Татьяна в последний раз упёрлась коленом в огромный чемодан и, наконец-то, смогла застегнуть на нём молнию. Она отставила его в сторону, туда, где уже стояли другие сумки, и усмехнулась: много же она нажила за почти сорок лет жизни!
Татьяна обвела взглядом комнату: уютно! Как радовались они с Андреем этой квартире, как много сил было затрачено, чтоб семейное гнёздышко было уютным! Теперь это не её гнездо. Татьяна устало опустилась в большое кресло, своё самое любимое, где она любила сидеть, забравшись с ногами, и смотреть телевизор. И это теперь в прошлом. Таня закрыла глаза, и перед ней, словно кадры из кинофильма, стали выплывать эпизоды из её жизни.
…Поздний вечер. Они с Андреем сидят, обнявшись, на лавочке рядом с её домом, и он, крепко прижав её к себе, горячо шепчет:
- Танюха, всё у нас будет хорошо! Пойдём завтра в ЗАГС и подадим заявление.
- Глупый, нас не распишут! Мне восемнадцати нет ещё! – смеётся Таня, которой приятны слова любимого.
Андрей смешно, на пальцах начинает считать, сколько ещё ждать до её совершеннолетия, дует губы и говорит, обиженно растягивая слова:
- Пя-а-ать месяцев! Танька! Это же уйма времени! Это же сто лет! Тань, ты расстроена?
Танька смеётся, кивает головой, а Андрей тут же вскакивает и орёт во весь двор:
- Танюха! Не печалься! Я подарю тебе это небо! Эти звёзды! Я тебе всю Вселенную дарю! Бери, Танька!
Татьяна запрокидывает голову со смоляными кудрявыми волосами. На её смуглых щёчках красиво вырисовываются глубокие ямочки. Близорукие чёрные, словно омуты, глаза весело прищурены. Парень смотрит на девушку и опять кричит:
- Танька, ты – ангел!
- Раз я ангел, то улетаю в небо! – и девушка поднимает руки и взмахивает ими.
- Нет! Стой! Никуда ты не улетишь! Мы будем жить тут долго и счастливо! – кричит Андрей. – И умрём в один день, - добавляет он.
И Танька верит ему. Верит…
…Таня, зарёванная, с опухшими от слёз глазами, стоит перед мачехой и отцом и, глядя в пол, упрямо говорит:
- Я буду рожать!
- Люди добрые, - непонятно к кому обращается высокая стройная женщина с раскрасневшимся от гнева лицом, - посмотрите на эту дурищу! Рожать она будет! Рожалка что ли выросла? А учиться кто будет? А жить ты, то есть вы, где собираетесь?
Она коршуном кружит вокруг девушки и вдруг, словно что-то вспомнив, резко поворачивается к мужчине, Таниному отцу, и кричит теперь уж на него:
- А-а-а! Порода! Вот уж уродилась! В мать, поди!
- Ты покойницу не трогай, - робко возражает мужчина, - она тут при чём?
- Тут никто ни при чём! Мне на голову ребёнка спихнёт! Не будет этого! – Танина мачеха в сердцах топает ногой и продолжает наступать на девушку:
- Одумайся! Иди в больницу! Иди! Полуумная! Не порть жизнь ни себе, ни нам! Пойдёшь в больницу, - голос её становится почти что ласковым, - а там – чик! И всё! Свободна, как птица в полёте!
Танька вдруг поднимает голову и говорит:
- Вы советуете мне убить малыша? Ни за что! Пап, ну, скажи же ей!
Отец виновато смотрит на дочь и молчит. Тогда Таньку прорывает:
- Мама, ты же когда-то сделала этот самый чик. И что? Где твои детки?
- Мама? Какая я тебе мама? Маму бы ты послушала! А ты упрекать меня! Учить! Вот выкормила на свою голову! Уходи с глаз моих долой! Видеть тебя не могу! И не хочу! И не буду! – и она снова топает ногой.
- Света, она же всё же дочка мне! – слабо защищает Таню отец.
- И ты с дочкой проваливай, раз так. Или я, или эта дура! Подводит итог Светлана.
Таня подходит к отцу и тихонько говорит:
- Я позвоню тебе.
Через полчаса, побросав кое-какие вещи в сумку, Татьяна ушла из дому.
Баба Шура. Милая баба Шура. Как бы выжили, как бы справились Таня с Андреем без неё? Бабушка мужа взяла на себя львиную долю хлопот о маленьком Алёшеньке, Лёшеньке хорошеньком, как называла она правнука. А Таню она отправила учиться.
- Пусть Андрюшка деньги зарабатывает. Да и у меня пенсия – всё нам подмога. Мне-то много ли надо? А вот Лёшеньку хорошенького мы наряжать будем! А ты учись, светлая голова! Учись, пока я жива! – приговаривала добрая женщина.
Андрей с ней был согласен. После учёбы Татьяна стремглав мчалась домой, к сынишке, который рос не по дням, а по часам и так был похож на свою юную маму.
Таня вздохнула: быстро пролетели годы. Нет уже в живых бабы Шуры. У Тани снова на глазах показались слёзы. Она вытерла их ладошкой. Татьяна и не заметила, как их семейная жизнь дала трещину. Андрей был категорически против второго ребёнка. Он всё чаще задерживался «на работе». А когда Таня пеняла ему на это, говорил, что она замуж вышла не за него, а «за школу с вечными тетрадками и чужими ребятишками». Как-то так получилось, что Алёшка, взрослея, становился всё ближе матери, а не отцу. «Большой уж Алёшка мой! – думала Татьяна. – Закончит в этом году университет, а потом и жениться надумает. А тут мать всё с нуля начинает. Ей бы сыну помогать, а у неё у самой чашка-ложка, а буфета нету. О Господи! Спасибо опять же бабе Шуре: квартиру свою Лёшеньке хорошенькому завещала. А то сама без крыши, и сын у отца жить не станет. Как тогда быть?»
Таня выглянула в окно: сейчас должны подъехать Вера, её закадычная подруга, со своим мужем. Они вызвались помочь ей с переездом, хотя и удивлялись сильно её желанию уехать из города в деревню. Но Таня была непреклонна: начинать, так начинать с чистого листа. Сын поддержал её. И вот теперь она едет в село, где сельсовет выделил ей домик. Вот именно: не дом, а домик: две небольшие комнатки, где есть газ и свет. А за водой в колонку надо бегать. А удобства – во дворе. А ванна остаётся в городе. А банька при домике просит бульдозера, чтоб свалить её в овраг.
- Ничего, Тань! В воскресенье к нам ездить будешь. Помывочный день у тебя будет. И белье стиранёшь в машинке! – говорила подруге Вера.
- Да, уж как-нибудь, - махала Татьяна рукой.
Таня снова посмотрела в окно и увидела грузовик, подъезжающий к дому. «Ну, вот и всё. Отступать некуда. Прощай, Андрей! Прощай, былое!» Таня поспешила к двери и открыла её прямо перед носом друзей.
- Собралась? Едешь? Не передумала? – выпалила ей в лицо Вера.
- Тань, может, лучше у нас поживёшь? - не дав Татьяне вымолвить и слова, сказал высокий мужчина, голову которого рано выбелила седина. – Девчонки наши потеснятся, мы с ними всё уже обсудили. Так ведь, Вер?
- Спасибо вам, мои хорошие, за заботу, за ласку, за помощь, - Татьяна вдруг заплакала и бросилась подруге на шею.
- Поплачь, Тань, поплачь, а то ходишь, как каменная. Андрей-то не звонил? – поинтересовалась Вера.
- Звонил вчера. Гадостей наслушалась! За всю жизнь от него и половины не слышала, а тут прорвало. Оказывается, я себя плохо знаю, я мерзавка и прочее, и скоро я буду в ногах у него валяться, а он и не глянет в мою сторону, - шмыгая носом и вытирая глаза, призналась Таня.
- Ну, это мы ещё посмотрим, кто в ногах валяться будет! А ты – через мой труп! Поняла? Будет угрожать – мне звони сразу, я ему мозги-то вправлю! – Сергей так разбушевался, что подруги недоуменно переглянулись, а Вера сказала:
- Как много мы, оказывается, ещё не знаем! Я тебя, Серёжка, не узнаю!
- Не все секреты надо сразу выдавать, милые дамы! - улыбнулся мужчина. – Ну, что? Едем что ли?
Присели на дорожку и стали носить вещи в машину.
- Книг-то сколько! – удивился шофёр. – А вещей-то кот наплакал.
Таня увидела в кузове машины новенький диван, укрытый целлофановой плёнкой, кухонный стол и три табурета.
- Ой, а это что? – удивилась она.
- От нас тебе подарок на новоселье, - Вера обняла подругу. – Как я хочу, чтоб ты была счастлива! Я всё для тебя готова сделать!
- Спасибо вам, Вера, Серёжа! Что бы я делала без вас?
- Ладно тебе! – сказал Сергей. – У меня тут ещё мысли родились. Приедем на место – ознакомлю!
Сели в машину и поехали за город, в деревню, где теперь предстояло жить Тане. Она рассказала дорогой о своём разговоре с директором школы. Тот велел ей обосноваться на новом месте, как следует, а тридцатого августа прийти в школу на педсовет. Там она и узнает свою учебную нагрузку и прочие обязанности.
- Так что у меня есть целых пять дней, чтобы обустроить своё жильё, - подытожила сказанное Татьяна. (Продолжение следует)