Боже, пропал калабуховский дом!
— в отчаянии воскликнул Филипп
Филиппович и всплеснул руками.
М. А. Булгаков «Собачье сердце»
2022 год. Берлин.
Каково же было моё удивление, когда я получаю на сайте «facebook» предложение дружбы от некой Натальи Пак из столицы Южной Кореи, Сеула.
А ведь, учась в Ленинграде, в школе, я дружил с девочкой - русской кореянкой, Наташей, по-корейски Нахён.
Наше общение с ней прервалось 7 лет назад, в связи с моим переездом в Германию в 2014 году. Наташа считала меня тогда чуть-чуть предателем. Я ей тогда ответил, мол, жизнь покажет, прав я или совершаю ошибку.
Да, это оказалась действительно она, моя школьная подружка Наташка. Мы созвонились по «Скайпу». Первый раз мы выговорили весь заряд аккумулятора моего телефона...
Мой вопрос:
- Что ты делаешь в Сеуле?
- Мы с мамой переехали сюда на постоянное место жительства к моему дяде, брату мамы. Мы уже давно имели на руках его приглашение, но всё как-то откладывали. Но однажды мама сказала: «Всё, Наташа, нужно ехать.»
А произнесла она эту фразу после того, как...
Этот страх сидел в моей маме ещё со времён нашей жизни в Северной Корее.
Ведь, по рассказам мамы, жизнь там при генералиссимусе Ким Ир Сене была ещё более-менее сносной, нам даже тогда провели прямо в дом радио. Люди могли иногда выезжать в Южную Корею и к нам, в страну, приезжали туристы. Когда в 1994 году Ким Ир Сен умер, власть в стране унаследовал его сын Ким Чен Ир, провозглашённый пожизненным Великим руководителем народной партии, главнокомандующим КНДР.
Тогда мой дядя сказал маме, что нужно уезжать из страны, пока не закрыли границы. Но она и мой отец, так верила нашей партии и Великому Иру, что отказались от отъезда. А дядя уехал.
Вскоре Ким Чен Ир объявил на весь мир, что у нас теперь есть атомная бомба и пусть об этом знает США и Запад. На КНДР сразу наложили санкции. Великий Ир ввёл ответные санкции, ограничив передвижение своих жителей по стране и запрет на выезд из неё. И настало для нашего народа тяжёлое время. Нам тогда только Россия и помогала. Да много ли она могла, когда на её добрых руках, кроме нашей Кореи, ещё и Куба была, да и ещё страны разные, которые социализм не передумали строить.
С едой становилось всё хуже и хуже, пропадать стало самое необходимое, даже лекарства. В столице, Пхеньяне, ещё можно было что-то купить, но туда пускали не всех жителей страны. Нам, провинциалам, простым крестьянам, такой пропуск был не положен. Моего отца забрали на север, на строительство какого-то военного объекта. Там он вскоре и умер. Мама осталась одна с двумя детьми. Дэ Хюну было 5 лет, мне только 3 года. Беда не приходит одна. Братик мой сильно заболел. Доктор сказал маме доверительно, что мальчика может спасти одно лекарство, которое продаётся во всех аптеках в других странах, а у нас его теперь нет. Мама не могла даже оставаться дома с больным братом, она обязана была ходить на полевые работы. Когда мама отсутствовала, с нами оставалась бабушка, мать отца.
Мысль бежать из КНДР возникла у мамы после разговора с врачом, а окончательное решение пришло после...
Однажды, вернувшись домой чуть раньше, войдя тихонечко в комнату, мама услышала слова бабушки, сидевшей у постели, страдающего от сильных болей, внука: «Дэ Хюн, мальчик, наша страна самая сильная. Великий Ир всё знает о каждом из нас. Все капиталистические страны хотят нас захватить и только благодаря нашему Ким Чен Иру, Северная Корея победит врагов. У нас лучшие атомные ракеты в мире. Нужно только потерпеть немного...
Через три дня мой брат умер.
Один наш дальний родственник, рыбак, взялся перевезти нас на лодке через реку Туманган, в Россию.
Он предупредил, что дело это опасное, поскольку пограничникам платят деньги за каждого пойманного беглеца, поэтому те очень стараются.
О побеге можно много рассказывать, но в результате мы оказались в Ленинграде...
Мы жили и были счастливы, но тут мамочка услышала по телевизору, как уважаемый президент страны сообщил, чтобы Запад и США не смели нам угрожать, поскольку у нас есть чем им ответить...
Вот тогда-то мама и сказала: «Всё, Наташа, нужно ехать».