«Ой, где был я вчера!..»
В.Высоцкий
Если верить слухам, то он, Стухлов, совершенно непригодная личность! Опустился, говорят, на самое дно. И чего он там потерял на этом донышке – неизвестно, но он упорно там что-то искал, считай каждую субботу, да ещё и воскресенье прихватывал. А с понедельника мучился, и всё из-за этих проклятых слухов!..
Слухи, они, конечно, на пустом месте не появляются, для них нужно хоть какое-то обоснование, как для того, чтобы зашкворчало сало на сковородке, то последняя должна быть хорошо раскалена. А основанием-то и было стухловское еженедельное: промочить горло, заложить за воротник, дёрнуть, налимониться, надраться, загрузиться, влить, вдеть, дербалызнуть, засосать, врезать, жахнуть, чекалдыкнуть, оттянуться, шваркнуть, шарахнуть, загудеть, бацнуть, клюкнуть, бухнуть, дерябнуть, вылакать… а на второй день, конечно, опохмелиться, то бишь – поправить здоровье, чтобы ласты не склеить… копытами не двинуть и рога не отбросить …
Ну, кто из наших не любит в субботний день… да после баньки!.. Это ж традиция, корни коей глубоко сидят. Хряпнет человек пару стопок, поморгает масляными глазками и на боковую… Это нормальный человек так себя ведет, неопытный выпивоха, так сказать,.. а вот Стухлов!.. Стухлову две стопочки – баловство даже – начинать не стоит, мараться… Ему тару побольше надо (он брезгует из мелкой тары пить), - надо ему из граненного стакана, чтоб, разумеется, сразу за живое задело!.. но это для прелюдии, так сказать, к лебединой песне…
Но Стухлов иногда и с мелкой посуды начинал, дегустируя тем самым тончайший букет напитка от бабы Жени или Агафьи Ивановны, определяя, где больше куриного помета подмешано для забористости. а то и димедрола… Правда, они, мерзавцы, то бишь эти производители зелья под названием самогонка, иногда сдабривают жгучий напиток апельсиновой коркой для приятной видимости и не более… разве ж перебьёт капля французских духов целую лужу креозота или кучу навоза?!..
Оно, как водится, дерьмо всегда таковым и останется, но когда тебе, допустим, та же Агафья Ивановна, нацеживает в бутылочку авторскую бурду, а её большой емкости плавает кувыркаясь что-то от цитрусовых, то тут уж… приятно просто!.. душа у клиента буквально тает от уважения к заботливой труженице. Они, самогонщики, здорово мужика выручают: у Стухлова-то окладик микроскопический, а процарапать горло ох, как хочется!.. хоть и детишки недоедают, но ведь Стухлов тоже существо живое и тоже имеет право на маленькие радости. Он даже курить бросил из экономии. Власть материть он тоже устал: нервишки они ведь тончают, рвутся, как подпиленные струны у Паганини, а их беречь надо, нервишки-то.
Вот и выручают Стухлова и иже с ним вышеописанные производители тошнотворного зелья. К запаху (если можно культурно выразиться, точнее – духану доморощенного змия, все давно привыкли… Этот запах основательно вошел в плоть и кровь нашего героя – Стухлов уже носом чуял из какой квартиры этот змий испускает свой волнительный аромат! Стучится в эту дверь клиент – точно, он попал по адресу!
А как этот змий в жилах играет!.. Уже после второго опрокидывания жидкости в широкое горло, Стухлов отмечал ухорошение самочувствия: Теплая волна нежным бризом, подгоняемая очередной порцией зелья, глубоко и широко проникала во все потаенные места Стухловского организма, да так что он таял и млел – красками всё радужными окрашивалось вокруг!
И легче становилось ему! Правда, до особого веселья ещё далековато было, но жизнь уже носила многообещающий характер: его даже фантазии посещали – мешок, к примеру, с деньгами на голову вдруг падал, или он шибко умным казался себе – страной даже управлять хотелось! Ну и тому подобное… романтичным становился Стухлов и просто гениальным, по мере потребления этого самого напитка… Живой ведь Стухлов! Это покойнику всё равно, а ему нет, тем более он склонен был к фантазиям с самого детства а когда употреблял спиртное, то мог просто не выходя из дома, побывать мысленно например в Индонезии, поговорить с неграми и ударяя по столу выкрикнуть: Да пошел ты на фиг! Мы тут тоже неплохо живем!.. Скрежетал зубами даже – обидно за державу было. За державу в этот момент он мог любому, как говорится, пасть порвать и глаз натянуть на известное место…
Домочадцы в это представление не вклинивались, они закрывались в другой комнате или уходили к соседям. Это происходило, когда Стухлов бывал ещё под обыкновенно маленькой мухой, то бишь доза ещё не была лошадиной – в таких случаях он ещё мог вернуться из жарких стран и, почти трезво оценив обстановку, мог без труда определиться в своих пенатах и бросить своё бренное тело на скрипучий старый диван. Жаль, но не всегда у него так получалось, поскольку в последнее время Стухлов всё чаще бывал под большой мухой, и культура пития стала напрочь игнорироваться.
А вообще-то как пьющий может оставаться культурным после обильного возлияния, да его тут же по физиономии определят в сим мероприятии, да и вонять будет… глазки выдадут… С другой стороны можно конечно и культурно себя вести, выпивая на своей фазенде и никому не показывая свою физиономию, но… это не к Стухлову… он ещё и вокалом громким занимался будучи в нетрезвом виде!..
Хорошо, если бы Стухлов, будучи в четырех стенах не пытался исполнить какую-нибудь арию из какой-нибудь оперы, не имея при этом голоса!.. Так нет же! Пел! Орал басовито, думая, что он аки Шаляпин Федор. «Опять нажрался!» - соседи скажут. Оно бы лучше Стухлову и не употреблять в таком количестве, но он употреблял – организм требовал, гены. Уже с пятницы, ближе к вечеру, у него начиналось обильное слюноотделение и легкое посвистывание в носу – это установка срабатывала от одной мысли на предвкушение… А в субботу, когда у него маленькая муха становилась большой, буквально навозной – зеленой и гудящей, Стухлова начинала носить нелегкая по улицам и закоулкам родного Кукуева.
А где в такие моменты бывал Стухлов, он не имел совершенно никакого представления – отключался он, вроде как безголовый был а ноги бегали туда-сюда, туда-сюда… Как собака оббежит пол Кукуева, нанося неожиданные визиты к своим сослуживцам или другим, даже малознакомым субъектам на местности. Удивляются все, что гость неожиданно их посетил да и поздновато как-то – после полуночи считай. Да ещё Стухлов шумным оказывался мужичком – норовит арию эту самую на гора выдать – аж собаки начинали вокруг лаять и подвывать!
Ему почему-то казалось, что он берет именно ту ноту, хотя страшно фальшивил, но громко это проделывал, Ниагарский водопад тише себя ведет… Стухлов когда ещё в школу ходил, то был приставлен к колхозному хору «Дубинушку» вытягивать. Ну и вытягивал… аж все пятьдесят участников хора поворачивались удивленно, завидуя такой глотке. Не реализовался Стухлов… а так бы трубил бы по-шаляпински где-нибудь на большой сцене, а так только удивлял честной народ, да злил собак по всей округе.
Просыпался он на следующий день и, ничего не подозревая, посещал вновь Агафью Ивановну, беря в долг чекушечку для скромного опохмела, и к своему удивлению, узнавал от неё, что он, Стухлов, стучался в три ночи к Агафье, вымаливая в долг некую порцию змия – грозился даже и та от страха, налила ему для полной кондиции…
А позже он узнавал от соседей и супруженции, что он был ещё там-то и там-то и говорил то-то и то-то – гадости какие-то говорил окружающим, и пел свои арии ...
Стыдно было Стухлову особенно с понедельника, когда он окончательно приходил в себя. Мучила его совесть проклятая! Идет он работу вобравши голову в плечи, озирается боязливо по сторонам, думая: « А не заходил ли я к Шелупаевым или Трещалову Гостомыслу Сергеевичу, своему непосредственному начальнику, а если и заходил, то что говорил?!.. Ах, а вон идет навстречу мне Вася Дербалызо-Вливанский, нехорошо как-то меня осматривает… Поздоровался, молчит, ага… только не оглядываться… пронесло вроде…
На работе у него ноги подкашиваются, во рту пересыхает… Кажется Стухлову, вот подойдет кто-то к нему да врежет по физии! Врежет и скажет: с-скотина, когда же ты шляться и выпивать перестанешь!
Неприятно Стухлову, не столько за мордуленцию, сколько за репутацию… ну заедут в нюх пару раз, ну выбьют какой-нибудь зуб гнилой – ерунда это по сравнению со стыдом… Ведь не свинья же он! Ну выпил немного, потом ещё немного!..а потом и не помнит… А может брешут люди? Сговорились и брешут как собаки, слухи распуская нехорошие!..
Мучается Стухлов аж до самой пятницы. «Ну, морду вроде не побили – простили значит. А может я не такой и пропащий, как меня рисуют… ну, перебрал маленько, с кем не бывает…
А в пятницу к вечеру а то и с утра, организм свое опять начинает требовать – слюноотделение, свист в носу… Завтра ведь суббота и почему бы ему, Стухлову, не выпить сегодня? На работу завтра не надо… В субботу опохмелится и в выходной малость тоже – наилегчайше так… может быть не так, как в субботу, а понедельник голова потрещит конечно, но ко вторнику пройдёт!.. С понедельника его, Стухлова, совесть не так будет заедать – «отходняк» лишь бы хорошо прошел, а дальше видно будет… Главное не перепить! Чтоб не отключиться. Отключка – значит перепил, а перепил ежели, то норму надо урезать! А как? Организм-то он все равно стребует! И чего тогда этот организм дразнить мелкой тарой, уж лучше сразу с этой, как её, посудой, чем поят лошадей!..
Пущай тогда голова отваливается с плеч – чего ей на плечах делать? Пущай куда-нибудь закатится, чтоб не опознали чьё это туловище шарахается по окрестностям, да без головы, понимаешь…
Найдут, конечно, голову – определят… позорище!.. Эх!.. «Ямщик, не гони лошадей!» Стыдно, стыдно Стухлову опять будет!.. Будет стыдно, если самогонка не сожжет остатки его совести. Вот так!