- Тебя как зовут? Кто ты? - войдя через калитку во двор своего дома и резко обернувшись, спросил Эркин, хотя Мумин и имя её ему сказал, и что с ней произошло, и откуда она приехала.
Но он мужчина, поэтому не хотел говорить о том, что Мумин разболтал ему о ней. Карина, которая шла за ним следом, испуганно отпрянула, всё же столкнувшись с парнем и ударившись головой о его грудь в орденах.
- Простите? - опешив, воскликнула девушка, посмотрев в глаза Эркину.
- Я напугал тебя? Прости, не хотел. Меня Эркин зовут, я ваш сосед... вот, с фронта вернулся... ночью. А ты... как зовут тебя? Тётя Зухра назвала тебя Кариной? Верно? Так ты не узбечка? - спросил Эркин, ещё больше смущая Карину.
Она сначала кивнула, затем тут же замотала головой, чуть не заплакав от растерянности.
- Ну что ты? Что с тобой? Прости, я не хотел тебя напугать, - сказал Эркин, разворачиваясь и уходя по двору к навесу, где была построена летняя кухня.
Кира идти за ним не решилась и он, обернувшись, с интересом посмотрел на неё.
- Что же ты встала? Помоги, - сказал он, поискав глазами, во что же можно сложить картошку.
- Эркин акя? Карина? Вам помочь? - услышали оба голос Гули, которая, услышав голос брата, выбежала из дома.
Девушка с утра убиралась в комнатах, ей нужно было бежать в школу.
- Там, на топчане, мой вещмешок, буханку хлеба и банку тушёнки принеси, сестра, - сказал Эркин, показав рукой на топчан.
Гули быстро принесла брату и буханку хлеба, и банку тушёнки.
- Карина, а ты не идёшь в институт? - спросила Гули подругу.
- Так ведь рано ещё, полшестого только, - ответила Карина, присев на корточки, чтобы удобнее было бросать картошку.
- Верно. В Ташкенте светает рано. А где все? У вас? - спросила Гули, бросая картошку в авоську, которую, раскрыв её, держал Эркин.
- У нас... может хватит? Так много положили, - сказала Карина, глядя на картошку.
- Ой и правда! Конечно хватит, что-то ещё нужно? - спросила Гули, встав с корточек.
Следом поднялась и Карина. Она была в светлом ситцевом платье, которое ей перешила Зухра, из своего, ещё не старого платья. В конце сентября, ночи были прохладные до самого рассвета, Карина надела поверх платья вязаную кофту, в которой и приехала в тот страшный день. Правда, кофту пришлось латать, она порвалась в нескольким местах в той суматохе, когда она бежала ночью от бомбёжки, огня и пуль. В те годы, об одежде люди не задумывались, но Зухра всё же купила ей туфли и ботиночки, пусть не новые, с рук, но добротные ещё вещи.
Девушка почти три года жила в её доме, конечно и Мехри опа в стороне не осталась. Были вещи дочери, всё же единственная дочь и Мехри опа для неё ничего не жалела. Она вынесла пару платьев дочери, свой пиджак и старое, приталенное, с каракулевым воротничком пальто, заставив Карину заплакать, от такой доброты этих людей. Зухра была портнихой, она шила на дому, правда, во время войны и работы почти не было, не до платьев и нарядов было женщинам, почти в каждом доме было своё горе и своя беда.
Но Батыр работал на железной дороге, при вокзале, поездА нет-нет, но прибывали в Ташкент, в основном, с ранеными солдатами, их увозили в госпиталя, что находились на Госпитальном и в Академгородке.
Война словно сплотила людей, многие добровольно ушли на фронт, многих оставили работать на авиационном заводе, который переоборудовали и стали выпускать оружие для фронта, а это танки, пулемёты, военные самолёты и мины. Работали люди в три смены, станки не утихали и ночами. Работали и женщины, и дети-подростки, которые засыпали у станков или падали от усталости и изнеможения.
Мехри опа работала в пекарне, но что удивительно, особенно в первые годы, она пекла хлеб для людей, часто падая от голода и шатаясь, продолжала работать. Женщина никогда не жаловалась, понимая, что война и хлеб нужен для людей, только такое у людей сознание было, они даже крошки в рот не брали, считая это преступлением, когда вокруг люди голодали. По карточкам выдавали хлеб и её семье, но был огород, были куры и коза, у Зухры корова, ещё до войны покупали, поэтому впроголодь они конечно не жили. Весной, до глубокой осени, поспевали фрукты и бахча, которые на время утоляли голод.
Эркин и Карина вернулись назад, где их ждали.
- Карина, дочка? Тебе на занятия идти, ты давай, позавтракай и собирайся уже. Ещё добираться надо, - сказала Зухра, взяв авоську из рук Эркина.
- Да, хорошо. Правда, рано ещё, - невольно взглянув на Эркина, который сидя на топчане пристально смотрел на девушку, ответила Карина.
- Эркин, мы ведь с тобой друзья. Прочь от неё, понял? - недовольно прошептал Мумин, грудь которого, от ревности, словно пронзила стрела.
Это чувство он ощутил впервые, сознавая, насколько это больно.
- А что я делаю? Послушай, она не узбечка, но и на русскую не похожа... кто она по национальности? - не отводя взгляда от Карины, спросил Эркин.
- А тебе не всё равно, если она скоро станет моей женой? - спросил Мумин, злясь на Эркина.
Парень сдаваться не хотел, хотя прекрасно знал, Карина его не любит, она относится к нем, как к брату. Но Мумин всё же надеялся, что однажды и её сердечко забьётся, от охвативших её чувств к нему. Во всяком случае, парень этого очень хотел и мечтал ночами, как бы они поженились и жили долго и счастливо.
- Вот когда поженитесь, тогда станет всё равно. А пока она тебе не жена, верно? Так кто она по национальности? И вообще, кто она? - вновь спросил Эркин.
- Послушай, брат, помнишь Ироду? Наша одноклассница? Она ведь до сих пор в тебя влюблена и ждёт тебя. На днях видел её, о тебе спрашивала, даже плакала, - вместо ответа на вопрос Эркина, ответил Мумин.
- Ирода? Ну конечно помню, столько лет вместе учились. Как там наши? Надеюсь... вернулись все, кто уходил на фронт? - боясь услышать худшее, спросил Эркин.
Мумин опустил голову и тяжело вздохнул.
- Какой там! Ушли на фронт многие, а больше половины ребят не вернулись. Санобар и Насима уходили на фронт... радистками... обе погибли под Курском, в одном полку служили. Мне Ирода рассказала. Санджар погиб под Сталинградом, в сорок втором. Гафур без ноги вернулся, но живой, Икрома помнишь? Тоже вернулся, вся грудь в орденах. Он же в военное училище поступил, в июне вернулся и в этом году поступил, - рассказывал Мумин, радуясь, что о Карине речи нет.
- Война... проклятая! Сколько подушек опустели, сколько матерей в горе остались! Фашисты проклятые! Гады! Сам друзей хоронил, скольких оставили на полях сражений... - вдруг помрачнев, воскликнул Эркин, глядя себе под ноги.
Услышав его слова, Батыр и Шакир акя, которые о чём-то беседовали, замолчав, взглянули на ребят.
- А Касым? Рустам? Санджар как? Они вернулись? - подняв голову и посмотрев на друга, спросил Эркин.
Зухра и Мехри опа готовили под навесом в казане. Карина почистила картошку, промыла её и оставив на столе, застеленном старой клеёнкой, ушла в дом, правда, нет-нет, но подходила к окну и сквозь занавеску поглядывала на Эркина. Девушка ещё не совсем осознавала, что парень ей явно понравился.
Эркин не мог не понравится, статный, высокий и широкоплечий, грудь в орденах, чернобровый, глазастый парень, с шевелюрой чёрных, вьющихся волос, коротко подстриженных, в школе его многие девушки любили. Но в те годы, девушки были застенчивые, стеснялись проявлять свои чувства, а Эркин, он и вовсе не думал про любовь, странно, но парень мечтал стать врачом. Откуда пришло такое решение, он бы и сам не ответил, но закончив школу, почти со школьной скамьи, ушёл на фронт, где впервые ощутил вкус любви, вкус поцелуя и нежных прикосновений женских рук и губ. Правда, он так и не полюбил, но забыть ту хрупкую, юную сестричку Тоню, он не сможет никогда.
- Рустам вернулся без левой руки, Санджар и Касым... в сорок четвёртом похоронка на них пришла, Касым погиб смертью храбрых под Винницей, Санджар на пол года позже, где, точно и не знаю. А собрать оставшихся ребят, нужно! Непременно нужно! Вроде все, кто в живых остался, вернулись. За тебя волновались, но и ты смерть обманул. Чем займёшься? Я устроился работать с твоим отцом, выучился на помощника машиниста. Впрочем, учился на ходу, так... типа курсы прошёл, правда, меня ещё не ставят на пути, но обещают со следующего месяца, сначала на местные дороги, в Фергану поедем, а когда пройду испытательный срок, может и в Россию буду ездить, - сказал Мумин.
Но казалось, Эркин его не слушает, нахмурившись, он думал о своём, вспоминая бои и однополчан, тяжёлое ранение и операцию без наркоза.
- Можно крышку закрыть, пусть томится, а мы пока ачукчук сделаем. Я сейчас, помидоры с огорода принесу, а Вы пока лук порежьте, Мехри опа, - попросила Зухра.
И взяв миску, женщина ушла в огород, где было посажено почти всё, от помидоров и огурцов, до перца и баклажанов. Картошку уже выкопали и посадили чеснок и лук. Да и огород свой, персики и яблоки, виноград и урюк, вишня и даже смородина была. Набрав с десяток помидоров, Зухра сорвала и несколько огурцов, затем вернулась под навес. Женщины сделали салат и переложив в косушки, подали на стол.
- Карина? Дочка? Иди поешь, потом поедешь в свой институт! - крикнула Зухра, отвлекая Эркина от тяжёлых мыслей.
Мумин недовольно посмотрел на мать, но что он мог? Вернулся Эркин, Карина теперь часто будет с ним встречаться. Парень решил поговорить с матерью, чтобы она сосватала ему Карину и чем быстрее, тем лучше, иначе, он её потеряет. Карина вышла из дома и подошла к топчану, под пристальные взгляды Мумина и Эркина.
- Эй? Что же вы девушку смущаете, а? Остынет, ешьте! - сказала Зухра, смутив словами и ребят.
Карина, сев на край топчана, смущаясь и стесняясь, немного поела и встала, выпив пиалку чая.
- Я пойду, ещё за Гули зайти нужно, - сказала девушка, взяв сумку и направляясь к калитке в дувале.
- Подожди, дочка, я деньги вынесу тебе на дорогу и обед, - сказала Зухра, взглянув на мужа.
- На вешалке, в кармане моего пиджака, - кивнув головой, сказал Батыр.
- У меня есть деньги, не надо. Со вчерашнего дня остались, - обернувшись, ответила Карина.
- Нет, дочка, так не пойдёт! Ты почти ничего не ешь, а надо кушать, заболеешь ведь, - сказала Зухра, быстро уходя в дом.
Карине пришлось остановиться и подождать, Зухра вышла сразу и подошла к ней.
- Держи вот и не экономь, в обед обязательно поешь горячее в столовой, - сказала Зухра, почему-то довольно громко, ещё больше смущая Карину.
- Хорошо, спасибо, - быстро взяв монеты и убегая, ответила девушка.
Видимо, Зухра хотела показать соседям, что заботится о Карине, не отличает её от своего родного сына и когда Карина ушла, Зухра вернулась к топчану и села на место.
- Значит, девочка решила здесь остаться? Не собирается вернуться в Ленинград? - спросила Мехри опа.
- А зачем ей возвращаться в Ленинград, Мехри опа? Тут её дом, она в институте учится, мы с Батыр акя к ней, как к родной относимся, верно, Батыр акя? - спросила Зухра мужа.
Мужчина кивнул головой, продолжив есть.
- А что... вот Мумин вернулся, может поженим их. Карина хоть и не узбечка, лучше тысячи узбечек. Красивая, скромная, вот врачом стать хочет, чем не жена моему Мумину? - разговорилась Зухра.
Кажется, она специально это сказала при всех, видела, как смотрел на Карину Эркин и решила, что так она отобьёт у него желание бесцеремонно смотреть на её будущую невестку, к которой Зухра относилась, как к родной дочери. Мумин довольно посмотрел на всех и с благодарностью улыбнулся матери. Эркин напрягся, но промолчал.
- Против её воли, они не поженятся, не те сейчас времена... - подумал парень.
Но вдруг подумал, что по сути, видит эту девушку впервые и почему вдруг злится на Мумина и его мать, ведь Карину он совсем не знает...
- Или же... она мне нравится? - подумал Эркин, но голос матери прервал его мысли.
- Эркин? Сынок? Что же ты не ешь? А с тушёнкой и картошка вкуснее, да с салатом ачукчук, ешь, прошу тебя, - ласково сказала Мехри опа, погладив сына по руке.
- Я ем, мама, ем. Очень вкусно! Ачукчук сто лет не ел... - растерянно ответил Эркин.
- Слава Аллаху, мой сын вернулся живой и невредимый, спасибо тебе, Всевышний... - с нежностью глядя на сына, подумала Мехри опа.