Нашествие Тохтамыша - наверное, самое загадочное явление в Русской Истории.
Мы уже говорили, что герои Куликова Поля князья - Дмитрий Иванович Донской и Владимир Андреевич Храбрый не предприняли никаких действий в защиту неприступного для татар, пришедших изгоном и поэтому не имевших осадной техники, каменного московского кремля и удалились от Москвы - Дмитрий Иванович, бросив вышедшую в поход армию, и даже бросив семью в Москве, бежал в Кострому, а Владимир Андреевич безучастно стоял с другой армией у нынешнего Волокамска.
И почему-то московскую оборону возглавил литовский князь Остей.
И почему-то о москвичах, оставшихся в городе, летописец пишет подчёркнуто-уничижительно: и пьяницы, и грабители, и глупцы - взяли да и открыли ворота татарам, как будто за 140 лет татарского ига не узнали татарских обычаев-всякие переговоры о мире татары прекращают после первой выпущенной стрелы, после первой пролитой крови.
И почему «тое же осени приеха посол на Москву къ князю Дмитрию от Тохтамыша, именем Карач, яже о миру?»
И самый главный вопрос: почему же состоялось нашествие, что явилось его причиной - ведь никаких враждебных действий против Тохтамыша князь Дмитрий Иванович Донской не предпринимал, исправно выплачивал дань, что же сделано врагами вчерашних союзников и победителей Мамая?
Летописец об этом не сообщает и представляет некий средневековый детектив, в котором очень явно угадывается рука редактора, который, излогая очевидные факты, старается вложить в них иной смысл, предложить им свою трактовку, представляя Дмитрия Ивановича незаслуженно обиженным человеком.
Впервые на это обратили внимание Александр Владимирович Быков и Ольга Владимировна Кузьмина.
Попробуем вслед за ними, на основании наших знаний о Руси Литовской и о Московской Руси, об Орде того времени, критически прочитать летописца, размышляя и дополняя указанных авторов.
Итак, приведём изложенные в летописи факты:
- нападение Тохтамыша было ничем не спровоцировано со стороны Москвы;
- Тохтамыш шёл тайно, не подавая вестей, но князь суздальский Дмитрий Константинович об этом знал и послал к Тохтамышу своих сыновей - Василия и Семёна; но князь Рязанский Олег Иванович вышел его встречать к границе своего княжества; но князь Московский успел собрать войско и выйти в поход;
- в походе князь Дмитрий Иванович, вместо того, чтобы готовить армию и собирать новые полки к бою, «нача думу думати…с прочими князьми русскими, и с воеводами, и с думци, и с вельможи, с бояры старейшими, и всячески гадавше. И обретеся в князех розность, и не хотяху пособляти друг другу…
… И то познав, и разумевъ, и разсмотревъ благоверный быть в недоумении и в размышлении велиц, и убояси стати в лице противу самого царя. И не ста на бой противу его, и не подъя руки на царя, но поеха…вборз на Кострому», даже бросив на произвол судьбы в Москве свою жену и детей, которые впоследствии были ограблены;
-« А на Москв бысть замятня велика и мятеж велик зло… И створиша вче, позвониша въ вея колоколы …и всташа в чем народи мятежници…хотящих изити из града, но токмо не пущаху вонъ из града, но и грабяху…»
- « …И потом приеха к нимъ въ град некоторый князь литовский, именемъ Остей, внук Олгердов. И тъй окрепив народы, и мятеж градный укротивъ, и затворился с ними в град в осаде с множествомъ народа, с темы, елико осталося гражан, и елико бежан. Збежалося с волостей и елико от иных градов и от странъ. Приключишася в то время бояре, сурожане, суконники, и прочии купцы, архимадрити и игумени, протопопы, прозвитеры, дьяконы, чернъци, и всякъ възрастъ - мужскъ пол и женскъ, и съ младенци»;
-« А сила татарская прииде месяца августа 23 в понедельник. И приехавши не вси плъци к граду, нъаша кличюще въпришивати и глаголюще: «Есть ли зде князь Дмитрий». Они же из града с заборолъ отвещавше, рекошя: «Нетъ»… И в той день к вечеру ти полци от града отступиша, и на утри а сам царь приступи съ всею силою и съ всеми полки своими под град».
Потом следует три дня безуспешного татарского штурма города, а на четвёртый, будто бы, глупые горожане, послушав и поверив лживым обещаниям татар о мире, подтвержденных князьями суздальскими, открыли ворота и вышли из города во главе с князем Остеем, будто бы приветствовать Тохтамыша. Татары же ворвались в город и всех вырезали. После этого Тохтамыш распустил отряды для грабежа и для «сведения полона», взяв и уничтожив только один русский город-Переяславль.
Один из татарских отрядов неожиданно наткнулся на князя Владимира Андреевича, который «…стояше опълчився близъ Волока, събрав силу около себе. И нации от татар не в душе его, ни знающе наехаша на нъ. Он же в Боз укрепився и удари на нихъ, и тако милостию Божею ових уби, а иных живых поима, а инии побегоша, и прибежащя к царю, и поведашя ему бывшее».
После этого Тохтамыш начал отступать - на обратном пути взял город Коломну и разорил Рязанскую землю.
Через несколько дней князья Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич со своими боярами въехали в свои отчины, а ещё через несколько дней московская рать обрушилась на только-только разорённую татарами Рязанскую землю и летописец злорадствует по этому случаю: «Олег же с небольшой дружиной едва спасся бегством, а землю его Рязанскую всю захватили и разорили - страшнее ему было, чем татарская рать». И вскоре на Москву приехал и посол от Тохтамыша с предложением о мире.
В этом повествовании удивляет всё, если принимать версию, предлагаемую летописцем, - Тохтамыш приходил для наказания Дмитрия Ивановича.
Но если принять версию обратную, то изложенные факты составят единую, целостную, логично-безупречную картину.
Попробуем изложить версию событий, предположив, что Тохтамыш и Дмитрий Иванович в августе 1382г. были союзниками.
Итак, Тохтамыш, переправившись через Волгу, скорее всего, у так называемого Самарского перевоза (в районе Жигулей), направился строго на запад, обходя Рязанское княжество с Юга.
Куда он шёл? - Возможно, поучаствовать в династической войне, которая началась в Литовской Руси.
В то время Кейсут Гедеминович, недовольный правлением Великого Князя и своего племянника-Ягайло Ольгердовича, захватил Вильно и осаждал в Новгороде Северском союзника Ягайло-Дмитрия Корибута.
Тохтамышу было выгодно, чтобы после непримиримых к Орде братьев-Ольгерда и Кейсута Гедеминовичей, на Литовской Руси утвердились у власти если не сторонники Орды, то хотя бы соблюдающие нейтралитет государи.
Скорее всего, сроки совместного похода Москвы и Орды к Новгороду Северскому были согласованы заранее, потому что летописец сообщает, что, узнав о выступлении Тохтамыша, Дмитрий Иванович успел собрать воев (то есть - ополченцев), «совокупность полки своя» и вместе с ними вышел из Москвы в поход.
Очевидно, что цели совместного похода держались и от москвичей, и от литовцев в тайне, и московские ратники узнали о новом военном союзе с Ордой только на марше. Возможно, это явилось последней каплей, вызвавшей всеобщее негодование и восстание москвичей против власти Дмитрия Ивановича.
К тому времени, наверное, все слои тогдашнего общества имели веские основания быть недовольными политикой Дмитрия Ивановича, который после смерти в 1378г. митрополита Алексия, бывшего фактическим правителем Москвы в годы малолетства Дмитрия, стал править самовластно, нарушал древнерусские «старины» и выстраивал власть по татарским монархическим принципам.
Им были недовольны московские бояре, которые фактически создали, отстроили и отстояли Московскую державу в годы малолетства Дмитрия Ивановича, и которых великий князь (может быть, помня давние детские обиды) стал отстранять от власти.
Например, после смерти в 1374г. московского тысяцкого (командующего воями - народным ополчением) Василия Васильевича Вельяминова, «его сын не получил этой крупнейшей должности, наследственной в их роду» и эта должность была упразднена.
Или то, что в 1379г., в Москве произошла первая публичная казнь - был казнен боярин Иван Васильевич Вельяминов, Согласно Русской Правде, можно было убить преступника на месте преступления, но если дело доходило до суда, то на преступника накладывался только штраф - «вира».
Читая похвальные слова летописцев в адрес Дмитрия Ивановича, мы не видим тех великих трудов и великих подвигов московского боярства, которые были осуществлены в 1360-х-1370-х годах, годах малолетства Дмитрия Ивановича, и заложили фундамент дальнейшего возвеличивания Москвы.
Дмитрий Иванович стал Великим князем Московским в 1359г. в возрасте 9лет после преждевременной смерти своего отца-34-летнего Ивана Ивановича Красного. Его двоюродному брату Владимиру Андреевичу (в будущем – Храбрый - князь Серпуховский и Боровский) было и того меньше – 5лет.
Но читаем: «…в 1362 г. Дмитрий Московский вступил в открытую борьбу с великим князем Суздальским». «…Князь Дмитреи Иванович Московскый и князь Дмитреи Константинович Суждальскый сперъся о великом княжении и посла кто ж своихъ киличеевъ въ Орду къ царю Мурату и принесоша Ярлыкъ княжение великое по отчин; и под;дин; князю великому Дмитрию Ивановичу Московскому».
В том году Дмитрию Ивановичу было 12 лет.
Или – в 1363г. «…Дмитрий Московский привел под свою руку и те княжества, где правили не дружественные ему князья».
В том году Дмитрию Ивановичу было 13 лет.
Или в 1366г., после большого пожара, случившегося в Москве годом ранее: «Тое же зимы великый Дмитреи Ивановичъ, погадавъ съ братомъ своимъ княземъ съ Володимеромъ Андреевичемъ и съ всеми бояры старейшими и сдумаша ставити город каменъ Москву, да еже умыслиша, то и сотвориша».
То есть стали строить первый на Северо-Восточной Руси каменный кремль, хотя было-то князю Дмитрию не полных 16 лет, а князю Владимиру - 12.
Поэтому можно смело утверждать, что все эти славные, мудрые и героические дела, приписываемые Дмитрию Ивановичу, на самом деле были славными делами московского боярства.
Аналогичные действия по устранению бояр от власти предпримут последующие правители Русского государства, также ставшие правителями в детском возрасте, также помнившие свои детские обиды и так же мечтавшие о самовластии - Иван IV Васильевич Грозный и Пётр I Алексеевич Великий. Но в их время самодержавие на Руси уже устоялась, и они смогли «подмять» боярскую власть под себя, а во время Дмитрия Ивановича на Московской Руси ещё очень хорошо помнили древнерусские свободы.
Политикой Дмитрия Ивановича могли быть недовольны и церковные иерархи, которыми он начал командовать, как своими боярами. После многочисленных жалоб Константинопольскому Патриарху Великого князя Ольгерда Гедеминовича на митрополита Алексия, проводившего явно промосковскую политику, в 1375 году единая Русская Митрополия была разделена на Московскую, во главе с митрополитом Алексием, и Литовскую, во главе с митрополитом Киевским и всея Руси Киприаном.
Такое решение не понравилось Дмитрию Ивановичу, и он начал подбирать альтернативного промосковского кандидата.
Им стал любимец Великого князя - коломенский священник Митяй.
По воле Великого князя в 1376г., Митяй почти насильно был подстрижен в монахи и назначен архимандритом в один из важнейших московских монастырей – Спасский.
Это…вызвало ропот духовенства. «Иде до обеда беглец сый, а по обеде архимадрит, - с неодобрением писал летописец, - до обеда мирянин, а по обеде мнихом начальник и старцем старейшина. И наставник, и учитель, и вождь, и пастух». Даже митрополит Алексий, всегда, и поддерживавший велико - княжескую власть, отказался подчиниться настояниям Дмитрия Ивановича, заявив, что «…по апостольским правилам не может быть митрополитом «новин».
В 1378г. умер митрополит Алексий, и митрополит Киевский и Литовский Киприан приехал в Москву, чтобы, согласно решению Константинопольского Патриарха Филофея от 2 декабря 1375г., возглавить снова единую Русскую Митрополию.
Однако был арестован, подвергся бесчестию и изгнан обратно в Русь Литовскую.
В письме Сергию Радонежскому Киприан жаловался на Великого Князя; «…мене в ночи заточил, нагого и голодного, и от тоя ночи студени и нынеча стражу». «Сторожить арестованного было поручено «проклятому Никифору-воеводе». Тот подверг святителя всяческим унижениям, содея над ним «хулы и надругания, и насмехания, грабления, голод».
…Чтобы избежать огласки, … с наступлением ночи под покровом темноты увезли его под стражей из города…
Киприан вспоминал, что пережил несказанный страх, не зная, «камь ведут меня, на убиение или на потопление».
…Его слуг ограбили, отобрав лошадей, сбрую, нарядную одежду, сапоги и шапки. Под конец их посадили на тощих кляч без сёдел, с уздой из лыка, без удил и выпроводили следом за митрополитом».
В обширном письме к Сергию Радонежскому и Фёдору Симоновскому митрополит Киприан обвинял Дмитрия Ивановича в том, что тот не заботится о единстве Русской Церкви, и, назначал Митяя, «гадает двоити митрополию».
« В заключении святитель обвинил Дмитрия и его бояр в непочтении к «митрополии и грабам святых митрополитов», в бесчестии его «святительства», после чего объявлял им всем церковное проклятие «по правилам святых отец». Послание было получено с наказом читать и распространять по всей Руси».
Киприан выразил недовольство тем, что игумены смолчали и не защитили его от бесчестия.
«…В ответном послании игумены полностью отмежевались от действий Дмитрия.
18 октября 1378 года Киприан с удовлетворением писал им: «Елико смирение и повиновение имеете к святей Божией Церкви и к нашему смирению, всё познал есмъ от слов ваших». Весть об отлучении князя стала известна не только Сергию и Феодору, но и всему русскому духовенству. Проклятия пали также на голову Митяя, которого Киприан считал самозванцем.
Однако Дмитрий Иванович продолжал упорствовать в желании видеть Митяя митрополитом Московской Руси и послал его на поставление в Константинополь, снабдив его чистыми бланками с великокняжескими печатями. Перед высадкой в Константинополе Митяй неожиданно умер (был отравлен?) и митрополитом, вследствии обмана Патриарха, был поставлен мало известный переяславский архимандрит (даже не епископ!) Пимен, который по возвращении в Москву в 1381г. был заключён Дмитрием Ивановичем под стражу. С него сняли «белый клобук и увезли в ссылку в Чухлому».
В связи с церковными неурядицами, организованными и поддерживаемыми Дмитрием Ивановичем, на время Куликовской битвы на Московской Митрополии находился только один единственный епископ-коломенский епископ Герасим.
Летописец «Повести о нашествии Тохтамыша» удивительно часто и подробно перечисляет длинный список духовных лиц, оставшихся в Москве для пребывания в осаде после того, как все желающие её покинуть, выехали вон.
«…Приключишаяся в то время бояре, сурожане, сукконники и прочии купцы, архимандрити и игумени, протопопы, прозвитеры, дьяконы, черньци…
…И отвориша врата градная, и выйдоша съ своимъ княземъ и с дары многими к царю, также архимандритове, игумени и попове съ кресты…
…И ту убиен бысть Семенъ, архимандрит спасъный, и другый архимандрит Иаков, и инии мнози игумени, попове, дьякони, клирошане, четци, певци,чернъци и простци, от юнаго и до старца, мужски полу и женски- ти вси посечени бытя, а друзии огнём изгореша, а инии въ воде истопоша, а инии множайшии от них въ полон поведени быша и въ работу поганскую, и въ страну татарскую пленени бытя».
Нигде больше в летописях не встречается такое подробное перечисление клира.
Такой длинный, почти всеобщий перечень духовных лиц, оставшихся в воставшей Москве, может характеризовать их тогдашнюю опозицию Дмитрию Ивановичу.
Ну а уж простой-то народ, конечно же, был против Орды и служащего ей московского князя. Ведь у народа перед глазами всё время был яркий пример Литовской Руси, границы которой проходили в то время всего лишь в 100-150 верстах к западу от Москвы у Можайска и Волока Ламского (ныне Волоколамск).
«Мужики, а ведь там-то дань в два раза меньше! Мужики, а ведь там-то собирается вече, и это вече может судить князя или наместника и их бояр! И это вече может пожаловаться Великому князю в Вильно! И великий князь поддержит решение веча! И митрополиты там князю не подчиняются, а служат по совести!»
Во время Куликовской битвы московские вои (ополченцы), сражавшиеся на левом крыле войска, после трёх часов боя начали отступать, потом ещё и подверглись атаке тяжело вооруженной гвардии Мамая и были разгромлены, и поэтому понесли очень тяжёлые потери.
И только после разгрома московского войска последовала сокрушительная атака засадного полка на уже начавшего праздновать свою победу врага.
Можно сказать, что Куликовская Победа была куплена, в основном кровью москвичей.
И что же после этого? Опять подчинение Орде?
Опять выплата двойной дани?! Опять караваны детей, угоняемых в рабстве за недоимки?! Опять и опять притеснения князей и их подручных, нарушающих «старины» Правды Русской!
Да не бывать тому! За что сражались, за что кровь проливали?!
На вече братья, на вече! К оружию! Свергнем проклятую татарщину! Защитим наших жен и детей! Заживём вольно и богато, как на Литовской Руси.
И вспыхнуло восстание!
Может быть, сначала в войске, а потом в Москве, а может быть, и по-другому.
Меня долгое время удивлял и не находил объяснений странный поступок Великого князя Дмитрия Ивановича перед началом Куликовской битвы - он переоделся в простого воина и пошёл сражаться в первые ряды войска, которые были обречены на гибель.
Огромная армия, составленная из представителей многих русских, часто враждебных друг к другу, княжеств, осталось без Главнокомандующего!
В древних средневековых битвах личные действия Главнокомандующего часто определяли не только ход, но и исход сражения, особенно, если это сражение было многотысячным и многочасовым.
Главнокомандующий, получая всё время обновлявшуюся информацию от гонцов, вводил в бой резервы, отводил на переформирование разбитые подразделения, пресекал случаи возникновения паники, которые часто случаются в условиях рукопашного боя, ободрял сражающиеся в обороне или просто ожидающие своего часа части, и совершал многое и многое другое, без чего невозможны были средневековые победы.
Древние историки всегда подчёркивали личные качества главнокомандующих, справедливо видя в их действиях основные причины и побед и поражений войск.
Например, Геродот, описывал греко-персидские войны, всё время подчеркивал, что умело и стойко сражавшиеся мужественные персидские воины, быстро обращались в паническое бегство, только лишь узнав о том, что войска уже покинуты их царём Дарием.
А средневековый польский историк Ян Длугош так же не устаёт отмечать, что победа у Грюнвальда оказалась возможной во многом благодаря спокойным и мудрым действиям польского короля Владислава (в язычестве – Ягайло Ольгердович) и умным, мужественным, самотверженным действиям Великого князя Литовского и Русского Витовта Кейстутовича, который всё время появлялся в сражающихся войсках и личным примером одобрял, вдохновлял или просто гнал в бой, утратившие мужество части.
Личное участие Главнокомандующего в рукопашном бою было исключением из общих правил и являлось актом отчаяния, когда уже не оставалось иных средств ведения боя.
Например, в том же Грюнвальдском бою, видя близкое поражение своих рыцарей, Великий магистр Юнгинск, собрав последние резервы, возглавил отчаянную атаку на ставку короля Владислава, но был убит, и тевтоны обратились в бегство.
Если мысленно перенести поступок Дмитрия Ивановича в наше время, то, наверное, можно представить, как Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г.К.Жуков, в ночь на 22 июня 1941г., получив неопровержимые доказательства о скором начале войны с Германией, переодевшись в рядового красноармейца, вылетел на самолёте из Москвы в район Бреста и залёг с винтовкой и гранатами в цепи пограничников на берегу Западного Буга, вместо себя же в Генеральном штабе оставив ординарца, переодетого в генеральскую форму.
Такое действие в то время квалифицировалось бы как должностное преступление и каралось расстрелом.
История Великой Отечественной войны знает только единственный случай, когда высший командир возглавил рукопашный бой-Маршал Советского Союза К.Е.Ворошилов, понимая, что у него нет сил и средств для удержания фронта и защиты Ленинграда, в августе 1941г. лично поднял цепь бойцов в штыковую атаку и был ранен.
Но это был акт не воинского мастерства командующего, а акт отчаянья мужественного человека, и не перед началом войны, а уже на третьем месяце.
Дмитрий Иванович был, безусловно, мужественным воином, но что могло подвигнуть его на такой странный и с военной точки зрения преступный поступок?
Возможно, что запутавшийся в своих попытках подчинить Церковь, проклятый и отлучённый митрополитом Киприаном, Великий князь на последнем военном совете перед переправой через Дон не получил поддержки в своих предложениях о дальнейших военных действиях от других князей и воевод, вспылил, и, как огонь гордый и смелый человек, в отчаянии пошёл сражаться в первые ряды простым воином.
Ну, а кто тогда управлял войсками во время жестокой трёхчасовой битвы в обороне?
Сражение в обороне, наверное, самый сложный вид средневекового сражения, когда отчаянно обороняющиеся и отступающие войска время от времени охватывает паника. Кто её пресекал, кто вводил в бой резервы, кто перегруппировывал разбитые части, к кому и от кого всё время скакали гонцы с приказами, с радостными или тревожными вестями.
Кто руководил жестким трёхчасовым боем?
Ответ, что многие десятки тысяч средневековых воинов сражались в обороне сами по себе, во главе с, как бы мы сейчас сказали, полевыми командирами, не выглядит убедительным - так не бывало в многочасовом оборонительном и неудачно складывающемся средневековом сражении. Но почему-то летописцу было угодно никак не замечать и не отмечать реально существовавшего главнокомандующего Куликовским Боем.
Почему-то этот главнокомандующий не был угоден для изложения Истории в версии московских летописцев князя Дмитрия Ивановича.
Обращение к татарским источникам подсказывает некоторые интересные ответы, никак не согласующиеся с традиционным изложением событий 1380-1382годов.
Татарские источники сообщают о неком литовском князе Остее, сражавшимся на Куликовом Поле и бывшем там одним из главных действующих лиц. Его они называют сыном Ольгерда Гедеминовича.
Вторично имя Остей встречается в татарских и русских источниках под 1382 годом во время обороны Москвы от Тохтамыша и у русских Остей называется уже внуком Ольгерда Гедеминовича.
Правильным представляется предположение того, что внук Ольгерда и сын Дмитрия Ольгердовича Брянского, был одним из героев Куликовской битвы, в критический момент которой, возглавил отступающие войска, не позволил состояться полному разгрому и спас от гибели остатки московского ополчения.
Этим он мог заслужить любовь и уважение москвичей. Этим можно объяснить и то, что приехав в восставшую Москву без войска, без дружины, князь Остей смог быстро усмирить восставших и организовать оборону.
Этим можно объяснить и то, что князь Остей покинул неприступную для татар Москву и сложил свою славную голову, но сложил, не как покорный раб, идущий, бросив оружие, на поклон к татарскому мусульманскому хану, а как настоящий русский витязь – в жестоком бою защищающий свою честь и честь своего народа!
В своде булгарских летописей так повествуется о подвиге князя Остея:
«… В августе 1382г. в поход отправился трёхтысячный отряд под командованием князя Буртаса, сына погибшего на Куликовом поле сардара Гарафа. Булгары захватили с собой три пушки. В поход отправился и сам пушечный мастер Раиль.
Первым к Москве подошёл со своими войсками хан Тохтамыш…
… Хан Тохтамыш не стал ждать похода булгарских войск и решил «взять Москву сам, но потерпел неудачу и стал отходить». От пленных Буртас узнал о том, что великий князь сбежал, а в городе находится князь Остей, который разрубил его Буртаса отца (на Куликовом поле.-прим.автора). Получив такую информацию, князь Буртас применил следующую военную хитрость:
1. Основную часть своего войска он оставил в засаде, хорошо замаскировал пушки.
2. Сам князь с тремя сотнями казаков подъехал близко к одной из башен городских стен и стал осыпать Остея оскорблениями. Это он делал с большим старанием и удовольствием в отместку за смерть своего отца от рук литовского князя.
Наслушавшись оскорблений, князь Остей решил лично расправиться с наглецом. Он видел уход хана Тохтамыша от Москвы, поэтому полагал, что быстро расправится с дерзким князем.
Остей выехал из города с тысячью своих наёмных воинов и казаками, а так же с четырьмя тысячами русских воинов. ( Такое количество воинов в осажденной Москве представляется явно преувеличенным. - Прим.автора.) Чтобы как можно быстрее окружить немногочисленный отряд Буртаса, Остей вывел свои войска из двух ворот. Когда кольцо окружения сузилось до критической точки, Буртас поскакал к тому месту, где находились его основные силы. За ним погнался князь Остей с двумя тысячами воинов. Все они «были расстреляны пучками бахадиров». Так Буртас отомстил за смерть отца. После этого булгарские казаки поскакали к тем московским воротам, возле которых три сотни булгар продолжали биться с двумя тысячами русских пехотинцев. При виде булгарских казаков русские побежали в город, но не все успели войти туда и закрыть ворота.
Тем временем мастер «Раиль, подтащив пушки прямо ко рву, несколько раз выстрелил из них по бегущим в Москву обезумевшим толпам и по башне над воротами».
После непродолжительного боя Буртас захватил ворота. После этого он отправил гонца к хану Тохтамышу. Гонец догнал хана в одном из подмосковных сёл.
Когда Тохтамыш узнал о захвате ворот, он повернул свои войска и на большой скорости приблизился к Москве. В это время у ворот шёл весьма ожесточённый бой: жители города пытались отбить у булгар башню с воротами. Хан «подоспел в тот момент, когда (русские) прорвались уже к самой башне и в ярости били по пушкам саблями».
Кун-ордынские кыргызы Тохтамыша «сходу и с отчаянными криками ворвались в город через ворота Буртаса, и, убив всех бывших на улицах, взяли его».
Изложенные факты позволяют сделать следующее предположение о действительных причинах похода на Русь, хана Тохтамыша и последующего разгрома Москвы.
- Тохтамыш, переправившись у «Самарского перевоза», идёт почти строго на запад к Новгороду Северскому, чтобы совместно с Дмитрием Ивановичем воевать с последним непримиримым врагом Орды - Кейстутом Гейдиминовичем, отстранившим от власти Великого князя Ягайло;
- Дмитрий Иванович с войсками выходит из Москвы на Юг и только на марше объявляет, что идёт воевать Русь Литовскую совместно с Тохтамышем;
- Князь Владимир Андреевич уходит с другим войском к Вольку Ламскому - на стык границ Москвы, Литвы и Твери, чтобы парировать возможный контрудар литовцев и тверичей по незащищённой Москве;
- В московском войске и в Москве начинается антитатарское и анти княжеское восстание;
- Гонцы разлетаются по Руси, извещая о случившимся;
-Князь нижегородский Дмитрий Константинович посылает своих сыновей - Семёна и Василия, чтобы известить о случившимся Тохтамыша и перенацелить его поход на Москву. Они догоняли Тохтамыша несколько дней и настигли только у южных границ Рязанского княжества;
-Тохтамыш им не вполне верит и продолжает движение на запад;
-Почти у выхода от Рязанской земли, где-нибудь у Ельца, Тохтамыша встречает Олег Иванович Рязанский и подтверждает информацию о свержении Дмитрия Ивановича;
-Тохтамыш, понимая, что Московская Русь может выйти из-под контроля, резко поворачивает на север;
- Тем временем восставшие москвичи обращаются в Переяславль к своему любимцу и защитнику на Куликовом Поле-князю Остею Дмитриевичу, который быстро появляется в Москве и наводит должный для сидения в осаде порядок;
-Прискакавшие к Москве татары первым делом интересуются здесь ли князь Дмитрий Иванович, и, получив отрицательный ответ, выжидают, пока Москву не покинут все сторонники свергнутого князя;
- Кавалерийский штурм каменной твердыни московского кремля заканчивается только большими потерями среди атакующих;
- Князь Владимир Андреевич у Волока Ламского сохраняет нейтралитет - он не хочет помогать ни хану с князем Дмитрием, ни восставшим москвичам;
-Убедившись в неприступности города, Тохтамыш начинает отход;
- После ухода Тохтамыша подходит опоздавший на войну отряд булгар во главе с князем Буртасом, у которого имеются личные счёты с Остеем Дмитриевичем ещё с Куликовской битвы – там Остей в свирепой схватке зарубил его отца-князя Гарафа.
- Буртас точно просчитал, как можно выманить из города Куликовского Героя - только затронув оскорблениями его честь. Если бы Остей был действительно ничего не значащим юнцом, он спокойно бы вынес любые оскорбления и не покинул бы укрепления, но не таким был Остей, для которого честь была дороже жизни;
-Герой Куликовской битвы князь Остей погибает в лихой атаке, неожиданно попав под артиллерийский залп;
- Булгары Буртаса захватывают ворота и удерживают их до возвращения Тохтамыша;
- Резня москвичей;
- Татары рассеиваются по Московской Руси для грабежа, однако города не штурмуют - только один отряд разоряет Переяславль, отчину князя Остея, в наказание за его поддержку восставших;
- Один из татарских отрядов неожиданно «наезжает» на войско Владимира Андреевича, и, получив жестокий отпор, бежит жаловаться Тохтамыш;
-Тохтамыш, набрав полон, отступает через Рязанскую землю, разоряя и её, как противника Москвы и Орды;
- В Москву через несколько дней после разорения возвратились Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич, восстанавливают свою власть и посылают войска довершить разгром Рязанской земли (верные войска-то у них были);
- Москва и Сарай обмениваются послами и заверяют друг друга в дружбе и сотрудничестве;
- И всё остаётся по-старому ещё на долгие почти 100 лет…