Святой Александр Невский в интерпретации
В. Белова
Герасимова С.В.,
Высшая школа печати и медиаиндрустрии
Московского политехнического университета
доцент, кандидат филологических наук
Васи;лий Ива;нович Бело;в (23 октября 1932, Тимониха, Харовский район, Северный край — 4 декабря 2012, Вологда) более известен нам как автор деревенской прозы, но среди его произведений есть пять пьес, таких как «Над светлой водой» (1973), «Сцены из районной жизни» (1977), «Бессмертный Кощей» (1981), «Князь Александр Невский» (1988), «Семейные праздники» (1994).
В 1964 г. отслуживший в армии и закончивший Литературный институт Василий Иванович Белов переселяется в Вологду. Здесь на Кремлевской горке высится установленный на больших валунах храм св. Александра Невского (рис. 1.), который, видимо, и вдохновил писателя на создание драматической истории княжения благоверного князя. Писатель окунулся в сбор исторического материала. В итоге родилась историческая драма «Александр Невский». Академический театр драмы имени А.С.Пушкина в Санкт-Петербурге впервые осуществил постановку этой исторической хроники, которая шла с несомненным успехом. «По признанию Белова, этой пьесой он хотел привлечь внимание молодежи не только к самому Невскому, но и к истории России, Отечества, к истинным ее героям, память о которых не иссякнет в веках» [Корюкаев].
Рисунок 1 Храм св. Александра Невского в Вологде // URL: (дата обращения: 05.01.2021)
1. «В прологе к одной из пьес, шедших в Лондоне в 1599 году, на сцене появились три аллегорические фигуры: смешного вида Комедия, мрачная Трагедия с бичом в одной руке и кинжалом в другой и торжественная История со знаменем и барабаном» [Морозов]. Эти жанры в эпоху Ренессанса пришли на смену средневековым мистериям, мираклям, моралите и др. Уже у Шекспира торжественность истории переплетается с простонародным юмором. Персонификацией ренессансного карнавального смеха становится здесь Фальстаф. У Белова величие истории также погружено в простонародный юмор и афористичность, важную для драмы в целом, а в сознании русского читателя ассоциирующуюся с высокой комедией Грибоедова.
2. Герои хроники, в отличие от трагедии, способны изменяться.
В трагедии статика характера, при всем разнообразии его проявления, важна как основа конфликта. Трагический конфликт невозможен между переменными величинами, между некими иксами и игреками. Нужна четкая заданность характера и конфликта.
В хронике характер может изменяться, что приводит к тому, что система персонажей начинает трансформироваться в ходе действия, а конфликт постоянно модифицироваться. Особенно ясно это видно на примере самого Александра Невского, который через всю пьесу прошел как выразитель героического пафоса, свидетельствующего о цельности его личности, а в последней сцене перед развязкой мы видим святого в состоянии внутренних сомнений – он становится трагическим героем и носителем трагического пафоса.
3. На структуру сюжета пьесы повлиял исторический роман, в котором со времен Вальтера Скотта в исторический контекст вплетается вымышленный любовный сюжет, обычно увенчивающийся сказочно-комедийной развязкой. Вариацией на него проходит через драматическую хронику Белова история любви до и после неописанной свадьбы Ждана и Улиты. Аналогичный прием использован в фильме 1938 года. Однако у Белова спектр вымышленных сюжетов значительно шире – от любовного до политического. Здесь не только сказочно-комедийный сюжет со счастливой развязкой в виде свадьбы или воссоединения супругов, в пьесе происходит становление и самого Ждана от княжеского противника, недовольного конфискацией лошадей накануне Ледового побоища, до облагодетельствованного князем, а потому благодарного ему человека (например, князь спасает его с Улитой от ордынского рабства, вновь соединяя их). А Колыванец из княжеского поверенного, отправляющегося по приказанию святого Александра в Ригу, превращается в посланца Батыя, впрочем, им он был изначально – в конце происходит срывание маски. Жизненный сюжет других героев связан с сочувствием врагам отчества - тевтонам, так Твердило, по словам святого князя, «помогал им укрепиться в русской земле…» [Белов, 416], то есть отдал им Плесков – отчизну святой Ольги. Горожане обвиняют новгородского боярина Сбыслова, что тот «Твердилу в посадники вытянул» [Белов, 407], а теперь тот же князь намекает, что новгородцы только рады будут, если он сойдет с княжеского крыльца и престола – и это накануне великого-то побоища. Вымышленные герои выражают реальные исторические настроения.
Докучай спасает тевтонского рыцаря после Ледового побоища, так как обижен на своих же новгородцев: он в начале пьесы изловил конокрадов, Ждана и Останю, то есть жениха и брата Улиты, которая за них заступается. Теперь же Останя схватил Докучая, напрасно обвиняя его (вместе с посадником) в том, что тот «зорил новгородские житницы» [Белов, 411], а князь Александр помог Докучаю бежать словно княжеский «седельничий не умеет привязывать лошадей» [Белов, 417]. Не оценивший и не осознавший поначалу княжеской милости, а потому обиженный, Докучай несет на себе израненного рыцаря, поступающего как волк, которого невозможно ни задобрить, ни приручить. Хотя Докучай из последних сил тащил его на загривке, а святой Александр помиловал и отпустил, оказавшись на свободе, рыцарь тут же нападает на Пятуню, которого «заслоняет Докучай и падает замертво» [Белов, 419], уже не как отступник, а как защитник отечества, искупивший свою вину и непродолжительную душевную слабость.
Судьба святого князя погружена в многоголосый хор вымышленных персонажей, среди которых мало понимающих политику князя и разделяющих его взгляды, но они есть. Среди положительных героев прежде всего русское духовенство: ростовский епископ Владыко Кирилл и митрополит киевский Кирилл (и это уже исторические герои), а также новгородский боярин Гаврило Олексич, противопоставленный Сбыславу Якуновичу.
Многоголосый полифонический мир вымышленных персонажей группируется вокруг основных исторических конфликтов.
В центре исторической коллизии в исторических романах и хрониках обычно лежит война. У Шекспира – Война Алой и Белой розы, у Белова преимущественно распря внутри рода Рюриковичей и нравственное противостояние ордынскому Востоку и католическому Западу, сами же сражения не обозначены.
Выбирая между Востоком и Западом, св. князь Александр Невский словно опирается на опыт Византии, столкнувшейся с крестоносцами в 1204 году. В результате Константинополь был сожжен, летописные свидетельства описывали это событие в апокалиптических тонах, - такова, например, «История» Никиты Хониата. Писателями свойственно видеть историческую конкретику сквозь призму вечных сюжетов. Трагедия Византии была известна на Руси. Следуя историческому образу, Белов показывает, как св. Александр противостоит папским легатам, точнее послам Ватикана, и братается с сыном Батыя по имени Сартак. Драма воспеваем ум и дальновидность русского князя.
Окончательное падение Византии в 1453 г. произошло также потому, что, выбирая между Востоком и Западом, последний басилевс Константин выбрал Запад. Святой Александр Невский обдает чувством исторической перспективы и противостоит искушениям, приходящим с Запада.
История XIII в. показана Беловым в контексте Священной, то есть Библейской истории, логика которой такова: когда народ верен Богу и живет по заповедям, он благоденствует – когда вероломен, страдает от глада, мора, бывает уведен в Вавилонский плен и др. Нападения ордынцев и прочие нестроения воспринимаются Беловым вслед за средневековыми летописцами как кара за усобицу, порождающую центральным мотивы пьесы: св. Александр принимает важнейшие решения, вопреки мнению братьев, Андрея и Ярослава, которые не доверяют ему, и страдает из-за их недоверия.
Этот библейский контекст актуален и для наших времен, призывающих преодолеть эпидемию не прививками, а покаянием, как это было с царством Иудейским перед возвращением из шестидесятилетнего Вавилонского плена, который нередко сравнивают с советским семидесятилетием.
Итак, исторические события исторической хроники Белова сгруппированы вокруг шести центральных исторических тем:
- борьба Руси с Западом,
- духовное противостояние католицизму,
- мученичество за веру от ордынцев: гибель Ярослава Всеволодовича (отца святого князя Александра) от яда матери Гуюка,
- политический союз с ордой, которая сама разделилась на две части:
с центром в Сарае, где правит Батый, с сыном которого по имени Сарак святой князь побратался;
и с центром в Каракоруме, где правит Гуюк; прием положение русских князей осложняется противоборством внутри самой орды;
- исторический замысел и нереализованная мечта воевать с ордой, объединив, например, силы Новгорода и Галицкого князя Данила Романовича;
- противоборство князей-братьев внутри Руси.
4. Подобно тому как в античной трагедии на сцену не выносились сцены преступлений и кровопролитий, так исторический битвы оказываются за кадром.
5. Стилизация устаревшего языка, точнее новгородского диалекта XIII века, пересыпанного историзмами и архаизмами, дана часто в контексте простонародного языка, с его балагурством и народным остроумием. В результате речи героев будет характерна сказовая манера. Например, княгиня Федосья, мать великого князя изрекает: «И добро бы драли бороды один одному, так нет! Исполчат друг на дружку целые княжества. За что про что под Липицей полегли многие тысячи?» [Белов, с. 393]
В результате в пьесе переплетены остроумие, юмор и мудрость, ибо св. Александр славился мудростью, которую автор жития сравнивает с мудростью Соломона.
Исторический контекст зафиксирован как на уровне сюжета, так и на уровне языка.
Историческая хроника Василия Ивановича Белова разворачивается вокруг оси фильма 1938 г. «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна, где центральным историческим событием стало Ледовое побоище 1242 г., то есть сражение новгородцев с Тевтонским орденом, в историческом контексте советского времени символизировавшего фашистскую Германию. События фильма – фоновая структура, фигура умолчания. Обладая кульминационной важностью, они становятся важнейшим внесценическим событием у Белова.
В исторической хронике св. Александр Невский предстает накануне Ледового побоища, он уже одержал победу на Неве. Однако образ великого князя предстает в контексте скорее драматической биографии, чем агиографии. Он идет путем изгнания сомнений в правильности своего пути, а его подданные – стезей преодоления сомнений в правильности выбора своего князя.
Изгнав из Новгорода своего «Олександра», новгородцы в лице Посадника даже теперь, перед лицом новой угрозы, сомневаются в его необходимости, говоря: «Голова наша – новгородское вече!» [Белов, 400].
Весь этот сложный исторический и художественно-поэтический материал разделен на три действия.
В первом из них описан духовный настой русских накануне Ледового побоища 1242 года. Перед нами драма одного героя, который окружен людьми и одинок среди них, потому что в столь тяжелый момент не столько получает от них помощь и поддержку, сколько преодолевает их сомнения и недоверие. Например, Новгородец Ждан, выкравший собственного коня, поскольку «без… жита ни тебе, ни мне не прожить» [Белов, 401] стоит на свой правде, чем вводит святого Александра в легкое недоумение, ибо он говорит: «Неужто правда дороже воинской славы?» Святой Александр часто высказывает истину в форме вопроса. Князь частной правде противопоставляет общую историческую истину. Однако он не утверждает, а удивляется, что с очевидным не все согласны. Но эти колебания и мягкость разрешаются сценами ключевых монологов и даже сценой апофеоза святого Александра в конце пьесы. Наиболее значимой из этих наполненных высоким пафосом сцен обретения решений является обращение князя к новгородцам в конце первого явления: «И копыто коня моего не ступит больше на вашу землю!» [Белов, 403]. Следствием отступничества горожан от своего князя стало появление Гонца, сообщающего о том, что «немцы секут алтари Святой Троицы» [Белов, 404], и падающего замертво. Святой Александр показан как князь отнюдь не злопамятный и любящий отечество больше своих амбиций, поэтому он прощает новгородцев, говоря: «Не станем поминать былые грехи друг перед другом» [Белов, 409] и за сценой происходит ледовое побоище.
События второго действия начинаются в 1246 году, они сгруппированы вокруг проблемы взаимоотношений Руси с ордой, причем эти взаимоотношения показаны в полифоническом многообразии и внутренней противоречивости: здесь и тема мученической смерти князя Ярослава в орде, и мечта князя Александра объединиться против нее с Галицким князем, и братание с Сартаком, сыном Батыя. Этой сложности противостоит ясность отношений с католиками: святой Александр без колебаний воспринимает их как врагов, удивляясь зачем нужна новая булла папы и кого он собирается на Руси крестить.
В этом действии святой Александр воплощает тип политика, способного вести диалог, учитывая, что Восток – дело тонкое. Таким изощренным покровителем святого Александра будет Батый, и восхищающийся русским князем, и ухищряющийся найти неотразимый повод его погубить, не изменяя при этом восточной медоточивости речи и вместе с тем едко и опасно для русского князя обижаясь, что дорогой гость так долго не ехал.
Для третьего акта Белов указывает время действия 1246 (4 явление) и 1252 (8 явление) годы. Хотя события здесь вновь на время переносятся в орду, но духовное развитие пьесы закольцовывается, и драматург в центр событий вновь ставит проблемы русского самосознания и русского духа, которая выражается в колебании князей, поддержать ли миролюбивую в отношении ханов политику святого князя Александра, или выступить против них войной. Эти колебания ранят князя, который и сам как бы сомневается в своей правоте, но также видит пагубность следствий опрометчивых «подвигов» Рюриковичей против орды, губящих скорее себя, чем врагов.
Пьеса завершается апофеозом святого Александра Невского сомнения которого разрешаются благодаря поддержке митрополита, который провозглашает славу князю как защитнику русской земли и веры.
В декабре 2003 года за историческую хронику «Александр Невский» Белов получил Почетный диплом лауреата Всероссийского конкурса драматургов «Дом, честь, достоинство».
Драматург сочетает в своей драме черты биографии и агиографии. Перед нами не лик святого, а человек, искушаемый самыми близкими людьми, одинокий воин. Однако к в развязке агиография побеждает биографию, а лик – лицо. И перед зрителем является святой житий, икон и акафистов.
Библиографический список
1. Белов В. Князь Александр Невский // Собрание сочинений: в 5 т. Т. 2. М.: Современник, 1991. С. 390–464.
2. Корюкаев Владимир. Самородок из Тимонихи: Жизнь и творчество Василия Белова // https://www.booksite.ru/belov/koryukaev/11.htm (дата обращения: 05.01.2021)
3. Морозов М. Шекспир // URL: (дата обращения: 05.01.2021)