Я встретил путника; он шёл из стран далёких
И мне сказал: вдали, где вечность сторожит
Пустыни тишину, среди песков глубоких
Обломок статуи распавшейся лежит.
Из полустёртых черт сквозит надменный пламень,
Желанье заставлять весь мир себе служить;
Ваятель опытный вложил в бездушный камень
Те страсти, что могли столетья пережить.
И сохранил слова обломок изваянья: —
«Я — Озимандия, я — мощный царь царей!
Взгляните на мои великие деянья,
Владыки всех времён, всех стран и всех морей!»
Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…
Пустыня мёртвая… И небеса над ней…
Шелли. Перевод К. Бальмонта.
Не получается у меня «жестокого» египетского романса. Настолько происходившее там современно, что постоянно сравниваешь То Настоящее и Это Настоящее. Будто примеряешь бабушкино, а, учитывая мой возраст, мамино платье. Такое крепдешиновое с кофейными листьями на фоне дымки «песков глубоких».
«Опираясь на ветеранов, служивших ещё отцу, женщина берёт власть в свои руки, … отодвинув законного наследника…, один из названных братьев был её фаворитом, … царица смогла собрать воедино видных представителей знати, военной аристократии, жрецов».
Хатшепсут.
И не было там поначалу особого противостояния со жречеством, фиванская часть, которого поддерживала царицу- фараона. Первые династии признавали право женщины на управление страной, уже была правительница Хатшепсут.
«Узурпаторша» знала историю, воспользовалась моментом, имела мудрость нейтрализовать недовольство пасынка, разрешая ему участвовать в военных походах.
Правда, за 22 года правления царица воевала всего два раза. Много строила, путешествовала, восстанавливала дипломатические связи.
Из страны Пунт женщина во власти привезла благовония, целые деревья мирра, надеясь рассадить его в Египте, краску для глаз, шкуры экзотических зверей, маленьких обезьянок…
В общем, «дама сдавала в багаж диван,
чемодан,
саквояж,
картину,
корзину,
картонку
и маааленкую… обезьянку».
«Дама», но царица. Как женщина в зеркало, вглядывалась она в будущее, пытаясь понять, какой её увидят потомки.
«Мечется моё сердце туда и оттуда…».
Пришли иные времена, другие жрецы подняли знамёна Тутмоса III. Никто не знает, что там произошло. Кто разрушал дворцы, построенные Сенмутом. Пасынок или Эхнатон, создававший страну из своего воображения?
Что произошло между фаворитом и царицей? Слишком многого он хотел или женщина просто устала? Она ушла по следам богов, которых вернула в Египет после нашествия гиксосов.
Вот так, обходя подводные камни и течения.
Засидевшийся в дальнем дворце, построенном по принципу «птичьих слободок» дворцов Крита Тутмос III , начал строительство египетской мировой державы. Естественно, с Азии - будущей по-гречески, Месопотамии.
Не было больше никого под рукой.
Брал города в осаду, опустошал окрестности. Потом египтяне уходили, приходили аборигены…
Тутмосу приходилось возвращаться в «покорённые» города. Слышала, египтяне даже жалели азиатов. Мол: «Они живут в таких отвратительных условиях, у них даже камня нет. Ну, как им быть приличными людьми?» Не встречала пока мнения «азиатов» о строителе мировой державы.
А было бы интересно.
Аменхотеп III отец Эхнатона просто купил Месопотамию. Её преданность, лояльность, поведение, не создававшее проблем Великому Египту. Подконтрольные правители Страны настойчиво советовали Эхнатону во всём слушаться мать - вдовствующую царицу Тию. Аменхотеп её очень любил, построил храм, в котором жену почитали, как богиню.
Похоже, Тия активно участвовала в управлении государством.
Позже, лишившиеся финансовой подпитки цари, требовали золота от бывшего спонсора.
«Итак, пусть брат мой пришлет мне золото, в таком большом количестве, которого нельзя было бы и исчислить… Ведь в стране моего брата много золота, столько же, сколько и земли. Боги да устроят так, чтобы его было ещё больше в десять раз».
Это- образец от царя Миттани.
Египет расцвёл, Аменхотеп болел. Жречество перестало с почтением относиться к его любимой женщине. С высокомерным терпением относилось к царю, рассекавшему волны Нила на точной копии ладьи Ра.
И пришёл Реформатор.
Лет восемь, примерно с двенадцати лет, соправителем отца был Аменхотеп IV- будущий Эхнатон. После «угодного Атону», лет через двести- триста, из дельты пришёл очередной воитель, женился на столичной штучке Нефертари.
Рамсес II.
Тот самый, что «упустил» евреев из Египта. Он много воевал. Брал города «азиатов» непрерывными штурмами.
Лихой командир на боевой колеснице в образе Сета, с «редиской» в руке из голов поверженного врага. За «чубы» держал. Попадал в ловушки, с боем выходил из окружения.
По его поводу тоже мог бы «ломать стулья» наш Чапай.
Говорят, лет на пятьдесят, в регионе установился мир. Активная торговля подняла ряд городов, к примеру, Угарит.
Если это так, то мы уходим во времена не просто добиблейские. Библия не знает города с таким названием.
Предполагают, Угарит был уничтожен народами моря, которые могли создать цивилизацию острова Крит.
Если раньше Египет возвращался на берега Нила, то теперь воины- победители оставались жить в городах Сирии и Палестины.
Может быть.
Камешек гранитный. Идеология.
Для египтянина отрыв от родной земли равносилен проклятию. Разве, что, разъехавшихся солдат свозили хоронить на родину.
Рамсес II, навоевавшись, много строил. Известны рассказы современников о городах, по площадям, которых гуляет молодёжь и… поёт…
Это вам не храмы с огромными статуями царя. Не двухэтажная гробница Нефертари с ярчайшими фресками и кучей смыслов, смутных и никому уже не нужных.
Социальное строительство и характеристика положения внутри страны, мягко говоря, далёкая от привычного образа страны Озимандии. Именно Рамсесу посвятил стихотворение Шелли.
Прибавим ещё то, что мир был цветным. Города, храмы, гробницы. Шестьдесят с лишним лет правил Рамсес, ни один сын, рождённый Нефертари, не пережил отца. Эпоха величайших достижений империи, но уровня влияния Аменхотепа III Рамсесу II достигнуть не удалось. В Азии были уже свои строители империй.
Но вот - загадка. Воюй без устали или устанавливай дипломатические отношения, доводи страну до крайнего обнищания или превращай в золото всё, к чему прикасаешься, без разницы.
Память о тебе уничтожат жрецы, а простолюдины будут рисовать на твоих постройках гаденькие картинки. Или жрецам придётся перепрятывать твои останки в тайниках. Рамсеса хоронили пять раз.
Грабили.
Что там с посмертьем великого царя, узнали его боги?
Ничего не изменилось за тысячи лет. Ни стулья со спинками, ни нравы людские.
Когда представляешь себе Царственность Египта, всегда учитываешь такую переменчивую величину, как влияние жречества, противостояние служителей культов разных богов, усиление или ослабление светской власти.
Светской не в нашем понимании. Цари- боги.
В индийском гимне Митре есть строчки: « … Твёрдо, стоя на коленях…».
Твердо, стоя на коленях», древний Кемет достигал вершин, его вера становилась плотью и кровью самих царствующих особ. Или играла злую шутку с тем, кто не находил в ней примеров для подражания, а в себе - сил для нового начала.
Клеопатра.
« Ибо красота этой женщины была не тою, что зовётся несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение её отличалось неотразимою прелестью, и потому её облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу. Самые звуки её голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад, — на любое наречие…».
Плутарх.
Как не вспомнить рассказы о Екатерине II, её необыкновенном обаянии, умении найти общий язык с каждой моськой придворных красавиц времён Анны Иоанновны.
История последней из Птолемеев только в кратком изложении кажется сказкой о всепоглощающей любви.
Талантливый генерал Александра Македонского свёл запад и восток, объединил две культуры, любил читать. По его приказу в порту Александрии арестовывались судна на то время, пока писцы копировали бумаги, найденные на кораблях. Так начиналась великая Александрийская библиотека.
Клеопатра удалась в своего знаменитого предка, знала много языков. Очаровала Цезаря, Антония, покончила с собой, решив поставить красивый крест на цивилизации, которую не строила.
Античный размах, однако.
Особого единения культур - то не было. Как всегда: « Эй, вы, там наверху…». Несколько столичных зданий, дворцов «новых египетских», приближённых к власти, пара храмов. Что- то нашли под водой.
Наследники основателя династии отличались пьянством и сожительством с сёстрами, чем необычайно гордились.
Мол: « Мы тоже из богов».
Или: Куда конь с копытОм - туда и жаба с клэшней.
Руководители дальних номов, сами египтяне были крайне не довольны засильем греков и евреев. Отец героини так крупно брал в долг у римлян, что разорил кучку кредиторов, не догадавшихся ободрать шкурку с его дочери.
Почему в тех условиях Египет остался крупнейшим экспортёром зерна и сохранил хороший флот?
Не иначе, как по тысячелетней привычке.
Очень может быть, Клеопатра страдала, когда погиб Цезарь, но его смерть точнёхонько уложилась в старую легенду. Есть фрески тех времён, на которых Клеопатра изображена, как Исида, а Цезарион, как Гор. Внутри страны авторитет молодой царицы заметно укрепился.
Пока в Риме пытались понять, кто теперь главный и что делать с республикой, царица строила флот. Якобы, для поддержки Антония и Августа, не забывая оплачивать расходы тираноубийц. Через своего человека на Кипре. Потом она от посредника «отнекается», но потом.
Не египтянка на вечном троне сама отправилась к Антонию. Старый, сорокадвухлетний солдат дарил ей целые римские провинции. Одно время Египет почти восстановил свои прежние имперские границы.
Чего же желать ещё?
Дальше у нас начинается комплекс «Акелло промахнулся», не иначе.
Антоний уже отдал ей всё, что мог отдать солдат без особых фантазий. А в Риме взошла звезда по имени Август, её благосклонность сулила сладкоголосой диве «восторги свиданья и ласки любви…».
Нет, плоть- то может подождать. Исида, вон, замуж не вышла, традиция требовала непорочности её покровов, но абсолютная власть над сильным государством теперь даровалась Римом.
Перед битвой при Акциуме несостоявшаяся богиня вовсю интриговала против сторонников Антония. Они переходили к сопернику, что предопределило поражение объединённого флота ещё до бегства царицы. Ни Август, ни Антоний флотоводцами не были.
Два года Клеопатра пировала, играла в странные игры со смертью, создала некий «клуб самоубийц», испытывала яды на рабах.
Когда Август снова «появился на горизонте», горе- египтянка закрывается в «глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле…
В старинной башне, черневшей на чёрной скале…»
В эту старинную башню на окровавлЕнных простынях потом втаскивали, ещё живого Антония, почему- то решившего, что любимая женщина исполнила обещание и самоубилась.
А солдат слово дал и сполнил.
Интересно, входила в её планы гибель Антония?
Потом в это место, презрев не неприступные скалы и Терек в темноте, запросто входит Август.
И неудивительно. Бог, же. Пока не догадались, но божественное – то не скроешь.
Август позволяет Клеопатре похоронить Антония. Царица безутешна, пишет римлянину жалостливые письма. Тот навещает, утешает.
Интересно, что мог сказать утешительного язычник правительнице страны, разобравшей по косточкам Посмертье, задолго до появления такой чуднОй штуки, как Рим?
Клеопатра интригует, соблазняет, но появляется ещё один римлянин. «Влюблённый офицер» будущего императора «информирует» общество, что Август планирует показать царицу и её детей народу Рима в качестве трофеев.
Конечно «влюблённый».
Какой ещё может сказать женщине, что надежды её напрасны, что сердце Августа, давно решившего участь кокетки, ей не по зубам.
Оно принадлежит Республике!
Ромео туристо облико морале!
Скорей всего, тот офицер был бывшим соратником Антония, вытолканным взашей интригами египетской прелестницы.
И поквитался и за бывшего друга отомстил.
Маленький триумф. Чуть- чуть. Мелочь, а приятно.
Клеопатра пишет Августу что- то такое, что без пяти минут бог, сломя голову, бежит к царице, но та уже мертва. Победителю достаётся только интервью с одной из служанок.
Говорят, змеи никакой не было, трудно представить гада, способного покусать сразу троих человек.
Ой, божежки, Птолемейша выводила эту породу два года. Змей должен был броситься на злодея, покусать его, освободив миллионы римских рабов. Образовалась бы дикая давка. В ней Цезарион въехал бы в Рим на белом коне, начал бы с того, на чём остановился папка Юлий.
План Б, однако, но на змей положиться нельзя.
Интересно, кто написал эту взбалмошную историю? Ведь, верят, не обращая внимания на детали.
В общем, не нашла Клеопатра в себе сил для нового начала.
Или таланта.
Не сужу, сама «задним» умом богата.
А он, таки, поёт мне романс о Египте. Вот сейчас поставлю в начале статьи бюст царицы Тии и спою.
Сколько там властной красоты, но не назову её «желаньем заставлять весь мир себе служить».
Человечество прошло долгий путь. Не копало оно оборонительные рвы, чуть выпав из пелёнок.
Не гробило малые человеческие силы, в том числе свои, на штурм и осаду крепостей.
Легче было перекрыть пути подвоза продовольствия или отловить малочисленное вражеское население по - одному.
Предполагают, что все эти рвы, ведущие в никуда, получались в процессе выбора земли для построек протогородов.
Потом надо было справляться с паводками рек, на которых строились.
Потом появились люди, берущие чужое, как своё.
Пригодились рвы со стенами. Не было науки о войне, о штурме крепостей. И людей уже не отловишь по одному.
Планирование, похоже, у этих вояк было на нуле.
Брали города в осаду, какой- нибудь безымянный смертник долбил глинобитные стены киркой.
Конечно, Тутмос III кирками не пользовался, но от дедовского метода ведения осадной войны не отказывался.
Может быть, не было другой, не знаю.
Наконец, появился принцип: Дипломатия начинается там, где заканчиваются припасы воды в ранце солдата.
Отсюда рукой подать до идеи гаранта стабильности в регионе. Торговых путей, дипломатической почты, религиозного туризма, представьте себе.
Я иначе себе объяснить не могу многократное восстановление Ассирии.
Каким- то чудом следующим шагом человечества стала «покупка» возможного противника.
Можно здесь вспомнить шумер, мирно распространявших культуру. Но кончилось там проникновением варваров в города миссионеров, исчезновением их самих.
«Нам это надо», спросили себя египтяне и стали давать деньги на строительство, посылать своих специалистов и учителей, торговать предметами роскоши.
Потом метод развила Персия, оплатившая становление династии македонских царей, наводнившая греческий рынок своими товарами.
Вершин в этом деле, получившем название «политика», достигла Византия.
А всё начиналось с Аменхотепа III и царицы Тии. Может быть, с неё, потом, с царя.
Войны Рамсеса II- не шаг вперёд в развитии искусства воевать.
Несколько шагов назад в развитии общества.
Царя «оправдывают», говоря, что в тех условиях правителю нужно было срочно восстанавливать положение в стране и регионе. Иного пути, вроде, не было.
К счастью, Рамсесу никто не мешал 60 лет строить и жить. Никто не сказал старику, что тот засиделся, выжил из ума, у него трясутся руки. И вообще: « Дед, дай порулить!»
Интересно читать переписку его жены Нефертари с царицами хеттов. В письмах указывается точное количество украшений, присланных в дар, их вес в шекелях.
После удивления и усмешки приходит понимание, такова цена мира.
Речь идёт на языке, понятном, прежде всего, нарушителям египетского спокойствия…
А Антония жаль. Чисто по- бабьи.