку со старичком-соседом по даче, чей труп вместе с трупом его старушки был обнаружен в сожженном «Москвиче». Потом в определенный момент выяснилось, что старший сын Ильяса не вернулся из стройотряда. Но руководитель отряда утверждал, что в Ростов он прибыл с остальными студентами. И теперь мы имеем оперативную информацию о том, что оба сына в настоящий момент находятся под вымышленными именами в Турции.
– Это точно? – ошарашенный неожиданным известием, воскликнул Стас.
– В компетенции службы внешней разведки можешь не сомневаться, – с легкой усмешкой заметил Роман.
– И ты хочешь сказать, что Ирина имеет к этому касательство? – Стас отказывался верить в то, что чувства, которые эта женщина демонстрировала в отношении него, были фальшивыми, и на самом деле все это время она была на связи со своим бывшим мужем.
– Пока это всего лишь подозрения, поэтому не расстраивайся раньше времени. И все-таки тебе стоит покопаться в своей памяти. Возможно, что-нибудь вспомнишь.
– Да нет. Ну, о чем ты говоришь, Роман! И причем здесь Турция, если Ильяс в нашу страну прибыл из Саудовской Аравии.
– Ты даже не представляешь, сколько транзитных каналов через эту страну используется шпионами, наркоторговцами, террористами и прочими любителями нелегальной деятельности. Взять, к примеру, торговлю живым товаром, актуальную для бывших республик СССР, в том числе и главным образом – проститутками. Так что выяснить, причастна ли Ирина к делам своего бывшего мужа, вопрос времени. Вполне вероятно, что даже не Гурьянов, а те, кто контролирует его действия, могут использовать доверчивую женщину втемную. Если ты еще не в курсе, из делегации саудитов в России, кроме Гурьянова, еще кто-то остался нелегально. Вместо них границу в обратном направлении пересекли другие, заблаговременно подготовленные люди. Но сейчас нам надо понять связь между появлением в Королёве Гурьянова и смертью Лемехова.
– То есть, найти ответ на вопрос, намеренно снял Ильяс комнату у Виктора или совершенно случайно. Во втором случае это выглядит более чем странно. Но, если вдуматься, то сия история вообще звучит как-то не очень.
– Что тебя напрягает?
– Ну, мы ведь с Виктором накануне разговаривали по телефону довольно долго, и он ни словом, ни полсловом не обмолвился об Ильясе.
– Значит, не узнал его. Они вообще хорошо были знакомы друг с другом?
– Конечно. Хотя… – Стас согласно кивнул головой. – Ты прав, вполне мог не узнать. Они не виделись с тех пор, как мы уехали поступать в училище. Тем более имя и фамилия у Ильяса сейчас вымышленные.
– Да, по показаниям соседей, Виктор Иванович называл своего квартиранта Геннадием Петровичем, фамилию никто не слышал. А официально, как ты понимаешь, аренда комнаты не оформлялась. В общем, исчез загадочный Геннадий Петрович в неизвестном направлении.
– Послушай, Роман, – произнес вдруг Стас. – По моему мнению, исходить надо из того, что случайность исключена. А значит, учитывая место работы Виктора, интерес Ильяса и его хозяев направлен на НПО «Энергия».
– Нет, Станислав. В Королеве есть другое предприятие – Центр управления полетами космических аппаратов. По имеющейся информации о некоторых событиях, в том числе за бугром, именно к этому предприятию кто-то проявляет определенный интерес. И не факт, что этот кто-то работает на зарубежные спецслужбы.
– Промышленный шпионаж?
– И это вполне возможно.
– В таком случае, с какого перепугу ты мне голову морочишь? Так и скажи, что мне теперь не в Москве, а в Королёве надо околачиваться в поисках Ильяса.
– А с такого перепугу, чтобы понять, по какой такой необходимости Виктор Иванович Лемехов отправлен к праотцам. Может быть, из телефонного разговора Гурьянов догадался, с кем говорит Лемехов. То есть, я хочу сказать, что тебе грозит опасность.
– Не могу себе представить, чтобы Ильяс пошел на это.
– Ну, проверить это можно только экспериментальным путем, – усмехнулся Роман. – Поэтому о своем предположении я доложу начальству, а ты до особого распоряжения не делай резких движений.
----- . . . -----
Штаб-квартира Службы внешней разведки России
Генерал Белоусов взглянул на часы. До назначенного им совещания с начальниками управлений Игнатовым и Решетниковым оставалось двадцать минут. С учетом информации от Федеральной службы контрразведки и своего оперативного отдела, задействованного в проведении операции с условным названием «Гость», Вадим Сергеевич интуитивно чувствовал, что в ближайшее время должна произойти развязка, в то время как суть провокации, подготовленной зарубежными спецслужбами, до сих пор не известна ни внешней разведке, ни службе контрразведки. И если бы в этот момент его спросили, уверен ли он в успехе операции… Генерал отогнал предательскую мысль. Откуда взяться этой уверенности в условиях, когда силовые структуры государства живут каждая своей жизнью, не доверяя друг другу даже при проведении совместных операций.
Что-то вспомнив, Белоусов набрал номер мобильного телефона, который недавно подарил супруге в день ее рождения. Уже часа два он не мог до нее дозвониться, выслушивая одно и то же сообщение о недоступности абонента. Конечно, она могла уехать в гости к одной из подруг достаточно далеко в область, куда сотовая связь еще не добралась. Еще недавно, как и все последние годы, Вадим Сергеевич в течение рабочего времени не думал о жене. И не потому, что был постоянно занят. Просто такая необходимость постепенно отпала сама собой. И, если раньше, по мере усиления возникшей между ними отчужденности, на лицо Людмилы Павловны все чаще падала тень внутреннего напряжения, вызываемого, очевидно, тяжелыми переживаниями, то буквально на днях все изменилось. Она повеселела и третью ночь подряд проводит в своей личной квартире, появляясь дома только в вечерние часы, чтобы покормить его и приготовить что-нибудь на завтра. Нет, чувство ревности в их семейных отношениях давно уже было утрачено, просто в силу профессиональных навыков Вадим Сергеевич без каких-либо намерений машинально отметил бросившиеся в глаза изменения. Но сегодня в разгар рабочего дня ему почему-то захотелось услышать голос жены, словно не видел ее много времени. Генерал еще раз решил позвонить, но в кабинет вошли Игнатов с Решетниковым.
– Присаживайтесь, – произнес Белоусов и обратился к полковнику Игнатову: – Александр Васильевич, начнем с тебя.
– С большой долей вероятности можно предположить, товарищ генерал, что с самого начала мы взяли ложный след.
– То есть? – как-то буднично, без каких-либо эмоций спросил генерал.
– Судя по всему, бывший майор Советской армии Гурьянов, за которым тянется шлейф убийств, все это время, начиная с гидроавиасалона в Геленджике, играет роль отвлекающего.
– Откуда такая уверенность, что это Гурьянов?
– Его твердо опознал по фотороботу, составленному на основании свидетельских показаний, Завьялов Станислав Георгиевич. Это произошло в Королеве, где был убит Лемехов Виктор Иванович – работник НПО «Энергия», друг детства Завьялова.
Генерал согласно кивнул.
– Значит, мы не ошиблись, когда решили привлечь к операции этого подполковника. А на чем основан вывод, что Гурьянов – ложный след?
– Во-первых, он много шума наделал, начиная с убийства полковника Колесникова, своего однополчанина, и так далее, заканчивая Лемеховым.
– А во-вторых?
– Вячеслав Михайлович продолжит, – Игнатов посмотрел на Решетникова.
– Да, прибытие на авиасалон в Геленджик делегации из Саудовской Аравии мы не в полной мере связали с исчезновением Коваленко Игоря Моисеевича – ведущего научного сотрудника Акционерного общества «Информационные спутниковые системы». Это было просчетом. Ну, а поиски Гурьянова, как вам известно, привели нас в Королев, где находится центр управления космическими аппаратами гражданского назначения. На самом же деле, учитывая специфику деятельности Коваленко, объектом заинтересованности неких сил должен являться не Королев, а главный центр испытаний космических средств в Краснознаменске, из которого осуществляется управление космическими аппаратами военного назначения.
Выслушав полковника Решетникова, генерал усмехнулся.
– Вы даже не представляете, насколько близки к истине. Час назад мне сообщил источник из Федеральной службы контрразведки, что в окрестностях Краснознаменска сотрудниками транспортной милиции по ориентировке был замечен мужчина, похожий на этого самого Коваленко Игоря Моисеевича. Надо сказать, возвращение ученого в страну, когда едва остыл след от его бегства, неожиданно. Ведь изменить внешность посредством пластической операции в столь короткий промежуток времени вряд ли представляется возможным. Если, конечно, информация ФСК соответствует действительности. Думаю, коллеги с Лубянки уже занимаются способом проникновения его на территорию России. В связи с вышесказанным возникает вопрос: о чем данное обстоятельство может говорить?
После непродолжительной паузы Игнатов заметил:
– Вадим Сергеевич, мне кажется, Коваленко не предполагал, что цель его вербовки лежит далеко за пределами той информации, которую должен был продать. Я имею в виду разработку персональной спутниковой связи «Зодиак», и, главным образом, технические характеристики лазерной установки на борту космического аппарата «Стрелец». То есть, на начальном этапе какой-то пока неизвестной нам акции Коваленко использовали втемную. Думаю, Вячеслав Михайлович подтвердит эту версию.
– Совершенно верно, – согласился с Игнатовым Решетников. – Безусловно, какую-то часть денежного вознаграждения Коваленко перевели на счет в зарубежном банке в качестве аванса. Но после его бегства за бугор, при общении с новыми работодателями что-то пошло не так. К примеру, оставшуюся, основную часть гонорара, ему обещали выплатить только после приведения в действие смертоносного космического оружия. Несмотря на то что наша военная разведка воды в рот набрала в этом вопросе, нам стало известно, что Коваленко являлся основным разработчиком лазерной спутниковой установки. Следовательно, вполне возможно, в любом случае имеет код допуска к ее активированию, как и к дистанционному управлению «Стрельцом». Если вспомнить недавнюю возню американских спецслужб в штате Вайоминг по поиску некой исламской террористической организации, якобы проявившей интерес к урановому месторождению, то вытанцовывается такая версия, как уран – возможная цель лазерной атаки.
– То есть, – произнес раздраженно генерал, – по сценарию русские посредством космической атаки вызывают ядерную катастрофу в США. Чем не повод нанести по Москве ответный ядерный удар? Именно на этом строится расчет террористов. Россия – агрессор, развязавший третью мировую войну. Провокация уходящего века. Одновременно решается сверхзадача: две великие державы уничтожают друг друга, не считая всякую мелочь вроде Прибалтийских государств и бывших наших друзей по социалистическому лагерю, попавших под раздачу, открывая путь к доминированию ислама над всем миром.
– Вы ярко обрисовали апокалипсис, Вадим Сергеевич, – улыбнулся Решетников. – Только есть одно «но». Я консультировался со специалистами-ядерщиками, не раскрывая, разумеется, предполагаемого замысла террористов. Воздействие лазера на урановые залежи не вызовет взрыва, способного привести к чудовищным разрушениям. Результат будет ничтожным.
– Тогда что? – не то спросил Белоусов у своих подчиненных офицеров, не то подумал вслух. – Ладно, берем короткий тайм-аут. Я сейчас еду на Лубянку, правда, совсем по другим вопросам. А вы подумайте вот над чем. Поскольку ложный след и отвлекающий маневр, о которых вы говорили – всего лишь версия, задача по поиску Гурьянова не снимается. Комбинация, разыгранная противником, может оказаться хитроумнее, чем мы предполагаем. А Краснознаменском пусть пока занимается федеральная контрразведка. Ну и, по-видимому, надо принять решение по охране Завьялова. Нельзя исключать возможного контакта с ним нашего гостя, причем, в ближайшее время и с вполне определенной целью. Надеюсь, подполковник в надежном месте находится?
– На одной из наших конспиративных квартир под присмотром опытного оперативника, – подтвердил Игнатов.
– Хорошо. И не забывайте, что роль бывшей супруги Гурьянова во всей этой истории нам по-прежнему не известна.
В это время зазвонил мобильный телефон генерала. Он взглянул на определившийся номер, затем на офицеров, ожидавших дальнейших указаний. Правильно расценив взгляд начальника, Игнатов и Решетников дружно направились к выходу из кабинета.
----- . . . -----
Звонок в квартире раздался как-то непривычно резко и неожиданно для обоих. Время было не позднее, тем не менее без предварительного согласования с Романом Осипенко никто из его коллег не мог появляться в конспиративной квартире, где был размещен Станислав. Они переглянулись, Роман подошел к входной двери, а Стас направился на кухню, чтобы достать из холодильника пиво. Дальше произошло невероятное. Роман, взглянув в дверной глазок, мгновенно выхватил из кармана ствол и, оглянувшись, подал Стасу знак, означавший, что тот должен посторониться. Сделав шаг из прихожей в сторону кухни, Стас остановился с таким расчетом, чтобы при необходимости оказать Роману помощь, поскольку из действий оперативника было понятно: на лестничной площадке маячила какая-то опасность. Раздался щелчок открываемого Романом дверного замка, он резко распахнул дверь и от неожиданности замер, направив свой «Макаров» в сторону мужской фигуры, застывшей в дверном проеме с поднятыми руками. Стас инстинктивно подался вперед и, взглянув на неподвижного незнакомца, понял: перед ним стоял Ильяс Гурьянов. Немая сцена длилась не долго, и нарушил ее первым незваный гость, не опуская рук:
– Может, впустите в квартиру? А то ведь бдительные соседи могут неправильно истолковать происходящее, и вызовут полицию. А вам это надо? – При этом Гурьянов попытался изобразить приветливую улыбку, но это у него не совсем получилось. А вот тревога на смуглом лице просматривалась.
Роман посторонился, тем самым молча давая понять гостю, что тот может войти, захлопнул дверь, после чего скомандовал:
– Стоять!
Профессионально несколькими движениями обыскав Гурьянова, Роман вынул из внутреннего кармана пиджака внушительных размеров спутниковый телефон и отдал его Стасу, который все это время, находясь в состоянии, близком к шоку, испытывал смешанные чувства. Вполне естественным желанием было обнять друга детства, юности, долгое время не числившегося среди живых. Но обстоятельства, в результате возникновения которых произошла неожиданная встреча, не позволяли этого сделать. Разрешив Гурьянову опустить руки, Роман подтолкнул его в сторону гостиной и усадил в кресло. Некоторое время он сам и Стас, усевшись на диван напротив, с удивлением молча разглядывали гостя, пытаясь угадать цель столь внезапного визита. Гурьянов, в свою очередь, смущенно поглядывал на Стаса. Наверное, Ильясу многое хотелось сказать другу, но по вполне понятным причинам он, очевидно, понимал, что время для этого еще не пришло. Наконец, Роман спросил:
– Ну, и что привело тебя к нам, гражданин Гурьянов, он же – Маалуф Рахат, он же – Семенов Геннадий Петрович? Я ничего не упустил?
– Все правильно, – спокойно ответил Гурьянов. – В данный момент я здесь нахожусь по личным обстоятельствам.
Роман усмехнулся, посмотрел на Стаса, затем опять перевел взгляд на Гурьянова.
– Уж не по тем ли, в результате которых убит полковник Колесников Борис Викторович, заживо сожжена в своей машине супружеская пара ростовских пенсионеров, погиб Лемехов Виктор Иванович?
– Что?! – изумленно воскликнул Гурьянов. – Я об этом ничего не знаю. Какие еще пенсионеры?
– Ну, допустим, о пенсионерах не в курсе. А имя полковника Колесникова о чем-то говорит?
– Да, так звали моего командира авиационной эскадрильи, в которой я когда-то летал, если речь идет о нем. Но об убийстве Бориса я впервые слышу, как и о гибели Лемехова Виктора, у которого квартировал.
– Витя узнал тебя? – вступил в разговор Стас.
– Судя по всему, нет, – пожал плечами Ильяс.
– А ты его?
– Узнал, но не сразу. Поверь, Стас, тот факт, что я снял у него комнату, просто какая-то дикая случайность. Я вообще давно забыл о его существовании…
– Как и обо всех своих друзьях? – перебил его Стас.
Гурьянов на вопрос друга не ответил. Очевидно, в мыслях на что-то решался. Но после длительной паузы произнес:
– Ты многого не знаешь… Пока… – В интонации послышались нотки неуверенности.
– Не сомневаюсь, – как можно мягче заметил Стас. Ему почему-то стало жаль Ильяса. Возможно, потому, что интуитивно он почувствовал, что в этой истории, начиная с исчезновения МиГа, пилотируемого Ильясом, что-то не так. – Но зато я хорошо знаю, что дважды покушались на жизнь Ирины, в том числе вместе с ней и на меня.
– Что с Ириной? – встрепенулся Ильяс. – Она жива?
– Да жива она, все с ней в порядке. – Стас практически уже не сомневался в том, что Гурьянов был непричастен к гибели Бориса Колесникова и Виктора Лемехова, не говоря уже о старичках-пенсионерах. – Скажи мне честно, в Геленджике был момент, когда вы с Колесниковым встретились взглядами. Ты узнал его?
– Еще бы мне было его не узнать. Я так понимаю, ты в курсе того, что произошло когда-то в Лиманском гарнизоне?
– Со всеми подробностями, – подтвердил Стас.
– Ирина?
– Правильно понял.
– Но поверь, все давно перегорело, и мстить никому я не собирался. Время сделало свое дело. А с тех пор, как наша делегация прибыла на авиасалон в Геленджик, я был под постоянным контролем. Выполнял только команды – куда ехать, где жить и так далее. И даже не знаю, кто контролировал мои действия. Скорей всего наши с Борисом взгляды были перехвачены, а эти ребята знают свое дело, как бы цинично сейчас не звучало мое признание.
– И что за ребята? Из каких спецслужб? – спросил Роман. – И как осуществляли контроль?
– Ну, какие спецслужбы? – усмехнулся Гурьянов. – Берите выше. Аль-Кайда… Вы должны уже многое знать об этой организации. А что касается контроля, так это очень просто. Я получал команды по спутниковому телефону, который вы изъяли.
– Знаем эту организацию, – нисколько не удивившись, сказал Роман. – Коваленко и ты в одной теме?
За все время разговора Ильяс впервые искренне улыбнулся.
– Спешишь доложить руководству о том, что раскрыл готовящийся террористический акт, а то и вовсе всемирный заговор? Не получится. На этом с вопросами покончим, у меня мало времени. С самого начала вы поинтересовались целью моего визита к вам. Так вот, мне нужна встреча с генералом Белоусовым, причем, незамедлительно.
– Ух, ты! – рассмеялся Роман. – Может, сразу с президентом страны? – Он пристально посмотрел в глаза Гурьянова и понял, что за его внешней непринужденностью скрывалось напряжение.
– Президент мне не поможет, а вот Белоусову под силу сделать то, о чем я попрошу, будьте уверены, – не обращая внимания на сарказм Романа, вполне серьезно ответил Гурьянов. – Более того, если генерал узнает, что встречи с ним добивается майор Гурьянов, он незамедлительно пришлет за мной машину.
– Интересно, что же ты за птица такая? – Роман взглянул на Стаса, интересуясь его реакцией на неожиданную просьбу Гурьянова, но тот только непонимающе пожал плечами. – Ну, что ж, давай попробуем. А вдруг? – Роман и сам сознавал, что непозволительно затянул доклад начальству о происшедшем.
----- . . . -----
Штаб-квартира Службы внешней разведки России
Когда Игнатов с Решетниковым вышли из кабинета, Вадим Сергеевич нажал кнопку неумолкающего мобильника с определившимся номером телефона супруги.
– Ну, наконец-то. Слушаю тебя, Люда, опять аккумулятор не вовремя разрядился?
– Нет, с аккумулятором все в порядке. – Вместо жены генерал услышал незнакомый мужской голос. – Но, в отличии от этого железа, вашей жене, вполне вероятно, в скором времени потребуется медицинская помощь. А, может, обстоятельства так будут складываться, что и не потребуется. Все зависит от вас.
– Что с ней?
Вадим Сергеевич похолодел. Он словно предчувствовал беду, пытаясь безрезультатно дозвониться до супруги с самого утра. Но, не теряя самообладания, спокойно произнес:
– Еще раз повторяю, что с моей женой и кто вы такой? И понимаете ли, с кем говорите?
– Кто я такой, неважно. Разговариваю, если не ошибаюсь, с генералом Белоусовым, заместителем директора службы внешней разведки. Людмила Павловна, как я уже сказал, пока в безопасности. К сожалению, сей факт сейчас не могу подтвердить, поскольку нахожусь достаточно далеко от нее. Это к тому, что определять мое местонахождение не имеет смысла, не напрягайте своих подчиненных. После разговора с вами телефон выброшу.
Белоусов снял трубку внутреннего телефона, чтобы вызвать к себе Игнатова и начальника оперативного отдела, чей сотрудник обеспечивает безопасность подполковника Завьялова – внутренний голос подсказал, что звонок этот связан с проводимой операцией «Гость». Но передумал и спросил:
– Что вы хотите?
– Вот. Хороший вопрос. А у меня в связи с этим встречный. Это вашими людьми арестован в Краснознаменске Коваленко Игорь Моисеевич?
– Нет, наша служба не имеет отношения к аресту Коваленко.
– Жаль. Мы без особых бюрократических проволочек могли бы произвести обмен этого ученого на вашу супругу. Не так ли?
Белоусов не ответил. С самого начала разговора с неизвестным абонентом ему показалось, что где-то он слышал этот голос. Сейчас он был уже убежден, что это на самом деле так, и перебирал в памяти всевозможные варианты. Но нарастающие волнение и тревога за жизнь Людмилы не давали сосредоточиться. В молчании прошло не менее минуты, после чего голос в трубке снова ожил.
– Я так понимаю, что арест Коваленко, если верить вам на слово, осуществила ваша братская контора с Лубянки, и вы сейчас обдумываете варианты решения проблемы. Попробую угадать: с контрразведкой бесполезно о чем либо договариваться. В отличие от вашей службы там сидят упертые карьеристы, и с кем-либо делиться лаврами победителей не намерены. И все-таки я уверен, что решение есть. Об этом сообщу вам через некоторое время. Причем, очень скоро. Но имейте в виду, с того момента, как я повторно выйду на связь, время будет ограничено, начнется обратный отсчет.
В мобильнике послышались короткие гудки, а Белоусов, безуспешно попытавшись еще раз вспомнить, чей это был голос, немедленно позвонил на городской телефон общей с Людмилой Павловной квартиры и на квартиру, которую подарил жене. Оба телефона молчали. После этого он снял трубку внутренней связи.
Игнатов с Решетниковым, возвращаясь в кабинет начальства, из которого вышли пять минут назад, недоумевали, что могло произойти в столь короткий промежуток времени. Рассказав со всеми подробностями о случившемся, генерал мрачно произнес:
– Жду ваших предложений.
Первым заговорил Игнатов.
– Что мы имеем? Первое, мобильный Людмилы Павловны находится у злоумышленника – так его назовем, на других телефонах ее нет. Значит, вероятность того, что супруга ваша стала заложницей, высока. Но не факт, поскольку вы не получили подтверждения – злоумышленник сослался на удаленность и, в конце концов, он мог просто выкрасть телефон. Второе, чуть более часа назад вы получили информацию о том, что в Краснознаменске некими сотрудниками милиции по ориентировке был замечен человек, похожий на Коваленко. И вдруг вам сообщают, что данный перебежчик арестован. Я делаю вывод, что позвонивший вполне может блефовать. – Игнатов взглянул на Решетникова. – Что ты думаешь по этому поводу, Вячеслав Михайлович?
– Я тоже это допускаю в качестве версии. Но информацию по Коваленко легко проверить, Вадим Сергеевич. Вы же знаете, кому можно позвонить на Лубянку и уточнить?
– Да, конечно, если он на месте. – Белоусов включил громкую связь и набрал номер телефона заместителя руководителя ФСК по оперативной работе генерала Винокурова.
– Олег Николаевич, приветствую тебя! Белоусов.
– Добрый день, Вадим Сергеевич! Если можно – коротко. Очень занят.
– Всего один вопрос, вы взяли беглого Коваленко?
– Откуда информация? – после секундного замешательства спросил Винокуров.
– Источник сообщил, разумеется.
– Ну да… Ну да… Понимаю, Вадим Сергеевич. – В голосе контрразведчика явно прослеживалась озадаченность. – Взять-то мы его взяли… – Винокуров замолчал.
– Ну, и?
– Да лопухнулись мои оперативники, как это не прискорбно.
– Неужели упустили?
– Хуже. Из имущества у Коваленко был только ноутбук. И сразу после ареста мои балбесы поторопились его включить. А он возьми и взорвись на глазах у изумленной публики. Такая вот петрушка, понимаешь. Досадно, но что поделаешь… Ладно, извини, Вадим. Больше не могу говорить. Пока!
– Спасибо за информацию, будь здоров!
Белоусов положил трубку. После короткой паузы Решетников спросил:
– Вадим Сергеевич, а почему вы не сказали Винокурову о Людмиле Павловне?
– Не знаю… Решил, что пока повременю, – уклончиво ответил генерал.
На самом деле Белоусов не захотел предавать огласке происшествие с супругой раньше времени. Как бы это дико не звучало, но Вадим Сергеевич интуитивно почувствовал возможную связь жены со всей этой историей. Только сейчас он вдруг вспомнил, откуда родом Людмила.
– Похоже, что-то у них пошло не так. Но на кой черт им опять потребовался Коваленко, да еще после провала? И, видать, сильно потребовался, если решились взять в заложницы жену заместителя директора службы внешней разведки. – Генерал уже не сомневался в том, что позвонивший не блефует. – Но самое интересное в этой истории то, что человек, который вышел на связь со мной, уверен: с ФСК мы не договоримся об обмене. Нет, что-то здесь не то.
В ту же секунду в кабинет буквально ворвался начальник оперативного отдела, чьим подчиненным был Роман Осипенко.
– Товарищ генерал, только что позвонил капитан Осипенко. У него на конспиративной квартире находится Гурьянов, требует встречи с вами, причем, немедленно.
– Что?!
Вошедший повторил доклад, добавив, что у Гурьянова с собой спутниковый телефон, поэтому нужен специалист для его проверки.
Не раздумывая долго, Белоусов спросил у Игнатова:
– Какая квартира?
– Та, что на Волгоградке, товарищ генерал.
– Понятно. Вячеслав Михайлович, пришлите к моей машине специалиста по спутниковым телефонам. – Увидев, что Игнатов намеревается что-то сказать, генерал опередил его. – Всё! Мне больше никто не нужен.
Когда все вышли из кабинета, Александр Владимирович шепнул начальнику оперативного отдела:
– Отправь на всякий случай кого-нибудь вслед за шефом, пусть присмотрят. Только предупреди, чтобы не засветились, генералу это не понравится.
----- . . . -----
– Оставьте нас, – потребовал Белоусов после того, как офицер из управления Решетникова покопался в телефоне Гурьянова и доложил, что все чисто. Увидев вопросительный взгляд Романа Осипенко, прибавил: – Возражения не принимаются!
После того, как захлопнулась входная дверь, генерал устало произнес:
– Присаживайтесь, Гурьянов, в ногах правды нет.
– Глубокомысленное замечание, – усмехнулся Ильяс. – А есть ли она в принципе в этой стране? И, кстати, когда-то мы с вами были уже на «ты». Что-то изменилось?
– Ну, я думаю, уже и сами это понимаете, изменилось многое. Больше десяти лет прошло.
– Конечно. Вы уже не подполковник КГБ, а генерал-лейтенант внешней разведки. Жаль, что не в форме, мне кажется, она очень вам идет. А я – бывший майор Советской армии, изменник родины, предатель.
Белоусов тяжело вздохнул. Ему стоило больших усилий скрывать волнение, главным образом, не от того, что пришлось пережить в последние пару часов, а от того, через что еще предстояло пройти, с учетом внезапно открывшихся непредвиденных обстоятельств.
– Что с Людмилой? – спросил он наконец у Гурьянова. Хотя, казалось бы, в соответствии с простой человеческой логикой этот вопрос должен был прозвучать сразу после того, как Вадим Сергеевич переступил порог квартиры. Но в данном случае это не представлялось возможным – рядом находились подчиненные, и дальнейшее развитие событий, по мнению генерала, могло не предназначаться для их глаз и ушей.
– Когда вы поняли, что звонил я?
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Хорошо. С Людмилой Павловной все в порядке, она в безопасности и с ней ничего плохого не произойдет, если придем с вами, как любил говорить незабвенный Михаил Сергеевич, к консенсусу. Так когда я был разоблачен?
– Во время телефонного разговора я понял, что голос мне знаком, но не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах его слышал. Все стало на свои места, когда мне доложили, что вы хотите со мной встретиться.
Генерал надолго умолк, а Гурьянов все это время не сводил с него пронзительного взгляда. И тогда Белоусов не выдержал, перейдя, очевидно, от сильного волнения на «ты».
– Да, контора виновата перед тобой, Ильяс. Но пойми, в стране начались такие события, просчитать которые в полной мере не могла ни одна силовая структура. Надолго наступило смутное время, в течение которого перемалывались, переименовывались министерства и ведомства, перетасовывалось их руководство. Этот процесс до сих пор продолжается. Каким-то таинственным образом исчезали документы даже под самым высоким грифом секретности, предательство имело место в самых высоких эшелонах власти. К тому же, вскоре после твоей переброски я убыл за бугор на много лет. Естественно, тебя передал своему непосредственному руководителю…
– Контора, говорите, виновата, Вадим Сергеевич? Возможно. Но ведь я поверил не конторе, а вам, когда готовили меня в качестве агента глубокого прикрытия. Вы представляете, насколько мне было хреново в связи с известными вам событиями, что я согласился пойти на то, чтобы оказаться без вести пропавшим или даже трупом, принести горе своим сыновьям, но в надежде, что придет время, и они вновь обретут своего отца? Я несколько лет терпеливо ждал связи, неукоснительно следуя легенде, которой меня снабдили. Может быть, и сейчас продолжал бы надеяться на то, что родина вспомнит обо мне. Да вот только кто-то из последних советских перебежчиков слил меня. И представляете, кому? Аль-Кайде. Худшей участи трудно себе вообразить. Мне ломали ребра, выбивали зубы, отбивали почки. Я сломался. Честно говоря, хотелось умереть, чтобы навсегда избавиться от нечеловеческих пыток. Но однажды спросил себя: а во имя чего я должен сыграть в ящик? Во имя коммунистических идей Советской власти с бредовыми надеждами ее вождей на мировую революцию, которая забыла о существовании своего отдельно взятого преданного бойца? Или во имя непонятного образования – Союза независимых государств, возникшего на обломках СССР? В общем, я не только раскололся, но и согласился работать на этих уродов. Не сразу, конечно. Только после того, как мои новые работодатели организовали встречу с женой и сыновьями на территории Турции. Тем самым организация продемонстрировала свои неограниченные возможности. Я понял, что в случае отказа жизни моих родных будут в опасности. Судя по всему, все эти годы Ирина и сыновья постоянно находились в поле зрения моих хозяев.
Белоусов поднялся с кресла, вышел на балкон, который выходил во двор дома. На скамейке под раскидистыми деревьями сидели трое мужчин, непринужденно что-то обсуждая, кажется, результат какого-то футбольного матча, и вряд ли могли привлечь чье-то внимание. Буквально через пару секунд он вернулся в комнату, но этого времени было достаточно, чтобы Роман Осипенко и Станислав Завьялов поняли: жизни генерала ничто не угрожает.
– Скажи, Ильяс, какова роль Ирины Васильевны в твоей деятельности на территории России в настоящее время? – продолжил разговор Белоусов.
Прежде чем ответить, Гурьянов посмотрел на часы. Вадим Сергеевич мысленно уже отметил тот факт, что на протяжении всего разговора он внимательно следил за временем.
– Нет смысла скрывать от вас, что Ирина с сыновьями дважды побывала в Турции, чтобы встретиться со мной. Наверняка вы уже об этом знаете, и могли сделать вывод, что она в курсе моих дел и, возможно, является сообщницей. Нет, она не подозревала о моей деятельности и после моего прибытия в Россию мы не встречались, как с ней, так и с сыновьями. Конечно, после того, как начались убийства, я имею в виду известного вам полковника Колесникова и каких-то пенсионеров, покушения на нее саму, Ирина могла что-то заподозрить. Впрочем, об этом мы с Завьяловым уже успели поговорить, как и о Викторе Лемехове, к гибели которого я также непричастен. Меня постоянно контролировали посредством этого устройства. – Ильяс кивнул на спутниковый телефон, лежавший на столе, и в который уже раз посмотрел на часы. – Всё, товарищ генерал, у нас достаточно будет времени побеседовать в процессе официальных допросов, а сейчас – к делу. Помните, во время телефонного разговора я сказал о том, что время у нас с вами будет ограничено некими рамками? Так вот, обратный отсчет уже начался.
– Чем он обусловлен? – Белоусов понял, что сейчас будет раскрыта суть этой встречи.
– Временем ожидания сеанса связи в зоне радиовидимости космического аппарата под названием «Стрелец» многофункциональной системы персональной спутниковой связи «Зодиак». Дело вот в чем. Известный вам ученый Игорь Коваленко, находясь в Краснознаменске, подготовил к активации лазерную установку на «Стрельце», но сразу же был взят парнями с Лубянки вместе с ноутбуком, который в их руках взорвался при неосторожном, скажем так, обращении. Коваленко успел сообщить мне, что я должен привести в действие резервную систему активации. То есть, программа запущена, но находится в режиме паузы. Никто уже не может ее остановить, а мне достаточно набрать определенный номер на спутниковом телефоне, чтобы привести в действие лазерную установку.
– Именно для этой цели тебя и переправили сюда вслед за Коваленко?
– В том числе, – подтвердил догадку генерала Ильяс. – А первоначальной задачей было дезориентировать ваши спецслужбы, то есть, направить по ложному следу. Для этого была выстроена видимость интереса к пункту управления космическими аппаратами в Королёве. Но оставим эти незначительные детали. Чтобы не сорвать операцию в случае провала Коваленко на заключительном этапе, а именно это и произошло, и гарантировать мое участие в ее завершении, совсем недавно обоих моих сыновей взяли в заложники, предварительно переправив опять-таки в Турцию. Где они на самом деле находятся в настоящее время, не имею представления. И, разумеется, Людмила Павловна с этой же целью сейчас является заложницей.
– Что произойдет при активации лазерной установки? Какова ее цель? – Белоусов начинал нервничать, вспомнив рассуждения своих сотрудников о воздействии мощного лазера на урановое месторождение и эффективности такого воздействия.
– Цель как объект мне не известна. Правда, некоторое время назад небольшая группа исламских боевиков, в составе которой находился и я, наследила в районе уранового месторождения в штате Вайоминг. Именно наследила, поскольку выглядела эта «секретная» миссия несколько нагловато. Но определенный переполох в ЦРУ и ФБР, хотя и кратковременный, мы произвели. Ну, а политическая цель… Думаю, нетрудно догадаться. – Гурьянов демонстративно снял с руки часы и положил на стол рядом со своим телефоном. – Товарищ генерал, осталось ровно семнадцать минут. До их истечения вы должны принять решение. Либо на территории Соединенных Штатов через семнадцать минут произойдет нечто, что вполне может спровоцировать начало ядерного конфликта, и вина за это ляжет на Россию, поскольку все мировые информагентства будут иметь подробную информацию о факте использования нашей страной космоса для развязывания третьей мировой войны. Либо вашей жене и моим сыновьям остается жить семнадцать… нет, уже шестнадцать минут.
– Вся эта история напоминает некий фарс, ты ведь сам можешь привести в действие гнусный замысел своих работодателей, не так ли? К чему ломать комедию? – В эти мгновения, глядя на генерала, можно было позавидовать его выдержке и хладнокровию. Но только он ощущал, как по спине под рубашкой струились ручейки пота, а перед глазами стоял яркий образ красавицы-жены, чья жизнь через несколько минут может оборваться по его, и ничьей больше, вине.
– Ну, что ж, вы правы, генерал. Я много лет мечтал хотя бы на мгновение взглянуть в ваши глаза. Сегодня моя мечта осуществилась. Но фарс, о котором вы говорите, станет не чем иным, как моментом истины. Можете думать обо мне что угодно, но я считаю, что, набрав этот номер, вы искупите свою вину передо мной за годы, которые вольно или невольно вычеркнули из моей жизни.
Белоусов подвинул часы Ильяса ближе к себе. В наступившей тишине тиканье секундной стрелки было подобно стуку молота по наковальне в кузнечном цеху. Через минуту Вадим Сергеевич с олимпийским спокойствием произнес:
– Говори!
Во время набора номера, напоминавшего московский, рука генерала не дрогнула.
P.S.
А через час средства массовой информации всего мира, как электронные, так и печатные, пестрели сообщениями о начавшемся апокалипсисе, который в течение последних лет предсказывали не только досужие экстрасенсы, но и некоторые ученые-вулканологи. Первым пал, естественно штат Вайоминг, на территории которого находился внезапно проснувшийся Йеллоустонский вулкан, накрывший расплавленной лавой территорию всего штата. Пожалуй, жителям Вайоминга соседним штатам оставалось только позавидовать, поскольку те не успели осознать, что произошло. Масштабы катастрофы поражали мыслимое и немыслимое воображение. Вслед за Вайомингом практически были уничтожены Монтана, Айдахо, Колорадо, Невада, Небраска, Канзас, Орегон и даже Калифорния, поскольку воздушные массы перемещались с востока на запад, неся с собой сотни миллионов тонн вулканического пепла, поднятого до высоты в сотни километров. Японские города Хиросима и Нагасаки после американской ядерной бомбардировки представлялись осведомленным людям просто детской шалостью. Жители восточных штатов, глядя на своих умирающих соотечественников, молились Создателю, но их надежды на спасение не сбылись. Даже спустя несколько недель мощь извержения Йеллоустона не ослабевала, а напротив, продолжала усиливаться. В один прекрасный момент направление движения воздушных масс изменилось ровно на сто восемьдесят градусов и все те же сотни миллионов тонн пепла обрушились на восточные штаты. Цунами обоих океанов высотой с небоскребы Нью-Йорка стерли с лица земли все прибрежные города Америки и Западной Европы, а Япония ушла в пучину океана всеми своими островами. Южная часть Канады тоже прекратила свое существование. Растаявшие льды Арктики затопили всю Скандинавию и половину Западной Европы. Остальной части человечества оставалось только наблюдать апокалиптическую картину, поскольку оказать какую-либо помощь страдающим народам в создавшихся условиях не представлялось возможным. Громкие заявления некоторых государств, враждебных России, о кремлевском следе произошедшей катастрофы утонули во всеобщем хаосе. Предположения отдельных политиков о том, что жерло вулкана заблаговременно было кем-то заминировано огромным количеством взрывчатки, которая сдетонировала вследствие воздействия космической лазерной установкой огромной мощности, которой располагали только космические силы России, представлялись наивной фантастикой. На фоне произошедшей катастрофы сами собой распались военные блоки, имеющие как агрессивный, так и оборонительный характер. Всемирный голод, разразившийся из-за неурожая в последующие несколько лет, унес в могилу половину человечества. Вновь созданная Организация Объединенных Наций, расквартированная в столице России, во время заседания первой Генеральной ассамблеи после того, как Йеллоустонский вулкан погас так же внезапно, как и проснулся, объявила начало Новейшей Эры человечества.