Лонг-лист 26-го номерного конкурса Клуба СФ

1 Повесть Тетрадь с чердака. Гл. 1-4
Марина Шатерова
Глава 1. Чердак

— Здравствуй, бабуля!!!
— Привет, Славянушка, рада, что ты приехала! – пожилая женщина обняла и поцеловала внучку.


Последнее беззаботное лето между десятым и одиннадцатым классом Славяна, как и всегда, проводила в гостях у бабушки Урсулы в посёлке в десяти километрах от столицы. Привольно здесь вдали от городской суеты, частный дом, огороженный зелёным забором, лес и река за посёлком, домашняя живность, подружка Дарина, с которой проводить время всегда незабываемо. Да и бабуле летом всегда нужна помощь по хозяйству.


В гости к подруге Дарине в первую очередь с нетерпением направила свои стопы Славяна. Сколько девчачьих секретиков о школьных и личных делах скопилось у неё за несколько месяцев, что подруги не общались. Так и роились эти новости в голове у девушки, жаждая выплеснуться за чашкой чая с домашней выпечкой. Дарину она застала на лужайке через дорогу от дома. Девушка вывела со двора козу, держа в одной руке поводок, а в другой – длинный металлический крюк, который вставила в землю в центре лужайки. Так коза должна пастись и никуда не сбежать.


— Коза Ностра? – улыбнулась насколько возможно широко, искренне радуясь встрече.
Дарина обернулась на знакомый голос и восторженно вскрикнула.
— Славяна!!!Привет.
Девчонки обнялись, запрыгав на месте, словно молодые козочки.
— Рада встрече! Соскучилась. Пригласишь в гости?
— Конечно, что за вопросы.


После чаепития и сплетен подружки пошли погулять по посёлку. Моцион Дарина сопровождала вещанием местных сплетен о тех или иных жителях, дома которых встречались им на пути. В посёлке, кроме частных домов, обнесённых заборами, стояли ещё двух-трёхэтажные послевоенной постройки с облупленными фасадами, давно требующими штукатурки. Единственным зданием, внешний вид которого старались поддерживать в приличном виде, была библиотека в стиле классицизм с колоннами и треугольным фронтоном. На её фоне иногда фотографировались чиновники, приезжающие на местное градообразующее предприятие.


Один из местных двухэтажных домов вызвал интерес у девушек башенкой-чердаком в центре крыши. В каждом подъезде со второго этажа железная лестница вела на чердак, не препятствуя изучению содержимого чердачной башенки. Обойдя дом со стороны подъездов, девчонки вошли во второй подъезд, пользуясь обеденным затишьем двора, что помогло избежать лишних свидетелей и вопросов о цели визита.


На чердаке громоздилась старая мебель, сломанные детские игрушки, торшер с зелёным абажуром, велик с погнутым колесом. Стандартное барахло, которым не пользуешься, но и выкинуть почему-то рука не поднимается. Славяна обратила внимание на коробку со старыми книгами, перебрав которые отложила несколько интересных. Там же, в коробке среди книг, лежала старая толстая тетрадь в клеточку в коричневой обложке с тонкими геометрическими узорами. В таких обычно ведут домашнюю бухгалтерию или записывают кулинарные рецепты.


Славяна полистала тетрадь, но там были не рецепты, а нечто иное, что-то вроде личного дневника, где есть разбивка на даты, дни недели и время суток, какие-то схемы и планы. Информация показалась девушке настолько интригующей, что она решила прихватить тетрадь домой и вместе с выбранными книгами положила её в сумочку.


Дарина нашла пару винтажных кукол, на которые можно пошить новые наряды, пополнив тем самым уже имеющуюся коллекцию. Незаметно выскользнув из подъезда и погуляв ещё немного, подруги разошлись по домам.




Глава 2. Тетрадь

Уже дома, перед сном, Славяна начала изучать содержимое тетради, найденной на чердаке старого дома. И, начав читать, буквально не смогла оторваться от излагаемой в ней информации, светало, когда девушка перевернула последнюю страницу.


Судя по надписи на внутренней стороне обложки, тетрадь принадлежала женщине по имени Пальмира Нижинская. На странице своего дневника она описывала каких-то людей, которых видела на улицах посёлка ночью. Сначала что-то странное в их поведении женщина заметила из окна своей комнаты, затем начала по ночам выходить на улицу и уже там вести слежку за таинственными незнакомцами.


Например. Пальмира наблюдала за девушкой, сидящей на остановке пригородных автобусов на трассе, к которой примыкал посёлок. Что-то странное, неестественное прослеживалось в её поведении. Вот сидит она на скамейке, роется в сумочке, подходит к расписанию, изучает его, возвращается на скамейку, просто сидит некоторое время затем всё в точности повторяется: роется в сумочке, изучает расписание, просто сидит. Подходит автобус или маршрутка, девушка в неё не садится, а просто повторяет свои действия, механически, всегда одинаково. Можно предположить, что за ней должны подъехать на машине или она с кем-то договорилась встретиться, но ничего из этого не происходит.


В тетради описывается ещё несколько подобных случаев с мужчинами и женщинами, с одинаковым, странным, повторяющимся и нелогичным поведением. Увидеть их на улицах посёлка можно с полуночи и ровно до двух часов ночи, когда они уходят через поле или вдоль трассы куда-то в сторону леса. Рассмотреть какую-либо систему в их появлении довольно сложно, просто нужно гулять по ночам, следить и наблюдать.
Перелистывая страницы тетради, Славяна чувствовала, какой невероятный интерес и одновременно суеверный ужас, страх вызывали у Пальмиры эти странные люди, за которыми она следила не одну ночь.


По мнению женщины, эти люди не из нашего мира, а откуда-то ещё и они как-то проникают в наш мир, чтобы изучить его. Сложно предположить, какими способностями обладают эти пришельцы, есть ли на самом деле логика во всех их действиях, что они ищут здесь и какие цели преследуют.


Ближе к концу тетради Пальмира писала о том, что таинственные люди обнаружили слежку за собой и пошли на контакт с ней. Всё написанное далее, все мысли и переживания женщины наполнены страхом за собственную жизнь. Судя по датам, описываемые в дневнике события происходили в начале девяностых годов, то есть порядка тридцати лет назад.


«Фантастика! Даже как-то не верится!» - думала Славяна, закрывая глаза.
Под утро царство Морфея всё-таки одолело её взбудораженное сознание.



Глава 3. Младший брат.

— Представляешь, вчера вечером прочитала ту тетрадь, что нашла на чердаке, - глаза Славяны сияли нездоровым блеском при воспоминании о содержимом дневника.
Дарина сидела в гостях у подруги. Чай с сырниками бабушки Урсулы жадно поглощались, такими вкусными они получились. Удивлённо приподняв бровь, она спросила:

— Что может быть интересного в том старье?
Проигнорировав пренебрежительный тон, Славяна продолжила.
— Это дневник одной женщины, жительницы нашего посёлка. Тридцать лет назад, в начале девяностых она наблюдала на наших улицах каких-то странных людей с неадекватным поведением. Они появлялись только ночью, занимались какой-то деятельностью, а после двух часов ночи исчезали.


Дарина поперхнулась сырником:
— Всю жизнь тут живу, ничего подобного не видела и не слышала. Что за бред? Может это чьи-то фантазии или сочинения?
— Да нет же! – маниакальный блеск в глазах Славяны и иррациональную веру в написанное невозможно было погасить ни скепсисом, ни рассудительностью. – Эта тетрадь – дневник наблюдений с датами, днями недели и временем, когда эта женщина, её зовут Пальмира Нижинская, видел этих странных людей, подробно описывала их внешность и поведение. Ну не похоже это на бред и выдумку, тут даже схема посёлка с улицами и домами.


— Пальмира Нижинская? – переспросила Дарина. – Не слышала о такой. Не скажу, что знаю всех жильцов того дома, но фамилия совершенно не на слуху.
— Надо найти эту женщину и расспросить обо всём ею увиденном.
— А зачем? Это было давно, и я не уверена, что вообще правда.
— Неужели тебе не интересно? Вдруг и правда у нас под носом много лет происходит что-то грандиозное и таинственное, а мы сидим себе в своих кроватках и знать не знаем об этом, - Славяна не хотела слезать с этой темы, слишком уж взбудоражило её сознание,
 всё изложенное в коричневой тетради.


— Хорошо, - Дарина сдалась. – Давай сходим к тому дому с башенкой и поспрашиваем.
Из разговора с бабушками, сидевшими у дома на лавочке, удалось узнать, что Пальмира Нижинская действительно когда-то давно жила в этом доме, в квартире номер восемь на втором этаже второго подъезда, но уже больше двадцати лет её никто здесь не видел. Младший брат Пальмиры Аскольд Нижинский иногда появлялся в посёлке и то ненадолго.


— Что будем делать дальше? – Дарина надеялась, что полученная информация удовлетворит интерес подруги к этой теме.
— Надо бы найти этого Аскольда и узнать у него о Пальмире, куда она исчезла из посёлка после встреч с теми людьми, а может и пообщаться с ней самой.
Дальнейший план действий рождался в голове Славяны прямо на ходу, по мере того, как она всё глубже погружалась в эту загадочную историю, описанную в старой тетради.


— Пойдём наверх, позвоним в квартиру, - Славяна увлекла Дарину в подъезд.
— Ты уверена? Может не стоит людей беспокоить? – испуганно лепетала девушка, поднимаясь по лестнице.


Оказавшись у нужной квартиры, Славяна решительно нажала кнопку звонка, как смолкла трель, с замиранием сердца девчонки прислушались к шагам по ту сторону двери. Дверь открыла молодая женщина, в недрах жилища раздавались детские голоса.
— Простите за беспокойство, мы ищем Аскольда Нижинского, - решительность Славяны сменилась робостью, она надеялась сразу увидеть нужного человека.
— А его нет, он живёт в столице. Мы у него квартиру снимаем, - ответила женщина.
— Можете дать его номер телефона?
— Незнакомым людям нет. Он бывает здесь пару раз в месяц, без предупреждения, но приезжает всегда по пятницам. Если встретите его, тогда сможете поговорить, - на лице женщины мелькнула тень раздражения. – Простите, меня ждут дети.
В квартире заплакал ребёнок и дверь резко захлопнулась перед носом у девушек.


— Ну и на том спасибо, - ошарашенно пролепетала Славяна.
— Да ну этого мужика! – махнула рукой Дарина. – Дался он тебе. Нашла какую-то старую тетрадь на чердаке и целое расследование устроила. Забудь ты!!!
— Не могу, мне интересно. Тут такое происходит, грех не копнуть глубже, вдруг узнаем что-нибудь необычное. Не смогу спокойно спать, пока не докопаюсь до истины.


Ближайшая пятница наступила через два дня и подружки решили с утра занять пост на лавочке возле второго подъезда и просто подождать Аскольда Нижинского. Не зная его в лицо, спрашивали имена мужчин, входивших в подъезд, если только Дарина не знала их лично.
— Метод научного тыка, - пошутила Славяна.

Удача улыбнулась девушкам ближе к пяти часам вечера – Аскольд Нижинский посетил поселковую квартиру именно в эту пятницу.
— Простите, как Вас зовут? – спрашивала всегда Славяна, Дарина только подсказывала, знает она этого человека или нет.
— Аскольд. А вы почему спрашиваете? – редкое имя очень шло симпатичному стройному брюнету слегка за сорок.
— Я хочу поговорить о Вашей старшей сестре Пальмире. Где она сейчас и можно ли её увидеть?
— Нет. Поговорить с ней нельзя. Она не здесь и с людьми не общается, - Аскольд выглядел настороженным и ошарашенным.


Сложно представить, какая семейная история стоит за его плечами, но очевидно, что о сестре мужчина говорить не хочет.
— Почему вы спрашиваете и как узнали о ней? – настороженность Аскольда сменилась любопытством.
Девушки, стоящие перед ним, слишком молоды, чтобы знать Пальмиру лично, значит им кто-то о ней рассказал.


— Я на чердаке нашла тетрадь Вашей сестры, - начал свой рассказ Славяна, робея и боясь всё испортить неосторожным словом. – В ней она рассказывала о ночных прогулках по посёлку и о встречах с какими-то странными людьми, якобы не из нашего мира. Вы думаете это правда?


Аскольд прикрыл глаза и плотно сжал губы, словно девушка с размаху ударила его бичом.
— Расскажите, что случилось с Вашей сестрой, пожалуйста, - понизив голос, проникновенно добавила Славяна, пытаясь как-то сгладить произведённый на мужчину эффект.
Немного помолчав, Аскольд начал говорить.


— Пальмире тогда только исполнилось двадцать, третий курс престижного ВУЗа окончила. Её уму и наблюдательности позавидовал бы любой детектив или следователь. И это сыграло с ней злую шутку. Сначала она кого-то увидела в окно, потом по ночам начала слежку на улице. Ей казалось, что эти люди – пришельцы и они ей как-то угрожают. Со временем это вылилось в паранойю, манию преследования и несколько попыток суицида.


— А где она сейчас? – осторожно спросила Славяна, боясь услышать самый худший ответ.
— Она в столице, в психиатрической клинике. Ей постоянно нужен врачебный уход.
— Простите, что причинили боль этими воспоминаниями, - сочувственно произнесла девушка. – Как Вы думаете, эти странные люди существуют или Вашей сестре просто показались?
— Я сам не видел! – сверкнув глазами, ответил Аскольд. – Но верю, что Пальмира действительно их видела, она была здравомыслящим и образованным человеком, не склонным к фантазиям на пустом месте. Простите, девушки, не хочу больше об этом. Мой вам совет – не лезьте в это дело.


Разговор с младшим братом хозяйки коричневой тетради нисколько не прояснил ситуацию, а лишь добавил интриги и подогрел интерес девушки ко всему в ней написанному. Переворачивая странички старого дневника наблюдений, Славяна не переставала задаваться вопросом правда ли это, что по улицам посёлка бродят некие пришлые личности или же это галлюцинации человека с расшатанной психикой. Может это шизофрения проявилась у женщины таким необычным образом.
«Как бы проверить самой всю эту информацию» - думала Славяна.




Глава 4. Первая встреча.

Подружки сидели дома у Славяны, пили чай с домашним печеньем и весело болтали о своём. Коричневая тетрадь лежала на кровати хозяйки комнаты и девушка перелистывала её, всматриваясь в схемы и рисунки.

— Эта тема всё не отпускает тебя? – не могла не отметить поведение подруги Дарина.
— Да! С братом поговорили, Пальмира не доступна, фактически мы вернулись к тому, с чего начали – у нас есть только тетрадь и сам посёлок, - Славяна задумчиво посмотрела в окно.
— В смысле «сам посёлок»? – не поняла Дарина.
— В том смысле, что ничего не остаётся, как самим проверить ходят ли у нас по ночам странные люди или нет. Ты со мной?
— Нет уж, увольте!!! Стрёмное это занятие – шастать ночью по посёлку в поисках подозрительных личностей. Я боюсь! Да и живу с родителями, младшим братом и сестрой. Вряд ли я смогу среди ночи улизнуть из дома незамеченной, а потом так же вернуться, - Дарина с содроганием представила себе своё участие в этой авантюре.


Славяна же жила только с бабушкой. Комната девушки выходила окном на калитку забора. Выбравшись через окно, можно незаметно покинуть как дом, так и двор, выскользнуть на улицу посёлка. Славяна нисколько не обиделась отказу подруги.
— Может это и к лучшему. Я одна меньше привлеку внимание, гуляя по посёлку, чем если мы с тобой дружной толпой по нему пройдёмся, - она улыбнулась уголками губ. – Но мне нужна будет твоя помощь.


Посёлок Славяна знала лишь в общих чертах, Дарина же из местных, поэтому ведала самые неожиданные места и закоулки, тайные тропы и проходные дворы. Девчонки целый день гуляли по посёлку, Дарина всё показывала и рассказывала не только об улицах, домах, дворах и постройках, но и о тех жильцах, которые в них обитают.
У кого-то во дворе живёт злая собака, которая может громко залаять среди ночи, увидев кого-нибудь на улице, испортив тем самым Славяне слежку, выдав её в неподходящий момент. Где-то сами хозяева имеют привычку курить во дворе, наслаждаясь звёздным небом и ночной летней прохладой. Они так же могут стать невольными свидетелями поисков Славяны, да ещё чего доброго выдать её бабушке.


Объяснив все нюансы, Дарина нарисовала подруге подробный план посёлка с названиями улиц, номерами домов, тайными тропами и опасными для слежки местами. Пометки «брехливый Тузик», «падла Михалыч» и «старая сплетница Зина» заставили Славяну улыбнуться.

— Вот спасибо тебе, Дарина, такую работу невероятную проделала. Теперь я вооружена до зубов и готова рваться в бой, - девушка с воодушевлением относилась к тому, что ей предстояло.


Первая ночь наблюдений прошла без каких-либо значимых событий. Славяна оделась в чёрное, чтобы в темноте как можно более незаметно прятаться в складках местности. Прошлась по главной улице Мира, идя или вдоль стен домов или же прячась за живой изгородью кустов. В помощь взяла с собой бабушкин театральный бинокль. Погуляв с полуночи до двух ночи, она вернулась домой.


— Ну как? – с нетерпением спросила на следующее утро Дарина.
— Пока ничего интересного не увидела, - отозвалась Славяна. – Просто погуляла, присмотрелась и вернулась ни с чем. В тетради по датам и дням недели я не нащупала никакой закономерности в их визитах к нам.
Не теряя энтузиазма, все последующие ночи, не пропуская ни одной, Славяна гуляла по посёлку ровно по два часа. На десятый раз детективный задор начал сходить на нет, и сегодняшняя ночь наблюдений планировалась стать последней.
«Видать, сейчас они уже не ходят, значит это было лишь тогда, тридцать лет назад» - думала девушка.


И вот именно в эту ночь Славяна столкнулась с тем, о чём писала Пальмира в своей коричневой тетради. На площадке возле библиотеки – бежевого здания в классическом стиле, стояли двое мужчин, на земле рядом с одним из них виднелся чемодан. Одеты обычно, ничего примечательного, но в крое одежды чувствовалось что-то нездешнее, будто шили на заказ или покупали за границей.


Славяна стояла через дорогу от них за живой изгородью в тени яблони и наблюдала за происходящим в бабушкин бинокль. Смотрела, затаив дыхание, боясь шелохнуться, выдать себя неловким движением, вздохом или звуком.
«Это они! Невероятно! Только бы не заметили» - эта мысль пламенела в голове, адреналином растекалась по венам.


Если быстро пройти по улице мимо них, то, наверное, и в голову не придёт, что здесь что-то не так. Мужчины стояли вразвалочку друг напротив друга, перебрасывались фразами, сначала один что-то говорит, потом другой. Молча стоят, по сторонам пялятся, и снова движение – первый достаёт мобильник и долго в нём копается. Затем цикл повторяется снова: разговор – молча смотрят по сторонам – длительный просмотр телефона.


Ровно в два часа ночи, прихватив чемодан, странная пара направилась к краю посёлка, где простиралось поле, переходящее в лес. Следить за ними до конца Славяна не решилась, настолько увиденное её ошеломило и встревожило. Девушка поспешно, словно боясь преследования, вернулась в свою комнату и легла в постель, но сон ещё долго не отключал её взбудораженное сознание.


«Значит странные люди посещают посёлок до сих пор. С полуночи до двух часов ночи приходят и чем-то таинственным занимаются. Интересно, это те самые люди, которых видела Пальмира, или же их потомки» - вопросы без ответов возбуждённо роились в голове молодой девушки.

***

Дарина поила из ведра водой козу Ностру, пасущуюся на лужайке перед домом. Славяна появилась внезапно, глаза её блестели маниакальным блеском, а лицо излучало загадочность и жажду сообщить нечто крайне важное.

— Я их видела!!! – пронзительным голосом произнесла она.
Дарина подпрыгнула от неожиданности.
— Фу, напугала!!! Кого ты видела?
— Их!!! – Славяна озиралась по сторонам и перешла на шёпот. – Странных людей, о которых писала Пальмира. Они действительно существуют.
— Да ты что!!! – глаза Дарины, округлились.

Укрывшись в тени ивы, одна с жадностью делилась подробностями увиденного ночью, вторая с готовностью внимала, веря и одновременно сомневаясь, настолько всё услышанное казалось фантастикой. Иррациональными чувствами сопровождалось понимание того, что всё происходящее не бред женщины с расшатанной психикой, а реальность.

— Десять ночей наблюдений не прошли даром, эти пришельцы действительно шарят по посёлку, - закончила свой рассказ Славяна. – Значит стоит наблюдать дальше, может разберёмся, кто они такие.
— А вдруг они опасны, ты не боишься? – боязливо повела плечами Дарина.
— Я быстро бегаю, да и все тайные тропы посёлка ты мне показала, спрячусь, если что, - бесстрашно заявила подруга. – Я буду не я, если не пойду в этом деле до конца.
2 Повесть Тетрадь с чердака. Гл. 4-7
Марина Шатерова
Начало: http://proza.ru/2022/04/14/1393

Глава 4. Первая встреча (продолжение).

Славяна начала вести свою собственную тетрадь наблюдений, как и Пальмира, тщательно вписывала туда даты, дни недели, время и даже сделала привязку к фазам Луны, чтобы позже всё же отследить закономерность в появлении этих загадочных людей; и тогда уже не бесцельно бродить по посёлку, а целенаправленно выходить на улицу в ночь их предполагаемого появления. В дневнике наблюдений Славяна подробно описывала внешность визитёров, улицы, номера домов и ближайшие объекты, где видела их.


Следующие несколько ночей прошли впустую. Очередная встреча с загадочными пришельцами произошла на Садовой улице, параллельной главной улице посёлка – Мира. И на этот раз Славяна увидела женщину в тёмно-зелёном узорчатом платье до середины голени, отлично сидящее на её высокой стройной мускулистой фигуре. Белёсое металлическое колье лежало на её груди поверх платья, а волосы скручены на затылке в тугой узел.


Компанию женщине составлял мужчина, напоминавший фабричного рабочего, одетого в красную футболку с непонятным белым логотипом и светло-синие штаны, очевидно являющиеся частью спецодежды. Вместе визитёры составляли весьма импозантную пару – элегантная дама и работяга.


Славяна заметила их стоящими возле большой ивы в конце улицы. Женщина осталась стоять у дерева, а мужчина неспешным шагом пошёл в другой конец улицы. Садовая улица имела Т-образный перекрёсток с Юбилейной, которая вела на главную улицу Мира. Здесь же на Юбилейной находилась почта.
«Жаль камер видеонаблюдения на входе нет, такое доказательство могло быть» - подумалось Славяне.


Проходя перекрёсток, мужчина повернул голову в сторону Юбилейной, словно ожидая там что-то или кого-то увидеть, но не свернул туда, прошёл до конца Садовой. Затем точно так же прошлась женщина, от ивы до конца улицы, повернув голову на перекрёстке. Немного постояв и перебросившись парой фраз, мужчина оставляет женщину и идёт по улице в сторону ивы, поворачивая голову на перекрёстке. Дойдя до дерева, останавливается, и тогда начинает движение навстречу женщина. Возле дерева разговор и цикл снова повторяется.

«Неужели никто, кроме Пальмиры, и с её подачи меня, раньше не замечал этих странных личностей? Их внешний вид и характерное поведение не могут не бросаться в глаза» - мысленно недоумевала Славяна, наблюдая ночной моцион странной парочки в проулке между заборами.

Высокий куст скрывал её от нежелательного обнаружения. Взглянула на циферблат наручных часов, почти два ночи, а значит эти двое должны завершить свои малопонятные манипуляции и отчалить восвояси. Так и произошло. Парочка в очередной раз встретилась в конце улицы и, не став возвращаться к дереву, ушли дальше. Славяна осторожно двигалась за ними, соблюдая большую дистанцию, не теряя их из виду в оптике бабушкиного театрального бинокля.

Странная пара вышла к краю посёлка, где стояли две пятиэтажки. Дальше луг, заросший травой, переходил в лес. Визитёры пересекли луг и исчезли в лесу. Славяна наблюдала за ними в бинокль из-за угла ближайшего дома. Трава не настолько высока, чтобы скрывать человека полностью, поэтому она их видела, а себя раскрывать не стала.

***

— Как думаешь, что у них там в лесу? – спросила Дарина, сидя в комнате у Славяны.
Снова чай с бесподобными сырниками бабушки Урсулы, а малиновое варенье с ними – это просто гурманский экстаз. Славяна, рассказав обо всём, увиденном прошлой ночью, задавалась тем же вопросом.
— Нужно сходить и разведать.
— Страшно как-то, - зябко поёжилась Дарина.
— Чего бояться, день же, возьмём по ведёрку будто грибы собираем и всё. Будет страшно – сбежим.
— Верно. Пойдём, - неохотно согласилась подруга.


Девушки прошли через луг, следуя примерно тем же путём, что и вчерашние гости, обошли ту часть леса, что была ближе всего к посёлку, но ничего примечательного в нём не обнаружили.
— То ли они очень уж далеко в лес уходят, то ли лес – это всего лишь маскировка. Может их машина какая-нибудь с обочины трассы забирает и куда-то увозит, - размышляла вслух Славяна.

— Да, всё может быть, - согласилась Дарина. – Пойдём скорей обратно, как-то неуютно и боязно здесь.
— Так они же днём не ходят, не бойся, - Славяна пыталась успокоить и подбодрить подругу, сама при этом ощущая лёгкий холодок вдоль позвоночника.
«Вдруг и днём сейчас за нами наблюдают, могли ведь почувствовать мою вчерашнюю слежку» - вертелось в голове у девушки.



Глава 5. Квартира.

Славяна с биноклем сидела на скамейке. Ветви огромного дерева днём создавали приятную прохладную тень, а ночью скрывали своей тьмой сидящего под ним. Дерево возвышалось в центре двора из двух пятиэтажек, стоящих на окраине параллельно друг другу и трассе, следующей из столицы мимо посёлка дальше.


Дома эти примыкали к лугу и лесу, в котором скрывались странные визитёры. Славяна сегодня решила сменить тактику слежки, не по улицам бродить, а занять наблюдательный пост здесь, под скрывающим покровом тьмы, посмотреть, что же будет происходить «в точке входа-выхода» в промежутке между полуночью и двумя часами ночи.


«Может получится незаметно прокрасться в траве за ними в лес и посмотреть, где они там прячутся, куда уходят» - думала девушка.

Глубоко уйдя в свои мысли, она потеряла бдительность, вздрогнула, когда напротив неё из темноты, словно ниоткуда, появился мужчина и протянул руку для рукопожатия, словно они давно были друзьями-приятелями. Слева от себя Славяна увидела женщину, сзади стоял ещё один мужчина, его она смогла рассмотреть чуть позже, справа от скамейки – толстый ствол дерева. Мурашки жаркой волной прокатили по коже, оставляя неприятное липкое чувство неконтролируемого страха.

«Окружили!!! – пронеслось у неё в голове. – Они знают, что я слежу за ними, давно, наверное, поняли».

Минут пять все четверо смотрели друг на друга. Незнакомец в серо-зелёном пиджаке так и стоял с протянутой рукой, словно статуя. И тут Славяна, сама того не ожидая, протянула руку и ответила на рукопожатие, словно ведомая чьей-то чужой волей, хотя до этого она прокручивала в голове хитроумный план побега.

Встав со скамейки, вместе со странными визитёрами пошла в сторону дома, стоявшего у трассы. Ноги двигались словно сами по себе, это невероятное подавление воли и полное подчинение явно продиктовано этими неизвестными людьми. Страшно подумать, какими ещё способностями они обладают, что логически объясняло бы их схематическое поведение на улицах посёлка.

В крайнем подъезде на третьем этаже пятиэтажки один из троицы открыл дверь квартиры, примыкающей к торцу дома, балкон которой буквально выходил во двор, луг и лес, в который они уходили. Раньше в этой квартире жила пожилая женщина, после смерти которой её дети и внуки используют жилплощадь, как летнюю дачу, приезжая сюда по мере возможности, благо рядом есть речка и лес с грибами и ягодами.

Загадочные гости нашли способ открывать двери время от времени пустующей квартиры и устроили здесь некий перевалочный пункт между прогулками по улицам посёлка и уходом в тот свой мир, где они обитают постоянно.

Трое вошли в квартиру и Славяна вместе с ними. Собственная воля каким-то невероятным образом подавленная ими, не давала шансов сбежать в последний момент, не позволяла сопротивляться, девушка просто шла за ними, ведомая каким-то беззвучным приказом, ощущая своё тело чужим, словно тряпичной куклой в руках актёра-кукловода.

В большой комнате девушки сели на диван, а мужчины расположились напротив – на стуле в кресле. Славяна озиралась по сторонам, рассматривая интерьер квартиры, старинные вещи выдавали когда-то проживающего здесь пожилого человека, но их расстановка была странной, лишённой всякой логики, не функциональной и с явной асимметрией. Всё пространство комнаты приобрело совершенно чуждый нормальному человеку внешний вид, словно здесь жил сумасшедший, который только начал изучать, что для чего предназначено.

Сначала все четверо сидели и смотрели друг на друга. Славяна всматривалась в незнакомые лица, силясь понять, чего де можно ожидать от своих похитителей. Глаза девушки блестели влагой, губы дрожали, а руки до белизны костяшек сомкнутые в замок на коленях, кричали о плескавшемся внутри её страхе за собственную жизнь, тревожного ожидания каких-то дальнейших действий с их стороны, и безысходности от собственной беспомощности в сложившейся нестандартной ситуации.

Постепенно скованность воли стала проходить, а внутренние дискомфортные эмоции сменились ощущением того, что она долго шла к какой-то тайне и сейчас стоит на пороге её раскрытия, но раскроется ли она и какой в итоге окажется.

— Я – Сантелия, - подала голос незнакомка.
— Скрубиус, - представился мужчина постарше, с лёгкой сединой, в серо-зелёном пиджаке, тот самый, что пожал Славяне руку на улице.
— Титолак, - произнёс второй мужчина помоложе, в чёрной футболке с портретом неизвестной рок-звезды.
— Славяна, - робко произнесла своё имя девушка.
— Как ты узнала о нас? – спросила Сантелия, решив первой разговорить испуганную заложницу.

Славяна, борясь с волнением, часто запинаясь и подбирая слова, рассказала про тетрадь, найденную на чердаке, в которой женщина по имени Пальмира описывала свои наблюдения, о том, как узнала, что теперь она в дурдоме.
— Знаете ли вы Пальмиру?
— Нет, - продолжила разговор Сантелия. – Но родители и знакомые рассказывали нам о наблюдавшей за ними женщине в тот период времени. Нас о возможной слежке тоже предупреждали.

Замолчав, незнакомка внимательно посмотрела на Славяну, увидев её внутреннее напряжение, буквально в кулак сжавшее душу, улыбнулась уголками губ и продолжила.
— Мы давно заметили, что ты следишь за нами. Просто не подавали виду, чтобы не напугать тебя и не привлечь к себе ещё больше внимания.

— Мы редко кого приглашаем к себе, - подключился к разговору Скрубиус. – Настолько близко подпускаем к своей тайне, нашему миру. Не все люди из тех, на кого мы обратили внимание, имеют достаточно широкое мышление, открытый ум и авантюрный дух, чтобы ринуться в неизведанное, словно прыгнуть в пропасть неизвестности, довериться нам, уйти с незнакомцами. Большая часть тех, кто обратил на нас внимание и начал слежку, струсили, так и не пойдя до конца.

— Так кто же вы и откуда пришли? – Славяна всё-таки набралась смелости задать вопрос, мучивший её с тех самых пор, как она дочитала до конца тетрадь, найденную на чердаке старого дома.

— Мы – жители планеты Земля, как и вы, - подхватил нить разговора второй мужчина, что представился, как Титолак. – Только вы живёте на поверхности, а мы под землёй. Есть у вас очень древняя легенда, восходящая ещё к Платону и Галлею, о полой Земле. Она освещается внутренним Солнцем и в ней есть своя жизнь. Так это не легенда, а самая что ни на есть правда. под землёй живёт целая цивилизация с её архитектурой, промышленностью, сельским хозяйством и культурой. Мы – выходцы оттуда.

Славяна заворожённо и ошеломлённо смотрела на пришельцев, на их странную манеру говорить с паузами в нестандартных местах, с нездешним акцентом и неверными иногда ударениями в словах. Мимика, поворот головы, задумчивость – всё в их облике буквально кричало о том, что они пришлые, не из нашего мира.

Услышанное настолько поразило школьницу, что она некоторое время сидела молча, пытаясь «переварить и усвоить» полученную информацию, настолько фантастической она оказалась.

— А что вы делаете здесь? Зачем выходите на поверхность? – вот, пожалуй, главный вопрос, родившийся после восприятия этой невероятной истории.
Сантелия вновь улыбнулась.

— Мы изучаем ваш мир, учимся у вас. Иногда можем утащить к себе некоторые вещи и технологии. Как вы осваиваете космос, так и мы изучаем поверхность Земли. Это же так интересно и стратегически важно для нас.
— Хочешь пойти с нами? – спросил Скрубиус. – Увидеть своими глазами, что мы говорим правду и внутренний мир существует?

— Даже не знаю… - пролепетала Славяна, слишком уж неожиданным оказалось это предложение, а само путешествие к центру Земли просто чем-то нереальным.
— Путь туда неблизок, - продолжил Скрубиус. – Но это же не навсегда, ты будешь нашей гостьей, которая всегда может вернуться домой.

— Мне нужно подумать, - всё, что смогла ответить девушка.
— Если надумаешь, то приходи ночью на скамейку под деревом. Мы найдём там тебя, если будем на поверхности, - предложила Сантелия.

Славяна кивнула. Подавленность воли полностью прошла, и девушка смогла самостоятельно двигаться. Попрощавшись с новыми необычными знакомыми, вышла на улицу и пошла домой. Уже светало. За слежкой и разговорами прошла большая часть ночи, нужно вернуться домой, пока не проснулась бабушка.




Глава 6. Принять предложение?

После столь насыщенной ночи Славяна отсыпалась до обеда, чем удивила и расстроила бабушку, требующую помощи по хозяйству.
— Соня и лентяйка!!! В кого только такая пошла, дитя интернета, - раздражённо бурчала Урсула.

Наскоро позавтракав, Славяна окунулась в будничные хлопоты, но мысленно, всем своим сознанием, всем существом обитала где-то далеко, всё ещё пребывала в событиях прошлой ночи, переживая и обдумывая вновь и вновь всё увиденное и услышанное. И это невероятное предложение, поступившее от странных гостей, каким немыслимым и одновременно заманчивым казалось оно молодой девушке.

«Путешествие под землю, в какой-то другой мир, иная цивилизация и внутренне Солнце, - думала Славяна. – Это нужно увидеть собственными глазами. И ведь если они меня туда пригласили, по их же словам, я готова воспринять и правильно оценить всё там увиденное».

Чувство собственной уникальности и избранности полностью застлало любые попытки здравого смысла противостоять этой безумной затее. И не вспоминала Славяна сейчас о незавидной судьбе Пальмиры, хозяйки коричневой тетради, с которой и начались приключения девушки.

«Мой вам совет – не лезьте в это дело» - сказал когда-то Славяне и Дарине Аскольд Нижинский.
Знал ли он больше, чем тогда рассказал, никто теперь не подскажет, как и то, насколько опасны эти люди на самом деле.

Все свои мысли, тревоги, переживания и чаяния, как и подробности визита в квартиру на третьем этаже пятиэтажки, Славяна подробно записала в свой дневник полевых наблюдений – толстую тетрадь, которую смело можно назвать вторым томом тетради, найденной на чердаке. Ни Дарине, ни тем более бабушке Славяна не собиралась сообщать о принятом решении, понимая, что её станут отговаривать и всячески мешать задуманному. После её ухода тетрадь должна стать тем историческим документом, повествующим о других людях, о мире внутри полой Земли.

Спустя несколько дней, по прошествии многих часов колебаний в принятии столь неординарного и судьбоносного решения, девушка всё-таки решилась совершить прыжок в неизвестность. Собрала необходимые вещи в рюкзак и, как всегда тайком через окно комнаты выбралась во двор и вышла за ворота на улицу. Часы показывали чуть за полночь, до двух часов ночи ещё есть время, чтобы передумать в последний момент или же просто медленным шагом пройтись от дома до скамейки под большим деревом, где Славяне назначили встречу пришельцы из подземного мира.

Не зная точно, сегодня ли на поверхности её новые знакомые, девушка села на скамейку и оглянулась по сторонам. Но странная троица словно чувствовала, что решение уже принято, сидели в квартире, увидев появление Славяны в окно, вышли на улицу и повели её через поле, заросшее травой, в сторону леса.

Скованности воли и ощущения себя тряпичной куклой, как при прошлой встрече с другими, в этот раз она не ощущала. Лёгкое волнение, какое испытываешь перед дальней заграничной поездкой в страну, где раньше не бывал, смешивалось с пониманием значимости момента: вот здесь и сейчас происходит пересечение некой черты, переступив которую, жизнь никогда не станет прежней.

— Не бойся, у нас хорошо, - ободряюще улыбнулась девушке Сантелия. – наш мир другой. Чувствую, что ты не будешь переставать удивляться.

От улыбки новой знакомой нервозность Славяны постепенно начала отступать, сменяясь интересом и азартом начинающегося приключения. Она улыбнулась в ответ.
Сложно сказать, есть ли случайные свидетели тех событий, способные описать этих троих, уведших Славяну, или же всё происходящее так и останется большой загадкой.




Глава 7. Поиски

Славяна пропала. На следующее утро бабушка Урсула обнаружила комнату внучки пустой, во дворе девушки тоже не оказалось. Не находя себе места, обеспокоенная пожилая женщина пошла домой к Дарине. Та под психологическим нажимом и внезапностью самой ситуации не нашлась, как «отмазать» подругу, всё рассказала про коричневую тетрадь с чердака, странных людей на улицах посёлка и ночных наблюдениях Славяны. Сама испугалась, что эти чудики могли украсть или убить её.

— Ну вы даёте, безбашенные, в детективов решили поиграть! – Урсула не находила себе места от услышанного. – Моя девочка шаталась по ночам с кем-то, а теперь пропала. Вот что прикажешь теперь делать?

Позвонила дочери и зятю, те приехали и вызвали полицию. В комнате дочери на столе нашли ту самую тетрадь. Читая записи, обсуждая те или иные моменты, семья девушки и полиция просто не знали относиться к этому, как к подростковой игре в детективов или как к некой хитрой схеме, плану по похищению несовершеннолетних девушек.

«И я решила пойти! Никому ничего не скажу, не упущу шанса узнать, что там – внутри полой Земли» - такая последняя запись значилась в тетради пропавшей Славяны.

Дата и время, с педантичностью исследователя и детектива указанные в конце записи, говорили о том, что решение принято за считанные часы до исчезновения школьницы.

Полиция обшарила луг и лес. В лесу нашли замаскированный люк, ведущий под землю. Тоннели простирались на многие сотни метров, но являлись скорее неким тайным сооружением времён Великой Отечественной. Какого-либо входа в другой мир в тех тоннелях так и не обнаружили.

В заметках Славяны упоминалась коричневая тетрадь Пальмиры. Её обнаружили в ящике стола и тоже изучили. С чего же всё началось? Следователи полиции пытались восстановить цепочку событий более, чем тридцатилетней давности, приведшей к пропаже девушки. Двадцатилетняя Пальмира, будучи немногим старше Славяны, обладала теми же качествами, заманившими её в эту ловушку – наблюдательностью, пытливым умом, любопытством, пассионарностью, педантичностью. Увидев на улице нечто странное, она не смогла остаться в стороне.

Следователь разыскал Аскольда Нижинского и расспросил его о событиях того времени.
— Начав раскапывать эту историю, - делился своими воспоминаниями Аскольд. – Пальмира в какой-то момент почувствовала угрозу для своей жизни. Не знаю, насколько это было реально или же больше надуманно, но отразилось-таки на её психике. После панических атак и попыток суицида она сейчас в психиатрической клинике уже много лет.

— А Вы сами видели этих людей? – история всё больше интриговала следователя полиции.
— Нет. Я был подростком и считал всё это глупостями, больше учился и жил своей пацанской жизнью, - в голосе мужчины сквозило сожаление. – Простите, что ничем больше не могу помочь, давняя история.

Тихой пятидесятилетней женщиной в больничном халате предстала Пальмира перед следователем и родителями Славяны. Проведя столько лет в закрытом заведении, чувствовалось, что лишь здесь она ощущала себя в безопасности. Сейчас же, узнав причину визита гостей, опасливо озиралась по сторонам, словно те самые странные люди из посёлка могли каким-то непостижимым образом оказаться в стенах её теперешней обители.

Говорила она медленно, тщательно подбирая слова, воспоминания о тех людях и ночных наблюдениях за ними давались ей с трудом. Массивное кольцо из чернёного серебра с надписью «Спаси и сохрани» Пальмира всё время вращала на пальце, периодически снимая и надевая вновь. Человеку советского воспитания сложно воспринимать информацию о других мирах, тяжело уложить в сознании тот факт, что по твоим родным улицам ходят пришельцы.

— Ваша дочь – это новое поколение незашоренных людей с открытым сознанием, - говорила Пальмира родителям Славяны. – Ей проще воспринимать мир во всём его удивительном многообразии. Визитёры из того мира ищут таких, как она, не знаю точно зачем, но они зовут их с собой. Предполагаю, что хотят использовать в качестве связующего звена между нашими цивилизациями.

Насколько чужаки опасны и где находится вход в их мир женщина не знала.
— Я ведь так и не дала согласия с ними туда пойти, поэтому мне вход и не показали, - женщина нервно посмотрела по сторонам. – Надеюсь, что Ваша дочь когда-нибудь обязательно вернётся.

Кто же они на самом деле эти загадочные визитёры – преступники, похищающие людей или же действительно пришельцы из другого, подземного мира. Этой истории не один десяток лет. Пальмиру произошедшие события привели в психиатрическую клинику, но Аскольд по крайней мере знает о местонахождении сестры.

Славяна же просто исчезла. Остались только две тетради с удивительной информацией. Правда ли всё, описанное в них, бред психически больного человека или же хитроумная игра с целью заманить в ловушку молодую девушку? До возвращения Славяны это остаётся загадкой.
3 Военкомат на Кацарской
Олег Монин
- Посмотри на него, орёл, молодец, сам явился? - орал майор Шевченко какому-то несчастному призывнику, тыча в меня пальцем,- я тебя, щегла, упрячу так далеко, что письма доходить не будут.
Пацан стоял, будто окаменевший, убитый горем, красный и почти в слезах.
- Пошел отсюда, чтоб я тебя не видел.
Бедолага вышел.
- Видишь, сынок, как приходится молодежь учить,-обратился ко мне майор - служить не хотят. Волынил, волынил, явился теленок за приписным, ему ж уже двадцать, а виноват кто? Mайор Шевченко. Присаживайся, я вижу ты молодец, закуришь?
-Не курю.
-Правильно. Ладно, что там у тебя?
- Приписное свидетельство надо для работы, военно-учетный стол требует.
-А работаешь где?
- На заводе
-Молодец. Сколько годков тебе?
-Двадцать.
После этого водрузилась пауза могильной тишины, майор закашлялся дымом, выкатил глаза и стал орать. Матерился он простецки, без изыска и юмора. Mеня тоже было обещано сгноить где-то в бескрайних просторах вечной мерзлоты.
-Пошел вон отсюда - заключил майор Шевченко, и через минуту я оказался в осеннем дворе, умытом дождем и уже просушенном холодным ветром, в задумчивости шагая по направлению к дому.
В отличие от майора Шевченко я знал, что буду служить в Подмосковье художником одной из войсковых частей, в городке Реутов, что сразу за Кольцевой дорогой. Батюшка мой, обитая в Москве, вовремя подсуетился, на меня был направлен именной запрос в Харьковский облвоенкомат, и хоть приписан я был действительно на Север в ВВС, особым распоряжением меня отправят в то место дислокации, которое было оплачено.
Четвертого ноября мне должно было явиться на сборный пункт Облвоенкомата на Кацарской. Начиналась моя служба.

Ранним утром означенного числа, еще в кромешной темноте, я подошел к металлическим воротам военкомата. Они были выкрашены в зеленый цвет, краска изрядно пооблупилась, а на каждой из створок красовалось по огромной красной звезде. Последующие два года эти ворота разделили мою жизнь на "До" и "После". Сразу оговорюсь - всё это время между „до“ и „после“ было вполне замечательным, грустным и веселым, глупым и подчас безрассудным. Оно наделило меня множеством друзей, с некоторыми из них я общаюсь и поныне. Я не то, чтобы повзрослел, а увидел жизнь с иной стороны, может быть не совсем благоприятной, зато достаточно увлекательной.
Итак, я стоял у ворот военкомата, калитка рядом была заперта, дворник в оранжевом жилете мел тротуар, учтиво разговаривая с самим собою, вороны каркали у луж, в которых начало рассветать осеннее небо. Было холодно и неуютно.

-Ты постучи громче, ногой дай, иначе хрен услышат - посоветовал дворник.
Я стукнул  раз, потом еще. Вороны разлетелись. Дворник матерно ухмыльнулся.
Наконец за воротами послышался скрип, хлопанье двери, невнятное бормотание, лязгнул засов, и появился вахтенный сержант.
Он старался держаться браво, но все еще спал на ходу, слова с трудом перемалывались языком, губы не слушались.
Взглянув мимо меня стеклянными глазами, он спросил:
- К нам ?
- Да
- Служить?
- Да
- Повестку давай
Я дал
- Зайди
Я зашел.
Снова лязгнул засов, и я оказался.....нет, не в зазеркалье, но совсем в ином, неведомом мне мире.
Унылый вид строевого плаца, плакатов с гербами всех пятнадцати союзных республик, флагштоков с выцветшими флагами, крашеной трибуной с похабно намалеванным гербом СССР, запах казенной столовой не сулили никакой радости.
Я остановился в некоем оцепенении.
- Сюда иди, х**и стал? - окликнул меня сержант.
И я пошел - совершенно в другую жизнь.
Вслед за сержантом я ступил еще в более унылое, чем плац, помещение, напоминавшее скорее коридор поликлиники, без окон, с тусклым освещением и сплошь увешанное плакатами с нормативами потребления пищи рядовым составом, стенгазетами, сo спортивными нормативами, уставами и тд. От Ленина, звёзд, гербов, орденов и медалей рябило в глазах.
-Здесь жди - сказал сержант
Я сел и принялся ждать.
Прождал я недолго, часов семь или восемь. К вечеру в военкомате набралось человек двести таких же, как и я, не менее ста пятидесяти из них в крепком подпитии.
Нас вывели на плац под мелкий моросящий дождь, построили и проверили по списку. Прибыли не все. И это был мой первый урок - я понял, что стоит все же больше исходить из своих интересов, нежели из кем-то предписанных, и что в армии изрядный бардак.
Старший прапорщик объявил нам, что ночуют все здесь, в казармах, там же будет демонстрироваться военно-патриотический художественный фильм. Словосочетание "военно-патриотический" далось ему крайне тяжко. Раз на третий более или менее достоверно его удалось выговорить. Он также напомнил, что запрещается распитие спиртных и лЁгко-алкогольных напитков, азартные игры, ношение колюще-режущих предметов и так далее. Разрешено выйти, перекурить и оправиться, сообщив об этом дежурному. После нас строем развели по казармам.
Помещение казарм представляло собой зал, более похожий на Зал ожидания вокзала, с установленными в три яруса нарами. Нары бали огромные, обиты дермантином, каждое место было рассчитано человек на десять, и занимали они без малого всё помещение. В середине был лишь небольшой проход, в котором был установлен кинопроектор. Напротив натянутое белое полотно, служившее экраном. Окон не было. Устоявшийся годами спертый воздух и запах пота, носков и перегара едко ударили в нос. Я забрался на третий ярус, подложил куртку под голову, лег на спину и уставился в потолок.
- Два года, ё-моё, два года - думал я. Осень, зима, весна, лето и снова по кругу.
По потолку бегали тени призывников. Я внимательно следил за ними.
Вдруг меня кто-то потянул за ногу, я привстал. Из-за нар появилась рыжая голова:
-Братан, мы, короче, с пацанами на бухло скидываемся. Ты будешь?
-А где вы его возьмете?
-Да, ты че, братан, тут бардак, сам не видишь? Стемнеет, через ворота на вокзал к таксёрам. Будешь, короче?
-В другой раз, братан - ответил я и стал ждать, когда стемнеет.

Время тянулось медленно, словно дразня. Наконец стемнело. Я слез с нар, вышел на плац. У входа курили несколько пьяных новобранцев. Кругом более никого. Я направился к воротам, перемахнул их и пошел домой в добром расположении духа. Зачем я понадобился в этот день Военкомату, не пойму до сих пор.

Вот наконец дом на Университетской, двор, подъезд, звонок. Странно, они мне казались уже иными - одушевленными и близкими, даже родными. Я позвонил. Открыл дед, мой дорогой дед. Радости не было предела, словно я не сбежал из Военкомата, а вернулся с фронта живым. Мой любимый рыжий Чапик, - такса с интеллектуальными глазами-пуговичками уписался от восторга. Я присел на корточки, и мы обнялись. Домашние захлопотали, мама, как всегда, принялась кормить. Я поел, залез в ванну и зажил в этот вечер прекрасной, мирной, советской жизнью.

- Говорить Харкiв, за київським часом дес`ята година ранку. В ефірі Новини - пробивалась сквозь сон радиоточка.
Солнечный луч, выглянув из-за портьеры, играл на моем лице, и я видел его сквозь закрытые веки.
-Вставать или ну его к черту, поваляться ещё? Уже десять, пока то-сё. Полежу пять минут и встану.

Часа через полтора-два я уже был в Военкомате. Оказалось вовремя. Шло построение. По плацу сновали "покупатели", - в основном прапорщики, приехавшие за новобранцами из разных войсковых частей моего необъятного и только теперь любимого СССР.  Наконец все выстроились огромным каре. Военком обратился ко всем с пламенной речью о долге защитника Отечества и заключил её призывом ехать добровольно в Афганистан. Всякий желающий должен был сделать шаг вперед. Не скрою, велико было мое удивление, когда не менее половины этих подвыпивших восемнадцатилетних пацанов вдруг, сделав шаг, оказались впереди общего строя.

Скольким же из них не суждено было вернуться обратно домой ?

Всех остальных разобрали по командам. Вдруг неожиданно Военком произнес мою фамилию. Я подошел.
-Так, сынок, ты поедешь в Москву, вернее в Подмосковье, город Реутов, в/ч 43146, адрес указан. Следуешь самостооятельно. Срок прибытия 11 ноября. Неприбытие уголовно наказуемо. Свобoден.
Итак, мне была подарена еще неделя.
Я сложил предписание вчетверо, сунул его в карман и поплелся домой с чувством томящей вины по отношению к тем, кто сделал шаг вперед.
Наступил день отъезда. Мне страшно не хотелось, чтобы кто-то из родных провожал меня, и я взял билет на ночной поезд.
Была студеная ноябрьская ночь, дул ветер, сметая пыль и редкие сухие листья. Я один стоял на перроне в ожидании поезда. Наконец он пришел с небольшим опозданием. Я поднялся и, не заходя в купе, стал в проходе у окна, глядя на тускло освещенную платформу. Одиноко было на душе: дома оставались мама, мой дорогой отчим, дедушка, бабушки, мой ушастый Чапик, друзья, парк Горького, Университетская, Сумская, Высокий, пруд за парком, столько всего, не счесть. Поезд тронулся, набирая скорость. Порыв ветра взметнул листья вслед за ним, словно вдогонку. А на краю платформы в свете фонаря сидел вокзальный пес и смотрел на поезд, будто провожая его или, может быть, меня. Он всё удалялся, удалялся, а я глядел на него, прощаясь с ним, со своим городом, со своим прошлым. Потом он вовсе исчез. Исчезли и огромные зеленые неоновые буквы ХАРЬКОВ. Я уехал.
4 Сто кругов по периметру плаца
Олег Монин
Говорят, Сергей Довлатов избегал двух рядом стоящих слов, начинающихся с одной буквы. Вероятно, фонетически так действительно лучше, звучание равномерней, оттого гармоничней. Но стоит взять в руки Гоголя, Паустовского, Достоевского или иных великих наших писателей, к которым я, однако, причисляю и Довлатова, ничего подобного не обнаруживаешь. Из песни, как говорится, слов не выкинешь, поэтому я не нашел ничего страшного в том, что перещеголял в этом плане всех - и в моём коротком названии из пяти слов три подряд начинаются с одинаковой буквы. Такова правда. Итак начну.
Батальон наш располагался в подмосковном городке Реутов, сразу за Кольцевой дорогой. Вокруг возвышались двенадцатиэтажные многоквартирные дома, бурлила жизнь, ездили автобусы, сновали пешеходы, играли дети, и из-за высокого каменного ограждения можно было слышать, а иногда и чувствовать запах мирной размеренной жизни. Закроешь глаза и вроде бы стоишь на автобусной остановке, чтобы ехать куда-нибудь в кино или в театр. Ан, нет. Откроешь,- и никакой остановки, зато плац и за ним огромный гарнизонный сортир.
Каждое зимнее утро в шесть пятнадцать, еще не продрав глаза после подъема, стоя в хлопчатобумажной гимнастерке и галифе в строю по ранжиру при минус двадцати градусах, а порой еще ниже, я задумывался над тем, зачем молодым пацанам в восемнадцать лет создавали вполне нечеловеческие условия службы? Сказать, что нам привили за два года морозоустойчивость, я бы не сказал, скорее наоборот,- санчасть была переполнена.
Если на завтрак не было рыбы с картошкой, то все ограничивались одним куском хлеба с маслом и двумя кубиками сахару с чаем. Прочие перловки есть было невозможно. Вкуснее было их не есть. Мы и не ели. Зато эти два кубика мы размачивали в чае, потом намазывали, как варенье на кусок хлеба с двадцатью граммами масла. Ничего вкусней такого бутерброда не было. Спать и есть хотелось постоянно, рвения к службе солдаты не проявляли. Не думаю, что такая армия была достаточно боеспособна.
Зима 1985 года выдалась лютой. Стоя на разводе, я глядел на окна просыпающихся людей в окрестных домах, представлял себе их завтрак, сборы на работу и в школу. Мне делалось теплей. Смысла торчать нам на морозе голодным и замерзшим я решительно не находил и всегда удивлялся, для чего и с какой целью среди нормальной мирной жизни возникла необходимость создать на трех-четырех гектарах "оазис" лагерного режима.
Но мы жили, находили время собираться вместе, общаться, дружить, поддерживать друг друга. Я не знаю никого из опустившихся, скурвившихся, потерявших человеческий облик  и не жалею ни об одном из дней, проведенных в рядах Советской Армии. Бывали конечно случаи утери крепости духа у некоторых товарищей.
Вспоминается случай, когда один новобранец, оставив на гражданке жену с ребенком, решил не насиловать себя двумя годами службы и в первый же день вскрыл себе вены. Вскрыл хорошо, со знанием дела. Его спасли, отправили в Кащенко, а потом списали. Через пару месяцев после призыва он вновь сидел дома в кругу семьи со справкой идиота. Другой такой же семейный, которому оставалось-то всего полгода, вняв опыту первого, решил проделать то же самое. Но, духу, как говорится, не хватило - он лишь расцарапал себе ножичком кожу в известном месте, пустил пару капель крови и побежал к майору медслужбы в санчасть доложить, что вскрыл вены. Майор его справедливо назвал мудаком, перевязал рану и открыл дело о попытке членовредительства. На год-полтора дисбата пацан заработал.
Призвавшись в середине ноября 1984 года, новый, 1985-й, я уже встретил на гауптвахте. Не могу вспомнить, за что формально я был арестован, однако точно знаю почему? Мой отец предварительно договорился с замполитом, что меня отпустят к нему домой в Новогоднюю ночь. Видимо, сложно это было сделать для только что начавшего службу солдатика. Проще было меня упрятать на гауптвахту и развести руками - дескать, он сам виноват. Так и сделали. На гауптвахте царили свои экстремально лагерные законы. Я, однако, держался особняком, ни с кем не общался, не вступал в дискуссии и держался ровно. Находиться там было тяжко. Отапливалась она жарко центральной линией отопления, окон по факту не было, если не считать крохотных зарешетчатых неоткрывающихся форточек. В небольшой камере порядка пятнадцати квадратных метров содержалось до десяти-двенадцати арестованных. Жара стояла, как в сауне. Она усугублялась запахом кирзы, портянок и пота. Ну, а чтобы служба не казалась медом или при наличии каких-либо мелких нарушений, нам, бывало, выливали на пол ведро насыщенного раствора хлорки. Веселись, солдатня.
На улице стоял мороз минус двадцать пять. Арестованные работали по десять часов в сутки, а зачастую и больше, до двенадцати. Убирали снег, кололи до асфальта лед на плацу, свозили его на огромных санях в указанное место, впрягшись в них пятером или семером. Вохра была в дубленках до пят, теплых рукавицах и валенках. Арестованным это не дозволялось. Лишь шинелька, форменные перчатки и кирзовые сапоги с портянками. Никто из вас, любезный читатель, не пробовал побыть десять-двенадцать часов на 25-ти градусном морозе в кирзовых сапогах и портянках? О, это незабываемые ощущения. После первого дня вывода на работы я перестал чувствовать ноги, и не я один, разумеется. На пятый день я решил упереться и отказался от работ.
Но разве попрешь один против машины? Попрешь, но велик шанс, что раздавят. Мне было приказано одеться по полной форме для выхода на улицу. Я оделся, после чего был выставлен во внутренний двор гауптвахты. Это был крохотный плац, размером приблизительно двенадцать на пять метров, внутри четырех стен, с решеткой сверху, для красоты увитой колючей проволокой.
Мне предстояло провести здесь полный десятичасовый рабочий день с перерывом на обед. Через решетку шел снег, путаясь в колючей проволоке, на меня сверху глядело свинцовое небо, вокруг была обшарпанная стена с металлической дверью, где-то слышалось карканье ворон. Стоял жестокий, всепоглащающий, парализующий волю мороз. Холод проникал под шинель, под гимнастерку, под кирзу и портянки.
Десять-двенадцать часов, до конца работы вывода. Уж, лучше было идти со всеми. Что-то надо было предпринимать. Я стал наматывать круги по периметру плаца. Сначала в одну сторону, затем в другую. Сложно было определиться с темпом и правильной физической нагрузкой так, чтобы не уставать, отдыхая, не замерзнуть, и в то же время пробегать весь день. Я вспомнил блистательную фразу Мышлаевского - "достигается упражением" и стал подбирать подходящую скорость и количество кругов. Не берусь назвать сейчас эту формулу. Помню отчетливо лишь одно - замысел написания этих рассказов родился именно в этот день, именно на бегу. Название, как я уже написал в Предисловии, пришло тоже само собой. Эти сто кругов, помноженные в несколько раз, моя молодость и упертость, вероятно, спасли меня тогда от полного обморожения или пневмонии, а еще хуже, от нервного срыва. С тех пор, сталкиваясь с теми или иными трудностями в жизни, я говорю себе: "Эй, ну-ка вспомни свои сто кругов. Тогда справился, справишься и сейчас, есть смысл -  жизнь ведь прекрасна на самом деле.“ Так что - За жизнь, друзья! Лехаим! А это уже тост.
5 Художник Петров
Ольга Альтовская
Художник Петров (не путать с Перовым!) считал себя основоположником нового, ультрасовременного направления в живописи. Он назвал его «Слепизм». Долго, очень долго он шёл к этому. За плечами не один год проваленных вступительных экзаменов в разного рода колледжах и ВУЗах с художественным уклоном, годы отчаяния и разочарований, поисков себя и нового слова, точнее образа, а ещё точнее – безОБРАЗия в живописи.

А начинал он свой творческий и поисковый путь с самой простой детской художественной школы, куда его, «непоседу неугомонного», дабы приучить к усидчивости и вниманию, привёл отец. Уже там, в ДХШ Петров понял, что он не такой, как все. Уже там он был не понят одноклассниками и педагогами. Уже там пришло понимание, что на него, возможно, возложена миссия первооткрывателя в совсем новом направлении живописи.

Толчком послужил «Чёрный квадрат» Малевича.

– Вот он же смог! – думал Петров. – Нащупал суть БезОБРАЗия! Сколько смысла заложено в этом чёрном квадрате! Это и чёрная дыра во Вселенной, и тоска чёрной души, и мрак потустороннего мира! Великое множество вариантов и возможностей для воображения!
Петров мог часами созерцать этот «Чёрный квадрат». Но неугомонная натура заставляла его двигаться дальше, искать своё.
И тут ему попалась книга Владимира Орлова «Альтист Данилов». Петров прочёл её на одном дыхании.

Вот оно! То самое, что ему нужно! В музыке, где основа – звук, предел совершенства – ВСЕОБЪЕМЛЮЩАЯ, МНОГОГОЛОСАЯ, НЕПОСТИЖИМАЯ и ТАИНСТВЕННАЯ ТИШИНА; в живописи, где основополагающим принципом в привычном всем виде являются краски, формы, образы, у него будет ОТСУТСТВИЕ ВСЕГО ЭТОГО. И назовёт он своё направление «Слепизм»!

Петрова так захватила эта идея, что он стал, как одержимый, работать, воплощая задуманное. Для этого ему нужны были только багеты и рамки. Он стал их изготавливать сам, вкладывая в них идею материального мира, противопоставляя их этому необъятному, кажущемуся пустым пространству внутри рам. Но сколько в этой пустоте было всего необычного, яркого, праздничного – или печального, приглушённо-доверительного! Каждый мог увидеть в этих рамах что-то своё, предназначенное только одному ему.

Петрову долгое время не давали покоя стены, на которые он вешал рамы со своими невидимыми картинами. Но однажды увидев в зеркале отражение дерева, он понял, как довести свои работы до совершенства – выставлять свои рамы и рамки на природе, где через них можно видеть как бы заключённые в них виды, людей, предметы. Это была поистине гениальная идея. Особенно Петров гордился своим автопортретом. Для этого он держал скромную, покрашенную в чёрный цвет простую раму перед собой. Рама должна была отражать тяжёлый путь настоящего художника в этом мире, его терзания и муки творчества.

На персональной выставке Петров раздавал посетителям пустые рамы и отправлял в свободное плавание по местности. То тут, то там можно было увидеть гуляющих и стоящих людей с пустыми рамками, которые они держали перед глазами. Что видели через эти рамки люди, никто не знает. Какие чувства посещали их в этот момент, нам не известно. Но совершенно точно, что каждый находил своё. Рамки на этих выставках продавались и расходились на ура.

С кривой усмешкой смотрел теперь Петров на работы знаменитых общепризнанных художников (мелко плавали!), на работы и поиски современных художников авангардистов и абстракционистов: «Вам до меня ещё расти и расти!» И с какой-то щемящей ностальгией вспоминал свою последнюю работу на изобразительном поприще – картину «Сеятель», воплощающую идею «сеять вечное». Неудивительно, что у Петрова появились подражатели. Именно его «Сеятеля» взяли для съёмок известного фильма.
6 Глаза в глаза
Игорь Гудзь
Добираться пришлось долго и нудно. Сначала в электричке, потом на старом раздолбанном автобусе, прождав его на морозе полтора часа. Ну и под конец почти три километра лесом в сопровождение одного странноватого местного. Он добровольно водил страждущих, видать сам когда-то попользовался.

- Вона! Там! – махнул провожатый рукой куда-то чуть влево. – Дальше сам! Тута …рядом!

- А ты что же?

- Не…! Нечего мне там…!

Семенов побрел в указанном направлении, поминутно проваливаясь по пояс в сугробы. Снег лежал плотно и девственно, ни стёжек тебе, ни дорожек.

- Что же она, совсем не выходит? А магазин, продукты…!? – вслух недоумевал он.
Лес молчал. Только высоченные огромные ели укоризненно покачивали громадными ветвями, стряхивая снежные гроздья на приблудного.

Избушка проявилась внезапно: будто вот не было ничего, а сейчас смотри…, стоит. Хорошо хоть не на курьих ножках. Здесь и проживала баба Вера, местная знахарка и целительница. Говорят «солнцеедкой» была, не ела, и не пила, и не мёрзла, одета всегда во что-то темное: то ли платье, то ли халат.
В этом его и встретила сразу за порогом. Будто ждала…

- Знаю, знаю! – не глядя на него прохрипела бабушка. – Много не говори! Чего надо, сама спрошу.

- Да я…! – начал было Семенов.

- Пить больше не сможешь! – строго произнесла старуха. – Никогда и ничего! Ни водки, ни вина. Даже пива! До конца жизни твоей грешной! Готов…!?

И только сейчас заглянула ему прямо в глаза, да так, что Семенова аж передернуло. Уж больно тяжелый взгляд был у бабули. До костей пронизывающий! Как на рентгене, прости господи!

- Так что же, прямо совсем? – откашлялся Семенов. - И по чуть-чуть нельзя? Шампанского на Новый год, винца под шашлычок, пивка в жару?

- Я сказала! – отрезала старуха. – Решай! Больше не придёшь!
 
Тут Семенов призадумался. Это же всю жизнь надо перевернуть. С работы уйти, пьянь там одна, с дружками распрощаться, даже гараж продать, там «она» рекой льётся. А на рыбалку как? Да и не пожрать, как следует, без «неё» родимой не получится, не полезет. Это ж надо вот в такой лес уйти, в щель забиться и доживать там век. И вроде к чему такая жизнь!?

- Ну! – рыкнула страшным басом бабушка. – Долго! Мне тут с тобой некогда…!

Семенов вздрогнул всем телом и вдруг решился. Да! Новая жизнь! Ничего, не страшно! Зато потом легко будет. И натужно кивнул головой.

- Всё! Колдуй бабушка! Хоть жена жужжать перестанет!

- На это не надейся! Найдет повод…! И вот что! Водка в голове у тебя, в самом нутре, душу обволокла. Пилюльками не доберешься. Только ты сам, и то, если сильно захочешь.

Немного помолчала, глядя куда-то внутрь себя.

- Захочешь выпить, не бойся, не дергайся! Подойди к зеркалу и посмотри сам себе в глаза! Недолго, минут пятнадцать. Не отрываясь! Сам увидишь, как расхочется. Но слишком долго так не смотри…, пропадешь!

- В смысле, как это… пропадешь?

- В себя уйдешь! И не вернёшься…!

- А ты сама бабушка так пробовала?

- Пробовала! Потому здесь и живу, людишек сторонюсь…

Семенов приготовился к священнодействию, но старуха молча указала на дверь.

- Иди родной!

- И что, это всё! – изумился Семенов и протянул пятитысячную купюру.

- Заклинаний ждал, плясок с бубном, питья из поганок?  - усмехнулась бабушка, ощерив редкие черно - желтые зубы. - Этим не занимаюсь! За этим в город ступай,  там шарлатанов пруд пруди! И иди! Иди родной! Устала я! Не девочка…! Бумажку себе оставь, поможешь кому…

Семенов держался долго, дня три или даже больше, целых четыре. А на пятый прихватило так, что не продохнешь. Не выпьешь, вот прямо сейчас  помрешь и всё! Трясло так, что слышно было, как зубы стучат. И в мозгу тоже билось… выпить, выпить, выпить…!

- Да хрен с ней, с этой бабкой! – судорожно запихивал он босые ноги в ботинки. – Махну соточку, ничего не случиться.

Уже почти выскочил из квартиры, да вот надо же, столкнулся по ходу со старым сморщенным зеркалом в коридоре. Глаза в глаза! Как нарочно! И застыл на месте.
Оторвать взгляд было невозможно. Минут пять прошло в немом противостоянии двух реальностей. Всё вокруг начало расплываться и исчезать, только глаза в глаза. Семенов мало что соображал, но все же успел заметить, что вот тот ОН в зеркале стал понемногу … как бы стареть что ли. 

Вместо привычных мелких под глазами морщин медленно проявлялись глубокие борозды, и даже заломы кожи, щеки провисли вниз скорбным треугольником. Волосы поредели и окрасились в благородную седину, медленно взросла бородка, мерзкими, куцыми клочками. Нос скрючился и заострился. Да и сами глаза утратили былую живость, взгляд стал тяжелым, угрюмым, недоверчивым…

- Так это же я – только постарше! – догадался Семенов. – Значит там что? Я в …будущем!? Раз я там старый!? Хорошо, что живой хоть!

Семенов начисто забыл совет старухи не увлекаться. Выпить уже расхотелось. Надо бы и отойти, но что-то не отпускало. Семенова чуть повело вперед, он слегка пошатнулся и воткнулся в зеркало лбом. Глаза тут же впились друг в друга, как бы перетягивая каждые на свою сторону. В какой-то момент та реальность пересилила и Семенов сам того не желая, и не понимая что происходит, оказался по ту сторону. А его отражение …по эту! И было совершенно непонятно, где теперь настоящее, а где этого самого «настоящего» уже отражение.

Семенов, чуток очнувшись, провел рукой по подбородку, пальцы наткнулись на жесткую поросль.

«Говорила же  бабка! – пронзило его запоздалое раскаяние. – Досмотрелся…! Уж лучше б пил по-прежнему! Чего делать-то? Куда же теперь?

Повернулся к дверям, а там стена уже. Вместо туалета с ванной – огромное, до самого пола окно. Заглянуть туда Семенов побоялся. Мало ли что теперь там теперь вместо улицы. Может океан уже? Как в «Солярисе»!

За спиной что-то бубнило. Семенов повернулся, огромный, во всю стену телевизор показывал розыгрыш какой-то лотереи. Очередной тираж Гослото «6 из 45» под номером 5883 уже заканчивался, объявили набор 6 выпавших цифр: 2-9-0-3-5-5. Выигрыш – 413 миллионов с копейками. 

- Джек пот! Джек пот! – вопил сияющий ведущий.

- Надо же! – изумился, приглядевшись Семенов. – Точная дата моего рождения - 29 марта 1955 года! И почесал от возбуждения бородку, показавшуюся ему теперь не такой жесткой.

Что-то будто толкнуло его в спину. Он перевел взгляд на стенку. Там висел портрет его жены, Люси. Бесконечно красивая, счастливо улыбающаяся, в своей любимой розовой блузочке, но… с черной полоской ткани в правом нижнем углу рамки.
Семенов будто откинуло на противоположно стоящий диван.

«Так вот она какая, цена вечной трезвости-то? – прозрел, наконец, Семенов. – Нет! Мне такого не надо! Дороговато будет!»

Рванул к зеркалу, и в этой реальности висящему около стены, бывшей ранее дверью. И всмотрелся в обрамленные морщинами свои глаза.

Дальше он ничего не помнил. Проснулся от мощных толчков в левый бок. Его любимая Люсенька трясла пустой чекушкой. Алые губки её извивались в непотребных выражениях. Семенов с  трудом поднялся, обнял её нежно и поцеловал прямо в возмущенные глазки. Супруга отмахнулась игриво и исчезла в спальне.

Со времени тех странных событий прошло без малого 12 лет. Семенов, приняв всё произошедшее тогда за пьяный сон, тем не менее, ждал заветного тиража спортлото под номером 5883. Цифры эти навсегда отпечатались в его мозгу. Ну, а дату своего рождения он мог освежить, просто раскрыв паспорт.

Ещё накануне Семенов купил сразу два бланка, заполнил их нужными цифрами, и зарегистрировал все данные у нотариуса, получив официальный акт. Но так и не отправил!И черт его знает почему!

Наступил день тираж, того  самого. Это был выходной. Семенов с женой пили чай с телевизором вприкуску. Тот же сияющий ведущий из «сна» проорал заветные циферки, и огласил выигрыш  - 413 миллионов 678 тысяч 502 рубля – это был джек пот, самый большой выигрыш за всю историю тиражей.

- Гля! Цифры прямо день твоего рождения! Ну надо же! – воскликнула Люся. – Вот заполнил бы, и 413 миллионов! И в кругосветку, на годик, на лайнере...

- А я и заполнил! – небрежно кинул на стол бланки Семенов.

- О - о- ох! – задохнулась от счастья супруга. – Ты что? Это правда! У нас джек пот этот? Ой! Париж, Париж, Рим...!

-  Что заполнил правильно – чистая правда! – значительно произнес Семенов. – А вот джек пота нету!

- Как это! Почему!?

- Не отправил я их!

- Почему не отпр…!?

- Почему, почему, да … по кочану! Так надо было!

Супруга медленно поднялась и вышла. Минут через десять она появилась с большим тяжелым чемоданом на колесиках. Семенов ни о чем не спрашивал. Такое случалось не в первый раз, и даже не в пятый.

Люся прошла по коридору, выставила чемодан на лестничную клетку.

- Ненавижу тебя! – прошипела она змеёю простуженной. – НЕНАВИЖУ…!

И хлопнула дверью так, что старое заслуженное,сморщенное зеркало упало и разлетелось на мелкие осколки.

- Ну, и хрен с ним! – мелькнуло у Семенова. – Зато Люська живая!
7 неделя в Индии
Зинаида Малыгина 2
День первый

   Вчера прилетели. Гостиница оставляет хорошее впечатление. Из окон третьего этажа открывается красивый вид на центральную   площадь небольшого города Колве.  Индусы – дружелюбные люди и очень любят фотографироваться. Постоянно привлекают к себе внимание, улыбаются и  показывают на фотоаппарат. Излишнее внимание иногда  надоедает, но мы надеемся научиться правильно реагировать на эти просьбы.

 Жара, поэтому у воды туристы проводят целый день на лежаке, а в гостиницу приходят только для приёма пищи. Обед и ужин их ожидает в холодильнике. Здесь нет столовых и официантов, поэтому жизнь протекает в номере и на пляже. С 12 до 15 – сиеста, жизнь замирает. Вечером – экскурсия и посещение местных магазинов, лучше сказать, рынка под открытым небом. Привыкаем с трудом  к местному климату и распорядку.
   
День второй

 Уже обгорела, несмотря на предосторожности. Все кремы на травяной основе в распоряжении туристов находятся в номере, что очень удобно. Хожу по белому песку, улыбаюсь.
 А вот к пище с острыми приправами нужно привыкать. Заказываем местные блюда без специй, чтобы защитить свой желудок. Подают на десерт фрукт под названием «Глаз дракона», специфический вкус которого нам не очень понравился.
 Местные женщины купаются в одежде, никто не плавает, только играют в мяч на мелководье. Все они  имеют худую комплекцию, очень редко можно увидеть полную женщину.
Собаки и коты какой-то бесшёрстной породы, малоподвижны и большую часть времени находятся в сонном состоянии.

   Вечером попробовали выжимки из фруктов  (фреши) в разных сочетаниях. Эксперимент понравился. Радует также чистота в гостиничных номерах. Уборку производят мужчины, женщин-горничных мы не встречали.
Висит объявление: «Не рекомендуется купаться ночью – можно встретить змей».


День третий

   Рано утром увидели дельфинов близко у берега, самые смелые туристы доплывали до них и плавали вместе. Это было приятное зрелище.
 Радует меня, что здесь нет  мух и других насекомых. Не водится здесь комаров, моих личных врагов.  Привезённые мною средства борьбы с насекомыми мне не понадобились.

Сегодня 30 градусов жары, опять сгораю, опять пользуюсь различными кремами, а купаюсь тоже в одежде, как и местные жители.
Все виды массажа в нашем распоряжении, но после ведического  массажа  положен длительный отдых.
Все женщины Индии умеют шить, это их основная работа. Вечером примеряем обновки и дефилируем перед зеркалом.
В 8 вечера принято смотреть на яркий закат, здесь он красного цвета и имеет  чётко выраженную полукруглую форму. Красивое зрелище. Расслабуха!

День четвёртый

   Английский язык здесь звучит чаще, чем немецкий, которым я неплохо владею. Познакомилась с немцами и совершенствую с ними  устную речь. С местными
жителями общаемся на языке жестов – получается неплохо.
Бегу в свой «будуар», но по дороге нужно быть внимательной. Здесь левостороннее движение, светофоров нет, и кажется, что водители имеют смутное представление о правилах движения. .Мопеды часто заезжают на тротуар, а автомобили имеют свой индивидуальный гудок.

Вместо автобусов курсируют грузовики с яркими картинками по бокам. Смотрится красиво и необычно.
Вечером  посетили ночной рынок с  выступлениями фокусников и жонглёров с огненными факелами. Здесь же выступали слоны. Экзотика!

День пятый


   Основная статья доходов местного населения – обслуживание туристов. На улице встретили  музыкантов, « нарки» по-местному наречию, их игра на непонятных инструментах напоминает движения пианиста.
Экскурсия в штат ГОА поразила ветхими 3-этажными строениями и старыми дорогами. Только частный сектор имеет красивое обрамление из пальм и ухоженные  дворы.

Рис для просушки был насыпан прямо на площади в больших поддонах. Приветливые индусы перебирают рис ногами, улыбаются, а у нас уже от ответных улыбок болят носогубные складки.
Вечером – курсы гадания Торо. Заинтересовалась и даже преуспела!


День шестой

   Коровы на пляже – обычная история. У нас с Викой был в руках фотоаппарат. Коровы подумали, что  мы несём им вкусное угощение. Окружили они нас плотным кольцом так, что нам пришлось взбираться на высокий парапет, помогая друг другу.
 В этот же день встретилась с глазами огромной рыбы, быстро поплыла и даже побежала по мелководью от страха. Здесь же увидела местных  безобидных бродяг (ниры), которые проводят все дни на пляже и даже спят  около воды.

Все  индусы – вегетарианцы, мясо не употребляют. Среди них много буддистов, бреющих головы. Ведут неспешный образ жизни. Торопящихся и работающих людей не  встретила. Кажется, что в этот маленький городок не вошла цивилизация. Компьютеры видела только в гостинице, на человека с телефоном в руке посмотреть  не удалось.

Популярен виндсерфинг. Занимаются этим видом спорта, в основном, мужчины. Женщин, катающихся на волнах за катером, не видела. Мопеды выдают напрокат, и туристы часто пользуются этой услугой. Жаль, что эти виды спорта мне недоступны!

День седьмой

Дети идут за воспитателем гурьбой и слушают каждую команду. Послушание детей оставило приятное впечатление.
Здесь замечательные ювелирные изделия, можно заказать по образцу. Особенно мне понравились  сувениры из опала, который меняет цвет в зависимости от освещения.
А вот на слоне я так и не покаталась! Мою соседку Вику слон облил водой, когда она была уже на высоте.
И вот – местный праздник! На  головы туристов надели венки  и показали движения местного танца. Затем повторили движения нашего танца, встав в круг. В соревновании «подняться на пальму» победили индусы, даже самые спортивные туристы не смогли это сделать так быстро и ловко.

На ужин подали на подносе 6 рыб, нужно выбрать любую,  и тебе тут же приготовят её в тундуре (копчение). Очень вкусно. Дары моря представлены широко в местной кухне, а я всё попробовала!

День последний

   Сижу у синего моря, прошу выполнить мои желания. Много загадывать нельзя. Останешься, как пушкинская старуха, у разбитого корыта.
Можно ещё успеть съездить в пещеры, заповедник обезьян, но мы уже пресыщены впечатлениями. Покатаюсь на рикше – это трёхколёсный велосипед с кузовом на двоих. Последняя вылазка в город.
Мысленно я уже возвращаюсь домой, где ждёт меня работа и забота. Дома  все впечатления должны осесть, разложиться по полочкам, и тогда снова можно мысленно  побывать у моря, посмотрев фотографии и открытки.

   Вот и солнце клонится к закату, оно всегда здесь ярко-красное! Экзотическая страна, прощай  или до свиданья? Этого я не знаю. Занесёт ли судьба ещё раз в этот уголок Земли?
8 Воспоминания
Вера Шкодина
ТРЕТЬЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 42» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
ТРЕТЬЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ДОРОГАМИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ" КЛУБА СЛАВА ФОНДА
ПОЧЁТНОЕ ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "ПРАЗДНИКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

Второй день он искал военный билет. Перерыл все шкафы, чемоданы, даже перешарил карманы всей одежды на вешалке. Тщетно. Билета не было нигде.
Месяц назад он похоронил жену. Нелегко оставаться одному под старость.
  Вначале запил. Дружки к нему стали наведываться, собутыльники. Веселили;
-Ничего, Акимыч, не горюй. Подумай, сколько баб кругом. А ты еще шебутной мужик, за первый сорт сойдешь.
  Так утешал его известный в деревне шелапут и алкаголик по кличке Шлёп. Прозвали его так за вечно спадающую обувь, с «чужого плеча». Мужик он был щуплый, усохший по питейной части.
-По мне, лучшая баба это вот эта, голубушка, - оглаживал он  бутылку «беленькой»,- я за неё и в огонь, и в воду. На край могилы, Акимыч, слышь, поставь, когда помру, ей богу вылезу!
Рыгочет  Шлёп, довольный своим остроумием.
  Илье не смешно. Он морщится от этой шутки и наливает по новой.
И так каждый день, пока всю пенсию не прокатывали. Потом Шлёп исчезал до следующей.
А Илья спасался сырыми яйцами из курятника, да когда  картоху с салом бросит на сковородку, а сам уйдёт по хозяйству. Картошка с одной  стороны подгорит, а с другой – сырая.
-Фу ты, - морщится он от горечи сожженного продукта.
- К соседке бы подвалил, - учит его в очередной раз объявивший Шлёп, - она к тебе благоволит, баба одинокая.
- Да она хоть раз в неделю умывается, чума болотная, - фыркает Илья.
И оба согласно  заливаются.
- А что ты хочешь, деревня… Скотина да огород и прочее, -  оправдывается  Шлёп, не имевший ничего, кроме  землянки да огородика под картошку.
Сам же он объявился  в деревне недавно из неизвестных мест, занял пустующую развалюху на окраине и не бедствовал больно, паразитируя на бабьей жалости и поражая их глубокомыслием.
- Это ты, - продолжал  Шлёп, - ровно ферзь в галифе да бурках выхаживал. Татьяна чисто держала тебя, все знают. А уж сама, что твоя королева. Мать-то её белошвейка да кружевница была, люди говорят. Жену твою  никто и не видел в  помятом или в чём затрапезном. Ровно городская. Ишь, ты как по ней убиваешься.
- Другой такой не будет, - угрюмо  пробормотал  Илья.
- Да уж, - соглашался Шлёп и переводил на  другое.
  Через месяц дочь прикатила, черкнул ей кто-то про житьё-бытьё отца.
- Продавай хату и ко мне,- заключила она, - скукожишься ведь от водки.
Вывесили объявление. И покупатели нашлись. Хозяйство слыло крепким.
Сам по профессии плотник, отец Ильи, покойный, сызмальства  обучил  сына плотницкому делу, чем и пробивались они вдвоём.
  Прожил он у дочери  полгода да назад вернулся, но не в деревню, а в городок областной, там уж третий год вдовствовала давняя Татьянина подружка .
Тоже продала дом в деревне, да купили ей дети однокомнатную в городе.
-Выходи, Дуся, за меня. Некого нам ждать больше, -заявил с порога.
Мужа её, покойного, он хорошо знал, почти одновременно с фронта прибыли.
  Через его жизнь, как и через жизни его сверстников,  через жизни всего поколения прошла война.
Огнём и металлом, страшной косой выкосила она ровесников.
Он же  чудом остался  в живых среди немногих  таких же счастливчиков
  Забрали его в первые  месяцы войны из небольшой деревушки под Брянском. Немец продвигался к Москве. Народу гибло страшно.
Он помнит первые минуты на передовой.
Пронзительный вой снарядов, грохот  и навалившийся ужас, почти парализующий. Хотелось лечь на дно окопа, в это жидкое, ледяное месиво, вжаться в земляную стенку, зарыться, как крот, в землю и только бы  жить, жить, жить…
  И вдруг наступила оглушительная тишина…
Он осторожно выглянул из окопа, кое-где дымились воронки, поднимали  головы оставшиеся в живых, высовывались наружу.
Рядом кто-то приглушенно застонал. Это был лейтенант. Он был ранен в грудь, шинель в этом месте намокла и потемнела. Илья умел перевязывать, рос, почитай, без матери, она умерла, едва ему исполнилось пять лет. Так и «бобылили» с отцом, многое он умел.
  Пока перевязывал, страх почти прошел. Огляделся, было много убитых. Там, куда попали снаряды, сплошное месиво тел. Грязь, кровь.
Снова ужас пополз по телу . Ведь он недавно разговаривал с ними, смотрел в их живые глаза, чему-то смеялись, скрывая страх. Но каждый мыслил себя героем, вот только немца увидеть.
Он будто очнулся, услышав приближающий рокот моторов.
Танки!
  Насколько хватало глаз, спокойно и даже как-то весело двигались немецкие танки.
- Ну, вот и всё, - безнадёжно отметил он, - конец, конец.
Но вдруг будто вскипело всё внутри, вскинулось жгучим протестом:
- Нет, я так просто не сдамся, я просто так не умру! Нет, я ещё живой, живой пока!- почти выкрикнул он.
  Он вспомнил, как их учили подбивать эти чертовы машины.
И  вдруг успокоился. Приготовил связку гранат.
- Вот только пропустить их через себя, вжаться в окоп, чтоб не видно, а потом…, - шептал он почти бессознательно. И уже наметил его. Тот шёл прямо на их окоп. Иногда, заметив что-то подозрительное или стрелявшего, въезжал на  очередной окоп, поворачивался вдоль и утюжил, живыми закапывал и продолжал катить всё прямо, прямо.
Илья закрыл глаза, вжался в стенку. Сверху обрушились комья грязи, оглушил грохот, смешанный с запахом гари и машинного масла.
- Конец,  конец, -  прошептал Илья
  Кажется, прошла вечность, когда он опомнился, словно от толчка. Нащупал связку, вылез из окопа и пополз, пополз.
И это уже был не он, а всё, все убитые его товарищи, убитые на его глазах, и все они -  в нём одном.
- Давай, - кричали они ему, - давай! Бей же  гада! Бей!
- А-а-а!. – слышит он свой крик. И  не помнит, как встаёт во весь рост и бросает связку гранат. И уже не видит, как горит танк, ничего уже не видит.
  Очнулся ночью. Подмерзшая грязь. Страшная боль в ноге. Сам перевязал себя, сам лейтенанта вытащил из окопа и всё полз, полз, полз… Не помнит, как очутился в медсанбате.
Лейтенанта сразу отправили в тыл, нужна была операция.
- А ты живучий, - смеется сестричка, - выкарабкался.
Потом снова просился на фронт, Решил, не могут без него победить. Он должен быть на передовой. Добился. Страха не было.
Будто душу вынули, или она, когда был в окопах, там, в пятках, выдохлась вся. Остался только солдат, воин, и была цель:   
Бить,  бить, бить. Чем больше бьёшь, тем меньше их остаётся.
И если каждый… Нас больше, нас гораздо больше. У нас огромная страна…
  В одном из боёв его контузило, отбросило со страшной силой.
И снова госпиталь. Там и догнала его награда, медаль «За отвагу». Это, видно, лейтенант успел про него сказать или написать.
Комиссовали  подчистую. Никакие просьбы не помогли.
- Отдыхай, солдат, залечивай раны.
- Куда же мне? Родная  Брянщина под немцем.
- Дуй за Урал. Там  руки нужны. Поможешь стране, - устало заключил председатель комиссии. – А теперь иди, солдат, не задерживай.
  Сел он на поезд и поехал. Рвались снаряды вокруг, тошнотворно
Выли падающие бомбы. Одна попала в вагон. Ничего там не осталось. Страшная картина. Помогал санитарам. Ну, вот , наконец, Урал.
Никогда раньше не видел  гор, но чем-то притянули они его.
Каменным ли спокойствием, надеждой ли на постоянство, нерушимостью ли монолитов.
  Южная Сибирь. Та самая, что потом с легкостью новоиспеченного  барина была подарена социалистическому Казахстану незабвенным Хрущевым.
И теперь вот считает он пенсию свою, состоящую из каких-то, уму непостижимых денежных единиц.
А чтобы письмо дочери написать, надо адресовать его в другую страну.
Юг Западной  Сибири.
  В областном городе  с радостью сообщили:
- С мужиками у нас проруха. Особенно в колхозах. Хлебушек некому растить. Одни бабы да дети малые. Да там тебя, как бога, встретят.
А жизнь была нелегкая. Мужиков раз-два и обчёлся.
 Один –  Гулько Павел, безногий,  другой  – Гончаренко Василий, вместо одной ноги – деревяшка и он, целёхонький, но как сказать. Ноги и руки на месте, весь  шитый-перешитый, но, бывает, померкнет свет в глазах, в башке – звон и бахнется,  где попало "с копыток", и пена изо рта.
- Падучая его бьёт, - заключили старухи, приводившие его в чувство. – Спокой ему нужен. А где его взять? – вздыхали.
  Всех девок поначалу распугал. А потом – ничего. Очухается и опять мотается. Какой там лечиться. До сих пор проклятая контузия дает о себе знать. Как девица, в обморок может «сковырнуться» в самый неподходящий момент.
Приехала как-то девка в бригаду, овес  привезла  лошадям. Синеглазая, злая.
- Давай разгружай, -кричит, - чего застыл, как столб!  Шевелись! Некогда мне!
Ух, как взъярился Илья:
- А сама и сгружай! – рванул со стола чашку алюминиевую, бросил в колоду.
Так, ей богу, той чашкой за полчаса выгрузила овес. Хлестнула лошадь и понеслась стоя, как на колеснице, только платьице в синих   горохах   по ногам  хлещет.
- Ишь,  ты, - усмехнулся Илья, - царица Тамара.
  Но напрасны были все его ухаживания. Не  видела она  его и видеть не хотела. Не то, что другие, отбою ведь не было. Первый жених на деревне, с руками, с ногами, в военную-то пору.
  Узнал, что дважды подавала заявление на фронт. Но старуха –мать на руках, семидесяти  лет, не взяли. И еще, что убили у нее жениха в первый же  год войны. Сказывали, что похаживал к ней как-то энкавэдэшник, одноклассник бывший. К нему вроде как благоволила, но тоже без большой надежды, а когда подвалил он однажды к какой-то горькой вдовушке, а  она узнала, так  и дала от ворот поворот, в деревне  разве что скроешь.
- Смелость города берет, -  сказал себе однажды Илья  и пошел «штурмовать крепость»
  Поначалу к старухе подъехал. Мол, не возьмете ли на постой. Сам плотник, забор поправлю, сараюшку задранкую, мебель  какую надо, табуретки, стол -  всё могу. А на прежней  «фатере»  сын вернулся калечный, вроде лишний я там, неловко.
 Что и говорить, девка с гонором, - объясняла она,  провожая  гостя, - да ты ужели  не джигит, - хитро взглянула.
  Стал  жить в её доме. Уж как расстарался. Огород перелопатил, все строения на ноги поставил. А она и не взглянет. «Здравствуйте да до свидания», - пробурчит. Иногда одноклассники заглянут, тут вам и улыбка. Илья даже ревновать стал, когда явился  энкавэдэшник с букетом и рухнул на  колени. Настырный оказался, простила ведь, но чувствовал Илья – не любит она. Но он всё  ходит да на Илью зверем косится. Узрел соперника. Потом стали Илью вдруг в город вызывать на перекомиссовку. Документы чего-то проверять. Старуха посекретничала, что Татьяна, узнав об этом, приказала  дружку своему:
- Не трожь  постояльца. А то и ты сюда дорогу забудешь.
  Проснулась надежда у него в душе.
А скоро тот  осечку дал, снова к бабенке прежней завалил по секрету. И тут же донесли ей. Так она взбеленилась, что вылетел он
пулей из хаты, весь красный. 
  Понял Илья, что его час настал.  Принялся охаживать её смелее. А она ничего. И в кино пошла, и на танцы. Сама под ручку взяла. Ошалел он от счастья. Не понял сразу, что  это она назло, на принцип пошла. А когда замуж позвал, и не задумалась.  Сама на него смотрит, а не видит. Так и вышла за него не глядя. 
  Вскоре родила сына, первенца. Стал Илья успокаиваться, привыкать к суровой неразговорчивой жене.
Любил он её шибко, редкой красоты была, прямо иконописной, словно мадонна с дитём сидит.
  А тут опять её дружок объявился. Вокруг кругами ходит. Как-то пришёл Илья поздно. А жены нет дома, старуха глаза отводит, а сама пальцем за дом показывает. Вылетел на мороз и слышит:
- Брось его, заберу с дитём, как своего любить буду, на свою фамилию определю. Что он тебе, чужак приблудный! Да я его с пылью смешаю. Завтра же на фронт упеку! И как не было его. Уедем! Всё -  для тебя! Всё, как ты захочешь.
  Слушал он, как ошпаренный. Что было потом, не помнит, видно, опять падучая скрутила.
  Очнулся в постели. Бабка над ним что-то шепчет. Татьяна в углу с ребенком, зарёванная.
  Вот и попала ему после этого «шлея под хвост».Загулял он, выпивать стал, к вдовушкам похаживать, жалости искать.
Молчит Татьяна, вся почернела, а терпит.
  А тут радость вселенская грянула.  Война закончилась.
Сколько счастья было, сколько слёз.
И поехал он домой, под Брянск, отца-старика оттуда к себе забрать. Привёз. Тот лето у них прожил, а как зима наступила, глаза у него прямо на лоб полезли. Морозы страшные, до сорока и выше. Он такого век не видывал.
- Вот чарты болотные, - ворчал, - людей сюды ссылали, а они саме живут.
  Однако никуда не уехал. А как Илья загуляет или придёт "под мухой" да начнёт придираться, просит жалобно:
- Ты, Татьяна, свяжи мне его, чарта  болотного, а я  ремнем его, ремнём.
  Так всё за неё и заступался,  да ругал сына непутёвого.
Еще двоих родила ему Татьяна, сына да дочку.
Поднялись дети незаметно, разъехались да и определились. Прошли годы, промчались, как один день. Старуха  да его отец преставились почти друг за другом.
  И остались они вдвоём
А Татьяна сердцем маяться стала, но пожаловаться не умеет, да и кому. Ведь он всё обидами своими занят был.
  Всю жизнь так и проревновал.
А сам вроде и невиноватый. Так и умерла она в одночасье от сердечного приступа. И тошно ему теперь. От вины своей и деться некуда.. Да и куда от себя сбежишь.
  А военный билет она, видно, спрятала, боялась, что  уйдёт, желающих отхватит  мужика  много было, стольких война без мужей да без парней оставила.
  Ему бы понять вовремя, что гордая  и независимая, жалобного слова не услышишь. А ей, может быть, во сто крат тяжелей было молчать, всё в себе таить.
А что  неласкова, так время-то какое, проклятое время.
  Вот так и потерялась любовь-то.
Хотел военный билет восстановить, в город поехал.
 Но не было там такого солдата.
 Вроде и на учет он не становился, и на перекомиссовку не  его  много раз вызывали.
И понял он, чьи это труды. Вспомнил его слова:
- Сделаю так, что вроде и не было его. Совсем.
  А теперь он там - большая шишка. В столице сидит. Главным.
Что же теперь за грудки его трясти?
  Мало что вытрясешь. Себе во вред.
  Во все архивы он писал, где могли быть его документы, потом сдался. Непробиваемая стена.
  Так вот и  живёт теперь, не получая тех  льгот, что положены ветерану войны. А пенсия колхозная, минимальная, да еще и  не в рублях.
В колхозе ведь не работа была, а "отдых" сплошной.
  Можно забыть солдата, даже вычеркнуть его имя из всех списков, только памяти не отнять. Да вот этой медали «За отвагу», что на его груди.
  Не бывает одинаковых людей, как не бывает одинаковых судеб.  Даже у самого похожего в своей роковой судьбе поколения двадцатых…
Живы еще солдаты, и живут они своими болями и  воспоминаниями о страшной военной поре, поре своей юности.
  Они честно выполнили свой долг и стали героями.
Они уходят от нас и смотрят в глаза грядущему…
  И  они уже принадлежат истории, истории нашей страны…
9 Дорогами судьбы
Вера Шкодина
Отец Саньки был уважаемым в колхозе человеком. 
В сорок  втором его после контузии на фронте комиссовади подчистую.
Родная Брянщина была под немцем, и отправили его на  юг Западной Сибири.
В области обрадовались, мужиков почти нет, а тут целехонький.
Спасать урожай в ближайший колхоз послали.
Там с распростертыми объятиями  встретили,.
 Принимай, мол, полеводческую бригаду.
Зимой назначили завфермой. Приняли в партию.
Тут и война закончилась, радость вселенская и надежды на лучшую жизнь.
Работал на совесть, с огоньком. И вскоре как лучшего работника отправили в столицу на ВДНХ.
 Сколько было радостных надежд
На родину так и  не поехал: жена, трое детишек – прижился, все родное.
Прошли годы.
 И  вдруг начались непонятные события.
 Где-то наверху решили переделать колхозы в совхозы.
Не спросив колхозников.
Полностью поменялось начальство. Все присланные, чужие.
Отец очень переживал. Раньше к нему с уважением, а теперь только команды выполняй. Долго терпел, пока новый парторг не повелел  чтобы отец к празднику лично всей верхушке привез мясо с фермы.  Колхозное добро, это как?
Взорвался, мол, такого не будет.
Отца тут же сняли.
-Я воевал, я член партии, - кричал он.
На первом же партсобрании у него забрали партбилет.
Все друзья и знакомые сидели молча, опустив голову, но руки подняли.
Отец слег с инфарктом. Долго болел.
Когда пришел к начальству, мол, куда мне?
Его издевательски назначили осеменителем коров. Выдали шприцы, все необходимое для работы, хотя к  медицине он  не имел никакого отношения.
Молча пошел работать.
Мать, уважаемый в поселке учитель,  обратилась с просьбой к парторгу, пригласила домой.
Пришел, веселенький, от угощении не отказался, нажрался и потом валялся на диване, пугая Саньку  заливистым храпом.
Отец был против, потом ушел, махнув рукой. Мать объяснила, мол, болен он.
 Ничего после  не изменилось, только отец  заболел бруцеллезом, заразился от  животных.
Санька помнит, как его трясло, а он никак не хотел опять ложиться в больницу.
 Так целый год и проболел
А тут парторга сняли, оказывется вагонами отправлял  древесину на свою родину.
 Многих осудили и в районе,  кого-то сняли.
Попросили отца  вернуться на прежнюю работу, заведовать фермой.
Отказался наотрез.
А Пошел туда же плотником:  ясли подремонтировать, или изгородь прибить.
Так до пенсии и доработад.
И сейчас Санька, вспоминая о давно ушедшем отце,  представляет его, всегда веселым и добрым.
И как ждали  с братом в переулке под тополями, где проедет он, посадит их в  свою легкую тарантайку- кошеву с запряженным гнедым и прокатит их до околицы.
А оттуда они, босые,  довольные, прибегут назад к дому. А поздно вечером  будут  ждать его с нетерпением, ведь обязательно привезет «подарок от зайчика», завернутый в тряпицу  раскрошенный хлеб с маслом» остаток материнской передачки.
 И  Санька, уже понимая, откуда хлеб, все равно с наслаждением, разделив кусок с младшим братом, съедала  все до крошки.
10 Рьяная Марьяна
Татьяна Аггуриева
          Марианна Валерьевна усиленно прихорашивалась перед зеркалом, отгоняя назойливо звучащий в голове вопрос: «Зачем??» Появление в коллективе холостого Георгия Андреевича Громова сорока четырёх лет внесло сумятицу в её душу, и уже полгода, не находя себе места, раздираемая противоречивыми чувствами, Марианна Валерьевна совершала странные для неё самой поступки.
          На должность руководителя отдела рекламы Марианну Валерьевну утвердили пять лет назад, и за это время она вывела работу на новый уровень – высшее руководство, до нельзя довольное, постоянно повышало требования, и Марианна Валерьевна справлялась. Подчинённые по струнке ходили и беспрекословно оставались после работы – Марианна Валерьевна добилась для всех ненормированного рабочего дня в связи с производственной необходимостью. Разговор у неё был короткий: «Не нравится – уходи!» И, как ни странно, не уходили – престижный отдел, достойная зарплата, щедрые премии. Марианна Валерьевна не скупилась на поощрения: «Голодный работник – плохой работник». В свои пятьдесят девять она прекрасно выглядела – стройная, без тени косметики, коротко подстриженные седые волосы, практичный, но дорогой стиль одежды, обувь без каблуков, стремительные движения, напористый стиль общения. Сотрудники боялись начальницы до жути и превозносили до небес, и даже за глаза говорили о ней не иначе, как с уважительным придыханием, величая «мадам».
          Недавно Марианне Валерьевне пришла в голову очередная  идея по повышению эффективности – она решила расширить сферу деятельности отдела в сторону IT-технологий, для чего срочно потребовался грамотный специалист со стажем работы. Руководство, как обычно, поддержало рвение Марианны Валерьевны, и, спустя короткий срок на собеседование был приглашён Георгий Андреевич – программист высшей квалификации с опытом и стажем. Едва взглянув на него, Марианна Валерьевна обомлела, на мгновение потеряв дар речи – неописуемый красавец, картинка с обложки дамского журнала: высокий, подтянутый, широкоплечий; смуглый брюнет; аккуратная стрижка; мужественный подбородок; черные брови вразлёт; сияние ярко-синих глаз; усмешка, таящаяся в уголках губ. «На программиста совсем не похож!» – мелькнула в голове потрясённой Марианны Валерьевны мысль. Но она взяла себя в руки и, сбрасывая наваждение, нарочито сухо начала разговор, больше напоминающий допрос с пристрастием. Чёткие ответы Громова не оставили выбора – в отдел его взяли. И началась у Марианны Валерьевны совершенно иная жизнь.
          Влечение, которое она испытывала к новому подчинённому, необходимо было тщательно скрывать, чтобы, во-первых, не выставить себя на посмешище – пятнадцать лет разницы! – а, во-вторых, чтобы не засбоил тщательно отлаженный механизм работы. Георгий трудился на славу – и задерживался, и раньше приходил, и по субботам выйти не отказывался. И результат деятельности не замедлил сказаться – благодаря его усилиям отдел набирал обороты. Радоваться суровой начальнице и почивать на лаврах, да не тут-то было. У Марианны Валерьевны от нахлынувших чувств ум за разум заходил, и порой она говорила на повышенных тонах, что было совершенно недопустимо, и изводила Громова пустыми придирками, требуя ещё большей отдачи. Понимала, что ведёт себя недостойно, но справиться с эмоциями не могла. Георгий и виду не подавал, как его задевает подобное поведение – держался вежливо и бесстрастно: «Спасибо, я учту Ваши замечания»; в бездонных глазах искрился арктический лёд. Женская половина коллектива – сплошь замужние матроны – млеющая от присутствия Громова, сильно за него переживала, принимая наезды начальницы за чистую монету: «Ох, не устраивает мадам что-то! Не избавилась бы от нашего Жорочки!» Поддерживали дамы Георгия по мере сил – щебетали с ним, как птички, печеньями-конфетками потчевали. Он, мягко улыбаясь, принимал милую заботу.
          Однажды утром коллектив онемел от изумления – Марианна Валерьевна заявилась в легкомысленном шёлковом платье цвета бирюзы, еле прикрывающем колени и белых лодочках на изящной шпильке; выкрашенные в золотистый цвет лёгкие локоны обрамляли лицо; подведённые тёмно-коричневым карандашом серые глаза и бледно-розовая помада придали образу завершённую нежность. «Марианна Валерьевна, Вы такая красивая!!» – раздались восхищённые возгласы. «Оказывается!» – саркастическим смешком прервала излияния начальница, но скрыть удовлетворённую улыбку не сумела. Георгий скользнул по ней хладнокровным взглядом: «Доброе утро!» и вновь углубился в созерцание мелькавших на экране его компьютера математических знаков. Теперь Марианна Валерьевна уделяла внешности и гардеробу повышенное внимание, а на осторожные расспросы отвечала, загадочно улыбаясь: «Личная жизнь…» На самом деле, овдовев десять лет назад, она и не думала о новом замужестве – отдавала себя работе, и одиночество не напрягало. Сын проживал в соседнем городе, и Марианне Валерьевне вполне хватало периодического общения с его шумным семейством. Ходила с приятельницами в местный театр, в филармонию, по музеям, а то и просто гуляли, а, подустав, забредали в кафе угоститься кофе с пирожными. Размеренно и монотонно текла её жизнь до знакомства с  Георгием Андреевичем. А сейчас будто вихрь ворвался, ураган пронёсся, волной захлестнуло – и дышать трудно, и хаос в голове, и привычное стало чужим, а чужое близким. Самое интересное – никто ничего не знал о новом сотруднике. Окружив непроницаемой стеной свой внутренний мир, Громов никого к себе не допускал, и только из анкеты было известно, что он – бездетный холостяк. В кулуарах женщины судили-рядили, почему – и красавец, и умник-разумник, и один?
          Как-то раз перед обедом Марианна Валерьевна  подошла со спины к Георгию и издали зацепила взглядом не относящееся к работе окно на экране – бросилось в глаза словосочетание «Бывалый Моряк», а повыше – крупным шрифтом: «Литература от и до». Заслышав шаги, Громов поторопился закрыть изображение – Марианна Валерьевна не подала виду, что заметила постороннюю деятельность в рабочее время. Поздним вечером, переделав кучу домашних дел, она, снедаемая любопытством, села за компьютер и завела в поисковик увиденное днём. Ответ тут же нашёлся, и, ткнув в указатель, изумлённая Марианна Валерьевна попала на страницу автора портала «Литература от и до», публикующегося под ником «Бывалый Моряк». Фотография не вызывала сомнений – Георгий в шортах, тельняшке и бескозырке стоит на палубе парусника. На заднем плане – бесконечный водный простор, сливающийся с небом. Лицо у Георгия – расслабленно-счастливое, на чувственных губах играет восторженная улыбка. Сердце у Марианны Валерьевны застучало быстро-быстро, и, не теряя ни секунды, она открыла первый попавшийся небольшой рассказ «Битва морских котиков». Проглотив его на одном дыхании, Марианна Валерьевна  открыла следующий – время полетело незаметно. Короткие пронзительные произведения на морскую тему, написанные живым доходчивым языком, уводили за собой в некую чудесную страну, созданную воображением талантливого писателя. Герои вызывали острое сопереживание, сюжеты захватывали с первых строк, развязки оказывались неожиданными и изящными. Опомнившись, Марианна Валерьевна вынырнула из царства грёз и обнаружила, что уже далеко за полночь, а будильник зазвонит ровно в пять тридцать и ни минутой позже. С сожалением решила она покинуть авторскую страницу, но, наткнувшись на интригующее «Катастрофа», задержалась – любопытство возобладало. В отличие от прочитанных  произведений, это было не о море. С невероятной болью повествовалось об автомобильной аварии, унесшей жизнь беременной жены главного героя. Переживаемые им страдания описывались настолько правдиво, что несложно было догадаться – автор пишет о собственной жизненной трагедии. У Марианны Валерьевны защипало глаза, и на клавиатуру закапали слёзы. «Несчастный, несчастный человек… А я – безмозглая и чёрствая! Ох, стыдно-то как…»
          Со следующего дня обстановка в отделе внезапно повернулась на сто восемьдесят градусов. Марианна Валерьевна  ни единого раза не то, что не повысила голос на Громова, а стала общаться с ним дружелюбно и по-доброму, понимая, что тому необходимо время привыкнуть к переменам, и сразу он их не примет с доверием. Однако шли недели – спокойная  приветливость и частые заслуженные похвалы начальницы нашли отклик в душе самолюбивого  сотрудника, и он чуть подался навстречу, иной раз позволяя общение на отвлечённые темы. А Марианна Валерьевна, беспрерывно коря себя за недавнюю дурость, старалась донести до Громова больше полезной рабочей информации, имея на него далеко идущие планы. Она продолжала со вкусом одеваться и регулярно красить волосы, только теперь не для Георгия, а исключительно для собственного удовольствия и, замечая порой оценивающие мужские взгляды, горделиво приосанивалась: «А что? Может, пора заводить отношения..?» Возникли желания, которых давно не было – путешествия, знакомства, новые горизонты.
          Введя предварительно руководство в курс дела и после обоюдных споров-уговоров получив согласие, в день празднования шестидесятилетнего юбилея Марианна Валерьевна сделала заявление, повергшее отдел в шок: «Ухожу – хочу пожить для себя. Моё место займёт Георгий Андреевич!» Всегдашняя бесстрастность изменила Громову –удивление и некоторая растерянность в синих глазах и нескрываемо радостная улыбка от открывшихся перспектив. Под одобрительные аплодисменты  новообретённых подчинённых он выразил большое сожаление в связи с уходом Марианны Валерьевны и твёрдо пообещал не подкачать. Марианну Валерьевну, нагруженную подарками, цветами и личными вещами, которые та поторопилась забрать, пояснив, что с завтрашнего дня она на пенсии, усадили в такси, убрали комнату после праздника и разошлись по домам. Георгий ненадолго задержался – присел за стол бывшей начальницы и в задумчивости выдвинул верхний ящик. Заклеенный конверт с надписью «Г. А. Громову» выделялся белым пятном на тёмном дереве. Георгий вскрыл конверт и вынул сложенный лист принтерной бумаги, на котором размашистым почерком Марианны Валерьевны была написана единственная фраза: «Бывалому Моряку семь футов под килем!»  Георгий бережно сложил листок, засунул обратно в конверт и убрал в портфель – на добрую память. Посидел с полчаса, подперев голову рукой с затуманенным взором –  в голове созревал сюжет повести, в центре которого стояла фигура вдовы адмирала Марьяны Дементьевны Поликарповой, в девичестве Ланской, отважной женщины с горячим сердцем и тяжёлой судьбой. Раннее сиротство, первый несчастливый брак, трагическая смерть ребёнка, нераскрытое убийство первого мужа, встреча с морским офицером – будущим адмиралом, любовь с первого взгляда и на всю жизнь, кораблекрушение, потеря любимого, принятие командования на себя – завертелся калейдоскоп. «Найду время! И отпуск не за горами – на яхте похожу и напишу непременно!» – Громов, очнувшись от раздумий, засобирался домой. Через две недели очередная годовщина гибели жены – в выходные необходимо покрасить ограду на могиле и высадить цветы.
          Через год в день рождения Марианна Валерьевна вытащила из почтового ящика извещение о посылке. «Что бы это могло быть? И от кого..?» Очередь, как назло, двигалась крайне медленно, и Марианна Валерьевна, переступая на месте от нетерпения, наконец взяла в руки небольшую коробку. Тут же, расположившись за столиком в углу, распечатала посылку – развернула нарядную обёрточную бумагу с бантом и, охнув от неожиданности, извлекла на свет книгу в твёрдом переплёте. На обложке картинка – за штурвалом корабля женщина в длинном развевающемся одеянии, волосы стянуты в пучок, черты лица смутно знакомы. «Да это же я!!» В верхней части золотыми буквами выведено имя автора: «Георгий Громов», а в нижней – название: «Рьяная Марьяна». На первой странице обнаружилась дарственная надпись «Уважаемой Марианне Валерьевне от Бывалого Моряка!» Марианна Валерьевна завернула драгоценный подарок обратно в бумагу, аккуратно положила в сумку и, как на крыльях, полетела домой – читать!
11 Ну и дождь!
Элина Шуваева
Все произошло благодаря сильной грозе, почти урагану, когда я возвращался из ближнего магазина и встретил друга Игоря. Мы бежали, нас заливало дождем. Холод, молнии, ветер, ветки с деревьев падали…
Вдруг увидели – нам навстречу бегут две девчонки, тоже все мокрые. Одна держала пакет над головой, а другая – куртку. В темноте они с нами столкнулись. Та, что справа (оказалось, что ее звали Зира) засмеялась.
Мы уже вместе побежали дальше, так и познакомились. Девчонки – Зира и Марьяна, очень похожи, но не сестры. У обоих светлые волосы, у Зиры – настолько белые, что даже казались жгуче-желтыми, губы блестящие, яркие, как лепестки роз.
Вдруг Марьяна сказала: «У меня в кармане крыса. Ой, выпрыгнула!»
Грызун выскользнул и побежал по мокрой траве. Позже выяснилось, что крыса куплена неделю назад.

Добежали до середины улицы. На пути нам попалась беседка, и мы решили обсохнуть там хоть три минуты. Марьяна гладила крысу, нам предлагала. Зверушка домашняя и ласковая, мордочка веселенькая.
В конце концов дождь так и не кончился. Ветер усилился. Обсохнув немного, мы побежали дальше.
Скоро мы пришли ко мне домой. Оказалось, на террасу натекло много воды, окна открылись из-за сильного ветра, с трудом удалось их закрыть, капли летели в комнаты.
Зира и Марьяна ушли к себе.


Ночью что-то зашуршало под столиком. Посмотрел, а это бежевая крыса! Та самая! Отстала от хозяев, к нам прибежала. Я не знал, что делать. Лег спать, а крыса устроилась на столе.
Днем к нам заявилась Марьяна по поводу питомца. Я отдал ей животное, которое уже льнуло к моим рукам.
Зира к тому времени уже стала подругой Игоря.
Спасибо, дождь!
12 Танец под дождём
Дарья Михаиловна Майская
Не знаю, трудно ли, весело и счастливо, в сытости или недоедании
жилось людям, когда мне было шестнадцать.

Моя жизнь была просто кипучей! Сверкающей! Наполненной симпатией,
любовью ко всему миру!

Природа в нашей местности - богатейшая! Оригинальнейшая!
Широкая и полноводная река разделяет вековой лиственный лес, переходящий в смешанный и, затем, прекрасный бор! В нём санаторий, где со специальным лечением
обязателен кумыс! Табун превосходных кобылиц на лугах и в лесу превращают
траву в молоко, а далее искусство человека для претворения  молока в
живительный напиток. И  бескрайние поля! Они разделены правильными квадратами лесных полос и создают райскую красоту на земле!

С детства мы катались на лодках, бродили по лесу и не бывало случая, чтобы местные детишки утонули в реке или заблудились в лесу.

Люди в нашей местности удивительно красивые, умные, талантливые,
благородные и глубоко порядочные! И мы росли в  этой благодатной среде,
впитывая всё самое прекрасное и становясь такими же, как наши родители и
более давние предки. И своих детей мы растим в тех же условиях...

И вот нам по шестнадцати лет.
Мы идём на речку шумной весёлой стайкой, мальчишки и девчонки.
Мы, девчонки, уже в красивых сарафанчиках,
под которыми яркие расписные купальники, а под купальниками...

Только воображение поэта способно представить и описать все прелести юных дев!

Мальчишки шутят, что-то говорят, изредка касаются руки своей,
часто тайной, симпатии, и если в это время посмотреть на него, увидишь, как  часто-часто он заморгает, щёки покроются румянцем или побледнеют, а шаг
его замедлится... мальцу становится трудно поспешать за переливающейся и перетекающей в своём движении пёстрой, разноголосой шумливой юности.

Но всё выравнивается и вот уже все бегут к лодкам. У мальчишек ключи от прикованных на цепи лодок, быстро появляются на свет запрятанные в кустах вёсла,
и по средней линии реки перемещаются в беззвучном движении несколько долбянок и
даже баркас.

Одна из девушек не выдерживает и запевает, тройка-пятёрка прекрасных голосов тут же подхватывают и красота видимая полнится красотой слышимой.

Юноши молчат, лишь один из них не может удержаться - он поёт и его голос, как стержень в букете, поддерживает и направляет этот искристый, хрустальный мелодичный звон!

В лесу все рассыпаются по поляне! Тут всё на любой вкус: красивейшие цветы, но они такие только при близком рассмотрении, издали это скромненькие разноцветные пятнышки...

Тут в изобилии вкусные душистые ягоды, лесная мята, щавель...

Лесные ароматы, много и разноголосое пение птиц, первозданная красота природы, пробуждают в юных сердцах чувства, ещё неведомые ранней молодости.   
 
И девушки, и парни зовут к себе своих симпатий, чтобы поделиться находкой,
но более для того, чтобы побыть рядом, нечаянно коснуться друг друга,
робко и с безудержным желанием  заглянуть в глаза.

Компания не заметила, как набегают облачка. В лесу и на реке это часто бывает:
с только что ясного неба  вдруг проливается дождь. Сильный! Скорый! Какой-то необузданно-молодой! Резвый и бесшабашный!

И вот молодёжь наплескавшись в реке, нагулявшись в лесу, готова в обратный путь.

Но с неба, внезапно, как из поливальника, хлынул, ливанул дождь!

С визгом все бросились под деревья, а Николай подхватил свою любимую чернобровую, черноокую, при нём всегда молчаливую Антонину, и закружил... в вальсе!

Все смотрели на них и... стали выбегать парами на поляну и кружиться! Это была феерия, достойная высшей, небесной драматургии!

И Солнце не выдержало! Оно выглянуло из-за облачка и вмиг затопило проливающимся золотом, серебром, бриллиантами поляну, на которой кружились молодость, красота, радость, счастье!..
13 Оказия...
Дарья Михаиловна Майская
  Оказия! Здесь редкий, из ряда вон выходящий случай (разг.).
***

Новый год! Праздник! Ах, какой: долгожданный, любимый, волшебный!

Мы с мужем решили праздновать дома. Пригласить гостей, да побольше,
чтобы как всегда: шумно, весело, зажигательно!

Все наши друзья откликнулись с энтузиазмом просто молодеческим.
Вечер начался прекрасно! На кухне я хлопотала с несколькими своими подружками,
мужья сидели за шахматами, шашками, кто-то смотрел телевизор.

Пашка трогал клавиши пианино... Пашку мы любим все. До обожания. Он же весёлый, балагур, рыцарь с дамами, и никогда и тени мысли не возникает о неуместности или нескромности в его обхождении.

Вот сейчас он разогреет свои музыкальные пальчики. Сконцентрируется
на музыкальной тематике, настроении и... вечер станет очаровательным:
музыка живая, высококлассная будет звучать весь вечер, сопровождать
смех и весёлые шутки, песни и танцы. И во всём этом неизменно какое-то особое, изысканно-утончённое благородство.
Всё так и пошло, как и должно в благословенной компании.

Праздник давно перевалил за кульминационные двадцать четыре часа.
Первые часы наступившего года сказочно хороши!

Гости танцуют, поют, некоторые тихонько переговариваются, уединившись в уголок -
приятным и дорогим друг другу людям всегда есть о чём поговорить.
Им не мешают, через какое-то время их сменит другая пара или тройка приятелей, приятельниц.

Гостей снова зовём к столу. У нас это не какой-то фуршет, это застолье с разговорами, шутками, песнями, воспоминаниями.
Вдруг все обратили внимание на то, что Пашки нет за столом...
Его жена посматривает по сторонам, не видит мужа, но на её лице никакой тревоги.

Я, на правах хозяйки, иду по комнатам, хочу найти Пашку и узнать, что с ним такое? Нахожу его в дальней, слабо освещённой двумя бра, комнате.
Пашка расслабленно полулежит в глубоком кресле, даже в этом, не очень верном освещении, видна его мертвенная бледность.

Осторожно подхожу к нему, не понимая, спит он или в отключке - без
сознания. Но Пашка приоткрывает глаза, вяло смотрит на меня долгим
взглядом... Мне даже зябко стало - будто прощается.
Я просто обмерла со страху, дрожащим голосом спрашиваю:

- Пашенька... Что с тобой? Почему ты здесь... один?

Страдалец чуть шевельнул рукой:

- Иди, будь с ними, обо мне ничего не говори.

- Да что с тобой? Нельзя оставлять тебя в таком состоянии.
Я позову Таню, надо что-то делать...

- Прошу тебя, - перебивает он меня, - никого не баламуть. Не порть никому настроение... Ты же знаешь, как проведёшь Новогодний праздник, так и год пройдёт... Пусть у вас всё будет хорошо.

Впервые я не знала, что сказать. Что Пашка суеверный, я знала, но
тут совсем другое.

Как можно незаметнее я вызвала Таню. Она немедленно собрала мужа и увезла домой.
Гостям я объявила, что Пашка и Таня получили какое-то сообщение и им
пришлось уехать домой.

Утром, очень обеспокоенная состоянием Пашки, я позвонила Тане.
Она плакала, еле могла что-то говорить, да и то, невразумительное:

- Мы у врача. Врач меня выдворил из кабинета.
Не знаю, что с Павлушей. Мне он ничего не говорит о случившемся с ним.
Но... утром что-то о завещании сказал, - и Таня снова зарыдала.

Минут через пятнадцать Таня сама мне перезвонила:

- Представляешь, ночью Паша у вас ходил в туалет, по-большому...
Когда смывал, увидел, что из него вышли красные черви... много.
Они живые, жутко шевелились, подвижные. Мы все в панике. Сейчас его
отправили на обследование... Таня снова зарыдала.

Я с минуту стояла остолбенев. Потом метнулась в туалет, открыла крышку
бачка - так и есть!!!

Мы уже давно храним в бачке корм - живого красного мотыля - для рыбок в аквариуме. Я сшила мешочек из колготок, заполняю его мотылём и привязываю в бачке. По мере надобности беру мотыля, а остальной прекрасно живёт в воде бачка.

Гостей было много, узел на мешочке от постоянного то убывания, то наполнения водой бачка расслабился и, когда Пашка сливал, окончательно развязался и всё
его живое содержимое вылилось на Пашкину кучу...

Сама говорить с Таней я не могла - от смеха почти в истерике билась.
Муж позвонил ей, а потом и Пашке.

Вот такая оказия приключилась в Новогоднюю ночь!

Интересно, что она нам всем сулит?
14 Они уже здесь Часть 1
Александр Козлов 11
«Вся наша жизнь – игра...» - транспарант с этой надписью над входом в небольшой бутик привлек моё внимание. Сквозь матовые стекла окон с нарисованными на них абстрактными рисунками нельзя было рассмотреть внутреннюю обстановку помещения. «Подпольное казино» - подумал я и, открыв дверь, вошел внутрь. Увиденное ввело меня в замешательство. Маленькое помещение походило на ресепшн небольшого бизнес–центра. Полукруглая стойка администратора справа от входа занимала половину свободного пространства. За стойкой сидела симпатичная девушка с каменным лицом Клеопатры. За ней на стене крупными объёмными буквами выступала надпись  «ПРОДАЁМ ПРАВДУ» - толи девиз, толи слоган. Рядом с надписью в хаотическом порядке висело несколько панно с каким-то хитроумным расположением, на первый взгляд несуществующих, геометрических фигур.
Скрытые от глаз источники света создавали эффект необычной конфигурации объёма помещения и усиливали атмосферу загадочности.

Однако, три кабинки с плотно закрытыми дверями и тонированными стеклами с замысловатыми рисунками, стоявшие вдоль задней стены комнаты, напомнили мне переговорный пункт междугородной телефонной связи прошлого века. 

Возле этого бутика я оказался неслучайно. На днях напротив него я чуть не сбил пешехода, бросившегося под колёса моего автомобиля. Только отличные тормоза и моя молниеносная реакция спасли ему жизнь, причем это принесло ему не радость, а огорчение. Это был явный суицид. Из разговоров очевидцев я понял, что это не первый случай ДТП в этом месте. И все пострадавшие выходили именно из этих дверей и сразу бросались под колёса автомобилей. После услышанного, у меня и возникло желание провести собственное расследование.

Когда я вошел, пожилой мужчина подписал какую - то бумагу и не торопясь зашёл в среднюю кабинку. Администратор положила эту бумагу в приёмный отсек аппарата, очень похожего на электронную урну обработки избирательных бюллетеней, Устройство с легким журчанием заглотало документ.

Я подошёл к стойке. В помещении тихо звучала какая-то классическая музыка, причем звучание было объёмное и высокого качества. Несколько секунд я даже заслушался приятным звучанием. Посмотрев по сторонам, я не обнаружил ни одного динамика. Заметив мое внимание к музыке, девушка администратор металлическим голосом сказала: "Александр Николаевич, это Десятая симфония Бетховена". Металлический голос и неморгающий проницательный взгляд девушки с неподвижным лицом добавлял интерьере комнаты ощущение инопланетной реальности.

"Стоп, - подумал я, - откуда она знает моё имя?"

- Ваше имя мне подсказал компьютер, идентифицировав ваше лицо по базе данных, - словно прочитав мои мысли, ответила девушка, подняв на меня свои большие красивые глаза. Непроизвольно в моём мозгу промелькнула мысль, что девушка довольно - таки симпатичная.

- Я не девушка, я Чепоро – Человеко подобный робот, - опять поймав мою мысль ответил администратор.

"Чертовщина какая-то", - промелькнуло у меня в голове.

- Не чертовщина, я умею читать ваши мысли по мимике лица. Я знаю, зачем вы пришли. Я всё расскажу. Мы продаем любую правду каждому желающему её услышать. Видите три кабинки? В первой - правда о себе, во второй - о родственниках, в третьей - о политике, истории и кое-что ещё. Нашу базу данных пополняют многие источники информации: интернет, телефонные разговоры, СМС, личная почтовая переписка, материалы делопроизводства всех компаний, судов, прокуратуры, всех администраций, правительства и даже президента. Как только вы вошли в наши двери, компьютер подобрал для вас всю информацию, имеющуюся в базе данных. В кабинке компьютер ответит на любой ваш вопрос и даже покажет имеющиеся видеоролики. Ну что, будете покупать правду?

- А сколько она стоит?

- Ваша жизнь! Ха-ха-ха! Я шучу! Возьмите визитку, там наши реквизиты. Оплата на ваше усмотрение, сколько сами потом решите, за то и спасибо! Одна формальность, подписать вот этот договор, - Чепоро положил на стойку бланк и авторучку.

В это время открылась дверь второй кабинки, и из неё выбежал мужчина. Чертыхаясь и нервно жестикулируя руками, он вихрем пронёсся на выход. Едва за ним закрылась дверь, на улице послышался резкий звук тормозов и удар. Похоже на улице произошло ДТП.

Аппарат для голосования заурчал и выдал документ, который только что заглотал. Чепоро взял его и опустил в аппарат для уничтожения бумаг. Несколько секунд проскрежетали шестерёнчатые ножи, и из аппарата в мусорный контейнер высыпалась горстка бумажной пыли.

- Сейчас на наших глазах из-за вашей правды погиб человек!- с возмущением сказал я Чепоро.

- Он сам это решил, видимо, для него лучше смерть, чем жизнь в окружающей повсеместной лжи.

- Это же преступление – доведение до самоубийства! Нет, так нельзя, я иду к прокурору!

- А что прокурор нам может предъявить?

- Как что, его посещение у вас зафиксировано за несколько минут до смерти!

- Чем зафиксировано?

- Договором, который он подписал!

- Этой бумажной пылью? - робот показал рукой на контейнер с мусором.

-А видеокамеры? - Я покрутил головой оглядывая потолок и стены, но никаких признаков видеокамер не обнаружил.
 
- А их нет, мы бедная компания и воровать у нас нечего, кроме правды. А её мы и так продаем почти бесплатно!

- Какой же ваш интерес во всём этом? Он же ничего вам не заплатил? И не заплатит...

- Как не заплатил, а его жизнь! – мне даже показалось, что робот улыбнулся. В этот момент устройство для голосования выдало ещё одну бумагу, которая тоже растворилась в аппарате уничтожения бумаг. – Ещё одна жизнь! – прокомментировал робот.

Я даже не успел осознать произошедшее, как моё внимание переключилось на девушку, вышедшею из третьей кабинки. Видимо она зашла туда раньше мужчины из второй кабинки. В этот момент урна для голосования издала несколько коротких сигналов и сбоку, из ранее не замеченного мной картридера, появилась банковская электронная карта. Чепоро с улыбкой передал эту карту девушке, не сказав ни слова. Та улыбнулась в ответ. Я посмотрел на их лица и был поражен, круглые зрачки их глаз стали узкими вертикальными щёлочками, как у кошек, из которых стало излучаться радужное свечение.

 Мне показалось, что они с помощью этого свечениея обменялись какой-то информацией и кивнули друг другу в знак согласия. Девушка пошла к двери, на ходу убирая полученную электронную карту в сумочку. Чепоро повернулся ко мне, его узкие зрачки снова стали круглыми. На улице громко звучала сирена скорой помощи. Я решил посмотреть, что там происходит и, не договорив с Чепоро, вышел из этого странного офиса.

Место ДТП было отгорожено пёстрой лентой, и там усердно трудилась бригада следователей. Одни замеряли расстояния, другие опрашивали свидетелей, третьи осматривали машину. Следователь, опрашивающий свидетелей, показался мне наиболее ответственным. Я пробрался к нему через толпу зевак и обратил на себя его внимание.
- Мне кажется, что вы хотите дать показания. Вы свидетель произошедшего? - спросил меня следователь.
- Да, я могу объяснить причину суицида. Водитель ни в чем не виноват, разве что в замедленной реакции при нажатии на тормоз, - ответил я.
- Вы знаете потерпевшего? Кто он?
- Я видел его пять минут назад вон в том заведении под вывеской "Вся жизнь - игра". Там он что-то узнал, и это стало причиной суицида.
- Вы с ним разговаривали? Что он вам рассказал?
- Нет, я с ним не разговаривал, он возбужденный выскочил из кабинки, где что-то узнал, и сразу бросился под машину.
- Ну, пойдемте, поговорим с администрацией этого заведения.

Когда мы вошли в помещение, Чепоро зыркнул на меня злобным взглядом, совершенно нехарактерным для бездушного робота. Затем перевел взгляд на следователя и уже с доброжелательной улыбкой обратился к нему:
- Елисей Миронович, мне кажется, это господин вводит вас в заблуждение.
- Откуда вы знаете мое имя? – удивился следователь.
- Наш компьютер идентифицировал вас по базе данных.
- Значит, вы можете сказать, что за мужчина был у вас десять минут назад.
- Естественно. Вот этот мужчина, Александр Николаевич.
- И больше никого?
- Нет, была ещё одна наша постоянная клиентка, но я не могу сказать её имя, мы гарантируем клиентам конфиденциальность.
- И больше ни кого не было?
- Никого.
- Врет он! - вырвалось у меня.
- Кто врёт, эта девушка? - спросил следователь.
- Это не девушка, это робот, - прокомментировал я.
- Ха-ха-ха! - засмеялась девушка, - а вы, что, под юбку мне заглядывали? - с пренебрежением глядя на меня, спросила она.
- Нет, вы это мне сами сказали десять минут назад, - попытался оправдаться я перед следователем. – Вы даже имя своё назвали – Чепоро! Человеко-подобный робот.
- Ха-ха-ха! Я обычный администратор, можете ко мне так и обращаться! При этом - я женского пола, может быть, вы хотите это проверить, господин следователь? – сказала она, поставила ножку на сиденье кресла и стала медленно поднимать край юбки, обнажая красивую ножку.
- Что-то я начинаю сомневаться в правдивости ваших показаний, - сказал следователь в мой адрес, явно смутившись. - А не могли бы вы доказать, что больше у вас ни кого не было, - спросил он у администратора.
- Я нарушаю инструкции, но ладно, смотрите! - с этими словами она несколько раз щёлкнула по клавишам клавиатуры компьютера и на экране появилась видеозапись в ускоренном темпе с момента моего появления в офисе.
-Узнаёте себя? - спросила администратор, глядя на меня.
- Да, но когда я входил, возле стойки стоял мужчина и подписывал договор, а на видео его нет, - возмутился я.
- Значит, вам это показалось, не могла же я его убрать с записи, а вас оставить, - ответила администратор.
На записи в это время из третьей кабинки появилась девушка, прошла мимо стойки, взяла карточку у администратора и вышла. Через некоторое время и я, закончив разговор, вышел из помещения.
- Видели видео? Ну и кто из нас врёт? - обратилась она к следователю.
Я понимал, что это дело рук их электронного мозга, но следователь явно верил ей, а не мне.
- Ну, раз уж вы оказались у нас, может быть, и кабинку посетите? – с улыбкой предложила она следователю и положила перед ним бланк договора, визитку и авторучку.
- Нет, не сегодня. Служба, - сказал следователь и направился к выходу. Я понял, что он не поверил мне, и мои показания будут не приняты.
- Стойте, что вы теряете, если обследуете кабинку. Может там есть какие-нибудь улики! – воскликнул я, хватаясь за соломинку.
- А давайте, - следователь решительно подошёл к стойке и расписался в договоре и машинально положил визитку с реквизитами для оплаты услуги в карман. – В какую кабинку заходил мужчина? – спросил он меня.
- В среднюю, - махнул я рукой. Следователь с упрёком поглядел на меня и вошел в кабинку.
- Почему вы мне говорили одно, а следователю другое? – спросил я у администратора. – Кого вы разыграли?
- Я же вас предупредил, что вы ничего не докажите. Лучше тоже подписывайте договор и идите в кабинку. Я даже разрешу вам зайти в третью, туда мы не всех приглашаем, – с хитрой улыбкой сказал Чепоро, что это робот, лично я ни капли не сомневался.
В это время из кабинки выскочил следователь, именно выскочил, а не вышел. Он был сильно возбужден, но его отрешённый взгляд в никуда испугал меня. Не говоря никому ни слова, быстрым шагом следователь направился к выходу. Чепоро проводил его довольным выражением лица, что опять показалось мне странным, роботы не могут выражать свои эмоции. Моё замешательство привело к тому, что я отстал от следователя, и он вперёд меня выскочил на улицу. Когда я подошел к уже успевшей закрыться двери, на улице прозвучал выстрел. Моя спина покрылась холодным потом от догадки, промелькнувшей в голове. Я оглянулся на Чепоро, тот развел руками, и с улыбкой опустил подписанный следователем договор в аппарат уничтожения документов.
- Вы ничего не докажите! – гордо крикнул Чепоро мне вслед.

Я вышел на улицу. Недалеко от входа на асфальте лицом вниз в луже крови лежал следователь, в правой руке, откинутой в сторону, был зажат пистолет. Следственная группа, покинув место ДТП, уже толпилась рядом с телом следователя и растерянно полушепотом переговаривалась. Тут же рядом стоял врач с машины скорой помощи, не успевшей уехать с ДТП. Его выражение лица говорило, что медицина в этом случае бессильна.

Я был в шоке, такого исхода моих попыток помочь следствию я не ожидал. Мой мозг лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации. Подойти к операм и объяснить, что случилось - не поверят и начнут подозревать меня. Уйти, вычислят по видеокамерам или какой-нибудь свидетель найдётся, видавший меня с погибшим следователем. "Нет, надо бежать!" - настаивал внутренний голос. Оглядевшись по сторонам, я убедился, что на меня ни кто не обращает внимания. Я осторожно обошёл вокруг сгрудившихся возле трупа зевак, взглянул на прострелянную голову следователя, мысленно попросил у него прощения и двинулся к припаркованной за углом машине. И тут навстречу мне попалась девушка, которая смотрела мне прямо в глаза. Она загадочно улыбалась, словно знала, что со мной только что произошло. Как только я поравнялся с ней, зрачки её глаз сделались узенькими щёлочками и в них промелькнул радужный огонёк, и я услышал её шёпот: «Ты ничего не докажешь!»
«Нет, это не роботы, это инопланетяне! - промелькнула догадка в моём мозгу. - Они принимают меня за своего представителя, или им от меня что-то надо? Почему они открылись мне, что существуют рядом и не уничтожили, чтобы я не раскрыл их тайну?». Никаких  ответов на эти вопросы у меня не было. Но в одном я был уверен – я им нужен, для чего-то я могу быть им полезен. И в этом я скоро убедился.

На следующий день я зашел в супермаркет. Рассчитываясь за продукты на кассе, я взглянул на кассира. Мурашки побежали у меня по спине - на меня смотрели глаза с узкими щелочками, в которых исходило свечение как ночью у кошки в свете фар. Это длилось мгновение, глаза приобрели обычное состояние, а кассирша хитро улыбнулась. В этот же день мне нужно было посетить организацию в центре города, чтобы не терять время на поиски парковки, я поехал на метро. Я не испытывал ранее приступы шизофрении, но в этот раз сразу заметил преследователя, явно шедшего по моим стопам. И он этого особо не скрывал, и даже раз одарил меня своим узкоглазым взглядом и улыбкой. Я понял – за мной следят. А ведь у меня было желание самому понаблюдать за их офисом. Хорошо, что я заметил слежку до того, как сам начал следить за ними.

Я попытался оторваться от слежки, запутывая следы. Зашел в супермаркет через главный вход, подошёл к охраннику и попросил его вывести меня через служебный выход, объяснив, что хочу избавиться от "хвоста", который повесила жена. Тот поверил, вывел. Но преследователь уже ждал меня там, словно ему кто-то сообщил о моём маневре.

Тогда я придумал другой вариант. Жена на неделю уехала погостить к внучке, но куча её вещей осталась в шифоньере. Порывшись в них, я нашел парик, шляпку, куртку и юбку, даже косметичка старенькая попалась на глаза. Ростом жена была с меня, да и в теле не худая. В общем, нарядившись в её «барахло», хорошо побрившись, подкрасив губки и подведя брови - я выглядел шикарной бабой. Посмотрев на себя в зеркало, я понял, что нужны тёмные очки, чтобы спрятать глаза. Подобрать очки не составило труда. Осталось незамеченным выйти из подъезда. Выглянув в окно, я сразу заметил мужчину в сером плаще, читающего газету на скамейке рядом с подъездом. "Классика", - мелькнуло у меня в голове.

Чтобы не проходить мимо него, мне пришлось подняться на последний этаж, пройти по чердаку и выйти из соседнего подъезда. Без приключений я добрался до офиса инопланетян. Никто не обращал внимания на накрашенную бабу, смахивающую на бомжа в своих кроссовках сорок третьего размера. Пройдя пару раз туда-сюда под вывеской "Вся наша жизнь – игра...", я понял, что шпионить - не такая уж простая профессия. Мне стало казаться, что все обращают на меня внимание. Я прошел к автобусной остановке, присел на лавочку, спрятав под неё свои кроссовки, и боковым зрением стал наблюдать за входом в офис. Время шло, я начал терять надежду, и вдруг один из прохожих направился к двери и вошёл внутрь. Я хотел было сразу подойти к дверям, но вовремя сообразил, что мужчине необходимо время для вопросов, подписания договора и посещения кабинки. Раньше, чем через десять - двенадцать минут он не выйдет. От напряжения меня то бросало в жар, то в холод. Минут через пять я не вытерпел, встал с лавочки и стал прохаживаться перед дверью офиса. И тут меня осенило, мне же надо зафиксировать разговор!  Я быстро достал смартфон и включил видеозапись. Снял панораму: вход – улица – остановка - вывеска. Положил смартфон в грудной  наружный карман микрофоном вперёд. Теперь-то у меня будут доказательства! Наконец, на пороге появился мужчина. Он был абсолютно спокоен, и даже весел. Я встал на его пути и, глядя в глаза, спросил:

- Мужчина, извините за любопытство, это что за организация? Вывеска какая-то необычная. Это не офис телепередачи «Что? Где? Когда?»
- Нет, но тоже интересная фирма! Советую зайти и купить немного правды, - с улыбкой сказал он. Но тут же, брезгливо фыркнул, видимо разглядев в моей женской одежде мужчину, и стремительно пошёл прочь.
15 Они уже здесь Часть2
Александр Козлов 11
Первая попытка разгадать тайну кабинок оказалась неудачной. Я ещё часа три проходил мимо вывески, посидел на остановке, просмотрел все объявления на близлежащих столбах и рекламных вывесках. Больше ни одного желающего посетить это заведение не было.

В скверном настроении я возвращался домой. Перед входом на лавочке сидел тот же "хвост", а недалеко от подъезда рядом с моей машиной стаяла полицейская с большими синими буквами ППС на боковой дверце. Два полицейских, сидевшие на переднем сидении машины, в полудрёме смотрели на входные двери подъезда. "Все-таки вычислили" - подумал я, и пошёл в свою квартиру через соседний подъезд и чердак. Едва я успел переодеться, как в дверь позвонили.

Я осторожно посмотрел в глазок, на площадке стояла соседка из квартиры напротив, больше никого не было. Я открыл дверь.
- Александр, ты телевизор смотришь? – спросила соседка.
- Нет.
- А там тебя разыскивает полиция. Ты свидетель какого-то ДТП. Твоё фото выставили на весь экран и просят позвонить того, кто знает, где тебя можно найти. Кстати, я уже видела полицейских, пытавшихся попасть в вашу квартиру! Вот телефон, я с экрана списала. Может, сам позвонишь? Подумай! - она протянула мне салфетку с написанным на ней номером телефона и ушла.
Я осторожно отодвинул штору и выглянул в окно. Полицейская машина стояла на месте. Я достал смартфон и набрал номер, написанный на салфетке. После нескольких гудков раздался недовольный голос:
- Дежурный по отделению полиции слушает!
- Это свидетель ДТП, которого вы ищете по телевизору, - представился я
- Минуточку, я соединяю вас с прокурором.

Через пять минут на пороге появились два полицейских.
- Вы Александр Николаевич? - спросил один.
- Да.
- Вам необходимо проехать с нами.
- На каких основаниях?
- По нашим данным, вы являетесь свидетелем убийства нашего следователя. Пока свидетелем, а там будет видно!

Когда мы выходили из подъезда, "хвост", не меняя позы, чуть слышно сквозь зубы процедил: " Ты ни чего не докажешь!"

Привезли меня не в отделение полиции, а в прокуратуру, и сразу провели в кабинет прокурора. Прокурор, внимательно осмотрев меня с ног до головы, без каких либо предисловий в лоб спросил:
- За что вы убили мужчину и следователя.
Как ни странно, я даже не разволновался и даже не удивился, словно ожидал такой вопрос.
- Это чушь, я никого не убивал.
- Мы просмотрели записи всех видеокамер вблизи места преступления. На них хорошо видно, как вы беседуете с первым пострадавшим в ДТП, после чего он бросается под колёса автомобиля. Потом вы отзываете следователя, тоже беседуете с ним, он выхватывает пистолет, видимо, чтобы арестовать вас, но вы что-то делаете, и он выстреливает себе в висок. Я могу продемонстрировать вам видеозаписи.
- Да, я хочу их посмотреть.
Прокурор повернул ко мне монитор компьютера и клацнул несколько клавиш. На экране действительно промелькнули кадры той автобусной остановки, возле которой совершилось ДТП. Изображение было немного расплывчато, но всех участников можно было рассмотреть, причем, моё изображение просматривалось лучше других, словно его специально подретушировали. События были явно сфальсифицированы, просматривались грубые признаки фотомонтажа, но видимо у прокурора это не вызвало подозрений.
- Это явный фотомонтаж, - заявил я прокурору.
- Разберемся! Назначим экспертизу! Но если кто-то вас хочет подставить, значит, у него есть на это причина! Кто это может быть, вы не догадываетесь?
- Догадываюсь, но вы не поверите. Следователь тоже вначале не поверил, но когда сам зашел в кабинку, что-то узнал и застрелился.
- Так вы не отрицаете, что разговаривали со следователем?
- Не отрицаю. Я и пострадавшего в ДТП живым видел за пять минут до смерти. Он тоже заходил в ту кабинку, в этом подозрительном офисе.
- Вы и с пострадавшим в ДТП разговаривали?
- Нет, с пострадавшим я не разговаривал. Я видел, как тот зашел в кабинку, потом выскочил из неё и вышел на улицу. А через мгновение я услышал визг тормозов и удар.
- Но на видео вы с ним разговариваете!
- Я же говорю, это фотомонтаж.
- Ладно, пока не разберёмся, я задерживаю вас в качестве подозреваемого. Сдайте документы и все личные вещи из карманов, брючной ремень и шнурки.
- Но, я же сам пришёл, сотрудничаю со следствием, всё рассказал. Ограничьтесь подпиской о невыезде, домашнем арестом, в крайнем случае.
- Я задерживаю вас на 24 часа, а завтра суд решит, какую меру пресечения вы заслуживаете. Документы и вещи – на стол!

Я стал очищать карманы, Паспорт, водительские права, документы на машину, ключи, кошелек. И тут я обнаружил в своём кармане визитку с надписью – «Продаем правду», видимо я её в рассеянности сунул в карман, когда Чепоро предлагал мне зайти в кабинку. И тут меня осенило, ведь и пострадавший, и следователь, брали такие визитки, чтобы после оплатить услуги этой фирме.
- Товарищ прокурор, а можно уточнить, у пострадавшего и следователя в личных вещах не находили таких визиток? – обратился я к прокурору.
- И что это решает?
- А это значит, что они заходили в этот офис, и подтверждает мои слова о фальсификации видео.
Прокурор поднял трубку телефона, нажал на пульте кнопку и дал команду:
- Принесите изъятые вещи и документы у погибших сегодня!
Через несколько минут в кабинет прокурора принесли две картонные коробки. Прокурор лично перебрал вещи в обоих коробках, в результате в его руках оказались две одинаковые визитные карточки «Продаем правду», точно такие же, как и моя.
- Видите! Я не вру! Они оба были в том офисе! – я даже улыбнулся от радости.
- А я подозреваю, что это Вы подсунули им в карман эти визитки, когда беседовали, – возразил следователь. И дал команду дежурному полицейскому, – Уведите!
Я с сожалением понял, что прокурора убедить мне не удалось. Ночь в камере предварительного заключения показалась мне бесконечной. И что только не лезло в голову. Но постоянной составляющей моих рассуждений была мысль: «Зачем я им нужен?» Так и не найдя ответа, под утро я немного задремал.
Ближе к обеду меня снова повели на допрос к прокурору. Я вновь повторил свою версию произошедших суицидов, к моему удивлению прокурор сам лично решил посетить упомянутое мной заведение. На полицейской машине мы подъехали к автобусной остановке. Сопровождающих полицейских Прокурор оставил на улице перед входом, и мы вдвоем вошли в офис. За стойкой ресепшен был тот же администратор – Чепоро.
- Добрый день, господин Прокурор! Я не сомневался, что увижу вас сегодня. Александр Николаевич умеет убедить людей, за это мы его и ценим! – с улыбкой и тем же металлическим голосом проговорил Чепоро. При этом он посмотрел на меня благодарным и доброжелательным взглядом, как на хорошо знакомого и уважаемого человека, только что выполнившего ответственное поручение. Прокурор тоже перевёл взгляд на меня, и с подозрением спросил: - Это что ещё за подпольные игры с органами власти? У вас было задание привести меня сюда?
- Да я понятия не имею, что плетет этот человекоподобный робот. Ни какого задания у меня не было. Я сам хотел разобраться в причинах суицидов, а вот они все данные фальсифицируют и меня подставляют!
- Господин Прокурор, Вы можете сами убедиться в положительном эффекте от деятельности нашей организации. Вся правда к вашим услугам! Заходите в любую кабинку! Задавайте любой вопрос и получите достоверный, точный и аргументированный ответ.
Прокурор на мгновенье задумался.
- А что, я пожалуй так и сделаю. Я сейчас узнаю причину суицидов. В какую кабинку заходил следователь?
- Во вторую! – хором сказали мы с Чепоро.
- Но я Вам советую посетить третью! – настаивал администратор.
Прокурор подписал договор, внимательно осмотрел визитную карточку, сунул её в карман и прошёл в третью кабинку. Чепоро молча смотрел на меня победоносным взглядом, он-то знал, какую правду сейчас доводят Прокурору, и каким будет итог его встречи с ней. Время шло, а дверь третьей кабинки не открывалась. Меня начала колотить нервная дрожь. Зная, что Чепоро читает мысли, я старался ни о чём не думать. Мне вдруг пришла интересная идея, я начал про себя напевать песенку: «Десять негритят пошли купаться в море...».Чепоро с подозрением взглянул на меня и уселся в своё рабочее кресло, повернувшись на нем вполоборота, положил ногу га ногу, явно демонстрируя мне свои красивые женские ножки. «Кто же ты, девушка, робот или инопланетянка?» - с какой-то досадой подумал я.
- А Вы сходите в третью кабинку после Прокурора и всё узнаете! – молниеносно отреагировал на мою мысль Чепоро.
Я ничего не успел даже подумать, как из кабинки вышел весёлый Прокурор. У меня спина стала мокрой от холодного пота - Прокурор и Чепоро обменивались загадочными светящими кошачьими взглядами. Без слов Чепоро передал Прокурору выданную картридером уже знакомую мне банковскую электронную карту.
Прокурор подошёл ко мне и, по приятельски похлопав по плечу, сказал:
- И надо было всю эту детективную историю придумывать, чтобы затащить меня сюда! А ты далеко пойдешь! Свободен! Я в прокуратуру, и сразу же подпишу постановление о прекращении дела.
Прокурор подарил Чепоро улыбку и направился к выходу. Я совершенно перестал понимать суть происходящего. За кого меня принял Прокурор? За кого меня держат инопланетяне? Для чего я им нужен?
- На все вопросы Александр Николаевич вы получите ответы, зайдя в третью кабинку. Чего Вы боитесь? Прокурор же вышел довольным и жизнерадостным! - словно с небес прозвучали для меня слова Чепоро.

Я больше не колебался и решительно двинулся в сторону третьей кабинки. Я не могу точно сказать, сколько времени я там провёл, но похоже - время остановилось, и даже наоборот, начало хаотично перелистываться, перемещая меня то в прошлое, то в будущее. Полученная там информация потрясла меня. Я не могу подробно описать всё, что увидел и услышал, но саму суть происходящего с нашим миром коротко доведу. Главное - нашу землю действительно заселяют инопланетяне. Они вынуждены покидать свою планету Маая в созвездии Рыб. Звезда ван Маанена - их солнце, являющаяся белым карликом, лавинообразным процессом поглощает все находящиеся рядом с ним звёзды и планеты и в самое ближайшее время должна взорваться. Термоядерный взрыв уничтожит их планету. Наша Земля оказалась ближайшей доступной для них планетой с аналогичными условиями проживания. Но наши планеты оказались в различных временных координатах с различными коэффициентами течения временных событий. Время на земле текло значительно медленней, чем на их планете. Первые переселенцы появились на земле, когда здесь процветал первобытно общинный строй. Первоначально они не вмешивались в жизнь людей, организовав свои независимые колонии в Египте, и цивилизацию Мезоамерики Майя. Но люди, развиваясь и совершенствуя орудия убийства, становились всё злее и злее. Войны, рабство, унижения процветали по всей планете. Мааянцы попытались вразумить народ, Их представитель под видом Иисуса Христа пытался примерить народы, принял мученическую смерть. Часть людей поверили в существование Отца и Сына и Святого Духа, но это не изменило сути самих людей. Они стали делиться и по религиозному признаку. Войн стало больше. Мааянцы пытались дать образование людям, научили их писать и читать. Подсовывали свои знания наиболее одарённым людям. Менделеев во сне увидел таблицу химических элементов, Ньютону уронили яблоко на голову и он вывел закон всемирного тяготения. Они подсовывали человечеству знания об электричестве, магнетизме, ядерной энергии. Изобретатели по их чертежам строили пароходы, паровозы, самолёты, ракеты. Развивались радио, телевиденье, интернет. Но все научные разработки и новые механизмы в первую очередь шли на совершенствование оружия и средств ведения войны.

Развитие человечества вышло из под контроля Мааянцев. Организовалось несколько небольших групп правящего клана, которые получая львиную долю доходов, стараются удержать власть в своих руках, организуют и поддерживают военные конфликты по всей планете. Кланы готовы даже истребить друг друга, применив ядерное оружие, что, несомненно, приведет к гибели всей планеты, а значит и лишит Мааянцев возможности выжить, лишившись и этой планеты. Поэтому они приняли решение, защитить планету Земля от уничтожения. Для этого без ущерба для природы сократить численность людей, запустив смертоносные вирусы, и выборочно убирать тех, кто в будущем мог стать агрессивным инициатором войн.   

В настоящий момент масса белого карлика достигла критической величины, и взрыв может произойти в любой момент. Мааянцы экстренно стали переселятся на Землю. Для себя они организовали производство суперроботов, в тела которых и вселялись. Одним из первых новых переселенцев и был Чепоро. Но сейчас роботов не хватало, поэтому было принято решение -  временно вселяться в тела людей, не нанося им ни какого вреда. Причём, вселиться в человека Мааянец мог только с его личного разрешения. Мааянец мог вступать в контакт с мыслями человека, давать ему советы, просить о чём-то, но не мог руководить человеком, не мог управлять его органами, мышцами, нервами.  Концепция освоения и экстренного спасения земли предполагала налаживание производства необходимого количества роботов и переселения всех Мааянцев в индивидуальные тела. Поэтому и появились во многих городах Земли такие временные пункты под вывеской «Вся наша жизнь – игра бытия и смерти». Последние два слова решили исключить, чтобы не вызывать лишних негативных последствий со стороны человечества. Посвящать человечество в свои планы по спасению Земли, которые предполагали значительное сокращение численности людей, Мааянцы пока не планировали. Поэтому все, кто отказывался сотрудничать с ними на данном этапе – подлежали уничтожению, с помощью обычного гипноза его психика настраивалась на необходимость немедленного суицида. А возле автобусной остановки круглосуточно дежурил автомобиль с Мааянцем за рулём, готовым в любой момент выполнить поступившее от Чепоро распоряжение.

 Невидимый собеседник за экраном монитора не только отвечал на мои вопросы, но и открыл все планы Мааянцев на дальнейшее преобразование человечества. Он не скрывал от меня, то, что значительная часть будет уничтожена. Но оставшаяся часть людей будет жить в мире между собой, в дружеских отношениях с инопланетянами и в согласии с природой.  В заключении он сказал:
- Если не вмешаемся мы, люди развяжут ядерную войну, которая убьёт все живое и погубит Землю! Ну что, Александр Николаевич, Вы даёте согласие на сотрудничество с нами.
- Я понял, что я вам нужен. Зачем?
- Да, действительно, Вы нам нужны! Мы вас уже давно пометили, на правом плече у Вас есть отметка в виде галочки. Помните, когда она у Вас появилась?
- Конечно, а неудачно упал на пляже и поцарапал плечо о гальку. Царапина немного покровоточила, вот след от ранки и остался.
- А помните, что Вы сознание тогда теряли, вам показалось, что на несколько секунд, и было Вам видение, вроде сна.
- Да, какое-то фантастическое видение было, но я тогда не придал этому значения.
- Мы с вами тогда заглянули в будущее, и увидели, что там Вы будете нам полезны. С того момента Вы и писать стали, между прочим не плохо, со временем это будет востребовано! Да и у вашей внучки неординарное мышление и любовь к природе. А основную миссию Вы узнаете позже, и я уверяю Вас, не пожалеете!

Я задумался, пытаясь припомнить давно забытый сон. В голове блуждала мысль, что если не соглашусь, уберут сегодня же, если соглашусь, будет время что-то предпринять.
- Хитрите, Александр Николаевич! Но мы поняли, что Вы верите нам!
- Да, вы меня убедили, я согласен.
Экран погас, дверь открылась. Я не почувствовал ничего необычного и вышел из кабинки. Чепоро посмотрел на меня с улыбкой, вдруг его глаза стали узенькими щёлочками и засветились.
 «Поздравляю, Вы сделали правильный выбор! – словно услышал я свою мысль в своей же голове. – Вот кредитная карта на ваше имя, на ней сто тысяч, пополнение будет проводиться регулярно. Не шикуйте, чтобы не вызывать подозрение у соседей. И обязательно купите билет Новогодней лотереи. Это будет наш сюрприз!»

Я вышел на улицу, к моему удивлению было уже темно. Морозный воздух приятно освежил моё лицо и показался мне таким приятным и вкусным, что я с удовольствием наполнил им свои легкие до упора. После нескольких глубоких вдохов – выдохов, моё сознание начало лихорадочно анализировать сложившуюся ситуацию. Кто такие они, эти Мааянцы? Один из них управляет роботом. Как он это делает, можно представить себе какую-то вирусную программу, корректирующую программное обеспечение робота. Другой сейчас во мне, я слышу мозгом его мысли. Что он может сделать со мной, мне неизвестно, пока я ничего необычного не ощущаю. Что сейчас во мне, мыслящий вирус, умная бактерия или разумный микроб? Но то, что они уже несколько тысячелетий ненавязчиво пытались сделать из нас людей, и только сейчас, понимая критическую ситуацию, решились активно вмешаться в нашу жизнь, вызывает у меня к ним симпатию.

Я сделал несколько шагов по тротуару в сторону от автобусной остановки. У припаркованного такси опустилось стекло передней двери, и меня окликнул голос, точь-в-точь как у Чепоро: - «Александр Николаевич, садитесь, мне поручили отвести Вас домой!» Я сел на заднее сидение и закрыл глаза. «Завтра, завтра я буду всё анализировать, а сегодня надо расслабиться» – подумал я и, вспомнил про банковскую карточку, которую до сих пор держал в руке. Подавшись вперёд, я предложил водителю: «Шеф, а поехали в ресторан, я угощаю!»  Водитель взглянул на меня в зеркале заднего вида: «У Вас повод есть, а мне нельзя, я за рулем! Отвезу Вас в проверенное место!» Сказал он, подмигнул и надавил на газ.

Шины приятно шуршали по асфальту, перед лобовым стеклом автомобиля загадочно кружился хоровод снежинок, из динамиков лилась душевная музыка. Жизнь приобретала какой-то особый таинственный оттенок.
16 Снегопад
Виктория Вирджиния Лукина
* * *

Яков сидел на качелях и, запрокинув голову, вглядывался в ночной снегопад. Глаза его слезились, руки и лицо покраснели, а припорошенные снегом волосы напоминали пух отцветшего чертополоха.
Со всех сторон воронками вертелись белые хлопья. Словно чаинки в невидимых гигантских чашах они кружили и кружили, превращая обыкновенный воздух в ароматный морозный напиток.

- Ух ты, - улыбка не сходила с лица Якова. - Интересно, какие они на вкус? Может сладкие?

Он высунул язык и зажмурился.

- Как ты здесь оказался? - из дома выбежала белокурая девочка лет семи
и накрыла его одеялом. - Сидишь полураздетый на холоде. Хочешь заболеть и умереть как бабушка?

- Умерла моя бабушка? - губы Якова задрожали.

- Не твоя, а моя.

- А ты кто?

- Я - Тильда, мы с тобой ходили на рождественскую ярмарку. Помнишь леденцы и серебряный колокольчик?

- Какие леденцы?

- Ладно, пойдем в дом, пока родители не проснулись и не бросились нас искать. Они и так недовольны твоим поведением.

- Недовольны?

- Ты устроил пожар на кухне, а до этого утопил в ванной папин телефон,
выпустил в окно говорящего попугая и отдал мамины бриллианты почтальонше. Но я тебя не брошу и в обиду не дам. Приют - для одиноких, а ты - мой… наш.

Девочка взяла Якова за руку и тот послушно двинулся следом, высоко поднимая ноги и продолжая вглядываться в снегопад. А одеяло королевской мантией потащилось сзади, заметая бахромой снежные дюны и истоптанную ими сердцевину двора.

                * * *

Они устроились у сверкающей ели. В глазах Тильды мелькали цветные огни гирлянд, а золоченая шишка отбрасывала золоченую тень на нос Якова.

- Перекусим? - девочка сняла с ветки два имбирных пряника. - И поиграем в “сказки на ночь” Помнишь такую игру?

- Конечно, - Яков сосредоточенно жевал пряник. - Когда ты была маленькой, мы часто в неё играли. Только ты первая выбирай игрушку и придумывай про нее историю.

- Хорошо, дедушка, а ты не спи. Жуй и запоминай, а то мама говорит, что ты помнишь только события столетней давности, а что случилось вчера - для тебя загадка.

Яков с недоумением вскинул брови и посмотрел на свою внучку, пытаясь сообразить кого она ему напоминает, но лишь махнул рукой.
Она тем временем обошла елку со всех сторон и потянулась за яркой оловянной птичкой с ключиком в боку.

- Жил-был в темном лесу молодой щегол, - начала она. - Вроде бы обычный - черноголовый, с красной каймой вокруг клюва и бело-желтыми крапинками на крыльях. Но всё же - особенный, потому что был влюблён в солнце. Каждый вечер на закате щегол, предчувствуя разлуку, страдал, тосковал и выводил трели неземной красоты. А солнце, в утешение ему, оставляло пару своих лучей на кусте цветущего жасмина. Всю ночь, до самого утра куст светился и сиял, спасая от ночных хищников тех, кто заблудился в лесу. Но однажды дух ночного охотника выследил птицу и пронзил смертоносной иглой. Только сказка не была бы сказкой, если бы чудеса в ней не выручали друг друга. Нашелся мастер, который превратил иглу в ключик, а певчую птицу в заводную игрушку. И не беда, что живёт она теперь не в лесу, а в доме и поёт не по своей воле, а по желанию того, кто повернёт ключик в её боку. Главное, что после птичьих трелей всю ночь светится и сияет новогодняя елка, спасая от ночных страхов тех, кто заблудился в своих сновидениях.
         
Яков какое-то время задумчиво шевелил бровями, обдумывая услышанное, а потом как бы с облегчением вздохнул:

- Что ж, слава мастерам, дарящим шанс на новую жизнь.

- Ты не понял. Без мастеров, конечно, - никак. Но моя сказка о любви.
 
- По-твоему, свет былой любви в последующих жизнях хоть и меркнет, но всё ещё согревает сердце?

- Хочу, чтоб так было. Ты очень любил бабушку?

- Твою, которая умерла? Я с ней даже не был знаком.

- Дженни…

- А вот красавицу Дженни прекрасно помню. Впервые я сделал ей предложение, когда мне было десять лет.

Кряхтя, старик поднялся с пола и коснулся веток узловатыми пальцами. Его взгляд заскользил вверх-вниз по шарам, звёздам, полумесяцам и остановился на снеговике. Старик снял игрушку и осторожно положил на ладонь:

- Давным-давно, лет сто назад на свет появился Снеговик. Маленький, с соломенным чубом, глазами-угольками и еловой шишкой вместо носа. Он был улыбчив и приветлив со всеми, кто подходил к нему и хвалил его синюю фетровую шляпу. Жил он недалеко от театрального сквера и поэтому часто наблюдал как конные экипажи развозят после спектакля почтенную публику и как восхищаются дамы игрой актеров и роскошью декораций. Что такое театр? - задавался вопросом Снеговик и мечтал во что бы то ни стало побывать в нём. И однажды морозным вечером ему повезло. Усталый подвыпивший фонарщик принял Снеговика за замерзающего ребёнка и надел на него свою рабочую куртку, намотал клетчатый шарф и даже оставил ботинки, купленные для сына. Как только фонарщик водрузил на плечо свою лестницу и скрылся за углом, Снеговик отбросил метлу, обулся и побежал к театральной афише.

- В ботинках? - Тильда рассмеялась. - Хотела бы такого увидеть.

- Да вот и он, смотри, - Яков кивнул в сторону окна, в которое заглядывала веселая незнакомая рожица.

- Быстрее за мной, скоро начнётся! - звонко прокричал нежданный гость.
- Что начнётся? - Тильда с восторгом смотрела на него: еловая шишка вместо носа, синяя широкополая шляпа, клетчатый шарф. - Куда ты зовёшь?

- В театр, конечно!

Окно распахнулось и ураган снежных хлопьев ворвался в комнату, оборвал штору и выдул её наружу. Плотная шелковистая ткань надулась парусом, от холода покрылась пупырышками, потом - изморозью и, в конце концов, изогнулась бесконечной обледенелой трассой. Снеговик потянул Тильду за руку и они на диванных подушках, как на скоростных санях, помчались по крутым виражам над заснеженными городскими крышами.
А Яков остался стоять у открытого окна, вглядываясь в ночной снегопад. Глаза его слезились, руки и лицо покраснели, а припорошенные снегом волосы напоминали пух отцветшего чертополоха.

                * * *

В фойе было людно. Горели люстры и свечи, в зеркалах отражались дамы в вечерних платьях, дети в рюшах и усатые господа в смокингах. Билеты и контрамарки в их руках напоминали рождественские открытки, а номерки из гардероба - старинные золотые монеты.
На белокурую девочку в ночнушке и чудака в куртке с чужого плеча никто не обращал внимания. Даже когда они, поскользнувшись на мраморных ступенях, сбили с ног именитого критика, погрозил им пальцем лишь выцветший портрет какого-то драматурга.
Прозвучал третий звонок. Тёмный зал до отказа заполнился силуэтами в платьях, рюшах и смокингах, а сцена засияла в свете софитов.

Тильда и Снеговик уселись на полу в одной из боковых кулис. Тут и там сновали куклы, похожие на людей и люди, похожие на кукол. На заднем плане полыхал салютами нарисованный город, чуть ближе - гостиная, наполненная музыкой, а на авансцене - детская комната, в которой брат с сестрой распаковывали подарки. Из коробок вылетали и парили в воздухе пупсы и кукольные дилижансы, книжки с картинками, бальные платья и даже замок из стекла. Но самым необычным был деревянный человечек в красном мундире - с большой головой, широко открытым ртом и саблей в руке.
И вот стрелки на лунном циферблате слились, часы пробили полночь. Тишину разорвали грохот барабанов и многоголосый писк. Погасли огни рампы и в полумраке сцены, словно лава, потекло мышиное войско. Огненно-красными точками горели тысячи вражьих глаз, а остроконечные короны их семиглавого короля казались кровавыми зубами.

Суфлёр по пояс высунулся из своей будки и неустанно твердил:
- Нам объявлена война! Мы принимаем бой!

За кулисами метушились и кричали:
- Где Дженни? Куда подевалась Дженни?!
Кто-то заметил Тильду:
- Что с тобой? Твой выход, бегом на сцену!
Девочка не раздумывая выбежала из-за кулис.
- Нам объявлена война! Мы принимаем бой! - воскликнула она.

Снеговик бросился на помощь, выстраивая в колонну гусар, механических кукол, плюшевых котов и медведей и сооружая смотровую башню из кубиков. Армию игрушек повёл в атаку человечек в красном мундире и саблей наголо, а Тильда хорошенько прицелившись, запустила свой тапок прямо в Мышиного короля…
Осветитель направил луч света на задний план, имитируя восход солнца и снежный куст в декорациях стал походить на куст цветущего жасмина. В глубине его синела шляпа с птичьим гнездом, а рядом стояли детские ботинки доверху наполненные орехами.
Из театральной пушки залпом вырвался искусственный снег. Он сыпался крупой, завивался лентами, скручивался жгутами и вот уже снежное торнадо взмыло вверх, пробило потолок и смешалось с ночным снегопадом.
         
Тильда летела, подгоняемая метелью, вслед за Снеговиком. Правда, теперь он был просто мальчиком, который держал её за руку и даже в головокружительном полете не сводил с нее глаз.
- Станешь моей женой, когда мы вырастем? - спросил он.
- Да, - прозвучало в ответ.

                * * *

Утром Тильда забежала в столовую - отец готовил завтрак, мама возилась с цветами.

- А дедушка где? - спросила она, - В комнате его нет.
Девочка подошла к окну и первым делом глянула на качели - там было пусто.

- Вы отвезли его в приют? Как вы могли? Он хороший… я его люблю… и никакой он не Альцгеймер, у нас с ним одна фамилия!
 
- С ним всё в порядке, - мать пыталась её утешить, но Тильда плакала и плакала.

- Прекрасное солнечное утро. Давай-ка выйдем во двор, - отец снял фартук.

Они пошли по узкой протоптанной тропинке, свернули к беседке и увидели снеговика - маленького, с соломенным чубом, глазами-угольками и еловой шишкой вместо носа. Сердце Тильды сжалось и она опять заплакала.

- Слава мастерам, дарящим шанс на новую жизнь, - раздался голос Якова, с трудом пробирающегося через сугробы. - Сегодня я - именно такой мастер! Мой снеговик, мой зимний ангел, развалился и мне пришлось его слепить заново. Смотрите, я даже шляпу ему купил - синюю, фетровую. У меня в детстве была похожая. Сейчас нашепчу ему своё заветное желание и он передаст его на небеса. Когда растает, конечно.
 
- Откуда ты это знаешь? - Тильда прижалась к деду.
- Как откуда? Такой снегопад всю ночь, а снег - это письмо с небес, написанное тайными знаками. Моя дорогая Дженни его мне послала, а я взял - и разгадал.

Старик потешно поднял одну бровь:

- До чего ж ты на неё похожа! Те же волосы, те же глаза. Впервые я её
увидел в театре - она играла девочку Мари в старой волшебной сказке. Завтрак, надеюсь, готов? Что-то я проголодался… и пряников имбирных хочется - таких, как мы вчера ели, помнишь Тильда?
17 Паровоз-паровоз, привези мне папку!
Галина Юрьевна
  Алюшка -маленькая худенькая девочка 5-ти лет, в розовом воздушном платьице, сидит на подоконнике и что-то прилежно напевает себе под веснушчатый, задорный носишко. Светлые волосики заботливо заплетены в две ровные косички, на концах которых алеются аккуратные бантики. Сложенные лодочкой ручонки прижаты к груди, и видно, что это не просто детская песенка, а настоящая молитва. Воззвание к доброму дяде, вершителю судеб.

  Неожиданно дверь в комнату отворилась и с порожним тазом в натруженных руках, вошла раскрасневшаяся бабушка. Девочка оставалась настолько увлеченной своей песенкой-молитвой, что не заметила её присутствия.

-Паровов-паровоз! Привези мне папку! -донеслось до бабушки.

   Смахнув набежавшую слезу подолом передника, та спешно вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. И уже тут, в коридоре, дала волю чувствам. Она уселась на сундук и по-бабьи заревела в голос.

-Ну и гаденыш ты, сынок… знала б, придушила своими руками…Ирод! -через некоторое время сквозь слезы, срывающимся голосом приговаривала.
-Хватит выть! Ребёнка напугаешь! -недовольно пробурчал появившийся дед. -Слезами горю не поможешь!
-Так ведь опять про паровоз поёт! -её рот вновь скривился.-Сил моих уже нету это слышать!
-Вот ведь ирод…-в сердцах сплюнул дед.

   Но вскоре она притихла, тыльной стороной руки еще раз провела по лицу, высморкалась в передник. Заколола шпилькой покрепче пучок волнистых седых волос. Шумно и обреченно вздохнула и тяжелой поступью пошла полоть грядки. Бабушка была грузной женщиной и это занятие доставалось ей с трудом.

Тем временем, дед вошёл в дом.
-Алюша! -ласково позвал внучку, и, боясь спугнуть, неспеша подошёл.

  Та повернула к нему красивое зареванное личико, ткнулась в плечо и не по-детски тяжко вздохнула.

-Всё-всё! Успокойся! Привезет тебе паровоз папку. Непременно привезет. А то как жа…
-Правда привезёт? А ты не врешь, деда? -в её тонком голосочке теплилась надежда и глазенки умоляюще заглянули прямо ему в душу.

  Дед был готов и сам пустить слезу. Ну уж нет! Он, Егор Иваныч, прошедший 4 войны, и станет реветь как какой-нибудь сопливый мальчишка? Не бывать этому! Не бывать и точка!

-Мать! -окрикнул он с крыльца копошившуюся в зеленой траве бабушку.-Собирай чемодан!

  Та медленно распрямилась, уперлась рукой в натруженную спину и вопросительно глянула на мужа.

-Ну, чего уставилась? Чемодан, говорю, собирай! За Юрием поеду!

   Сказал, как отрезал. Жена знала-спорить бессмысленно, его воля-закон.
Собрав на тряпицу вырванный с корнями сорняк, закинула его хрюкающим за забором свиньям и те, чмокая, занялись поеданием сочной травы. Затем ополоснула руки в корытце с водой, вытерла насухо о передник и вошла в дом.

   Внучка спала на кровати, вздрагивая во сне и прижимая к груди старую куклу с одним нарисованным глазом. Бабушка не выдержала, укрыла кроху одеяльцем. Чуть коснулась макушки, губы вновь предательски затряслись, и она пошла в свой угол.
Там, под скрипучей кроватью с панцирной сеткой, лежал мужнин чемодан-военный трофей, на дне которого внучка хранила свои разноцветные фантики.

-Не выкидай! -повелительным тоном сказал муж.-Я ему их отвезу! Ишь, чаво удумал…Пусть ему стыдно будет, паскуднику…
-Да может и сердце оттает…-робко предположила жена.

-А я не просил меня возвращать! -частенько кипятился возвращённый в родные пенаты сын. -Я свою судьбу устроил!
-Как устроил, ирод? А дочь как жа? -всплескивала руками мать, вновь кидаясь в рёв.
-А что дочь? Вырастет-поймёт!

   На такое заявление дед так отходил сынка вожжами, что тот несколько дней кушал, стоя за столом. Зато «наука» пошла впрок и больше таких слов от него никто не слыхал.

   Но труднее всего, Юрию было налаживать отношения с женой и вредной пятилетней дочерью. Жена продолжала дуться, а дочь и вовсе к себе близко не подпускала.

-Подай мне вон тот карандаш! -безлично обращалась она.
-Ты сейчас к кому обращаешься? -спрашивал он.
-К тебе! -невозмутимо отвечала кроха.
-А кто я?
-Не знаю! -упрямилась она и никак не хотела признавать в нем отца.

  Обида поселилась в израненном сердце ребенка. За маму, бабушку, деда, себя. В такой напряженной обстановке прошли полгода и лето сменилось снежной зимой.

  Дочка полюбила кататься с горы на санках, сделанными умелыми руками деда. Когда жена была на работе, обычно с ней гуляла бабушка. Аля уже сама одевалась на прогулку, оставалось помочь повязать ей шарф и хорошенько застегнуть шубку. Да и с валенками была морока. Они никак не хотели налезать на её ножки в толстых шерстяных носках.

  Но вот, однажды солнечным морозным деньком, когда девочка была почти полностью одета на прогулку, ей понадобился шарф, который висел высоко на вешалке. Долго она крутилась вокруг, не решаясь обратиться к отцу за помощью. А тот выжидательно наблюдал за происходящим из комнаты. Уж очень ему хотелось, чтобы дочь назвала его папой.

  Но та не желала сдаваться. И вместо того, чтобы попросить отца о помощи, она притащила свой стульчик, и попыталась на него забраться, чтобы достать нужную вещь. Одета она в объемную шубку, поэтому не очень у неё это и получалось.

  И вот, наконец-то, после нескольких попыток, девочка взгромоздилась на стул и, потянувшись за шарфом, потеряла равновесие! Стульчик под ней зашатался и …быть бы беде, не подскочи отец в нужный момент.

  Он ловко подхватил на руки дочь и та, не успев ничего толком понять, оказалась в его сильных надежных руках!

-Папка! -радостным звоночком раздался на весь дом её голосок, и она тут же уткнулась в его плечо.
-Папка! -услышали дед с бабушкой и тут же вошли в комнату.

-Меня папка спас! Мой папка! -не унималась она уже сквозь слёзы, обнимая отца за шею и крепко прижимаясь к нему, самому родному на свете человеку, доверчивым детским тельцем и вдоволь настрадавшейся душой.
18 Визитка из прошлого
Галина Юрьевна
  Эта давнишняя история основана на реальных событиях...

  Январь в Москве – сплошь праздничный месяц и подвыпивший народ еще вовсю гуляет новогодние праздники: люди идут друг к другу в гости, пьют вкусные напитки, доедают традиционный оливье и дарят друг другу подарки.

  Вот и Сашка Парамонов тоже решил прогуляться после обильных дружеских возлияний. За что только не пили! Начали с проводов старого года, а после традиционной речи президента и боя курантов, с удвоенными силами принялись пить уже за Новый!

  В памяти остались слова Наташки, Васькиной подруги, ноги от ушей:
-Вот все желают нового счастья! -криво хохотнула она.-А старое куда девать? -громко икнула она и плюхнулась на диван.

  И за эту двусмысленную фразу, она тут же получила хлесткую пощёчину от Васьки. Но Сашке было противно видеть размазанные по лицу слёзы и сопли, вперемешку с яркими разводами помады.

  Следуя логике, дальше произойдёт бурное примирение. К тому же, Наташка уже опустилась на четвереньки, развязно поползла к Ваське, вихляя задом. Поэтому при первой же возможности, Сашка и сбежал из этой компании.

  На улице было тихо. Народ после встречи Нового Года подустал и разбрелся по домам, доедать салаты и укладываться спать. Сашка продвигался к дому лёгким шагом, не без удовольствия вдыхая свежий воздух. Остановился под фонарем и достал из кармана куртки телефон, чтобы позвонить маме. Та решила остаться в Новогоднюю ночь одна.

  Тут его взгляд остановился на старичке, сидящем на заиндевелой лавочке. Облокотившись обеими руками на костыль, он смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль. Казалось, что он был в забытьи.

  Сашка подошёл ближе.
-Вам плохо? -участливо спросил он.

  Старичок неспеша повернул голову в сторону Сашки и что-то невнятно пробормотал. Сашка ещё приблизился, а тот внимательно посмотрел на него и улыбнулся лишь глазами.
-Всё в порядке! -ответил, наконец-то, и жестом пригласил Сашку присесть рядом.
-Как же хорошо …просто жить…-медленно начал он беседу.
-Согласен! С Новым Годом Вас!
-И вас…молодой человек! Как ваше имя?
-Я -Сашка! Сашка Парамонов!
-Александр Георгич! -представился старичок и довольно добавил:
-Выходит, тёзки!
-Выходит! А почему вы тут один сидите, в такую ночь?
-Да вот, грустно стало, решил прогуляться. Да и бессонница одолела.
-Мама пьёт капли. Ей помогает. Хотите, я позвоню и узнаю, какие именно?
-Нет, Саша, не стоит! Сам справлюсь. И с думами своими тоже.
-Ну, о чем можно думать в Новогоднюю ночь? -искренне удивился Сашка.
-О, в эту ночь особенно хорошо думается! Вот до твоего появления я думал…о ней…
-О жене?
-Почему непременно о жене! -усмехнулся в усы старичок. -О Музе!
-Так вы -музыкант?
Тот отрицательно покачал головой.
-Писатель?
-Отчасти.

  Сашка начал угадывать в старичке известного писателя и его фамилию.
«Пелевин? Нет! Тот моложе!» -живо размышлял он про себя.

  Возомнив себя достаточно начитанным, был уверен, что сможет узнать автора по лицу. Но оно было слишком обыкновенным и Сашка стал слушать и дальше собеседника, мысленно всё ещё пытаясь докопаться до истины.

-Когда-то и я был молод и пользовался успехом у дам! Так бывает! Пока ты ещё юн, многое тебе непонятно. Но с возрастом все видится в другом свете.
Тут Сашка, проведя параллель под отца, которого и в глаза не видел, ухмыльнулся про себя: «Как же, знаем, мол, таких!»

-Как она была прекрасна! -продолжал старичок восторгаться своей Музой. -Знаешь, Саша, у женщин есть такой вид невзрачной, скрытой красоты. Она незаметна и полностью откроется лишь одному, поэтому её сложно сразу угадать…

«Ну, точно, как моя мамка!»-пробежала мысль у Сашки.

 - Обычно я редко бываю сентиментальным. -как бы оправдываясь, сказал он.-Но эта давняя история, о которой я тебе сейчас расскажу, частенько заставляет меня снова и снова пережить те события, благодаря которым я поверил в любовь с первого взгляда.

  Сашка немного поёжился, сунув нос в теплый шарф и слегка усмехнулся про себя: «Ну и старичок! Однако, забавно его будет послушать!»

-Итак, дело было зимой. -неторопливо начал свой рассказ собеседник. -Январь 1996 года выдался морозным и снежным. И моя девушка зябко куталась хорошеньким носиком в воротник шубки, когда мы гуляли с ней по вечерней Москве… Совсем, вот как ты сейчас в свой шарф!

  Сашка тут же ещё глубже уплыл носом в надышанное теплое пространство.

-Я тогда только что получил генерала за блестяще проведенную спец операцию по захвату и изъятию контрабандного товара.

  После этих фраз Сашка заерзал на лавочке.
«Что он говорит? Генерала получил? Да ладно! Какой он генерал!» -удивился он.

-Спокойно! Генералы-те же люди! Со своими тараканами в голове. -словно прочитав Сашкины мысли, заключил старичок.
- А потом я уехал отдыхать в Подмосковный санаторий, где и познакомился с этой прелестной молодой особой. -неторопливо продолжил он.

-Знаешь, она обладала редкими качествами – умела слушать и ни о чём не просить. И, если следовать рекомендациям врачей, именно такое необременительное знакомство в данный момент мне и было просто необходимо, чтобы восстановить расшалившиеся нервишки.

  Выводя незатейливый узор носком ботинка по снегу, Сашка с интересом слушал, всё больше вникая в суть.

-Я тогда носил клетчатый пиджак а-ля стиляга и только что наметившуюся лысину. Моё природное обаяние произвело на девушку неизгладимое впечатление, она казалась влюбленной, когда грустно смотрела на меня снизу вверх своими серыми глазами.

  Хоть Сашка и проникся к старичку, однако, легкий морозец давал о себе знать, поэтому он переминался с ноги на ногу, уже стоя рядом с лавочкой.

-Девушка явно была не в моём вкусе, но что-то было в ней такое  целомудренно – пленительное, что не могло оставить меня равнодушным.

  После этой фразы старичок молча задумался. Было видно, что ему нелегко обо всем этом говорить.

«Кому скажи, что с генералом разговаривал-никто ж и не поверит! Скажут, пьяный был и померещилось. С бомжом тусовался! И это в Новогоднюю-то ночь!» -пронеслось в тот же момент у Сашки в голове.

-И вот, -неторопливо продолжал старичок свою историю, -Когда долгими январскими вечерами, мы выходили из номера побродить по пустынным улицам, она шла рядом молча, изредка цепляясь мне за руку, когда было скользко или особенно темно.

  Старичок говорил, а снежинки в это время закружились в воздухе, плавно оседая на ветках деревьев. И под фонарем всё вдруг стало так по-праздничному красиво и торжественно, что у Сашки аж защипало в носу. Он живо представил на месте старичка себя с девушкой. И не просто с обычной девчонкой, каких вокруг пруд пруди, а с Ней, своей будущей Музой!

  Между тем, увлёкшись захлестнувшими воспоминаниями, старичок продолжал:
-Я тогда бывал достаточно многословен и красноречив, умел произвести впечатление.  Кстати, дальше разговоров дело так и не зашло. То ли я не решался нарушить идиллию, то ли девушка была не готова к большему.

  После этих слов, он медленно поднялся, опершись на свой костыль и побрёл по уже заснеженной дорожке.  Сашка пустился за ним.

  Некоторое время шли молча, как два хороших приятеля. А затем старичок уточнил:
-Чуть позже, мы пару раз всё же встретились уже в Москве. Девушка по-прежнему молча слушала и уже не скрывая, смотрела на меня с обожанием...

  Вместе они неспеша прошли мимо следующего фонаря, свернули за угол здания, в торце которого расположился магазин, коих по Москве понатыкано великое множество. И остановились, как по команде, одномоментно.

-Зайдём? Тут есть небольшое кафе, и чашечка кофе сейчас нам совсем не помешает! -предложил старичок.

  Сидя за столиком непривычно опустевшего кафе, и попивая тягучий напиток, Сашка заметил, что глаза у старичка посоловели.
«Видимо, от тепла!» -подумал он.
 
  А старичок, будто всматриваясь во что-то до боли знакомое, оценивающе разглядывал репродукции известных картин, полки с винами за стойкой, огромную вазу с причудливыми корягами у входной двери.

  Он ещё какое-то время помолчал, затем продолжил свой рассказ-исповедь:
-После вкусного десерта, и целомудренных поцелуев тут же, за столиком в кафе, мы договорились встретиться еще, только в более интимной обстановке. Я видел, как девушка была на седьмом небе от счастья, это было заметно по безмятежной улыбке и сияющим глазам.

  И тут Сашку осенило: «Это же и есть то самое кафе, в котором он был со своей Музой!».

  Старичок, меж тем, всё говорил и говорил, не останавливаясь. И Сашка все внимал, его воображение уносило в события почти двадцатилетней давности. Голос старика был тихим и приятным для восприятия.

  А в кафе тихонечко заиграла музыка.

«Классика! Мама такую обычно слушает!» -пронеслось в Сашкиной голове.

-Трудно гадать, как сложились бы наши отношения дальше… -словно выдернув Сашку из забытья, голос старичка стал грустным, в тон музыки.

  И Сашка увидел, что ему сейчас тяжело говорить.

-Но последующие события разрушили не только наши планы, но и мою карьеру, заставили изменить отношение к жизни.
-А вы что же, и ни разу не попытались её найти? -услышал Сашка свой голос сквозь нежно струящуюся музыку.
-Найти? Как же! Она первой оборвала все отношения со мной! А я, как дурак, оставил ей свою визитку… -выдавил из себя старичок и смолк, следом за музыкой. 

  Сашка понял, что он занервничал.
«Да и не такой уж он и старичок!» -получше разглядев его при свете, решил Сашка. –«Он не намного старше мамки будет!».

-Я слукавил! Саша, мне неловко тебе признаться, но визитку-то я оставил в гостинице…после нашего единственного свидания! -признался старичок, который, вроде, оказался уже и не таким старым.
-А она…Она даже ни разу мне не позвонила…за всё это время!
-Это вас никак не оправдывает! -вскочил со стула Сашка и его голос вдруг стал строгим, не терпящим возражений, уверенным в своей правоте. -Почему вы не стали её разыскивать?!

  Вовсе не старик, наклонил голову и замолчал.
-Да время было смутное, шла война…-выдавил он из себя.

  А подняв голову, он увидел, что Сашка исчез. Зато на столике перед ним лежала его визитка! Та самая, которую он двадцать лет назад оставил на тумбочке в гостинице.
19 Моей возлюбленной Жаннет
Ирина Вебер 2
 
Для передачи моей возлюбленной супруге, госпоже Жаннет Делаж.

Написано 22 августа 1799года.

"Любовь моя, драгоценная Жаннет, прошло больше года, как вышли мы из Тулона в Средиземное море и я ясно теперь осознаю, какое это было величайшее счастье находиться рядом с тобой, любоваться твоими прелестями, ласкать и обнимать тебя, чувствовать твоё дыхание у себя на груди. Теперь же я лишён этой радости, но воспоминания о тебе, моя прекрасная Жаннет, греют мне сердце и душу.
Твоё чудесное личико было омрачено слезами, которые ты проливала, провожая меня до "Ориента"*, а я обещал тебе вернуться и больше не расставаться. Надеюсь, что так и будет.
 
Как ты просила, сокровище моё, пишу обо всём, о чём думаю и что видел.
За это время  произошло много событий: тяжёлых и печальных. Однако одно открытие, которое случилось здесь, поистине напоминает чудо, о чём я и хочу поведать тебе, моя незабываемая Жаннет.
Но обо всём по порядку.

Мы шли Генуэзским заливом, где в ночь на 20 мая 1798 года наша эскадра попала в сильный шторм, но всё слава Богу обошлось. Разведка донесла, что нас ищут англичане, поэтому мы направились к Мальте, которую достигли 9 июня. Островитянам было предложено немедленно сдаться и 12 июня Бонапарт принял их капитуляцию. Оставив гарнизон из 4 тысяч человек, 19 июня мы отплыли для следования прямо на Египет, где 1 июля высадились в городе Абукир, расположенный в нескольких км от Александрии. Голодные и уставшие двинулись на Александрию и к ночи следующего дня её взяли. Но и здесь нам не пришлось отдохнуть, как следует, так как получили приказ идти на юг страны, по течению Нила, в сторону Каира. Мы шли по горячим  пескам и перед нами простирались просторы древней загадочной страны.

Ах, моя незабвенная Жаннет, мне так больно, что я не вижу тебя. Но скорбь мою смягчает наслаждение писать тебе это письмо, которое ты прочтёшь и поцелуешь его верхний левый уголок, где я оставил свой горячий поцелуй для тебя.
Итак, продолжу.
Египет - это совсем другая цивилизация, милая моя Жаннет. Это мир, который нам не известен. У жителей страны другие ценности, другие представления. Полуголодные и безграмотные люди совершенно равнодушны к таким понятиям, как права человека, равенство и братство. Они думают только о еде и о том, как прокормить свои семьи.
Наш генерал, с помощью переводчика, произнёс пламенную речь перед ними, надеясь тем самым обеспечить себе поддержку крестьянского населения страны, обещая им равноправие и свободу, но местный народ(феллахи), остался совершенно равнодушным к его словам. Более того, моя обожаемая Жаннет, они ничего не поняли и, естественно, не поддержали Наполеона.
Зато главная составляющая часть египетского общества-мамелюки-активно выступила против нас. Это очень смелые и умелые воины. Лихие наездники. Их предводителя зовут Мурад-бей. В его подчинении несколько тысяч прекрасно вооружённых воинов-мамелюков.
21 июля, у Эмбабой, в Долине пирамид мы встретились и вступили в бой. Мамелюки оказались наиболее свирепыми противниками из всех, с какими приходилось нам сталкиваться в войнах.
Мне запомнились слова нашего генерала Бонапарта перед боем:
- Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид!
Первая же атака показала, что тактика наша была правильной, а военная подготовка дала огромное преимущество, что позволило наголову разбить противника и 25 июля мы вошли в Каир.

Не хочу огорчать тебя, моя сладкая и прекрасная Жаннет, но из этого письма ты узнаешь   новость, от которой мы до сих пор не можем оправиться, и которая разрывает нам сердца, хоть и прошло уже много времени. Я пишу о разгроме нашего флота при Абукире англичанами под командованием адмирала Нельсона, в начале августа прошлого года. Это поражение лишило нас связи с, милой нашему сердцу, Францией. "Ориент" взорвался и затонул в Абукинском заливе. Мы отрезаны от цивилизованного мира и своими силами стараемся теперь выжить в египетских песках. Но не плачь, дорогая моя Жаннет, я живой и, надеюсь в скором времени, прижать  тебя к своему сердцу.

Нежная и страстная моя, Жаннет, мы приспосабливаемся к новым и непривычным для нас условиям. Особенно тяжела обстановка с питьевой водой и многие солдаты страдают желудком. Иногда ходим на местный базар и рассматриваем экзотические товары. Некоторые из нас покупают их. Я приобрёл у одного торговца благовониями флакончик дорогих духов для тебя, моя красавица. Обратил внимание, что египтянки уделяют большое внимание своему лицу, волосам, телу и их ароматам, поэтому, моя Жаннет, прикупил тебе ещё  масло дикого апельсина. Торговец сказал, что это масло должна иметь каждая женщина, которая хочет выглядеть моложе и очаровать своего мужчину. Надеюсь, что мои подарки ты скоро получишь.
Наш генерал наводит в Каире свой порядок и пытается обучить египтян европейским правилам. Ещё он проявил большой интерес к древностям этой страны, поэтому отправил учёных, которые прибыли вместе с нами в Египет, на поиски и раскопки этих древностей.
Теперь, моя крошка Жаннет, я подхожу к главному, о чём я хотел тебе написать. Меня прикомандировали с группой солдат и сапёров на помощь к этим исследователям. Мы принялись капать в долине, где покоятся местные короли, называемые здесь фараонами. Не мало захоронений нашла и вскрыла наша группа. В них было много драгоценностей и необычных  изделий из золота. Но одно захоронение ошеломило нас красотой и ценностью сокровищ. Я был поражён такими удивительными творениями древних египтян. Сейчас, глядя на их нищую жизнь и антисанитарию, мне не верится, что такие великолепные изделия сделаны  их руками! Сложно описать словами те изумительные вещи, которые находились в этом захоронении, и которые я видел своими глазами! 
Учёный, занимающийся редкими и старинными письменами, сказал, что это могила фараона по имени Тутанхамон. Мы хотели забрать всё это уникальное собрание с собой, но обстоятельства, в которых мы сейчас находимся, не позволяют этого сделать. 

Любимая и единственная моя, Жаннет, ты для меня самое дорогое сокровище на свете, которое я не променяю ни за какое золото и жемчуга.
Пишу тебе, что же придумал наш доблестный генерал относительно клада фараона Тутанхамона.   
Война не лучшее время для перевозки во Францию, обнаруженных бесценных сокровищ, поэтому наш генерал  не только не стал опустошать гробницу Тутанхамона, но, напротив, принял парадоксальное решение: добавить в гробницу, в переднюю комнату, ценные находки из других гробниц. Золоченые носилки не проходили в пролом стены, так мы их распилили и кое-как пристроили. Затем  гробницу закапали и оставили в таком виде, чтобы никто не мог её найти.
- Вот победим, - сказал генерал,- тогда всё и заберём.
Так что, моя дорогая Жаннет, вернусь я к тебе богатым человеком. И заживём мы с тобой, ни в чём себе не отказывая. А пока, любовь моя, береги себя ради того, кто тебя любит больше всех на свете.

Радость моя, очаровательная Жаннет, заканчиваю своё письмо, которого коснёшься ты своими нежными ручками, от чего сейчас моё сердце начинает учащённо биться.
Через несколько часов наш генерал  Бонапарт, отплывает во Францию на фрегате "Мьирон". Я же и ещё тысячи солдат и офицеров остаёмся пока в Египте. Надеемся, что наш генерал не забудет про нас.
 
Целую тебя, моя пленительная и божественная Жаннет. Храни тебя Господь, моя любовь!" 


20 марта 1800 года капрал 2-ой пехотной дивизии 3-го армейского корпуса Бернард Делаж  погиб в бою с турками у развалин города Гелиополис.
20 Шкатулка
Леся Полищук
       Никита сидел на диване, смотрел, как Марина хлопочет возле праздничного стола, и улыбался блаженной улыбкой. Ёлка сверкала. Пахло мандаринами, хвоей и радостью.

       «Ой! Забыла шампанское охладить!» — защебетала Марина. Она взяла бутылку и убежала на кухню. Никита достал из кармана красную бархатную коробочку в форме сердечка, открыл её и стал любоваться изящным колечком с изумрудом. Он выбрал именно изумруд, к её зелёным глазам.

       Вернулась Марина, он быстро закрыл коробочку и сунул её под подушку. Не хотел, чтобы она раньше полуночи увидела его сюрприз. Встал и подошёл к комоду. Там стояла маленькая красная шкатулка. Что-то смутно-знакомое промелькнуло у него в голове. Но он никак не мог уловить ускользающую мысль. Где он это видел раньше?

      Он быстро обернулся, подхватил Марину, прижал к себе, и закружил. Она засмеялась: «Как хорошо. Меня папа так кружил в детстве». Они повалились на диван, обнялись, зажмурились. Было весело, спокойно.

      «Голова кружится»,— промолвила Марина. Никита встал и снова подошёл к шкатулке. Что-то его притягивало к этой безделушке. Казалось бы, простая вещичка, даже какая-то детская. Она совершенно не вписывалась в этот интерьер.

— Ого, какие у тебя сокровища есть, — сказал он, беря безделицу в руки.
— Не смейся, это действительно сокровище.
— Расскажи.
— Хорошо, только пообещай, что не станешь смеяться.
— Не буду, клянусь.
— Даже не знаю с чего начать. В детстве я всегда писала Деду Морозу письмо. У нас был ритуал. Я писала, мама проверяла, чтобы ошибок не было, затем мы открывали форточку, и я выбрасывала письмо. Мама говорила, что ветер доставит письмо прямо на Северный полюс Деду Морозу.

      Незадолго до Нового года я оказалась на дне рождения у одноклассницы, и увидела у неё вот такую же шкатулку. Сначала удивилась, что это за подарок такой? Что в неё положишь? Другое дело - кукла, или набор фломастеров. Тогда они только появились в продаже, о них я мечтала, хотела заказать Деду Морозу. А потом нам продемонстрировали шкатулку в действии.

     Если нажать на кнопку, то случится чудо. Во всяком случае, тогда мне это казалось чудом. Именинница нажимала на кнопку и из шкатулки под музыку появлялась маленькая изящная балерина. Она кружилась и кружилась, и хотелось смотреть на неё, не отрываясь. Я весь вечер просила разрешения нажать на кнопку, мне позволяли, и я практически весь день рождения любовалась маленькой балериной.

     Ещё тогда я решила - вместо фломастеров попрошу у Деда Мороза шкатулку. Приближался праздник, я ждала, когда мы с мамой будем писать письмо. Но случилась неприятность. Заболел дедушка, папин папа, и родители уехали в Новосибирск. Меня не взяли, не стали срывать со школы. Я осталась с бабушкой, маминой мамой. Письмо я написала сама, так же бросила его в форточку. И стала ждать.

     Чуда не случилась. Утром первого января под ёлочкой обнаружила набор фломастеров. Ни у кого в классе такого не было. Но радости я не ощутила. Меня преследовала мысль о шкатулке. Всё думала, почему Дедушка Мороз не исполнил мою просьбу. Может, ошибку в письме сделала, или ветер унёс письмо не на Северный полюс, а на Южный?

     Удивлялась и тому, что Дедушка Мороз про фломастеры знал, раз подарил их мне, а про шкатулку не знал. Ждала возвращения родителей, чтобы с мамой об этом поговорить. Родителей не было две недели. Вернулись они с дедушкой. Болел он серьёзно. То мама, то папа возили его по врачам. Мной занималась бабушка. Всем было не до разговоров, я и не лезла, видела, как все удручены. Так и осталась эта шкатулка моей мечтой.

     Два года назад, накануне Нового года, парень с которым я встречалась, сообщил, что уезжает в длительную командировку. Я шла домой, слёзы катились сами собой. Обидно в праздник остаться одной. Когда вошла в свой подъезд еле сдерживала рыдания, вызвала лифт, тот открылся, а там - Дед Мороз. Улыбается в бороду и говорит: «Такая красивая девушка не должна плакать в праздник. Вот тебе подарок!» Протягивает коробку и уходит. В квартире я вскрываю упаковку и вижу в ней эту шкатулку. А через месяц я познакомилась с тобой.
— Оля? Твою одноклассницу звали Оля?
— Да! А ты откуда знаешь?
— Так она моя троюродная сестра. И шкатулку эту ей подарила моя мама. Теперь я очень хорошо это вспомнил. Мы тогда уезжали, и мама передала шкатулку заранее. Нет! Так не бывает!
— Значит бывает. Впору снова поверить в Деда Мороза.
— Ой, без десяти двенадцать, прозеваем Новый год, тащи шампанское! — опомнился Никита, быстро достал из-под подушки бархатную коробочку и положил её в карман. Когда они выпили по бокалу шампанского, он достал коробочку, открыл её и произнёс: «Маришка, я тебя люблю, выходи за меня».
21 Сказка про кенгурёнка Кешу
Виктор Панько
СКАЗКА ПРО КЕНГУРЁНКА КЕШУ
Давайте-ка, дети, я расскажу вам про кенгурёнка по имени Кеша.
Живёт он далеко-далеко отсюда, за тысячи километров, в Австралии.
Когда вы пойдёте в школу, то на уроках географии узнаете, где находится Австралия. Или, не дожидаясь, можете прямо сегодня кликнуть это слово в поисковике интернета.
Чем может Кеша нас заинтересовать, так это тем, что он  очень быстро и далеко бегает. А правильнее будет сказать - «скачет». 
Потому, что все кенгуру - и серые, и те, что живут в горах, и, особенно, большие рыжие, к которым Кеша относится, -  все они передвигаются на местности прыжками. Задние конечности у них значительно длиннее передних и, получается, что они как раз для таких прыжков и предназначены. Такая вот у них, у кенгуру, природа.
А особенно удивительно для нас, людей, то, что, все мамаши кенгуру носят, довольно приличное время после рождения, своих детёнышей при себе в больших тёплых сумках. Поэтому кенгуру и называются сумчатыми животными.
Возможно, маму Кеши зовут так же, как у нас зовут маму телёнка Гоши, – «Маня». Наша Маня - спокойная корова черно-пёстрой породы. Её имя близко по звучанию к слову «моня», а всем в мире известно, что «моня» значит «молоко».
Не помешало бы вам, дети, знать и о том, что кенгуру, в том числе и мама Кеши, – не единственные в мире сумчатые животные. Их насчитывается около десятка видов. Особенно понравился им остров Тасмания, там они все и проживают. Я могу их назвать.  Куницы, мыши, крысы, муравьеды, кроты, сурки,  волки, и даже медведи! Медведи эти живут на деревьях и известны ещё по имени «коала». А сумчатые волки своими полосами на теле больше похожи на тигров или на зебр, чем на обычных волков.
И, представьте себе, - у всех у них есть сумки, предназначенные для того, чтобы носить в них своих детёнышей!
О сумках этих я написал стишок:

«Сумка – это их роддом,
И ясельки, и садик.
Глядят из сумки все кругом –
Никто не тронет сзади.

Удобно, тихо и тепло,
И пища тут же, само,
Брат, сестра и молоко
Их любимой мамы!».
Если сравнить жизнь кенгурёнка Кеши с вашей, дети, жизнью дома или в садике, то нужно сказать, что она у него очень, очень, очень сильно отличается.
Как только он вырастает настолько, что мама его выпускает из сумки на волю, то он сразу же попадает в мир, полный опасностей и тревог.
Во-первых, ему надо быть очень внимательным, чтобы не стать добычей большого орла, избежать укусов змей или нападений  каких-то других врагов.
Во-вторых, ему не известны слова «хочу» и «не хочу».
Кеша никогда не сможет понять, чем могут быть вызваны слёзы и рёв человеческого детёныша, находящегося в большом магазине, где полно самых разных игрушек, и что могут обозначать в данном случае слова «хочу вот это» и плач «ги-ги-ги!».
Так же Кешу могут сильно удивить сочетание слов «не хочу в садик», «ги-ги-ги» и размазанные по лицу ребёночка слёзки, рёв, плач, и даже топанье ножкой.
Кенгурёнку этого не понять. У него – свои заботы: где бы пощипать травы, как найти воду, чтобы утолить жажду, когда кругом – невыносимая жара. Как бы ему быстрее вырасти, чтобы почувствовать себя равноправным кенгуру в своём стаде или даже стать вожаком своих соплеменников.
Скажу вам по секрету, что все эти планы и мечты Кеши в настоящее время уже осуществились.
Теперь он действительно является большим, сильным, мускулистым кенгуру. Он быстро бегает, участвует в боксёрских поединках со своими соперниками, претендующими на лидерство в стаде.
Кеша даже стал тут непререкаемым авторитетом.
Но вот заканчивается день, полный забот, тревог, преодолений разных трудностей и конфликтов.
Наступает пора спокойствия, расслабления и отдыха.
Кеша не спит, потому что он – вожак и должен охранять своё стадо.
Кто сказал, что он спит?
Он просто дремлет, а уши его ловят каждый посторонний звук, и он готов в любую секунду встать во весь свой огромный рост и – бороться, бежать, защищать, оборонять!
***
…Но вот уже нет никаких посторонних звуков, установилась приятная тёплая ночная тишина, и Кеша ощущает себя в полной безопасности.
К нему приходит сон.
И он становится во сне маленьким кенгурёнком, находящимся в маминой тёплой сумке.  Кенгурёнком, защищённым со всех сторон.
«Не забывайте свою маму» - хочет прошептать спросонья Кеша человеческим языком.
Но он, к сожалению, человеческим языком не владеет.
Поэтому я и написал эту сказку…
22 Эй, дед! Не свисти!
Виктор Панько
                ЭЙ, ДЕД! НЕ СВИСТИ!

    Сначала я подумал предварить этот маленький мой рассказ предупреждением о том, что лицам до 65 лет читать его не рекомендуется – все равно ведь могут не понять! Но потом прогнал эту мысль. В самом деле, если я утверждаю, что человек на протяжении всей своей жизни чувствует себя в душе одинаково – и в 18 и в 59, – то какая в таком случае разница в его восприятии возраста? Тогда, получается, наоборот, нужно рекомендовать эти мои впечатления на предмет размышлений широкому кругу не только людей пенсионного, но и всех прочих возрастов!
    Эта мысль – что каждый из нас воспринимает себя одинаково в любом возрасте – возникла у меня лет 40 назад, когда мне довелось сопровождать в поездке по району танцевальный коллектив, состоявший из юных прелестных созданий - девчушек лет по 16-17. Я был тогда гораздо старше – мне было 24 – и я считал себя человеком, умудренным жизненным опытом и тонким знатоком психологии (сопляк!).
    Конечно, сегодня можно было бы поспорить по поводу этих моих тогдашних предположений о своей особе, но я думал тогда, что имею право на таковую самооценку. Я к тому времени успел уже окончить среднюю школу, побывать студентом физмата на стационаре, поработать учителем физики и заведующим физкабинетом, послужить 3 года в армии (уволился старшим сержантом), быть свидетелем продолжавшегося на моих глазах в течение трех месяцев крупнейшего в мире землетрясения в Ташкенте.  Довелось  поработать на майорской должности старшим инспектором детской комнаты милиции в Рышканах и заведовать автоклубом при районном отделе культуры в Глодянах. Согласитесь, что это – не так уж и мало для зеленого молодого человека, каким я тогда был.
Поэтому я в компании этих юных воздушных леди, напустив на себя приличествующую моменту важность, сказал тогда одной из них:
    -Вы знаете, в чем заключается трагедия человеческой жизни?
    - Так в чем же? – спросила она, доверчиво улыбаясь - В чем?
    - В том, что человек всегда, в любом возрасте, воспринимает себя одинаково, одной и той же личностью, не замечает своего возраста.
    - Так это же – прекрасно! – восхитилась балерина. – Он всегда юн в своей душе, и это – хорошо!
    - Не знаю, не знаю…, может быть и хорошо, - протянул я вопросительно….   Не знаю…
Я тогда этого действительно не знал…. Как не знаю и до сих пор, хотя мне уже минуло 65.
    Так вот. Может быть, я и ошибаюсь, но, что касается меня и моих друзей-ровесников, то для нас внутреннее наше душевное состояние сегодня ничем почти не отличается от того, какое было в 18 лет.
     Какой тогда был чистый весенний воздух! Как прекрасно по утрам выводил свои трели соловей! А какие звучали песни по радио:
"С ветки облетает
Черемухи цвет,
В жизни раз бывает
Восемнадцать лет..."
    Так неужели же вы думаете, что сегодня что-то так уж и сильно изменилось, что весенний воздух и пение соловья по утрам стали нам сегодня менее привлекательными, и что такая вот песня:
"С ветки облетает
Черемухи цвет,
В жизни раз бывает
Шестьдесят шесть лет..."
менее задушевная и душещипательная ?  А какие у вас есть для этого утверждения, извините, основания?
    Конечно, вы можете сказать: "Эй, дед!", или "Не свисти!", или эти два предложения вместе: " Эй, дед, не свисти!", но этим вы мне все равно ничего не докажете. А я вот расскажу вам два случая из моей жизни как раз на эти две темы, и, может быть, это натолкнет вас на кое-какие размышления.
    Года три-четыре назад, будучи уже на пенсии, я продолжал работать в районном центре, находящемся в семи километрах от моего села Дану. Летом я предпочитал по утрам ходить на работу в редакцию пешком. Во время этого моциона я успевал зарядиться свежим воздухом, а заодно обдумать дневные планы и тактику их исполнения.
    Чистое небо, бирюзовые поля, ореховые насаждения в лесополосе, древний пятиметровый скифский или сарматский курган- ровесник египетских пирамид, мимо которых я проходил по этой дороге за свою жизнь тысячи раз, в тот день не отвлекали мое внимание. Я шел, погруженный в свои мысли о перспективах нарождающегося дня. И вот у этого самого кургана, продолжая спокойно шагать по дороге, не обращая внимания на окружающее, вдруг слышу:
    - Эй, дед, спичек нет?
Я на этот голос - ноль внимания. Обращаются к какому-то деду. А у меня спичек нет, потому что я лет тридцать уже как не курю. При чем тут я? Иду себе дальше.
    - Дедушка, а дедушка! Пожалуйста, у Вас спичек не найдется?
     И что это за дедушка? Оглядываюсь.
Оказывается, тут, на перекрестке дорог кроме меня никого нет, и обращаются как раз именно ко мне. Этому человеку средних лет понадобились спички.
    - Вы к кому это обращаетесь, говоря "дед"?- спрашиваю я его.
    - Да к Вам же! - отвечает.
    - Нет у меня спичек, извини. И - какой я тебе "дед"!
    - А что, я Вас обидел? Ничего плохого не сказал. Дед как дед...
    И тут я впервые осознал: а ведь я действительно - дед в самом прямом и во всех остальных смыслах этого слова. Мне - больше 60 лет. У меня - взрослые сыновья. У меня - уже большая внучка Даша. Я получаю государственную пенсию по возрасту. У меня 45 лет трудового стажа.
Чего же я тогда хочу? Кому интересно, что в душе у меня " с ветки облетает черемухи цвет, в жизни раз бывает 18 лет". И внешне я, наверное, изменился, давно в зеркало не смотрелся. Наверное, выдала меня голова седая. А я начал седеть рано, после двадцати...
" Эй, дед!"... Ни хрена себе...
    Второй же эпизод связан с воспоминанием о  воинственном и агрессивном петухе, который напал на мою жену и стал пинать ее когтями шпор и клевать каким-то особенно острым клювом. Петух этот был чем-то рассержен и вымещал свою злость на окружающих, поэтому по настоянию жены его пришлось досрочно отправить в суп и бульон. Может быть, мы поступили с ним чересчур жестоко, ведь он неплохо справлялся со своими обязанностями и его злость, скорее всего, оправдывалась стремлением оградить от неприятностей своих хохлаток и поддерживать порядок в курятнике. К этому стремятся все более или менее последовательные лидеры не только курятников, но и целых государств. И вот, приходится жертвовать жизнью...
    Этот самый петух мне и отомстил. Грызя кость, я не рассчитал ее крепости и сломал себе два передних нижних зуба. Эти зубы еще держались во рту для проформы, поддерживая общий вид улыбки, но пользы от них не было никакой. Я мог по желанию вынимать их из гнезд челюсти и вставлять обратно, но грызть что-либо ими было невозможно ни в коем случае. Кажется, мне тогда не исполнилось и пятидесяти лет, и - вот такая история.
Прошло некоторое время, и куда девались эти два зуба, мне теперь трудно припомнить. Скорее всего, один из них был случайно проглочен, а второй по ошибке выплюнут. А на их месте образовалась дырка, какая обычно бывает у детей, у которых выпали молочные зубы. Меня это в отношении общей красоты не смущало, потому что я тогда уже не преподавал в университете, а работал простым овощеводом в бригаде, и мне было не до зубов. Так что я о них, об этих двух зубах, вообще забыл.
    А нужно сказать, что в годы детства редкий из нас, мальчишек, не мог похвастать умением оглушительно свистеть. Маяковский назвал когда-то этот свист "трехпалым". Это потому, что свист в таком случае получался благодаря трем пальцам обеих рук. При помощи двух пальцев левой и одного – правой рук, засунутых в рот, прижимался кончик языка, создавая условие для появления звука. Оставалось набрать в легкие больше воздуха и .... Вот это был свист! Хоть уши затыкай! Представляете? У меня же в детстве свист получался особенно сильный. Потому что я получал его при помощи не трех, а четырех пальцев! Двух  указательных и двух средних. Нужно кого-то окликнуть, находящегося метрах в трехстах - пожалуйста! Четыре пальца в рот, и - не надо соловья-разбойника.
    Так вот, вернемся к нашему повествованию. Было мне тогда 55 лет, когда я работал овощеводом. Как-то под вечер пошел я пасти нашу корову Маню к речке Калдаруше. Задумался я о своих бывших студентах, об украинских народных песнях, о работе в Академии наук, о своем.     А Маня в это время отошла от меня на приличное расстояние. Смотрю - идет какой-то человек, который мог бы мне Маню завернуть, да не смотрит он в мою сторону. Ах, ты, что поделаешь! Я - четыре пальца в рот, набрал побольше воздуху , и как.... ЗАШИПЛЮ!  Забыл о петухе и о дырке! Весь воздух у меня через дырку и выплеснулся. не произведя ничего даже близко похожего на свист.
    Хотел я было набрать в легкие еще раз побольше воздуху и повторить попытку, но понял - бесполезно!
Пришлось пойти к стоматологу...
23 Зверинец
Любовь Казазьянц
(Фантастический рассказ)
Группа детей во главе с экскурсоводом вошла в здание зоопарка. Дети подросткового возраста и младше одеты в строгую школьную форму тёмно-бежевого оттенка, мальчики – в комбинезонах и рубашках, глухо застёгнутых на все пуговицы, в сандалиях. А девочки – в строгих кофтах с длинными рукавами и широкими воротниками, в коротких юбках в складку, однотонных колготках и туфельках в тон. Дети шли в строю парами, без восторженных криков и шумной суеты, не то, что в былые времена Объединённой Республики. Они украдкой перешёптывались, предвкушая удовольствие.
Эти дети воспитаны в строгости, знают, что такое труд, что в школу они приходят учиться чему-то новому, стремятся получить базовые знания, воспитывают свой характер, укрепляют здоровье и патриотические чувства. Ведь это очень важно для государства, а оно в первую очередь приветствует правильное воспитание.
В преддверии 3500 года школы выработали улучшенный вариант единой всеобщей программы обучения на всём земном шаре, на принятом всемирном языке эсперанса. Но эта программа, ни в коем случае не запрещает говорить и изучать родной язык, присущий разным областям Земли, наоборот, любые знания только приветствуются. Теперь дети идут в школу с четырёхлетнего возраста. Зачем терять драгоценное время, отпущенное на Жизнь! Кроме всеобщей программы обучения, каждому ребёнку профессионально составляется индивидуальная программа обучения с обязательным выбором профессии и освоение нескольких языков. Продолжительность жизни увеличилась в среднем до 120 лет. Уничтожены всяческие вирусы и болезни. Такие тяжёлые болезни, как рак, гепатит, иммунодефицит, сахарный диабет и другие полностью уничтожены и забыты даже их названия. Дети живут в достатке и даже в роскоши. Люди преуспевают в своём духовном развитии, обладают различными духовными практиками, воспитывают и развивают во взрослых и детях высокие нравственные качества. Всю тяжёлую работу в доме и на производстве выполняют различные роботы. На Земле больше нет нищих и бездомных. Но правда животные на Земле пропали. Не считая мышей, пауков, кошек, некоторых пород собак, все породы рыб продолжают существование. А также - некоторые породы насекомых и птиц продолжают своё существование в водной, наземной и в воздушной стихиях. 
Никто не стремится к власти. На Земле прекращены всякого вида войны. Люди постепенно осваивают и заселяют ближайшие планеты, пригодные для жизни. Марс полностью восстановлен в своём первоначальном виде. Теперь он родной брат Земли с чудесной атмосферой, флорой и фауной, и постепенно заселяется человечеством.
И так, дети миновали фойе. И вошли в широкий коридор, по обеим сторонам которого располагались импровизированные клетки. На каждой из них были таблички, на которых крупные надписи означали название животного, фото этого животного, регионы его проживания, чем питается данное животное, среда обитания. На середине каждой таблички находились две кнопки синяя и зелёная. Нажав на синюю - воспроизводился громкий голос описанного животного. Нажав на зелёную, перед зрителями представала голограмма описанного на табличке животного. Но сами клетки - пусты.
Но самое удивительное, что дети даже не удивлялись отсутствию живых животных, потому что всем было известно, что почти все животные на планете Земля давно вымерли, остались только их изображения.
Правда наверху, под потолком находился огромный экран, где показывали кадры из старинных фильмов с живыми животными, которые находились на свободе или в больших вольерах древних зоопарков, наполненных голосами живых птиц и других животных.
К сожалению, дети привыкли к тому, что животных можно было увидеть только на картинках, в книжках или в фильмах далёкого прошлого.
Экскурсовод удивительного зоопарка останавливалась перед каждой клеткой, увлекательно рассказывала о животных, попеременно нажимала на обе кнопки на табличке с названием и подробным описанием животного. Дети внимательно слушали её рассказ и задавали интересующие их вопросы.
-А можно войти в клетку с рысью и изобразить её? – робко спросила у экскурсовода шестилетняя Берта.
-Зачем? Ведь есть голограмма и отрывки из фильмов, чтобы вы имели представление, как выглядела живая рысь.
-Но это же интересное предложение, представить себя в роли животного! Может можно? Ведь это совершенно безопасно, - отозвалась Сейма, которой уже исполнилось одиннадцать.
-Да, может ты и права. Но здесь не принято практиковать такие игровые роли, - ответила экскурсовод.
-Но можно предложить смотрителю зверинца. Согласитесь, ведь эта идея оригинальна, не правда ли? – поддержал Берту пятнадцатилетний Бран.
-Да, предложить можно, - строго согласилась экскурсовод. – А теперь пройдёмте в следующий зал. Там будет более интересно. Вас ждут в нём морские обитатели, которых на нашей планете сохранилось достаточно много, - с этими словами экскурсовод провела детей по неширокому коридору в просторную залу с огромным аквариумом посередине и небольшими резервуарами с морской водой по углам. Перед учащимися открылся необыкновенно загадочный подводный мир. За толстым стеклом огромного аквариума проплывали зубастые акулы,  электрические скаты, крупные и не очень большие рыбы различных форм. А в маленьких аквариумах плавали мелкие рыбёшки, моллюски,  раки, медузы, морские коньки,  звёзды и другие подводные обитатели.
-А вот, посмотрите, это Наутилус Помпилиус, самый древний вид, головоногий моллюск. Он обитает на огромной глубине, где нет живой растительности и нет света. Он живёт в раковине. Обитает у побережья Индонезии, Филиппин, Новой Гвинеи и Меланезии, в Южно-Китайском море, Северном побережье Австралии, западной Микронезии и западной Полинезии. Живёт обычно на глубине до 400 метров. Питается как морскими животными, растениями и планктоном.
-Какое удивительное существо! – воскликнула маленькая Санса.
-Да, он не похож ни на одно создание в мире! А где у него глаза? – спросил Рон.
-У него нет глаз, - ответила экскурсовод. Посмотрите, какая у него красивая раковина! Внутри она перламутрового цвета. С акулами и скатами вы, я думаю, хорошо знакомы по книгам и фильмам. Пойдёмте в следующий зал. Там вы увидите необычных земных животных и животных и насекомых с других планет.
Дети, в ожидании переговариваясь, последовали за экскурсоводом в следующий зал. Они подошли к маленькому террариуму в котором находился некий «Олм, или Протей европейский» как было написано на табличке. На песчаном покрытии лежал маленький безглазый дракон матового цвета, без волос и чешуи, с четырьмя малюсенькими лапками – две на хвосте, две – ближе к голове. Вместо ушей - короткая красноватая бахрома.
-Ой, какой червяк с лапками! – удивилась Берта.
-Это мало изученное животное, обитает на Балканском полуострове, размер – 30 см, вес 20г, - заметил пятнадцатилетний Дани.
Они подошли к небольшому аквариуму. Там плавало удивительное создание.
-«Осьминог тремоктопус», - прочитала табличку Мильва.
-Этот осьминог напоминает одеяло, - сказал Рон.
-Посмотрите, какие у него удивительные крылья! Как парашют, - добавила Двина.
-А это ещё кто такой? Совершенно голый! В земле копается! – послышался удивлённый возглас Мильвы рядом со следующим стеклянным террариумом.
-А это такой маленький подземный житель. Читайте: «Лысый землекоп». Вид грызуна - землекопателя, - пояснила экскурсовод.
-Он немного напоминает маленькую розовую хрюшку с вредными клычками, торчащими изо рта.  А ушки-то какие малюсенькие!
-Да, - отозвалась экскурсовод. – Это – редкий зверёк, холоднокровное животное, нечувствителен к боли – химическим ожогам. Кожа у него голая и морщинистая, розовая или желтоватая. Волоски только между пальцами. Лапки короткие. Двигаться может по подземному туннелю как передом, так и задом. Длина животного 8-10см, хвост – 3-4см. Обитают в полупустынях Кении, Сомали, Эфиопии.  Это единственное существо в мире, клетки которого при делении, остаются идентичными. То есть они могут жить вечно, имеют иммунитет к раку. На поверхность вообще не выходит.
-Да, удивительное создание! – воскликнул Рон. 
-Ой, смотрите, какая прозрачная лягушка! Написано – «Центроленидай». У неё видно все внутренности! – удивлённо заметила Санса.
-Да, это студинисто-образная, стеклянная лягушка. Обитают в Эквадоре, в Южной и Центральной Америке.
-Вот, взгляните! Это – Рыба-капля, или на латыни «Психролюдус максидус», самая печальная рыба на Земле. Обитает в водах Австралии и Тасмании. Состоит из студенистой массы, плотность которой чуть больше самой воды. - экскурсовод пригласила детей к следующему аквариуму.
-Посмотрите! А это кто такой? – поинтересовалась Даниэлла.
-Читай на табличке, - отозвалась экскурсовод. – Что там написано?
-«Архайдай – паук-убийца», обитает на острове Мадагаскар, в Австралии и Южной Африке, - громко прочитала девочка.
-Ого-го! – Присвистнул Рон.
-Очень странное создание! – заметил Дани.
-Да, у него совершенно нетипичные для паука формы, - подтвердила экскурсовод.
-А это «Кордилидай» или Поясохвост. Их размеры достигают от 12-40 см.
В стеклянной клетке сидели две ящерицы полностью покрытые крупной чешуёй, даже на животе. Они обитают в Африке.
-А вот пушистый краб - Йети  – «Кива Хирсута». Обитает в Тихом океане. Размер – 15 см.
-Ой, какой игрушечный пушистик! – с восторгом пропищала Берта.
-Какой хорошенький! – подтвердила Сандра.
-А это ещё кто такой зелёный, похож на веточку с листиками? – спросила Санса.
-А это – лиственный морской дракон. Это вид морского конька, конёк – тряпичник, обитает только у Южных берегов Австралии, - уточнила экскурсовод.
-А это какой-то геккон!
-Да, плоскохвостый бахромчатый геккон. Обитает на острове Мадагаскар. Размер – 25 см. Если вы заметили, у него на лапах имеются присоски.
Дети ещё долго бы не выходили из этого любопытного мира, но экскурсовод поторопила их перейти в другую половину зала, которая была отделена от потолка до самого пола полиэтиловым занавесом, защищающим живых инопланетных существ от всяких земных бактерий, вирусов и загрязнений, находящихся в воздухе.
Перед удивлёнными глазами детей предстали совершенно новые неизвестные и неизученные на Земле формы жизни.  Первым они увидели удивительное существо. Оно было словно в надувном космическом костюме, такая толстая шкура защищала его от радиации далёкой планеты XC-Beta из созвездия Псов. У них было шесть толстых лап, причём пары разной длины, заканчивающимися трёхпалыми короткими конечностями с когтями. А морда напоминала пылесос с надутыми щеками. Оно издавало странные курлыкающие звуки, на подобии голубиных. Оно обитало в воде и называлось «Хлюпик». Берега его маленького водяного мирка были похожи на зелёную губку, куда Хлюпик вылезал и позировал зрителям. Где у него находились глаза, понять совершенно невозможно.
Следующим были носатые Хванчи – эти существа похожи на обезьян, но намного крупнее. У них совершенно другой формы конечности, длинные носы почти свисают на подбородок. Живут и размножаются на деревьях. Пальцы на конечностях отсутствуют, удлинённая голень, стопа - удлинённая с захватами. Передние лапы тоже удлинённые – ладонь делится на три соединённых захвата, вместо большого пальца удлинённая костяшка. Передние лапы хорошо приспособлены к захвату ветвей и лиан. Морды другой формы, более плоские, уши посажены выше, чем у обезьян. Уши удлинённые с кисточками, цвет шерсти голубовато-серый. Издают звуки, похожие на обезьяньи. Их поведение также похоже на обезьян. Очень хорошо заботятся о потомстве.
В большом аквариуме рядом находилась рыба, с обеих сторон тела находились плавники, похожие на крылья, хвост раздвоенный, а посередине тонкая длинная плётка. Морда рыбы похожа на дельфинью, но без клюва с лопастями на месте глаз. Живёт это существо в жидкости, но это не вода, а что-то кислотное. Цвет странный, неземной. Пузо и шейная часть рыбы светлые, цвета кофе с молоком. Оно прибыло из созвездия Льва.
В следующем стеклянном террариуме находились существа, не похожие ни на одно земное животное. Там обитали сущности, напоминающие известных насекомых богомолов, но больших. Ноги очень похожи, а вот голова очень странная: грудь выпячена, спереди - выпирающий костный нарост. Передние ноги тонкие, даже элегантные. Голова закручена вперёд, похожа на голову крупного червя, животное украшает длинная шея. Сверху всю голову покрывает чешуя, а впереди, где лицо, с двух сторон свисают два длинных чешуйчатых нароста, утончающиеся книзу. Глаз вообще не видно. А тонкие задние ноги коленками смотрят назад. Эти животные называются «панкритногринусы». Они, может даже, разумны. Размножаются в неволе. На табличке написано, что у них – свой язык общения. Взрослые особи  довольно крупные. Прибыли они из созвездия Плеяд.
В следующем стеклянном кубе сидели паучки розового цвета. Тело – шарообразное с отростками разной длины, а с пузика свисает чёрная бахрома. На четырёх щупальцах, расположенных крестообразно – на синих кончиках - присоски. А на четырёх других на концах тоненькие шнурки. Назвали это существо – «Пинпонг».
Рядом находился круглый аквариум со странными медузами. Внешняя их часть похожа на юбку-плисе. Сверху эти синие медузы похожи на воронку, а снизу из середины торчат волосики-щупальца. Эти медузы не водные существа, а воздушные. Прибыли также из созвездия Плеяд.
Около каждого животного слышались детские возгласы удивления и восторга. Дети готовы были путешествовать по залам и день, и ночь. Но экскурсовод собрала их около себя и объявила, что экскурсия на сегодня закончена. Но обещала привести учащихся снова в такое интересное и познавательное место.
-Расскажу папе про нашу незабываемую экскурсию. И мы придём сюда сами. – громко воскликнула Берта.
24 Чудовище по имени Гырл
Любовь Казазьянц
Фантастический рассказ
Девочка-селянка лет пятнадцати, подходила к стоящему на их участке сараю, с мыслью взять немного сорванных в этот день фруктов для еды. Она шла медленно, любуясь цветущей природой.
Погода стояла замечательная. В Джейрахском районе Ингушетии лето было в разгаре. Природа дарила тёплые солнечные дни. На деревьях пели птицы, свежая травка зеленела ковром,   на кустах спели ягоды - черника, ежевика, рядом цвёл можжевельник. В саду расцвели фиалки, садовые колокольчики. Рядом цвела роскошная гортензия, которую она сама сажала прошлой весной. Красота и яркая зелень утра поражали своей свежестью. А небо – пронзительной синевой.
Её родное село Гули располагалось в лощине между гор, находилось к юго-востоку района Джейрах. В 1830 годы оно было полностью разрушено карательным отрядом царских войск за сопротивление христианству. Село, то есть, в то время аул Хули был основан  семьёй Хулхоевых, дальней родственницей которых девушка являлась. Её звали Амина.
Приближаясь к сараю, девушка вдруг услышала какой-то подозрительный шум и копошение внутри низенькой постройки. Открыла скрипучую дверь, но никого не увидела, только фрукты - яблоки и сливы были разбросаны по земляному полу, а корзина, в которой они лежали, валялась на полу перевёрнутая.
- И кто же это повадился в наш сарай? Какой такой зверь? – громко возмутилась она. Её приятный голос звонко прозвучал в пустом строении. – А может это кошка или лиса впопыхах перевернула корзину? – вслух предположила Амина.
Ответа не последовало.
После этого случая Амина стала замечать, что пропадают фрукты и овощи из сарая, а также яйца в курятнике каждый день уменьшались в количестве. Девочка решила проследить, кто повадился так ловко воровать в сарай.
Через несколько дней Амина заметила, что и сено у их лошади тоже стало пропадать.
Девочка поделилась этой новостью со старшей сестрой Салимой. Она была не три года старше Амины. Они обе решили, устроить засаду вору в маленькой конюшне.
После вечерней уборки конюшни, когда их брат Тамбулат и отец Хасиб ушли в дом, девушки решили заночевать в конюшне. Пробрались туда поздно ночью и спрятались в сене. Не заметили, как заснули. А под утро обнаружили, что немного сена снова пропало. Когда рассвело, девушки увидели странные большие следы на земляном полу, а веточки и травинки сена были разбросаны рядом со следами. К их удивлению, следы оказались человеческими, только очень большими.
- Салина, вроде бы великанов в нашем селе не наблюдалось! – в шутку заявила Амина.
- Да, сестрица, представляешь, какого роста должен быть этот человек? Думаю, метра два с хвостиком, а то и три… - продолжила Салима.
- Ага. Смотри, у лошади грива заплетена как-то по-особенному в несколько рядов, - вдруг заметила Амина, поглаживая лошадь по холке. - А может нас просто хотят разыграть какие-то шутники?
- Да нет, не думаю. Как можно подделать такой большой след ноги? Да и косы заплетать так мудрёно мальчишки точно не умеют, – отвергла её предположение Салима.
- Вообще-то ты права.
- Тогда кто это может быть?
- Знаешь что, давай папе расскажем, - предложила Амина.
- Давай.
- Тогда пошли.
Девочки рассказали отцу про вора, про заплетённую гриву и странные следы в сарае.
- Ну-ка, пойдёмте, посмотрим на следы вашего великана! Мне даже самому стало интересно, кто бы это мог быть?
Хасиб с девочками направился к сараю. Они тихонько вошли внутрь. Следы были на месте, куда им деваться!
Отец присел на корточки и внимательно изучил следы. Они тянулись к выходу из сарая. 
- Да-да! – протянул он и присвистнул. – Да, это весомые вещественные доказательства. Сколько живём здесь, а такого не видывал! – Может какой-то великан пришёл из ближайшего лесного массива. Там дикая природа. И мало кто туда ходит. Надо будет серьёзно понаблюдать и поймать вора.
- А мы со вчерашнего дня наблюдаем. Но никого не обнаружили. Мы с Аминой заснули на посту, - созналась Салима.
- Ох, надо же! А что вы могли предпринять, если бы он вам показался на глаза? – спросил отец, ухмыляясь.
- Не знаю папа. Ну, может, подняли крик, и он бы испугался! Да и Нут залаял бы точно, – предположила Амина.
- Сейчас прямо, этот вор тебя бы увидел и испугался! А если бы он напал на вас? Ты же не знаешь, как он себя поведёт, это же опасно! И вообще, нам не известно, как наш гость выглядит. Может это какая-нибудь чупакабра? Обещай мне, что вы больше не сунетесь сторожить это существо! Я сам этим займусь. Может, и капкан поставим.
- Хорошо, папочка. Но мы думаем, что, наверное, это соседские ребята над нами подшутить решили.
- Ну, что ты глупости городишь, Амина! Ты что сама не видела эту громадную стопу?
- Да, такое подделать невозможно, - добавила Салима.

После этого случая прошло две недели. В сарае за это время никто больше не копошился.
Но вот однажды, когда отец Хасиб и брат Тамбулат ушли в поле, Амина возилась в огороде. Пошла в сарай за граблями, которые стояли у противоположной к выходу стены. Амина уже собралась выходить из сарая, как вдруг, сбоку, краем глаза заметила высокую тень, которая метнулась к выходу. Девочка резко повернулась и увидела у открытой двери сарая огромное мохнатое существо. Оно сверлило девочку взглядом, его глаза чёрными бусинами еле угадывались под густой длинной коричневатой шерстью, спадающей на мохнатое лицо.
Удивительно, Нут даже не тявкнул. И Амина совсем не испугалась, а только испытывала любопытство.
- Постой! – громко и уверенно произнесла она. – Пожалуйста, не уходи! Это ты к нам в сарай повадился фрукты воровать? Так я тебе сама дам, мне не жалко. Вот возьми!
С этими словами девочка зачерпнула из корзины, стоящей рядом с ней, сливы и протянула спелые плоды неизвестному существу.
В ответ существо негромко промычало. Слышались какие-то нечленораздельные звуки:
- Брмша… Гылр… Гырлм…Бырм… - что-то в этом роде.
- Возьми, поешь, мне не жалко… - чуть приблизившись, она снова протянула ему сливы.
- Крмш… Шрамра… - резко промычал он, не двинулся с места.
- Это ты меня благодаришь так? – улыбаясь, спросила девочка, и положила сливы в маленькое сито, подтолкнула его к неведомому существу.
Он поглядел на девочку недоверчиво, но фрукты сгрёб своей лапищей и стал смачно есть. Как видно, сливы показались ему очень вкусными. Он жевал и издавал чавкающие звуки, при этом выплёвывал косточки, немного закатывая глаза, видимо от удовольствия.
- Я рада, что тебе нравится наша слива. А мне – не очень. И как ты её только ешь? Она же кислая! А вот яблоки очень вкусные!
Амина жестом предложила ему ещё слив и несколько сочных яблок. Он снова принял подношение и съел фрукты с аппетитом.
- Кырычи… Гырылы… Шир-пыр-мырк… - пережёвывая, бормотал он.
Существо вытянуло нижнюю губу и замотало огромной головой сверху вниз, видимо в знак благодарности. Оно снова что-то промычало и грузно ретировалось задом, выйдя из сарая. Амина осталась стоять в недоумении. Когда она пришла в себя и вышла из сарая, загадочного существа и след простыл. А огромная казахская овчарка Нут сидел у своей конуры поджав хвост и почему-то скулил.
"Надо же, как быстро пропал куда-то! И кто же это такой? А я даже не спросила, как его зовут", - подумала Амина. – Неужели это этот громила своими огромными ручищами так изящно заплетал косы нашему коню? Надо рассказать Салиме, брату и папе, вот они удивятся"…
За обедом мама, как обычно, всех собрала за большим столом. И Амина рассказала про сегодняшнюю встречу со сказочным существом.
- Мамочка, я его вовсе не испугалась! Он смотрел на меня и даже разглядывал, наклоняя голову то вправо, то влево. Он всё время что-то мычал под нос. Сливы ему наши очень понравились, а яблоки – ещё больше!
- А как он выглядел? Опиши его внешний вид? – попросил Тамбулат.
- Он был такой большой и очень мохнатый, но совсем не страшный! У него крупная волосатая голова, немного даже вытянутая кверху. Широкие плечи. Длинные руки, с пятью пальцами. Я их разглядела, когда он ел сливы. Ноги тоже большие и мохнатые. Шерсть местами коричневая с подпалинами. Он высок ростом, но ходит, сгорбившись, размахивая руками.
- Ты знаешь, я догадываюсь, кто повадился к нам в гости: это йети, снежный человек. Его часто встречают в горах и в непроходимых местах.
- А кто это такой этот йети? Он - человек или животное? – спросила Амина.
- Наука ещё не установила точно их происхождение, доченька, - разъяснила мама.
- Ну, конечно, для исследования надо пой мать йети, но этого ещё никому не удавалось сделать, - уточнил Тамбулат. – Я читал в интернете, что эти создания обладают пара нормальными способностями и даже могут быть невидимыми, а также могут управлять гравитацией Земли и временем.
- Да, а ещё они обладают гипнозом, - добавила Салима.
- Ага, точно, - отозвался Тамбулат.
- Мне доводилось встречать йети в горах. Но я видел его издалека. Они, как правило, не вступают в открытый контакт с людьми. Избегают встреч с человеком, не вмешиваются в нашу жизнь. Видимо, не доверяют людям. Как это существо не убежало, увидев тебя, доченька? – спросил папа.
- Видимо, он почувствовал, что я не представляю для него угрозу. И на самом деле плохих мыслей не было в моей голове в момент нашей встречи, - предположила Амина. – И потом, я всего лишь предложила ему отведать наших фруктов, за которыми он охотился.
- Ну, ты в следующий раз будь с ним осторожна. А то он и обидеть может.
- Нет, папочка, он добрый и хороший.
- Откуда ты это знаешь? – спросил отец.
- Я это чувствую.

Прошло несколько дней. Однажды, ранним утром Амина проснулась от шума во дворе, а точнее в курятнике. Она выскочила во двор, накинув на себя лёгкое одеяло. Из курятника выскочили куры, а за ними этот большой и мохнатый. В руке у него было несколько яиц.
- Ага, попался с поличным! – воскликнула Амина. Но увидев, что существо стояло в растерянности, добавила: - Ну ладно, я совсем не сержусь на тебя, кушай наши яйца, они свежие и вкусные! Особенно варёные. А как тебя зовут? – спросила Амина и застыла в ожидании ответа.
Существо пробормотало что-то несуразное, типа: "Бырл, Гырл…   
- Ага, тогда я тебя буду называть Гырл, согласен?
Существо взглянуло на Амину сквозь копну шерсти, спадающую на глаза, и снова промычало что-то, по-видимому, одобрительное.
- А хочешь, я угощу тебя варёной кукурузой с нашего участка? Это очень вкусно, особенно с солью. Подожди минутку!
Девочка вбежала в дом и через минуты две появилась на пороге с двумя спелыми варёными початками кукурузы, солонку с солью Амина держала в левой руке.
- Вот, попробуй! Тебе понравится.
С этими словами девочка протянула ему початок, предварительно посолив его. Гырл начал жадно кусать початок. И Амина увидела его крупные жёлтые зубы. А йети ел кукурузу и мурлыкал от удовольствия. Это угощение заметно пришлось ему по вкусу. Закончив есть кукурузу, Гырл, мурлыкнул и глазами показал на второй початок кукурузы, а потом указал рукой, давая понять, что хочет ещё. Амина протянула ему второй посоленный початок. Чудовище осторожно взяло его прямо из её руки, промычав что-то приятное. После того, как он съел второй початок, благодарно наклонил голову вперёд и снова что-то тихо промямлил.
- Ну, вот, наелся!? Приходи ещё, я тебе снова сварю угощение. Яйца и кукурузу. А теперь иди домой. А то тебя увидят мои родные. Иди, иди, подобру-поздорову! – Амина сделала жест рукой, прощаясь с гостем. Тот сразу же понял и, почёсывая бок, нехотя ушёл восвояси. 
Через час пришли отец и брат. А мама с Салимой возились с приготовлением обеда.
За столом Амина снова рассказала про своего нового знакомого. Родители не поверили ей. Папа и брат решили, что она придумала фантастическую историю с кукурузой.
- Ты что, Амина, не знаешь, что йети не подпускают к себе практически никого. Даже если люди их издали заметят, да ещё сфотографируют, это считается большая удача. А ты нам тут сказочки рассказываешь, что это чудище у тебя с руки кормится!
- Ничего я не придумываю, - обиженно пробурчала Амина. – Это - чистая правда, понятно! Я сама ему сказала, чтоб он ушёл побыстрее. Боялась, что вы его напугаете, и он больше никогда ко мне не придёт.
- Ладно, ладно, не обижайся, - вступилась за дочку мама, - просто это существо очень опасное и большое, кто знает, что у него на уме!? Может он захочет тебя похитить?
- Ещё чего! Он совсем не злой и не вредный! У него глаза добрые, я же видела. Он даже громких звуков не издавал рядом со мной. Он хороший! Он теперь мой друг. И я никому не позволю его обижать! – громко заявила Амина.
- А меня ты с ним познакомишь? – приблизившись к сестре, шёпотом спросила Салима.
- Может быть, когда он немного освоится…
-  Ладно, договорились.
- Теперь его зовут Гырл. Я дала ему это имя, - ответила шёпотом сестре Амина.
- А за что это ты ему дала такое странное имя? – поинтересовалась Салима.
- Он сам себя так назвал.
- Ой, как это? – удивлённо спросила Салима.
- Тихо! Я тебе потом расскажу.

Прошло 3 месяца. За это время Амина очень подружилась с Гырлом. Он обычно приходил в то время, когда взрослых не было дома, и появлялся йети неожиданно. А Амина щедро угощала своего мохнатого друга домашними продуктами.
Однажды, сёстры кормили в конюшне коня. Задали ему сена, устроились рядом на сеновале и болтали. Неожиданно девочки разом почувствовали чьё-то присутствие. Амина приложила палец ко рту, требуя тишины. Она  тихо привстала и увидела Гырла. Он стоял около коня, пьющего из ведра. Амина увидела, что Гырл медленно гладит коня по гриве и заплетает ему косички.
- Привет, Гырл!
Он повернул голову в её сторону и без всякого испуга продолжал заплетать коню гриву. Гром тихонько заржал.
Амина осмелела.
Она попросила Салиму встать, и сказала:
- Знакомься, Гырл, это моя сестра Салима.
Гырл искоса посмотрел на Салиму и что-то промычал, типа "Будем знакомы".
- Амина, а твоё чудовище Гырл действительно совсем не страшный. И вовсе не агрессивный. Я его тоже не испугалась.
- Пойдём, принесём ему из дома варёных яиц и фруктов.
Девочки принесли Гырлу еды, которую он с аппетитом съел.

Прошло ещё несколько месяцев. Однажды, Хасиб повёл детей в лес за ягодами и хворостом. Они долго бродили и зашли далеко. День клонился к вечеру. Похолодало. Дети устали, проголодались. Повернули назад. Отец попросил всех держаться вместе. Но Салима и Амина немного отстали. Как вдруг, недалеко от них хрустнули кусты. Салима закричала:
- Папа, волки!
- Тихо! Стойте, не двигайтесь! Тамбулат, быстро дай спички! – скомандовал он. Хасиб мгновенно поджёг длинную ветку и вышел вперёд, прикрывая девочек.
Они совсем растерялись. Сёстры обнимали друг друга. И тут, откуда ни возьмись, появился Гырл. Он смело шёл на волков. Его глаза светились. Он делал какие-то пасы. А три волка сгрудились и постепенно сникли, прижались к земле, поджали хвосты и, завывая, попятились назад. Гырл почти вплотную подошёл к ним и как рыкнет. Волки мигом разбежались, только пятки сверкали.
Вся семья начали обниматься и целовать друг друга. А Амина подошла к их спасителю и погладила его по руке.
- Огромное тебе спасибо, дорогой мой друг, Гырл! Как ты вовремя появился! И откуда ты узнал, что с нами беда приключилась? Если бы ни ты, случилось бы непоправимое! Какой ты добрый, хороший! – и девочка снова погладила Гырла по мохнатой руке, а потом прильнула к его руке щекой.
- Да, спасибо тебе за спасение моих детей! – подхватил Хасиб. – Не ровен час, случилось бы несчастье! Приходи к нам всегда, мы будем рады тебе и твоим близким. Можешь приводить и их.
Так чудовище Гырл спас всю семью от голодных, разъярённых волков.
25 Мачеха
Нина Пигарева
(Фотоколлаж автора)

В день похорон жены Фёдор не проронил ни слезинки. Как в немом кино, перед остекленевшими глазами всплывали яркие незабываемые сценки: первое свидание с Софьей, первый поцелуй, первая брачная ночь…   

На их свадьбе даже самые разборчивые бабы сочли Фёдора с Софьей самой красивой парой села. На зависть всем, супруги зажили дружно, счастливо, детишки пошли, и всё – мальчики. Федя часто шутил – будем стараться до дочки. И тем удивительней представлялось односельчан хладнокровие Фёдора. Никому и в голову не пришло, что все его помыслы были направлены на одно – на скорое воссоединение с Софьей в потустороннем мире.

От точки невозврата Фёдора спас старший двенадцатилетний сын Жорка. Резко выдернув из рук отца петлёй скрученную верёвку, он не по-детски сурово заявил: «Не будь эгоистом! Думаешь мне легко?! Если не мы с тобой, то кто позаботится о малышне?!» Первой паре близнецов было по пять лет, второй – по три года.

- Прости, сынок, горе напрочь затмило разум, - сжал Фёдор худые плечи Жорки, - обещаю - больше такое не повторится. Взяв себя в руки, он решил жить и трудиться ради детей. Но при всём старании Фёдор в одну тягу не управлялся с работой в колхозе и с домашней круговертью. Жорка, стремившийся во всём помогать отцу, стал плохо учиться. Грязь и пыль завладели каждым уголком дома, бурьян – садом и огородом. Инфекционные заболевания без конца преследовали малышей.

Утрата жены и беспросветный тупик скоро придавили некогда статного мужчину к земле. Жорке нестерпимо больно было смотреть на исхудавшего отца, на полуголодных чумазых братьев. И однажды он не выдержал: «Пап, малым нужна мать, а тебе – жена. Я приму любой твой выбор».

Фёдор и сам понимал – без женских рук ему детей не поднять. Его соседка – бабка Донька уже не раз предлагала свою помощь в сватовских делах.  И стоило Фёдору лишь намекнуть, как деревенская сваха осторожно принялась «зондировать почву».

Через месяц Дуняха доложила обстановку: «Прости, сосед, но в нашем селе, сам понимаешь, с такой кучей малявок тебе ловить нечего. Прошлась и по соседним деревням. Лишь в Загорском хуторке проявила к тебе интерес одна бабёночка, примерно твоего возраста. Скажу прямо – не красавица. Но сердцем добрая, работница почётная. Живёт с матерью. Сынок при ней – годочков четырёх. Замужней жизни не знала. Дарьей кличут».

Даша сильно стеснялась своей невзрачной внешности и чрезмерной робости. В Клуб не ходила, с парнями не встречалась. В тридцать лет ребёночка для себя родила от командировочного шофера, прибившегося к ней на время посевной кампании.

Костюшок на радость матери и бабушки рос умным симпатичным мальчиком. О полной семье Дарья даже не мечтала. И, когда замаячило призрачное счастье, она очень боялась, что первая встреча с потенциальным мужем окажется последней.

Фёдору срочно требовалась хозяйка в дом, и он, не раздумывая, сразу пригласил Дарью с Костиком к себе. Под вечерним звёздным куполом она гордо шла с мужчиной, который предложил стать его женой. Сердце трепетало, в голове рождались радужные картинки замужества.

Но назавтра, чуть свет, Дарья вся в слезах спешила под материнское крыло: выплакаться, поделиться случившимся, найти правильный совет.

Жорка ушёл на ночлег к товарищу. Даша, повязав передник, немедля включилась в дела: сготовила ужин, вымыла гору грязной посуды и вышла к Фёдору во двор. А когда вместе вошли в избу, оба ужаснулись; хозяйская «братва» со всех рук дубасила «чужака» Костю.

Фёдор, растащив близнецов по углам, в гневе замахнулся на самого бойкого, но Даша перехватила его руку.

- Никогда так не делай! – нахмурился Фёдор.

- И ты тоже, - осеклась Дарья.

Обозлились на отца мальчишки, насупились, отказавшись от ужина, разбежались по кроватям. Костя слезливо попросился домой. Поспешно спланированный брак оказался на грани провала.

- Тебе решать, дочка, - вздохнула тётка Полька, - чужих детей растить – сродни подвигу. Только вместо наград – адский труд да пересуды людские. Но с другой стороны, детки быстро взрослеют, а жизнь длинная и без мужского плеча тяжёлая, незавидная. Я, слава Богу, ещё крепкая, смогу единственного внучка до ума довести. Понапрасну дёргать мальца туда-сюда – самое последнее дело. Не за тридевять земель отправишься, в любой день и час с сыном видеться сможешь.
Поблагодарив мать за поддержку, Дарья решилась на вторую попытку.

Поначалу односельчане подшучивали над Фёдором: мол, где такую красу отыскал?! Но скоро к Дарье все прониклись великим уважением и почтением. Дети преобразились, щёчки наели. Наперебой только и слышно от близнецов: наша мамка самая лучшая. Жорка тоже симпатизировал мачехе, хоть и называл – тётей Дашей. Расправил плечи и Фёдор. В доме у него - чистота, порядок, каждая вещь знает своё место. Стол, как скатерть – самобранка, от еды домашней ломится. Новая жена угодить ему во всём старается. Полюбила его Дарья, детей приняла как родных.

Не таил обиду на маму и Костя. Она часто навещала родных, готовила вкусности, оставалась на ночь. С собой Костю звала, но подрастающий сын отказывался. Ему баринком жилось с милой бабаней, хватало и материнской ласки. Всё бы хорошо, только не лежала душа Фёдора к Даше.

Летели дни и месяцы. Меньшие пасынки в первый класс пошли. Дарья на работу устроилась – набрала группу коров. Жорка жалел мачеху, каждый вечер бежал на ферму, чтобы часть забот взвалить на свои неокрепшие плечи. Он замечал равнодушие отца и негодовал от беспомощности. Впервые по-мужски он поговорил с родителем перед уходом в армию. Фёдор нехотя пообещал новобранцу проявлять больше внимания к маме Даше. Так Жорка начал обращаться к мачехе к концу первого года её проживания в новой семье.

С честью и доблестью выполнял солдат сыновий долг перед Родиной. От имени командования родителям не единожды приходили благодарственные письма за достойное воспитание сына. После окончания службы Георгий остался на сверхсрочную. Его примеру последовали старшие близнецы, а потом - и младшие.

К тому времени не стало матери Дарьи. Константин жил в ближайшем городе, окончил мединститут, работал хирургом. Мать он навещал редко, отношения с отчимом не складывались. Но переписку поддерживал регулярно.

В тот субботний вечер Костя решил наведаться без предупреждения, не терпелось сообщить приятные новости: он получил благоустроенную квартиру и женится на любимой девушке.

Но стоило парню войти в дом, как его радость смазала представшая драма: на полу – осколки стеклянной посуды, на столе – перевёрнутая тарелка с макаронами, по залу мечется хмельной отчим. А на кухне под образами взывает к Господу всклоченная мать. В глазах – боль и слёзы, на отёкшей щеке – следы мужской пятерни.

Заскрежетав зубами, Константин, с трудом сдерживая ярость, заботливо вывел мать под руку за порог, усадил в личный «Москвич» и безоговорочно увёз с собой.

А спустя несколько дней в отчий край прибыл на побывку бравый офицер вооружённых сил СССР Георгий Фёдорович Волков. Крепко обняв отца, он настороженно спросил: «А где мама Даша? Соскучился - нет сил».

- Костик забрал. Ударил я её. В первый раз. Выпил лишнего, сам не знаю, как вышло, - промямлил Фёдор. Жорка, побагровев от злости, схватил отца за грудки и швырнул на диван.

- Будь я Костя – прибил бы тебя на месте, - кричал разгорячённый сын, - ты никогда не ценил эту святую женщину. Таких матерей и жён, как мама Даша, в мире больше нет! Но ты видел в ней лишь прислугу и домработницу.

- Неправда, - смахнул слезу Фёдор, - на первых порах, каюсь, она была мне безразлична, потом проснулось уважение, а то, что дороже жизни стала, понял идиот, только теперь. Готов на четвереньках ползти к ней, но не знаю ни адреса, ни места работы Костика. Жорка! Родной! Помоги мать вернуть.

…На звонок в дверь вышла Дарья.

- Мама Даша, солнышко наше! - закружил её в объятьях Георгий, - как же я рад тебя видеть… Пожалуйста, поговори с отцом. Знай, мы за тебя все – горой.

Взмахом руки Жорка позвал Константина на улицу, где состоялся дружеский диалог:

- Как она?

- Плохо. Всё время плачет, скучает по нему. Со мной почти не разговаривает. Хорошо, что вы приехали. Я уже в выходные дни пообещал маме отвезти её обратно.

- Я отца отлично знаю. Он признал свою вину, и у них, поверь, всё будет хорошо.

- Дай Бог!

Хлопнув по рукам, мужчины вернулись в квартиру и от увиденного смущённо заулыбались.

Фёдор, улепившись трясущимися ручищами за дробную фигурку Дарьи, с опушенной головой стоял перед нею на коленях и дрожащим голосом чеканил одни и те же слова: «Прости, Дашунюшка, прости, желанная, я очень сильно люблю тебя…» А Дарья, впервые слыша от мужа долгожданное заветное признание, в знак примирения ласково теребила его волнистые волосы, роняя в седеющие пряди слёзы радости и счастья…
26 Две судьбы
Нина Пигарева
(Фотоколлаж автора)

Суеверная Антонина всегда любила на всём и на всё гадать: на ромашках, на кофейной гуще, на картах… Верила в приметы.
      
Окончив восьмилетку и уехав в город на заработки, не утратила интереса к своему увлечению. Теперь она пользовалась услугами привокзальных цыганок и других доморощенных предвестников. Правда, твердили они все примерно одно и то же: очень лестное для ушей деревенской простушки, совсем не совпадающее с реальностью. Но Тоньку это не останавливало. Соблазн погадать был выше её сил, и она снова несла убытки от своего пристрастия. Повзрослев, девушка осторожнее стала относиться к обретённой привычке, из-за которой нередко опустошала до нуля свой кошелёк.
   
…Летели годы. Антонина неудачно вышла замуж, родила ребенка, вскоре разошлась с мужем и одна воспитывала сына. В суете сует не заметила, как он вырос. Приведя в дом молодую жену, сын объявил матери, что вскоре они подарят ей внука…
   
- Неужели это вся моя личная жизнь, - думала сорокалетняя бабушка, занимаясь малышом и стирая пелёнки. Ну как тут вновь ни вспомнить про давнишнюю слабость. И решила Антонина обратиться к известному хироманту, которого лично знала и порекомендовала ей лучшая подруга. Хиромант оказался в юбке, весьма обворожительной внешности, приблизительно одних лет с Антониной. С первых минут общения женщины нашли общий язык, и перед тем как гадалка взглянула на ладонь Тони, они словно добрые знакомые мило посудачили за чашечкой чая.
   
- А теперь заглянем в будущее, - со знанием дела таинственно произнесла гадалка. От её уверенности у Тони по спине побежал лёгкий холодок, в сердце закрался страх - вдруг неизбежное будущее уготовило ей что-то ужасное. Живо свернула она «карту» своей судьбы в пухленький кулачок и отдёрнула руку.

-Так-то лучше, меньше знаешь, крепче спишь, - подытожила сеанс прорицательница. - Добрая душа ты, Тоня, нечасто ко мне приходят такие люди, рада буду продолжить с тобой знакомство, заходи коли что. Впервые от гадания и от этой встречи у Тони осталось неизгладимое впечатление. Пошли думки - ну как живут подобные ясновидящие, зная наперёд о себе всё. И однажды, убегая от серой обыденности, она направилась по знакомому адресу. Приветливо встретив Антонину, её новая приятельница отложила все свои дела, и они погрузились в долгую беседу. Удивительно просто и открыто делилась хозяйка с Антониной воспоминаниями о своей грустной юности:
- Моя броская внешность меня и погубила. Ещё школьницей на меня пялились все ребята и мужики. Не сводил хитрых лисьих глаз и наш учитель физкультуры, спортивный мужчина лет тридцати пяти, тот ещё ловелас.
    
С выпускного вечера он ко мне в провожатые набился. А у меня в голове всё ещё музыка гремит, шампанское играет, в ночной дымке месяц сказочный плывёт, звёзды улыбаются. Да что долго рассуждать… этого часа физрук долго ждал, и наконец, дождался. Потом втихую от жены он стал выкраивать короткие со мной свидания. Таилась от родителей и я. Красиво ухаживал учитель, обещал семью бросить, на мне жениться, а я, дура, до последнего ему верила, пока не поняла, что матерью стану. Отвёз он меня тогда к врачу хорошему. Постарался доктор от души, навек лишил радости материнства. Но о том я тогда не догадывалась - хорошо мама не прознала и то ладно. Боль и разочарование от первой любви в моём сердце развеял Андрей из соседнего подъезда, который вернулся из армии.  Через месяц после встречи он меня в ЗАГС повёл, заявление подали, свадьбу в кафе заказали. В ту пору я училась на четвёртом курсе в институте, а в свободное время увлекалась хиромантией.

С Андрюшей мы ладили во всём, любил он меня по-настоящему, и я к нему испытывала самые трепетные чувства. Но чем дольше мы жили вместе, тем сильнее мне хотелось иметь детей. Ожидал их и Андрей. Как гляну на свою ладонь, там вместо ребёнка - «прочерк», а на руке Андрюши ясно видела целых трёх деток. Так, в ожидании несбыточного чуда, я мучилась двенадцать лет, кляла в сердцах и хиромантию, и того врача, и физкультурника, и себя. И в один прекрасный день я отпустила Андрюшу навсегда. Сейчас он удачлив во втором браке, у него две дочки и сынишка, а у меня - одна пустота. Ты, Тонь, не ропщи на свою бабью долю. Тебе Господь и сына, и внука послал, мне бы такое счастье…
27 Страшная весть
Ирина Христюк
На конкурс МФ ВСМ: «Она сидела на полу»
       
                Моим родителям посвящается

                СТРАШНАЯ ВЕСТЬ
                (Отрывок из повести)

          Она сидела на полу и дрожащими от волнения руками сжимала распечатанный конверт из плотной желтоватой бумаги. Горькие слёзы безысходности и слепого отчаяния катились по щекам, а она отрешённо смотрела на казенный лист и не могла поверить в действительность происходящего. Вся её прежняя жизнь рухнула. Там, теперь уже в далёком и безвозвратном прошлом, осталось всё самое лучшее в её жизни: счастливое замужество, любимый муж, рождение детей.
          Она никогда не сможет забыть, как все надежды молодой семьи перечеркнуло двадцать второе июня сорок первого. Мечты заледенели, а планы были отложены в долгий ящик. Началась война, чёрным крылом коснувшаяся в селе почти каждой семьи. Мужчины уходили на фронт. Весной сорок четвёртого призвали мужа. Она, беременная вторым ребёночком, на руках с трёхгодовалым мальцом, осталась одна. Сердце молодой жены и мамы лишилось равновесия. Ей шёл всего лишь двадцать первый год.
          Родился младшенький. Она в детях, как в цвету цветёт. Только мысли днём и ночью всё о нём – о своём милом и единственном. И молила Бога, чтоб остался жив, чтоб закончилась война, и он вернулся домой. Трудно было без мужского плеча. А на днях в селе стали поговаривать, что в город, за сорок километров от дома, привезли пленных, и вроде кто-то из односельчан видел среди них её любимого. Недолго думая, собрала всё, что было из продуктов, напекла лепёшек, ребёнка на руки, торбу через плечо и рано-ранёхонько пустилась в путь-дороженьку. А ход-то не близкий, да пешком, но ей очень хотелось увидеть своего благоверного и показать новорожденного младенца, на одно лицо с ним. Не чувствуя усталости и боли, она шла, пока не истёрла ноги в кровь. Присела, покормила мальца и снова в дорогу. От волнения сердце вылетало из груди: ещё немножко, ещё чуть-чуть и свидится со своей половинкой. И добралась. И нашла пленных. И звала, и выкрикивала имя милого, но его, к счастью, среди них не было. То были пленные, воевавшие на стороне румын. Увидев уставшую, молодую женщину, остолбеневшую и оцепеневшую от горя, с грудным ребёнком на руках, глаза которой сквозили толпу, многие из них плакали и падали перед ней на колени. Дрожащей рукой, со слезами на глазах, она ломала на куски лепёшки, приготовленные для родного человека, и раздавала голодным.
          Когда торба опустела, она, ещё несколько минут молча постояв в полном оцепенении и окинув прощальным взглядом толпу, медленно повернулась и, вытирая слёзы, отправилась в обратный путь.
          А дома её ждала страшная весть и тяжёлый удар судьбы - похоронка…
          За стеной послышались шаги. Вошла мама с детьми. Молодая женщина, тяжело вздохнув, аккуратно сложила вдвое конверт и убрала в карман. Сухими, выплакавшими слёзы, воспалёнными глазами, она смотрела на детей, обнимая и прижимая их к груди, и молчаливо вопрошала: Господи, как жить-то дальше? Как пережить это тяжкое горе?!
          Время для неё сложило крылья…
28 Раскосые азиатские глаза
Ирина Христюк
                РАСКОСЫЕ АЗИАТСКИЕ ГЛАЗА

   Среди шумной толпы пассажиров только что приземлившегося самолёта, медленно спускающихся по трапу, особенно выделялся мужчина средних лет, изящно одетый, с перекинутой через плечо лёгкой сумкой и чёрным плащом на руке. Он вежливо, но с акцентом, поблагодарил стюардесс и, окинув быстрым взором полосу и виднеющийся аэропорт, улыбнулся краешком губ. И в едва заметной улыбке, и в раскосых азиатских глазах мелькнула не то радость, не то грусть: сорок пять лет он ждал встречи с этим городом и самым любимым человеком на земле.
   Получив багаж, он направился к ожидавшей его машине. От терпкого запаха осенней листвы защемило сердце и мелькнула мысль: осень – последняя, самая мягкая и восхитительная улыбка года! И осень жизни – ей под стать. Эта мысль ещё долго не давала ему покоя. Водитель включил радио. От первых зазвучавших нот к горлу подкатил комок, и щемящая, сладкая боль заполонила всю душу. Оркестр играл бессмертное произведение гения и короля танго – Оскара Строка – чудесное «Скажите, почему». Завораживающая красота осени и очаровательная музыка наполнили сердце теплом и чудесными воспоминаниями о далёком, светлом и чистом прошлом…
   Такая же тёплая осень 1975 года. Вечер. В ресторане звучит божественная мелодия танго, в которой столько нежной и страстной любви, что кажется, миг наслаждения будет длиться вечно. Но это – прощальный ужин. Влюблённые расстаются. И каждый понимает: рвётся любовь, и одна жизнь на двоих распадается на две половинки, которые, может статься, уже не встретятся никогда. После шести лет учёбы он возвращается на родину, где нет места для неё. Она остаётся в этом городе, где оба были счастливы. И между ними будут тысячи и тысячи километров…
   Они, молодые и пока счастливые, танцуют. И выверенность каждого движения и звучания, где каждое слово наполнено смыслом явного и тайного, когда сердце трепещет от каждой нотки и полунамёка, где саксофон творит такие чудеса, что выпадаешь из времени и пространства, растворяясь в чарующих звуках, и забываешь обо всём – разве это можно забыть?! Волшебная музыка знаменитого танго жила в его сердце всё это время и будет жить с ним до последнего вздоха.
   Многого он достиг в жизни, много сделал для своей родины, стал примерным мужем и отцом, но в его сердце всегда звучало танго первой любви. Он не смог забыть её, не в силах вычеркнуть из своей жизни. И они оба знали, почему...
   И вот сейчас важные служебные дела привели его в город единственной любви. По своим каналам он узнал адрес и «летел» к ней, изо всех сил стараясь унять бешено колотящееся сердце. Звонок. Мгновение. Дверь открывается. И на пороге – красивая молодая девушка.
– Ирма? Боже мой, ты совсем не изменилась. Всё такая красивая. Это я. Помнишь? Я обещал вернуться, ведь я не смогу умереть, не увидев тебя?!
– Господин, я – Злата, а Ирма – моя бабушка. Но, к сожалению, год назад она покинула сей мир…
Присмотревшись внимательнее, он заметил, что глаза у девушки – другие, не его любимой.
   Она ещё что-то говорила, но он уже не слышал. Слова, как пули, пробивали его сердце и душу. И скупые мужские слёзы безысходности и отчаяния текли по щекам мужчины, побывавшего в половине стран мира, много испытавшего и повидавшего в своей жизни…
   А на следующий день он узнал, что Злата – его с Ирмой внучка. И у неё такие же, как у него, раскосые азиатские глаза.
29 Незабываемый подарок
Ольга Сквирская Дудукина
            
               
У моей тетушки уникальный талант дарить до нелепости ненужные вещи. Каждый такой случай пополнет коллекцию семейных анекдотов.

Считается, что дороговизна плюс бесполезность - это примета стильного подарка. Однако в 70-е, времена несытые и небогатые, выбросить кучу денег на какой-нибудь дозатор для водки или громоздкий глиняный кувшин выглядело кощунством. Но для тетки не было ничего невозможного.
После развода с мужем тетушка с шестилетним сыном, пианино и диваном вселилась в нашу хрущобу-полуторку). Как-то же поместились, то личудо, то ли фокус.
В тесноте, да не в обиде. Молодые, веселые, лишь бы был повод что-нибудь отметить, например, день чьего-нибудь рождения.
Подарочный дозатор тете Ире пришлось на следующий день тащить обратно в магазин, согласно пожеланию папы-именинника, чтобы обменять эту ерунде хотя бы на электрошашлычницу. Зато с гигантским глиняным кувшином проблем не было: ее сын Феликс благополучно разбил подарок в первый же вечер.

...Один подарок тете Ире особенно удался.
Я с нетерпением ждала, когда же мне стукнет десять лет. Интрига началась месяца за два до того дня, на которые я возлагала кучу надежд.
У меня в гостях сидела одноклассница по имени Светка. В это время домой вернулись тетя Ира с маленьким Феликсом, оба довольные и загадочные. С порога торжествующе объявили, что мне кое-что купили.
- Что?!
- Секрет! -  хитро захихикали они. - Сюрприз ко дню рождения! 
- Это кукла? -  выпытывала я.
- А вот и нет! - приятно улыбалась тетя Ира, а Феликс возбужденно подпрыгивал у ее ног. - Не скажем, в свое время узнаешь.

Мы со Светкой принялись ломать голову, что бы это могло быть.
- Скорее всего, это велосипед, - высказала предположение подружка.
- Ну нет, куда бы они его поставили? - усомнилась я. - Может, котенок?
О котенке мечтали все дети, у которых еще не было пушистого друга.
- Тогда почему же он не мяукал? - резонно возразила Светка.

Наши предположения становились все невероятнее. За два месяца идея фикс преувеличила презент до поистине фантастических размеров.

...И вот наконец великий день настал.
Я получила немецкую куклу с настоящими волосами от родителей, книжки с картинками от подружек, новое платье от бабушки, но главные ожидания были связаны с таинственным сюрпризом от тети Иры.
Каково же было мое разочарование, когда она вытащила из-за спины ... отрез ситца на ночную рубашку, неброского такого цвета.
Воспитанная девочка должна была бы сказать "спасибо", но... Все мое напряжение последних месяцев вылилось в безутешное рыдание.

...- Она такая фря: я ей - подарок, она - в слезы, - по сей день пеняет мне тетя Ира, трижды бабушка, заслуженный педагог.
Но мне, пожилой даме, надоело снова и снова объяснять ей, что не так.
30 Актерское мастерство
Ольга Сквирская Дудукина
Анекдот к слову:
Актриса вышла замуж.
– За режиссера? – интересуются подруги.
– Нет.
– За драматурга?
– Нет.
– За партнера?
– Нет.
– Неужели за кого-то из публики?

Театр, увы, не моя тема.
Меня для чего в газету приняли? Правильно, писать о музыке. Газета «Семь дней в Новосибирске» претендует на роль самого профессионального путеводителя по всей культурной жизни города. И это в «лихие девяностые», когда все вокруг торгуют чем ни попадя, без стеснения! Подвиг не подвиг, но что-то героическое в этом есть.
В редакции одних музыковедов и киноведов по паре, а еще есть искусствовед. О театре у нас пишет Третьяков, но он в отпуске.
Вот почему в театр, на пресс-конференцию, посвященную юбилею Киры Соколовой, отправили меня.

…Как-то неудобно писать о народной артистке, когда не была ни на одном ее спектакле.
Сама виновница торжества важно восседает в центре актового зала. Это сухонькая, крошечная старушка в черном бархате, при короткой стрижке свежевыкрашенных в цвет воронова крыла жидких волос. Они даже не подвиты: она что, считает, что ей уже ни к чему?
Руководство театра пригласило прессу, чтобы проанонсировать бенефис в честь … -летнего (страшно сказать!) юбилея своей старейшей и уважаемой актрисы.
Вся труппа при этом присутствует. Я даже узнаю одного известного актера – это он играл хорошего чекиста в популярном сериале, про героическое становление Советской власти в Сибири.
Коллеги по очереди посвящают Соколовой величальные речи.
Вот встает примадонна, судя по очередности и самоуверенности:
– Ее любили, – с пафосом произносит она грудным голосом, словно читая стихи Серебряного века. – Ее любили все. Ее любили в райкоме. Ее любили в обкоме, – с выражением декламирует она, устремив светлый взор поверх голов почтеннейшей публики. Хотя на этот раз в зале в основном свои, а «публику» составляю я и пара-тройка таких же писак.
Я не верю своим ушам. Что, главный критерий народной любви – это когда тебя любят в обкоме?
– Ее так ценил первый секретарь обкома! Он всегда приходил на ее спектакли.
Я глянула на Киру Соколову, как ей такая похвала. Но никакой реакции: та продолжает невозмутимо королевствовать, с каменным лицом.
– А каким авторитетом пользовалась Кира Соколова среди коллег! Она приходила на все репетиции и сидела в зале, даже если не была задействована в спектакле, – подхватила ее партнерша, в том же возвеличивающем ключе. – Все так переживали: что скажет Кира! Понравилось ли ей?
Они что, издеваются?
Коллеги Киры только что объявили во всеуслышание, что та продержалась только за счет связи с первым секретарем обкома, а также то, что она много лет подряд стучит на коллег, вместо того чтобы полностью отдавать себя святому театральному искусству. При этом ни Кира, ни публика не возмутились.
Возможно, многие даже не поняли, что это пресловутый «сор из избы», будучи сбитыми с толку хвалебной манерой преподнесения весьма нелицеприятных подробностей. Похоже, сама эта старая пердунья Кира, убаюканная слащавым подхалимажем, не врубилась, что ей только что элегантно отомстили за все хорошее.
Зато я наконец-то поняла, что такое истинное актерское мастерство.
Но, может, я не люблю театр?
31 Борькина обида
Ирина Валерьевна Шевчук
   Ранние зимние сумерки расползлись по тихим улочкам деревни. Свежий хрустящий снежок белым ковром застелил тропки - дорожки. Засветились яркими маячками окна в домах, и дружно запыхтели клубами дыма печные трубы. Трудовая неделя подошла к концу, завтра суббота, с утра загремят  соседи ведрами у колонки с водой, предстоят постирушки - убирушки, ну а вечером - банька-парилка да сало-горилка! Это неизменяемый с годами привычный уклад  провинциальной жизни: не мы его заводили, не нам его отменять! Ведь какие особые радости есть на селе? День-деньской суета - работа, вечером - привычные домашние хлопоты. Баров - ресторанов в этой глуши  не водится, да если б и водились: копеечку здесь считать всегда умели! Вряд ли бы стали селяне сорить кровно заработанными деньгами, чтобы куркуль какой-то их себе в карман складывал! В 80-х народ еще во всю «совковым» менталитетом руководствовался. Трудности со спиртным да «сухой закон» деревенского мужика не коснулись. Ерунда все это! Может, порой в какой избе хлеба и не хватало, да на прилавках в сельпо шаром покати, но вот чего-чего, а уж «бальзама» для увеселения и сугрева души при желании всегда раздобыть можно! В редкой избе фляга с брагой не стояла! Самогонный аппарат- техника, конечно, посерьезней  будет, не каждый этой роскошью обладал, но уж адреса, пароли и явки всяк без промаха знал!

      По одному  такому адресу в тот зимний вечер и постучали в дверь. Хозяйка Надежда - моложавая, пышногрудая и звонкоголосая продавщица из местного сельпо -  не успела еще толком сменить вахту: только что от прилавка оторвалась и взялась было за кастрюли, а тут уже «клиентура» в двери барабанит. Надежда привычным жестом задернула занавеску в темную клетушку за кухонной печью, где по полочкам располагался запас «стратегического сырья» и зычным голосом прикрикнула:

- Сейчас открою, дверь не ломайте, идиоты!

  Муж ее Николай молчком возился с дровами у печи, отсыревшие спички ломались и не хотели гореть. На стук в дверь он даже ухом не повел - это Надькин бизнес! Его комбайн нынче на зимних каникулах, в мастерских  работы почти нет. Так, собираются с мужиками иногда видимость ремонта создать, языки почесать, да в картишки перекинуться…А чем еще себя занять? Зима!

 Надежда с силой толкнула входную дверь и рявкнула в темноту:

- Ну, входите что - ли!

 За дверью кто-то неуверенно шуршал снегом, слышался торопливый шепот, какая-то возня, но вовнутрь так никто и не входил. Поток морозного воздуха белым паром пополз по деревянному полу, цветным лоскутным половикам, шевельнул легкие занавески на окнах. Надежда рыкнула уже совсем грозно:  - Что, ошалели там? Заходите в дом или проваливайте к едрене фене!

Снова захрустел снег, и тут в дверь ввалились два изрядно подмороженных солдатика. Шапки-ушанки завязаны наглухо, длиннополые шинельки почти до колен облеплены  белым крошевом, колом стали на морозе кирзовые сапоги. 

- Чего оба-то заперлись? - возмутилась Надежда, но, глянув еще раз на посиневшие носы и покрытые инеем от дыхания приподнятые воротнички шинелей, смягчилась немного. - Ладно, отогрейтесь!

 Гонцы за «сугревом» из расположенной на задворках села воинской части-привычное явление. Почти всех солдатиков, а уж тем более офицеров, местные жители по именам знают. Это давнее соседство никому особо не мешало, сосуществовали деревня и воинская часть тихо - мирно, разве что иногда потрясали застойную сельскую жизнь бурные любовные страсти - мордасти! Но без этого «изюма» и вовсе была бы тоска! Разборки между гражданскими и «погонами» чаще всего возникали на танцульках в местном клубе, но, как правило, до серьезного мордобоя редко доходило. Ведь всех учили в те времена: «Народ и армия едины!» Солдатики продолжали неуверенно переминаться у порога, переглядываясь и перешептываясь о чем-то, явно не решаясь напрямую заговорить о цели визита. Надежда не выдержала:

- Чего топчете  половики! Мне еще ужин готовить, семью кормить, у меня ребенок малой с обеда титьку ждет, а я тут с вами в няньки играю!

 Словно услыхав про титьку, истошно заголосила в соседней комнате младшенькая Танюшка. Год уже кулемушке, топать начала, первые слова гулит, а все за мамкиной титькой трясется, от каши нос воротит! Днем, пока Надежда на работе, с ней  бабка Варвара управляется с горем пополам, но на кормежку Надежда по расписанию домой бежит, накинув замок на дверь сельпо. Неожиданно у одного из солдатиков какое-то непонятное движение под шинелью началось, задергалось что-то за пазухой, заерзало и заверещало мерзко так, пискляво!

- О, Боже! - взмолилась Надежда.- Чего это у вас там? 

- Да вот, теть Надь, поросеночек! - еле выдавил из себя совсем оробевший служивый.

- Мать моя женщина! Да где же вы его раздобыли, черти?

 - Да это все Серега надоумил!- толкнул локтем в бочину молчащего как рыба сослуживца его товарищ.- Мы нынче по свинарнику наряд получили, чистили там, кормили, а у наших свинок к зиме столько поросят привалило! Кто их там считал? Ну, вот мы и решили одного умыкнуть - выпить хочется. У Сереги день рождения завтра, а денег - по нулям! Выручайте, теть Надь! Махнем не глядя: вы нам пол - литра, мы вам – хрюшку!

 Взвизгивание под шинелью усилилось, и тут, между пуговиц на груди протиснулся розовый влажный пятачок, а следом за ним показались два глаза-бусинки.

- Да вы чего, одурели! Какой поросенок? Несите его обратно в свинарник! Ему же всего несколько дней от роду, ему мамка нужна! Какой дурак на зиму глядя поросят заводит? Это только у вас, вояк, там все шиворот навыворот. Куда я его дену? В сарай на снег посажу? Все, никаких переговоров! Чешите в часть, балбесы!

 Тут неожиданно в разговор вклинился молчащий до этого Николай:

- А ну, покажи поросенка! 

- Это еще зачем?- заблажила Надежда. - Чего удумал, дурачина?

 Но поросенок уже хрюкал в огромных, загрубевших от работы руках хозяина. Он был такой малюсенький, розовый, беспомощный и тепленький, что слезы умиления накатились на глаза сентиментального Николая:

 - Да куда ж они с ним сейчас? На проходной засветятся, загремят как медный таз за кражу! Дура, что ли? Пожалей пацанов, отдай им бутылку, пусть идут. Только наукой вам должно быть - не тащите впредь чужое! Хреново это! За это можно было бы и по морде, ну да ладно, молодые, дурные, сам таким был…

 - Ишь ты, добрый какой! Свинью он пожалел, солдатиков приласкал! А ты своей башкой пустой подумал, что дальше с ним делать будешь? Может, своей титькой выкормишь? Он же совсем малой еще, где жить будет?  

- Да не ори ты,- парировал Николай,- что-нибудь придумаем!

 Затем он сам вынес солдатикам поллитровку и, не выпуская поросенка из рук, снова уселся у печи, пытаясь разжечь огонь.

Служивые от счастья, что все срослось, утратили дар речи и рванули разом, не сговариваясь в дверь,  едва не застряв там. От них осталась только лужа растаявшего снега у порога и скомканный сапогами половичок. С минуту в избе стояла зловещая тишина, которую прервал истошный вопль Надежды, щедро скрашенный непечатными эпитетами и другими изысканными словесными оборотами в адрес мужа. Прервал ее бурный монолог голодный рев Танюшки из соседней комнаты и истошный визг поросенка. Надежда, швырнув кухонное полотенце  в дальний угол, ушла  успокаивать ребенка. Достав Танюшку из зарешеченной деревянной кроватки, повалилась устало на диван и ткнула своему орущему созданию грудь. Танюшка, будучи уже вполне самостоятельным чадом, всю остальную процедуру собственного кормления осуществила необычайно ловко. Насосавшись вдоволь, отправила мамкину грудь на место, за пазуху, сползла с ее коленок на пол и не совсем уверенным шагом  двинулась в кухню, где кряхтел у печи отец и хрюкал поросенок.    Танюшкиной радости  не было предела! Такую игрушку она еще не видела! Игрушка сама шевелилась, трясла ушками, вертела  хвостиком и глазела на ребенка! Танюшка, издав нечленораздельный звук восторга, вцепилась своими ручонками в поросячьи  бока. Хрюша  дико заверещал. Вышедшая из комнаты Надежда, коротко оценила ситуацию:

- Дурдом!

 И это было только начало!

Беспомощному пятачку требовалось убежище и питание. В первые дни заботу о хрюкающем питомце взял на себя Николай. Он притащил в дом деревянную кадушку из-под квашеной капусты, помыл и почистил ее добела, засыпал дно опилками и мелкой соломкой, поставил бочку в уголок за печкой и определил туда нового постояльца. Сверху бочку накрыл фланелевой Танюшкиной пеленкой. Поросенок  долго возился  там, сопел, что-то нюхал, а потом затих. Николай тем временем разыскал в  шкафу опять же дочкину бутылочку с соской. Благо корова в семье была своя, поэтому проблем с молоком не возникло. Проснувшегося порося приложили к бутылочке, и он моментально заглотил резиновую соску, будто сосал ее с первого дня. Процесс пошел! Его, как и множество других поросят мужского пола, особо не мудрствуя, назвали Борькой. Ел Борька много и жадно, при этом его тепленькое розовое тельце, вальяжно распластавшееся  у кормящего на коленях, ежесекундно вздрагивало то ли от тихого восторга, а может от своего, нам, двуногим, не ведомого поросячьего страха. Глазки-бусинки в это время, практически не моргая, зорко  и настороженно следили за окружающими. Порося оказался на редкость шустрой и сообразительной скотинкой. Он быстро освоился и в своем домике-бочке, и на руках кормящих его людей, да и остальная территория дома стала для него прогулочной площадкой. Маленькая Танюшка настолько привязалась к своему  хвостато-ушастому дружочку, что не желала без него ни играть, ни кушать. Постепенно  Борька стал в семье вторым маленьким ребенком. Его, как и Танюшку, купали вечером у натопленной печи в отдельном тазике с детской ароматной пенкой, чистили ему уши, разрешали бегать по квартире за мячиком, со временем, он даже научился вскарабкиваться на диван. Надежда быстро смирилась с новым квартирантом, и совершенно незаметно случилось так, что  стала ему вместо мамы. Борька соответственно проникся к ней необыкновенно трепетным свинским чувством: он просто обожал тереться своим брюшком и влажным пятачком о ноги своей хозяйки! Как только Надежда появлялась с работы на пороге дома, навстречу ей выбегал, топоча копытцами по деревянному полу, поросенок, а следом - раскрасневшаяся от беготни, с растрепанными кудряшками Танюшка. Девчушке долго не давалось имя Борька, поэтому она звала поросенка просто Хлю! Так и подрастали детенок и поросенок на молоке и бесконечной беготне по дому. Часто засыпали рядом, прижавшись друг к другу, прямо на мягком коврике у дивана.

 Вскоре кормление  Борьки из бутылочки стало утомительным, и тогда Надежда  попробовала  налить  ему молоко в тарелку и поставила на пол, рядом с кошкиной миской. Борька не сразу понял, чего от него хотят, тыкая пятаком в тарелку, но голод  не тетка, и он сообразил. Теперь Борька столовался рядом с кошкой Муськой и часто, увлекшись, уплетал и свою, и кошкину пайку. Та кокетливо отходила в сторону и, умывая мордочку лапкой, хитро косила глазом на маленького обжору.

 Обожал Борька, как и все свиньи, когда его чешут за ушком или по спинке, в такие моменты он заваливался на  бочок, закатывал  глазки и млел, тихо похрюкивая. Но верхом блаженства для дитя и порося были моменты, когда Надежда, сидя на диване перед телевизором, позволяла этой парочке забираться к ней на колени. Танюшка привычно припадала к мамкиной  груди, а Борька, сунув пятачок  под мышку хозяйки с другой стороны, впадал в какой-то гипнотический сон с диким храпом. Надежда и Николай едва сдерживались от смеха, умиляясь этой картиной.

Так незаметно пролетели Новогодние праздники. Борька набирал вес, становился все активнее и шумнее. Гоняя мячик по комнатам, он уже иногда умудрялся сбить Танюшку с ног! Та валилась на пол кулем и громко ревела. Скоро  свин перестал вмещаться в бочку. Николай сколотил для него деревянный ящик, но и там растущему не по дням, а по часам кабанчику скоро стало тесно. Нужно учесть еще и то, что Борька, помимо того, что много кушал, еще и регулярно  справлял свои естественные потребности, причем мог это бесцеремонно сделать в самое неподходящее время и в любом месте. Это была самая большая неприятность  от его пребывания в доме. И хотя его по- прежнему старались регулярно купать, уже еле впихивая в детскую ванночку, запах животного - это вам не дезодорант!

Так незаметно  дожили до весны. Стаял снег, зажурчали ручьи, и  проклюнулись почки на деревьях. Тут Надежда взмолилась:

- Переводи своего хряка в сарай! Сил больше нет! Слышишь, Коль!

 Но при этом сама втайне мучилась переживаниями: как сможет привыкнуть к другим условиям обитания их животинка. И, оказалось, переживала не напрасно! Наступил день, когда Николай вдвоем со старшим сыном, заманив Борьку в ящик и накрыв его брезентом, кое-как уволокли повзрослевшего хряка в сарай. Там для него заботливой хозяйской рукой был приготовлен теплый, уютный настил, кормушка и поилка. Но Борька стараний явно не оценил! Первые несколько дней после переезда его словно подменили. Из шумного веселого порося он превратился в угрюмо лежащего в дальнем углу сарая  ленивого бегемотика. Видимо, захлестнула свинскую душу нестерпимая тоска-обида! «За что?» - беззвучно вопрошали его грустные глаза. Когда в сарай заходил хозяин, Борька просто неподвижно лежал в углу, а при появлении Надежды еще и демонстративно отворачивал морду. Борька никак не реагировал ни на вкусную похлебку, ни на попытки почесать ему бочок. Так продолжалось около недели, думали уже, что заболел свин всерьез, может даже сдохнет. Но оголодавшие кишки подтолкнули-таки скотинку к корытцу с едой:  не притрагиваясь к пище в течение дня, за ночь он вылизывал все до блеска. Но прежнего Борьки словно не стало, он упорно не желал подходить к людям близко и не позволял себе никаких проявлений нежности.

Борькину обиду переживали всей семьей, садились ужинать, вспоминали о поросе, и кусок  застревал в горле. Но, время лечит, и вскоре все проблемы утряслись.

К концу осени Борька был уже толстым, увесистым хряком, которого собранием взрослых членов семьи было решено пустить под нож. Подросшая Танюшка частенько навещала своего друга. Она - единственный человек, которого он, похоже, простил, так как только из ее ручонок позволял  себе  иногда взять кусочек  хлебушка. Приняв нелегкое решение о дальнейшей борькиной судьбе, Николай решительно заявил, что у него самого рука на это дело никогда не поднимется. Поэтому для осуществления задуманного Надежда пригласила кума Петровича. Петрович, особенно после 100 граммов первача, первоклассный специалист в этих вопросах. Сколько свинячьих тушек за свою жизнь разделал - со счета  сбился.

  В назначенный день все семейство, не сговариваясь, разбежалось кто куда: Николаю  вдруг срочно понадобилось смотаться в райцентр за какими-то запчастями для трактора; у Надежды   случилась необходимость провести в сельпо сандень;  старшие дети разбрелись по друзьям; Танюшку отвели к бабке Варваре. Короче, кум Петрович и сосед Серега командовали вдвоем и сработали как положено! К приезду хозяев свежина уже шкворчала  на сковородке, а разобранная на части тушка кабанчика была аккуратно уложена по тазикам и коробкам. Вернувшиеся домой Надежда и Николай почему-то не находили себе места, избегали смотреть друг другу в глаза и все как-то бестолково суетились, пытаясь чем-то себя занять. За стол со свежиной уселись только кум с кумой и сосед Серега. Им борькино мясо поперек горла не встало, особенно под рюмашку да с соленым огурчиком. Николай молча курил, пуская клубы дыма в приоткрытую печную дверцу. Надежда с Танюшкой ушли в соседнюю комнату к телевизору. Танюшка словно почувствовала что-то своим детским сердечком, хотя ей ничего не сказали про Борьку, она была весь вечер необыкновенно тиха и грустила, сидя у матери на коленях. Никто из семьи так и не посмел прикоснуться к ароматному жареному мясу. А наутро Николай упросил Серегу забрать все мясо себе. Тот сначала  остолбенел, но через минуту обрадовался и, покрутив  за спиной соседа пальцем у виска, гулял почти неделю по этому поводу, от всей души поминая Борьку…
32 Рост мужчины - это не главное
Алексей Жарёнов
                - 1 -
За последние три дня Татьяна Губарева встретила своего бывшего соседа по дому и …злейшего врага в детстве Стаса Рытова третий раз.
Шестого марта Татьяна столкнулась со Стасом, выходя из «Пятёрочки». Татьяна хотела отвернуться, но, к её удивлению, Стас кивнул ей и сказал: «Привет!»
На следующий день Стас на почте встал за ней в очереди, и, когда, она оглянулась, бывший сосед снова узнал её и снова сказал: «Привет!»  Татьяна равнодушно ответила: «Привет!»
И вот сегодня, в международный женский день, Татьяна, подходя к автобусной остановке, снова увидела Стаса. Рытов стоял на остановке один с букетом тюльпанов в руке. Больше на остановке никого не было. Автобус, видимо, забрал всех пассажиров несколько минут назад и уехал.
Татьяна поздоровалась со Стасом первая и поинтересовалась:
- Автобус только что ушёл?
- Не знаю, - ответил Стас. – Когда я подошёл к остановке, здесь никого не было.
                - 2 –
Таня и Стас жили в одном микрорайоне, в одной пятиэтажке. У Таниных родителей квартира была на втором этаже, а у Рытовых на четвёртом. Стас был на два года младше Тани.
С детства Танюша была высокой, рослой для своих лет девочкой. Стас же, наоборот, был маленьким и худеньким. Но по характеру мальчишка был первой задирой во дворе. С Таней Губаревой Стас вёл непримиримую войну. Мальчишка всегда мешал девочкам играть во дворе. «Классики» на асфальте он заштриховывал мелом. Оставленные девочками игрушки у песочницы Стас портил. Любую игру во дворе девочкам Рытов мешал проводить! Татьяна несколько раз схватывалась с озорниковатым мальчишкой. Физически она была сильнее Стаса, поэтому мелкому хулигану изрядно доставалась от неё! Стас, получив «своё», в слезах отбегал в сторону и начинал дразниться:
- Губища! Губища проклятая! Ты ещё получишь у меня! Я тебе губу-то на ж-пу натяну!
Таня не выдерживала и бежала за шкодливым мальчишкой. Но догоняла редко, бегал Стас очень быстро.
- Шибздик! Шибздик вертлявый! Трус несчастный! – кричала она вслед обидчику. – Карлик сопливый!
Таня знала, что Стас переживает из-за своего маленького роста, и слова «шибздик» и «карлик» были самыми обидными для него!
Последний их конфликт произошёл, когда Таня училась в 7 классе. Стас учился в соседней школе в 5 классе. Тогда Таня пошла в библиотеку сдавать книги. Во двор она вышла с зонтиком и в новеньком белом плаще. Мальчишки во дворе, не смотря на мелкий дождь, играли в футбол. Стас заметил девочку и, пиная мяч, успел обозвать девочку:
- Губища! Губища рваная!
Мальчишки засмеялись. Таня покрутила пальцем у виска и спокойно пошла дальше. Она не видела, как хулиганишка схватил грязный футбольный мяч. Рытов подбежал к девочке и метров с пяти пнул сырой,грязный мяч прямо ей в спину. Удар мячом был неожиданный и сильный! И самое главное, что на новеньком плаще появилось грязное,сырое пятно! Мальчишки смеялись! Стас стоял с довольной рожей. Обида захлестнула Таню, и она, бросив зонтик, побежала к обидчику. Но на этот раз Рытов не стал убегать от неё, а встретил девочку кулаками!
Вечером родители Тани ходили к Рытовым. Отец Стаса прямо при них надавал сыну пощёчин и послал Стаса извинятся перед девочкой. Стас извинился, но Таня видела, что в душе он нисколько не жалеет о случившемся.
Как продолжились бы их отношения, неизвестно, но вскоре Рытовы продали квартиру и куда-то уехали. И вот, когда прошло 15 лет, Татьяна и Стас снова встретились. Третий раз за последние три дня.
                - 3 –
Стоять вдвоём на остановке и молчать было как-то неудобно. Поэтому Татьяна решилась спросить Стаса:
- Поздравлять кого-то поехал?
Бывший сосед и обидчик ответил не сразу. Он задумчиво посмотрел на небо, потом по сторонам, и только потом ответил:
- Нет. Вот тебя и ждал, чтобы поздравить с 8 Марта!
- Меня?!? – удивилась Татьяна.
- Ну, сказать честно не тебя, а первую женщину, которая придёт на остановку. А пришла вот ты!
- Ну, так поздравляй! – засмеялась Татьяна.
- Боюсь! Не знаю, как ты отреагируешь! Сколько мы с тобой воевали в детстве!
- Ну, в детстве – это в детстве! Сейчас мы уже взрослые! Давай, вручай букет! – весело настояла Татьяна.
- Ну, тогда, Таня, поздравляю тебя с 8 Марта! Желаю здоровья и счастья в личной жизни! – стандартно поздравил Стас и протянул молодой женщине букет тюльпанов.
- Спасибо большое! – поблагодарила она Стаса. – Правда, с личной жизнью у меня туговато! А так, в целом, всё нормально!
- Тань! А ты очень спешишь? Может, пройдёмся пешочком до нашего дома? Я так давно хотел посмотреть на наш дом, на наш двор!
- А куда мне спешить? Пойдём! – согласилась Татьяна.
                - 4 –
Сначала Стас и Татьяна шли молча.Прохожие, идущие навстречу, с удивлением смотрели на странную пару – высокую, статную, стильно одетую женщину с букетом тюльпанов в руке и низкорослого, широкоплечего мужчину, бедновато одетого с о спортивной сумкой на плече.
- Что же случилось с твоей любимой женщиной, если ты решил подарить букет первой встречной?- поинтересовалась Татьяна, нарушая затянувшееся молчание.
- Любимая женщина? Да, была, но теперь её для меня нет! – просто ответил Стас.
- Так серьёзно разругались? – спросила Татьяна.
- Да, нет. Не ругались. Просто она ушла к другому! Если хочешь, я расскажу тебе о своей жизни за последние 15 лет. Ну, после того, как мы уехали отсюда.
- Расскажи!
- Тогда у папы умерла старшая родная сестра в Питере. У неё никого не было, поэтому свою квартиру она подписала отцу.Пять лет мы жили там очень даже неплохо, но, когда я закончил школу… Да, в то лето отца сбила машина. Он очень сильно ударился головой об асфальт. Пролежал в больнице два месяца и умер.Мы с мамой очень горевали, но жизнь продолжалась. Я поступил в академию прикладных искусств имени Мухиной. Я ведь рисовать очень любил и, кажется, немного получалось! Когда учился на втором курсе, мама сошлась с одним офицером-моряком и уехала с ним в Северодвинск. Мне они хорошо помогали материально. Вот этого, может быть, и не нужно было делать. Начал богемную жизнь. Выпивки, разные люди рядом, трёп об искусстве. Познакомился с одной девушкой. Она в газете работала. Влюбился. Предложил ей замужество, но она отказала. Сказала, что можно пожить и гражданским браком. Потом как-то сидели в ресторане. Я в туалет вышел. Прихожу, она танцует с каким-то парнем и целуется с ним взасос прямо у всех на глазах. Я этого друга на улицу вызвал… Короче, три зуба ему выбил и сотрясение мозга . А у него отец какой-то высокопоставленный мент в Питере. Попал я в тюрьму на 1,5 года, а журналисточка моя вышла замуж за того парня. Они, видимо, в школе одной учились Ну, вот. Вышел я на свободу, рисую, персональную выставку готовлю! Живу в Питере, но на малую родину, вот, захотелось посмотреть! Я в гостинице здесь, недельку побуду и в Питер! Такие дела! Рассказал тебе всё, как на духу! Давай ты теперь делись своей биографией!
                - 5 –
- Да, непростая у тебя жизнь была! – задумчиво проговорила Татьяна. – У меня было всё более буднично! Закончила школу, поступила в медицинский, сейчас работаю в районной поликлинике детским врачом. Побывала замужем. Чуть больше года. Детей не завели, разошлись!
- А у вас что не срослось? – спросил Стас.
- Когда познакомились, он показался мне энергичным,деловым человеком с отличным чувством юмора. Но потом у него осталось только чувство юмора. Особенно, когда на работе попал под сокращение. «Закисал» дома – диван,пиво, телевизор и … пустая болтовня! Сначала всё это казалось временным, но потом оказалось постоянным. Разошлись. Сейчас его встречаю, вижу – пьёт, опускается! Но я с ним уже нанянькалась! Ну, вот! Мы с тобой и пришли!
Стас остановился. Остановилась и Татьяна.
- Надо же. Совсем здесь ничего не изменилось! – задумчиво проговорил Стас.
- А чему тут меняться-то? – улыбнулась Таня. – между домами стройку не начнёшь! Хотел тут один ухорец в квартире на первом этаже пивнушку сделать, так против него весь дом ополчился!
- А я, знаешь, во многих местах города был! – поделился Стас. – Изменения очень большие! Думаю, в наш двор в последний день перед отъездом пойду, если разочаруюсь, так хоть сразу уеду!
- Да, нет. Как видишь, всё по-старому! – Татьяна посмотрела на часы.
- Я задерживаю тебя? – увидев это, спросил её Стас.
- Нет. Слушай, пошли ко мне в гости! Родители у меня за городом на даче живут! Им там очень нравится! А я только маме позвоню, с праздником поздравлю и свободна! Отметим нашу  встречу!
                - 6 –
Через неделю медсестра, сидящая напротив врача Губаревой, улыбаясь, обратилась к своему «шефу»:
- Ой, Татьяна Павловна, смотрю я на вас и глазам своим не верю! Вы стали какой-то другой! Глаза у вас счастливые-пресчастливые! Да, и лицо какое-то другое! Как будто вам улыбаться постоянно хочется! Вы, наверное, Татьяна Павловна, влюбились?
Губарева улыбнулась.
- Ну, Ларочка, тебе психологом идти работать надо, а не медсестрой! Кажется, я свою «половинку» встретила! Правда, «половинка» моя невысокая – всего 165 сантиметров! Пара мы с ним совсем смешная! Но, как говорится, «мал мужичок да не соломы пучок»!
- Ой, Татьяна Павловна, вам ли не знать, что рост мужчины – это совсем не главное! Есть кое-что и поглавнее!
Врач с медсестрой громко рассмеялись.
                - 7 –
Через два месяца детский врач Татьяна Павловна Губарева попросила по телефону у главврача семь дней отгула в счёт отпуска. А, когда вышла на работу, медсестра Лариса увидела пожелтевший синяк у неё под глазом.
- Татьяна Павловна! Что случилось? – шёпотом испуганно спросила медсестра.
- А это мой мужичок меня «удостоил»! – спокойно отозвалась Губарева.
- А за что?
- А ни за что! Остатки чая из его кружки в раковину вылила! Думала, что он чай попил уже! Ну, и получила! Представляешь, у него вспышки неконтролируемого гнева всё чаще и чаще стали появляться! А мы ведь летом хотели зарегистрировать наши отношения! Слава Богу, отвёл Господь! Выгнала я его! Как в детстве драчуном был, так им и остался! Ну, давай работать! Зови эту женщину с девочкой в синем комбинезончике!
33 От Песаха до Пасхи
Эгрант
                – В войну? К чему тебе война?
                Послушай, командир:
                Война народам не нужна.
                Играйте лучше в мир.

                Самуил Маршак — Разговор с внуком

1956 год. Ленинград

Боря Цукерман те пять лет, что он себя помнил, жил с родителями в этой комнате ленинградской коммунальной квартиры. А помнит Боря себя с самых четырёх лет. Так что всё, что происходило с ним до этого, узнал он из рассказов родителей, других своих родственников и  Софьи Соломоновны, дворника их дома. В результате из всех тех рассказов, в голове у Борика получилось вот что:

«Когда-то весь третий этаж нашего трёхэтажного дома занимал ресторан «Лондон». На втором же этаже была квартира купца Сильвестрова, хозяина ресторана и самого этого дома. В первом этаже находились: стопочная и различные склады. Но когда революционные солдаты освободили страну от буржуев, то на третьем этаже поселили рабочих, на втором, сделали рабочую столовую, отдав под неё буржуйскую квартиру. Сильвестровым разрешили отрезать от всей их квартиры три комнаты под жильё. Буржуи согласились, а что они могли противопоставить рвущимся к всемирной победе коммунизма, представителям новой власти.
Прошло не так уж и много времени, Сильвестровы приспособились к новой ситуации, и бывший хозяин ресторана Василий Иванович стал простым поваром в той столовой. Всё же при еде. Потом война. На фронт  Сильвестрова не взяли по старости, так они и выжили всю блокаду Ленинграда в квартире этой, кое-как питаясь тем, что смогла семья схоронить ещё в мирное время.  После войны Василий Иванович стал работать мясником в нашем гастрономе. Потом на их голову свалилась другая неприятность; Сильвестровых ещё уплотнили, подселив в одну из комнат квартиры семью инженеров интеллигентов, русских.
Обидно стало очень Сильвестровым, и стали они изводить новых жильцов, делая им всякие гадости. А жильцы-то оказались слабаками, и решили бежать оттуда. И тут им подвернулся обмен с семьёй Цукерман. И поехали инженеры на первый этаж в маленькую комнату Борькиной семьи.
Сильвестровы восприняли этот обмен без особого энтузиазма, поскольку мало того, что Борькин папа был орденоносец и контуженый в битве за Берлин, так он ещё был шофёром на грузовике с бочкой, перевозящим молоко из пригородных колхозов в Ленинград, и имел огромные кулачищи. Плюс к этому еще и по национальности новые соседи были Цукерманы.
Приуныли Просковья Ивановна и Василий Иванович и стали делать гадости совсем маленькие. Решили вначале приглядеться к новичкам, но пока с ними не здоровались, и, как бы, не замечали. Вот в такой, недружелюбной обстановке и проходила жизнь в нашей квартире.
Но я же вас забыл познакомить со всеми обитателями нашей квартиры. Ведь комнаты то было три.

Так вот, две большие двадцатиметровые комнаты, выходящие окнами на проспект, занимали мы, Цукерманы и Сильвестровы старшие, дядя Вася, тётя Паня и их внук, мой одногодка, Серёга.
Маленькую шестиметровую комнатку, выходящую окном во двор колодец, занимали дети Силвестровых, родители Серёги, но их можно не считать за соседей, поскольку они были геологами и появлялись в Ленинграде крайне редко. Так что воспитанием Серёги полностью занимались старики.
И если взрослые между собой не ладили, то мы с Серёгой почти дружили, да и учились-то мы в одной школе, но в разных классах.

И если взрослым нужно было что-то передать соседям, то роль почтальонов выполняли мы с Серёгой.

Мои родители всё надеялись и ждали, когда и в чём же в их еврейском мальчике проснётся вундеркинд. Но музыкальный слух обнаружился не у меня, а у Серёги, и его водили в кружок игры на баяне. А меня родители водили только к логопеду. Это им посоветовала моя школьная учительница, поскольку я делал много ошибок в сочинениях по русскому языку. Забегая вперёд, скажу, что это мало помогло, поскольку, как сказала женщина логопед, говорю я правильно, чисто и много. А ещё учительница посоветовала, чтобы родители наняли мне репетитора для занятий по математике. Кстати, Серёгина училка тоже посоветовала нанять и для него репетитора по математике.
Об этом нужно рассказать обязательно, это будет важным штришком к моему портрету. Нас обоих повели к Моисею Львовичу Гольдману, пенсионеру математику из соседнего дома, в прошлом преподававшему в университете. После первого же занятия, когда за нами пришла моя мама, старичок учитель дал ей оценку нашим познаниям в математике:
- Этот чёрненький, тот, что Борис, должен ходить не ко мне, его нужно бы записать в математический кружок при университете. У него явно есть большие математические способности. Блондинчик Серёжа, да, он нуждается в моей помощи.

Представляете радость и гордость моих родителей, что в их семье растёт, пусть и не музыкант, то хотя бы, на худой случай, математик.

Но вернёмся к событиям военного положения в нашей квартире.
Как я уже написал, общение между взрослыми осуществлялось исключительно через меня с Серёгой.
Был как раз канун еврейского праздника Песах, который празднуют за неделю до православной Пасхи.
Мои родители были не верующими евреями. Да оно и понятно, мама то моя была членом коммунистической партии, в которую, как я понимаю, она тоже не очень верила.
Верили, не верили, но Песах был хорошим поводом собраться родственникам за праздничным столом. Ну, а какой же Песах без мацы? Мацу* каждый год покупал на всю мешпуху (семью), дядя Гриша, муж маминой сестры Розы. Он, хотя и был по национальности украинцем, но будучи женатым на еврейке, был уже сам почти евреем. Ну, во всяком случае, он им во всём сочувствовал.
Так ещё у дяди Гриши было преимущество в Синагоге перед евреями, он был инвалид войны, раненый в голову и из-за этого почти потерявший зрение. На виске мой дядя имел глубокий безобразный шрам. Да, он был слепой, но, как говорила моя мама: «То, что ему нужно, он таки, видит».
Так вот, дядя Гриша перед праздником Песах ездил в большую хоральную Синагогу, что на Лермонтовском проспекте, и покупал там, без очереди, как инвалид, мацу на всех.
Песах, праздник, который не только пахнет вкусной едой, но он ещё и имеет звук. Да, это хрустящий праздник. Маца, которую мы с Серёгой ели, сидя на кухне, громко хрустела, когда мы её откусывали.
И так, возвращаюсь опять к главному.
Накануне Песаха, Серёга пришёл в нашу комнату и сказал, что его дед хочет сделать нам подарок. Но поскольку он не знает наших еврейских штучек, он дарит нам то, что не помешает. Оно уже лежит на вашем кухонном столе.
На столе, завёрнутый в грубую магазинную бумагу, лежал большой кусок говядины, увидев который, моя мама, с восторгом сказала, что это же настоящая филейная часть.
И пусть это никак не подходила к праздничному еврейскому столу, но отказаться от такого счастья мои родители не имели никаких сил. Мама решила не возвращать недружелюбному соседу мяснику то мясо, а наоборот, передать через Серёжку ему большое спасибо.
И в тот же день мы с Серёгой крутили по очереди ручку железной мясорубки, а моя мама совала в неё, нарезанное кусочками, то мясо. Потом она наделала из полученного фарша большие фрикадельки и сварила с ними замечательный суп, пахнущий настоящим мясом и лавровым листом.
Праздник у нас удался. Правда, взрослые пили водку, не как сказал дядя Гриша, что евреям положено пить в этот день вино. Да и ели всякое разное. Пили и за то, чтобы никогда больше не было блокады городов, чтобы никогда больше не падали фашистские бомбы на советскую землю. Хорошо выпив и закусив, запели. Начал, как всегда, в нашей еврейской семье, украинец дядя Гриша с песни «Дивлюсь я на нэбо, дай думку гадаю, чому я нэ сокил, чому нэ летаю?»
Потом тётя Сима затянула песню на чувашском языке, запомнившуюся ей с того времени, когда она была во время войны в эвакуации в Чувашии. Ну, а уж потом, запели на еврейском языке плакательную песню «Друзья, купите папиросы. Подходи пехота и матросы.»
На сладкое был чай с особым лакомством. Мама накануне, вечером, приготовила крем и намазала им один блин мацы, положила сверху другой, опять крем, опять маца и так несколько слоёв. Получился замечательный торт «Наполеон».
Мама, перед тем, как подать на стол «Наполеон», отрезала от него три больших куска, и, положив их на тарелку, послала меня отнести это лакомство нашим соседям. Что я и сделал с удовольствием.

Прошёл Песах, и когда до православной Пасхи оставалось 5 дней, наш сосед, Василий Иванович, впервые после нашего переезда в эту квартиру, заговорил на кухне с моим отцом, обратившись к нему по имени:
- Соломон, а не мог бы ты мне принести с работы хорошего творога? Просковья моя, хочет «Творожную пасху» сделать, такое русское угощение к празднику нашему. В магазине творог негодный совсем, а на рынке уж очень дорого, да и отравиться боимся.

Русская Пасха нравилась мне даже больше, чем еврейский Песах. Как во всех домах, моя мама красила к этому дню шелухой от лука куриные яйца. Потом мы с Серёгой и с ребятами во дворе, стукались ими, чьи крепче. А творожная пасха с изюмом, что приготовила тётя Паня из привезённого моим отцом творога, была просто «язык проглотишь». Соседка сама принесла это угощение к нам в комнату.

Тогда я, одной своей неожиданной просьбой, чуть не довёл мою еврейскую маму коммунистку до обморока:
- А Серёге бабуля повесила на время Пасхи на шею красивый серебряный крестик. Мамуля, купи мне тоже такой.

Так, с Песаха и Пасхи и началась наша настоящая дружба с соседями."

Только очень глупый дурак воюет со своим соседом по коммунальной квартире.
Так рассуждал в свои, не полные 8 лет, Борька Цукерман.


* Маца — лепёшки из теста, не прошедшего сбраживание, разрешённого к употреблению в течение еврейского праздника Песах
34 Дед Мазай
Эгрант
Глава из обновлённого романа А.Н. Толстого «Анна Каренина».*

«И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда. Она смотрела на низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними колесами и ту минуту, когда середина эта будет против нее.»

И тут, сквозь пелену, покрывавшую её сознание, Анна поняла, что она может как угодно распорядиться своёй жизнью, но чем виноват тот, кто уже четыре недели живёт в ней. Стать убийцей своего дитя она не смогла.

- Нет, я поеду и посмотрю на него - прошептала женщина.

Это происходило в Царском селе, вблизи от вокзала. Анна поднялась на платформу, где стоял, ожидающий отправления, поезд на Петроград. Кондуктор, подойдя к женщине, предупредил, что свободных купе нет. Анна махнула рукой, этот жест мог означать лишь, что ей безразлично, где ехать и с кем ехать. В купе, дверь которого открыл проводник, присутствовал один пассажир. Им был православный священник.
- Отец Михаил, Иерей Никольского собора – представился батюшка.
- Анна Аркадьевна Каренина – с грустно, промокнув белым кружевным платочком слёзы, ответила женщина.
- И мне грустно, дочь моя, поскольку только что исповедовал на смертном одре его высокоблагородие, статского советника – произнёс батюшка, приосанившись и с гордостью.
А и вы, сударыня. Облегчите, омойте душу свою словами, вам и полегчает.
- Ваше преподобие, мой муж, достойнейший человек, занимающий одно из важнейших мест в министерстве, старше меня на 20 лет, но не это послужило причиной моей духовной и физической измены. Я влюбилась, как девчонка, в графа Вронского. Теперь я ношу в себе его дитя.
- Прелюбодеяние, это грех великий, но любовь, она лишь во благо души. Расскажите очень подробно о своих любовных утехах, и я отпущу грех ваш, и станешь ты вновь, невинной, аки Агнец Божий.
- Ваше преподобие, сегодня Вронский признался мне, что часть его души теперь занята, и поэтому там остаётся мало места для меня. И я бы согласилась на эту малость, но когда я спросила, кто так запал в его душу? Он назвал мне мужское имя. Он сообщил мне, что едет сегодня встречаться с ним. И я решила поехать, посмотреть на того, кому он предпочёл меня.
- Успокойтесь сударыня. Вашей женской вины в том нет. Просто времечко теперь смутное, бунтарское. А вы рассказывайте, рассказывайте - Иерей Михаил сладострастно потёр руки.

Но вот уже и Петроград.
Выйдя из здания Царскосельского вокзала, Анна наняла извозчика.
- Любезный, поезжай к Финляндскому вокзалу. Но остановись поодаль, я там сойду.

Путь утомил Анну, и когда она вышла из экипажа, то была уже в сомнении, верно ли она поступила, что решилась на эту поездку.
На площади собралось много всякого народу. Один человек стоял выше толпы. Анна не слышала того, что говорит оратор, но видела, как люди на площади с какой-то надеждой внимали его зажигательным речам. Её поэтическое воображение представило эту картину как иллюстрацию к стихотворению Николая Некрасова «Дед Мазай и зайцы». Люди на площади, зайцы, а сама площадь, словно большая лодка. Выступающий человек, дед Мазай, который сейчас спасёт всех людей – зайцев.
Она протиснулась свозь толпу ближе к выступающему, и услышала:
«Товарищи! Лишь с вашей помощью рабоче-крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорят большевики, совершится!» - при этом, стоя на броневике, как библейский Моисей на горе Синай, мужчина протягивал к народу правую руку с зажатой в кулаке кепкой.

Рядом с броневиком Анна заметила графа Алексея Кирилловича Вронского, на груди у которого, алел красный бант.

16 апреля 1917 года.

*Отрывок из романа графа А.Н. Толстого «Анна Каренина», исправленного писателем революции, для революционного народа, переизданного в 1926 году в Ленинграде.
35 На краю Солнечной системы
Сергей Валентинович Соболев
   С Днём космонавтики, дорогие друзья!

                Есть всё же разум во Вселенной,
                раз не выходит на контакт.

   Случилось это в День святого Тихона. Я надумал сходить на рыбалку – отдохнуть от мирских забот. С утра накопал навозных червей, сунул в карман мякиш хлеба, взял удочку и пошёл на реку Битюг.
   Зайдя в лес, я повернул направо – в сторону, где в прошлом веке стояла водяная мельница, и хотел там порыбачить в омуте. На этом месте росли самые высокие вётлы, заслоняя небо. Почва была плодородной от скопившегося навоза, так как в недалёком прошлом к мельнице подъезжали многочисленные подводы с зерном со всей округи. Лошади здесь долго стояли в ожидании очереди для помола зерна и унавозили всю поляну. Хотя многие кизяки в своё время были собраны людьми для топки печей. Они долго тлели в печи как торф, обогревая деревенские избы. Моя бабушка постоянно собирала сухие коровьи лепёшки на лугу перед лесом, где паслось стадо коров. Время было тяжёлое, надо было как-то выживать.
   Вдруг на поляне я увидел серый просвет неба, которого не должно было быть. Раздвинув удочкой высокую крапиву, я обомлел – стоит! Прямо на том месте, где 30 лет назад мы с ребятами обнаружили след от «летающей тарелки» и студенистое вещество светло-зелёного цвета. Меня то ли парализовало, то ли я оглох, в ушах стоял лёгкий перезвон. Все части моего организма задребезжали мелкой дрожью. Вокруг наступила тишина: птицы не поют, листва не шуршит и вода не журчит. Я, не замечая, что иду, приблизился к дискообразному объекту. Почувствовав, что у меня отвисла челюсть, я закрыл её, щелкнув зубами в полной тишине. В этот момент мимо меня безмолвно пролетела стрекоза.
   Передо мной стояла настоящая «летающая тарелка» и её края сверкали в солнечных лучах. Она была светло-серого цвета с тёмно-серой полосой посередине. Стояла – не правильно сказано: никаких треног не было, она просто висела в воздухе над травой. Вдруг снизу диска ударил широкий луч и в его ореоле появился человек.
   – Здравствуй! – сказал пришелец на чистом русском языке.
   – Здрасьте, – по инерции ответил я.
   – Раз уж ты меня заметил, давай знакомиться – Велимир!
   – Серёга.
   – Хочешь полетать со мной?
   – Да, – сказал я по инерции, хотя организм говорил «нет».
   Когда я оказался в зоне действия луча, невидимая сила потянула меня внутрь «тарелки». Моя душа заметалась в телесной оболочке и закричала «нет!», пытаясь выпрыгнуть из тела. Я и не догадывался, что во мне живут два человека. И вот в стрессовой ситуации они проявились, борясь между собой. Меня разбирало любопытство посмотреть, что находится внутри «тарелки». Поднявшись внутрь, я обалдел: в ней было всё просто, ничего лишнего. Я думал, что там будет пульт управления: всякие кнопки, лампочки, рычаги, циферблаты, спидометры… А там оказались мягкие раскладывающиеся сидения и висящее в воздухе изображение леса. И внеземной пилот просто водил пальцем по воздуху и «тарелка» совершала какие-то действия.
   – А как Вы перемещаетесь? – спросил я с широко открытыми глазами.
   – Методом точечной телепортации. Ставишь нужную дистанцию и уходишь в другое измерение, а затем проявляешься в этом – в заданном месте. Так легче путешествовать.
   – Ух ты! А это не больно будет? Перепонки не лопнут?
   – Нет. Не беспокойся.
   Мы молниеносно метнулись в космос и зависли над Землёй рядом с Луной.
   – Ух ты! Ну всё! – я стал щипать себя за кисть, чтобы проснуться, думал, что это сон. Кожа на руке покраснела, аж отметины от ногтей остались, но я не проснулся.
   Иллюминаторов в «тарелке» не было, но через какое-то устройство открывался полный обзор Вселенной, и было видно всё, как на ладони – как будто ты паришь в космосе. Куда повернёшь свой взгляд – там и открывался вид на космическое пространство. Земля смотрелась красиво, как идеально круглый голубой шар с белыми расплывающимися пятнами. Чётко был виден Аравийский полуостров желтовато-коричневого цвета и чуть ниже – Сомали. Вокруг темнота и тусклые звёзды, а сзади яркий источник света – Солнце. Я повернул голову вправо, а там – огромная серая Луна, вся испещрённая кратерами разного диаметра. Высокие горы отбрасывали тень, создавая впечатление, что наш спутник гораздо больше Земли.
   Не успел я опомниться, как мы метнулись ещё дальше.
   – Серёга, глянь, какая красота! Это Юпитер и его спутники, – пропел инопланетянин бархатным голосом.
   – Ого! Большое Красное Пятно и правда существует, – открыл я рот от изумления. – Мощный циклон закручивается. А это что за жёлтая луна?
   – Это Ио – на нём идёт извержение вулканов. Два года назад на вулкане Прометей я сделал потрясающие снимки выброса магмы на высоту 100 километров и занял высокое место в фотоконкурсе природных катаклизмов.
   Ещё раз полюбовавшись причудливыми завитками планеты-гиганта, мы телепортировались дальше.
   – А это Сатурн с кольцами. Смотри, какая красота!
   – О! Вот это да! Всё жёлтое! – восторженно воскликнул я.
   – 14 января 2005 года я снимал ваш зонд «Гюйгенс», который вошёл в атмосферу Титана и на парашютах совершил посадку на берег моря Кракена, в области Ксанаду. Местечко там жуткое: температура – минус 180 градусов, атмосфера состоит из азота, облака из метана, озёра и реки – жидкий метан и этан, видимость минимальная – всё в оранжевой дымке. Правда, ваши аппараты примитивные, но я попал в призёры межгалактического конкурса развивающихся цивилизаций.
   – Ух ты! Поздравляю!
   – Спасибо. Ещё у меня есть снимки, как космический аппарат «Кассини» совершил 22 витка через щель между Сатурном и его кольцами на скорости 125 тысяч километров в час и нырнул в атмосферу газового гиганта.
   – Здорово! – я с интересом стал разглядывать шероховатые на вид кольца, напоминающие наждак.
   – А это Нептун, – не успел мой мозг отойти от окольцованной планеты, как космический пилот опять пошевелил пальцами на висящем изображении пульта, и мы очутились в окрестностях следующего ледяного гиганта. – И его спутники Тритон, Протей, Нереида, Ларисса, Галатея, Наяда…
   – А почему вокруг него какие-то красноватые дуги?
   – Это кольца, просто в некоторых местах они более плотные.
Справа выделялся своим размером Тритон, желтовато-коричневая поверхность которого напоминала шкуру какого-то животного. Глаза разбегались от потрясающего вида. Повернув взор к синей планете, я воскликнул:
   – Глянь, и на Нептуне есть Большое пятно, только – синее, здесь тоже закручивается гигантский тайфун!
   – Там дуют сильнейшие ветры со скоростью 2000 километров в час и идут алмазные дожди.
   – Спускаться не будем, а то град из бриллиантов прибьёт нас и завалит драгоценными камнями, – сыронизировал я. – Не нужна нам красивая смерть.
   В атмосфере наблюдались белые облака с красивыми завитками, двигавшиеся против направления вращения планеты с востока на запад, и отбрасывали тени на более низкие синие тучи. На экваторе облака выпирали вверх, создавая выпуклые борозды вокруг планеты. С правой стороны с огромной скоростью, вдогонку за синим пятном, нёсся ещё один циклон, но только белого цвета. На полюсе скорость ветра заметно снижалась, образуя тёмно-синюю шапку, по краям которой искрилось северное сияние.
   – Обалдеть, Нептун такой же голубой, как и Земля, и облака отбрасывают тень, – сказал я и нащупал в кармане мякиш хлеба и баночку с червями.
   – Он состоит в основном из водорода и гелия, а небольшое количество метана впитывает красный свет и поэтому получается синий оттенок.
   «Ой, как неудобно получилось. Может, сказать о червяках гуманоиду? – подумал я. – Или выбросить. А куда? В «тарелке» чистота стерильная! Может быть, кинуть их на Нептун и они зародят здесь новую жизнь?
   – Ты что ёрзаешь?
   – А Плутон где? – быстро сменил я тему, вытащив руку из кармана.
   – Он сейчас на другом краю системы.
   – Его недавно вычеркнули из состава планет.
   – Да, это карликовая планета, имеющая 5 спутников: Харон, Стикс, Никта, Кербер и Гидра.
   – Да? А я и не знал.
   – В прошлом году я был на Плутоне в котловине Гекла – мрачное местечко я тебе скажу. Притяжение слабое. Всё изморозью покрыто. Температура – минус 230 градусов.
   – А почему он не относится к планетам?
   – У орбиты Плутона большой эксцентриситет и наклон к плоскости эклиптики. Плутон и Харон вращаются вокруг общего центра тяжести и всегда повёрнуты друг к другу одной и той же стороной. У них маленький диаметр – меньше Луны, и возникли внутри пояса Койпера, где находятся многочисленные обледеневшие тела небольшого размера, такие как Хаумеа, Макемаке, Эрида...
   – А это что за жёлтый шар?
   – Это золотой контейнер с образцами растительного и животного мира Земли на случай третьей ядерной войны. Находится здесь на орбите в безопасном месте.
   – Ничего себе, подстраховались.
   – Сейчас я тебе покажу Оумуамуа – погибший космический корабль наших братьев по разуму. Ты такое ещё не видел.
   На экране появился окаменевший звездолёт, похожий на вытянутый астероид розового цвета.
   – Ого! Какой большой и длинный!
   – Длина 400 метров, а ширина – 40. Скорость – 94000 километров в час.
   – А почему он розовый? Нагрелся от высокой скорости?
   – Нет. Он сделан из специального материала.
   – А как там люди живут в такой темноте и холоде?
   – В нём мумифицированные тела инопланетян. Звездолёт стартовал 45 миллионов лет назад из звёздной ассоциации созвездия Киля, и по пути случилась авария.
   – Зачем они сюда прилетели?
   – Чтобы использовать гравитацию Солнца для набора скорости.
   – Смотрите, ещё один разбитый космический корабль! – повернув взор в другую сторону, воскликнул я, увидев искорёженный космический аппарат.
   – Он потерпел аварию, когда первая партия переселенцев прибыла на вашу планету.
   – А что случилось?
   – Напоролись на чёрный астероид.
   – А когда было переселение?
   – 18 миллионов лет назад.
   – Ничего себе! А я думал, что мы от обезьян произошли.
   – Я читал эту гипотезу.
   – А почему мы об этом ничего не знаем?
   – Так вы уже две ядерные войны пережили и начали цивилизацию с нуля. На подходе – третья…
   – Велимир, а где вы живёте?
   – Далеко по вашим меркам, почти в центре Галактики. У нас там тесно: постоянно происходят катастрофы космического масштаба. А здесь – на краю Млечного Пути – спокойно и есть достаточно времени до столкновения нашей галактики с Туманностью Андромеды. Поэтому люди сюда и перебрались.
   – Вот астрономы удивятся, когда обнаружат этот корабль. Подумают, что это инопланетяне летят.
   – Судя по скорости и траектории движения, он будет около Земли 28 марта 2052 года. Он уже несколько раз проходил мимо Земли, но люди его не замечали – ещё не такой развитой была цивилизация. Он появляется там через каждые 500 лет.
   – А этот, Оу-мама… как вы сказали называется доисторический звездолёт – тоже?
   – Нет. Оумуамуа летит в сторону созвездия Пегаса и уже никогда не вернётся к Солнцу.
   – А это что за ожерелье? – указал я пальцем на вереницу огоньков. – Млечный Путь?
   – Это пояс Койпера – сборище комет.
   – Тут и комета Галлея должна быть, которую я наблюдал в 1986 году.
   – Кометы здесь – незатейливое зрелище. Это когда она приближается к Солнцу – у неё отрастает хвост: начинают испаряться вещество и газы. А здесь она просто булыжник без хвоста. Видишь эти камни слева – это потенциальные кометы. Кстати, комета Галлея подойдёт к Земле 28 июля 2061 года.
   – Я, может быть, ещё раз её увижу, если доживу.
   – Серёга, за ними глаз да глаз нужен: в 1992 году, когда я в очередной раз летел на Землю, обнаружил комету Шумейкера, которая неслась на нашу планету. Пришлось отбуксировать её в зону гравитации Юпитера, так как она была довольно крупной – 10 километров в диаметре – и могла уничтожить жизнь на планете.
   – Это помогло?
   – Да. Юпитер разорвал её на 22 осколка и затем поглотил. Сейчас нам нужно поставить длинную дистанцию, чтобы перепрыгнуть через пояс Койпера и облако Оорта, а то есть риск столкновения с каким-нибудь камнем.
   Мы ещё раз сиганули в космос на 100 тысяч астрономических единиц. Проявились где-то за пределами Солнечной системы: кругом величественная пустота, только звёзды стали ярче. Стало страшно. Я только простор Тихого океана видел, а такое бесконечное пространство я ещё не встречал. Это просто жуть! Взгляду не за что было зацепиться. Даже Солнца не было видно. Мы далеко оторвались от Земли.
   – Велимир, давайте назад! – путаясь в мыслях, запаниковал я.
   – Дальше не хочешь?
   – Нет. Я боюсь, что мы заблудимся и дорогу назад не найдём. Превратимся в вечных странников, как Оу-муа-муа.
   – Ну как хочешь. Не буду тебя принуждать.
   – В следующий раз туда слетаем, – тонко намекнул я, чтобы не обидеть бесстрашного путешественника. – Может, Альфу Центавра покажете.
   – Толиман что ли? Да там ничего интересного, только три звезды крутятся вокруг общего центра тяжести. Есть места и поинтересней.
   Резкий яркий свет ударил в глаза, я даже зажмурился. Мы очутились в лесу на том же месте в тот же час.
   – А когда Вы прилетите в следующий раз? – спросил я.
   – Ровно через год. Если у вас будет високосный год, то – на день раньше. У вас летоисчисление идёт от рождения Христа, а у нас – от начала Вселенной. Но с сокращением цифр нашего года до четырёх – у нас идёт тот же год, что и у вас.
   – Вы постоянно прилетаете?
   – Да. Я контролёр.
   – А откуда Вы русский язык знаете?
   – Русский язык – это язык действующей Вселенной. Мы его на планету Земля завезли.
   – Велимир, а можно я обо всём расскажу родственникам?
   – Рассказывай, тебе всё равно никто не поверит. Поэтому я не заморачиваюсь по этому поводу.
   Я нагнулся поднять свою удочку, оглянулся, а тарелки уже нет! Сев на берег Битюга, я достал из кармана хлеб и червей и бросил их в речку. Молча сидел, переваривая увиденное, глядя, как силявки обгладывают только что побывавший в космосе мякиш и проглатывают космических червяков. Кисть руки ныла и чесалась, по-видимому, я сильно вцепился в неё ногтями, когда путешествовал по Солнечной системе. Только что я был в космосе, а сейчас уже сижу с удочкой на берегу Битюга и кормлю рыбок. Невольно мои мысли вертелись вокруг происшедшего. Даже не верится! Во чудеса! Вот это я отдохнул: кому расскажи и, правда, – не поверят! Ловить рыбу не было никакого желания, я сидел в полной прострации и спрашивал себя: неужели это всё было на самом деле, или мне померещилось? Мысли путались и сбивались в кучу. Интересно получается: мы тут собираем кизяки, а они бороздят космическое пространство? Просидев час, я поднялся, взял удочку и пошёл домой. Иду по лугу, а ноги подкашиваются, я даже притопнул левой ногой и несколько раз присел, чтобы унять дрожь в коленях. В глазах всё время стоит чёрный космос и яркие звёзды. Меня затошнило и чуть не вырвало. Вот это я сходил на рыбалку!
   Теперь вот сижу дома и жду приближающуюся дату. У меня накопилось много вопросов к контролёру. Я с нетерпением жду, а душа говорит «нет!», но я хочу. Хочу, а сам боюсь. Иногда даже закрадывается мысль, что больше не пойду в лес.
36 Полкан. Сокращенный вариант для конкурса
Леда Шаталова
Глава 1 Игорь
Игорь рос в счастливой семье, папа и мама его очень любили, единственное, что его огорчало, это то, что у него нет ни брата, ни сестры. Когда он подрос, как- то спросил у мамы: «Почему я у вас один?». Она, улыбнувшись, пояснила: «Ты же видишь, что у папы такая работа, что мы все время переезжаем, куда же нам еще и малыша? Слава Богу, ты у нас есть!» «Ну, мне одному скучно!» Сказал сын. А мама пообещала, что скоро у папы наладится свое дело, тогда мы заведем собаку. «Как собаку?» В его вопросе прозвучала радость и недоумение. А как же братик или сестричка? «Ну, понимаешь, для бэби у меня уже здоровье не позволяет».
В выходной день они всей семьей отправились на рынок, посетили те ряды, где продавались домашние питомцы. Игорь выбрал щенка кавказской овчарки, мальчика. Щенок был прелестный, ухоженный, в меру упитанный и немного неуклюжий, так как был еще мал, ходил  вперевалку и был похож на медвежонка. На вопрос папы: «Как ты хочешь его назвать?» Игорь не задумываясь, ответил: Полкан! Папа похвалил выбор и засмеялся, он знал, что одно из любимых занятий Игоря, было - игра в солдатики. Он часами выстраивал их, устраивал битвы. А когда отец, приходя с работы, спрашивал: «Сынок, что ты делаешь?» Тот неизменно отвечал: «Строю полки и они идут сражаться». Ему очень нравилось это слово, вот, и собаку свою он решил так назвать.
Глава 2 Полкан
Полкан оказался воспитанным и уже обученным щенком. Свои собачьи дела он справлял только на улице. Игорь с удовольствием с ним гулял, а после прогулки мыл ему лапы. Они были все время вместе. В первый же день Игорь уложил Полкана спать рядом с собой, но мама его отругала, объяснив, что это не гигиенично, да и собаку он избалует. Но, на следующий день зайдя к сыну в комнату, чтобы пожелать ему спокойной ночи, увидела такую картину: На подушке лежит взлохмаченная голова сына, а рядом голова щенка и оба довольно посапывают во сне. Картина была настолько умильная, что она только рукой махнула и улыбнулась .Спустя некоторое время Игорь внял совету мамы и устроил подстилку для Полкана, рядом со своей кроватью.
Шли годы, Полкан превратился в крупную и сильную собаку. А Игорь, окончив школу, поступил в ВУЗ. Но, со своим Полканом он был каждую свободную минуту. Они вместе совершали пробежки, вместе гуляли. И даже разговаривали на одном, только им двоим понятном языке.
Однажды, отец сообщил, что ему, как главе фирмы предложили работу за рубежом. На семейном совете они решили, что предложение нужно принять и что есть вероятность остаться там навсегда. А мама посмотрев на Игоря, спросила: «Ты поедешь с нами?» На, что Игорь сразу же ответил: «Мне и тут хорошо». «А как же мы?» расстроилась мама, но отец поддержал Игоря, сказав: «Он уже взрослый и я уважаю его позицию».
Глава 3 Он, да я, уже семья
В начале Игорю было одиноко без родителей, но Полкан скрашивал его жизнь.
Сидя на диване, по вечерам и смотря ТВ, он гладил Полкана и говорил: «Ну, ничего, ты, да, я уже семья, не пропадем. На личном фронте у Игоря не складывалось. Он может быть уже бы и женился, ведь, карьеру он сделал, квартира есть и даже машина, но подходящей кандидатуры он все не находил. Встречался, то с одной, то с другой. Причем, именно Полкан являлся строгим судьей, подходит его очередная подружка для невесты, или нет. Если девушка зайдя в квартиру, шарахалась, видя большую собаку, или Полкан громко лаял, значит не стоит продолжать отношения. Собаки Игорь доверял полностью. Только одна выдержала тест и задержалась, но Игорь не торопил события.
Глава 4 Старость
В один из дней, придя с работы, Полкан не встретил Игоря как обычно. Зайдя в комнату, Игорь увидел причину его молчания: весь ковер был запачкан, а Полкан сидел в углу, жалобно и виновато смотрел на него. Надо сказать, что в первый раз Игорь хоть и разозлился, но взял себя в руки и не стал ругать. Ведь, по сути виноват был сам, он задержался на работе, а бедный пес ждал, когда его выведут, да не утерпел, сделал свои собачьи дела на полу. Игорь попытался очистить ковер, но махнул рукой, скрутил его и отнес в химчистку.
Потом, он старался приходить с работы раньше, чтобы вывести Полкана на прогулку, но однажды закрутился, и история с ковром повторилась. В этот день у него и так было плохое настроение, и он накричал на Полкана и даже хлестнул его поводком, чего никогда не делал. Когда он все убрал и вывел его на прогулку, ему стало мучительно стыдно за свой поступок, да и своего старого друга пронзительно жалко. Он решил отвезти Полкана в ветеринарную клинику, думая, что у того какие-то проблемы с желудочно-кишечным трактом. Ветврач, осмотрев его, вынес вердикт: «пес здоров, но старость!» Видя, как расстроился хозяин, на его вопрос, что можно сделать в этой ситуации? Сказал «Вовремя выводить и больше гулять».
С того дня Игорь стал стараться, выполнять все рекомендации врача. Но, прошло время и все опять повторилось. Игорь сел и задумался, что делать? Старость неизлечима! А я не могу Полкану создать нормальные условия, рано, или поздно он все равно умрет, а я не хочу, чтобы он умирал у меня на глазах. Решение созрело тут же. Он подошел к Полкану с поводком. Тот обрадовался, подумав, что его ведут на прогулку. Игорь вывел его во двор, посадил в машину, но не вперед, как обычно, рядом с собой, а на заднее сиденье. Пес, как будто, что-то почувствовал, сидел, опустив голову. Обычно он вертел ею, наблюдая за пейзажем, который мелькал за окном. Он вообще очень любил ездить, а тут…
Игорь гнал машину, сам себя, оправдывая, находил доводы правильности своего поступка: Он решил вывезти Полкана далеко в лес и там его оставить. Он все время повторял: «Так, будет лучше для него, все равно он скоро умрет. А там свежий воздух, да и терпеть ему не нужно будет, ожидая моего прихода». Он пытался заглушить свою совесть и оправдать свое предательство. Когда, он посчитал, что довольно далеко уехал, за черту города, а вокруг только лес, он вывел Полкана, тот запрыгал от радости, но почувствовав настроение хозяина, остановился и вопросительно посмотрел на него. Игорь отвел взгляд, прикрепил поводок и повел его, вглубь леса. Когда они отошли от дороги на приличное расстояние, на небольшой полянке, Игорь отцепил поводок. И дав Полкану команду: «Место, сидеть здесь, ждать. Стараясь не оглядываться, быстро пошел прочь». Он знал, что пес не нарушит приказ и будет сидеть на месте, пока хозяин не отменит команду. Игорь стремительно сел в машину, завел мотор и погнал назад в город.
Зайдя в квартиру, он ощутил горечь за свое предательство, жалость к своему четвероногому другу, а еще давящее одиночество.
Глава 5 Лесная жизнь
Полкан просидел на одном месте всю ночь. Утром своим собачьим чутьем поняв, что его просто бросили и ощутив мучительное чувство голода, сорвался с места. Услышав шуршание в траве, он навострил уши, резко выбросив свое тело вперед, поймал мышь. Это была первая пойманная им дичь. В первые дни он тосковал и апатично лежал, поднимался, только чтобы утолить голод и жажду. Неподалеку он обнаружил небольшой родничок. Шли дни. На свежем, лесном воздухе и от здоровой пищи он окреп. Много бегал, его тело налилось силой. Своим, каким-то собачьим чутьем он выбирал и ел травы и ягоды, которые приносили его ослабшему организму пользу.
Глава 6 Встреча
Игоря мучило одиночество. Его друг Саша, видя, что Игорь совсем захандрил, в один из зимних дней позвонил ему и предложил поехать с друзьями на охоту. Вначале, Игорь отказался, но потом подумал, что неплохо бы развеяться, в выходные ему все равно делать нечего, к тому же ему захотелось, подстрелить лису, для своей новоной подруги. У Игоря от отца осталось охотничье ружье, на которое у него было разрешение. Поэтому он перезвонил другу и дал согласие.
Рано утром он с тремя друзьями поехал на охоту. Надо сказать, охота выдалась удачной. Они подстрелили несколько зайцев и пару куропаток. Сели перекусить, выпить горячего травяного чая. Один из друзей, самый старший, видя, что погода начала, портится, предложил возвращаться, но Игорь, заупрямился, сказал, что видел лисий след и хочет ее подстрелить, чтобы из шкуры заказать или воротник, или жилетку для своей подруги.
В начале, ему сопутствовала удача, он уверенно шел по следу, но тут поднялась вьюга, а лиса попалась хитрющая, она умело запутывала свой след. Охотничий азарт гнал Игоря вперед. Остановился он лишь тогда, когда резкая боль пронзила ногу, это он подвернул ее, наступив на корневище, которое выступало из земли и было скрыто снегом. Так, сказал он сам себе, надо возвращаться к ребятам. Но, ступив на ногу, вскрикнул, к тому же озираясь вокруг, он понял, что не знает в какую сторону идти. Он элементарно, заблудился! Метель разыгралась ни на шутку. Игорь стянул меховую перчатку, достал телефон, решив, что нужно связаться с товарищами, но телефон молчал… Игорь запаниковал. Он вскочил и бросился бежать, забыв про поврежденную ногу. Бежал он сломя голову, но тут вторично подвернул ту же ногу. Боль была такой силы, что он упал. Некоторое время он неподвижно лежал, ждал пока утихнет боль. Потом сам себе приказал: «Не паникуй, ребята тебя не бросят, будут искать, а чтобы не замерзнуть, двигайся». Он пошел, превозмогая боль. Но, тут его подкараулила новая беда. Он провалился в глубокую яму, это охотники устроили ловушку для крупного зверя. Глубокую яму прикрывают ветками, а падающий снег вообще делает ее невидимой. Падая, он сильно ударился головой и рассек лоб о корни, которые торчали из мерзлой земли.
Он долго пролежал на дне ямы, потеряв сознание, а когда пришел в себя, начал карабкаться в верх, он понимал, что если не вылезет, его вообще не найдут. Благодаря сильным, мускулистым рукам он выбрался наверх и упал без сил на снег. Пальцы рук он содрал в кровь и они сильно кровоточили. Какое-то время он лежал, не в силах пошевелиться, но зверский холод заставил его двигаться и он пополз вперед. Ему казалось, что он ползет уже несколько суток, потеряв счет времени и уже не понимая, куда и зачем ползет.
Глава 7 Настоящий друг
Полкан  сытый, у него была удачная охота, свернувшись клубком в своем убежище, крепко спал и вдруг, сквозь завывания вьюги он услышал стон! Он встрепенулся, навострил уши, он понял, что это сигнал о помощи, причем помощь нужна человеку, до боли знакомому. Он выбрался из своего убежища и помчался. Когда он добежал до источника звука, ринулся к человеку, который лежал неподвижно, только стонал. Полкан начал яростно разгребать снег, который успел нападать на человека, добрался до лица и лизнул. Целая волна чувств нахлынула на него. Радость, любовь, боль и горечь предательства, но все заглушал страх за своего старого друга и хозяина. Он попытался привести Игоря в чувства, но поняв тщетность своих усилий, ухватил за ворот куртки, и потащил.
Он был умный пес, поэтому понимал, что без помощи людей, ему хозяина не спасти. А он где- то в дали слышал голоса.
Полкан тащил тяжелое тело друга, не обращая внимания, на то, что молния куртки повредила ему дёсну. Лапы он содрал в кровь, но он тащил Выбившись из сил, упал рядом с любимым другом, который его так подло предал, сначала заскулил, потом завыл, а собрав остатки сил, громко залаял.
Глава 8 Спасение
Друзья Игоря, забеспокоившись его долгим отсутствием, стали ему звонить,  но, телефон молчал. Они вылезли из машины и пошли его искать.
Они долго искали, звали Игоря, поняв что, сами не справятся, вызвали спасателей. Спасатели, которые прибыли на машине, методично прочесывали лес. Среди них был молодой парнишка, кинолог Сергей. Его служебная собака после травмы отлеживалась, а его взяли, чтобы было больше людей.
Поиски длились уже несколько часов, но безрезультатно. Люди устали, замерзли. Старший группы стал допытываться у друзей потерявшегося: Может вы, что- то напутали и он потерялся не в этом месте? Где вы указали, но те утверждали, что указали точно. Тут вдруг, Сергей сказал: «Тихо. Я слышу лай собаки». «Да, ну тебя, это тебе везде мерещатся собаки, любитель ты наш, откуда в этой глуши собака, скажи на милость?» Но, все же, все стали прислушиваться, но ничего не услышали. Сергей тоже не слышал больше лая, он уже подумал, что ему показалось, но тут, вдруг опять явственно услышал лай, вперемешку с воем. «Ребята! Пошли скорее в том направлении», взволнованно сказал он. «Так, мы, что человека, или собаку приехали спасать?». насмешливо и в то же время сердито сказал старший. Видя, что ребята нерешительно топчутся, привел весомый аргумент: «Времени и так уйму потратили, а ты с собаками лезешь. Если, мы не найдем там того, кого ищем, тебе будет выговор». На, что Сергей только пожал плечами и молча пошел в том направлении, откуда слышался лай. Ребята потянулись за ним, прихватив носилки и аптечку. Идти оказалось, не так уж далеко. Когда они вышли на небольшую поляну, увидели такую картину: На снегу лежит человек, а рядом, положив на его плечо голову, распласталась большая овчарка. Бока ее ходят ходуном, она тяжело и надрывно дышит, приподняв голову, громко со стоном лает.
Спасатели подбежали к лежащему человеку. Все  посмотрели на собаку, а потом,  на  главного. Тот буркнул: «Слава, Богу! Потерявшегося мы нашли, по описанию его товарищей, это он, а для собаки у нас нет носилок». На, что Сергей возмутился: «Так, мы, что ее тут бросим, что ли? Это, ведь, она его спасла. Я осмотрел ее лапы, они кровоточат! Она тащила по-видимому, его большое расстояние. И десну сильно повредила о молнию на воротнике куртки». «Да», заметил один из спасателей, «Судя по тому, что мы его обнаружили совсем в другом месте, чем нам указали его друзья, расстояние приличное, а если учесть, что ей пришлось тащить тяжелое тело, да еще без чувств, то ей бедняге досталось» и добавил с восхищением: «Ну, и сильный пес!». «Вы; как хотите, а я ее не оставлю» решительно сказал Сергей. И подхватив тяжелое, обвисшее тело собаки, пошел в перед. Ребята двинулись за ним, четвертый спасатель, который периодически сменял товарищей, нёсших носилки, предлагал помощь Сергею, но тот отказался. Когда они наконец дошли до вертолета и погрузились в него, все были измотаны и промерзли до костей. Друзья Игоря благодарили спасателей, а его друг, Владимир, когда им спасатели рассказали о том, кто им помог найти потерявшегося, долго смотрел на собаку и думал: «Странно, но мне кажется, что это Полкан!» Но, эта собака совсем не выглядела старой и больной.
Когда они летели назад, Сергей, гладя собаку с недоумением обмолвился: «Странно, по возрасту он старый, а по состоянию  молодой и сильный»
«И куда ты его теперь денешь?» спросил один из группы. «Я его к себе домой заберу. Его подлечить нужно и при хорошем уходе; это чудо; а не пес! А, его сила и выносливость меня поразили, поэтому я дал ему кличку Спартак». Ребята с уважением посмотрели на Сергея, а Владимир посмотрев на собаку, сказал: «Ну, дружище, тебе повезло, попал в надежные руки». «Это мне повезло! Встретить такую собаку».
Глава 8 Игорь
Когда Игорь пришел в себя, его перевели в палату. Открыв глаза, он увидел рядом сидящего Володю. Тот заметив, что, друг очнулся, радостно его поприветствовал и сказал: «Ну. Игорешка! И задал ты нам всем, это же надо было такое учудить». Тот виновато улыбнулся, «Да, уж дурак я набитый». И с интересом попросил: « Расскажи, как вы меня искали и как спасли». «Да, не мы тебя спасли и основная заслуга не спасателей». «А, чья?» Удивился тот. «Собака тебя нашла и тащила долго, а потом призывно лаяла, а так бы не нашли. Метель мела, да и ты совсем в другом месте оказался, чем мы тебя потеряли. «Собака?!» изумился Игорь. «Откуда она взялась в этой глуши?». Вот, и мы в недоумении.  «А где она сейчас?». «Это надо у хозяина спросить, собаку взял к себе домой один из спасателей.
По просьбе Игоря он дал адрес Сергея.
Глава 9 Встреча
Когда Игорь пришел по указанному адресу и позвонил в дверь, ему открыл молодой парень. Игорь представился и сказал о своем желании увидеть своего спасителя, отдал хозяину пакет с деликатесами для собаки. Сергей заглянув в пакет сказал: «Ну, это лишнее, у него специальная диета, он товарищ в возрасте». Но, видя, что тот расстроился, добавил: «Я это в питомник отнесу. А, насчет увидеть и поблагодарить, сейчас я его позову.» И он крикнул: «Спартак! Иди сюда, к тебе гость.
Когда собака появилась в дверях и остановившись, вопросительно посмотрела в начале на Сергея, а потом на Игоря, у того внезапно перехватило дыхание, защемило сердце. Он медленно опустился на колени. Пёс тоже вел себя странно. Он тяжело дышал, как будто после долгого бега и неотрывно, пристально смотрел на такое родное и когда- то горячо любимое лицо. Смотрел, но не двигался с места. Сергей, в недоумении глядя на эту сцену, сказал: «Что, вы! Это уже лишнее, я конечно понимаю, что вы благодарны Спартаку, но…» Он не успел закончить фразу, так- как  Игорь его перебил, с горькой усмешкой сказав: «Ничего вы не понимаете! Это же моя собака, Полкан, а не Спартак!» Когда он рассказал Сергею свою историю и историю Полкана, тот стал смотреть на Игоря с неприязнью. А на его оправдания, мол не было иного выхода, собака состарилась, только укоризненно покачал головой.
Игорь позвал Полкана, а тот подошел к Сергею и сел у его ноги. Игорь начал упрашивать Сергея, отдать ему назад его собаку. Он все время повторял: «Я буду хорошо ухаживать, обещаю, мне без моего четвероногого друга, так плохо!» Когда, тот ему категорически отказал, Игорь стал предлагать, купить у него своего Полкана. На, что Сергей твердо и сердито ответил; «Я не продаю и не предаю своих друзей, а Спартак мой друг! Попрошу вас, нас оставить». Тогда, Игорь стал вымаливать у него разрешение, хоть изредка навещать собаку. На, что тот ответил: «Надо спросить у него самого». И обращаясь к Спартаку, спросил: «Ну, ты не против, чтобы тебя навещал твой старый хозяин?». Полкан-Спартак, как будто, понимая, что обращаются к нему и о чем речь, несколько раз подал голос- гавкнув. Что, он этим выражал, остается только гадать. 
37 Только случай оставил его в живых
Леда Шаталова
(рассказ основан на реальных события)
Саша был родом из Иркутска, а его жена – Евгения их Хабаровска. Оба сибиряки. Может быть поэтому, они нашли друг друга и соединились, как две половинки яблока, образовав единое целое. К тому времени Саша окончил Строительный техникум, а она – финансовый. Саша был среднего роста крепыш, с шапкой пепельных волос и сероглазый. А Евгения , высокой, стройной, с карими глазами. У неё была коса, которую она укладывала вокруг головы, или делала модную в те времена причёску. У них получился счастливый брак, как говорят: заключённый на самих небесах. Жили они в любви и согласии. Вскоре, одна за другой родились дочурки. Женя оказалась чудесной хозяйкой. Она пекла очень вкусные пироги и пирожки, да так много, что угощала всю улицу, как и заведено у сибиряков. В их доме, всегда было много гостей. Саша играл на гитаре и пел, у него был великолепный тенор, а жена ему подпевала.
И вдруг… Их семейный мир, да и мир всей страны, в один миг рухнул! Война! Неслось со всех сторон, это страшное слово. Из всех репродукторов: «Война!» Услышав это, все люди в одно мгновенье стали суровыми и какими – то серыми, а в глазах – страх. Но, где – то глубоко в душе, теплилась надежда и даже уверенность : война быстро кончиться и победа будет наша!
Сашу в первый же день забрали на фронт. Провожая его, Женя, пытаясь сдержать слёзы, кусала до крови губы, она не хотела расстраивать мужа. Хотела показать, что она сильная, чтобы он не переживал за них. А он, переживал только за то, как Женечка останется без его поддержки с малышками. Все его мысли были о трёх любимых женщинах: жене и дочках. Поэтому он, как молитву всё повторял при расставании: Ты береги себя и дочек, а я вернусь, вернусь с победой!
И Женечка, заглядывая в эти любимые, серые глаза, верила ему и в свою очередь тоже твердила: «Ты, не волнуйся за нас, ты только вернись, Сашенька любимый, мой вернись!
ФРОНТ
В начале, Александр попал во взвод, где их обучали стрельбе. Как сказал их командир: «ведь, некоторые из вас, ружьё от палки не отличат» На всё обучение отводился месяц. За это время ребята сдружились. Они поклялись, что если, останутся в живых, обязательно все соберутся и отметят победу! Да, и потом будут не упускать друг друга из вида.
В один из дней, к ним в часть приехал генерал. Их взвод построили и он, обращаясь к ним, спросил: «Среди вас есть строители? Шаг вперёд!» Из строя вышли двое – Саша и ещё один паренёк с Урала, Виктор. Генерал, обращаясь к ним, скомандовал: «Собрать вещмешок и в машину» Им не объяснили в начале, куда их забирают и зачем. Они толком попрощаться с ребятами не успели. Уже когда ехали, лейтенант, который их сопровождал, на их вопросы, ответил: «Вас везут на строительство подземного аэродрома» На их возмущенные возгласы: «Мы, воевать хотим, а вы нас строить забрали» он сурово молвил: «Строительство военных объектов для победы не менее важно, чем участие в военных действиях и даже имеет первостепенное значение.
А на следующий день, как они приехали на место назначение. К ним подошёл лейтенант, и сказал: «Ну, ребята, радуйтесь, ваш взвод, откуда вас забрали, во время боя, попал в окружение под Курском. Ну, и мясорубка там была, все погибли! Когда Саша с Виктором           это услышали, из их груди в унисон вырвался стон боли и горечи утраты. А потом, кое – как, справившись со спазмами рыданий, с гневом крикнули: «Да, как же вы можете такое говорить – радуйтесь?! Ведь, те ребята, что погибли, стали нам, как братья!» А тот, видя, как боль и гнев исказили их лица, стушевался и начал оправдываться «Да, вы не так поняли, я не это   хотел сказать, ,а то, что вам посчастливилось, остаться в живых по чистой случайности. Если, б   вас только на день  позже забрали, со всеми, и вы бы со всем взводом погибли. Я только это и хотел сказать, а вы сразу с кулаками.
Строить приходилось в тяжелейших условиях, ведь стройка велась под землёй. Но они со своей задачей справились: аэродром был построен. За, что все     получили награды. Повоевать Саше с Виктором тоже пришлось. Но, оба остались в живых.
ВОЙНА  ОКОНЧИЛАСЬ
Саша, вернулся домой. У него было только не большое ранение и контузия. Вся грудь, в медалях!  Когда, бурная радость от встречи улеглась. Напоив дочек сладким чаем. Это, Саша привез трофейный сахар.  Целую « голову» Они с Женей сели, пить чай, вприглядку. То есть, оставшийся кусочек на тарелке, поставили в центре стола. Этот кусочек они решили оставить дочкам. А чай представлял собой: пара высушенных травинок и листиков (Женя когда – то высушила) заваренных крутым кипятком. Саша рассказал, по просьбе жены, как воевал, как строил подземный аэродром. Про ребят, которые стали ему родными, как братья, что все они погибли! А он…только случай оставил меня в живых, окончил он свой рассказ. Жена, плакала, слушая его рассказ. В её слезах были: радости, что её любимый остался в живых и слёзы скорби и печали о тех ребятах, что погибли. Да, и о всех погибших, не доживших до Победы.
А потом, у них началась мирная жизнь и хотя она была полна тягот и лишений, послевоенного времени. Но, это было счастливое время. Ведь, Женя и Саша, были вместе и вместе растили своих дочек, а ни это ли самое большое счастье в жизни человека. А всё благодаря тому, что только случай оставил его в живых!Действительно, случай.
Будем всегда с благодарностью помнить о тех, кто победил и подарил нам мир.
Доброго здоровья, милая Леда!
38 В ночь перед Новым годом
Фёдор Верин
  Приход Нового года не отложишь, и ворох дел, задуманных на декабрь, может мгновенно перенестись на январь.
 
  Элис следила за указаниями на экране смартфона и, двигаясь осторожно в потоке машин, послушно сворачивала с одной улицы на другую. Смарт вёл к ближайшей развязке на кольцевой. Координаты, где будет ждать, сбросил на телефон бывший зам. Позвонил в обед и, предложив присоединиться, обескуражил: неделю назад с трудом достал на Ёлку билет, а то, что он на двоих, разглядел сегодня.
 
  Пришлось ехать в маскарадном костюме, спрятав причёску и макияж под чёрной вязаной балаклавой. Зря накануне ходила в салон, долго сушила накрученные длинные волосы под феном. Костюм в офис привезла Полин. Подруга не выглядела расстроенной, что сорвалась совместная поездка в домик лесника, куда звал бывший одноклассник. «Ничего, как-нибудь доберусь, - улыбнулась, протягивая высокие чёрные зимние кроссовки. – Помнишь, забыла? А они в самый раз к костюму. Но ты туфли возьми и платье, что купила на вечеринку».

  Жаль, шеф в последний момент отменил новогодний корпоратив. Из-за ковида, естественно. Элис бросила грустный взгляд на пассажирское сиденье, где стоял пакет с новеньким нарядом и небольшой рюкзак с термосом и с чем-то ещё от Полин: «на всякий случай…»

  Просигналили с двух сторон - повертела головой и ахнула - за рулём сидели «Снеговики». Тот, что справа, стянул с головы белую балаклаву с оранжевым носом, и Элис узнала директора. Кивнула и помахала чёрной лапкой с коготками. «А кто же другой? Главбух?» Но обе машины рванули на зелёный и, лихо обходя другие, перестраиваясь из ряда в ряд, вскоре потерялись из вида.
 
  Все спешат. А ведь мэр города объявил в последний день уходящего года акцию «В Новый год без нарушений!» Предложил водителям совместить медицинские маски с карнавальными и даже надеть новогодние костюмы. Обещал, останавливать будут лишь для поздравлений с праздником и вручения подарков. Потому Элис с досадой смотрела на «Деда Мороза», который махал жезлом, требуя свернуть к обочине, где уже стояло несколько машин. Инспектор подождал, пока стекло опустилось, и, склонив к образовавшемуся проёму голову в красном колпаке, вопрошающе воззрился из прорезей маски с фальшивыми седыми усами и бородой.
 
  – Элис? Вас Элис зовут? Валдис попросил встретить. Вам надо перейти в его BMW, – и показал жезлом на внедорожник, припаркованный впереди. – Да-да, не удивляйтесь. Берите, что нужно из своей…  я помогу.

  – А здесь можно оставить машину? – Элис всё ещё недоверчиво передала пакет с платьем и туфлями «Деду Морозу». Закрыла дверцу и только хотела накинуть на плечо рюкзак, в карманы которого впопыхах разгрузила бардачок, впихнув документы, ключи, дезинфицирующие салфетки, пакет с разовыми масками, как он подхватил и его:

  – Давайте, давайте мне. Можно. В новогоднюю ночь возможно всё. На вас костюм летучей мыши? – карие, несвойственные Дедам Морозам глаза разглядывали и ждали ответа, не давая обдумать и сосредоточиться на происходящем.

  – Даже не знаю. Валдис сказал, если буду узнаваема: не в маске и без костюма, не пустят на Ёлку. Детский сад какой-то. Судя по покрою блузона с широкими рукавами, летучая мышь, – Элис, оглядывая себя с некоторым изумлением: вся в чёрном, шла к чёрной машине.

  – Кидайте куртку на вещи на заднем сидении и располагайтесь.

  – А… кто-то будет ещё? – Элис вопросительно глянула: на пассажирском, рядом с водительским, стоял огромный рюкзак. Скользнула взглядом по автобоксу и поняла, внедорожник загружен под завязку.

  – Садитесь, садитесь… – «Дед Мороз», казалось, прижимал к открытой дверце, и едва Элис опустилась на сидение, подвёл согнутую в локте руку под её колени и, развернув, поставил ноги в чёрных брюках и кроссовках в салон. – Вот и всё, собственно - что и требовалось доказать.
 
  Элис, опоздав с желанием стряхнуть с обуви налипший снег, в полном замешательстве и смущении всё же смогла уловить интонацию облегчения в его голосе. Покосилась подозрительно. И в это мгновение раздался глухой звук блокировки дверей.

  – Это что, вы меня закрыли? – крутнув ручку, возмутилась «Летучая мышь» в щель над чуть опустившимся стеклом. Элис забывала о чёрной балаклаве, а на ней, как и на перчатках коготки, лёгкими светло-серыми штрихами была прорисована вытянутая мышиная мордочка с острыми зубками.

  – Не волнуйтесь… меня ждут дети… скоро поедете… –   забормотал, забавно пятясь, «Дед Мороз».  – С наступающим!
 
  Выкрикнув, развернулся и побежал, прижимая жезлом полы выцветшего красного тулупа. Скрывшись в одной из машин, припаркованных за BMW, он вскоре проехал мимо, коротко просигналив и помахав из окна новой Ауди в свежем «костюме» полиции.

  Вспомнилось, как Валдис уговаривал ехать на одной машине, и как обрадовало, что за рулём будет не она, и за праздничный стол не ей отвечать, хоть готовила обычно Полин, но и продуктами обеспечивать надоело, да и развлекать никого не надо будет. Сильно вымотал декабрь на работе. Потому, вытянув ноги и откинув голову, отметила, что сидение удобно, и прикрыла глаза. Задремала. Но показалось, что почти сразу открылась дверца у водительского сидения. В него молча опустился мужчина в белом маскировочном костюме и белой вязаной балаклаве с носом-морковкой.

  – Вы кто? – голос Элис после резкого пробуждения предательски дрогнул: Валдис вёл бы себя не так, однозначно. – Не поеду, если не снимете маску и не покажете лицо.

  – Да бросьте. Расслабьтесь. Неужели не хочется приключений в новогоднюю ночь? Зачем пассажиру на заднем сидении видеть лицо водителя? Двух глаз недостаточно? – новоявленный «Снеговик» выразительно, с нескрываемым раздражением, посматривая на Элис в салонное зеркало заднего вида, легко встроил машину в плотный транспортный поток, движущийся по шоссе из города. – Свирепствует вирус, и в маске безопаснее. Доедем до места и в лесу разоблачимся. Вакцинировались? Я не успел. И моя дорогая соа… со-рат-ни-ца, на…парни-ца, деловой партнер, да что скрывать - любимая женщина, тоже и, может, из-за этого неожиданно занемогла. Вот это проблема. В больницу не пустили навестить. Дурдом! Вот где рукотворный ад! А тот, кто в последний момент посоветовал вас, гарантировал, что не будете психовать. Отдыхайте. Не звоните. Оставьте в покое смартфон. Я что, похож на кретина? Гляньте на мои руки: наколок нет. Не делайте глупостей. Сказали, что вам необходим активный отдых, что засиделись в офисе, что всех подчинённых замучили даже на удалёнке.
 
  «Снеговик», отрывая поочередно от руля ладони, казалось, сам с удивлением рассматривал свои длинные музыкальные пальцы с коротко остриженными ногтями.

  – Телефон разрядился, – Элис сняла ушастую балаклаву, оставив нос и рот спрятанными за чёрного цвета медицинской маской. Тряхнула головой, и тяжёлые волосы волнами рассыпались по плечам. Протянула руку к рюкзаку.  – Хотите чаю?

  – Не хитрите. Балаклаву не сниму, хоть и тепло в машине, а вот длинный оранжевый нос мешает, – продолжая вести машину на прежней скорости, мужчина стянул с головы резинку с носом-морковкой и кинул на панель перед собой.  – Для инспектора одену, если остановит. Но и они уже праздновать хотят - не будут стоять на дороге. Не знаете, что дарят в городе?
 
  – Да меня запихнули в машину. Не до подарков было, спешил. Может, в пакет вкинул? – Элис приподняла куртку. – Точно. Фонарик.

  – Покажите, – «Снеговик» заинтересовано повернулся, протянул руку. – Это и шокер. Слабый. От злой собаки не спасёт. К оголённой коже лучше приложить.
 
  – Смотрите на дорогу, – Элис вложила подарок в карман куртки и уставилась, не мигая, в зеркало заднего вида не терпящим возражений взглядом. Она могла так смотреть. – Сейчас будет заправочная станция. Остановимся, мне нужно.
 
  – Даже не мечтайте. Терпите, вот свернём в лес, тогда и…

  – Пожалуйста… – взгляд сменился на умоляющий. Собрав волосы в тугой высокий хвост, закрепила резинкой и обречённо натянула балаклаву. – Куда теперь убежишь?
 
  – Переполошите всех. Мужики меня свяжут. И встретим Новый год на заправке, дожидаясь полицию, – «Снеговик» свернул с трассы и пристроился в хвост вереницы машин на АЗС. – Кругом очереди. Долью до полного. Стойте, вместе пойдём!

  – Здесь одна кабинка, я первая, – Элис, выскользнув из машины, поспешила к дверям магазинчика: бывала тут, когда ездила в командировку, знала, что в туалет есть вход и с улицы.

  И ей повезло. Быстрым шагом прошла от угла здания к машине. Привычным движением вытащила пистолет, пристроила на щит колонки рядом с другими, закрыла лючок. Всё ещё ожидая сердитого окрика, взобралась на сидение за руль, закрыла дверцу. Выезжая с заправки в сторону города, видела в зеркалах заднего вида, как «Снеговик» бежал за машиной. «Хотел новогодних приключений? Пожалуйста…»

  Элис мчалась обратно в город по почти пустому шоссе: до нового года оставалось ровно шесть часов. «Ничего, съеду в лес и встречу под настоящей ёлкой, Полин намекала на что-то «на всякий случай» в рюкзаке».
 
  Раздавшийся за спиной гул заставил оглянуться. Чёрная точка в сером небе над дорогой росла на глазах, и гул, превращаясь в рёв, угрожающе нарастал. Машинально газанув, прибавила скорости: «Хорошая машинка, не подведи...»  Но, глянув вверх в лобовое стекло, увидела прямо над собой вертолёт. Пролетев далеко вперёд, он буквально завис над дорогой, опускаясь и сдувая с обочин, ближайших кустов и деревьев недавно выпавший снег. И в кутерьме снежного вихря из низко парящего вертолёта соскочили на шоссе два бойца в армейском камуфляже, с АКСУ в руках. Борясь с резкими порывами ветра, они, низко пригибаясь к земле, побежали навстречу машине. Третьим, вывалившимся на дорогу, был «Снеговик» без морковки. Элис, глянув в боковое стекло, резко крутнула руль, наконец-то разобрав, что твердил бесстрастный женский голос навигатора: «Поверните направо. Поверните…»

  – Водитель внедорожника, остановите машину!  – сквозь шум летевшего над ней вертолёта Элис раза три слышала грозный мужской голос из динамика, но продолжала углубляться в лес по грунтовой дороге. Здесь крылатому преследователю было не сесть, и он улетел, а Элис сделалось жутко, она во все глаза смотрела на то, что выхватывал перед машиной свет фар. Свеженатоптанный след от колёс обрадовал.
 
  Элис успокоилась, машина слушалась руль, а когда лес отступил, стало понятно, что едет она по просеке вверх по затяжному подъёму, объезжая решётчатые опоры ЛЭП.
 
  «Эх, сейчас бы луну и звёзды на небо…» - только подумала, как сверху навстречу машине заскользили огоньки, замелькали среди деревьев с обеих сторон просеки. Но когда далеко и высоко впереди яркий луч света, вспыхнув, начал пронизывать, прощупывать всё окрест, пуская впереди себя длинные бегущие тени от всего, что встречалось на пути, Элис, глянув на навигатор, выключила фары и помчалась по бездорожью с середины просеки в лес. Свернув направо, а ведь хотелось налево – там, по её представлению, был город.

  Но именно с той стороны луч прожектора, приближаясь, шарил в лесу и пока не настиг, она успела въехать в естественное укрытие, насмотрев достаточный пробел между толстыми стволами двух елей. Подвела машину под густые лапы, остановилась, заглушила двигатель. И вовремя, показалось, что попала в окоп для танка, так как, мигнув фарами, успела заметить что-то типа бруствера - высокого земляного вала, накрытого сверху ветвями росших рядом ещё нескольких огромных елей.
 
  «Вот я и в гараже - шалаше, – Элис перелезла на заднее сидение и увидела, как вниз по просеке проносились лыжники в белых маскировочных одеждах с фонариками поверх балаклав. – Операция «Снеговик» началась: поиск чёрного внедорожника - предновогоднее задание, а награда - бокал шампанского и бутерброд из кусочков малосольной форели и лимона на хрустящем багете, чуть-чуть смазанном сливочным маслом». Элис нервно облизнула пересохшие губы.

  И вздрогнула всем телом, кто-то дёрнул дверцу машины, одну, вторую… Проверил все? Элис осторожно выглянула из-под чёрной куртки, под которой предусмотрительно спряталась с головой, когда сползла с заднего сидения и, выпав наружу, метнулась к ближайшей ели и присела с другой стороны ствола.

  – Пустой. Кого-нибудь видишь? – два лыжника, прикладывая белые головы к стёклам, высвечивали светом фонарей салон внедорожника, а Элис, прикрываемая со всех сторон еловыми лапами, поползла и, затаив дыхание, залегла на бруствере.
 
  – Нет. Гасим фонари. Одному надо по-быстрому доложить, а другому остаться сторожить. Ты следы, уходящего от машины чела, видел?

  – Затоптали. Следы лыж кругом. Постарайся не высовываться, чтобы не засекли. Прожектор сюда не достаёт, и рация здесь не действует - с этой стороны под горой аномальная зона. Побегу, скажу примерные координаты или приведу хозяина. Не заплутать бы.
 
  Один лыжник убежал, второй занялся изучением следов. Медлить стало опасно. Действовать же надо было без шума, внезапно. И, выждав, когда парень повернулся спиной к брустверу, Элис прыгнула. Накинув в прыжке ему на голову куртку, она крепко обвила шею и, повиснув, замолотила ногами по чему попадала.
 
  Лыжник качнулся от неожиданности, но устоял и, не издав ни звука, быстро освободился от палок, а ухватившись пальцами обеих рук за куртку, чуть наклонился вперёд и потянул с головы всё вместе с Элис. Лыжи мешали, ограничивали движения, и когда он резко присел, Элис, услышав, как затрещала по швам одежда, разжала руки и свалилась.
 
  С закрытыми глазами, Элис так и представила, как парень, порывисто дыша, откинул с навзничь лежащей на земле фигуры в чёрном сначала куртку, потому как та накрыла её с головой, а потом грубо сорвал балаклаву и - замер, увидев девушку. Склонился, чтобы отвести с лица волосы и коснуться лба, виска, шеи в поисках пульса, а она в этот момент открыла глаза и, нажав на кнопку-курок, приставила шокер к оголённой коже его руки.

  Чтобы лыжник остался лежать не на голой земле, слегка припорошенной снегом под разлапистыми ветками окружавших машину густых елей, Элис подоткнула под его бока спальники, обнаруженные в огромном рюкзаке, что стоял на пассажирском сидении. А сама, встав на лыжи, вынутые из автобокса вместе с ботинками, очень даже подошедшими по размеру, налегая на палки, углубилась в лес. На лбу у неё был фонарик, на плечах с очень ценным содержимым рюкзак Полин, а в карманах куртки не только подаренный инспектором шокер, но и такого же действия, более мощный по разряду, пистолет, найденный в бардачке BMW. Сверху на свои одёжки она натянула белый маскировочный костюм и балаклаву сменила на новую белую. Была мысль раздеть лыжника, но озябшими пальцами не рискнула возиться. И от мысли поменяться балаклавами отказалась - вирус остановил; чёрную еле спрятала в предельно раздутый рюкзак.

  Случайно наткнувшись в автобоксе на целлофановый пакет с белой экипировкой, Элис прочувствовала предусмотрительность Валдиса, и в сгущающейся темноте толстоватым «снеговиком» катилась по лесу в полной безопасности среди продолжавших мелькать светлячками лыжников. Хорошо, что когда-то в детстве внимала папе, тренеру - самоучке, и научилась плужить на крутых спусках, перемещаясь по серпантину, иначе несло бы сейчас с горы торпедой и лбом бы считала деревья в лесу, удаляясь от просеки.
 
  – Пароль?!
 
  Элис съезжала прямо на лыжника без фонаря. «Попалась… но рации здесь не действуют и сменить не могли». Ответила недопустимо звонко, наугад:
 
  – Снеговик.

  И, продолжая спускаться, нарочно чуть ли не басом спросила:

  – Отзыв?!

  – Чёрный бумер. Там внизу его нет. Под горой избушка. Лесник встречать Новый год готовится. Звал за стол. Но сбор же в 22 часа. Времени как раз на подъём. Так что тормози. Будем возвращаться. Мой фонарик сдох.

  Стягивая с головы свой, Элис заскользила совсем рядом, чтобы кинуть его парню:
 
  – Держи… есть второй… не жди... меня просто несёт… кру-у-то-о…
 
  «Фух, не зацепил…» – Элис спускалась и радовалась, что обратила внимание, как перекинулись этими словами у машины лыжники, да и другими в лесу они произносились громко. Но что за чем говорили - не запомнила, казалось, и так и эдак.

  Когда остановилась, то по удаляющемуся свету фонарика поняла, парень начал подъём, и вновь продолжила спуск. Вскоре склон стал более пологим, снег совсем рыхлым, не укатанным. Видимо, учения чаще проходили выше. Ну и где же обещанная избушка - домик лесника?

  Вдруг впереди между веток мелькнули два огонька. Но едва они засветились ближе и слева, Элис резко свернула вправо, чуть не налетев на спрятавшийся под снегом здоровущий пень, и долго потом пробиралась вдоль длинного ветвистого поваленного дерева, уходя от двух светящихся зеленоватых точек.
 
  «Волк? Собака? Неужели егерь допустил, чтобы в лесу рядом с его домом рыскали хищники?» – внутри холодело, руки и ноги слушались плохо.

  Однако резво и без оглядки метнулась влево, уловив за кустами с правой стороны что-то вроде сопения и глубокий вздох, похожий на подавленный зевок с клацаньем зубами.
 
  И попав, совершенно неожиданно для себя, на хорошо натоптанную лыжню, изо всех сил начала отталкиваться палками и покатила широким шагом с одной только мыслью уйти от преследования явно кем-то из четвероногих. А вспомнив про шокеры в карманах, обрела второе дыхание и теперь только и думала, как, не останавливаясь, достать.
 
  Не заметила потерю лыжни, потому как та на небольшой поляне была уже истоптана и сглажена. Объезжая же высокую, густую ель, налетела на настоящего снеговика. Три снежных кома заходили ходуном, зашатались, грозя развалиться. И откуда-то совсем рядом прозвучал испуганный голос Полин:

  – Смотрите, это настоящая предновогодняя аномалия. Наш снеговик раздвоился. Один упал, а второй сейчас на шары распадётся.
 
  Элис лежала на снегу и в неярком свете окон небольшого дома видела, как к ней бежали трое. «Полин, лесник-одноклассник… а кто третий?» Девушка пыталась освободиться от палок и достать средства защиты, потому как кто-то лохматый, чёрный, кинувшись обнюхивать и лизать лицо, клацнув зубами, потянул с головы балаклаву.

  – Бумер, отставить! Ко мне! – голос Валдиса прозвучал строго, требовательно.
 
  «Ну вы у меня сейчас все получите...» – Элис, совсем обессилев, прикрыла глаза, а губы расплылись в счастливой улыбке.
39 Проклятое озеро
Владимир Зангиев
Это случилось в самый разгар Великой Отечественной войны. Доблестные войска фашистского вермахта тогда осаждали Москву, дошли до Кавказа. Захватчики рвались к бакинским нефтяным промыслам. Славные егеря из горнострелковой дивизии «Эдельвейс» ожесточённо штурмовали вершины на территории Северной Осетии. Мой отец был в то время зелёным пацаном и проживал в тех краях, в шахтёрском посёлке Мизур Садонского района. Он не раз вспоминал о том примечательном эпизоде из своего детства. Вот послушайте, как это было.
Посёлок Мизур расположен в глубоком ущелье с одноимённым названием, по которому протекает бурная горная речка Ардон. В лихую годину по западному склону ущелья проходила передовая наших войск. Там недалеко полыхала линия фронта и шли кровопролитные бои, днём и ночью громыхала орудийная канонада.
Иногда через посёлок передвигались в направлении к переднему краю отряды пополнения, чтобы занять позиции взамен погибших товарищей. Назад же в тыл по крутым горным тропам осторожно спускали раненых. Сам населённый пункт был совсем небольшой, гражданского населения по причине грохочущей войны там почти не осталось. Да и ниже по течению Ардона другие мелкие населённые пункты стояли такие же безлюдные. Лишь редкие женщины с детьми да старики обитали в них. По-над речкой по обрывистому берегу опасным серпантином вилась узкая дорога, по которой осуществлялось движение транспорта вдоль ущелья. На всём протяжении дороги были сооружены деревянные будки со шлагбаумами, где круглосуточные дежурные из числа всё тех же стариков и женщин проверяли документы у всех проезжающих, ведь здесь проходила зона боевых действий и необходимо было проводить строгий контроль.
И вот однажды на одном из таких постов страж заметил приближающуюся легковушку. Это был роскошный немецкий «Опель», чёрный и лакированный, как концертный рояль, весь в блеске хромированной облицовки кузова. Машина уверенно двигалась вперёд и затормозила лишь перед преграждавшим дорогу шлагбаумом. Требовательно прозвучал автомобильный сигнал.
– Не иначе какое-то важное начальство пожаловало, – забеспокоился старик-дежурный и поспешил скорее наружу открывать заграждение.
Но то, что увидел он дальше, просто повергло беднягу в шок. В машине сидели три немецких офицера и с любопытством взирали на деда. Они о чём-то непринуждённо и весело переговаривались на своём языке. Не покидая кабины на контрольном посту, проехали дальше. Недоумевающий страж был настолько обескуражен неожиданностью, что какое-то время остолбеневший не двигался с места.
– Откуда эти немцы взялись здесь? – размышлял он растерянно. – Фронт ведь не прорван – канонада всё так же доносится издалека. Неужели настолько чужаки уверовали в свою победу, что уже смеют нагло разъезжать, где вздумается? А может с пьяных глаз просто сбились с дороги?
Как бы там не было, а враги реально проехали вглубь ущелья. Тут, наконец, старец пришёл в себя, бросился к телефону и стал звонить руководству с докладом о происшествии. Там быстро сориентировались в ситуации и дали распоряжение всем последующим постам беспрепятственно пропускать «Опель» с немцами.
Тем временем в Мизуре подготовили группу захвата из местного милиционера с пистолетом, нескольких старых охотников с дробовиками, пару стрелков ведомственной охраны с карабинами сняли для дела с охраняемых объектов. В общем, набралось с десяток человек в прожжённых затасканных ватниках и вылинявших шинелях, больше смахивающих своим видом на партизанское ополчение. Но в глазах каждого из них неугасимо сверкал огонь решительности и непреклонности.
Когда «Опель» достиг посёлка Мизур, его пропустили на сторожевом посту. И лишь только гитлеровцы переехали по мосту через речку, как вынуждены были остановиться перед преградившей им путь грузовой «полуторкой». В тот же миг из-за грузовика и из-под моста с оружием наперевес к попавшей в засаду машине с незваными гостями ринулось разношёрстное воинство. Грозно ощетинившись стволами дробовиков и прочего огнестрела, атакующие громко приказали приблудным германским воякам:
– Хенде хох!
Тем ничего не оставалось, кроме как послушно поднять руки и сдаться. Во всяком случае так они рассудительно для себя предпочли. Ведь кому охота погибать в самом конце победоносной войны. Войска непобедимого рейха уже стоят у стен большевистской столицы. Здесь, на Кавказе, почти добрались до бакинской нефти, столь необходимой для обеспечения горючим бронетанковой и автомобильной техники вермахта. Скоро начнут ветеранов триумфальных сражений наделять землями на востоке и надо прибрать для себя участок получше. Счастливое грядущее впереди маячит!
Надменные нацисты неторопливо выбрались из автомобиля наружу, представ во всём великолепии перед затрапезным местным воинством. Пришельцы поистине выглядели блестяще. Эти щегольские мундиры с серебристыми орденами, сверкающие бляхи ремней и ослепительные пуговицы, надраенные до зеркального блеска сапоги… Одним словом, истинные арийцы, высшая раса!
А тут против них какие-то жалкие оборванцы в измызганном облачении с допотопными дробовиками. Смешно даже сравнивать. С теми – сам бог! А эти на кого рассчитывают? Тем не менее без боя сдались бравые германские воители, объективно взвесив все свои шансы. Их тут же разоружили и всех троих отконвоировали в опорный пункт милиции, где и заперли в имеющейся там единственной камере.
Затем прибыл армейский представитель из особого отдела. Он два дня допрашивал пленных. А на третий день на рассвете изрядно избитых, в изорванных окровавленных мундирах, под конвоем фашистов повели за посёлок по тропинке, ведущей к отдалённому озеру. Это был небольшой водоём со скалистыми берегами и ледяной водой. Там из-под земли били холодные ключи и туда стекала вода из расположенного выше в горах ледника. Озерцо настолько глубокое, что до дна невозможно донырнуть. Редко какой смельчак решался искупаться в его студёных водах. Однако в его окрестностях буйно росла сочная трава и местные жители гоняли туда попастись коров.
Немцев привели в это отдалённое место и расстреляли. В последний момент обречённые на смерть гневно размахивали руками и с ненавистью выкрикивали проклятия в лица конвоиров. Трупы потом сбросили в воду, чтобы долго с ними не возиться, поскольку на фронте сложилась тяжёлая обстановка и там каждый солдат был на счету. А в озере водились раки, которые живо расправлялись с любой попавшей к ним дохлятиной. Расстрелянных захватчиков ждала вот такая бесславная участь.
Потом, когда фронт покатился назад, на запад, у озера стали происходить странные явления. На рассвете, когда обычно туман ещё клубится над водой, кое-кто из жителей посёлка, оказавшихся в том месте, замечали три слоняющиеся по берегу окровавленные фигуры. До слуха даже доносилась чужая немецкая речь. Призраки гневно бранились, грозно размахивая руками и прогоняя прочь вторгшихся в их пределы пришельцев. Ясно было, что они не хотели, чтобы кто-либо нарушал их покой. После такой встречи с очевидцем её обязательно приключалось какое-нибудь несчастье. В конце концов люди опасливо начали обходить гиблое место. Больше никто не решался косить там траву на корм животным. Поговаривали, будто от такого сена у коров пропадало молоко.
И вот прошло несколько лет, завершилась война. Но недобрая слава об озере с привидениями продолжала будоражить сознание местных жителей. Ни у кого не оставалось сомнений в том, что в этом месте действует проклятие казнённых фашистских офицеров. К тому времени в Мизуре восстановили производства, шахта стала выдавать породу, беженцы вернулись в свои дома. Жизнь закипела. Население прибавилось после исхода оккупантов. Новые люди совсем не верили невероятным слухам о зловещих проявлениях на озере и относили всякие легенды и мифы местных старожилов исключительно к их дремучему суеверию. Тем более в стране проводилась политика антирелигиозного воспитания. Комсомол выковывал души под иные параметры.
Между тем, среди обитателей посёлка особенно выделялся один парень. Он был активным комсомольцем, хорош собой, атлетического телосложения, занимался спортом, зимой обливался холодной водой. Молодой человек ничего не боялся на свете, не верил ни в какие суеверия. Он ведал о слухах, распространённых среди мизурцев насчёт бродящих вблизи озера зловещих призраках. Однажды, дабы блеснуть отвагой перед своей девушкой, смельчак решил искупаться в проклятом озере. Позвал с собой нескольких ребят, которые наблюдали, как тот нырнул в воду с крутой скалы, переплыл на другую сторону и благополучно выбрался на берег. Свидетели конечно были восхищены такой его дерзостью.
Только после этого случая парень вдруг стал чахнуть, сдавать прямо на глазах. А вскоре и вовсе слёг в постель. Ему не помогали никакие медицинские препараты, выписываемые участковым лекарем. Не прошёл и год, как несчастный скончался от неведомого недуга. Мудрые старики сказывали на сей счёт, что, если бы тот юноша-комсомолец был верующим человеком, да обратился бы за помощью к знахарке, которая способна снять проклятие, то жил бы ещё долго до самой старости. Сами решайте теперь, уважаемые читатели, стоит ли пренебрегать народными приметами и всякими предостережениями, имеющими научно необоснованную сверхъестественную природу!..
40 Никто не хотел убивать!!!
Михаил Шел
  Никто не может сейчас точно сказать, как и почему это случилось. Только, атмосфера ужаса долго ещё будет парить над этой лесной поляной, где всё и произошло...

 - Ты взяла мазь от комаров, дорогая? - Его голос прозвучал нравоучительно, что было совсем не случайно, он преподавал биологию в местном колледже.
 - Взяла, взяла. - негромко откликнулась жена и улыбнулась его заботливости. Когда она закрывала наспех собранную сумку, в её голове промелькнула шутливая мысль, что неплохо было бы взять ещё и зонтик. Так, на всякий "пожарный", как часто говорил её супруг. Она и предположить не могла, что эта случайная мысль о ненужном предмете отвлечёт её и это сыграет роковую роль в дальнейшем.
  Сегодняшний день можно было бы назвать Событием в их семейной жизни. Постоянная занятость отца семейства научной и преподавательской деятельностью не давали шансов проводить много времени с домашними, хотя он очень этого хотел. Его единственный сын, четырёхлетний розовощёкий карапуз, редко видел отца. В основном,это были праздники или редкие выходные, когда они собирались всей семьёй за круглым обеденным столом. Но сегодня всё было совсем по-другому. Они решили провести этот солнечный день всей семьёй на природе.
 - Сегодня у нас такой необычный день, милый! - её глаза засветились счастьем, когда она произнесла эти слова. Он молча улыбнулся в ответ и посмотрел в окно автобуса, за которым вдоль дороги мелькали одинокие домики пригорода...
  И вот уже они расположились на цветастой полянке, постелив небольшое покрывало на сочную зелень травы. Она раскладывала на него привезённую снедь и весело что-то щебетала себе под нос, краем глаза наблюдая за тем, как муж и сын играют на лужайке с мячиком. Солнце припекло её спину и полуденная мошкара начинала давать о себе знать, мелькая перед глазами и зудя редкими покусами нежную кожу. "Пора бы намазаться средством от комаров" - подумала она и решила поискать его в сумке. Но нужного бутылька нигде не было. Она ещё раз перерыла её содержимое, но так и не обнаружила его. "Ну и ладно, подумаешь, не съедят же нас какие-то мошки" - оправдывая свою рассеянность, представилось ей. Ничего не могло омрачить сейчас её сознание - она была просто счастлива и беззаботно наслаждалась этим.
  Подбежал малыш и попросил у неё крекер. Мать любяще обняла его и поцеловала в щёку. Дав ему печенье, похлопала играючи бутуза по попке, и он, вырвавшись из материнский рук, с радостным визгом понёсся играть с мячом дальше.
 - Дорогой, иди ко мне! - окликнула она мужа, который с улыбкой всё это время наблюдал за ними.
 - Ты соскучилась по мне, любимая? - ласково спросил он,подходя к ней и восхищённо озирая ею приготовленную трапезу.
 - Я всегда скучаю по тебе, милый, стоит тебе отдалиться всего на несколько метров. - шутливо откликнулась она на его вопрос. - Давай позагораем вместе, пока солнце в зените, любимый. Можем и поцеловаться, если хочешь. - игривая улыбка озарила её лицо.
  Они прилегли на краю большого покрывала так,чтобы не выпускать из виду играющего малыша и обнялись. Карапуз был увлечён одной ему ведомой игрой, подбрасывая вверх мяч руками и отбегая в сторону с задорным визгом.
 - Милая, сынулю надо обработать "мазилкой", комары активизируются. - нравоучительно произнёс отец семейства - Да и нам надо намазаться, а то уже начинают домогать гнусные твари. В подтверждении своих слов он резко махнул рукой, отогняя назоливое насекомое.
 - Я...забыла мазь, - растерянно пробормотала она. - была уверена,что взяла. Но её почему-то нет в сумке. - она виновато посмотрела на него.
 - Это плохо! - посетовал он и слегка хлопнул по её плечу, раздавив мелкого крылатого вампира. - Будем надеяться, что комаринное братство не ополчится против нас и не сожрёт живьём. - Он громко расхохотался.
   В этот момент, если бы он просто промолчал, то они могли  бы услышать пронзительный писк, изданный кровососущей тварью, полный боли и отчаяния. Если бы!!! Хотя, вряд ли они стали бы придавать этому особое значение. Но этот писк был сигналом тревоги! Пойми они это сразу, всего можно было бы ещё избежать.
  Дальнейшие события трудно поддаются описанию да и передавать их кошмарность нестерпимо мучительно. Единственное, что можно поведать, так это то, что в ту же минуту страшные тучи гнуса ринулись в ответ на призыв собрата и, облепляя людей плотным чёрным облаком, начали заедать извивающихся от внезапного нападения комаров взрослых. В один момент их тела стали напоминать серую кричащую беснующуюся массу. Мальчик, вдруг увидев эту картину, истошно завопил и ринулся прочь в сторону леса. За его спиной оставались боль и страдания, отзываясь в его ушах леденяшими душу стонами. Он бежал без оглядки и даже не увидел, что огромный рой гнуса догоняет и его. Ребёнок упал споткнувшись и тут же был настигнут тучей озлобленных насекомых, безжалостно начавших расправу над ним...И вдруг всё затихло!!!
  ...В полицейских сводках некоторое время спустя сообщили, что молодая семья стала жертвой некоего аномального явления, даже ссылались на пришельцев. Слухи заволокли городок небылицами, но никто ничего так и не смог понять.
  Понять того, что они не хотят умирать!!! И что они тоже могут убивать в ответ!!!
41 Кружка молока. рассказ
Татьяна Чебатуркина
         К 79-ой годовщине Сталинградской битвы.

                КРУЖКА МОЛОКА.

                Рассказ.

         Предисловие.

        До войны по заволжской безводной пустыне от Астрахани до Саратова тянулась железная дорога – однопутка, слабо технически оснащенная, с большими перегонами.

        В годы Сталинградской битвы, здесь, в Заволжье, эта была основная железнодорожная ветка, по которой сражавшийся город снабжался оружием и боеприпасами, когда практически прекратились поставки и движение судов, особенно нефтеналивных танкеров,  по Волге. Фашисты знали это и бомбили железнодорожные пути нещадно.

        С августа 1942 года по февраль 1943 года фашистские самолеты совершили около 800 налетов, но поезда все равно шли к фронту.
                **********

        В июле 1942 года с немецкой пунктуальностью фашистский самолет – разведчик начал появляться ровно в 9 часов, делал облеты до крупных станций вдоль путей и исчезал.

        И на всякий случай, отец, Николай Андреевич, в одном лице совмещавший должности дежурного, обходчика и путевого рабочего, выкопал щели в огороде,  накрыл  их досками и ботвой.

         В августе 1942 года на подступах к Сталинграду начались, ожесточенные бои. И все снабжение армий Сталинградского фронта, весь грузопоток был направлен по железной дороге Заволжья.

         В это же время начались массированные бомбежки станций и разъездов. Все семафоры были сбиты, валялись под откосами. В первую же бомбежку на разъезде после прямых попаданий сгорели все деревянные дома и постройки.

         Большая семья дежурного на разъезде осталась жива, благодаря добротному погребу из красного кирпича, построенному еще при закладке железной дороги.

            
         Здесь всегда жили две семьи, но пожилой Михалыч  с началом бомбежек с женой уехали в Саратов к дочери, а вместо него прислали семнадцатилетнего мальчишку Виктора из железнодорожного училища.

         Во втором подвале сделали КП, к нему подтянули провода связи, и отец с Виктором переселились туда, чтобы неотлучно принимать и отправлять поезда.

         Корову Марту и трех овечек отогнали за два километра в степь, к пруду, и в овраге под деревьями наспех, из несгоревших досок слепили временный сарайчик.

          
         И теперь до утреннего налета фашистских самолетов погодки Миша и Леша должны были успеть выгнать Марту пастись.

         Степь за лето выгорела, пруд страшно обмелел, и только на  берегах  животные умудрялись находить зелень. Отец вручил восьмилетнему Мише острый серп, свои старые кирзовые сапоги с приказом косить на мелководье свежие побеги камыша, сушить на берегу, заготавливая корм на зиму. Скирда сена сгорела вместе с домом и сараями.

         Леше - пока только шесть лет.  Он должен был караулить и, услышав звуки приближающихся «Юнкерсов», быстренько загнать Марту под кроны деревьев, привязать к стволу, чтобы от страха она не выскочила в открытое поле, а самому спрятаться в первую попавшуюся канаву и замереть.

         Мальчику было скучно. Младшие братья, четырехлетний Коля и трехлетний Ваня, сидели безвылазно целый день в подвале возле мамы. Леша забросил удочку, но поклевки не было.

         А как весело было совсем недавно, летом, когда не было бомбежек!  Мишу привезли из интерната со станции, где он учился в школе, но ему приходилось пасти скотину и помогать на огороде. 

         Троим младшим было приволье: через разъезд шли один за другим в сторону Баскунчака и Палласовки военные эшелоны почти без остановок. Но иногда, чтобы пропустить пассажирский состав, какой-нибудь эшелон с солдатами и техникой отец загонял временно на запасной путь.

        И тут уж мальчишки не терялись. Тащили спотыкающегося Ванюшку к  курившим у вагонов солдатам. У Коли правая рука была на перевязи – поскользнулся на мокрой гальке, сломал кость, врачиха из санитарного поезда вправила, наложила гипс, но рука никак не заживала, болела. Но это не мешало Коле и Лешке выступать.

        Маленького Ваню  военные сразу брали на руки, чтобы потом передать от одного другому солдату, у которого дома остались детки, а потом следующему, прижимали малыша к себе, гладили по мягким светлым волосикам.

        У родителей мальчишек были сильные голоса, они часто пели в компаниях. И, помня строгий наказ матери: «Никогда перед людьми не побираться!», - мальчики честно выступали - пели одну песню, вторую, третью.  Поезд трогался, и растроганные солдаты совали им буханки хлеба, вареную картошку, куски сахара.

        В ясном небе появилась тройка фашистских самолетов.

        - Лешка! Бросай удочки! – закричал Миша. – Гони Марту в овраг! Сейчас эти сволочи отбомбятся и вернутся сюда!

        Марта была пузатой, на сносях, как говорила мама, и должна скоро родить маленького теленочка:

        - Хоть бы она принесла нам Зорьку!  С молочком мы обязательно перезимуем!

        Все время хотелось есть. Мама перестала доить Марту две недели назад. Муку с узловой станции стали привозить с большими задержками и только ржаную. Растительное масло кончилось. И в редкие перерывы между бомбежками мама успевала испечь на костре на чугунной сковородке пресные лепешки из черной муки.

        Раньше спасала рыбалка, когда вытягивали карасиков, плотву на ушицу, но проклятый фриц месяц назад шутки ради сбросил бомбу прямо на середину пруда, и вся рыба всплыла вверх брюхом. Сколько успели, собрали и засолили в маленьком бочонке, благо соли было вдоволь, – ее от недалекого соленого озера Эльтон привез на подводе старик в обмен на муку.

        - Миша, смотри, эшелон выскочил с разъезда! Неужели они его разбомбят? – мальчики застыли на пригорке, с ужасом наблюдая, как два  вражеских самолета один за другим заходили, сбрасывая бомбы на то место, где остались только развалины бывшего разъезда, стараясь окончательно разрушить железнодорожные пути. А третий «Юнкерс» пытался разбомбить движущийся на юг эшелон с цистернами горючего.

       Эта страшная картина, когда фонтаны земли от взрывов поднимались то слева, то справа от летевшего на невозможной скорости эшелона, и казалось, что еще секунда, и на возвышенности железнодорожных путей сейчас в небо поднимется огромный факел вспыхнувшей нефти от прямого попадания, но машинист так искусно тормозил, чтобы через мгновение опять оторваться от точного попадания.

       Или у летчика закончился страшный запас, но, сделав разворот, он оставил спасшийся эшелон и полетел, направляясь прямо на них, как показалось Мише.

       - Лешка, скорей в овраг! Этот гад нас заметил! – мальчишки скатились с крутого склона в глубокий овраг, попадали на животы, зажав уши ладонями.

       - Мамочка, спаси нас! – шептал Леша, стараясь втиснуться всем своим худеньким тельцем в сухую глину промоины от весеннего таяния снега.

       - Только бы не стрелял! Чтобы у него пулемет заклинило! – молил Миша, стараясь не шевельнуться лишний раз.

       И тут рядом с ним вдруг протяжно замычала Марта. Она отвязалась и звала их. Веревка болталась на шее. Миша вскочил с земли. Самолет начал разворачиваться, чтобы догнать своих, уходивших после варварской бомбежки, но что-то его насторожило, и он опять пошел на разворот над прудом. Зеленая рощица на берегу среди выгоревшего безлюдья бесконечной, до самого горизонта степи, видимо, насторожила его.


       - Марта, родненькая, ложись! – закричал Миша, забыв про самолет.

       Он повис на шее коровы, плача и уговаривая ее послушаться. И умная животина  почувствовала опасность. Она, тяжело дыша, медленно опустилась на глинистую почву, своей рыжеватой окраской слившись с почти отвесным краем этого природного  мелкого каньона.

       И в эти секунды с самолета фашист дал короткую очередь из пулемета  по тому месту, где обычно привязывали корову, и прятались мальчишки в тень от безжалостного солнца. Всего в трех метрах от них, лежащих.

       Потом он улетел.

       - Вот, гад, по нам стрелял! Чтоб тебя наши подбили! – Леша погладил Марту. – Умница, как же ты отвязалась? Вставай, теперь можно выходить!

        Но корова тяжело и часто задышала и вдруг замычала так жалостно, словно пожаловалась. Крови нигде не было видно, но мальчики испугались.

        - Побежали на разъезд скорее к маме! Может быть, Марте помощь нужна?

        Над уничтоженным разъездом в дымном облаке догоравших остатков деревянных строений стоял запах войны. Мать выбралась из подвала, бросилась к сыновьям:

        - Что с Мартой? Не сберегли?

        Леша затараторил:

        - Она не хочет вставать, мычит все время! Но не ранена!

        Мать приказала строго:

        - Из подвала – ни ногой! Миша, с меньших глаз не спускай! Вдруг эти нелюди опять прилетят! Побежала я! Господи, спаси и сохрани моих детей!


        Ее не было очень долго. На пять минут спустился в подвал отец, налил в солдатский котелок теплый суп с картошкой и разваренной рыбешкой, спросил:

        - Где мать? - пожаловался:

        - Вторую ночь не сплю. Теперь большинство эшелонов ночью идут, в полной темноте! И никаких ориентиров в гладкой степи – только столб с поперечной планкой на въезде. И фашисты повадились ночью летать! Развешивают осветительные ракеты на парашютах и бомбят!  Жалко Виктора – мальчишка еще. Корми ребят, пока тихо!

        Под вечер прилетел один самолет, сбросил  на пустые пути три бомбы и улетел к Волге.

        Мать так до ночи и не вернулась.

        В подвале были сделаны  нары из двух дверей, которые сорвало с петель и отбросило в бурьян во время первой бомбежки с угольного сарая, и они не сгорели. В мешках по углам лежали остатки одежды, которую успели вытащить до бомбежки и откопали потом из земли. Братья побаловались и заснули в темноте.

        Миша проснулся от похлопывания матери по плечу. Горел огонек самодельного светильника из гильзы. Мама протянула кружку:

        - Пей, помощник! Это молозиво. Отелилась наша Марта. Телочку принесла. Вон, в уголочке спит на полу, наша красавица! Мы с отцом ночью принесли. Мне придется бегать Марту доить, а Леша будет с мальчишками. Ты теперь главный защитник нашей кормилицы! Терпи, сынок, все равно наши разгромят фашистов!
42 Салют Победы. Миниатюра
Татьяна Чебатуркина
      Салют Победы.
      
       Миниатюра.

     Ночь. Зябко даже в накинутой шинели. И постоянный, нежнейший запах с улицы от огромного сиреневого дерева, поврежденного осколками. Этот аромат перебивает гарь сожженных домов, выхлопы газов прибывающих санитарных машин, крепкий чад махорки легкораненых.

     Ветки сирени в банках, колбах. В огромном, переоборудованном под госпиталь здании бывшего сахарного завода, в пахнущей хлоркой, потом и кровью полутьме, глядя на колеблющийся огонек коптилки из артиллерийского снаряда, невольно уносишься мысленно в далекий родной город.
 
    И заново переживаешь картины довоенной жизни, которые тотчас же перекрываются ужасающей правдой того невероятного дня, когда впервые прозвучало из репродуктора страшное слово «война».

     Время, сжатое в немыслимый клубок, - военное положение, в течение суток мобилизация, переоборудование родной школы в военный госпиталь, погрузившийся во тьму затемненный город, первые эшелоны с ранеными.
 
     Невозможно привыкнуть вчерашним выпускницам медицинских училищ к нескончаемому потоку и ранам изуродованных осколками, пулями сильных мужчин, к их немыслимым страданиям, которые они пытаются всеми силами скрыть, пока в сознании.
И помнишь, как, чтобы не попасться на глаза замполиту госпиталя, при свете коптилки переписывали по очереди на маленьких листочках Псалом 90 «Живый в помощи», хранимый бережно в комсомольском билете, а потом - в партбилете, который вручили 7 ноября 1942 года.
 
      Эвакогоспиталь после разгрома фашистов под Сталинградом стал санитарным эшелоном следовать за наступающими войсками по железной дороге и принимать раненых сразу после боев.

      Неисчислимые потери на всех фронтах, ведра крови в операционных, где круглосуточно спасали жизни только несколько часов назад бывших здоровыми и жизнерадостными солдат и офицеров, получаемые похоронки на родных и близких – все это прессовалось в сознании только постоянным напряжением всех душевных сил: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

      В дверной проем, завешенный армейской палаткой, врывается растерянный Пьер. Его привезли в госпиталь осенью из-под Сталинграда, ампутировали полностью правую лопатку, сшили плечо, признали негодным к строевой службе. Но этот худенький лейтенант – хореограф известного ансамбля - упросил начальника госпиталя оставить его вольнонаемным.

      И в редкие минуты отдыха врачи и медсестры становились артистами. Задушевные песни, стихи, танцы и гимнастические этюды вызывали слезы и бурные аплодисменты выздоравливающих бойцов. Даже не ходячие раненые просили санитаров перенести их на носилках на концерт.

     - Лида! – шепот Пьера прервался. – Буди начальника госпиталя! Связисты соседней части сказали: «Все! Конец войне! Капитуляция Германии!» Ты слышишь?
 
     Они выбежали на улицу. В полуночной темноте от города Хатван наплывал какой-то тревожный, непонятный шум. Небо озарилось вспышками сигнальных ракет.
 
      Вдруг автоматные очереди стали бить совсем рядом со станцией, где расположился на отдых моторизованный полк.
 
      И стали отчетливо слышны голоса: «Ура-а-а! Победа!»

      Пьер выхватил из рук опешившего солдата, охранявшего госпиталь, автомат и прямо с крыльца начал стрелять вверх.
 
      Замполит выбежал с пистолетом и без слов присоединился к общему оркестру выстрелов. Раненные солдаты обнимались, плакали, не скрывая слез, кричали, матерились.

      - Лида, присоединяйся к салюту Победы! – Пьер протянул автомат, и она, крича и плача, стала посылать к небу свою радость и боль. В память о тех одноклассниках, матери которых получили похоронки, за тех обожженных в танках мальчишек, бравших Харьков, Будапешт, за тысячи изуродованных войной судеб, за сгоревшую на костре войны молодость.

      А на востоке торжественно разливалась заря первого мирного дня.
43 Какая партия защитит твои интересы?
Омарт Криевс
               
                Политiческая библiотека для всехъ
               




    Автор не ставил целью кого-то переубеждать и что-либо доказывать, тем более — агитировать за возврат к прошлому.
Минуло более четверти века после развала и уничтожения СССР. Сегодняшний мир уже очень далёк от СССР, но изменять нынешний мир — это взять из прошлого лучшее и, критикуя, отвергнуть былые гадости.
Поэтому читателю представлена не статья, где в изобилии ссылки на различной достоверности документы, а эссе. И если у читателя возникнет желание, он вправе сам найти документальное подтверждение или опровержение.
    

   Поздний вечер. В полутьме городского парка, среди разбитых и тусклых фонарей, парочка, взявшись за руки, неспешно бредёт по аллее тополей с обрезанными макушками.
Он — в отутюженном ватнике с подшитым воротником то ли из кожи, то ли из потёртой овчины.
Перетянута красота ватника доставшимся от отца солдатским ремнём.
Отданные братом на вырост полинявшие, но тщательно отглаженные некогда чёрные штаны из прочной хлопчатобумажной ткани — чёртовой кожи — всё норовят вылезти из съёжившихся в гармошку кирзовых сапог, цокающих подковками.
Не раз мятая серая кепка с надорванным козырьком съехала на затылок, и пышный белокурый чуб вырвался на свободу.
Она — в приталенной синей куртке, ладно перешитой из маминого пальто. Серый шарф с белым узором домашней вязки выглядывает из-под воротника. Холщовая тёмно-серая юбка слегка касается чёрных туфелек на массивном высоком каблуке. Тёмные волосы собраны корзиночкой, которую украшает витиеватая заколка с янтарём.
В глубине парка, на пару метров от дорожки, стоит покосившаяся от времени скамейка, у которой была когда-то спинка, а остались лишь две тёсаные доски. На этой скамейке частенько после последнего киносеанса, в лунном свете, влюблённые жмутся друг к другу всё плотней и плотней.
Это о прошлом шелестел лаской мнения обыватель, вкусивший крохи обаяния нынешнего либерализма.

  А теперь — воспоминания от заклятых врагов СССР — ярых либералов, как же без них сохранить память о советской эпохе?
Значит, нужен ветер, да колючий, и с дождём, а под ногами — прелая вонь луж.
В лужах — островки листьев с комьями перегноя, да повсеместное чавкающее хлюпанье месящих грязь сапог и туфель.
Здесь, в парке, сделав шаг с протоптанной тропинки, справляют малую нужду.
Сказав подруге: «Погодь...», идут кряхтеть в ближайшие кусты.
То через парк идут совки иль ватники с завода.
Идут скорее к магазину, чтоб за последние копейки купить бухло. Нетвёрдою  рукой вскрывается бутылка. С горла, не попадая сразу в рот,хватая горлышко зубами, давясь и кашляя, скорее выпить. Хмель гадости испитой влезает хулиганом в мозг. Животной радостью наполнится сознание, и гаснет свет рассудка.
Вот выпито ещё, потом ещё… былая ярость отступает — упадок сил. В бессилии нахлынуло блаженство, раскисает последняя извилина ума — и в лужу мордой, прямо в грязь, упасть.
Подруга или друг поднимут. Дотащат до общаги.
Там комната на шестерых, у каждого кровать и тумбочка. Меж комнат — коридор, ползущий в обе стороны от входа, а на концах — мужские или женские удобства.
Допрут друзья обмякшее тело до удобств. Водой обмоют, газетой с крючка на стене иль портянкой с ноги лицо утрут. После до комнаты волокут. На кровать кинут осторожно, чтоб тумбочку не сломать — вещь казённая, социалистическое добро, за порчу и небо в клеточку — тоже «милость» советской власти.
По доброте душевной подруга или друг у напившейся до беспамятства пьяни заскорузлую рубашонку да пахучие дерьмом мокрые штаны стянут. Коль есть, то вместе с уж точно не сухими трусами. На кровать кинут, постель не разбирая.
Таким одеяло без надобности, они к голому заду привычные. Трудяга спит, ему повелением этико-эстетических изысков нынешних либералов Днепрогэс или БАМ снится.
Завтра новый трудовой день сменит очередной вечер пролетарского отдыха.

  Вот так жили люди в эпоху советского тоталитаризма — от сталинской индустриализации и коллективизации до времён перестройки, сметающей достижения СССР в мусорное ведро, по воспоминаниям тех зашоренных «правдолюбов», которые сегодня переписывают историю.
От нынешних жирующих либералов и их прислужников — избирательно подобранные очевидцы, привносящие смердящие кучи бытовых примеров о советском прошлом.
Таково навязываемое сегодня мировоззрение «людей успеха», а умеренно несогласные — это «неудачники-ватники».
Если же несогласие принципиальное, то ярые либералы из кожи гадюками вылезают, пытаются изворотливым ядовитым словцом замазать, да к столбу публичного позора пристегнуть, а силёнок — пшик. Тогда хоть ярлычок подвесить «навечно застрявшего в совке», для импотенции либерального интеллекта — успех.

   Возражать аналогичным способом нетрудно, но зачем?

   Кто формирует ценности общественного сознания на выборочно подобранных житейских примерах, т.е. развешивает лапшу на уши, — тот переписывает историю по своему хотению, т.е. под выгодные для него интересы.
Любая односторонность примеров на бытовом уровне бессильна доказать, что в нынешнем обществе, где каждый сам за себя, шкурный интерес и есть определяющая нравственность норма.
А в обществе, где интерес всех и есть интерес каждого, нравственность — это осознанное самовыражение разносторонне развитой (одухотворённой) личности в интересах всего гражданского общества, где невозможен даже мимолётный помысел о делении постоянных жителей на граждан и неграждан.
Череда бытовых примеров множится до бесконечности, чтобы нынешние либералы могли в СМИ и на уровне Власти тыкать ужасами советского прошлого и в мелочах снисходительно соглашаться о достижениях, ведь за нынешними либералами -  сила закона государственной машины, Власти разного уровня олигархов.
Это относится ко всем странам постсоветского пространства — за исключением Беларуси и некоторых непризнанных территориальных гособразований, борющихся за свой суверенитет.
Любую правду СМИ смогут сделать кривдой, ведь в мире Власти олигархов всё — товар, приценивайся и продавай иль покупай.
Поэтому, откинув суету бытового софизма, можно определить суть советских времён, то, что нельзя опровергнуть.

 
   Главное достижение, от которого отказалось нынешнее гражданское общество полностью или частично, — это обязанность государства обеспечить:

    — право на труд;

    — бесплатную и доступную каждому медицину;

    — бесплатное дошкольное, начальное, среднее, профессионально-техническое, высшее, академическое образование и курсы повышения квалификации;

    — право для детей на гарантированный государством бесплатный или дотационный научно-технический и гуманитарный досуг;

    — право для всех на гарантированные государством бесплатные или дотационные занятия спортом и искусством;

    — право на гарантированные государством бесплатные или дотационные мероприятия национальных культур;

    — право на жилье и дотационное государственное обслуживание;

    — доступный на общих условиях ежегодный отдых в государственных санаториях и домах отдыха с минимальной оплатой услуг;

    — равенство перед законом для всех граждан, где закон не имеет имущественной альтернативы;

    — труд наёмного работника, оплачиваемый в различных формах, но совпадающий или превышающий прожиточный минимум, гарантированный государством;

    — равные права на все национальные богатства страны;

    — пресечение эксплуатации человека человеком как массового социального явления.
    

   Какие партии предлагают программы для решения этих вопросов?

   У каждой партии есть предвыборные популистские пафосные программы, но даже в этих предвыборных лозунгах либерализация экономики проходит нитью интересов золотого тельца.
Или у какой-то партии отсутствует?
Выбор каждый должен сделать сам — без поводыря найти ту партию, которая защищает его интересы, ведь сахар в избытке не усваивается и вместо сладкого вкуса вызывает горечь.
Если не голосовать вообще — игнорировать выборы, объявить себя вне политики (аполитичное мировоззрение), — то это означает отдать свой голос за правящую(-ие) ныне партию(-и).
У каждого есть право на выбор того или иного решения, вернее — есть возможность сделать пусть очень малое, но усилие в построении государственности. Хоть слова и пафосные, для лозунга, но другого пути пока нет.
Если исходить из афоризма: «Демократические выборы в стране, строящей либеральную экономику, — это коврик, о который олигархи вытирают ноги», то нужно голосовать и поддерживать ту партию, которая против либерализации экономики.
Так за какую партию голосовать, чтобы защитить не олигархов, а свои интересы?

          Какая партия представляет твои интересы?
44 Детвора нашего двора
Омарт Криевс
Мир детства; детвора нашего двора.
(поэтическая проза)

-=-

Во дворе свои порядки, во дворе свои дела, это взрослым на работу;
им спешить туда-сюда. В выходные, взрослым всем разрядка и… зарядка.
Будут бегать в парке: отжиматься, упражняться и... на улице  шутить-смеяться.
Я же каждый день в песочнице у турника. И бывает, мама дядям говорит:
хватит корчить рожу простака, сразу видно чудака. Я не понимаю, что такое:
не включайте тру-ля-ля, а ещё, куда идти дорогой в никуда издалека.
Но – раз мамины слова, значит, так и надо, мама честно скажет, мама врать
не будет, никогда.

Папа говорит: Наша мама – правдолюбия гранит. Бог, её хранит.
Видел я гранита монолит. Полежал на нём, потрогал; он не вкусный, твёрдый
и холодный. А вот с мамой мне всегда тепло, с мамой очень-очень хорошо.

Мне до школы год иль два. Мама, шепчет иногда: Папа – жук лохматый,
бородатый и усами шевелит, ты послушай, жук учёный для сынишки только
правильно жужжит. Папа улыбается, песенку под нос себе бубнит, после ласково
глядит и тихонько говорит: Великан-то наш мультяшный добрый Мук, как и мама
всех жалеет, если больно, значит, друг и обидчиков простит (мама подмигнула – юморит).
И умнющий... Как Платон иль Гераклит!.. Сразу видно, в папу башковит. Силой мощный;
всех злодеев одолеет – победит. В общем,  супер-пупер наш герой. Только  брата кимоно,
для него ещё пальто.

Папа ни граммулечки не замечает – я большой, уже давно. Сам ходил не раз я
мимо школы. С мамой был я в цирке, в ресторане и в кино. Залезал на клён у дома
и глядел в соседское окно: там огромный рыжий кот, а за ним...
Дядя Петя с дядей Колей обнимались-целовались. Я потом, спросил:  Почему они
не в ванне – на диване, спины тёрли  лбами и усами, аж, касались… Ах, не буду…
До чего касались головой.  Мне купили ананас и апельсин, карамельки, эскимо... и ещё,
ещё всего. Всё, что только попросил. Даже двадцать ярко-жёлтых мандарин  (ездил
дядя Петя в очень дальний магазин).  Я в песочнице друзей своих кормил, поил, угощал и
говорил, что над дядей Петей с дядей Колей самый главный властелин.

Во дворе дошкольников всегда полно. Не пускают нас одних от дома далеко.
Мы с утра под окнами на грядках. А потом ищи-свищи!.. Играем в прятки. Если мы
юннаты; убегают кошки, прячутся собаки. Не хотят менять хвосты. Жили бы коты
собакой, а собаки в марте выли, как коты. Раньше кур гоняли, пёрышки щипали, были
куры, словно после драки индюки. А теперь их больше нет. Говорили: Съел какой-то
бабушки сосед. Приходил в обед милиционер, папа отвечал: Не знал, не видел,
не слыхал, как сосед кого-то поедал. Мама шепчет: Папа очень-очень честный, потому
что в школе был он, пионер. Вот как в школу я пойду, обязательно, в пионеры попаду.
Мама говорит: Пионеров больше, нет. Нынче есть порочный круг; люди друг на друга
врут и врут.

Видел в цирке я арену, там по кругу лошади бегут. Ходит клоун рыжий-рыжий очень
добрый и смешной, а второй, весь в белом-белом, с носом длинным и такой…
такой противный, вечно чешется, толкается, наверно злой, потому что он худой.
Круг порочный, это белый клоун  в цирке на арене – он плохой. Мама говорит: Арена,
это цирковая сцена. Ну, а папа, иногда кривляется, если повторяется: наша жизнь – игра.
Мол, девиз телепрограммы: Что и где, кого вчера!.. Мама улыбается: Криминальные...
иль магистров умности дела?!..

Детвора из нашего двора, на проказы, ох, вольна! Мы за двор и дом в ответе. Нас
боятся, все на свете. Улетают голуби и галки, притаились, как гадюки, там, где мусор,
воробьи; остаются только муравьи,  каждому хватает – сколько хочешь, столько и
бери. Сунул  руку в муравейник, ковырнул и подержал. Облепили сразу муравьи,
как захватчики чужой земли: руки, шею и лицо, забрались за воротник рубашки –
шевелятся будто промокашка майка и трусы. Ах, как жгут кроссовки;   муравьями
полные носки.  Поднялся ребячий крик: Муравейник муравьями чёрными кипит!

Ой, как больно, слёзы катятся; муравьи по мне бегут, кусаются, катаются!
Всюду их полным-полно: лезут в уши, нос и рот. Я ж  большой, как бегемот. Я сильнее
сотни муравьёв.  Вот, как дам!.. Сейчас подымут вой, побегут стремглав домой. Ох, какой
 я злой на муравьёв. Не один, а все кругом. Я на месте не стою, головой кручу, рукой машу
и ногами муравьёв топчу. Всех не удавлю, лучше к маме быстро-быстро побегу. Мамочка,
спаси! Закусали, муравьи! Хуже дворника они!.. Жжётся вся спина!  Руки, ноги, голова…
Я не плачу!.. Это слёзки муравья.


--*--


Ванна пузырится пеной.  Нос, глаза и уши  наверху, остальное под водой.
Я кручусь-верчусь … Брызги… И вода волной. Мама говорит:  чешусь,
словно, чёртик заводной. Побыстрей бы мама,  смыла вместе с пеной всех
проклятых муравьёв. Дырка в ванне, та – на дне, под чёрной пробкой, заворчала,
воду с муравьями засосала, а потом, не суп с котом; съел я кашу с молоком.
Папа говорит, что в каше сила, только прежде, нужно вымыть руки с мылом,
чтобы не было бацилл. Я же после ванны чистый-чистый.  Где бациллы?
Я смотрел, смотрел, смотрел… и не видел никого. Вдруг гляжу –  микроб сидит.
И ушами шевелит. Я как замахнулся – он присел, нагнулся, да, как побежит!
Бац!..  Споткнулся, растянулся и кричит, что друг. Я пустил ему пузырь, прямо
в лоб, раздался: Бух!.. После ванны, силы больше у меня, чем от просто чистых рук.

Завтра я вернусь к вам, муравьи!  Ваша чёрная орда, пусть быстрее убегает
от меня!.. Всех я разом раздавлю, а быть может?.. Колбасой и хлебом, угощу.
Каждый день у нас игра: бои. Муравьи – враги. Мы – дворовые ребята, все  за Свет,
а  они – маленькие, чёрненькие муравьи, все усатые, глазастые  за Тьму. Вот и
начинаем битву-кутерьму.  Папа запрещает с муравьями драться. Говорит, что кто
дерётся, отправляется в тюрьму. Я киваю и молчу.  Нет – не буду препираться;  пальцы
крестиком держу. Как солдатик оловянный ни словечка не скажу. Врать – негоже, ясно
и ежу.  Ну, а сдаться муравьишкам, нам – мальчишкам, тоже не к лицу. Сам себя ругаю,
что не честно поступаю, хоть в делах плутаю, словом не блужу.
45 Тень
Надежда Бакина
   Солнце припекало затылок все сильнее, и тень росла, убегая вперед, удлиннялась, начав свой рост в полдень, из точки под ногами. Солнце пряталось – тень росла. Все просто, как первые уроки естествознания, полученные еще не в школе. Вернее, в школе, в лучшей школе в жизни – у самой природы, в перерывах между сном и едой, когда мама отпускала, наконец, на улицу, и там можно было учиться. Познавать. Удивляться. Радоваться изведанному. Названному. Тому, что обретало жизнь в моем его именовании.
   Сейчас же, сегодня, тень убегала вперед и вперед, грозя вырваться из-под моей власти. Ей не хватало моего небольшого роста, ее самолюбие и амбиции стремились к большему, чем я. Не удивительно. Я сам стремился к большему. Чем я. И слегка поддав носком ботинка, я помог тени оторваться. Благодарно и блаженно вздохнув на прощанье, она разлеглась вдоль улицы, заполняя тротуар, заглядывая во дворы, повисая на деревьях. И исчезла вдали, там, где я уже не мог ее разглядеть.
   Интересно, ведь тень не исчезла, мой я-центризм заставляет меня так говорить, так воспринимать жизнь. Если я что-то перестал видеть  – оно исчезло. Но ведь тогда и я – исчез. Встретившись взглядом с прохожим и отправившись дальше, завернув за угол – я исчез. Из его глаз. Исчез для него. Или я действительно утратил частицу себя, когда меня перестали воспринимать как нечто живое, существующее его глаза? Когда я родился, мама взяла меня на руки, всего, полностью, сразу видя, мои пятьдесят три сантиметра, завернутые в пеленку, помещались в ее глазах, и там, в ее взгляде, я обрел жизнь: не в момент рождения, а в момент узнания меня ей. Но что было потом? Когда я начал расти и перестал помещаться в единый любящий взгляд? Сколько частиц себя я уже утратил? Они облетают с меня подобно листве, или скатываются, как капли с мокрого стекла: вот стекло мокрое, а вот… А вот оно уже сухое. И его влажная призрачность стала прозрачной и невидимой явью. И где вода, где стекло – кто скажет тогда? Капля за каплей, листок за листком, я теряю себя, проходя через дни. И что потом? Что будет в той прозрачной яви, когда меня уже не останется?
   Тень бежала, ей казалось, что ее жизнь удлинняется с каждым отвоеванным у солнца сантиметром, но я-то знал, что ее и без того короткий век укорачивается. Ее мнимая жизнь, которую она заполняла темнотой, уходила вместе с солнцем, которое еще грело мне спину, но дневной жар давно спал, и от теней веяло вечерней прохладой, от которой зябко вело плечи. Еще час, и солнце скроется за горизонтом – и где тогда будет тень? Без солнца, дававшего ей жизнь? Неблагодарная глупая тень, ищущая… А чего она искала? Я не знаю, и мне было жаль ее. Я привык к своей тени, то растущей, то съеживающейся, сворачивающейся клубком в темноте возле кровати, когда я спал, и солнце спало, хотя оно вовсе не спало. Но представить солнце спящим проще, чем земной шар, крутящийся вокруг него в огромном космосе. И я отправлял солнце спать, ночь за ночью. Так нам с тенью было не столь одиноко. Мы спали не одни, само солнце ложилось где-то недалеко, и уж если оно спало, то и нам можно было. Мне – можно было. Спала ли тень, я раньше не думал. Я вообще раньше мало думал о тени, зачем думать о том, что есть, просто есть и всегда рядом, что появляется и исчезает независимо от моего памятования о нем? Есть солнце – есть тень. Даже если нет солнца, тень есть. Достаточно лампы, фонаря, света из чужого окна. А теперь тени нет. И я думаю о ней. А еще мне ее жаль, я знаю, что солнце скоро ляжет спать, и у тени больше нет кровати, возле которой она может скоротать ночь в ожидании рассвета. Может, мне отправиться искать ее? Но где? Я не знаю. А что, если вслед за тенью исчезну и я? Не так, как раньше, а полностью, целиком? Исчезну и не смогу появиться вновь? Стану прозрачным – и?..
   Вечер наступил и прошел, ночь мягко поползла по земле. Не от солнца, как тень, а наоборот, к нему, издали приближалась, тянулась к розовой полоске, которой солнце прощалось со мной, чтобы накрыть ее темнотой, спрятать под собой. Я смотрел на ночь, и не верил себе, вместе с ней по земле ползла моя тень, выросшая до пределов ночи, слившаяся с ней. Моя маленькая тень, которая, бывало, в полдень была не больше футбольного мяча и робко выглядывала из-под ботинка, теперь дышала полной грудью, наполнив всю землю. Впрочем, могу ли я теперь называть эту тьму моей тенью? Не слишком ли это…самонадеянно? Величием этой ночи не хочу ли я заставить испытывать это величие – себя?
   Мама всегда говорила, что я задаю слишком много вопросов, и слишком глубоко копаюсь в себе. Жизнь проще. Может быть…
   Но эта ночь, в которой тень моя обрела не смерть, которую я ей сурово предрекал, а полноту жизни, слилась с сотнями теней и осталась собой, настолько, что я узнал ее в грозной и мягкой поступи ночи – эта ночь не только лишила меня надежды встретить свою тень:  испробовав на вкус ночь, она вряд ли променяет ее на пресную жизнь возле моих ног, - но и избавила от страха. От того страха, который я испытывал с того момента, как мой рост превысил первые пятьдесят три сантиметра. С момента, когда вместе с ростом жизни я начал утрачивать, как мне казалось, себя. Я рос – и становился меньше. И я ужасно страдал от неотвратимости ничегойности. Стать однажды ничем, никем, окончательно и бесповоротно исчезнуть – из глаз, из слов, из памяти. Стать абсолютно прозрачным, тем, на ком не задержится взгляд. Если моя тень стала тьмой, я стану – светом? Моя прозрачность больше не задержит солнечные лучи, не прервет их устремленность в мир? И значит, в мире будет больше света? И я буду – часть его? Я не знаю. Я еще не понимаю до конца, но уже не боюсь. Я пойму потом, когда придет время и облетит последний листок. Я теперь не боюсь. Теперь я жду.
46 Любовь, пришедшая во сне...
Марина Чупахина
  Карина сидела, как всегда в своем любимом кресле и любовалась тем, что происходило сегодня за окном. Ничего особенного там не происходило, но и настроение было на нуле. Даже если бы там началась война, ее вряд ли бы это смутило. Глаза женщины были полны слез, именно так она проживала те моменты своей жизни, когда не могла найти ответа на свои «странные», как ей казалось,  вопросы.
Внешне, в их доме не происходило ничего, что могло бы выбить  ее из колеи. Но ведь Карина уже давно жила не событиями, которые окружали ее повседневную жизнь. Женщина с головой впадала в странные состояния, находившие на нее время от времени. Ее как маленькую собачонку «брали за холку и опускали в чан с водой. В чан ее конечно не опускали, но погружения она явно ощущала.

- Господи, придет же в голову, ну и сравнения, - подумала женщина, прикрывая штору, чтобы солнце не слепило глаза. Да сравнение не очень, но ведь состояния, в которые погружают,  очень похожи.

Карина была красивой женщиной, 40 лет, с черными, красиво вьющимися волосами. Ей не приходилось прикладывать огромных усилий, чтобы поддерживать то, чем ее наградила, матушка природа. Да и для кого все это нужно было делать, ведь ее муж, Роман, был в том возрасте, когда и женщин и мужчин ценят только по их внутреннему миру. Но вот интересная штука, именно сегодня ей вдруг открылось, то видение, через которое она вдруг почувствовала, что супруг оценивает через такую призму только ее. Карина начала замечать, что на других женщин, он смотрит как-то по-особенному, с нежностью и желанием.

- Боже ты мой, ведь на меня он не смотрел так никогда, даже когда мы только начали встречаться, когда мы были совсем юными студентами первокурсниками, - на женщину вдруг снова нахлынула волна страдания и боли за упущенные годы своей молодости.

- Но  почему? Зачем тогда был нужен весь этот цирк? – я ничего уже не понимаю, а может я все-таки схожу постепенно с ума. Разговор с ним, вряд ли что-то  даст, ведь он, как всегда будет отмалчиваться и говорить, что я все это придумала.

- Наверное, со стороны это, кажется, что я действительно выдумываю проблему, которой вовсе не существует.  Тогда почему рядом с этим мужчиной я не чувствую себя единственной и желанной, я не чувствую себя женщиной, - Карина вышла из комнаты и направилась в кабинет своего упруга, чтобы понять хоть что-то, что сейчас с ней происходило.

Прежде чем войти туда, она быстренько забежала в соседнюю комнату, где висела икона с изображением Богородицы, чтобы помолиться и попросить помощи у Святой Девы.

***

Женщина медленно опустилась на колени и зарыдала, она так сильно и долго плакала, что забыла, куда и зачем она направлялась. Здесь рядом со святым образом она вдруг почувствовала необычное  тепло и благодать, как будто здесь ее понимали без слов, казалось, родная мама утешала и гладила ее по голове.  Она не могла понять,  как она оказалась в такой западне, из которой не могла выбраться. Карина просто плакала и смотрела Богородице прямо в лицо, ища в ее глазах хоть какой-то знак. И неожиданно женщина, как будто пробудилась ото сна и пришла в себя.

- Господи, а что происходит, почему я здесь? – она поднялась с пола, посмотрела на часы и поняла, что на дворе уже глубокая ночь.

Тихими шагами она поплелась в спальню в надежде, что там она увидит его. Приоткрыв дверь, женщина поспешила войти, так как полы в этом месте всегда издавали отвратительный скрип.  Но старания были напрасны, ее супруг, как обычно смиренно сопел на диване в своем кабинете.

 - Это хорошо, что сегодня я все-таки не пошла к нему, видимо меня отвели от этого, наверное, значит  не время. Еще подумаю и поразмышляю над своим состоянием, - в глубине души она очень боялась нарушить покой семьи и остаться в такие годы одна.

 Сейчас, когда дети уже выросли и жили своей жизнью, одиночество в этом доме, ей казалось совсем невыносимым. Сегодняшней ночью Карина долго не могла уснуть, она все думала и думала, не понимая, почему именно через столько лет совместной жизни начали появляться сомнения в отношениях с мужем.

- Заканчивай себя мучить, - с такими словами она решила закрыть глаза и погрузиться в мир снов.
Уже лежа с закрытыми глазами, она прочитала, привычные Отче наш и Богородицу, попрося  у них дать подсказку ее состояния.

Ночью ей приснился сон, он был странный и еще больше запутывал ее сознание.
Во сне она оказалась на перекрестке двух дорог, как в той сказке, «на лево пойдешь…»
Перед ней открывались две дороги, в конце которых ее кто-то ожидал, но кто это был разобрать она не могла, лишь едва был слышен чей-то голос, который звал ее, называя по имени.
Вздрогнув, она вдруг проснулась и сидя на кровати, начала перебирать  лица людей, которые только что были в ее сне.

- Да уж, здорово, я даже во сне не могу спокойно существовать, опять эти загадки,  наверное, мне действительно пора обратиться к специалисту.

Перевернувшись на другой бок, она снова уснула, теперь уже до рассвета. Удивительно, но сон, который женщина видела, до этого, продолжился, но теперь ей уже не было так страшно. Она решила подойти к людям, стоявшим на дорогах, и внимательнее рассмотреть их лица.
Тот, который стоял на правой тропинке, был ее сегодняшний муж, статный и холеный, каким он был всегда. Карина подошла к нему и взяла его за руку, мужчина улыбнулся, как он это умел делать, и отодвинул ее руку. Ей захотелось прижаться к нему, ведь он был такой родной и близкий, но мужчина сделал шаг в сторону и толкнул ее назад. В этот момент она услышала глухой звук, исходящий со стороны  другой тропы, женщина повернула голову, и ей стало интересно, а что же там, кто там.
Карине пришлось вернуться обратно на перекресток, таковы были правила этого сна. Пройдя через густой туман, она начала различать силуэт человека, стоявшего на дороге. Это был мужчина примерно ее возраста,  среднего роста и вполне заурядной внешности. Теперь уже она отчетливо слышала его голос, который тихо звал ее.

- Карина, подойди поближе ко мне, я не причиню тебе никакого зла, мне пришлось проделать долгий путь, чтобы найти тебя, - мужчина протянул ей свои ладони. Но женщина резко отпрянула назад  и побежала обратно. Хотя  сколько бы она не прикладывала усилий, ее все больше и больше, как в пропасть, тянуло обратно.

Проснувшись утром, женщина, совсем забыла про то, какие эмоции пережила вчера. Мысленно,  в голове, она прокручивала сюжеты сегодняшнего сна.
- Ерунда какая-то, - подумала Карина.
Зато пренебрежительное отношение ее супруга во сне она явно ощущала, как на яву.

***

Сегодняшний день женщина решила посвятить отдыху и не о чем таком не думать, все мысли, которые одолевали ее, она гнала прочь. Отдыха, конечно, не получилось. Зато, на радость матери, приехал ее старший сын, и они весь день провели вместе. Он много рассказывал, его просто было не унять. Да и вообще у них были очень доверительные и теплые отношения,  поэтому он частенько заезжал, чтобы поболтать и рассказать матери о своих успехах  и достижениях, как в учебе, так  и с девчонками. Два года назад, он объявил родителям, что хочет жить отдельно и решил снимать жилье самостоятельно. Учась в универе, он подрабатывал, другая часть дохода была в виде помощи от родителей.

Роман, супруг Карины, никогда не баловал мальчиков, говорил, что они должны карабкаться сами. Однако, видя их стремление и напористость, помогал им немного деньгами. Да,  дети у них получились на славу, и все время радовали родителей своими успехами.
День подходил к завершению, и молодой человек засобирался домой, но ведь когда-то именно этот дом являлся для него родным. Ну а теперь все изменилось, сейчас для него являлся домом тот уголок, который он снимал, и куда каждый день стремилась его душа.

Проводив дорогого гостя, Карина вернулась в особняк и  сама того не заметив, снова погрузилась в свои  мысли, вернувшись к тому, что беспокоило ее накануне.

- Нет, это просто невыносимо, наверное пока ситуация не прояснится, все это мне спокойно жить не даст, - женщина медленно поднялась на второй этаж и зашла в ванную комнату.

- Да, наберу теплую ванну с ароматной пеной и понежусь перед сном, - Карина пыталась унять себя, чтобы хоть как-то отдалиться от своего гнетущего состояния.

Этим вечером ей все же удалось уснуть раньше обычного, только толку от этого было мало, так как мучительные сны так и не давали ей расслабиться. Под утро, уснув сном младенца, она опять увидела того мужчину, который являлся к ней во сне прошлой ночью. Вот только сегодня он показался ей красавчиком, ночной друг  опять пытался ей что-то говорить, но Карина так и не смогла разобрать его слов. Зато его лицо она запомнила хорошо, так что могла бы, даже узнать его, если бы когда-либо увидела.
Утро начиналось, как обычно, с приятного аромата кофе, который по обычаю варил ее супруг. Спустившись вниз, на кухню, Карина увидела своего мужа и ее недавняя обида и гнетущее состояние вдруг ушло в никуда. Роман, выглядел, как всегда, безупречно, его новенький костюм в клетку сидел на нем просто идеально. Улыбнувшись ему искренней улыбкой, она вдруг почувствовала внутри себя огромное желание к своему мужу.
 
- Такого не было уже давно, - подумала Карина. А это  мое состояние в последнее время, видимо это была проверка моих чувств к нему, после стольких лет совместной жизни.

 Она подошла поближе и собиралась было его поцеловать, но Роман буквально выскользнул из ее объятий. И вдруг, как молния, боль и обида пронзила все ее тело, испытав такое же состояние, которое приходило в ее недавнем сне. 

- Наивная дура, а я то о каких-то испытаниях на прочность чувств размышляю, это ведь и дураку понятно, что я просто ему не нужна. Опустив глаза вниз, женщина о чем-то задумалась…
Карина поняла, что ее состояние вернулось вновь, вернее оно никуда и не девалось, она всего лишь пыталась его загасить. 

- Да и не состояние это было никакое, это обычная женская интуиция, ведь каждая женщина чувствует, когда мужчина ее просто не любит и не хочет.

- Раньше он хотя бы не проявлял так явно свое отвращение ко мне. Боже мой, за что это мне? – женщина поднялась в свою комнату,  засела в свое любимое кресло и опять погрузилась в свои раздумья.

Так Карина просидела несколько часов подряд и сама того не заметя, провалилась в крепкий сон. Этот сон, на удивление был очень приятным, к ней снова пришел ее друг сновидений, они были вместе, он целовал и обнимал ее. Самое удивительно, что она отвечала ему взаимностью и испытывала такие сильные эмоции, сама от себя не ожидая.

Наступал вечер, и солнышко заглянуло в открытое окно, оно было таким горячим, как поцелуи незнакомца в ее сне. Лучи беспощадно обжигали ее лицо и женщине не осталось ничего другого, как подняться и зашторить окно. Проснувшись, девушка поймала себя на мысли, что она улыбается и ей вдруг стало немного стыдно за такое.  Ведь она даже никогда и в мыслях не могла подумать, что до нее могут касаться руки  другого мужчины. Прожив с мужем двадцать лет, она знала только его и никого больше.

- Да, но это ведь только сон, чего только не выдумает себе отвергнутая женщина. Ладно, жизнь продолжается, нужно приготовить ужин и хоть один раз в день поесть.

Этой ночью Роман первый раз за все время позволил себе не ночевать дома. Утро было прохладным,  и Карина разрешила  себе поспать немного подольше, открыв глаза, она поняла, что мужа нет рядом.
- Наверное уже готов мой любимый кофе, - она быстро встала и побежала на первый этаж, в надежде увидеть Романа на кухне…
Но мужчины там не было, и, судя по обстановке, он не появлялся дома  со вчерашнего утра.

- Ничего себе, наверное, что-то случилось,- Карина рванулась на второй этаж за телефоном. Набрав номер мужа, женщина не получила никакого ответа, оператор говорил, что абонент находится в не зоны действия сети.

Забыв про завтрак, женщина в быстром темпе поднялась в спальню, переоделась и спустилась в гараж. Водить она не любила, но сегодня был другой случай и про данный факт она даже не вспомнила. В голове женщины крутились всякие версии развития событий, включая даже самые ужасные. Она была эмоциональным и глубоко чувствительным человеком, что вполне отвечало ее характеру и тому, что она была творческой личностью. Карина была художником и много времени проводила в своей мастерской. Однако за последнюю неделю она так и не приступила к работе.

Дорога в город была свободной, тем не менее, Карина не нарушала скоростной режим и придерживалась всех правил. Все ее мысли были заняты только одним, ее мужем, вернее тем,  где он провел сегодняшнюю ночь. Подъехав к офису компании, она медленно припарковалась и взяла себя в руки, чтобы не быть излишне эмоциональной. Тем более, что ее супруг не любил ее визитов в рабочее время, даже как-то запрещал ей это. Карина прошла по коридору и направилась в сторону кабинета своего мужа… Подойдя ближе, она заметила, что дверь в кабинет приоткрыта, а внутри были слышны чьи-то голоса, одним из которых был голос Романа, ее мужа.

- Фух, слава Богу, живой, - уже это ее сильно обрадовало, и тяжелый груз свалился с ее плеч.

Немного погодя, прислушавшись, она узнала и другого, чей голос она давно уже не слышала, то был близкий друг и компаньон ее супруга. Они о чем-то спорили…

- Как же так, как ты можешь столько лет пользоваться человеком. Может ты пожалеешь ее, и скажешь все, как есть, ведь она этого не заслужила, - молодой мужчина, подошел к столу и сел напротив Романа.

- Да, у нее все было и семья и дети, все, что она хотела, я не виноват, что большего ей дать просто не могу. Ну не люблю я ее и никогда не любил, ты же знаешь, если бы я тогда не женился на ней, я так и остался бы голодранцем, в своей общаге. А сейчас и ей хорошо и мне не составляет особого труда иногда поулыбаться ей. Да ей, по-моему, больше ничего и не надо. Мы уже давно спим в разных комнатах,  и она даже не делает никаких шагов к другим отношениям. К тому же, мне кажется, что нам с тобой и так хорошо, мы же прикрыты с двух сторон.


****

Женщина бежала со всех ног, на сколько ей хватало сил. В голове, словно  рой пчел, перепутались все мысли… Ей одновременно было и жарко, и холодно, и страшно, и безразлично, она просто была в состоянии невменяемости. Карина неслась, не понимая, что же происходит, ее мозг просто не хотел включаться, чтобы хоть как-то расставить все полочкам. Она просто чувствовала ужасное состояние обиды и одиночества, забытой всеми и отвергнутой самим дорогим человеком на свете. Женщина не хотела думать, так как от этого становилось просто невыносимо, она была согласна сделать что угодно, лишь бы избавится от этого…
Карина бежала до тех пор, пока ноги из-за сильной усталости, отказывались двигаться дальше. Она сбавила шаг, и теперь просто плелась по какой-то улице, не осознавая, где же она находится.
За поворотом дорога прерывалась, плавно переходя в огромный красивый мост. Немного передохнув и восстановив дыхание, Карина поднялась на мост, который огибал красивую местную речушку. Она наклонилась вниз, чтобы лучше рассмотреть воду, так она любила делать в детстве, родители разрешали это, но только, когда рядом был кто-то из взрослых.
А теперь она сама уже взрослая, к тому же сейчас ей было абсолютно все равно. Сегодняшний влажный воздух, исходивший от реки, заставил забыть ее все, что с ней происходило в последнее время. Это был одурманивающий запах свободы… Карина вдруг поняла, что больше не хочет страдать и поэтому решила раз и навсегда покончить с этим состоянием…

- Пожалуйста, простите меня, наверное я слаба, я просто больше так не могу, у меня нет сил выдержать, - девушка как робот повторяла эти слова, ее бледное лицо не выдавало никаких эмоций.

Карина, с трудом залезла на ограждение моста, так как силы ее закончились, когда она еще бежала. Преодолевая последнее свое задание в этой жизни, как она подумала в этот момент. И вот задание было выполнено, ноги ровно стояли на перилах…

- Ну давай,  вот только миг и все кончено, - перед глазами женщины вдруг всплыли образы ее мальчиков, в то время, когда они были совсем маленькими.

Слезы покатились огромными  горошинами из ее замученных страдающих глаз… В одно мгновение у женщины по всему телу пробежал холодок и только белое облако окутало ее взгляд…
Когда Карина пришла в себя, она лежала, запрокинув голову назад, а над ней хозяйничал какой-то незнакомый мужчина.

- Девушка, да разве так можно, ведь ничто в этой жизни не стоит того, чтобы лишать себя самого большого дара на Земле, жизни.

Карина смотрела на него, широко раскрыв глаза, не понимая,  где же она сейчас находится
на земле или на небе.

- Скажите, я все таки умерла? – перед ней стоял тот мужчина, который, в последнее время, так активно посещал ее во сне.

- Да вы что, я еле успел схватить вас, сейчас бы вами лакомились местные рыбешки. Зачем вы это сделали? Что могло такого произойти, чтобы вы решились на такое?

- Понимаете, я попала в очень затруднительное  положение и это привело меня в такое состояние.

- Поверьте мне, когда Господь перед вами закрывает одни двери, он обязательно открывает другие!

Они смотрели друг на друга, и обоим казалось, что они знакомы много, много лет, но вот почему-то только сейчас  должна была произойти их встреча.
47 Танцуй со мной до конца любви
Мира Кузнецова
Питер встретил слезами, стекающими по окнам вагона. Смысла стоять в тамбуре в ожидании остановки поезда не было, как не было нужды торопиться, но я всё равно уже стояла, упираясь раскрытыми веером ладонями в стекло окна и вглядываясь в ночь, расцвеченную мелькающими всполохами фонарей. Это мелькание гипнотизировало, не давая сосредоточиться на мыслях, и это радовало иллюзией обычности. Состав начал притормаживать, и рука проводницы коснулась моего плеча.

– Женщина, разрешите. Мы прибываем.

– Да, да, конечно, извините, - я отступила, освобождая подход к двери и её тут же открыли, откинули площадку и протерли тряпкой поручень. Поезд вздрогнул в конвульсии остановки и вскоре замер. Проводница вышла на перрон и сделала приглашающий жест.

– Счастливого пути!

– Спасибо, - кивнула я и шагнула вперед. Сделала пару шагов и вдохнула запах Московского вокзала. Покрутила головой, ища изменения, но двадцать с лишним лет не поменяли привычный пейзаж. Всё то же. Всё так же. Я и перрон. Только я больше не курю и окурок моей сигареты не летит на рельсы.

– Ты! Ты – шлюха! – закричала женщина прямо за моей спиной, и я резко обернулась. Две женщины стояли друг против друга в полной боевой готовности. Рядом топтался плюгавенький мужичок. Я окинула его взглядом и крикнула им:

– Девочки, а он того стоит? – и продолжила путь. Криков больше не было и это радовало. «Задумались», - хмыкнула я и обогнула вокзал, выходя на Невский со стороны Лиговки. Пару раз меня окликнули таксисты, но я качнула головой отказываясь и меня оставили в покое. Пересекла Невский и оглянулась на здание вокзала.

– Я обещала тебе, что не вернусь. Я обещала тебе, что приеду обязательно. Я не вернулась. Я приехала. Здравствуй, любимый. Давай найдем друг друга в этом городе снова. В последний раз.



– Можно я куплю тебе цветы?
– Даже если с ними домой вернуться нельзя?
– Вопреки всему. Тебе так идут цветы.
– Пусть будет. Можно.



Скольжу взглядом по стенам домов и уверенно шагаю в цветочный.

– Девушка, можно я выберу сама? – девчонка кивает и отодвигает стекло перегородки. Я опускаюсь на корточки и обнимая цветы под бутонами собираю букет.  Встаю и протягиваю девочке деньги. И она спрашивает:

– Вы не ошиблись? Может еще одну?

– Всё верно, милая. Хорошей ночи.

Дверь за моей спиной провожает звоном колокольчика, а я не спеша иду по Лиговке к «Октябрьскому», оглядывая знакомые и забытые дома. В каком-то из них было кафе, а раньше зал игровых автоматов. Он работал всю ночь, и мы сидели в нем не раз, когда у нас она была эта ночь на двоих, застрявшая между двумя домами, в которых нам двоим не было места.



– Хватит нам шляться по кафешкам.
– Хватит. Только выбор у нас ограничен. Или мы ограничены выбором.
– Ты устала. Пойдем прогуляемся.
– Да. Так будет лучше.



«Гулять действительно было лучше. Мои зацелованные руки можно было спрятать в карманы и прижаться к тебе боком. Ты тут же ловил левую в моем кармане, переплетая свои пальцы с моими, а локоть правой обнимал ладонью, и мы шли в сторону, наконец, опустевшего Невского. Никто кроме тебя меня так не обнимал гуляя. Время от времени ты касался губами моих волос и шептал всякие глупости».



– И что из сказанного ты считала глупостью?



Я останавливаюсь и трясу головой, изгоняя звук его голоса из своей памяти. Только этого мне и не хватает. Не нужно голосов в моей голове. Не нужно.

– Ты трясешь головой, как баран, разбивший лоб о новые ворота, - и я слышу его смех.

«Плохо, девочка, плохо. Нечего тебе тут делать было. Принесла вот нелегкая. И что теперь? Может головой об стенку?» - я медленно поворачиваюсь, ища источник звуков и заодно подтверждение своей адекватности. Медленно, очень медленно, но поворачиваюсь. Его мерцающий силуэт стоит, привалившись к арке, ведущей во двор. Я тут же мысленно хлопаю себя по лбу. «Точно! Нужно было нырнуть под арку и войти в колодец двора».

– Не ходи! Нет там уже ничего. Ни кафе. Ни зала игровых автоматов. Но это ты и так помнишь, - он улыбается, не двигаясь с места. Его силуэт мигает, как плохо заряженная голограмма. Я вздыхаю и произношу вслух.

– Что ты здесь делаешь?

– Так ты же пригласила на последнее свидание. До утра я весь твой, - он пожимает плечами и разводит руками.

–  Мой говоришь? Тогда прекращай мельтешить и иди сюда. Если тебя пустили ко мне до утра, то не надо расстраивать мою психику дурацким мерцанием.

– Забыл, что ты ничего не боишься, - он смеется и, наконец, отлепляется от стены, теряя прозрачность и обретая объем. Подходит и, наклонив голову к плечу, смотрит в мои глаза.

– Не надейся, не отведу. Ну, что? Прогуляемся? По местам боевой славы?

– Дорогая, все баталии и мелкие диверсии были в метро. Пойдем? Прокатимся, пока еще работает.

– На Крестовский.

– Да. Туда. Разрешите Вашу руку, сударыня.

– Ты и в посмертии паяц, - я разглядываю его лицо, не изменившееся с нашей последней встречи, качаю головой, но все-таки кладу свою ладонь на изгиб его руки.

– Насмотрелась?

– На что? На то, что я и так помню до мельчайших подробностей? Тоже мне удивил! Я бы предпочла… - я спотыкаюсь, обрывая фразу. Нет ни малейшего желания напоминать ни себе, ни ему о том, что он уже пять лет, как мертв.

– Не смущайся, я помню, что мертв. И ты бы предпочла увидеть то, чего не застала. Ведь так? Что ж смотри. – он делает шаг вперед и поворачивается ко мне лицом.  Я стою и смотрю в его глаза, не замечая никаких изменений, - он щелкает меня по носу и смеется, -  нет, дорогая, на портрет Дориана Грея нужно смотреть целиком и не отвлекаясь на мелочи.

Я смаргиваю, успевая заметить стремительный возврат седины поредевших волос в прежнее состояние. Его палец снова возникает в миллиметре от моего носа, и он качает им, привлекая моё внимание.

– Милая, не отвлекайся. Шоу не может быть бесконечным. И выхода на бис не будет. Начинаю.

Я вскидываю руку к его волосам, замечая первую седую прядь, но он отступает на шаг, усмехаясь в усы:

– Да. Я тогда вбежал на перрон, а последний вагон, уже его покидал. Дурак. Я пока бежал загадал, что если успею, то не отпущу, что так суждено. Или если ты будешь упрямиться поеду с тобой хоть к черту, хоть к дьяволу.

– А если?

– А что случилось после «если» ты и так знаешь. «Тот, кто убил, тот и убит».

– «Тот, кто простил, тот и прощен»?*

– Нет. Не простил. Не прощен.

Я молчу. У меня пока нет слов, которые я могла бы сказать на это. Потому что тоже – не простил и не прощен. Я не готова. Я смотрю, а его лицо теряет пластику молодости, каменея в эмоциях зрелости. Вдруг неожиданно худеет, приобретая сероватый оттенок.

– Болел?

– А? Нет. Ты замуж вышла. Я как-то думал, что с нами вечность, - он хмыкает, впиваясь в меня взглядом. Боль в этих глазах захлестывает меня своим потоком, я задыхаюсь и отступаю от него. Он ловит меня, готовую уже упасть. Встряхивает и отводит взгляд.

– Прости. Я не должен был. Досматривать будешь?

 Я жмурю глаза, прислонившись к фонарю и мотаю головой.

– Нет. Остановись на предпоследнем дне и пойдем. Не хочу выглядеть модной дамой, разгуливающей с мальчиком, - я пытаюсь шутить, душа в себе жалость к этому мужчине, к себе, к нам, презрение к глупости молодости… - да, уж. Сказка о потерянном времени.

– Так не будем его больше терять, дорогая? Я счастлив, что ты здесь. Позволь, - он наклоняется и берет мою руку, целует, а потом переворачивает её ладонью вверх и касается губами кожи. Отстраняется и уже сам уверено кладет мою руку на изгиб своей левой, накрывая мою ладонь своей, и тихонько напевает, склонив голову к моему уху. – «До утра, как-нибудь, все равно. За окном темноты полотно. И на нем бесконечно давно просто темно»**.

Я неожиданно успокаиваюсь и даже подпеваю, повторив последние слова, и только тогда осознаю ужас произнесенных слов.

– Не думай. Просто гуляй. Просто со мной. Расскажи. Расскажи то чего я не знаю.

– А чего ты не знаешь?  И что ты хотел бы узнать?  Хочешь расскажу, как запретила себе любить? Как не позволяла себя любить? Как шарахалась от каждого кто посмел посмотреть на меня? Как перешивала дочери платье за платьем, зная, что время танцев прошло? Да и светские выходы в моей жизни ограничены театром? А там достаточно одного платья для театра?  Знаешь, как меня зовут билетерши? Дама в черном.

– Ты оставила только то платье, что я тебе подарил?

– Не льсти себе. Оно просто умело растягиваться, не теряя формы. Принимало меня в любом виде.

– Я заметил – ты набрала вес.

– Нет. – я качаю головой и хихикаю. - Ты не застал тех времен. Я сбросила вес. Много сбросила. Теперь, для своих лет, я выгляжу слегка полноватой. Что ж идем? -  я киваю ему на пылающую алым букву «М».

– Идем. Мне карточку не бери. У меня льгота, - он улыбается и смотрит на меня тем особым своим взглядом, радующемся любому моему выражению лица, любой глупости, слетевшей с моих губ. Он самодовольно хмыкает, видя мою реакцию, и подталкивает меня к турникету, обнимая, и проходит вместе со мной по ту сторону барьера.  Мы делаем несколько шагов и ступаем на эскалатор.  Он обходит меня и поворачивается ко мне лицом, стоя ступенькой ниже. Мы смотрим в глаза, без необходимости поднимать или опускать голову, почти касаясь носами, обхватив талии друг друга и вдруг произносим одновременно:

– Как мне этого не хватало…

Он не оборачивается, когда наш путь на эскалаторе подходит к концу. Просто берет мои руки в свои и помогает сойти.

– Поторопись. Это последняя электричка.

И мы бежим, заскакиваем в последний вагон. Двери закрываются.  Он щелкает пальцами нарочито театральным жестом и вдруг раскручивает меня в безумном па, аккомпанируя нам.

«Он уехал прочь, на ночной электричке…»***

– Помнишь? – он продолжает меня кружить, провоцируя на танец. Я оглядываюсь. – Ну же, - подначивает он меня, -  милая. Давай. Потанцуй со мной.

 Я плюю на всё: на возможные косые взгляды; на годы, раздавившие меня и убившие его; на все задушенные порывы и желания и отдаюсь его просьбе. Оказывается, это так здорово – позволить себе жить. Разрешить себе улыбаться. Перестать прятать радость. Простить? Простить. Он смеется, ловя изменения в моем настроении и прижимает к себе. Моё сердце колотится за нас двоих. Чмокает меня в макушку и подталкивает на выход.

– Наша остановка. Поспешим?

Мы выходим на улицу и идем через парк в сторону арены «Зенит». Не было никакой арены здесь двадцать с лишним лет назад. Был старый стадион и в кабинете массажиста – прорабка. Мы одновременно хмыкаем, кося друг на друга глазами. Улыбаемся. Он смеется:

– Да и мы были когда-то рысаками.

– Были, были. Пошли к заливу.

– Туда и идем.

Не сговариваясь тормозим на месте, где любили целоваться. Он прижимает меня к плечу и гладит его, успокаивая.

– Я в порядке.

– Я знаю. Я помню, что «Любовь – не товар, её дарят. Врагам оставляют ожидание мести. Слёзы не видит никто».

– Не желаешь повторить? – он указывает место в заливе, где мы однажды предавались страсти.

– Смерти моей хочешь? – подмигиваю ему, а он качает головой.

– Жизни с тобой… хотел бы, - а потом наклоняется к моему уху и шепчет, словно нас может кто-то подслушать. – И просто хочу. Хочу почувствовать твои бедра на своих. И держать твою спину в своих ладонях. И видеть, как меняется твоё лицо в момент достижения оргазма. И услышать твой стон…

Я вдруг смущаюсь, чувствуя, как полыхнуло моё лицо, и как всегда в таких случаях ёрничаю:

– Неужели мы заслужили «всё включено»? Хочешь спою апофеоз любви?

– Дурочка, - он качает головой, - всё прячешься за стервозностью? Как тебя там звал «отец твоих детей»? Стерведь?

Я вздрагиваю, отстраняясь. А он перехватывает меня, прижимая покрепче.

– Прости. Сделал больно. Столько лет прошло, а я все ревную.

– Бессмысленно.

– Конечно, родная, бесспорно. Теперь-то…

– Всегда. Ревность бессмысленна потому что не продуктивна. Она ничего не созидает и, следовательно, никчемна.

– Так ты поэтому никогда и ни к кому меня… я думал просто мало любишь.

– Бухгалтерия любви. Любовь. Больше, меньше.  Она или есть, или её нет. Если есть, то всё любимому и ничего себе. Надо для счастья любимого уйти – уйдешь и не оглянешься. А вот если её нет, то тогда и взвешивают «больше-меньше».

– Так ты тогда ушла…

– Я тогда ушла, потому что сил терпеть боль не было. Размякла я рядом с тобой.
Я так привыкла к нежности. Как жить?
Однажды все закончится. Как быть?
И в лето вдруг захлопнется окно.
…вновь соберу из гордости панно.****

Вот и собираю, любимый…

Я бросаю прощальный взгляд на место нашей шальной страсти, и мы идем дальше, взявшись за руки, и молча.

– Куда мы? – спохватываюсь спустя какое-то время.

– Гуляем, - пожимает он плечами. ¬– Мы здесь вместе не были. На Аптекарский.

– А что там?  - я заглядываю ему в глаза, и он, чуть дрожа уголками губ, улыбается.

– Я…

Я прижимаюсь к нему теснее, кутаясь в серость белых ночей и гадая дойдем или он уйдет раньше. Кто их знает, когда у них начинается утро. Спохватываюсь и тороплюсь сказать не сказанное.

– Знаешь я кажется…

– Знаю. Кажется, что не кажется, - он поворачивается ко мне лицом и оставляет в своей руке только правую, отступает назад.  Время от времени заставляя, меня повторять за ним танцевальные фигуры – ну же, милая, ты почти разучилась. Нельзя так. А если придется? Будешь стоять столбом и поводить плечом?

– Не буду. Я больше не танцую. Я многое больше не…

– Зря ты так. Жизнью нужно пользоваться. А ты позволяла другим пользоваться твоей. А нужно было жить. Ты же не можешь дышать за другого? Или пробежаться за другого? Нет? Почему позволила? Твоя жизнь попросту потраченное время. И теперь ты мне дай слово, когда тебе в этот раз зададут вопрос, ты на него дашь ответ. Честный ответ. Сделать вид, что не поняла вопроса не получится. Он не позволит, если я правильно его понял. Договорились?

–  Да. Я не жалею. Я всегда была счастлива с тобой.

– Хорошо. Оглянись.

Я оглядываюсь. Его глаза лучатся счастьем и любовью так знакомо. Я отчетливо понимаю, что портрет сделан из нашей с ним фотографии. Мы там еще вместе. У нас еще есть надежда. Еще нет соблазна изменить и вышибить табуретку из-под чувства, связавшего нас так надолго, обретая свободу. Еще не сказаны непростительные слова. Еще не объявлено отправление моего поезда, и он еще не бежит по перрону, загадывая события. И я еще не бросила окурок под колеса поезду, а сумку на вагонную полку. И вагонная дверь не лязгнула напоследок… И чьи-то ножницы не отрезали клочок с моим лицом от целого.

– Так значит… И кто додумался? – я наклоняюсь и кладу розы на его могилу.

–  Я, - оглядываюсь на голос за моей спиной.  Его единственный сын, живущий в Питере, сокративший мое имя до одного слога еще в детстве, изредка приезжающий ко мне из своей взрослой жизни, стоит и улыбается. – Ма, ну ты даешь! Мы с мелким чуть с ума не сошли, когда ты не позвонила по приезду.

– Не позвонила? Сами бы… – Я тяну телефон из болтающейся на плече сумки и смотрю в экран. Перечеркнутая нота беззвучного режима украшает верхнюю панель. – Прости.  Забыла включить.

– Я так и предположил. Но мой младший брат и твой сын уже летит, и мы прямо отсюда едем его встречать, а то потеряется и он, - он смеется таким знакомым смехом и распахивает свои объятья мне навстречу, и я шагаю в них, подставляя макушку. Он целует меня в нее так же, как и отец, - и шепчет на ухо, не желая вслух озвучивать его секрет. – Фотографию он выбрал сам. Сказал, чтобы только её, иначе ты его не узнаешь…




   *  - цитата из песни группы «Сплин» «Рай в шалаше»
** - цитата из текста группы «БИ-2» «До утра»
***- цитата из песни группы «Комбинация» «Электричка»
**** - стихи автора
48 Победная весна 45-го
Дмитрий Прытков
Записано со слов моей бабушки Жидких Ольги Михайловны, племянницы Бориса Андреевича.
Мой двоюродный прадедушка Затолока Борис Андреевич во время Великой Отечественной войны служил танкистом на втором украинском фронте. После окончания войны колонна советских и трофейных немецких танков направлялась с юга России в Харьков, где должен был состояться Парад Победы. Мой прадед следовал со своим полком на фашистском танке с изображением свастики.
Вскоре полк вышел на трассу Ростов-Харьков, которая проходила через город Антрацит Луганской области, откуда Борис Андреевич был родом.
- Разрешите обратиться, товарищ капитан, - обратился мой прадед к своему командиру.
- Слушаю, рядовой Затолока.
- Прошу дать мне увольнительную на два часа, когда мы будем проезжать через Антрацит, чтобы повидаться с матерью.
- Рисковое это дело, рядовой Затолока. Ты готов взять на себя ответственность в случае, если вовремя не успеешь вернуться в строй? Понимаешь, что тебе грозит?
- Так точно, товарищ капитан. За опоздание меня ждет трибунал.
- Именно. Если возникнет подозрение, что ты дезертировал, да еще и на танке, то тебя неминуемо ждет расстрел. Помни это! Глупо было бы умереть теперь, когда мир с Германией уже подписан.
- Обязуюсь догнать колонну к сроку. Честь имею!
Отец моего прадеда Андрей Петрович Затолока работал директором шахты Центральная Антрацитовского района. Его задача была добывать уголь для нужд фронта, поэтому он не был призван на фронт. Когда фашисты оккупировали Антрацит, Андрея Петровича вместе с тремя младшими детьми эвакуировали на Урал, где он обеспечивал углём теперь уже Уральский сталелитейный завод. Мать же была больна ногами, эвакуироваться не могла и осталась одна в оккупированном городе. Передвигалась она с трудом, поэтому Борис Андреевич очень беспокоился, все ли с ней в порядке. Вестей от нее он не получал.
В Антраците Борис Андреевич свернул с трассы и на предельной скорости помчался  в поселок шахты Центральная, в сторону дома. Танк ревел, крушил брусчатку, поднимал столбы пыли. Жители поселка в недоумении выглядывали в окна. Но, завидев фашистский танк, несущийся по улицам, в ужасе прятались, думая, что снова началась война.
Когда Борис Андреевич подъехал к родительскому дому, он наткнулся на запертые двери и ставни. Вокруг была мертвая тишина. Дома его явно никто не ждал. Обеспокоенный, он начал стучаться в дверь и звать мать. Но ему никто не ответил.
Побродив вокруг дома, Борис Андреевич решил узнать у соседей о судьбе своей матери. Но когда он начал через забор звать соседей по именам, дверь его дома приоткрылась. Через щель его с тревогой и сомнением разглядывали перепуганные глаза матери. И это понятно: вместо своего юного худенького сына женщина увидела здоровенного, огрубевшего небритого мужика. И танк со свастикой…
«Откуда он знает имена наших соседей? – гадала мать, - Может ему один из наших сыновей рассказал под пытками? Зачем же этот переодетый фриц сюда пожаловал? Заставить отца работать на немцев?»
- Ты не мой сын. Говори, что тебе надо и проваливай? Скоро вернутся мои сыновья, советские солдаты! Лучше бы тебе убраться отсюда до этого времени.
- Я – Боря, мам. А Костя уже вернулся с фронта? Он цел? Слышал, Гриша, Валентин и Тася с отцом на Урале. Как ты? Вижу, что жива. Как здоровье? – Борис все спрашивал и спрашивал, говорил и говорил.
В конце концов, дверь приоткрылась, и теперь уже не одна пара глаз с недоверием разглядывала незнакомого детину. Он выглядел таким родным и таким чужим одновременно…
- Отец, ты тоже дома! Вот уж не думал, что смогу и с тобой повидаться! – наконец Бориса впустили в дом, и он смог обнять своих родных.
- Так, когда, сынок, наши немцев на запад погнали, мы с детьми сразу и вернулись. Кому-то же надо Центральную шахту восстанавливать.
- А почему ты на фашистском танке?– мать все еще с сомнением поглядывала в сторону вражеской техники, - Тебя в плен взяли?
- Не, мам, это - трофейный танк, я его перегоняю с фронта в Харьков на Парад Победы.
- В Харьков? А где ж твой полк? – всполошился отец.
- Он движется дальше, до пункта назначения остался день пути, так что следует без задержек.
-  Сынок, возьми меня с собой до Харькова, - вдруг засуетился отец, - Я ведь вырос там, хоть родные края повидаю.
- Так спешу я, бать…
- Я мигом…
Через двадцать минут фашистский танк уже мчал в сторону Харькова догонять колонну. Однако встреча с родными местами закончилась трагедией для нашей семьи. Андрей Петрович увидел, в какие руины превратились города и села по пути их следования, и что стало с его родным городом Харьковом. Впечатление было настолько шокирующим, что у него случился сердечный приступ, и после возвращения домой Андрей Петрович вскоре умер.
А Борис Андреевич благополучно догнал свой танковый полк, прошел победным маршем на Параде в Харькове, демобилизовался из армии и невредимым вернулся домой.
49 Змей
Роман Троянов
  Полная Луна царствовала на небе. Её холодные зеленоватые лучи вскипали золотом на редких облаках, которые словно свита поочерёдно проплывали перед ней по зале звёздного небосвода, желтоватыми изумрудами отблёскивали от молодой зелени весенней травы и листьев сада, окружавшего пруд, а также волшебно серебрились на украшениях принцессы, гуляющей со своими служками-подружками по берегу, под ярким оком вершительницы судеб.
  Тёмная поверхность водоёма, недалеко от неё, переливалась бликами потревоженной лунной дорожки и кипела каскадами бриллиантовых брызг. Она бурлила и расходилась широкими кругами по глади, взбаламученная плескавшимся в ней необычным животным.
- Васька, хватит воду мутить! Сейчас же выходи! – пытаясь быть строгой, приказала принцесса существу, которое резвилось в пруду и было полностью покрыто чешуёй поблёскивающей мокрым опалом, а также обладало большими кожистыми крыльями и длинным змеиным хвостом.
  Слегка помедлив и взглянув на хозяйку лукавым жёлтым глазом, Васька одним прыжком выскочил на берег. Приземлившись на пару мощных когтистых лап, он встряхнул крыльями, расправив их на всю длину, будто желая взлететь, и закрутил головой и туловищем, отряхиваясь как собака.
На стоящих рядом девушек обрушился каскад золотого теплого дождя из сверкающей лунной воды. Они с шутливыми визгами бросились врассыпную, весело заливаясь звонким смехом. Но было поздно, их наряды уже вымокли до нитки.
- Ну, и как это понимать? Опять озорничаешь?! – возмутилась принцесса, сдувая с конопатого кончика носа повисшую каплю воды. – Вот надену на тебя ошейник и будешь ты у меня на поводке как все змеи ходить, если не можешь себя прилично вести. Вон, в других королевствах, принцессы своих змеев вообще никогда без поводка не отпускают. Это я тебя тут избаловала не в меру, а ты этим и пользуешься. Так?
  Василиск, а это был он, улыбнулся, оскалив огромную пасть полную сверкающих белизной зубов, состроил глазки и искоса озорно поглядывая виновато засеменил к принцессе, таща за собой длиннющий хвост.
- Идите переоденетесь подруженьки, а я пока с этим нахалом поговорю! – приказала принцесса девушкам, выжимающим свои мокрые подолы.
 Те, дружной гурьбой подались в покои дворца, а виновник их ухода, неторопливо подойдя к хозяйке, ласково и осторожно положил ей свою большую горячую голову на плечо.
- Ну что, вымочил, проказник? Теперь суши! – добродушно проворковала принцесса, поглаживая и почёсывая змея по костистому гребню головы.
Василиск, подняв голову пристально посмотрел в глаза хозяйки, вытянув крылья окружил ими её и замер. Через мгновение, над девушкой, слегка потревожив своим колыханием свет Луны, стали подниматься прозрачные струйки пара.
- Ну, вот и ладушки! – чмокнув змея в нос одобрительно пробормотала принцесса, раскрасневшись от тепла и так заалев щеками, что это было видно даже в ночи. Но её любимец, опустив крылья, всё продолжал смотреть ей в глаза, но уже просящим взглядом.
- Нет, нет, нет! И даже не думай! Не искушай меня, змей! – горячо зашептала принцесса. – Вижу, что полнолуние. Чай не слепая! А в гляделки играть нечего, меня тебе не осилить, - продолжала она строго. - Ты же знаешь, что батюшка этого не одобряет! Жаль, матушки у меня нет, она бы может и разрешила. А так, даже не проси! А если, не дай бог, кто заметит? Потом поучений и наставлений не оберёшься! И вообще, сейчас подружки вернуться, а рано поутру женихи обещались подъехать.
  Но змей был настойчив. Он и его хозяйка внезапно окутались клубами светящегося тумана, скрывающего происходящее, а через мгновение, принцесса, перекинувшаяся вдруг в белоснежную птицу-лебедь, с шумом забив крыльями вознеслась к огромной сияющей Луне. Змей-искуситель поспешил следом.
- Ой, беда, беда-а-а! – раздался им вслед громкий вопль старшей няньки, выбежавшей с ворохом полотенец в сад. – Унёс-таки змеище поганый нашу принцессу, нашу донюшку ненаглядную! Пропала наша ладушка, краса неписанная! Совратил идолище! Кто ж её, такую-то, перевёртыша, замуж возьмёт-та?!
  Выбежавшие следом няньки и подружки принцессы подхватили её вой и началось сущее светопреставление: кто-то выл, кто-то причитал, кто-то рвал на себе волосы. Но надо признать, что были и те, кто украдкой посматривая по сторонам тёр сухие глаза, искусно подвывая компании.


- Счастье-то, счастье-то какое, маменька моя! - восклицала принцесса от переполнявших её эмоций. - Как же это прекрасно и неописуемо - скользить вот так свободно под Луною, звёздами и облаками, над полями и лугами, над речками и лесами! Меня такая радость переполняет, так душа поет, что и словами не передать! – стоя на скалистом утёсе и крепко обнимая за горячую чешуйчатую шею своего друга страстно шептала принцесса, возбуждённая ночным полётом. – Я этих ночей никогда не забуду! Благодарю тебя, утешенье и отрада моя! Навсегда они останутся в душе моей и сердце моём!
Змей, стоя рядом, внимательно слушал свою хозяйку и глядел мудрыми глазами на раскинувшиеся перед ними просторы, освещённые зеленоватым светом.
- Только хорошо было бы ещё немного вздремнуть, - продолжала принцесса вдруг зевая. - Утомилась я что-то, летаючи. А во дворец сейчас лучше не возвращаться, стража-то ненароком в темноте и подстрелить может.
Василиск, молча повернувшись, начал спускаться с утёса. Принцесса, зная, что он ничего просто так не делает, пошла следом. Немного спустившись, они наткнулись на неглубокую пещерку, ярко освещавшуюся Луною.
- Ну, и как же ты предлагаешь мне здесь спать? – удивилась девушка, - стоя?
Но змей заполз в пещерку, свернулся калачиком и слегка подняв крылья превратил их в уютное ложе. А после того, как принцесса улеглась на него, вытянувшись и опираясь головой на завёрнутую, как у спящих гусей, шею змея, он сомкнул над ней крылья, прикрывая тело принцессы.
  Лёжа на тёплой спине друга и глядя на яркую Луну девушка мысленно заговорила с ней: «О, великое ночное Светило, влияющее на судьбы всего живого, помоги мне, защити Василия от лихих людей, не дай ему погибнуть! Не разлучай меня с ним, ведь я без него не смогу жить! Не с кем мне будет делить радость полёта и счастье этого прекрасного мира, – со всей своей искренностью просила она. - Ведь нет никого у меня ближе него. Прошу тебя, огради нас с ним от бед и несчастий, и…, и…»
Тут она внезапно заснула. И приснилось ей, что разговаривает она со своим василиском.
- А может нам с тобой навсегда улететь из этого царства? А?! Как думаешь, Василий? – обратилась она к змею. – Что нам тут с тобой делать? Тебя во дворце все бояться, а меня батюшка всё хочет замуж выдать, за какого-нибудь уродливого душой рыцаря, любящего только есть и охотиться на беззащитную дичь. А зачем мне муж, не понимающий красоты мира и не желающий ничего в это жизни, кроме убийств, богатства и власти…?
  Внезапно, принцесса услышала неистовый лай собак. Она открыла глаза и с ужасом поняла, что солнце уже восходит. «Проспала! Проспала своё счастье, кулёма!» – тревожно и лихорадочно забилась в её голове мысль в предчувствии большой беды. Быстро вскочив на ноги, она затеребила василиска, давно уже не спавшего и прислушивающегося к звукам, доносившимся снаружи.
- Беги, лети отсюда скорей, мой хороший, счастье моё! Это женихи-рыцари со своими людьми и псами. Нашли нашу пещерку, обнаружили! Видно хотят схватить тебя по приказу отца! – взволнованно зашептала она, чувствуя, как от тревожного ощущения у неё стынет кровь. – Меня они не тронут, радость моя, я в безопасности, а ты улетай быстрее, милый!
  Василиск приподнял голову, внимательно посмотрел в глаза обнимавшей его хозяйке и вдруг, содрогнувшись, выплюнул ей на подставленную ладонь зеленоватый камешек, похожий на яйцо маленькой птички. После этого он заспешил к выходу и развернув крылья подпрыгнул, чтобы взлететь. Но снаружи послышался зловещий шелест и змея внезапно пронзила чёрная гигантская стрела, по своему размеру не уступающая копью.
- Не-е-ет! - выскочив из пещеры горестно закричала принцесса, осматриваясь. – Не стреляйте, прошу вас! Он же вам ничего не сделал!
В отдалении, окружив их убежище, находилось около полусотни лучников. Некоторые из них вновь заряжали гигантский арбалет, видимо привезённый издалёка. Рядом с ними гарцевали наездники, сплошь закованные в броню. А один, самого устрашающего вида, уже во весь опор скакал к поверженному, истекающему кровью и судорожно бьющему крыльями по земле василиску.
- Стой! Стой! Выйду я за тебя замуж, только не убивай его! – смело кинулась наперерез всаднику побледневшая от волнения принцесса, расставив руки и пытаясь остановить его. – Ну, миленький, ну не трогай его! Ну пожалуйста, остановись, прошу тебя! Умоляю, не надо...!
  Но тяжеловооруженный всадник, в чёрной воронёной броне с серебряными узорами, всё быстрее и быстрее приближался к ней, занеся копьё и грозясь растоптать её коваными копытами своего коня, сплошь покрытого кольчужной накидкой с медными бляхами.
- Не посмеет он меня тронуть, не посмеет! Я же принцесса! – шептала, подбадривая себя девушка, с сумасшедше колотившимся сердцем, так как внезапно ощутила, как хрупко и беззащитно её изнеженное белое тело, и насколько мала и тонка она перед стремительно приближающейся грудой мышц и металла.
- Ой…, мамочка…! – только и успела тонко вскрикнуть она.
Удар был страшен…


- Что, очухалась, забавушка наша? Вроде, как застонала милая? Ну и слава Богу! – услышала принцесса шепчущий голос старшей няньки. – Ты смотри, как её змеище проклятущий изуродовал! Если бы не тот отважный рыцарь, сожрал бы её василиск и косточек не оставил!
- Да не хотел он её жрать! – тоже шёпотом, возразил ей голос помощницы и лучшей подружки принцессы. – Он же души в ней не чаял!
Принцесса попыталась открыть глаза или пошевелиться, но ей не удалось ни того, ни другого. Она, с ног до головы, была обмотана какими-то тряпками. И даже глаза были перебинтованы.
- Да уж какая там душа, у гада-то поганого? Не гоже принцессе с такими тварями водиться! – продолжила нянька. - Как же зовут того иноземного благородного господина, что донюшку спас? Что-то не припомню.
- Хвастун и обжора! Вон он, сидит в трапезной по правую руку Царя-батюшки. Ест за троих, да хвастается за четверых, как змея победил. А наша-то принцесса тут, вся поломанная, - всхлипнула девушка.
- Ничего, ничего! Зато какого жениха отхватит, когда на ноги встанет. Героя! Даром, что остальные так и не приехали – испугались!
- Да какой он герой! – возмущённо зашептала подружка. – Его челядь поговаривает, что остальных женихов он по дороге перенял и всех убил! И, что принцессу он искалечил!
- Но, но, не наговаривай на славного богатыря! Всё же, как ни как, он принцем после свадьбы станет! – строго осадила её нянька. – А завистливых всегда много было. Да и черни лишь бы попусту болтать.
- Какая свадьба?! Лекарь говорит, что коль и встанет наша невестушка на свои поломанные ноженьки, то горбатенькой всё равно до смерти останется! А то может и не ходить ей никогда! – уже подвывая от жалости, шептала подружка.
- Ничего, ничего, коль рыцарю полцарства нужно, то замуж любую возьмёт. А наша красавица принцесса наконец-то будет жить как все люди, тихо, да спокойно, а не со змеюками богомерзкими скакать, - успокоительно пробормотала нянька, выходя из светлицы.
Подружка тут же подбежала к больной и плача горячо зашептала той на ухо: «Вот, возьми милая подруженька, лебёдушка ты моя, камешек заветный, что у тебя в руке зажат был. Хотели его, было, выкинуть, да не дала я. А тебе он видимо нужен!»
Принцесса ослабевшими пальцами взяла подарок друга, с трудом поднесла к лицу, нащупала в намотанных на неё тряпках прореху и положила его в рот, с трудом раздвинув пересохшие губы. И не успела она проглотить камешек, как почувствовала во всём своём теле необычайный жар и силу. Душа её полыхнула ярким пламенем, стремительно рванулась, хлопнув крыльями, и покинув дворец вознеслась в небеса сияющей белоснежной лебёдушкой.
- А-а-а! На кого же ты нас покинула, зоренька ты наша ясная, донюшка моя ненаглядная-я-я! – услышала она где-то внизу позади себя прощальный скорбный вой вернувшейся старшей няньки, кидающейся в беспамятстве на завёрнутое в тряпки поломанное и выгнутое в последнем рывке мёртвое девичье тело.
50 Хроники Морфея Глава 2 Нирвана
Анатолий Анистратов
Был солнечный погожий день, синее небо отражалось в спокойной глади лазурного моря, а солнце искрилось в его прибрежных водах. Чуть дальше и чуть правее, живописный песчаный берег оттеняли невысокие лесистые горы.

Длинная шея портового крана «Голиаф» гордо вздымалась над акваторией Черного моря. Шла разгрузка контейнеров одного из прибывших из-за границы торговых судов.

Не знаю как, но я оказался на одном из транспортируемых краном контейнеров. Мало того, я запутался в его стропах и с ужасом наблюдал, как ярко-оранжевая стрела крана поднимает меня все выше и выше над землей. Все оставшееся внизу, уменьшилось до такого размера, что напоминало детскую песочницу с разноцветными игрушками. Контейнер стал раскачиваться в разные стороны, и я был в полном отчаянии. Барахтался в запутавшихся стропах и изо всех сил взывал о помощи. Когда мы с контейнером уже почти достигли вершины стрелы, нас заметила крановщица и по громкой связи срывающимся голосом закричала: «Держитесь крепче за стропы, я опускаю груз». И я стал стремительно опускаться вниз, но уже почему-то вместо контейнера со мной рядом оказались мои бывшие сослуживцы: Сергей Ч и Юрий Н. Стрела крана плавно пошла вправо, в сторону песчаного пляжа и мы оказался прямо над водой. Но вода имела течение от берега к морю и разделялась невысокими песчаными молами. Услышав команду крановщицы: «прыгайте» я отпустил стропы и полетел вниз. Сергей с Юрием тоже прыгнули. Упав в воду между двумя молами и не достав ногами дна, я поплыл по течению.

Интуитивно чувствовал, что сослуживцы плывут где-то рядом по другую сторону мола, каждый по своей полосе. Очень скоро, я очутился у зеленого острова с плакучими ивами, там же одновременно со мной оказались и мои друзья. Первым на остров ступил Юрий, за ним Сергей, оба были в плавках. Я шел следом, но на мне были шорты. Впереди было прозрачное, из необыкновенного стекла здание и оно светилось ослепительно белым светом, как снаружи, так и изнутри. К зданию вели длинные, белокаменные ступени. Через прозрачную дверь, мы молча вошли в это здание, но там никого не было. Слева в один ряд стояли три закрытые кабинки с кассовыми аппаратами. Чтобы попасть внутрь кабинки, нужно было заплатить кассовому аппарату 150 рублей, но у меня денег оказалось недостаточно. В кармане шорт, я обнаружил всего лишь одну скомканную и мокрую пятидесятирублевую купюру. Оглядевшись по сторонам, своих сослуживцев я уже не увидел и двух кабинок тоже не доставало. Оставаться одному в этом странном месте было страшновато, и я проснулся.

Я был дома и в своей кровати, рядом спала любимая жена, часы показывали 2 часа 30 минут ночи.

P /S

На следующий день, я встретил своих сослуживцев живыми и здоровыми, но с большого бодуна. Честно говоря, накануне я тоже принял на грудь. Неужели так выглядит «НИРВАНА», где этой ночью мы возможно и встретились?
51 Русские идут
Лина Родина
- Эл, ты когда последний раз русских видел? —  спросила подругу девушка  с невыразительным лицом и давно немытыми волосами, торчащими из-под медицинской шапочки,  свалявшейся паклей.
 
- Скажешь тоже, я их ,вообще, никогда не видел. С какой целью интересуешься?

- Как не видел? Мне сама доктор Мия Бубучи рассказывала, что твой  последний ребенок с отклонениями, от которого ты отказалась, был от самого Президента русских

- Может и от него, но, что из-за него - это точно.Я же во время зачатия под гипнозом был. Сама подумай, от кого ещё можно зачать олигофрена?

-Ну да. Ну да. Согласна с тобой, зачать можно только от русского. К тому же от их гиперсексуальности страдает столько женщин!

- Вот именно, этим жутким русским только женщин подавай.  А ты почему спросила, Молли? Мы ведь с тобой ещё не жили вместе, когда  родился последний.

- Мне не интересны твои дети, Эл. Я разговор о другом веду.  Просто вчера  я была у Джонни, ну ты помнишь. Он мне мотоцикл ремонтирует. Так вот, пока он разбирался в поломке я в его планшет заглянула, а там запрещённый фильм про русских
 
-Не шути так. И пореже бывай у Джонни. За такое и у него и у тебя могут быть проблемы. Оставь тюрьмы русским. Их место в Гуантанамо, в закрытых одноместных клетках, скованными по рукам и ногам. Пусть там сидят и платят высокую цену за то что они - русские , родились на свет.

-Согласна с тобой, но мне стало интересно знаешь что?

-Что?

- В том кино  русский был очень похож на нас.  Две руки, две ноги, голова и никаких перепонок, рогов, чешуи, хвоста у него не было. Он даже умел говорить на нашем языке

- Брось. Ты наверняка, что-то перепутала, или это была постановка с актерами - людьми. А речь – скорее всего дубляж. Русские – тупые нелюди, злые и коварные существа. Они всегда стараются вредить нам. Даже у меня был случай Молли, когда какой-то русский подсунул мне в рюкзак пакет героина. А ещё, уклоняясь от налогов, свои деньги переводил на мой карточный счет, гад

-Ничего себе. Ты никогда не рассказывал мне об этом

- К чему рассказывать? Это прошлое. Мне тогда судья грамотный попался.  Его имя никогда не забуду  и ты запомни, может понадобиться -«Фрэнк Каприо».  Он так и сказал, что во всем виноваты русские.

                Женщины,  работающие санитарками  в доме престарелых типа Long Term Care, замолчали и продолжили разносить по палатам лотки с плошками, в которых лежали  медицинские препараты, согласно листов назначения, хотя это была вовсе не их обязанность, а медицинской сестры. Но сегодня одна из работниц среднего медперсонала не вышла на работу и  доктор привлёк их. Санитаркам отказаться нельзя. Они  выполняют всю самую грязную работу и дополнительно то, что прикажет доктор Дональд Харис. Зарплата в учреждении  хорошая, целых двадцать долларов в час, а вот работа диаметрально противоположная, то есть  - отвратительная. Богатые старики, проживающие здесь - несносные снобы с постоянным выражением лиц, будто испорченного повидла поели. Старухи и того хуже. Пукнуть в обществе, брякнуть что-то такое, от чего у окружающих уши загорятся, выйти на завтрак в несвежем, дурно пахнущем халате и рассказать  всем о своём запоре - это запросто.  Бабки давно забыли про то, что ежедневно нужно принимать душ, поэтому приходится их заставлять, а то и мыть насильно.  Хотя обслуживать насильно приходится постояльцев всех полов.

                Живут Молли с Эльзой вместе, как однополая семья в небольшой съемной квартире в пригороде Майями. У обеих есть, вернее, когда-то  были дети, которые  теперь  разбросаны по миру, по разным семьям.  Не сказать, что женщины любят друг друга, но не презирают - точно. Эльза в  паре считает себя  мужчиной,  Молли - женщиной, то бишь одна - папа без мужского достоинства, другая – мама без видимой привлекательности и женственности.
 
                У парочки есть общая мечта, которая сближает их. Они хотели бы экспроприировать принадлежащую русским виллу в Форт-Лодердейле, да такую, чтобы с причалом была, как у Джулии Робертс.  Ведь именно этот город - настоящая Америка, без мексиканцев и выходцев из Кубы, коих в самом Майами, и особенно там где они обитают - тысячи. В Форд-Лодердейле все спокойно, красиво, безопасно,  там живут преимущественно белые американцы.  Там не встречаются эти несносные русские, если только шпионы. И да, там очень много гомосексуальных пар, часто проводятся роскошные гей-парады, а на улицах можно встретить прекрасные пары мужчин, держащих друг друга за руку или целующихся взасос женщин. Частенько, особенно после того, как удаётся обесточиться ганджубасом они представляют, как это все произойдёт. Вот только виллу осталось найти, ведь сведения о владельцах частной собственности чиновники штата Флорида  держат в секрете, скорее всего для себя и своих близких. А закон об экспроприации уже есть и он работает.
 
- Русских надо уничтожать, ведь они безумны, а их недвижимость забирать,– продолжила говорить Эльза, встретившись с сожительницей в процедурном кабинете  буквально через минуту, куда обе зашли, чтобы забрать очередную партию препаратов.

- Эльза, а откуда у них состояние? Как досталось? Явно ж не от кристальной честности деньги заводятся у русских, и не думаю я что-то, будто кто-то из них носился по полициям, когда их наживал, и просил наказать самого себя. Обобрали если не нас, так наших друзей, и видимо от богатства у них ум притупился, вернее исчез, как атавизм

- Да кто их знает откуда.  Говорят они налоги не платят и бабки все в офшорах. И поэтому нам достаются от хрена уши. Процентов десять от тех налогов, которые должны бы платить!
 
- Все должны платить Америке! Так каждый день говорят в парламенте.

-Ты права, и особенно русские должны заплатить цену

–Только вчера президент в своей речи по случаю «Дня благодарения» десять раз сказал о том, что мы , несем в мир  демократию, свободу и свет, а русские  «воплощение зла»  - агрессию, мрак и несчастья людям. Думаю, нет смысла в это не верить- продолжила разглагольствовать  Эльза и, не договорив фразы, вскрикнула от громкого стука выпавшего из её рук прямо на пол лотка с таблетками, которые разлетелись в разные стороны.

- Вот гады они и здесь промышляют. Видела, как русский выбил у меня из рук лоток?

- Честно говоря  Эл, не видела – ответила Молли, помогая собирать в горсть таблетки - теперь тебя оштрафуют за  испорченные пилюли

-А я то здесь при чём? Это какой-то русский мне по руке ударил. Давай сами разложим их  по ячейкам

-Так мы же не знаем, кому какие класть

-Чего там сложного? Им всем дают просто витамины, наверное.

                Они разложили в ёмкости собранные таблетки, разнесли постояльцам, и тотчас заставили выпить лекарства под их  присмотром. Смена закончилась. Уставшие женщины уехали домой.

                Утром работниц богадельни ждало крайне неприятное известие. Ночью скончались сразу двое постояльцев, хотя подобного здесь не случалось ни разу за десятилетия работы заведения. Нет, конечно, старики умирали, но скоропостижно–почти  никогда. Если замечали, что кто-то занемог, терапевты наблюдали больного, предсказывали возможный исход и отправляли  его в государственный госпиталь. В этот раз смерть наступила внезапно. Постоялец- мужчина со второго этажа, погиб от сердечной недостаточности, и  совсем старенькая леди из палаты напротив, от  странного отравления. Конечно, окончательно диагноз можно будет установить только после стационарной судебно-медицинской экспертизы, но не для протокола врач готов утверждать, что бедняги были абсолютно здоровы.

                Переполох в Доме престарелых стоял невообразимый. Сюда съехались все проверяющие службы, какие есть в штате Флорида. Первой примчалась полиция, за ними журналисты. Покойников уже увезли в морг для вскрытия.

                Здание оцепили сигнальной лентой. Перепуганных  служащих и мед персонал  по одному вывали в кабинет директора, где их опрашивали полицейские.

                С постояльцами тоже проводили беседы. Их  просили рассказать  о  том, что они видели и слышали, и не происходило ли чего-то необычного вчера вечером. Все, как один, жильцы говорили, что слышали и видели нечто странное, какие-то необычные звуки, шорохи и голоса раздавались всю ночь. Но главное, вечером им  раздавали незнакомые препараты. Старики решили, что доктор сделал новое назначение. От этих таблеток им всем было дурно и плохо в разной степени тяжести.

- Нас хотели отравить русские? – со слезами в голосе спрашивали несчастные

- Не бойтесь, мы сумеем защитить стариков, женщин и детей  от русских -  отвечали им полицейские

- Что будем говорить Эл?- прошептала на ухо Молли

- Боже, Молли, что ты такое спрашиваешь? И кто, по-твоему, мог совершить это зверство? — указывая на комнаты постояльцев,- зло прошипела в ответ  Эльза — Я?

- Нет, конечно, я так не сказала, но…

- Ты же не хочешь, чтобы вместо русского в тюрьму отправили меня?

- Да, что ты!

-  Вот и не стоит тешить служебное любопытство полиции пикантными подробностями. Хотя, можешь сказать, что тебе показалось, как вечером мелькнул русский.
 Помнишь, тебе же показалось так, Молли?
 
                Вначале на беседу или вернее сказать - на допрос, вызвали Эльзу

- Если у вас есть данные о противоправных действиях кого либо, сообщите мне, и я буду реагировать соответственно. Если же нет, то позвольте напомнить, что каждый человек у нас считается невиновным, пока не доказано обратное, и вправе пользоваться всеми правами, которые предоставляет ему государство....

                Эльза рассказала, что вчера, около семи часов вечера она видела мелькнувшие тени двух русских мужчин в туалете около процедурного кабинета, но поскольку видение было коротким она подумала, что ей показалось, и поэтому не стала сообщать об этом инциденте руководству. Она описала  внешний вид мужчин, их одежду и лица. Тогда её пригласили в полицейский участок для создания фотороботов. Молли поведала то же самое, правда только об одном русском.

                Вечером этого и утром следующего дня по всем каналам телевидения,радио и на первых полосах газет появилось экстренное сообщение с пометкой «Молния»  в котором говорилось:

«Бывшего работника американского посольства в России, восьмидесяти пятилетнего  полковника Сэма Бонетти,  проживающего в элитном частном доме престарелых г Майами  по специальной программе: SSI, (что означает–возмещение расходов инвалидам-ветеранам страны, которую курирует Комитет по Ветеранам (VA), и его и девяностолетнюю  спутницу  Мэрилин Хофман, которые, как предположили полицейские, знали друг друга, обнаружили мертвыми после воздействия на них неизвестного вещества. Возможно они были отравлены веществом с нервно-паралитическим действием. Президент Соединенных Штатов Америки и Премьер-министр Великобритании объявили, что по свидетельствам очевидцев именно Россия, причастна к отравлению экс-чиновника и его подруги. На весь экран были показаны фотороботы предполагаемых русских преступников.
 
                Эту новость с новыми ужасающими подробностями целую неделю транслировали все средства массовой информации Америки, Коллективного Запада и всех остальных стран, нагнетая предвоенную обстановку между  ядерными державами.
 
                На Россию незамедлительно наложили тысячу пятисотый пакет ужасающих, самых страшных санкций и, наложившие стали ждать ответную реакцию.

                Мир в ужасе замер от ожидания объявления третьей мировой войны.
52 Женщина-дождь
Лина Родина
                Утром было тепло. Ничто не предвещало осадков и понижения температуры воздуха. Но вдруг, погода резко испортилась. Небо мало-помалу затянуло серой завесой облаков. Неизвестно откуда появилась огромная туча и угрожающе нависла над городом. Она чернела, росла, принимая причудливые формы, и ртутью растекалась по небосводу, закрывая просвет за просветом, через которые на землю изредка проникали солнечные лучи. После полудня посыпал мелкий, колючий ситник, который, не усиливался и не стихал, а моросил с размеренным постоянством, отчего казалось, что дождь не прекратиться никогда. Похолодало.

                Служащие бюро переводов с грустью наблюдали за происходящими переменами за окнами и негромко обсуждали их. Кто-то сетовал на то, что утром легкомысленно легко оделся, а дожидаться автобуса на остановке придётся долго, кто-то на то, что не захватил зонт, а стоянка автомобилей под открытым небом. Были и те, кто рассуждал масштабно и негодовал на то, что городской транспорт именно в такие ненастные дни работает из рук вон плохо. Рабочий день хоть и тянулся медленно, но все же подходил к концу.

- Кто-нибудь сегодня слушал прогноз погоды?

- Ой, да я слушала утренние новости. Передавали: «Без изменений, ясно» Мне домой к черту на кулички, добираться дальше всех. Вот, как поеду в лёгкой блузке?

- Да уж, послушай синоптиков и сделай наоборот.

- Люди, дайте кофточку непромокаемую, может, у кого завалялась?

- А мне еще в магазин нужно заскочить.  Дома кот голодный. Если ките-кат не принесу, то он меня сожрёт.

- Кто про что, а вшивый про баню. Тут самой бы не простыть, а она о коте заботится. Далеко ведь магазин! Правда, что ли пойдёшь за кормом по такой погоде?

- Пойду, конечно. Я же не такая эгоистка, как ты. Мне кота - и того жалко.

- Причём здесь мой эгоизм? Если хочешь знать, то эгоист – это такой человек, который думает о себе вместо того, чтобы думать обо мне- хохотнула спорщица

- Вот-вот, кто про что, а ты опять про мужиков.

- Я, что-то говорила про мужиков? А если и так, то не котов же обсуждать

- Девочки перестаньте! Не хватало, чтобы вы поссорились – требовательно произнесла начальник отдела Наталья Семёновна, и чуть мягче добавила, махнув рукой в сторону одной из сотрудниц

– Берите пример с Маруси. Сама не грузится и никого не грузит.

- Ну, и сказанули! Она, вообще, никого и ничего не замечает вокруг.

 — Вот именно нашли с кем сравнить - вступила в диалог Неля, одна из молодых и уважаемых за исключительный вкус в одежде, коллег.

- Она же у нас особенная, не такая, как мы. И, тем паче, если нам не нравится, значит для неё самый сенокос.  Вон какая таинственная стоит, прямо Гарри Потер. Ещё бы метлу в руки и полетит – безнаказанно ёрничала Нели, сопровождая свои высказывания то интонацией превосходства, то презрительного уничижения в голосе.

                Сослуживцы, после этой тирады, из любопытства, как по команде, повернули головы в сторону обсуждаемой, надеясь понаблюдать за ответной реакцией на произнесённую Нелей колкость. Маруся, смотрела в окно и улыбалась. Казалось, что она действительно не слышит, как беседа перешла на личности и коснулась ее. Воцарилось некоторое молчание.

- Ну, я же говорила! Вот улыбается, не то, что мы, как потерпевшие ворчим, да брюзжим. Она ведёт себя как положено, а положено у неё на всё. Да ну, её!

                Все разочарованно занялись своими делами, и разговор снова перешёл на неприятность, которую преподнесла погода и обсуждение того, что с этим связано, но главным было всё же то, как добираться домой.

                Марусю, в коллективе считали странной и непонятной. Вначале, когда она только-только устроилась работать в бюро, служащие, большая часть из которых дамы – переводчицы, пытались понять, в чём именно заключается эта её странность, и непохожесть на них самих.

- Мутная она, какая-то - говорили они между собой

- Ой уж, чего там мутного? Выпендреж, да и только

- А мне думается, просто спесивая дура

- Ничего, всему своё время.  Дама она тонкая и хрупкая, поэтому ломаться будет недолго, чтобы стать такой, как все.

                Шло время, Маруся не менялась, ни под кого не подстраивалась, не заводила в коллективе друзей.  Коллеги так ничего и не поняв, решили, что у неё неправильные - вкус, чувства, и отношение к миру. А позднее поэтому, а может и просто так, вовсе перестали обращать на неё внимание.

                Маруся и сейчас слышала разговор, который действительно оставил её равнодушной. Она давно привыкла к пересудам о себе и за спиной и открыто. Сейчас все её мысли были заняты дождём, который заворожил настолько, что ей самой казалось, что её нет в помещении, вместе со всеми, хоть и стоит она здесь, у окна. Ей казалось, что её сущность, где-то в другом измерении. 

                Женщина отрешённо смотрела через стекло на ставшие мокрыми и склонившимися под тяжестью влаги кусты, растущие возле здания, на весёлые, канареечные расцветки зонтиков прохожих, на вымокшие цветы в клумбе, и почерневшие тротуары. Цвет всего окружающего проявился, посвежел, стал ярким, будто некто невидимый, может быть волшебник - художник прошёл мимо, реставрируя и освежая пейзаж, накладывая новый слой краски на всё, что попадалось ему на пути. Маруся слушала обыкновенный шум обложного косохлеста, но воспринимала его, как музыку.
                Звук капель, попадающих на листья и землю, был глухим и мягким, а падающих на металлический навес перед входом, был звонким и бравурным. Дождинки, стучащие по брошенной кем-то пустой бутылке, издавали свои нежные трели. Женщине слышалось, как природные музыкальные инструменты, обладающие способностью без содействия человека воспроизводить тон и ритм, создавали, ни на что не похожую красивую музыку природы. В просветлённо-жизнеутверждающем шуме дождя, будто в Священной симфонии Шамбалы она чувствовала высокий пафос чистоты, гуманности, радости. Маруся ждала, что вот-вот произойдёт, что-то такое светлое, великое, и такое же божественное, как эта музыка. Её надежда на некое прекрасное будущее была облечена в эти нежнейшие переливы и перезвоны.  Она, стесненная и встревоженная этим предчувствием была глубоко захвачена невыразимым, полным томления ожиданием.

                Маруся внимала пению дождя с упоением, которое отражалось на её лице загадочной таинственной улыбкой.

- Боже, как же хорошо! Еще, еще, ну же, ещё пуще, вот уже лучше. Она и думала, и мысленно разговаривала с дождём, как с живым существом. И когда он из мелкой крошки, перерос в ливень, она больше вообще никого и ничего не слышала вокруг.

                Рабочий день закончился, все неторопливо стали собирать свои вещи, не решаясь выйти на улицу под шквал воды, льющейся с небес, надеясь, что ливень всё же, ослабнет. Только Маруся, не дожидаясь никого, быстро побросала необходимые предметы в сумочку, повесила её на плечо, взяла ещё одну тяжеленную сумку с купленными утром продуктами, и смело шагнула в водную стихию.

                Она шла по улице, не раскрывая зонт, совсем не потому, что у неё его не было, а потому что очень любила летний дождь. Ей хотелось кричать, петь, бегать по лужам, разбрызгивая их по сторонам, наступая с силой на образовавшиеся зеркальца из воды на тротуаре. Она подставляла счастливое лицо и свободную от поклажи ладошку вверх под дождинки, ловила их и, подбрасывала вверх. Прохожих было мало, и никто не мешал ей наслаждаться этим занятием. Чудачка быстро промокла насквозь, но не замечала этого. Вода, попадая на спину, плечи, голову, стекала по телу ручьями и несмотря на то, что дождь был холодным, ей не было ни зябко, ни сыро. Марусе представлялось, что дождинки — это души людей таких же, как и она, только свободные от условностей. Это те, кто не притворяются, умеют любить, никогда не лгут, и вообще, так же, как и она не знают, зачем люди лгут. У них нет необходимости быть теми, кем их хотят видеть.

                Маруся верила, что они живут там, где все равны, и никто из них никого не осудит, не обидит, не станет насмешничать, над кем бы то ни было. Дождь опьянял и растворял ее на мелкие частицы, и она сама превращалась в одну из капелек дождя. Ей было легко и хорошо вместе с ними свободными душами, ставшими дождинками. Женщина не замечала, когда именно ее душа, словно воздушный змей от порыва ветра, покидала её тело и взлетала ввысь к другим капелькам. Там в поднебесье, в нынешней настоящей реальности они все вместе кружили от эйфории счастья. С высоты полета, с той тучи, которая рождала дождь, она смотрела вниз, где всё выглядело таким смешным и маленьким, и город, и убегающие от дождя путники, и машины, и деревья. Даже бредущая домой женщина с увесистой ношей в руке, то есть она сама, казалась ей нереальной, не имеющей с ней настоящей, ничего общего.

                Сколько времени проходило в этом состоянии радостного восторга, она не знала, и не считала. Но его всегда было мало, и как бы ни мечтала Маруся о том, чтобы время остановилось именно в момент апогея небесного водопролития, этого не происходило. Наступала минута, когда ливень стихал, а Маруся почти дошла до своего дома. Шаги ее замедлялись и делались тяжелее. Субстанция никак не хотела возвращаться в тело и всё ещё резвилась с остальными капельками, догоняя и дразня беглецов. Они дотрагивались до лба, щёк, и губ добрых, свисали капельками с кончика носа сердитых, прыгали за шиворот к угрюмым людям.  Пешеходы нервно стряхивали надоедливые кляксы сырости, смешно размахивая при этом руками, и ругаясь, старались надёжнее спрятаться от разверзшихся хлябей небесных.

- А вдруг душа, когда-нибудь не вернётся? - с тревогой подумала Маруся, подходя к своему подъезду. От этой мысли она на мгновение замерла, но тут же решительно взялась за ручку подъездной двери.

- Ну, и пусть! – выкрикнула она вслух и открыла створку. В этот момент, её душа снова незаметно вернулась к ней.

                Домой вошла, насквозь промокшая под ливнем, усталая женщина средних лет. Она подала, ничего кроме мокрой одежды, не увидевшему мужу, тяжёлую сумку. Медленно сняла плащ, туфли и, переодевшись в уютный халат и тапочки, принялась за привычные домашние дела. Только в глазах у неё все ещё посверкивал безумный огонёк свободы, который постепенно затухал, и от этого взгляд терял выразительность, становился грустным. Глаза тоже оказывались прежними глазами Маруси, женщины, обреченной на обыденность. Правда, иногда, но лишь на какие-то доли секунды, в них искоркой вспыхивал огонёк. Это случалось, когда она, как бы нечаянно, слышала звук падающих капель воды из крана. Каждая капля играла и пела свою ноту. Услышав эту музыку, Маруся таинственно улыбалась, потому что знала, что он будет, он непременно придёт и начнётся. Маруся ждала новую встречу с дождём.