Начало апреля 2003 года, Белград. Вечер пятницы, закончилась очередная рабочая неделя и я вышел немного прогуляться, благо жил в самом центре. Дойдя до ближайшего магазина, я остановился – на улице играл гитарист, и его мастерство собрало небольшую толпу зрителей. Парень был талантлив, я заслушался, и в этот момент у моего уха раздалось громогласное «Друже!». Одновременно я почувствовал, как на мое плечо обрушилась сила, равная по мощи падению стены. Драган!
Стараясь не показать раздражение, я повернулся: передо мной действительно был Драган, капитан 1 ранга, офицер управления внешних связей Генштаба Сербии. Я с ним часто встречался по работе и у нас установились отличные отношения. Он очень позитивно относился к России и русским, что стремился при каждом случае выразить физически. Этот военный моряк был родом из потомственных кузнецов и природа наделила его фантастической силой – от его обьятий трещали кости, а уж дружеское похлопывание по плечу могло запросто привести к травме.
Потирая плечо, я уворачивался – он все норовил обхватить меня своими кувалдами. Выразив радость, я поинтересовался, что привело его в этот час в это место. Не обращая внимания, он представил своего спутника – явно уставшего от жизни худого мужичка с потухшим взглядом:
- это Милан, был лучшим катерником на флоте, пока с мачты не свалился!
Последовал хохот, похожий на рев слона в брачный период. Милан мельком взглянул на меня и сказал «приятно». Я в очередной раз восхитился красотой сербского языка, ведь только по-сербски вещи называют логично: театр – это позорище, пожалуйста – мОлим, а в табели о рангах за генерал-майором следует генерал-подполковник, а не необьяснимое генерал-лейтенант.
Драган без долгих разговоров буквально затащил в ближайшее питейное заведение, благо они в центре Белграда на каждом шагу. По случаю пятницы свободных мест не было, но флотоводец зычно позвал «шэфе». Уже через минуту для нас организовали столик, а официант в готовности стоял у него и излучал счастье от нашего появления. Не задав нам ни одного вопроса (типа «а что вы предпочитаете отведать»), Драган сам сделал заказ и официант исчез, но уже через минуту вернулся с подносом, на котором стоял в три ряда чарки с ракией.
- изволите! – произнес официант с лицом Отто Скорцени. Он ловко сгрузил все и удалился. Мы едва успели махнуть по первой, как подошел метрдотель во фраке. Удостоверившись, что все в порядке, он пожелал приятно провести время и чинно раскланялся. Определенно мне нравилось в Белграде!
Про фрак я упомянул неспроста. Это был не прием во Вестминстерском дворце по случая дня рождения ее величества – это была обычная кафана, наполненная самыми обычными сербами. Большинство – пенсионного или предпенсионного возраста, дым – коромыслом, гвалт невообразимый, в дальнем углу недружно запели хором. Но – фрак!!!! Короче, очень душевная атмосфера.
Появилась закуска, к этому моменту Драган уже вынудил нас с Миланом выпить еще по две и заказал еще поднос. Перекрывая шум, он торжественно сообщил, как мне несказанно повезло в этой жизни – назавтра Милан как раз собрался покатать старого боевого товарища по Дунаю на своей личной яхте, а теперь нас будет трое! Он тут же на салфетке нарисовал схему, как найти дом Милана и добился моего согласия разделить это увлекательное путешествие.
Когда мы пропустили еще по три, у Драгана затренькал телефон. Он вышел на улицу и вскоре вернулся с кислым выражением лица – с раннего утра вызывают на службу и потому вынужден покинуть нас. Кинув на посошок еще две чарки, капитан 1 ранга строго потребовал от нас торжественно подтвердить, что все будет по плану и круиз состоится при любой погоде. Мы кивнули и, поглядев ему вслед, тоже начали собираться – время шло к 11 вечера. Кроме нас, начали уставать и другие посетители: когда в помещение ввалился человек с аккордеоном, едва стоявший на ногах, и стал пытаться порадовать разными произведениями и даже притопами, народ потребовал вынести ему с кухни пакет с едой и отправить почивать. Чаевых ему тут точно не светило, тем более что он с трудом попадал пальцами по клавишам и дважды едва не свалился в проходе.
Я оплатил счет и, уходя, едва не забыл на столе салфетку со схемой проезда. Переспросил Милана, далеко ли его дом (по схеме выходило километров 15 от Белграда), нетрудно ли будет его найти и уточнил, как он будет добираться в поздний час?
- Схема верная, если что – меня там каждая собака знает! А доберусь я легко!
С этими словами он повел меня вниз по улице (благо было по пути), где в одном из переулков было припарковано его транспортное средство. Им оказалась полуживая Yugo – в сравнении с этим творением даже пластмассовый восточногерманский «Трабант» с мотоциклетным двигателем выглядел футуристически. Заведя агрегат с пятой попытки, Милан вяло махнул мне рукой и пожелал спокойной ночи. Глядя вслед чадящей, пыхтящей и кашляющей мотоколяске без заднего бампера, с одним горящим габаритом и колесом, показывающим в движении восьмерки, я подумал, что странно как-то владельцу яхты так рисковать. Но уже хотелось спать и мозг был занят поисками решения поставленной задачи: ты же офицер! Дал слово – неси!
Учитывая, что мы договорились встретиться у него в 8 утра, я попытался произвести расчет времени. Получалось не очень – встать нужно в шесть утра, пока завтрак, да то да се – только-только успеть к отплытию! Производя вычисления пешим порядком, я вскоре оказался дома и сделал поправки – завтрак можно отменить, большую часть из то да се – тоже исключить. Главное – прибыть вовремя! А потому я предусмотрительно положил на спинку стула голубые джинсы и светло-серую рубашку, поставил будильник и благополучно уснул.
Утром, проснувшись даже до, я с помощью заветной салфетки убедился, что все это мне не привиделось. Голова не болела, но работала явно с задержкой и лишь перед самым выходом я надел носки, после чего погрузил стопы в парусиновые туфли. Свой череп я решил увенчать бейсболкой, в разрез рубашки поместил модные солнцезащитные очки, а на руку кинул легкую ветровку. Знай наших! Уже перед выходом достал из холодильника шесть банок пива: перспектива вкусить пенного напитка в шезлонге на борту покачивающейся на волнах яхте – разве это не может вселить уверенность и упрочить любовь к жизни?
Выйдя из подьезда, я поежился от пронизывающего ветра и быстро нырнул в машину. В дороге меня периодически посещали сомнения – небо было сплошь затянуто тучами без единого проблеска светила. Но все сомнения были решительно отброшены – только вперед! Хотя, признаюсь, настроение мое неуклонно становилось под стать погоде – таким же хмурым.
Дом Милана я нашел без проблем – все оказалось достаточно просто. У ворот двухэтажного кирпичного дома стоял тот самый Yugo, что окончательно убедило – я на месте.
Не найдя звонка, я вернулся в машину и коротко посигналил. Из ворот вышел Милан – в окровавленном кожаном переднике и с ножом в руке. Пробормотав «доброе утро», он жестом пригласил меня внутрь. Вопросительно взглянув на хозяина, я двинулся, но в этот момент откуда-то со двора раздался короткий визг и я невольно остановился.
- свиней забиваем, братья ко мне приехали помочь! – пояснил Милан, вытирая кровь с ножа тряпицей. Затем он пригласил меня в дом, где его супруга любезно угостила меня горячим чаем и своей выпечкой. Наслаждался теплом и уютом я недолго – внезапно возникший мореман жестом пригласил на выход.
Небо по-прежнему было напрочь затянуто, в отдалении виднелись две тучи, беременных ливнем. Я понуро шагал за Миланом, все еще надеясь, что он передумает. Но он тоже был военным, хоть и отставным. Через пару сотен метров мы подошли к обрыву – с него открывался великолепный вид на реку и все окрестности, но никакой яхты я не узрел. Не успел я сделать попытку вникнуть в новые реалии, Милан шустро спустился по крутому спуску к обрезу воды и решительно двинулся по доскам, прибитым к торчащим из реки сваям – это и была пристань, к которой были привязаны пяток плоскодонных алюминиевых лодок типа «мечта рыбака».
В моем мозгу пронеслись выражения, которые наверняка привели бы в восторг капитана 1 ранга Драгана и любого другого служивого (и не только), но выбора не было и я обреченно последовал вслед. Хотя пришлось сначала скользить по спуску, а затем с грацией горного козлика перемещаться по хлипким мосткам, у меня появилось ощущение, что я поднимаюсь на Голгофу.
«Яхта» была рассчитана максимум на пятерых взрослых, ни о какой кабине (рубке, каюте) речь не шла. Пока я пытался устроиться поудобней на средней скамейке, флотоводец успел отдать швартовы и запустить машину – мотор, на корпусе которого от времени стерлось даже название, сначала недовольно чихнул, но, прокашлявшись с дымком, мерно застучал.
Обошлось без торжественного построения, подьема флага, гюйса и прочих церемоний. Мы отчалили и отправились бороздить.
Волнения почти не было, мы довольно резво вышли на середину реки, благо идти надо было по течению, которое нас немедленно подхватило. Рядом с силовой установкой стояла большая пластиковая канистра, а впритык к ней - заботливо укрытый целофаном небольшой деревянный ящик. Милан подмигнул мне и, держа одной рукой ручку двигателя (она заменяла штурвал), свободной дотянулся до ящика, быстро его открыл и достал бутылку без этикетки. Удерживая сосуд коленями, он извлек два пластиковых стаканчика и, перекрывая шум движка, обьявил: домашняя сливовица!
Я взял стаканчик, который был немедленно наполнен почти до краев – мы одновременно выдохнули сербское «жИвели» и опустошили емкости в один прием. Закуски не было. Я еще на берегу надел ветровку и пожалел, что не взял свитер – ветер с водной поверхности дул пронизывающий. Милан был в дождевике и резиновых сапогах, и я с тоской смотрел на свои парусиновые туфли, уже промокшие насквозь от залетавших в лодку брызг – на дне постепенно скапливалась вода, причем холодная. Слева проследовал довольно большой остров, вдали показался Белград, и это придало мне сил – скоро повернем назад и наше увлекательное путешествие наконец завершится. Самое увлекательное, как вскоре оказалось, еще даже не начиналось.
Мы достигли черты города, с левого борта возвышалась старинная турецкая крепость – Калемагдан. Впереди виднелся большой автомобильный мост и Милан обьявил, что там мы развернемся и двинем домой. По этому поводу выпили по второй. Обе тучи ходили кругами и прицеливались, но ливня не было – лишь изредка начиналась легкая морось. На подходе к опорам моста двигатель вдруг остановился. Милан судорожно пытался его завести, но безуспешно, и нас стало относить течением к следующему мосту – железнодорожному, который был разрушен американскими крылатыми ракетами: несколько пролетов лежали в реке и не вызывали никакого оптимизма.
Течение влекло нас к левому берегу, но тут внезапно появился катер, который с мигалками и сиреной направился прямо к нам. Уже через несколько минут мы читали надпись «полиция» на его борту, а находившиеся на нем трое крепких ребят в форме и с оружием своими недовольными лицами показывали, что нам тут не рады. Один из них зацепил борт нашей яхты багром и подтянул вплотную к своему крейсеру.
- документы! – потребовал он и зачем-то посветил нам в лицо фонариком, хотя был день. На свое счастье, я взял с собой дипломатическую карточку, которую поместил во внутренний непромокаемый карман ветровки вместе с ключами от машины. Милан документов с собой не брал, что вынудило его произнести длинную проникновенную речь про единство армии и народа.
От нас с Миланом разило самогоном. Кроме того, компания в составе промокшего русского дипломата и отставного офицера бывшего югославского флота, которая в такую погоду оказалась в запретной зоне на плоскодонке, обьясняя свое появление тем, что совершала прогулку по Дунаю, не могла не вызвать вопросов. Старший наряда связался с кем-то из начальства по радиостанции, там тоже слегка удивились. Пока шли радиоконсультации, Милан с использованием ненормативной лексики пояснял стражам порядка, что у нас сломался мотор и было бы неплохо, если бы они взяли нас на буксир и доставили к пункту приписки. Один из полицейских спрыгнул в лодку, едва ее не перевернув. Он подергал за пусковой шнур, проверил уровень масла и топлива. Топлива не было и он с еще большим подозрением уставился на Милана.
Тот заохал и схватил канистру – там что-то булькало на самом дне. Переместив содержимое емкости, Милан с первой попытки запустил агрегат и выдал очередную порцию запрещенной лексики. При этом он сохранял каменное выражение лица и было непонятно, в чей адрес все это произносится. Переговоры по радио завершились без последствий: нам было велено покинуть охраняемую акваторию на максимальном ходу, после чего полицейский катер взревел своими двумя движками и, подняв красивый буран за кормой, исчез.
Тронулись и мы, хотя и не так резво. Двигались молча – меня уже совсем не интересовали живописные окрестности, да и Милан утратил последние навыки речи. На траверзе острова молча допили бутылку – еще четверть часа хода и мы достигнем исходной точки. Тучка нас таки настигла – если раньше с неба периодически капало, то теперь начался дождь, который вскоре превратился в ливень. Я с тревогой наблюдал, как на дне яхты скапливается все больше воды и стал вычерпывать ее пластмассовым ведерком. В этот момент двигатель остановился и нас стало ощутимо нести в обратную сторону – по течению.
Милан зачем-то достал канистру и внимательно ее исследовал, не забыв открыть крышку и заглянув туда для верности. Джинна там тоже не было. Я судорожно показал на остров – до него по прямой было метров 200 и перспектива вновь обьясняться с полицаями у моста, куда нас непременно снесет и довольно быстро, меня совершенно не вдохновляла. В этом морской волк был солидарен, но заявил, что остров тоже не выход – сейчас не сезон, там наверняка никого нет, помощи ждать не от кого а потому – будем сражаться со стихией собственными силами. С этими словами он достал два весла – одно алюминиевое, а другое деревянное, заметно короче. Бодро воткнув их в уключины, Милан жестом пригласил меня занять место рядом с ним и приступить. Через несколько минут мы приноровились и лодка перестала отчаянно вилять – мы медленно, но верно приближались к заветной пристани. Если еще полчаса назад я ёжился и даже подрагивал от пронизывающего ветра, то теперь я взмок и едва успевал смахивать пот, застилавший глаза.
Бог посчитал, что с нас достаточно и смилостивился – тучка ушла в сторону, брызнув напоследок косыми струями, а еще минут через десять чрезвычайные мускульные усилия доставили нас к пристани. Яхта, оказавшаяся на поверку галерой, мирно ожидала, пока измученный экипаж ее покинет. Закрепив швартовые, Милан глазами показал, что можно и на выход.
Мостки были мокрыми после дождя и скользкими – пару раз я едва не навернулся, но достиг верхней части земной тверди, отчаянно балансируя. Я стоял на высоком берегу, пытаясь отдышаться, и в этот момент позади раздались отчаянные вопли. Я заглянул вниз – милан, поскользнувшись на размытых дождем глинистых ступеньках, скатился к обрезу воды и оглашал окрестности проклятьями. Достав из машины буксировочный трос, я бросил ему конец. На шум выскочили родственники Милана – оба брата и жена, которые бросились на помощь. Мы быстро вытащили наверх морехода, который продолжал материться. Вид его был настолько непрезентабелен, что братья принялись хохотать, а супруга – причитать.
На меня они особого внимания не обращали, чем я и воспользовался. Быстро вручив одному из братьев пакет с банками пива, я коротко извинился и, сославшись на внезапно возникшие срочные дела, сел в машину. И ведь я не соврал – мне действительно надо было домой, чтобы постараться привести себя в порядок. Единственное, о чем я пожалел в тот момент – Драгана не было рядом.