Герасимова С.В.
Куликова Е.В.
THE WORLDVIEW OF A MODERN SCIENTIST: THE CONCEPT OF THE "UNIVERSE" IN THE CONTEXT OF PROBLEMS OF INTERCULTURAL COMMUNICATION
Abstract. The article is devoted to concept «cosmos» in the worldview of a modern scientist examined at the example of «There's no such thing as “naughty”» by Kate Silverton in the background of cultural contexts and communication issues.Книга рассмотрена в контексте проблем межкультурной коммуникации. Опираясь на традицию, восходящую к трудам Леви-Стросса, Р. Барта, М.Ю. Лотмана, А.Ф. Лосева и других, делается вывод о связи современной семиотики культуры с традицией средневековых реалистов и номиналистов. Ставится проблема семиотического перевода текста, вписанного в структуру культуры. Сделан вывод об архетипической связи представлений о вселенной, Отце Небесном и земном. Концепт «вселенная» рассмотрен во взаимодействии с концептом «личность». Эти концепты обуславливают друг друга и отражают свойства семиотической системы современной культуры и ее аксиологии. На основе гомеоморфности части целому делается вывод о том, что современная культура сохраняет некоторые черты символического типа, что позволяет сквозь призму отдельного концепта увидеть свойства системы в целом. Концепты «вселенная» и «личность» рассмотрены в контексте культурной парадигмы, включающей античность и средневековье, что позволяет увидеть как становление этих понятий, так и их место в современной семиотической системе. Полученные результаты нацелены на совершенствование межкультурной коммуникации.
Keywords: Space, personality, modern scientific worldview, Silverton, semiotics, Lotman.
Introduction
При межкультурной коммуникации в контексте научного дискурса важно адекватное понимание и корректный перевод различных концептов и реалий. Однако культура как самостоятельная семиотическая система, реализующая в знаках и концептах собственную аксиологию и иерархию ценностей, предполагает, что слово или концепт обладают в ней уникальной семантикой, учитывающей взаимодействие целого семиотической системы и ее части – то есть отдельного концепта. Понимание концепта неотделимо от понимания семиотической системы в целом.
Культура, по ЮМ. Лотману, это совокупность текстов («сложно построенный текст» (Лотман, 2002)) или их функций, для которой характерно синтагматическое или парадигматическое распределение текстовых элементов. Система динамична: внесистемные и системные элементы находятся в состоянии постоянного круговращения: включения в систему или исключения из нее. Бинарные оппозиции, в их однозначности (как у В.Я. Проппа) или амбивалентности (вспомним М.М. Бахтина), - это базовый принцип структурирования элементов, который может быть проявляться также в противопоставлении ядра и периферии, описанного и неописанного, первичной и вторичной кодификации, необходимого и излишнего и др. Наиболее важны для создания структуры бинарные оппозиции, которые выделил Леви-Стросс, стремясь создать универсальную схему культуры: «Эта схема не может соответствовать ни какому-то определенному образцу установлений, ни какой-либо произвольной сумме черт, присущих разным формам дуальной организации. Она ведет к некоторым отношениям корреляции и оппозиции, соотношениям, разумеется, бессознательным даже у народов с дуальной организацией, но которые, будучи бессознательными, должны непременно присутствовать и у тех, кто никогда не был знаком с этим социальным установлением…»
Итак, идеальный перевод истолковывает не отдельный текст, а предлагает интерпретацию части, гомеоморфной целому семиотической системы. Отдельный текст по отношению к культурному контексту может, по Лотману, предстать как полноценный субъект общения, вступая «в дешифрующие и структурирующие отношения с некоторым метаязыковым образованием» (Лотман, 1992), а также в роли метафорического или метонимического обозначения целого. Лотман уточняет: «Часть гомеоморфна целому: она представляет не дробь целого, а его символ». Гомеоморфность характерна для семантического («символического») типа культуры (Лотман, 2002). И этот элемент символических кодов культуры остается актуален и в наши дни, поэтому мы можем применить принцип гомеоморфности части – целому к практике переводоведения.
Согласно Ю.М. Лотману, высказывание становится культурно значимым текстом при условии соотнесения его с культурным кодом, превращающим лингвистическое текст в культурно значимый. Эта концепция коррелирует с представлениями Р. Барта о Мифе. Коннотативное значение, по мнению Барта, рождается в результате умерщвления изначальной семантической полноты слова и рождения в нем новых надстроечных смыслов, дающих ему иные значения, превращающие его в миф.
Однако для Ю.М. Лотмана культурный код и порождаемые им тексты культуры – явление достойное глубокого исследовательского интереса, а Р. Барт, изучая современный миф, не приписывает ему положительных коннотаций. Например, размышляя о двух мифах современного автору молодого театра, то есть об актерском кипении и о «изюминках» - режиссерских находках, важнейшей из которых может быть стиль, Барт характеризует его как «один из приемов бегства от реальности», а значит, и от жизни.
В русской традиции сложилось иное понимание бытового мифа как основы культурного пространства, в котором мы живем. Мы встречаем его у А.Ф. Лосева, для которого миф соотносим с тайной и личностью. Миф у Лосева – часть жизни, а не научной абстракции. Миф говорит на языке тела, полнокровного бытия и присущего этому бытию чуда: «В самых простых очертаниях примитивного орнамента уже заключена живая жизнь и шевелящаяся потребность жить <…> выражение, которое <…> стремится к освобождению от <…> глухонемой, тупой невечественности. Такова же и мифология» (Лосев, 2001).
Обобщая сказанное, отметим, что, при описании семиосферы культуры, ученые используют термины, в которых велся спор между средневековыми реалистами и номиналистами, интересовавшимися соотношением планов выражения и содержания. Ю.М. Лотман максимально приближается к языку западноевропейских средневековых философов и богословов, когда дает типологию культурных кодов и характеризует семантический (символический) тип, говоря, что «глубоко не случайно для этого типа моделирования действительности представление о том, что в начале было слово. Мир представляется как слово, а акт творения как создание знака».
Каждый знак в семантическом типе культурного кода, по Ю.М. Лотману, сопряжен с божественным замыслом, или универсалией – если говорить в терминах реалистов.
Выделяя асемантический и асинтактический тип культурного кода, Ю.М. Лотман пишет: «Приведенная выше цитата из Толстого интересна еще в одном отношении: в ней подчеркивается условный, конвенциональный характер всех культурных знаков, от социальных установлений до семантики слов». Номиналист У. Оккам также считает, что универсалия – это «произвольно установленный знак» (Оккам, 2002).
Русское средневековье на знало категории «универсалия». Если говорить в терминах Н.Я. Данилевского, русский человек получил совершенно иное историческое воспитание. Личность воспринималась как эхо святого, чье имя носил человек. С сакральной реальностью соотносился не знак, не имя и не универсалия, а сама личность. Русская философия менее абстрактна в сравнении с системами немецкой классической философии. Только в ее контексте может сложиться представление о «риторике поступка» (Пешков, 1998).
Дополняя и развивая теорию Ю.М. Лотмана, на которого я преимущественно опираюсь, отмечая некоторые белые места в ней, скажем, что культура – это не сумма текстов или их функций, культура – это структурированная сумма поступков людей, соотнесенная с иерархией ценностей культуры, выраженной целым спектром текстов: поступками родителей и окружающих, текстом города или любой другой местности, книгами, кинотекстами, текстами картин и скульптур, вселенной как универсальным текстом, порождающим и включающим тварные тексты человеческой культуры.
Вселенная – это тоже текст, из которого мы вычитываем знаки и символы, влияющие на наши поступки.
Культура не только и не столько текстоцентрична, как видят ее семиотики, что в большей мере соответствует западному видению мира, сколько человекоцентрична, как воспринимают проблему культурологи и что более характерно для России.
В семиотическую систему культуры входят только актуальные, то есть востребованные культурой тексты. Мертвые пласты текстов живут рудиментарным влиянием на современную культуру, их бытование может смещаться в область архетипического бессознательного, поэтому их влияние на поступки может оказаться не менее мощным.
Для современного русского человека естественно и даже модно не знать Библии. Поэтому Книга книг входит в семиотическое культурное пространство большинства россиян опосредованно только через иерархию библейских ценностей, зафиксированную в русских текстах былых веков, и только в меру их актуальности и востребованности, и только через бытовой этикет и «неписаные» правила морали, которые транслируются обществом преимущественно благодаря родительскому воспитанию.
Человекоцентричный подход к культуре мы встречаем и у самого Ю.М. Лотмана, рассматривающего семиотический смысл, например, чести и славы или стыда и страха, которые проявляются в поведении людей.
Четкое смещение центра научных интересов от текста к риторике поступка мы встречаем также и у литературного критика Сергея Борисовича Переслыгина.
В предлагаемой статье делается попытка увидеть семиотику текстов сквозь призму семиотики поступков и общения. Общение является древнейшей основой культуры. Культура общения была вынесена человеком из рая.
1 Materials and Methods
Итак, культура общения была вынесена Адамом из рая. Она включает в себя не только речевой этикет, не только заговорившую на языке поступков нравственность. Риторика поступков – это всегда ответ на вопрос о смысле жизни и месте человека в мироздании.
Основной методологический принцип статьи – соотнесение текста и риторики поступков.
Статья написана на материале книги «There's no such thing as 'naughty'. The groundbreaking guide for parents with children aged 0-5» by Kate Silverton. Рассматривается соотношение концепта «вселенная» и поступков, описанных только в этой книге.
Кроме того, в процессе научного исследования было проведено анкетирование первокурсников Российского Государственного Университета им А.Н. Косыгина, обучающихся по направлению «Педагогика». Вопрос звучал так: «С чем ассоциируется у Вас понятие “Космос”? Перечислите, пожалуйста, эти понятия»
Задача статьи – коснуться сложных семиотических вопросов, ограничив их рассмотрение узким опытом межкультурной коммуникации в процессе восприятия concept «universe».
Концепт «вселенная» включен в ближайшие семиотические оппозиции синхронного и диахронного бытования культуры, такие как
• Вселенная и личность
• Современное представление об этой оппозиции и античное.
Культура – источник мировоззрения человека. Соотношение поступков и мировоззрения описано в контексте семиотического подхода к проблеме.
Диахронический подход к решению этой проблемы позволяет опереться на старинные памятники культуры. Эталоны древних культурных кодов зафиксированы в Добротолюбии. Этот памятник может быть рассмотрен как антология древних культурных кодов, получивших точные и емкие формулировки.
В статье делается попытка дать определение феномену культуры, основанное на его традиции восприятия.
Поскольку отцы Добротолюбия учили, что жизнь человека – это художество из художеств. Жизнь – высшее произведение искусства, поэтому определение культуры должно ставить в центр жизнь человека, осмысленную как произведение искусства. Предложим рабочее определение культуры, использованное в данной статье.
Культура – это семиотическая структура, поддерживаемая актуальными текстами естественного (вселенная) и «рукотворного» (система текстов или их функций) происхождения, бытующими в сфере сознания человека и формирующими область бессознательного, и определяющая риторику поступков и бытового поведения, включающего в себя жанр «бытовых инсталляций». Культура домашнего интерьера моделирует множество сложных уникальных, индивидуальных текстов, определяющих риторику поступков и фиксирующих ее.
Это определение, отражающее взаимосвязь мировоззрения и поступка, - определяет методологическую базу исследования.
Методологическая база исследования также отражает попытку снять противоречие между взглядом на семиотическую систему культуры филологов и культурологов.
Культура человекоцентрична, а не текстоцентрична.
Текст – способ поддержания культурной памяти, но носителем и источником памяти будет только человек.
Культура определяется риторикой поступков человека.
Жизнь человека и его поведение тоже текст.
Отдельный концепт может отражать общий смысл процессов, которые идут в культуре.
В центре статьи – процесс межкультурной коммуникации.
2 Results
Концепт «вселенная» в современном научном дискурсе может обладать положительной коннотацией, что необходимо отразить при переводе:
С точки зрения Kate Silverton вселенная может творить добро: «When I finally became a mother, after many years of heartache, with four failed IVFs, two miscarriages and total emotional exhaustion, I was overjoyed! I had fallen pregnant naturally, at the age of 40, which seemed amazing given that even the doctors seemed to have given up hope; then, at 43, I conceived naturally again. My children, Clemency and Wilbur, honestly felt like gifts from the universe» (Silverton, 2021).
Как видно на этом примере, вселенная в современном научном атеистическом дискурсе становится источником жизни, реализует в себе безличное доброе начало и заменяет собой Творца в богословском дискурсе. Эта замена стала следствием торжества в науке эволюционизма, сторонницей которой является Kate Silverton.Вселенная сама стала источником жизни.
Семиотическая система культуры обладает инстинктом самосохранения. Но это образное выражение. Инстинктом самосохранения обладают люди, являющиеся носителями данной культуры, которая живет на пересечении двух векторов или сил. С одной стороны, это вектор прогресса, а с другой стороны – культурной памяти, обеспечивающей системе стабильность и способность транслироваться из поколения в поколение, передавая мировоззрение, способствующее выживанию человека в социуме.
Universe близок по звучанию и написанию концепту «universal». Universals – божественные замыслы о бытии, существующие до бытия. Отдельные от материи общие категории, определяющие бытие. У каждого земного явления и живого существа, у каждого человека есть своя универсалия, свое родовое понятие, определяющее все частные и конкретные формы.
Рождение ребенка соотнесено Kate Silverton с даром universe, but not cosmos or world. Из многих синонимов выбрано слово, сохраняющее память об universals и их источнике – Our Lord.
Выпадение концепта Творца разрушительно для семиотического целого культуры, для культурной памяти и для принципов межличностного взаимодействия в обществе. Чтобы поддержать в неизменном состоянии целое культурной семиотической системы, на место Творца приходит концепт вселенной, поэтому не обладая личным началом, он оказывается важным субъектом для диалога.
Как человек классической культуры вел молитвенный диалог с Отцом небесным, так современный человек нуждается в диалоге со вселенной.
В диалог с world как синонимом universe вступает певица и поэтесса Лана Дель Рей, которая открывает свою книгу такими словами: «Dedicated to whomever’s worn, warm afternoon hands come upon these pages— wherever you may find them—and that you may remember that the world is conspiring for you and to act in a manner as such».
It’s important that world is conspiring for you, but not against. The plan of the world is secret, but the poetess teaches us to remember and feel it for ourselves. Life, if it is read in the context of a dialogue with the world, makes it more stable and gives it a coordinate system.
В диалог со вселенной становится культурно значимым явлением, свидетельствующем о стремлении культуры и ее носителей сохранить в целостности ее систему. В этот диалог вступают и другие представители современной культуры. Так, Kate Silverton опирается на взгляды Dr Gabor Mat;, свидетельствующего о том, что плачущий младенец трансформирует отношение к себе родителя, не желающего утешить его ночью, в опыт взаимодействия со вселенной, который предстает как безразличное начало: «When an infant falls asleep after a period of wailing and frustrated cries for help, it is not that she has learned the “skill” of falling asleep. What has happened is that her brain, to escape the overwhelming pain of abandonment, shuts down. It’s an automatic neurological mechanism. In effect, the baby gives up. The short-term goal of the exhausted parents has been achieved, but at the price of harming the child’s long-term emotional vulnerability. Encoded in her cortex is an implicit sense of a non-caring universe» (Silverton, 2021).
На этих примерах мы видим взаимозаменяемость концептов родителя, Отца Небесного и вселенной. Общаясь со своими родителями, ребенок получает опыт взаимодействия с мирозданием и утверждается в восприятии его как доброго или равнодушного начала. Естественно предположить, что трудные дети, общаясь с не менее трудными родителями.
На примере мифов и памятников литературы мы видим, что как герой относится к отцу, так же он будет относится и к Небу.
Образ Отца архетипически связан с концептом закона, противопоставленного благодати. Отец дает заповеди и ждет их исполнения. На примере Священной истории Ветхого Завета мы видим, что в основе истории лежит непреложный закон, продолжающий действовать и в наши дни. Закон этот таков: когда народ живет по заповедям и люди любят друг друга, то все благоденствуют, земля дает обильные урожаи, а враг не смеет переступить границы государства. Если народ не живет по совести, нарушает заповеди, а люди не относятся друг к другу с любовью и терпением, то божественная благодать отступает от народа и начинаются моры, язвы, войны, землетрясения и прочие потрясения. Видимо, один из периодов мора и язв мы сейчас переживаем. Духовный закон, лежащий в основе истории, внешне воспринимается как закон вразумления через наказания, но это не так. Господь никогда не является источником зла и насилия, но если человек или народ остаются вне Его попечения и промысла, то сам мир оборачивается своей мучительной стороной. Такова реальность, описанная в Ветхом Завете и легшая в основу культурного кода нашей культуры.
Kate Silverton заменяет концепт Отца, наказывающего и воплощающего Закон, Благодатью. Родитель никогда не должен оставлять своего ребенка одного. Во время истерик родитель призван повторять, слова типа мама все понимает или все будет хорошо. Стыд как следствие наказаний исследовательница считает деструктивным чувством. Поразительно, но именно стыд, по Леви-Строссу, лежит в основе культуры. Культура рождается вместе с запретом, и стыд – важное средство регулировки этого процесса.
Исследовательница раз за разом повторяет, что ребенка нельзя наказывать, поскольку наказания разрушительно действуют на его мозг, а каждый родитель должен ставить перед собой цель воспитать дитя со здоровым мозгом. Действительно, те наказания, которые упомянуты Kate Silverton, можно расценивать только как деструктивные. Однако отказ от наказаний возможен не столько благодаря науке, которая свидетельствуют об их опасности, сколько благодаря принципиальному изменению семиотической системы культуры. Образ вразумляющего через наказания Отца, земного и Небесного, должен замениться на образ безличной вселенной, которая как бы сотворила человека, поэтому и не может быть зла к нему, впрочем, бывает равнодушна.
Kate Silverton высоко ценит традиционные общества, поэтому наказания следует рассмотреть в ретроспективе. Идеальный замысел наказания не несет в себе зла, он призван послужить той же цели, что и лишенная наказаний система воспитания, которую пропагандирует исследовательница.
Цель наказания – воссоединить душу с Отцом. В традиционном обществе средневековья наказание называлось епитимьей. А епитимья (вопреки этимологии) – это собственно не наказание, а врачевание души. Епитимья предполагает совершение дел, противоположных греху. Например, вор обязуется творить дела милосердия, а блудник – нести подвиг воздержания. Даже если возложенная епитимья представляет собой земные поклоны, то и они не являются наказанием, а средством научить человека молиться, то есть воссоединяться с Отцом. Епитимья в виде отлучения от участия в Евхаристии – это средневековый аналог светской смертной казни, который должен был удержать от совершения самых страшных грехов. Его цель маркировать границу между дозволенным и недозволенным, а не мучить грешника.
Педагогика без наказания возможна только в семиотической системе без Отца Небесного. А тюрьма в современной Европе становится местом, где люди приходят к Нему. Я не хочу сказать, что наказание – это добро, но оно имеет не только деструктивную, но и конструктивную функцию, способствуя формированию в сознании человека семиотической системы, характерной для древней традиционной культуры, которая может быть интересна Kate Silverton, интересующейся традиционными сообществами.
Наказание – важная часть сложной семиотической системы, отказ от наказания приводит в движение всю систему и изменяет ее полностью.
С другой стороны, наказание должно быть полезным для мозга ребенка, развивающим его сознание, волю, силу. И это важная область дальнейших исследований. А описанные исследовательницей типы наказания действительно недопустимы.
Итак, в качестве желанного и ценного субъекта диалога предстает Вселенная, поэтому сам человек во многом утрачивает личностное начало, растворяясь в законах мироздания, подчиняясь им.
Семиотическая система не может не измениться, если происходит столь важное изменение – деперсонификация Неба. И следствием отказа от идеи личностного начала Небес, будет отказ от личностного начала человека – не полностью, но при некоторых формах поведения.
Kate Silverton многократно подчеркивает, что поведение младенца не несет в себе личного начала, когда определяется зонами мозга, которые роднят человека с «ящерицей» (физиологические переживания) и «бабуином» (эмоциональный опыт), которые управляются инстинктом выживания, рудиментарными страхами и др. внеличностными импульсами.
В результате грамматический план текста Kate Silverton отражает текучесть категории лица и числа. В тексте встречаются такого рода высказывания: «When was the last time you asked your child if they wanted to play» или «But when we can get past that initial resistance it really is a healing opportunity – for you, not just for your child» (Silverton, 2021). В первом примере проявляется диффузность категории числа (существительное единственного числа «child» соотнесено с местоимением множественного числа «they»), во втором примере мы сталкиваемся с диффузностью категории лица (местоимение первого лица «we» соотнесено с местоимением второго лица «you»). Аналогичных примеров в книге много.
Поскольку культура как насыщенная символами семиотическая система предполагает гомеоморфность части целому, то обращение к безличной universe и потребность в диалоге с ней, отражается и на самовосприятии человека. У обоих субъектов диалога (у universe и человека) ослабляется личное начало, что отражается даже на грамматическом строе текста, приводя к диффузности категорий числа и лица существительных и местоимений, соотнесенных в тексте с идеей личности.
Современная личность зародилась вместе с христианством. Важнейшим условием этого процесса были исповедь и необходимость самосознания. Но важную роль в формировании личности сыграло и еще одно важное явление, которое мы назовем «эмансипацией» личности от космоса. Для ясности мы будем далее различать понятие «личность», родившееся в средние века и ставшее краеугольным камнем современной культуры, и понятие «персона» архаических культур.
В дохристианскую эпоху человек осмыслял себя в космических категориях, а сам космос казался гармоничным, таинственным, одухотворенным. В результате человеческая персона казалась не вычлененной из вселенной и из суммы ее явлений и склонной к метаморфозам, и это архаическое восприятие персоны в рудиментарном виде оставалось очень долго. Вспомним знаменитый пример: Гораций надеется найти бессмертие, став лебедем, вмещающим у себя под крыльями во время полета различные страны и народы. Такова заключительная ода второй книги од.
Превращение Горация в лебедя – это лишь метафора обретения поэтом бессмертия. Ящерица и Бабуин, заявляющее о себе вместо мудрого человека, тоже метафоры. Исследовательница это неоднократно подчеркивает, но важен сам язык, выбранный для выражения мысли. Этот язык сохраняет рудиментарное родство с древним типом сознания человека, не вычлененного из мира животных и растений. В результате чистая метафора как условность и как поэтические прием превращается в рудиментарную метафору, свидетельствующую о частичной реанимации архаического мифологического мышления. Человек не вычленен из космоса. Человек – дар вселенной и его часть.
Несравненно ярче эта космичность человека присутствует в древнегреческой культуре. Чтобы понять ее мы должны сделать шаг назад – в глубь истории – вслед за А.Ф. Лосевым, который пишет: «Необходимо также отличить античность от тысячелетия средневековой культуры, в основе которой – монотеизм, исходящий из признания божественной личности. Да-да, по средневековым представлениям над миром, над человеком царит абсолютная личность, которая творит из ничего космос, помогает ему и спасает его. Словом, абсолютная личность стоит над всей историей.
Этого нет в античной культуре, хотя и там есть свой абсолют. Но какой? Звездное небо, например. То есть тот абсолют, который мы видим глазами, слышим, осязаем. Чувственный космос, чувственно-материальный космологизм – вот основа античной культуры» (Лосев, 1983).
Человек учится у космоса внутренней гармонии, или, как сказал бы сам древний грек, учится софросюне «Интересно, что даже идеалисты с умилением посматривали на звездное небо, на чувственный космос. Платон (или его ученик Филипп Опунтский) утверждает: самое главное для человеческой души – подражать движению небесных тел. Они прекрасно вращаются целую вечность: всегда одинаково, симметрично, гармонично, без всякого нарушения. Такой должна быть и человеческая душа» (Лосев, 1983).
Человек соотносил себя с космосом до тех пор, пока у понятия «вселенная» были преимущественно положительные коннотации. Христианство совершило переворот в оценке космоса, сказав, что мир во зле лежит.
Мир зол, поэтому человек вынужден отказаться от восприятия себя в космических категориях – так рождается личность, так рождается психологизм. Человек из подобия космоса становится подобием Божьим. Происходит грандиозный переворот в культуре. Рожается новая семиотическая система с идеалом личности в центре. Так на смену античности приходит средневековье.
При множестве различий между античными взглядами на космос и современными представлениями, между ними прослеживается отчетливое сходство. Мы словно возвращаемся в античную вселенную, которая манит своей гармонией, и отражается в душе человека, сохраняя его как индивидуальность и персону, но колебля основы его личностного самосознания. В нашу семиотическую систему входят элементы античной, что приводит в движение ее целое.
Важнейшее отличие в восприятии вселенной древними греками и нами заключается в том, что категория рока, аналогичная представлениям о наказании, для грека непосредственно связана с космосом. Эринии – хранительницы космического порядка, который разрушают люди своими преступлениями, раскачивая лодку мироздания, стремясь космос вернуть в состояние хаоса, поэтому эринии мстят людям, покушающимся на космическую устойчивость и упорядоченность мира. Эринии тоже часть силы той, которая, всему желая зла, невольно делают добро. Эринии для грека безобразны, но побочным эффектом их зла становится их противостояние греху в мире людей и хаосу во вселенной. Космос для грека – живой организм. Он и указывает идеал и канон гармонии и красоты, и карает (через эриний) нарушителей этого канона. Космически гармоничный человек наделен «софросюне», человек хаоса одержим «гюбрис».
Для грека космос не личность, но персона. Для современного научного сознания вселенная не несет ни личностного начала, ни персонифицированного. Для грека космос может предстать носителем карающего рока, для современного – нет. Однако все эти различия не отменяют важнейшего сходства между древним и современным сознанием. Это сходство связано с тем, что вселенная интересна человеку, он восхищается ею, и находит в ней интересный субъект (греки) или объект (современное научное сознание) для диалога.
Этот мировоззренческий переворот и частичный возврат к античности характерен и для российской молодежи, находящейся под мощным влиянием современной науки, - то есть для студентов. В результате анкетирования первокурсников РГУ им. А.Н. Косыгина, обучающихся по направлению «Педагогика», выяснилось, что только у 13,3% опрошенных из множества терминов появляются слова с резкой отрицательной коннотацией, например «тьма», в то время как для большинства «Вселенная» ассоциируется с такими понятиями, как помощь, любовь, свет, вдохновение. Нет ни одной анкеты, в которой не было бы жизнеутверждающих понятий. У 13,3 % респондентов вселенная ассоциируется даже с идеей Бога, что точно коррелирует с мировосприятием Кейт Сисльвертон.
Современный человек космичен, и мир для него не лежит уже во зле, в результате чего личность перестала противопоставляться миру, который теперь мылится как творческое начало, способное даже формировать личность. А безусловное существование самой личности, не детерминированной полностью и окончательно влиянием среды и воспитанием, студентами не признается.
3 Discussion
Все вышесказанное может быть соотнесено с убеждением Ю.М. Лотмана: «научные тексты могут использоваться коллективом или какой-либо его частью в функции религиозных» (Лотман, 2002).С одной стороны актуальная для наших дней концепция космоса чисто научная: «что вселенная имеет в прошлом начало (как и проблема изначального творения в целом), - это всего лишь иллюзия человеческого сознания» (Нестерук, 2006). С другой стороны, современный человек переносит некоторые функции Творца на вселенную. Во-первых, она воспринимается как творческое начало, породившее человека, а вторых, склоняет его к диалогу с собой. Смещение научного концепта в область религиозного необходимо для сохранения устойчивости семиотической системы, сложившейся в средние века после мощного культурного переворота, когда космоцентрическая культура поставила в центр личность. Личное начало соединило землю, где человек, и небо, где Бог. Это соотношение Неба и земли остается основополагающим для культуры до наших дней.
Хотя современная культура скорее атеистическая, она сохраняет структуру и семиотическую систему религиозной культуры. Это оказывается возможным благодаря модификации концепта «вселенная».
Поскольку многое на уровне структуры роднит современную культуру со средневековой, она сохраняет способность выражать целое через свою часть. Кроме того, концепцию личности Kate Silverton интересно обсудить в контексте средневековых взглядов на человека. Это обсуждение возможно благодаря тому, что исследовательница считает, что современная концепция воспитания многое утратила, поскольку древние традиционные общества обладали большей мудростью в сфере воспитания человека и взглядов на его сущность.
Kate Silverton делает акцент на том, что многое в поведении ребенка не носит личного начала, поскольку определяется инстинктами, роднящими нас с млекопитающими (образно говоря – с бабуинами) и пресмыкающимися (как бы с ящерицами).
Интересно, что исследовательница свидетельствует о той же трехчленной структуре личности, которая зафиксирована в творениях святых отцов.
Традиционная средневековая культура выделяла в человеке три силы души, которые хорошо коррелируют с тремя областями мозга, выделенными Kate Silverton.
Христианское учение о человеке заимствовало из античной (Марков, 2003) мысль о том, что душа трехсоставна. Это понимание личности, обогатившись учением о Троичности Творца, развивается в онтологии «Philokalia» и в «Точном изложении православной веры» Преподобного Иоанна Дамаскина.
Святые отцы выделяли разумную, гневательную и вожделеющую силы души человека, которые коррелирую с тремя частями мозга, выделенными Кейт Сильвертон. Разумная сила души соответствует сове, гневательная – бабуину, а вожделеющая – ящерице.
Научная концепция строения мозга, в котором выделяются три зоны, повторяет богословскую средневековую истину о человеке, сохраняя троичную структуру личности.
В результате модификации концептов «космоса» и «личности» они занимают те же места в семиотической системе современной культуры, что и в средние века, на оба эти концепта можно спроецировать средневековые представления о Творце и человеке как образе Божьем. Эти два концепта, вступающие в отношения сопоставления-противопоставления, составляют системообразующую пару, которая удерживает средневековую систему культуры и не дает ей окончательно разрушиться. Концепты изменяются, начинают по-разному вписываться в семиотическую систему, но сохраняют ключевые оппозиции, свидетельствующие о тождестве культуры.
Несмотря на все мировоззренческие изменения, семиотическая система нового типа не образовалась. Культурный сдвиг, произошедший при переходе от античности к средним векам, не повторился.
Семиотическая система предполагает единство формы и содержания, структуры культуры и ее философии. Мы видим какой прочностью и гибкостью обладает средневековая система, оказавшаяся способной принять в себя новое содержание. Разрушение средневековой системы было бы губительно для культуры, так как формирование новой системы возможно только при рождении новой жизнеутверждающей философии. Нужен импульс огромной силы, чтобы на развалинах возвести новую систему культуры. Новое не строится благодаря отрицанию старого.
Новой идеологии, способной породить новую культурологическую структуру, не появилось, а современное мышление, как мы видим, сознательно и бессознательно апеллирует к средневековым моделям мышления.
4 Conclusion
По мнению Ю. М. Лотмана именно средневековая культура построена на символах и относится к семантическому ее типу, эту концепцию поддерживают и другие ученые: «Символическое мышление - одно из древнейших свойств культуры» (Склизкова, 2000), и современное мышление также отражает в себе черты символического типа культуры, реализуя принцип гомеоморфности части целому. И концептом, отражающим свойства семиотической системы в целом с ее аксиологией и иерархией ценностей становится именно вселенная. Изучение современной аксиологии и семиотики важно для межкультурной коммуникации, перевода и педагогики поскольку культура – не только система текстов, но прежде всего это семиотическая система, важнейшей частью которой является иерархия ценностей, определяющих бытие важнейшего продукта культуры – личности человека, вступающего в диалог с другими людьми и культурами и реализующего в своем поведении культурные код своей эпохи.
Для культурного кода современности важен концепт «UNIVERSE», отражающий взаимодействие личности и космоса, коррелирующий с концептом родителя. Восприятие концепта «Космос» в культурах разных стран и эпох будет разным.
Если античность мыслила человека в космических категориях, то христианская культура резко изменила культурный код, личность эмансипировалась от вселенной и была противопоставлена ей как свет тьме. Современное мышление на новом витке развития частично вернулось к античному восприятию вселенной, реабилитировало космос. Человек уже не мыслит себя в его категориях, но обращается к нему в поисках диалога как к жизнеутверждающему началу. В результате изменения семантического поля концепта «Космос» он стал по-иному вписываться в семантическую систему культуры в целом, и она модифицировалась. Современные европейские культурные системы являются модификациями христианского средневекового базового типа культуры, резко изменяя его, но не создавая нового типа культуры.
Перевод в контексте межкультурной коммуникации предполагает адекватную интерпретацию не только всех его концептов по отдельности, но и презентацию семиотической системы, породившей этот текст, и ее аксиологии. Однако для более полного восприятия аксиологического аспекта семиотической системы нужны дополнительные исследования, она не воспринимается столь же легко, что и порожденный ею текст. Частичному решению этой глобальной проблемы и посвящена данная статья.
В результате проведенного исследования мы выяснили, что важнейшими концептами исследуемой семиотической системы являются понятия «личность» и «космос», которые взаимно обусловливают друг друга и отражают особенности системы в целом.
За каждым текстом стоит определенная семиотическая система и ее иерархия ценностей, понимать которую важно для полноценной межкультурной коммуникации.
Язык в своем семиотическом плане оказался столь сложным явлением, что современные ученые возводят его зарождение скорее не к коммуникативной функции, а к способностью отражать миф (Лобок, 1997), в результате слово в культуре фиксирует и реальность, и миф, что мы наблюдаем, на примере концепта «небо» (Сиоридзе & Таварткиладзе, 2015), но древний миф утратил актуальность для современного сознания и может существовать в нем только в рудиментарном виде, поэтому сложность современной семиотической системы культуры и языка базируется на базовой иерархии ценностей и представлений, восходящих к христианской философии, антропологии, к богословию и библейскому миру. Устойчивость этой системы обеспечивается тем, что когда культура вступила в постхристианский период, то функции концепта Творца во многом взял на себя концепт Вселенной, благодаря которому сохраняется цельность структуры и ее духовные смыслы.
References
Bart Roland. (2008) Mythology. (Zenkena S. Trans). Russia. Moscow: Academic project.
Church canons on penance (n. d.). Retrieved from https://azbyka.ru/cerkovnye-kanony-o-epitimii#a_z12
Damascus And, the Monk. (2002) Creations. Source of knowledge (D. E. Afinogenova, A. A. Bronzova, A. I. Sagardy, N. I. Sagardy Trans). Russia. Moscow: Indrik.
Danilevsky N. Ya. (1991) Russia and Europe. Russia. Moscow: Kniga.
Horace. Carmen. (n. d.). Retrieved from http://ancientrome.ru/antlitr/horatius/carmin2.htm
Lana Del Rey (2020) Violet bE nt bAckwards Over The gRass. USA& Great Britain. New York, London, Toronto, Sydney, New Delhi: Simon & Schuster.
Losev A.F. (1983) Twelve Theses on Ancient Culture. Student meredian, 9-10. Psylib: Psychological library «Self-knowledge and self-development» Retrieved from http://psylib.org.ua/books/_losew02.htm
Losev A.F. (2001) Dialectics of Myth. Russia. Moscow: publishing house "Mysl".
Lotman Yu.M. (1992) Articles on semiotics and topology of culture. Lithuania. Tallinn: Alexandra.
Lotman Yu.M. (2002) Articles on the semiotics of culture. Russia, St. Petersburg: Humanitarian Agency "Academic Project".
Markov D. I. (2003) Anthropology and cosmology of St. Gregory Palamas (on the example of homilies). Russia. St. Petersburg: Oleg Abyshko Publishing House.
Nesteruk Alexey (2006) Logos and space. Russia, Moscow: Biblical Theological Institute named after St. Apostle Andrew.
Ockham W. (2002) Selected Works. (A. V. Appolonov and M. A. Garntsev). Russia. Moscow: Editorial URSS
Pereslygin S. (2020) Civilization in people and codes. Izborsk club, 9. Retrieved from https://izborsk-club.ru/20672
Peshkov I. V. (1998). Introduction to the rhetoric of the act. Russia. Moscow: Labyrinth.
Philokalia (2010). (Vols. 1-5). Russia. Moscow: Siberian Blagozvonnitsa.
Silverton Kate (2021) There's no such thing as 'naughty'. The groundbreaking guide for parents with children aged 0-5. London, Great Britain: Piatkus
Sklizkova E. V. (2000) Heraldry in the aristocratic cultures of Britain and Russia.(Dissertation Abstract For the Degree of Candidate Of Cultural Sciences) Russia. Moscow: Publishing Center of the State Academy of Slavic Culture.
Лобок А. М. (1997) Антропология мифа. Екатеринбург, Россия, Банк культурной информации
Сиоридзе М.А. & Таварткиладзе С.Ю. (Eds. Л. А. Вербицкая, К. А. Рогова, Т. И. Попова и др.) (2015) Символика универсального концепта «небо» во французском, итальянском и русском культурных пространствах в свете фразеологии. Русский язык и литература в пространстве Мировой культуры (г. Гранада, Испания, 13–20 сентября 2015 года). Санкт-Петербург, Россия, МАПРЯЛ