Для духа требуется бесконечный словарь, некое подобие библиотеки Борхеса, но располагает он всего лишь несколькими вокабулами, обесцвеченными от чрезмерного употребления
Пришла в голову мысль, что жизнь это чудовищное нагромождение пустяков, без которых нам пришлось бы умирать от зевоты, поглощающей историю и материю.
Если бы раньше мы смогли увидеть вещи такими, какие они стали теперь, с конца февраля, нам было бы стыдно рожать детей.
И какая хитрость поможет мне пережить эти инстинкты ясновидения и трезво-мыслие сердца? И какое чудо поможет мне воскресить искушение будущим в вышедшей из моды вселенной?)
Кажется ненавидимый мною Марсель Пруст, писатель на чтение книг которого я потратил однажды целое лето, - оказавшееся впоследствии лучшим летом моей жизни - сказал: Идеи - это суррогаты печалей.
Возможно это самая короткая и самая поэтичная фраза из всех, когда-либо написанных им.
Тем летом длинные, кажущиеся порой бесконечными, периоды его прозы прекрасно сочетались с музыкой Перголезе, King Crimson и Баха, а вечерами сладкий запах марихуаны струился в теплом воздухе, словно обозначая время, когда для того, чтобы продолжить чтение мне надо было включить настольную лампу с круглым коническим абажюром.
В этом были снобизм, гармония и признаки аристократичного вырождения.
И действительно количество светотени, которое та или иная идея таит в себе,
является единственным признаком ее глубины, подобно тому как нюанс веселья в ней является признаком ее обаяния.
А когда лето Пруста закончилось, наступил сентябрь и московские бульвары покрылись бабьим золотом я неожиданно понял, что для того чтобы выжить среди чужих надо научиться держать глаза сухими. Однако, спустя месяц, когда моему лирическому герою показалось, что его собака умирает он разрыдался как баба и ничего не мог поделать с собой, пока не выплакал ведро слез.
Сейчас я живу как все.
Меня время от времени поражают молниеносные вспышки неисцелимых страхов, перемежаемых вздохами сомнений. Когда я разглядываю идеи, они кажутся мне еще более бесполезными, чем вещи. Но идеи такая вещь - похожи на порох и поэтому они, как глаза, всегда должны быть сухими. А это, как вы понимаете, наводит на мысль о всемирном заговоре идиотов и болтунов.
Ведь только тому кто мыслит никогда не хочется говорить. Ему хочется лежать и вздыхать, хочется спать. И подумать только, какое количество бессонных ночей содержится в моем ночном прошлом если я дошел до такого идеального состояния ума, когда внутренняя жизнь - этот удел тонких умов, криворожих трепещущих недоносков, подверженных эпилепсиям без конвульсий и пены изо рта стала единственной сферой существования, в которой я чувствую себя счастливым и веселым как дурак в ментовской фуражке со светящимся полосатым жезлом в руке и со свистком во рту на сложном городском перекрестке...