Здравствуй, малышка... Монопьеса

               
Данная пьеса опубликована также в литературном журнале "Пять стихий" (№1, 2024г)


                ДРАМА ДЛЯ ОДНОГО АКТЁРА

Бывший заключённый приходит, с букетом белых роз, в заброшенную лесную беседку. И подробно рассказывает, как он познакомился в ней с одной замечательной девушкой. Которая стала затем любовью всей его жизни...

Действующие лица

ЖОРА (ГЕОРГИЙ) ЛИСТОВОЙ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ

ЗВУК: Пение птиц.

Небольшая лесная беседка, состоящая из стола и длинной лавки, захламлена мусором. В ней повсюду валяются пустые бутылки, использованные пакеты от сока и прочие мелкие, бытовые отходы...

ЗВУК: Отдалённый голос кукушки.

В поле зрения появляется Жора Листовой. На мужчине надет лёгкий осенний плащ, под которым заметен новый цивильный костюм. В руках Жора держит небольшую сумку и роскошный букет белых роз. Он медленно доходит до беседки и осторожно ставит сумку на землю. Бережно положив цветы на лавку, мужчина устало присаживается рядом с букетом. После чего он достаёт из кармана расписной платок и, вытирая им лицо, задумчиво рассматривает окружающий беспорядок.

ЖОРА Да уж... Так я и думал, что здесь будет не прибрано... Мы, к сожалению, совсем не меняемся. И всё наши застолья часто превращаются в обыкновенное обжорство. Которое потом заканчивается полным и откровенным, вы уж извините, свинством. Правда ведь?

Листовой убирает платок в карман и снова поднимается на ноги.

ЖОРА Впрочем, хватит ворчать, как старая бабка. Беседку ведь не сломали, а значит и на том спасибо. (вертит головой по сторонам) Только вот не понимаю, а зачем её нужно было двигать? Она же, насколько я помню, совсем не здесь стояла. Ладно... К этому мы после вернёмся... А теперь надо просто сделать окружающий её мир - немного чище... Вот этим мы сейчас и займёмся. Хотя, конечно, подобное всё никак в голове не укладывается. Такое место прекрасное, и обязательно ведь нужно его загадить. Зачем это делать, не понимаю?

Листовой снимает с себя плащ и аккуратно кладёт его рядом с букетом.

ЖОРА Видимо, правильно учёные говорят, что мы произошли от мартышек.

Мужчина открывает стоящую на земле сумку и достаёт из неё целлофановый пакет и перчатки.

ЖОРА У моей тётки, например, жила одна такая мартышка. Так она, знаете ли, пакостила, где только ей заблагорассудится. Ха. Пришлось её в итоге в институт сдать. Для всяких мозговых опытов.

Листовой деловито надевает перчатки на руки и начинает складывать в пакет разбросанный по беседке мусор.

ЖОРА Вот и мы также существуем... Всё пакостим и пакостим на нашей в общем-то прекрасной планете... Хотя вы не подумайте, друзья, что я чем-то лучше вот этих... Которые бутылки везде разбрасывают... Нет, я абсолютно такой же... И тоже зачастую веду себя, имея высшее педагогическое образование, как невоспитанная мартышка. А где-то даже и хуже... Впрочем, об этом я попозже расскажу. Если вам интересно, конечно. А то мне давно, знаете ли, не терпится поделиться с кем-нибудь тем непростым грузом, что уже столько времени давит, так сказать, на мою беспокойную душу.

Наполнив пакет мусором, Жора ставит его возле лавки. После чего он сметает перчатками со стола невидимую пыль. Закончив и этот процесс, Листовой снимает перчатки и тоже кидает их в пакет с мусором. С удовлетворением осмотрев прибранное им пространство, мужчина поднимает набитый целлофан и уносит его прочь. Вскоре он снова возвращается к беседке.

ЖОРА Ну вот. Кажется, с одним разобрались. И сделали этот мир чуточку чище.

Листовой отряхивает ладони и снова лезет в принесённую сумку. Достав из неё небольшую вазу, Жора с нежностью протирает её руками.

ЖОРА Сейчас ещё поставлю сюда свежие цветочки, и эта старая лесная беседка снова заиграет самыми что ни на есть радостными красками!

Улыбнувшись, мужчина помещает вазу в центр стола, поднимает букет с лавки и аккуратно вставляет его в ёмкость.

ЖОРА О, красотища! Не правда ли? Ха ха... Так, надо ещё полить её слегка. Чтобы дольше простояла.

Листовой опять открывает сумку и достаёт из неё бутылку с водой. Он скручивает крышку с ёмкости и наливает из неё воду в вазу. После чего немного отпивает из бутылки, закрывает её и тоже ставит на стол.

ЖОРА Вот так-то будет ещё лучше.

Галантно поправив двумя руками принесённые цветы, Жора отворачивается от них. Он расстёгивает свой новенький пиджак и смущённо приглаживает рукой волосы.

ЖОРА Ну что же... Пришло, наверное, время нам познакомиться. Разрешите представиться. Меня зовут Георгий Листовой. Или в просторечье - Жора. Три дня назад я освободился, или как у нас говорят - откинулся, из одной исправительной колонии, коих довольно много, извините, натыкано в моей огромной стране. Заехал, конечно, сперва в свою пустую квартиру. И отлежался там чуток, так сказать, с устатку. После чего привёл себя немного в порядок. Костюмчик вот, например, прикупил шикарный. Ну и потом сразу же рванул сюда. В эту полузаброшенную лесную беседку... Кстати, вам наверняка уже интересно узнать, почему я так поступил, и отчего я, вообще, такой нарядный? Интересно же, да? Ведь кругом вроде один дремучий лес и прочая, так сказать, отдалённость. А я весь такой с иголочки и с цветами. Ха ха... Отвечаю. Я тут при параде, потому что сегодня, 18 июня, мой очередной день рождения... Вот так-то. Оваций не надо, просто сообщаю это в порядке информации. Ну и говорить, сколько мне исполнилось, я тоже, наверное, не буду. Потому что мой возраст в принципе большого значения не имеет. Тем более что главное, почему я сейчас здесь, заключается совсем не в моей днюхе. Я её особо-то, итак, никогда не отмечал. Главное тут в том, что ровно 15 лет назад, в этой теперь уже довольно старенькой беседке, я познакомился с самой красивой и замечательной девушкой, которую когда-либо видел и знал на нашем круглом шарике. Вот так-то, друзья. Именно в этом месте, ровно 5478 дней назад, я встретил свою самую большую любовь на свете.

Жора обходит вокруг беседки, и, устало вздохнув, рассматривает пространство.

ЖОРА Правда, мы не виделись с ней уже целых десять лет. Но я до сих пор помню, даже в самых последних мелочах, как она выглядит... И она всё ещё снится мне порой... Эта моя любимая девушка... Смотрит на меня молча и хитро так улыбается... А я в таких приятных сновидениях тоже лишь разглядываю её и ничего ей не говорю... И одна только мысль постоянно колотится в моей голове, в этих самых снах. Боже, как же она красива... Как же она прекрасна... Эх, жалко что я не умею писать стихи... А то бы обязательно завернул. Что-нибудь эдакое. Немного пушкинское. Про свои, так сказать, прошлые любовные похождения.

Жора садится на край стола, снова галантно поправляет букет в вазе и несколько секунд задумчиво смотрит на него.

ЖОРА Впрочем, а давайте-ка я расскажу вам всю историю своего лучшего романа. А? Хотите ведь её услышать? Она очень интересная, поверьте. И я думаю, что особенно увлекательным, а в какой-то мере даже и неожиданным, станет её удивительный финал. Он будет просто незабываемым. Уверяю вас. Ну, или я надеюсь на это... Что он таким будет.

Листовой резво спрыгивает со стола и выпрямляется во весь рост.

ЖОРА Так что если возражений особых нет, тогда поехали... А чтобы нам лучше представить всю картину моей любовной истории, я, пожалуй, должен вернуться в самое начало своей жизни. И потом вы тоже поймёте для чего это нужно... Ибо как я теперь знаю, наше судьба - это не поток случайных событий, а некий заранее предопредёлённый сюжет. В котором не бывает мелочей... Впрочем, я немного отвлёкся... Итак, родился, значит, ваш покорный слуга в одном сибирском военном городке. Правда, из моих родителей к нашей доблестной армии отношение в последнее время имел только мой папа. Его тоже звали Георгий. Мы, кстати, с ним были полными тёзками, потому что и отец моего отца также носил имя Георгий. Так вот. Папа имел звание майора. И был весьма справедливым человеком. А как известно, такая черта характера довольно часто мешает нашей карьере. Вот и папе она очень мешала. Поэтому он так и остался майором. Навсегда. А вот моя мама, Валентина Тихоновна, женщиной была абсолютно гражданской. По крайней мере, такой я её запомнил. Ибо первые годы моей жизни, когда мы постоянно меняли гарнизоны, мама тоже служила. Но потом наша семья получила здесь в собственность квартиру, я пошёл в школу, и мы уже навсегда осели примерно в десяти километрах от этого места. Мама уволилась из армии и несколько следующих лет работала заместителем начальника нашей почты. Однако потом у неё, от постоянного умственного напряжения, случился нервный срыв, и последние годы своей жизни она была домохозяйкой. А поскольку эта её нервная болезнь оказалась, к сожалению, неизлечимой, то мама периодически попадала с её обострениями в нашу психиатрическую лечебницу. А суть болезни моей матери заключалась в следующем. Она никогда не выплёскивала на людей свою негативную энергию, как часто, к сожалению, делаем мы с вами. А вот мама... Мамочка всегда боялась обидеть человека каким-нибудь грубым словом... Она даже с отцом никогда не ругалась, а просто уходила от любых ссор, тихо закрыв за собой дверь. То есть моя мама постоянно копила эти негативные чувства в себе. Видели, наверное, таких людей в жизни, да? Ну и в какой-то момент, эти отрицательные эмоции начинали переполнять её мозг. У мамы начинали трястись руки, а в голове словно переключался невидимый тумблер... И с ней вдруг стали происходить, причём всё чаще и чаще, приступы откровенного психического бешенства... Она становилась злой и агрессивной. И начинала, в прямом смысле слова, кидаться на всех подряд и по самому пустяковому поводу. Хотя потом, уже после её смерти, наблюдавший маму врач сказал мне, что может быть это наследственное. Ведь мама была детдомовская, и кто её родители я даже и не знаю. Но вряд ли, конечно, они были абсолютно здоровые люди.
 
Жора подходит к столу и, взяв бутылку, открывает её. Сделав глоток воды, он снова закручивает крышку и ставит бутылку обратно на место.

ЖОРА И здесь вы, наверное, спросите меня, а для чего я это рассказываю? Подождите немного. Скоро всё узнаете. Так вот. Чуть больше пятнадцати лет назад, в самом конце весны, у мамы случилось очередное обострение её психопатии. И отцу пришлось положить её снова в нашу специализированную больницу. А я тогда уже учился и жил в областном центре, где в одном из тамошних педагогических ВУЗов хотел приобрести профессию учителя физкультуры. Всю жизнь, знаете ли, любил спорт. До сих пор имею подтверждённые разряды по четырём его разновидностям. Но это я так - к слову, хвастаюсь. И вот в один не особо прекрасный день отец позвонил мне ранним воскресным утром. Тогда ещё у нас не было мобильных телефонов, и связь мы держали через аппарат, который был на вахте моего университетского общежития. Ну и когда с этой вахты за мной в комнату прибежала комендантша нашей общаги и позвала меня к телефону, я сразу же понял, что ничего хорошего этот звонок не предвещает. Так оно и оказалось. Отец сообщил мне хриплым голосом, что ночью в больнице у мамы случился инсульт. И что она находится в глубокой коме. То есть жива, но спит и ни на что не реагирует. Я, конечно, сразу же бросил все дела в институте, и даже ни у кого не отпрашиваясь, взял такси и помчался на нём домой. По дороге у нас спустило одно колесо, и поэтому я приехал к отцу примерно на час позже, чем планировал. Потом вы поймёте, почему этот факт был так важен... В общем, я застал отца в весьма удручённом состоянии. Он хоть и намучался с мамой последние годы их жизни, но всё-таки очень любил её. К тому же мамочка была ещё достаточно молода, и её внезапный инсульт упал нам, если честно, как летний снег на голову.

Листовой начинает расхаживать вперёд-назад.

ЖОРА В итоге, ничего особо не обсуждая, мы прыгнули с товарищем майором в армейский УАЗик и на его предельной скорости погнали в эту самую психиатрическую больницу... Отец был за рулём, а я сидел рядом на пассажирском сиденье. И ехать-то нам было всего километров двадцать. Десять по городу и примерно столько же по трассе. И тут вдруг в ход событий вмешалась та самая судьба, у которой, как я уже говорил, не бывает мелочей. На одном из участков загородного шоссе, минут за двадцать до нашего там появления, произошла довольно крупная автомобильная авария. В которой столкнулись, если я правильно помню, сразу четыре автомобиля... И всё бы ничего, из людей там никто, насколько я знаю, особо не пострадал. Но у одной из машин, в процессе этой аварии, пробило снизу защитный поддон двигателя. И на асфальт вылилось несколько литров моторного масла... (умолкает на секунду) И если бы в тот день у моего такси не спустило колесо... И если бы мы никуда не спешили с отцом... То ничего бы, наверное, не случилось... Но мы спешили... И заметив вдалеке сразу несколько искореженных авто, папа машинально нажал на тормоза, чтобы, значит, с меньшей скоростью проехать место недавней аварии. Ну и на маслянистом асфальте наш УАЗик мгновенно занесло в сторону, и мы несколько раз кувыркнулись. Я был не пристёгнут, и меня, через открытое окно, сразу же выбросило из салона. А папа так и остался сидеть за рулём машины... И уже в полете я видел боковым зрением, как наш военный автомобиль с силой врезается, водительским боком, в разлапистую сосну, стоящую недалеко от обочины.
 
Жора останавливается и несколько секунд задумчиво смотрит в пространство.

ЖОРА В общем, я отделался только несколькими ушибами, а отец попал в больницу с переломом основания черепа... В эту же клинику вскоре перевезли и мою маму... Вот так, буквально за несколько часов, я, молодой ещё совсем в ту пору парень, оказался в положении, когда два самых близких мне человека находятся, в одной и той же больнице, между небом и землёй. То есть без сознания... (вздыхает) Здесь надо ещё добавить, что у меня на носу была тогда сдача диплома. Но при возникшей ситуации о полноценной подготовке к его защите, конечно, не могло быть и речи. Я просто не мог какое-то время посещать институт. Ведь я целые дни проводил в этой больнице, где находились мои родители. Мне там даже кровать отдельную выделили.

Листовой садится на лавку и, сцепив пальцы в замок, отстранённо смотрит в сторону.

ЖОРА Но ничего не помогло... Все усилия врачей оказались напрасными... Днём 15 июня меня разбудила одна из медсестёр и сказала, что пока я спал, мои родители скончались. Оба... С разницей всего лишь в несколько минут. Так и не придя в себя... (вытирает набежавшую слезу) И мне пришлось хоронить своих маму и папу в свой собственный день рождения.

Жора опять поднимается на ноги и указывает вдаль рукой.

ЖОРА Кладбище, кстати, всего в паре километров отсюда находится. Вон там. Я сегодня тоже заехал к моим старикам. Ведь прошло ровно пятнадцать лет, как я их закопал. То есть расстался с ними - навсегда. Надеюсь, теперь вы уже лучше стали понимать, что для меня значит этот день. 18 июня... В общем, с похоронами мне помогли знакомые отца из военной части. Они организовали и церемонию, и последующие поминки... Но я, кстати, не пошёл на эти поминки. Я был в таком убитом состоянии, что просто никого не хотел видеть... И как потом оказалось, такой вот мой с виду некрасивый поступок привёл к совершенно ошеломляющим для меня последствиям. Да, подлец я эдакий. Не явился тогда на поминки собственных родителей. Но находясь в полностью разобранном состоянии, я вдруг встретил - её... Ту, о которых говорят... Девушка моей мечты... И я встретил её здесь... В этой самой беседке... Ровно пятнадцать лет назад.

Жора отходит от беседки на несколько шагов в сторону и задумчиво разглядывает даль.

ЖОРА Дело в том, что вон там (снова показывает пальцем), в сотне метров отсюда, раньше был довольно большой пожарный водоём. Сейчас его уже нет. Засыпали всяким мусором. А пятнадцать лет назад это было довольно известное место для купания в нашем районе. У него даже название отдельное имелось. Золотые пески называлось. Это был огромный котлован примечательный тем, что в него с берега врезался широкий такой трёхметровый трамплин. И особо отчаянные купальщики, подпрыгнув на вибрирующей доске этого трамплина, могли упасть рыбкой или солдатиком в глубокую чашу данного котлована. И несмотря на то, что место в целом для пляжа было не обустроено, люди всё равно с удовольствием купались на Золотых песках. Потому что там была, насколько я помню, просто изумительной прозрачности вода. В которой можно было нырять и плавать, даже не закрывая глаз.

Жора возвращается к беседке.

ЖОРА Здесь, кстати, ещё нужно добавить, что в день похорон моих родителей на улице была дикая жара. Пекло так сильно, что пока мы ехали на кладбище, в старом советском автобусе, я весь взмок от стоящей в нём духоты. Поэтому как только закончилась церемония прощания, я прямо от свежей могилы, плюнув на предстоящие поминки, просто пошел домой по лесной тропинке. Ибо у меня не было никакого желания снова трястись в этом раскалённом автобусе, под сочувствующие взгляды друзей и знакомых моего отца. Ещё и сестра папина тогда приехала. Всё жалела меня и причитала громко на людях... Ой, беда, да ой, беда... А я, вообще, никого не желал тогда ни видеть, ни слышать... И вот буквально раздавленный безумным горем и понимая, что остался совсем один, я медленно брёл по грунтовой дороге. И в каком-то месте моя лесная тропа как раз петляла мимо котлована Золотых песков. И когда я уже подходил к этому водоёму, небо вдруг затянула огромная грозовая туча. И внезапно начался такой сильный ливень, какого я не наблюдал никогда в своей жизни. Ни до - ни после. Отстранённым взглядом я, конечно, видел, как люди, надевая в спешке одежду, убегали прочь от Золотых песков. Но мне было как-то всё равно на дождь... Я шёл и шёл. Промокший, усталый и несчастный... И когда я вышел, наконец, на сам берег водоёма, он уже был абсолютно пуст.

Листовой задумывается на мгновение, как бы вспоминая то далёкое событие.

ЖОРА Я остановился возле трамплина и несколько секунд безучастно смотрел на бурлящий от дождя водоём. О чём я конкретно думал тогда, уже и не помню. Но на сердце было столько космической тоски и полного безразличия, какие могли посетить лишь человека, чья жизнь кончена безвозвратно. Ах, да, вспомнил... Мне даже пришла тогда в голову шальная мысль, вбежать с берега на доску трёхметрового трамплина, оттолкнуться от него, что есть сил, и в последний раз взлететь высоко над зёмлёй, чтобы упасть потом камнем, прямо в одежде, в бездонную пучину прозрачного котлована... И я уже даже сделал несколько шагов назад, чтобы разбежаться и осуществить свой внезапно возникший замысел... Как вдруг! Сквозь грохот падающих капель, и дикое завывание внезапно наскочившего ветра, я отчётливо услышал женский голос, который кричал мне откуда-то из пространства. Жо-ра! Жор-ка! Я здесь! Вздрогнув от неожиданности и, конечно, дико удивившись, я обернулся и заметил вдалеке невысокую девушку, которая, стоя на одном из углов именно этой беседки, радостно махала мне руками. Представляете моё состояние? Только что я потерял самое дорогое... Жизнь казалась уже законченной... И тут вдруг, во время дикой грозы и буйного дождя, меня кличут по имени... В 10-и километрах от дома, да ещё и непонятно кто... Решив всё-таки узнать, кому и зачем понадобилась моя разбитая личность, я развернулся возле трамплина и пошёл прочь от котлована... И пару десятков секунд спустя удивление моё выросло в несколько раз... Ибо подойдя к беседке, я застал в ней совершенно незнакомую мне девушку. В общем... Тут я увидел... Её.

Листовой закрывает лицо руками и медленно опускает ладони вниз по щекам.

ЖОРА Ну, да, у меня были в школе, а затем и в институте всякие там увлечения девчонками. Мне многие нравились. Мне, вообще, женский пол по жизни нравится. Но до того памятного дня я никогда не воспринимал всерьёз все свои, так сказать, сердечные романы. Тем более что и родители постоянно твердили мне, вот получишь образование, устроишься на хорошую работу, тогда можно будет и о невесте подумать. А тут вдруг меня словно окатило горячей водой и растопило лёд на моём сердце... В общем, она стояла возле этого стола в ярком раздельном купальнике, который сверху едва прикрывало полупрозрачное парео. У девушки была практически идеальная фигура и безумно красивые карие глаза. Но она, как я уже сказал, была мне абсолютно незнакома. Как и я - ёй. То есть мы оба видели друг друга впервые в жизни. И сразу поняв, что она обозналась, девушка одарила меня очень красивой и белозубой улыбкой. Она тут же извинилась и объяснила мне суть возникшей ситуации. Оказывается, за ней должен сейчас приехать её брат - Жора. И она спутала его со мной, потому что издалека мы несколько похожи. Причём рассказала она всё это с такой подкупающей непосредственностью и так мило при этом смотрела в мою сторону, что я вдруг отчётливо понял... Я, кажется, влюбился... Ха ха... Впервые в жизни... И чуть ли не с первого взгляда... В день похорон своих родителей... Да ещё и в собственный день рождения.

Жора поворачивается к столу и с нежностью трогает цветы в вазе.

ЖОРА Я отчётливо помню, как душа моя сжалась тогда в один бесконечно нежный комок. И бешено затрепетала в груди, словно маленькая и весёлая птица. У меня внезапно запершило в горле, и стало почему-то трудно и дышать, и говорить. Помню, что только и успел её тогда спросить. А как тебя зовут? И она, удивившись такому странному первому вопросу от незнакомого парня, неожиданно звонко захохотала... И просто сказала. Ганка... Меня зовут - Ганка... И буквально сразу же после этих слов возле нас остановился мокрый автомобиль, из которого выбежали брат Ганки - Жора и его амбал-телохранитель по кличке Мэнсон. Но это я узнал уже потом, когда столкнулся с ними обоими в реальной жизни. А в тот день Ганка, махнув мне на прощанье своей маленькой ручкой, села с этими двумя типами бандитского вида в машину и быстро скрылась за пеленой дождя. Впрочем, и дождь тогда почти сразу же прекратился.

Вздохнув, Жора снова садится на лавку беседки.

ЖОРА А я, после этой первой встречи с Ганкой, вот также опустился здесь на лавку и некоторое время сидел, абсолютно не шелохнувшись, откровенно поражённый случившимся вдруг событием... И красивый образ недавно встреченной девушки в парео постоянно стоял у меня перед глазами, неким чудесным и загадочным миражом. Ганка... Какое красивое и необычное имя, думал я тогда. Откуда же ты, Ганка? И где тебя искать? Мне вдруг почему-то вспомнились тогда слова отца, который рассказал как-то о первой их встрече с мамой. Папа, в первый же их день знакомства, решил, что она станет его женой. И добился потом такого. И я вдруг подумал, что Ганка тоже обязательно должна стать моей женой. Обязательно. Но тут же до меня опять дошло, что я даже не спросил, где она живёт... В общем, всю дорогу от Золотых песков я шёл потом словно ударенный током. Постоянно укоряя себя за то, что спросил у Ганки так мало... А дома меня встретила нетрезвая сестра отца. Она что-то грубо выговаривала мне, что, дескать, я поступил очень некрасиво, не посетив поминки собственных родителей. Но я с детства не могу терпеть людей, которые дышат в моё лицо перегаром. Меня это дико злит. В итоге тётка так осточертела со своими пьяными нравоучениями, что я выгнал из собственного дома последнего родного человека. И тихо закрыл за ним дверь. Затем лёг на кровать и просто смотрел в потолок. И в моей голове, словно маленьким набатом, стучало одно только имя... Ганка... Ганка... Откуда же ты, Ганка? Можете меня и здесь осуждать, конечно, но даже смерть родителей вдруг почему-то отошла тогда на второй план. Вернее даже не так. Я окончательно смирился с тем, что их больше нет. А в Ганке мне, наверное, подсознательно почудился тот спасательный круг, который не даст пойти на дно в будущей жизни. Она оживила меня. Я вдруг ясно понял, что не всё ещё закончилось. А скорее, что всё ещё только начинается. Ведь где-то в районе моего раненого сердца, к этой кареглазой девушке, поднималась уже не только волна бесконечной нежности, но и оживал могучий вулкан дикой и необузданной страсти... Надо только найти её, шептал я себе той ночью. Надо только ей всё объяснить и рассказать.
 
Жора встаёт на ноги и начинает расхаживать вдоль беседки.

ЖОРА А между тем жизнь моя, как вы понимаете, поменялась просто кардинально. За всё теперь платить и отвечать должен был только я один. И за её суетой образ красавицы Ганки несколько поник в моих воспоминаниях. И хотя моё сердце по-прежнему начинало стучать намного чаще, когда я о ней думал, её лицо уходило от меня всё дальше и дальше. И только иногда, по ночам, я видел её снова. Близкую, весёлую и бесконечно красивую.
 
Жора останавливается и секунду рассеянно смотрит в пространство.

ЖОРА В это же время я нашёл у родителей небольшую денежную кубышку и с её помощью, с горем пополам, всё же доучился в институте, защитив диплом. И хотя к финальному аккорду я готовился из рук вон плохо, ко мне особо не придирались, зная мою недавнюю трагедию.
 
Листовой снова начинает расхаживать вдоль беседки.

ЖОРА В общем, получив на руки все нужные документы, я тут же уехал домой, даже не попрощавшись со своими однокашниками. Да у меня в общаге и друзей-то особо не было... Так, незначительные приятели и подруги. Впрочем, я и в школе точно также себя вёл. Был всегда, так сказать, себе на уме. И хотя мысли о Ганке постоянно возвращались ко мне несбыточными фантазиями, всё-таки нужно было на что-то жить и элементарно чем-то зарабатывать. А по своей специальности, учителя физкультуры, трудиться мне совсем отчего-то не хотелось. Ну а больше я ничего особо и не умел. И тут неожиданно на помощь пришёл один из старых друзей отца. Звали его Николай Евгеньевич. Он жил недалеко от меня и, как и мой папа, тоже носил звание майора. Николай Евгеньевич встретил меня однажды на улице и, узнав, что я окончил институт, где была военная кафедра, вдруг предложил завербоваться в армию. Оказалось, что у них в части построили небольшой инвентарный склад... И майору позарез нужен был надёжный человек, который бы отвечал за это новое место. А поскольку друг отца пообещал мне довольно неплохое денежное довольствие и минимум начальства, так сказать, над головой, то я в итоге согласился с его предложением. Хотя и выбора-то у меня, честно говоря, особого не было. Ну и заключил, значит, я армейский контракт сроком на три года. Тогда, кстати, это ещё в диковинку было. И получив новенькую форму лейтенанта, я гоголем расхаживал со службы и обратно, гордо сообщая всем подряд, что являюсь одним из первых контрактников в стране.

Жора подходит к столу и, открыв бутылку, отпивает из нее глоток воды. После чего ставит ёмкость на место и, вышагивая туда-сюда, продолжает свой рассказ.

ЖОРА И вскоре армейская жизнь затянула меня с головой. И мечты о встрече с Ганкой отошли немного на второй план... Ибо по ходу этой пьесы вдруг выяснилось, что должность у меня далеко не самая спокойная. Небольшой склад оказался двухэтажным зданием, в которое целыми днями что-то завозили и что-то из него вывозили... И хотя мне приходилось отчитываться только перед Николаем Евгеньевичем, по большому счёту, за всё огромное хозяйство этого военного склада отвечал только один я. И порой такое положение дел очень сильно меня напрягало. Я часто ходил раздражённый или, вообще, откровенно злой. Даже иногда стал баловаться с алкоголем, который ранее просто терпеть не мог... Но Ганку я, конечно - не забыл... И нежные воспоминания о ней всё ещё согревали сердце даже в самые сложные и суетливые дни моей военной службы. И порой вернувшись домой в изменённом сознании, я ложился на кровать, закрывал глаза и снова видел в своих мечтах кареглазую красавицу Ганку... Девушку из лесной беседки... И от этих нетрезвых грёз на меня, всё чаще и чаще, стала нападать такая жуткая тоска, что иногда, по ночам, я просто не мог от неё уснуть. И порой мне казалось, что меня, по части Ганки, преследует какой-то злой эротический амок. То есть нервное возбуждение, связанное с сильным половым влечением. Но насытившись телом женщины в объятиях какой-нибудь другой девушки, которые были у меня время от времени по жизни, я вдруг чётко понимал, что это совсем не так. И Ганка не уходит из моего сердца даже тогда, когда мне совсем не хотелось секса. И поэтому мой взгляд искал её постоянно. Я искал Ганку везде. И где бы не находился, я внутренне ждал и надеялся на встречу с ней. И часто, передвигаясь по городу на военных машинах, я как будто видел её идущей по улице. Но каждый раз это была не она.

Жора останавливается и снова несколько секунд молча смотрит в пространство.

ЖОРА А тем временем люди вокруг стали, массово, обзаводиться сотовыми телефонами. А поскольку тратить свой оклад мне было особо некуда, то купил такой телефон и я. А потом и в интернете стали бурными темпами появляться всякие социальные сети. И я конечно же решил поискать Ганку и там. И хотя фамилии её я не знал, но имя-то ведь у неё было довольно приметное. Поэтому иногда я проводил целые часы в поиске каких-нибудь одноклассников точка ру, рассматривая фото выпускниц наших местных школ... Мне вдруг подумалось тогда, что Ганка может быть в этих соцсетях под другим именем... И я искал её, искал... Искал... Но Ганки, увы, нигде не было... И тоскливых и нетрезвых дней в моей жизни становилось всё больше и больше... Так прошёл целый год моей военной службы... И пролетело второе лето без родителей... А потом... Осенью... Той тёплой осенью мы снова встретились.

Жора опять начинает расхаживать вдоль беседки.

ЖОРА И я думаю, что произошло это только потому, что нет ничего в нашей жизни случайного. Нету. И любые движения, поступки и стремления дарят тебе в итоге лишь то, что ты и должен получить... Вот не играл бы я с детства в шахматы, то и не встретился бы, наверное, опять с Ганкой... Может быть, конечно, и встретился бы... Но гораздо позже. Или в менее удачное для себя время... Но я всегда просто обожал шахматы... Это, знаете ли, великая игра... В которой человеку до конца, видимо, никогда не разобраться. Ибо шахматы - это целая вселенная... Впрочем, не о них, конечно, сейчас речь.  Пусть они и сыграли в моей судьбе очень важную роль... Так вот... В один, безусловно, прекрасный осенний день проходил, значит, в нашем городе командный чемпионат по шахматам. Ну и моя военная часть, уж не знаю и почему, тоже выставила свою сборную на эти гражданские соревнования. А поскольку мой командир Николай Евгеньевич прекрасно знал, что я неплохо играю в шахматы, то он взял меня на этот чемпионат, вместе с собой и в числе трёх других военнослужащих... Я играл на так называемой второй доске и первые три тура провел вполне удачно. Две партии выиграл, а одну свёл вничью... А потом... (останавливается) А потом я вдруг увидел, среди многочисленных болельщиков турнира - Ганку... Представляете? Я играл в тот момент уже четвёртую партию и, сделав очередной ход, бросил случайный взгляд в сторону... И увидел её... (снова начинает движение) Она стояла совсем недалеко от моего шахматного столика, в ярко-красном платье, которое ей неимоверно шло... А шикарные локоны золотистых кудрей так красиво падали со всех сторон на её загорелое лицо, что я долго не мог отвести от них свой взгляд... В общем, она была просто восхитительна... Ганка... Ганочка, ты ли это? Но, конечно, это была она... Это была она... Девушка, о которой я мечтал весь последний год, стояла всего в десяти шагах от меня... И тут Ганка внезапно заметила, что я смотрю на неё. Она сделала слегка удивлённое лицо и вдруг неожиданно засмеялась, помахав мне при этом своей ладошкой... Она меня узнала! Ха ха ха... Это было очевидно... Она меня вспомнила! И моё сердце тогда чуть не разорвалось на части, когда я это понял... Я сразу же сдал свою партию и, пожав руку удивлённому сопернику, мгновенно встал из-за шахматного стола. Я так боялся, что могу потерять Ганку среди толпы всех этих ненужных людей, и так устал тосковать по ней в своей холостяцкой квартире, что больше не было сил и терпения откладывать новый с ней разговор. Я быстро подошёл к ней и просто сказал. Привет. Как дела? Она снова улыбнулась и тоже просто сказала в ответ. Привет. Да нормально всё. И звук её голоса весёлым танцем закрутился в моей бесконечно счастливой душе.

Листовой начинает пританцовывать от радости.

ЖОРА Даже сейчас, спустя столько лет после той нашей второй встречи, я весь дрожу и волнуюсь от радости... Хотя и не перескажу уже с большой точностью, что говорил ей тогда, и что она отвечала мне... Но я прекрасно помню, как отчетливо видел в её взгляде восхищение моим внешним видом... Ведь я был на том турнире в парадном кителе. Молодой, стройный и где-то даже, не побоюсь этого слова — симпатичный офицер... В тот день я, пожалуй, чуть ли не впервые за последнее время, очень порадовался тому факту, что служу в нашей армии.
 
Жора останавливается и, вытащив из кармана платок, вытирает им лицо.

ЖОРА В общем, что об этом чемпионате вам дальше рассказывать? Спасибо, конечно, что он свёл нас с Ганкой, но мне после такого события, как вы понимаете, было уже не до шахмат... И я сразу же попросил у Николая Евгеньевича замены, сославшись на плохое самочувствие. И будучи посланным им, в нецензурной форме, на все четыре стороны, не отходил больше от Ганки ни на минуту... Ведь на моё превеликое мужское счастье, она находилась на этом турнире совершенно одна... И здесь я снова думаю, что это была самая настоящая - судьба... Ведь Ганка пришла поболеть тогда за подругу. А та почему-то на соревнование не явилась. И Ганка уже собиралась уходить, когда я её заметил... Повернись ведь я в её сторону на полминуты позже - и всё... Не было бы ничего из того, что потом было.

Убрав платок в карман брюк, Жора снимает пиджак и, аккуратно свернув, кладёт его на лавку.

ЖОРА Фу, что-то жарко стало... Прямо как в тот тёплый осенний день... Кстати, вот сейчас в памяти только всплыло... Мы с Ганкой очень долго смеялись тогда, вспоминая, как она обозналась во время нашей первой встречи на Золотых песках. Ну, когда приняла меня за своего брата... Я смотрел, как она хохочет над таким пустяком, и был буквально на седьмом небе от счастья... Ведь эта красивая и очаровательная девушка вновь стояла рядом со мной. И я вдруг отчётливо осознал тогда, что снова сражён стрелой Амура, которая весьма метко прилетела в самый центр моего сердца... Чёрт возьми... Ганка... Ганочка... Как же долго я ждал такой новой встречи с тобой... А ты даже об этом ничего и не знаешь... Повторюсь, я не перескажу уже конкретных слов, что говорил ей тогда. Помню лишь, что был в тот день в явном ударе, осыпая Ганку какими-то придуманными на ходу остротами... Но зато я хорошо помню, как она смеялась от таких моих неприкрытых попыток понравиться ей, так сказать, в человеческом плане.

Листовой снова открывает сумку и достаёт из неё фотографию девушки в рамке. Нежно протерев рукой фото, он ставит его рядом с вазой.

ЖОРА Это фото сделано в тот день. На турнире был какой-то фотограф. Кажется, из городской газеты. Он увидел Ганку и попросил сделать её фотографию. Видимо, она ему тоже весьма приглянулась. Ганка, и вправду, очень многим мужчинам нравилась. Посмотрите, какая она здесь счастливая... И совсем ещё юная... (вздыхает) Эх... Впрочем, я отвлёкся.

Жора отрывается от рассматривания фотографии и опять начинает расхаживать около стола беседки.

ЖОРА В общем, в тот памятный день мы вышли из здания, где проходил шахматный турнир - вместе. И пошли себе пешочком гулять по осеннему городу. Я узнал от Ганки, что фамилия у неё - Бавыкина. И что её родителей застрелили ещё в 90-е годы прошлого века, во время каких-то там бандитско-коммерческих разборок... И что живёт она теперь, вместе с семьёй своего старшего брата Жоры, на противоположном от меня конце города. У этого Жоры была небольшая мебельная фирма, на которой Ганка тогда и работала. Я также немного узнал и о её личной жизни. Она рассказала мне, что друг и телохранитель её брата, здоровяк Мэнсон, коего я тоже видел на Золотых песках, был до недавних пор Ганкиным бой-френдом. Но сейчас, дескать, они уже расстались и сердце её абсолютно свободно... Ну а что до криминального вида её брата и его друга, так в те времена многие бизнесмены были похожи на бандитов. Потому что времена такие были... Ещё я с большим удивлением узнал, что Ганка старше меня на целых три года. Ведь выглядела она гораздо моложе своих лет. Сообщила она и причину происхождения своего необычного имени. Её назвали так в честь прабабушки, которая была чешкой по национальности... В итоге мы почти всю дорогу говорили только о ней. Потому что обо мне Ганка практически ничего и не спрашивала. Я просто сказал ей, что живу один в своей квартире и служу в нашей загородной военной части. Да, помню ещё, что Ганка, хитро так прищурив глаза, поинтересовалась тогда, а какое у меня звание? Ха ха... И узнав, что я всего лишь лейтенант, весело смеялась над тем, что мне ещё долго не стать генералом... Она, вообще, очень любила смеяться... И знаете, чем больше я в тот день общался с Ганкой, тем яснее понимал для себя, что моё первое впечатление о ней было неслучайным... Она была прекрасна во всём... Она была - умной... Она была - стройной... Она умела - слушать... И, конечно, умела - веселиться... Да что там говорить... Она была просто дьявольски обворожительной девушкой... Эдакий роковой тип женщины, которая на любого парня или мужчину смотрит с неприкрытым интересом. И пока я провожал её до дома, то был окончательно сражён ей - наповал.

Жора останавливается и смотрит на цветы в вазе и фото.

ЖОРА В тот день, кстати, я также узнал, что она обожает белые розы. (снова начинает расхаживать назад и вперёд) И в первом же цветочном киоске я купил ей, на все имеющиеся с собой деньги, довольно большой букет таких цветов. И преподнёс его, со всей своей военной галантностью, прямо в одном людном месте. Я видел, что она была в восторге от такого моего поступка... Ведь проходившие мимо люди, поголовно оборачивались на нас и широко улыбались... А мы маршировали дальше... Эдакой красивой парой... Которая весело болтает ни о чём, и обо всём... Молодой офицер и симпатичная девушка с букетом роз... В конечном итоге я проводил тогда Ганку прямо до дома, и мы, пусть и без поцелуев, но довольно мило попрощались... И я шёл потом через весь вечерний город, даже не замечая усталости... Нищий и счастливый... И душа моя плясала и пела от нахлынувшего восторга... Ганка! Я нашёл тебя! Ха ха ха... Я те-бя на-шёл! И ты обязательно ещё будешь моей! Ха ха ха... Будешь... Обязательно - бу-дешь!... В общем, примерно через месяц, мы начали встречаться постоянно.

Жора снова возвращается к столу. Поглаживая букет рукой, Листовой с нежностью смотрит на фотографию.

ЖОРА И когда сейчас я вспоминаю то время, то отчётливо понимаю, что судьба подарила мне целых 9 месяцев настоящего человеческого счастья. Которого порой люди ждут и не находят всю свою жизнь... Ведь у меня было почти всё, из того, что человеку необходимо для общей душевной гармонии. Работа, дом и прекрасные семейные отношения в объятиях любимой девушки... С Ганкой мне никогда не было скучно. Она ведь не только была очень красивой, но и сама по себе являлась весьма позитивной девушкой. Мы много с ней гуляли, катались на всяких аттракционах и постоянно целовались в самых разных местах. То есть вели себя часто, словно юные школьники, не замечая никого вокруг, и просто беспричинно радуясь окружающему миру... Мы даже в шахматы, у меня дома, и то играли беззаботно так и очень весело... Ибо вдруг выяснилось, что Ганка тоже умеет играть в шахматы. Ха ха... И пусть исполнялось ей это, так сказать, на весьма посредственном уровне, но смотреть на неё, когда она думала над очередным ходом, тоже ведь было немалым удовольствием. Она так смешно морщила свой маленький носик и так забавно покусывала какой-нибудь наманикюренный ноготочек, что я постоянно улыбался, когда играл с ней очередную партию. То есть даже обычные шахматы, с этой очаровательной девушкой, были наполнены для меня таким диким восторгом, который просто трудно описать словами. Ганка ведь проигрывала и то очень красиво. После поражения она нежно хватала меня за нос своими тонкими пальчиками и, весело смеясь, громко кричала мне в лицо. Дай мне отыграться, Жорка! Я хочу отыграться! Ха ха ха... И я поддавался ей порой. И специально проигрывал сразу несколько партий подряд... Она ставила мне мат и каждый раз радовалась этому событию, как маленький и озорной ребенок радуется купленной ему новой игрушке. То есть делала это с такой милой непосредственностью, что сердце моё вновь замирало от восхищения, когда я смотрел на её победное шахматное веселье.

Листовой отворачивается от стола и снова начинает расхаживать возле него.

ЖОРА А примерно через пару месяцев, после начала наших близких отношений, Ганка сообщила мне, что в недалёкой перспективе мы должны стать родителями... Это было, кажется, в Новогодние праздники и стало для меня очень большой неожиданностью... Но я, безусловно, в целом был безумно рад такой удивительной новости... Правда, тут сразу же встал вопрос, а не узаконить ли нам теперь свои, так сказать, тесные отношения? Весело смеясь, мы обсудили эту важнейшую тему и в итоге сошлись на том, что сыграем свадьбу сразу же после рождения малыша... А так как всё шло к тому, что мы собираемся пожениться, то я предложил тогда Ганке переехать жить ко мне домой... И она с радостью согласилась на это... Как сейчас помню, что мы привезли в мою квартиру всего лишь 5 или 6 чемоданов её вещей. Что, согласитесь, для молодой и красивой девушки очень и очень мало... В общем, где-то через пару месяцев после того, как я узнал, что Ганка беременна, мы стали ночевать вместе постоянно... И у нас было ещё в запасе целых 4 месяца абсолютного любовного блаженства.

Жора садится на лавку и несколько секунд отрешённо смотрит на букет и фото.

ЖОРА Хотя жизнь наша, конечно, стала немножечко другой. Мы теперь гораздо больше времени проводили дома и намного реже ходили на всякие праздники и представления... Но мне дико нравились и такие наши отношения с Ганкой... Она ещё какое-то время работала в фирме у брата, но потом уволилась и полностью стала домохозяйкой... И когда я возвращался вечером со службы, она встречала меня в каком-нибудь коротком и очень красивом халате и, крепко обвив руками мою шею, смачно целовала меня в губы. И я, даже если был злым и уставшим, мгновенно таял от такого нежного приёма и страстно целовал свою Ганку в ответ, ласково говоря ей шёпотом в красивое ушко... Здравствуй, малышка... Здравствуй, моя любимая малышка... И она всегда смеялась над таким моим ежедневным признанием в любви, после которого мы обычно шли с ней ужинать... Готовила, кстати, Ганка очень даже вкусно... И это качество, естественно, тоже поражало меня в ней. Ибо я часто слышал от своих сослуживцев, что их красивые жёны совсем ничего не смыслят в домашней кулинарии... А приготовленные моей любимой девушкой блюда я всегда ел с большим удовольствием... Вот так мы и жили... Пусть не богато, но мне тогда почти вдвое увеличили оклад. Поэтому какой-то достаток в доме всё-таки был... И я, например, очень часто любил дарить Ганке белые розы... У нашего дома открыли тогда цветной ларёк, и я постоянно покупал там букеты таких цветов... По поводу и без повода... Особенно большие букеты были в те дни, когда я приносил домой деньги со службы... Ганка смеялась и притворно ругала меня за такую расточительность. Но по её счастливым глазам я хорошо видел, что получать цветы, да и вообще любые подарки, ей нравилось даже больше, чем целоваться... И вот такая идиллия, как я уже сказал, продолжалась у нас, в общем, целых 9 месяцев... Или примерно 270 дней... А потом...

Жора поднимается на ноги и начинает ходить из стороны в сторону.

ЖОРА А потом всё пошло наперекосяк... И первым звонком, заварившим всю кашу последующих событий, стало моё увольнение из армии... Точнее меня просто выгнали оттуда... Потом, кстати, расскажу - за что... И несмотря на то, что Ганка, узнав об этом, и виду даже особого не подала, я внутренне чувствовал, что она очень расстроена... Ей ведь всегда нравилась моя офицерская форма. Однажды она даже проговорилась, что мечтает о том времени, когда я стану целым генералом. А она, значит, будет - генеральшей... А я взял, и в один миг разбил такие её замечательные мечты... Нет, мы даже не ругались по этому поводу... Ведь Ганка была уже, кажется, на шестом месяце тогда. Поэтому ни о каких скандалах не могло быть и речи... Мы просто стали дома меньше смеяться... Впрочем, вскоре внезапно возникшая проблема с моим трудоустройством была успешно решена. Ганка попросила брата помочь мне с работой, и Жора сделал меня коммерческим директором одного из подразделений своей фирмы... И хотя работа эта была связана с постоянными командировками по области, платили мне на ней почти в три раза больше, чем в армии. А ответственности было на порядок меньше. Грубо говоря, я был старшим на развозе мебели по разным магазинам. Непыльная в целом работёнка... Так что, с этой точки зрения, я был вполне доволен своим новым местом. Даже легковую машину буквально через месяц себе купил. У своего же директора, то есть у Жоры Бавыкина. Правда, по новому месту службы мне приходилось часто сталкиваться теперь и с телохранителем Ганкиного брата - Мэнсоном... И вот здесь было всё не так уж и гладко... Этот здоровый амбал совсем не питал ко мне нежных чувств и постоянно выставлял меня перед директором в неприглядном свете... Он подмечал все косяки в моей работе, которые, конечно, были по неопытности, и шептал потом о них на ушко Ганкиному брату. Так он мстил мне за то, что я жил теперь с его бывшей девушкой. И хотя я в общем-то ничего не сделал для их разрыва, Мэнсону это было по барабану. Он тоже сильно любил мою Ганку, и порой казалось, что амбал только и ждёт удобного момента, чтобы разобраться со мной по-крупному... Однако я, до поры до времени, никак не реагировал на его постоянные интриги... Хотя потом, конечно, он за всё ответил сполна... Потому что в моей маленькой семье случилась очень большая трагедия... И произошла она снова, в мой собственный день рождения. 18 июня... А подлый Мэнсон воспользовался ей, чтобы забрать у меня Ганку.

Взяв со стола бутылку, Листовой открывает её и выливает немного жидкости себе на голову. После чего мужчина ставит бутылку на место и вытирает лицо руками.

ЖОРА А случилось вот что... По медицинским показателям Ганку должны были положить 19 июня на сохранение. А утром 18-го, её брат отправил меня в небольшую командировку в соседний город. Я не хотел ехать, потому что у меня был выходной, который сам же директор и дал мне в честь моего дня рождения. И мы планировали с Ганкой отметить его вместе, потому что никогда раньше так не делали. Это были бы первые наши совместные именины. И мы хотели отметить их тихо и скромно, учитывая наше тогдашнее положение. Собирались, так сказать, помечтать при свечах о будущей родительской жизни... Однако Жора сказал, что я обернусь часа через четыре. И мы ещё успеем отпраздновать с Ганкой мою днюху. Он настоял на этой поездке, поскольку гнать, в такую чёртову командировку, было тогда у него действительно некому. У Жоры в тот день не вышел один водитель на грузовик. А ехать было надо... Договор ведь уже подписан и деньги уплачены... К тому же брат Ганки пообещал мне очень хорошее вознаграждение... Всего лишь за полдня работы я смог бы поднять в этой поездке почти недельную зарплату... И я поехал.
 
Листовой выливает остатки воды из бутылки себе на голову и, растерев жидкость на лице руками, начинает нервно расхаживать вдоль беседки.

ЖОРА Очень хорошо помню, как Ганка провожала тогда меня на пороге. У неё почему-то столько печали в тот момент было в глазах. Как будто она что-то предчувствовала... Как будто знала, что это конец нашей счастливой жизни... В итоге - я уехал... А через пару часов у моей Ганки вдруг начались настоящие схватки.

Жора садится на лавку и закрывает лицо руками. После чего суетливо растирает ладонями свои щёки.

ЖОРА Подробности я вам рассказывать здесь не буду. Ибо они не имеют никакого значения... Да и всё как в тумане было тогда... И в моей голове, из того страшного дня, остались только разрозненные обрывки произошедщих в нём событий... Помню лишь, что когда гнал обратно на полной скорости свой грузовик, то в голове бешено крутился только один вопрос. За что?... За - что?... В общем, своевременную помощь Ганке оказать не успели... И у неё случился выкидыш... Родилась мёртвая девочка... В мой день рождения.

Жора начинает плакать. Потом он вдруг резко поднимается и нервно расхаживает вдоль беседки, на ходу вытирая руками слёзы.

ЖОРА Говорят, что время лечит... Чушь собачья! К смерти своего ребёнка привыкнут нельзя... Даже если его никогда не видел... К утрате близкого человека, вообще, привыкнуть очень сложно... Практически невозможно... И когда думаешь об этом, то в груди постоянно что-то переворачивается... И что-то начинает рвать тебя изнутри... Вот и в нашей с Ганкой жизни всё вдруг внезапно разорвалось... В один миг - и навсегда... После того как она вернулась из больницы, мы целую неделю практически не разговаривали... Ганка замкнулась в себе и равнодушно взирала на все мои извинения и мольбы о прощении... Ох, если б вы только знали, как я хотел, чтобы душевное тепло снова вернулось в наши отношения. И чтобы моя девушка опять начала радоваться моему приходу домой с работы... Но Ганка больше не улыбалась мне. А взгляд её стал - то неприветливый, а то и практически совсем равнодушный. И хотя она в открытую ни в чём не обвиняла, но я прекрасно понимал, что именно на меня она возложила ответственность за нашу общую трагедию... Может это где-то и так... Ведь был бы я тогда дома, всё могло бы закончиться совершенно по-другому... Хотя что теперь об этом говорить? Если у нашей судьбы полностью отсутствует сослагательное наклонение... В общем, после гибели общего ребёнка, мы всё ещё продолжали жить вместе. Но было совершенно ясно, что между нами появилась непреодолимая стена. И что моя Ганка, моя маленькая, красивая и родная малышка, уже очень далеко от меня... О, как я страдал от этого! Как нервничал и злился тогда на весь мир... Ведь я любил свою Ганку по-прежнему... Чёрт возьми, как же я её боготворил! Даже хмурую и холодную ко мне. Она ведь и в этом состоянии была необыкновенно красива... (вздыхает) Эх... Хотя долго так всё это, конечно, продолжаться не могло... Тем более что, в конце концов, Ганка отдалилась настолько, что вдруг стала пропадать из дома. Сначала она уходила лишь нА день. А потом и вовсе порой не ночевала у меня. И когда она возвращалась, я не спрашивал её особо, где она была и что делала. Главное, что она возвращалась. Но, безусловно, надо было что-то решать... Надо было что-то делать. Ибо такая домашняя обстановка сильно меня нервировала... И это постоянное внутреннее напряжение, в конечном итоге, перенеслось и на мою работу... Я несколько раз словесно цапался там с Мэнсоном и один раз даже нагрубил Ганкиному брату, когда он позволил себе какое-то резкое замечание в мою сторону. Жора был очень недоволен такой моей выходкой и сделал мне, как говорят, последнее китайское предупреждение.

Листовой внезапно принимает упор лёжа и делает несколько быстрых отжиманий от пола. После чего он снова быстро поднимается на ноги и продолжает расхаживать вперёд и назад.

ЖОРА В общем, как видите, всё и везде подвисло тогда в моей жизни на тонкой ниточке... Ну а потом случилось то, что случилось... На календаре было 1 сентября. И в такой запоминающийся день я опять отправился в командировку. Однако едва выехав за город, я вдруг обнаружил, что в спешке забыл дома все транспортные накладные, которые принёс зачем-то вечером к себе. Пришлось просить водителя развернуть грузовик, и мы быстро помчались на нем ко мне домой... И когда наша машина уже заворачивала к моему подъезду, он вдруг распахнулся, и я увидел издалека, как из него вышли моя Ганка и амбал Мэнсон. И хотя я внутренне чувствовал, что подобное может скоро произойти в моей семейной жизни, но всё-таки, когда видишь предательство любимого человека собственными глазами, это становится очень сильным ударом. Тем более для такой нервной личности как я. Ведь я ехал на машине и прекрасно видел, как улыбающиеся Ганка и Мэнсон идут, практически в обнимку, по моему двору. Шагают, никого не стесняясь, и весело о чём-то болтая... И вот тут я вдруг отчётливо понял.

Листовой останавливается и внезапно таращит в безумии глаза. После чего, резко скрючив пальцы, он подносит их к своему перекошенному лицу.

ЖОРА Что я тоже — болен!

У мужчины вдруг начинается сильный тремор рук. Скривив рот от боли, Жора быстро принимает упор лёжа и несколько раз отжимается от пола. После чего он садится на землю и, тяжело дыша, злобно смотрит в пространство.

ЖОРА Дикий гнев вдруг обуял всё мою плоть! А бурлящая кровь яростно забилась о мой взорвавшийся мозг злобной и мстительной птицей! Мама, мамочка, передавала мне привет с того света! (смеётся неестественно и саркастически) Ха ха ха... Я тоже, оказывается, страдаю приступами дикого бешенства! И даже разбираться здесь не хочу, куда вы идёте вместе! Твари подколодные! Ибо как ещё можно оценить ту картину, когда твоя девушка шастает со своим бывшим любовником, зная, что ты на работе?! Сука! Какая же ты, сука, Ганка!
 
Листовой поднимает дрожащие руки к лицу и дует на них, как бы остужая.

ЖОРА И первый мой порыв был, добежать до своей квартиры и взять там из сейфа наградной пистолет отца... У меня к нему была целая обойма патронов, и мне уж очень захотелось разрядить её всю в предательницу подругу и двухметрового амбала Мэнсона... Но потом я сообразил, что качок наверняка приехал в мой двор на машине. И пока я бегаю за стволом, они прыгнут в свою тачку и смоются отсюда. И ищи их потом по городу. Но и оставить такое без отмщения я уже, конечно, не мог... Ибо дикая злоба и лютая ненависть уже рвали меня буквально на части. Поэтому я моментально принял совсем другое решение.

Листовой поднимается на ноги и снова начинает нервно ходить возле беседки.

ЖОРА Резко выпрыгнув из автомобиля на улицу, я достал из-за спинки пассажирского сиденья полуметровую автомобильную монтажку. И под удивлённый взгляд водителя грузовика побежал с ней за своими обидчиками... И догнал я эту сладкую парочку, когда она уже подходила к машине Мэнсона. Ничего не говоря, я тут же набросился на амбала с железной монтажкой.... И первым же хлёстким ударом по голове сбил с ног эту глупую, но огромную обезьяну... Ха ха ха... Всё-таки, каким бы ты не был здоровым и сильным, железная труба любого может поставить на колени... В общем, я бил обмякшего тушу гиганта до тех пор, пока он не завалился на бок. И не перестал дышать от слова совсем. А Ганка в это время, видимо, оцепенев от страха и открыв рот от ужаса, молча взирала на мою расправу над Мэнсоном... Ха ха ха... Ха ха ха... Что?! Что???! Получила, да?! Кричал я ей в бешенстве! То-то же! Будешь знать, как харкать мне в душу в моём же доме!... Избив врага до потери пульса, я опять обернулся к ней, весь окровавленный и перекошенный от злобы... Но она почему-то не молила меня о пощаде. Она ничего не просила и не требовала. Она просто молчала, оцепенев от происходящего ужаса. Я замахнулся на неё монтажкой. Она инстинктивно сжалась и попыталась закрыться от моего удара своими маленькими руками... А я... А я вдруг остановился.... Ибо сквозь приступ своей необузданной ярости, вдруг почувствовал, что не смогу сделать ей ничего плохого... Я внезапно осознал, что так сильно люблю эту сволочь, что не в силах дать ей даже пощёчину... Я просто не хотел причинять Ганке физическую боль... Потому что отчётливо понимал, даже больным и взбешённым мозгом, что если я это сделаю, то её в моей жизни больше не будет... Никогда - не будет... И несколько секунд мы стояли с Ганкой возле поверженного Мэнсона и молча смотрели друг другу в глаза.

Листовой останавливается и, учащённо дыша, вытирает рукой губы.

ЖОРА Ну а тем временем вокруг стали собираться люди. Кто-то вызвал скорую, а вскоре приехала и полиция. Вернее тогда она ещё называлась милиция. Я никуда не убегал, и не сопротивлялся. И меня спокойно повязали наручниками... В общем, Мэнсон лежал при смерти почти неделю. И всё-таки выжил. Он потом не стал писать на меня в органы заявление, но они уже возбудили уголовное дело по факту самого события. И меня арестовали на два месяца... И вот тут я должен вам объяснить причину, из-за которой мне пришлось уйти из армии. Ведь моя буйная психопатия впервые проявилась именно там. Ибо последние дни своей службы я постоянно попадал в какие-то неприятные ситуации. То в одном месте не сходилось, то в другом была пересортица. В конце концов, устав от бесконечной солдафонной критики, я в взял как-то в руку подвернувшийся стул и треснул им по голове того самого майора, который, собственно, и пригласил меня на военную службу... И мне ещё повезло, что этот Николай Евгеньевич должен был скоро идти учиться на полковника в академию. И громкий скандал вокруг его персоны был ему тогда совсем не нужен. Поэтому в военный суд он, так сказать, жаловаться не побежал. А просто попросил меня, в весьма нецензурных выражениях, уволиться по-хорошему из армии. Точнее говоря, товарищ майор выгнал меня со службы, хоть и без лишнего шума, но всё-таки с оглушительным треском. Так как написал мне такую волчью характеристику, что следователь, по делу избиения Мэнсона, решил, в том числе, и на её основании назначить мне судебно-психиатрическую экспертизу... И тут снова в мою жизненную дорогу вмешался случай. Ведь по стечению удивительных обстоятельств, эту самую экспертизу проводил и возглавлял врач, который когда-то лечил мою маму. Утомлять вас подробностями смысла особого не вижу, скажу лишь, что через четыре месяца после описываемых событий в приговоре городского суда было сказано, что я чуть не убил Мэнсона, или как там его звали, из-за наследственного психического расстройства. Меня освободили от уголовной ответственности, но применили ко мне меру принудительного медицинского характера. Проще говоря, меня отправили в психушку.

Жора поворачивается к столу и опирается на него руками. Он с грустью разглядывает фотографию девушки в рамке.

ЖОРА (обращаясь к фото) Что ты так смотришь на меня? Тут ведь ещё неизвестно, повезло мне тогда или нет? С этим мамкиным врачом. Ибо, как первохода, меня может быть и не осудили на реальный срок. А тут вышло, что я получил его - реальный... Восемнадцать месяцев за решёткой, и с постоянной охраной.

Листовой вдруг резко ударяет со злости рукой по столу.

ЖОРА Чёрт возьми! Ведь как только за мной закрылась праздничная новогодняя дверь этого якобы лечебного заведения, которое местами будет пострашнее уголовного лагеря, я вдруг отчётливо осознал, что теперь в моей жизни больше не будет ничего светлого! И что моя Ганка, моя очаровательная и нежная Ганка, - ушла в небытиё по-настоящему!

Жора снова начинает нервно ходить из стороны в сторону, разминая шею и суетливо поглаживая голову руками.

ЖОРА И так оно, увы, и случилось! Ибо как выяснилось уже по ходу пьесы, она не просто меня предала! Она полностью вычеркнула мою сущность из своей жизни! И за всё время, что я находился в СИЗО, а потом в больнице, Ганка не соизволила дать о себе даже маленькую весточку! Даже пару коротких слов мне не написала!

Листовой останавливается и злобно смотрит вдаль.

ЖОРА Как будто и не было у нас этих 9-и месяцев полного и бесконечного счастья! Не было букетов белых роз и весёлых ужинов на нашей маленькой кухне! Эта сволочь забыла всё на свете! И во всём у неё остался виновен только один я! Она плюнула и растоптала меня как человека! Бросила, словно надоевшую собаку! Старая больная тётка, которую я выгнал когда-то из своего дома, и та приехала ко мне! Тысячу километров ведь пролетела! Прошла все инстанции, выстояла долгие очереди и всё-таки получила, наконец, со мной свиданку! И даже умудрилась потом сдать мою квартиру, чтобы у меня в будущем были деньги на жизнь! А эта подлая сука, которую боготворил, молча и навсегда порвала со мной всякую связь, всего лишь за то, что я избил её любовника! Покинула меня, - без каких либо упрёков и даже без элементарных объяснений!

Вдруг резко выдернув букет из вазы, Листовой начинает хлестать им в бешенстве по столу.

ЖОРА И почти полтора года! Или большую часть из тех 540-а дней, что я пробыл в этой грёбаной психушке, меня душила - злоба! И жажда мести крутила моё тело почище всякой белой горячки!

Бросив развалившийся букет на стол, Жора отворачивается от него и продолжает возбуждённо вышагивать возле беседки.

ЖОРА Я кидался в больнице на санитаров! Я бил и их, и своих невменяемых соседей по палате! И меня за это тоже, в ответ - били, крутили и вязали! А потом кололи всякой успокаивающей ерундой, пеленали в смирительные рубахи и приматывали толстыми канатами к кровати! Но они плохо меня знали! Ибо едва отойдя от их мерзкого наркоза, я снова бился в дикой и жуткой истерике и порой, пытаясь сорвать решетки на окнах, кричал в бешенном беспамятстве имя своей проклятой возлюбленной! Ганка!! Ганка!!! Я убью тебя, сволочь!!! Я тебя загрызу, когда выйду отсюда!!! Ты слы-шишь меня?!!

Тяжело дыша, Жора останавливается и зло сплёвывает на землю.

ЖОРА И всё повторялось заново! Опять прибегали здоровенные санитары, я вновь кусал их за всё что только мог, и они снова меня за это били! Били и били! Чёрт возьми, били и били! А потом вновь жёстко пеленали в тряпки и опять привязывали к спинкам привинченной к полу железной кровати! И так - день за днём, месяц за месяцем, я стойко терпел их побои и гнусные унижения! И только на второй год моего психического заточения, эти вонючие и жестокие эскулапы, наконец, сломали мою, казалось бы безграничную, волю к отмщению! И я - сдался... И затих... И несколько следующих месяцев практически не подавал признаков жизнедеятельности... Ел раз в неделю, ни с кем не общался и тупо смотрел в больничный потолок... И старался как можно реже думать о Ганке, и обо всём, что случилось в моей жизни за последние несколько лет.

Жора поднимает истерзанный букет со стола и, поправив его остатки, снова вставляет их в вазу. После чего опять садится на лавку. Он достаёт из кармана платок и вытирает им лицо.

ЖОРА У меня даже и воспоминаний этого времени практически не осталось... Разве что запали в сердце слова моего сумасшедшего соседа, которого все в психушке почему-то звали - Лёша Балкон. И вот этот Балкон, поняв однажды своей свихнувшейся башкой, что я жутко страдаю от предательства любимой девушки, вдруг сел на кромку моей кровати и тихо сказал мне... Предавшему - забвение... Смерть коллаборантам... И я вдруг подумал... Чёрт возьми, а ведь этот идиот где-то и прав... Что толку биться в конвульсиях, изводя себя мучениями по поводу предавших тебя? Разве они этого заслуживают? Не лучше ли их просто закопать навсегда где-нибудь в потайном уголке своего сердца?

Листовой бросает платок на стол и снова поднимается на ноги.

ЖОРА Но это ведь только подумать о чём-нибудь легко. А управлять своими чувствами, по крайней мере для меня, оказалось практически невозможно. И забыть Ганку было гораздо сложнее, чем помнить. Хотя я пытался. Честное слово, я очень хотел избавиться от её облика в своей больной душе.

Листовой начинает синхронно бить со злости двумя кулаками по столу.

ЖОРА Я пытался! Я хотел её забыть! Я - очень хотел! Но я не смог! Психопат Жора Листовой не смог забыть эту проклятую Ганку - навсегда!

Жора подносит трясущиеся руки к вискам и скалит в мучениях плачущее лицо.

ЖОРА Ведь её улыбка всё время стояла у меня перед глазами! А её смех без конца звучал в моей голове! И я, как любовный наркоман, постоянно возвращался к нашей первой встрече в этой беседке! И всё время вспоминал самые счастливые мгновения нашей совместной жизни! Понимаете?! Я смаковал даже последние минуты проведённые рядом с ней! И начал искать, всё чаще и чаще, оправдания её поступку! Мне так хотелось вернуться к своей Ганке, что было попросту всё равно, что я давно уже стал ей безразличен!

Листовой устало опускается на землю и гладит её руками.

ЖОРА И когда меня признали не опасным для общества и отпустили, наконец, из зарешеченной больницы, то я вышел на свободу с сердцем, которое простило Ганку... Я простил её... Простил по-настоящему... И в то же время решил, что больше никогда не буду искать с ней встреч... Никогда... Пусть она живёт так, как хочет. Ибо когда любишь всей душой, то всегда желаешь, чтобы у предмета твоей любви всё было хорошо и без тебя.

Жора тяжело поднимается с земли и устало садится за стол. Поставив обратно упавшую фотографию, он искоса смотрит на неё и на остатки цветов в вазе.

ЖОРА В общем, я простил Ганку и отпустил... А сам пришёл в свою пустую квартиру и почти две недели пил в ней всякие спиртные напитки... От долгого приёма медицинских препаратов мой организм очень плохо переваривал алкоголь. Поэтому меня жутко и постоянно рвало, но я всё равно продолжал пить. Потому что мне нравилось быть в изменённом состоянии. Ибо в нём жить не так больно, хотя и всё равно очень тоскливо... Я много раз порывался позвонить тогда Ганке, но меня всё время что-то останавливало... А в один из походов за новой бутылкой горячительного хлеба якобы участливая соседка вдруг сказала мне, что Ганка живёт теперь с Мэнсоном... Я хотел дать соседке по морде за такую новость, но почему-то сдержался. И пошёл пить дальше... А потом опять случилось то, что случилось. Ведь говорю же я вам, что в нашей судьбе уже всё предопределено, и в ней нет никаких случайностей.

Листовой поднимается с лавки и, скрестив руки на груди, снова начинает расхаживать возле стола.

ЖОРА Она позвонила мне 17 июня. С какого-то нового телефонного номера и уже поздним вечером... Привет, как дела, это Ганка... А я был в таком плохом состоянии, что даже не понимал, где сейчас нахожусь. Проще говоря, я спал мертвецки пьяным сном, а она меня разбудила... Я даже сначала не узнал её голос.

Жора останавливается и, морщась от боли, трёт рукой своё сердце.

ЖОРА Чёрт возьми, я ведь уже практически и забыл тембр её голоса... И в моей голове осталась только её картинка... Ведь я не слышал как она говорит - ровно десять лет... Ровно З652 дня. Впрочем, я снова отвлёкся... В общем, сквозь плавающее сознание я услышал тогда в трубке своего мобильного телефона нежное Ганкино щебетание... Или мне так хотелось думать, что оно - нежное... И тут вдруг до меня дошёл смысл её слов... Она предлагала мне встретиться... (снова трёт рукой сердце) От такого неожиданного поворота у меня тогда резко защемило в груди и помутнело в глазах... И я вдруг подумал, что не всё ещё, наверное, потеряно... И что Мэнсона, этого здорового и бесполезного болвана, можно будет подвинуть и ещё разок... Я вдруг размечтался, что у меня есть ещё один шанс... И большая... Просто огромная такая надежда внезапно забилась в моей душе в унисон стучащего около неё измученного сердца.

Листовой снова начинает нервно прохаживаться возле стола.

ЖОРА После такого предложения Ганки я протрезвел - практически мгновенно. И поскольку у меня назавтра намечалось очередное день рождение, то я решил, что поговорить мы можем именно здесь. В этой беседке... Ибо мне совсем не хотелось, чтобы Ганка видела, во что я превратил нашу некогда общую квартиру. Поэтому я и пригласил её сюда... В такое памятное для нас обоих место. И она - согласилась... И мне было тогда всё равно, зачем вдруг Ганке понадобилась эта встреча... Ведь я буквально на глазах - ожил! И после её звонка, обуреваемый дикими эмоциями, я целых полчаса прыгал чуть ли не до потолка! Понимаете?! Я - ожил! Я прыгал и плакал! Я прыгал и вспоминал, что мы не виделись почти два года! И что завтра, это обязательно вновь произойдёт! Да ещё и в мой день рождения! Чёрт возьми, радость-то какая! Ха ха ха... Ха ха ха... Согласитесь, что лучшего подарка для меня просто и не могло тогда быть!
 
Жора останавливается. У него вдруг начинают трястись голова и руки. Листовой внезапно таращит в безумии глаза и снова громко и неестественно смеётся.

ЖОРА Ха ха ха... Ганка! Ха ха ха... Ганка! Я скоро увижу тебя! Ха ха ха.

Жора делает несколько приседаний и вращательных движений головой.

ЖОРА Фу, кажется отпустило... Не обращайте внимания... Это у меня приступы такие... Трясёт иногда всего, просто неимоверно... Но я борюсь с ними как могу. И порой даже весьма успешно.

Листовой возобновляет движение вперёд-назад возле беседки.

ЖОРА В общем, мы договорились с ней на три часа дня. Но я конечно же не спал тогда всю ночь. И уже ранним утром взял такси и поехал на Золотые пески... По дороге у нашей машины неожиданно спустило колесо, однако я не захотел смотреть, как таксист будет ставить новую запаску. И, весело насвистывая, просто прошёл пешком оставшийся до беседки путь. И уже полдесятого утра я был здесь... И стал ждать Ганку.

Несколько секунд Жора ходит молча.

ЖОРА Но Ганка не появилась в беседке ни в три часа, ни в четыре... И не было её здесь ни в пять, и ни в шесть вечера... Оцепеневший от зреющей во мне обиды, я молча сидел (показывает пальцем) вот на этой лавке, тупо уставившись вдаль... То лето было очень холодным. Я был в одной рубашке и, в конце концов, дико замёрз в ней... И вот когда я уже хотел уходить, Ганка вдруг показалась вдали... Я сразу же увидел её, потому что вокруг было тихо и безлюдно. А она шла пешком от пляжа и громко пела какую-то незнакомую мне песню. Сперва я даже не понял, что с ней такое случилось. Но когда Ганка зашла в беседку, я вдруг увидел, что она довольно сильно пьяна... Её буквально болтало из стороны в сторону, как маленькую бумажную куклу. Кроме того, до меня внезапно дошло, что Ганка очень сильно изменилась внешне. Набрала лишний вес и покрылась первыми лицевыми морщинами. Но я ведь даже не успел сказать ей тогда ни одного слова. Понимаете? Ни плохого, и ни хорошего... Как её сразу же - понесло.

Жора останавливается, кривит лицо от злости и, уставившись в одну точку, начинает учащённо дышать.

ЖОРА Оказалось, что она позвала меня на встречу, только для того, чтобы окончательно расставить в наших отношениях все точки над и... Зачем ей это было надо, я так и не понял, ведь отношений никаких не было уже несколько лет... Но она, видимо, как и моя покойная мама, тоже любила копить в себе обиды... А тут вдруг её прорвало! И Ганка неожиданно стала кричать мне прямо в лицо, какой я поганый по жизни тип! И что она никогда не относилась ко мне серьёзно! И что была со мной только потому, что хотела позлить свою настоящую любовь!

Жора издаёт негромкий рык, отдалённо напоминающий звериный.

ЖОРА Эээ! Чёрт возьми! В этом памятном для меня месте вдруг выяснилось, что гориллоподобное животное, за которое я терпел многочисленные побои в вонючем дурдоме, было её единственной сердечной отрадой! Являлось её старой и постоянной любовью! А я... А я, всё это время, был - так... С боку - припёка! Я был дешёвой приманкой, которой махали под носом у глупого бегемота! Чёрт возьми, Ганка! Что ты такое говоришь?! Почему ты совсем забыла белые розы, подаренные мной после работы?! Почему стёрла из своей памяти наши нежные поцелуи и звонкий смех на кухне?! По-че-му???! Неужели это всё было - обман и игра?! Что ты несёшь, Ганка?! И зачем дышишь на меня своим вонючим перегарищем!! Оста-но-ви-сь, су-ка!!!

Жора повторяет рык, но уже несколько сильнее.

ЖОРА Ээээ!! Дикая ярость впилась в мой мозг сотнями острых и бесконечных стрел! И белые звёзды гнева запрыгали у меня перед глазами, словно яркие, маленькие маячки!.. Я смотрел на всё ещё что-то говорящую мне Ганку и больше не слышал её! Потому что я умер после её предыдущих слов! Понимаете - умер! Не телом - нет! Я сдох тогда в этой беседке - своей душой!

Тяжело дыша, Листовой опускается на колени.

ЖОРА Но перед тем, как окончательно окоченеть у себя внутри, я сделал одно, пожалуй, самое важное дело в своей жизни! Я!... Я убил её!... Я убил свою любимую девушку!... Свою единственную и неповторимую Ганку! (поднимает руки и крючит пальцы) Собственными руками! Вот этими грубыми ладонями! Я удавил здесь Ганку!!!

Жора рвёт на себе рубаху и издаёт очень громкий звериный крик.

ЖОРА Аааааа!!! Ааааааа!!! Я резко схватил её за горло, повалил на стол беседки и просто начал душить! Она хрипела и выворачивалась, но я уже всё для себя решил!... В меня как будто вселился сам Дьявол, который тихо и злобно плевался моим ртом в окружающее пространство!... Не доставайся же ты - никому!... Предавшим - полное забвение! Коллаборантам - смерть!... (рычит) Ээээ!!! И в окружающей вечерней дымке я прекрасно видел, как угасают Ганкины глаза! И как уходит из них её молодая жизнь! Но я душил и не останавливался! Я убивал красавицу Ганку, как тот беспощадный удав, который поймал в смертельные объятья свою глупую добычу! И делал я это только потому, что дикий гнев полностью накрыл моё сердце! И жуткая обида больно жгла меня изнутри! И я не мог тогда от неё остановиться!!! Понимаете??? Не мог!!! Я - не мог!!! Я - не мог!!! Даже когда услышал, как она хрипит из-под моих рук, едва шевеля своими синеющими губами... Дай мне отыграться, трус... Дай мне отыграться... Даже тогда, когда что-то человеческое вдруг на секунду проснулось во мне, но даже и тогда, я не смог остановиться... Я - не смог, слышите???!!! Не - смог!!! И я убил Ганку! Я её - убил!!! (разведя руки в сторону, снова громко кричит, как дикий и раненый зверь) Ааааааааа!!!

Жора падает на спину и несколько секунд молча и тяжело дышит, находясь в лежачем положении.

ЖОРА Не знаю, сколько я просидел на этой лавке, после того, как всё произошло... Мне не было страшно... И я сперва совсем не думал о последствиях... Мне было почему-то пусто и безразлично... А потом.... (садится) В общем, я вернулся домой где-то под утро. Пришёл с Золотых песков пешком... И завалился спать... (поднимается на ноги) А наутро меня разбудил какой-то нервный звонок и непрерывные стуки в дверь. Я открыл квартиру, думая, что там милиционеры, а в неё вдруг ворвались Мэнсон и брат Ганки - Жора... С бейсбольными битами в руках... И без лишних слов, они повалили меня на пол и начали лупить этими битами, попутно выясняя, куда же подевалась Ганка... И я вам клянусь, что совсем не хотел выяснять с ними отношения... Но тут вдруг, наверное, от ударов палками по голове, у меня случился очередной приступ психопатии... И зверея на глазах, я вскочил на ноги и в буквальном смысле - загрыз Ганкиного любовника. Честное слово... Я сбил амбала с ног и впился зубами этому Мэнсону в его жирную глотку. И не разжимал челюсти до тех пор, пока у него носом не пошла тёмно-алая кровь. И пока он окончательно не затих... Теперь уже навсегда... Жора Бавыкин, кстати, лишь чудом не повторил путь своего друга. Ведь пока я грыз Мэнсона, он бил меня всё это время битой по голове. Но в моей чугунной башке его размашистые удары едва звенели каким-то непонятным эхом... Которое не причиняло мне никакого видимого вреда... Поэтому, расправившись с Мэнсоном, я резко встал с его туши и словно раненый бык пошёл на Жору Бавыкина... И он вдруг испугался одного моего вида и стал пятиться назад... И не дав ему опомниться, я что есть мочи двинул Ганкиному брату в грудь ногой... И мой бывший директор, пробив своим телом толстый оконный стеклопакет, выпал из окна четвёртого этажа моей квартиры... В итоге он остался жив, но, видимо, до конца своего существования будет сидеть в инвалидной коляске.

Жора делает несколько приседаний и махов руками и ногами.

ЖОРА Меня арестовали в тот же день... Учитывая суть содеянного, я был помещён в одиночку областного следственного изолятора. И именно в отдельной камере, я вдруг нашел лекарство от своей болезни. От нечего делать я стал в тюрьме заниматься спортом... А поскольку приступы приходили тогда ко мне очень часто, то я занимался в камере и во время их возникновения. И вдруг заметил, что когда нахожусь под физической нагрузкой, то гнев отпускает... Причём практически сразу и полностью... Чёрт возьми, почему всё так несправедливо? И почему колеса у таксистов спускают лишь тогда, когда мы уже ничего не в силах изменить? Ведь знай я об этой панацее от своей родовой болезни чуточку раньше, то и не было бы, наверное, всего того, что произошло.

Листовой подходит к столу и гладит фотографию девушки в рамке.

ЖОРА В общем, помимо убийства Мэнсона и нанесения тяжких увечий Георгию Бавыкину, следователи проверяли меня ещё и на причастность к исчезновению Ганки... Её выживший брат был убежден, что я знаю, где она находится... Поэтому меня даже на полиграф тогда усадили... Чтобы проверить, так ли это или нет... И я прошёл его... Полностью оправданным... Ха ха... Глупые... Они совсем не понимают, что у сумасшедшего мозг работает по-другому... И что психи живут в несколько другой реальности... Ведь у нас фантазия - это основа мироощущения... Поэтому я просто поверил, что я не мог убить свою любовь... И даже опытный оператор полиграфа не смог понять, что я его обманул... Ха ха... Но я же не сумасшедший, подумаете вы, наверное, сейчас?

Жора встаёт на колени лицом к столу и, повернув голову назад, делает безумные глаза.

ЖОРА Ха ха... А вот здесь я вас разочарую! Потому что год в одиночной камере любого может свести с ума! И я тоже сошёл с ума! Ха ха... Только вы об этом никому не говорите! Ха ха... Об этом даже врачи и то пока что не знают! Потому что я больше не хочу в психушку! (садится на землю) И именно поэтому, когда со мной снова провели психиатрическую экспертизу, я сидел перед эскулапами тихий и спокойный! И довольно чётко и внятно отвечал на все их вопросы... И меня признали вменяемым. Поэтому дали мне на суде, именем нашей Федерации, 10 лет строгого режима... Но мне было уже всё равно... И я отстоял свой червонец, от звонка до звонка, так сказать, тихой и неприметной сапой... Много размышляя над тем, что привело меня к такому омерзительному итогу... И, в отличие от дурдома, в уголовном лагере никто не лез ко мне со своими нравоучениями. И уж тем более не пытался посостязаться со мной в насилии... Кто будет связываться с личностью, которая, в прямом смысле слова, отгрызла кадык амбалу? А больше, что об этой жизни рассказывать? Ничего за колючкой хорошего нет... Грязь, взаимная ненависть и постоянная тоска в лицах окружающих... Да ещё ходят все туда-сюда как роботы. И я не видел там ни одного счастливого сидельца... Поэтому в тюрьме нечего делать любому человеку... Впрочем, я отвлёкся... И вам, наверное, не терпится узнать, а где же всё-таки Ганка?

Жора снова встаёт на колени и гладит руками окружающую землю. Он опять таращит в безумии глаза и хищно скалит рот.

ЖОРА А она где-то здесь... Внизу... Я ведь закопал её в тот день... Помню, что было уже темно, и шёл сильный ливень... А я грёб и грёб замёрзшими пальцами мягкую землю около этой беседки... И вырыл ими в итоге очень даже уютную могилку... Ха ха... И зарыл в ней Ганку... И никто об этом так до сих пор и не знает... Но теперь беседку вроде бы передвинули, и я сам даже не могу понять, где она лежит.

Сделав безумное лицо, Жора передвигается на коленях с места на место, иногда наклоняясь к земле и слушая её.

ЖОРА Где ты, дорогуша? Отзовись... Я ведь снова рядом... Ау... А-у-у... Как вам живётся на том свете со своей мартышкой Мэнсоном? Не гадит он там тебе в душу, как многие человекообразные обезьяны? А? Что молчишь?... А помнишь, кстати, как ты говорила... Дай мне отыграться... Дай мне, пожалуйста, отыграться... А я всё тянул с этим... Я всё думал только о себе... Но, видимо, уже пришло время того незабываемого финала, который я пообещал своей несравненной публике.

Жора подползает на коленях к сумке и вынимает из неё пистолет и обойму. Он вставляет обойму в рукоятку и передёргивает затвор.

ЖОРА И сегодня, Ганка, я подарю тебе, наконец, такой шанс... Ведь я справедливый... Как и мой отец... (разглядывает ствол) И пора бы нам, наверное, пустить в дело его наградную майорскую дурынду... Тем более что сегодня такой знаменательный день. Про который сумасшедший Лёша Балкон сказал мне однажды в дурдоме... У каждого человека есть дни великих приобретений и дни больших потерь... А у некоторых людей эти дни почему-то совпадают. Вот и у меня на 18 июня выпал такой общий день. День великих приобретений и больших потерь... И наша погибшая дочь, которая навсегда останется крохотным младенцем, неожиданно соединила в себе эти два абсолютно противоположных понятия. Радость и трагедию... Она пришла в этот день ко мне маленьким и беззащитным комочком, и в этот же день её душу у меня зачем-то забрали навсегда... Всё-таки идиот Балкон - гениальный философ... Раз придумал такое... Слышишь, Ганка? В наших дурдомах живёт полно выдающихся людей... Только никто о них не знает... А я не трус, ты поверь! И я дам тебе сегодня отыграться... Я дам тебе сейчас этот шанс... Но сперва нам нужно снова встретиться... Ведь всё что я наговорил раньше - полная чепуха... Бред воспалённого сознания... Ибо настоящая правда состоит в том, что я так сильно люблю тебя до сих пор, что даже небо над нами намного меньше... Этой моей любви. Но я так устал без тебя. Чёрт возьми, Ганка... Я устал без тебя! Мне плохо без тебя! Прости же меня за всё! Не ведал я, что творю! Не ведал! Болен я был! Слышишь?! Болен! Но теперь-то я дам тебе отыграться! Обязательно дам! Лучше поздно, чем никогда!... Я уже иду к тебе, Ганочка! Я иду к тебе! Слышишь меня?!... Сейчас мы всё-всё исправим и начнём сначала!

ЗВУК: Отдалённые раскаты грома.

Листовой подползает на коленях к столу и гладит рукой фотографию девушки в рамке.

ЖОРА Ага! Тут ещё, кажется, и дождь собирается! Но это хорошо! Это знак нам свыше, что пора! Ведь когда мы встретились впервые, тоже шёл сильный дождь! И когда мы расстались - тоже ведь он шёл! Так пусть и теперь будет дождь! Пусть будет самый сильный ливень, который только может быть! В общем, пора! Пора, моя ненаглядная Ганочка! Ещё раз, прости меня за всё! Если сможешь, конечно... Прости... Умоляю тебя... И стою перед тобой на коленях... Одинокий, больной и несчастный... Прости меня, Ганка... Ох, если б ты только знала, сколько лет я мечтал снова сказать тебе эту памятную фразу, которая навсегда засела в моем сердце, вместе с твоим красивым лицом... И которую я бесконечно повторял все эти пустые годы, прошедшие без тебя...

Листовой приставляет пистолет к виску.

ЖОРА Здравствуй, малышка! Здравствуй, моя любимая малышка! (кричит) Здравствууууй...

ЗВУК: Очень громкие раскаты грома...

                Конец