Мне 38 лет. Ровно столько, сколько было тебе, когда мы познакомились. Хороший возраст. Человек всё ещё красив, молод, привлекателен, но уже с мозгами и с профессией. Однако 18 лет назад, когда я тебя встретила, думалось, что самый лучший возраст — мой, т.е. двадцатилетний. Юность была тем самым аргументом, перед которым бессильны деньги, статус и прочее. Её не купишь, она бывает лишь однажды. Девственность и ту сейчас можно восстановить за деньги, но юность — нет.
Когда я впервые тебя увидела, то первое, что бросилось в глаза — выправка( на тот момент я до конца даже значения слова "выправка" не понимала). Смешно. Слова не понимала, а именно по данному критерию тебя выбрала. Настоящего офицера. Суворовца. Настоящего полковника. Полковник это тебе не старлей и даже не майор... Как раз пару лет назад я прочла произведение Булгакова "Белая гвардия". Книга потрясла. Я болела за белых и никак не могла понять: за что расстреляли царскую семью, не чинившую никаких препятствий революции? И когда узнала, что ты — офицер-суворовец, то в моих зрачках читалось одно-единственное слово:"белогвардеец". Я так решила, мне так хотелось. В тебе было всё, кроме героизма и величия. Поэтому я их дофантазировала и наградила ими тебя сама.
Ты был коренастый натуральный блондин с миндалевидными прозрачными, как дождь, глазами. Широкий волевой подбородок с тонкими губами говорил о скверном характере. Но кого это остановит, если поджилки трясутся от одного твоего присутствия? Очень красивый нос. Мужской. Тоже хара;ктерный. Пальцы пианиста или скрипача — правильной формы и утончённые. Зачем мужчине такие красивые руки, если он ни на чём не играет, кроме как человеческими судьбами? Я всегда любила холодных, молчаливых, упрямых и волевых мужчин. И вот он ты, стоишь передо мной, весь сотканный из камня. Как тут устоять? Никак! В твоей внешности не было изъяна, за одно это полюбить можно, а тут ещё и звания, и синяя форма с погонами... А мне всего 20 и глаза распахнуты, как у напуганного совёнка от такого мужского качественного микса!
А тебе 38. Есть жена и дочь. Но они не главное. Главное — работа. Ты — трудоголик. Звучит почти как алкоголик. Иногда мне кажется, что это слова-синонимы.У тебя никогда не было ни любви, ни любовницы, а тут я. Ладно, если б я стала просто сединой в бороду и бесом в ребро, но ты же в любви ко мне все рёбра себе переломал! Но это после. Пока ты был обескуражен и сконфужен фактом, что у тебя впервые появилась юная любовница, от которой сносит крышу. Ты привык всё держать под контролем, включая свой мозг. Но в этот раз мозг не слушался и не подчинялся. Я управляла и вертела тобой, как Лолита — Гумбертом. Стоило дыханием коснуться твоей шеи и рабочий день летел к чёрту. Ты разрешал мне абсолютно всё. На это я и попалась. Ты был моим Станиславским, который на любую сцену/игру/провокацию всегда отвечал :"Верю!". А что такое "верю" от Станиславского? Правильно! Это уникальность и главная роль! Я с тобой проживала все женские архетипы: любовница, дочь, мать, жена.... Я хотела переиграть тебя, но заигралась и полюбила по-настоящему. Ты тоже полюбил. Но тебе 38, а мне 20. Ты полковник, я — студентка, хоть и дочь судьи.
Мама видела, как я страдаю и люблю тебя и не могла слышать даже твою фамилию. Папа всегда был на моей стороне. Иногда мне кажется, что я издевалась не столько над тобой, сколько над собой. Я хотела увидеть твоё лицо в худшем свете. Довести до белого каления-увидеть минусы-разочароваться- разлюбить. Но попытки были тщетными. Офицер всегда держит лицо. Ни одна моя провокация за два года нашей любви не имела успеха. Я полюбила тебя ещё крепче, теперь уже вместе с теневой стороной.
Ты понимал, что пора завершать отношения, которые ни к чему не ведут. Я была ребёнком. Избалованным, капризным, у которого вся жизнь впереди. Ты всегда говорил, что женщина моего уровня и таланта должна жить в роскоши. А у тебя нет столько денег. У тебя, у которого было два джипа, две квартиры в центре города, банковский счёт заграницей, докторская, звание полковника, связи и руководящий пост в органах. Но я знаю, что ты правда считал, дескать мне этого мало, хоть я ни разу у тебя ничего не попросила. Когда любят не просят, когда любят отдают. Пожалуй, с отдачей я переусердствовала — отдала даже больше, чем имела. Я вложила в твою грудную клетку холодными ладошками своё сердце и душу. Тело не в счёт. Оно осталось в знак памяти о твоих поцелуях и прикосновениях.
Мы расстались очень болезненно для обоих. Не могу назвать наш разрыв красивым и дипломатичным. Я причинила тебе боль столь равную, как и ты мне. Ты же суворовец. У тебя не было слабых сторон, кроме одной — чести. Тщеславие и самолюбие погубило многих великих людей. Ты тоже полёг среди них проигравшим. Я хохотала, рыдая, в истерике. Своей местью я навсегда сожгла дорогу назад — к человеку, которого действительно любила. У меня был на руках всё тот же козырь — юность. Его крыть нечем. То, что сделаешь в 20, непростительно в 38 и наоборот. Ты всё ещё любил меня и не понимал, как я могла так поступить с тобой. Но я и сама не понимала. Я не понимала, как мы могли расстаться? Как?! Ведь без тебя моё тело было опустошенным — таким, которое не имеет ни сердца, ни души. Ты же помнишь... холодные ладошки...
Но теперь мне 38 лет. Я твоя тогдашняя ровесница. Ты принял мудрое решение расстаться, пусть и заплатил за это ценой своего покоя. Потому что я унесла твой покой с собой, во взрослую жизнь, как конфеты в карманах. Ты попытался устроить свою личную жизнь - бросил жену с дочерью и ушёл к другой. Но, в итоге, получил ещё более глобальные проблемы, чем если бы выбрал 20-летнюю меня. Я поняла, что действительно люблю тебя, когда осознала, что желаю одного: чтоб ты был счастлив, неважно с кем. Счастлив и здоров. Но у тебя нет ни того, ни другого. Зато есть деньги, которых ты думал на меня не хватит.
Мы не общаемся уже много лет. Даже не так. Ты со мной не общаешься. Потому что иногда раз в год-два я пишу тебе о том, как сильно тебя люблю. Но ты никогда не отвечаешь. С таким хладнокровием по жизни, тебе нужно было идти в хирурги. Там всё холодное: скальпель, морг, рассудок... Впрочем, зачем? Мои холодные ладошки навсегда остудили твою душу.
Ты сумел подарить мне великую радость,
Но такой же великой была и печаль...
13.07.22, Барселона