Профилактика – лучшее лечение!
Вчерашний случай в квартире научил Стерхова многому. Какую болезнь доктор станет изображать в следующий раз? Приступ тошноты не прокатит! Необходимо придумать что-то другое. Фантазия иссякнет быстро.
Поэтому лучше быть уверенным, что путь домой – свободен, что горит зеленый свет. Есть несколько способов.
Что может быть проще – позвонить супруге под каким-нибудь невинным предлогом, скажем, есть ли дома хлеб, или, может, еще чего купить. Если дома гостья – Зинаида обязательно проговорится. Например, что требуется купить тортик к чаю.
Или звякнуть Лане – типа, как настроение. Если она в гостях у Зинаиды – наверняка даст понять как-то. Если только тебя, доктор, не раскусили, и ты не имеешь дело с тайным сговором.
Илья давно уже присмотрел платную стоянку возле гипермаркета, от которой до дома пешком – минут пять ходьбы. Прогуляться полезно для здоровья. Есть возможность осмотреться, и, если вдруг увидишь какую-то опасность – быстро сменить направление.
Возвращаясь после неудачной поездки на квартиру Хохрина, доктор ничего особо не опасался – у жены стопудово первая смена, Лана его ждала с распростертыми объятиями.
Опасаться следовало вечеров, когда и та, и другая были дома. И, заскучав в одиночестве, могли запросто созвониться и…
Тут начиналось самое опасное и непредсказуемое, о чем думать пока не хотелось. Пока, по крайней мере!
Затормозив на светофоре, Стерхов взглянул на часы и не спеша закурил. Половина одиннадцатого! Можно смело вернуться к мыслям, которые не дают покоя в последнее время.
Вопрос номер один: с чего вдруг Барсуков на него так взъелся. Первый раз явился на прием – выписывай ему больничный, и все тут! У меня, дескать, жар, слабость, недомогание, кашель, насморк – все до кучи собрал.
Короче, доктор, не выпишешь – пеняй на себя!
Лез на рожон, одним словом.
Илья ничего у него не нашел – ни гиперемии в зеве, ни мало-мальского насморка, ни сердцебиения, ни слезоточивости, ни повышенной температуры, ни жестковатого дыхания, не говоря уж про хрипы. Ни-че-го!
Перед ним сидел здоровый мужик!
Но больничный ему Стерхов все-таки выдал. Подарил, так сказать, пять дней за «здорово живешь»! По доброте душевной.
Назначил анализы, направил на флюорографию в трех проекциях. Для подстраховки. Потом казнил себя, что смалодушничал, не проявил принципиальности. Дал трудоспособному детине поблажку. Тем более, что результаты анализов оказались без какого-либо намека на патологию.
Поэтому, когда Барсуков явился через пять дней и внаглую заявил, что еще не выздоровел, доктор «вскипел» не на шутку. Тщательно осмотрев «больного», он, как и пять дней назад, ничего не нашел.
И с чистой совестью закрыл больничный.
Без разговоров.
Вот тогда Барсуков взорвался. В крошечном кабинетике участкового терапевта вырос термоядерный «гриб». Борщевик так свои семена в августе не разбрасывает, как псевдо-больной Барсуков – ругательства вперемешку со слюной. После того, как ему закрыли больничный.
Грохот от дверей прокатился взрывной волной по этажу.
Подъезжая к платной стоянке, на которой планировал с сегодняшнего дня оставлять свою хонду, Илья вдруг поймал себя на том, что дважды за короткое время столкнулся с фальшивыми имитациями болезней.
Хохрин – псевдо-эпилептик, Барсуков – псевдо-больной ОРВИ.
Мысль о том, что эти два случая как-то связаны друг с другом, уже не казалась ему притянутой за уши. Тем более, что во время псевдо-припадка случилось еще кое-что.
Во-первых, неблаговидный поступок Хохрина, смутивший Ниночку до корней волос. Бедная девушка! Сколько пришлось пережить ей за эти два дня – пока не призналась доктору.
Ай да Хохрин, ай да сукин сын! Так сымитировать припадок и одновременно «провернуть» свое темное дело… Ведь даже доктор ничего не заподозрил! Если бы Ниночка не раскололась - так и пребывал в неведении.
Ну, артист… По нему сцена плачет.
И во-вторых, в поле зрения Стерхова мелькнуло что-то такое, чего никак не должно быть. В это время и в этом месте. Он видел то, что выпадало из колоды. Но как вспомнить??? Как?
Двигаясь к дому, доктор цепко осматривал окружающих. Ему вечером предстояло ненадолго превратиться в рентгеновскую установку и просвечивать пространство в радиусе минимум двадцати метров.
На зрение он не жаловался, но в вечерних сумерках в толпе прохожих разглядеть жену с любовницей и вовремя изменить направление движения – неимоверно сложная задача даже для тех, кто обладает зрением орла. А он – простой участковый терапевт, не желающий терять удовольствия жить одновременно с двумя женщинами. Он не орел, он мужчина.
Стараясь полностью воплотить в жизнь то, что ему предстояло сделать вечером, он достал мобильник и позвонил Лане. Каково же было его удивление, когда звонок оказался сброшенным.
В лифте он нажал кнопку с номером этажа любовницы и повторно принялся звонить ей. И снова – тот же результат. Лана не желала с ним разговаривать!
Выйдя на этаже, он подошел к дверям квартиры Ланы и прислушался. Гробовая тишина была ему ответом. Никто ее не нарушил и после того, как Стерхов нажал на кнопку звонка.
Любовницы не было в квартире.