Девять вечера. Неприметный склад на окраине провинциального городка, поросший плющом и сорной травой. За окном тихо шумит широкая река. Солнце уже село, озаряя горизонт прощальным алым светом. Вдали слышны стрельба и грохот орудий, но сегодня они не волнуют нас.
Он давно стал тайной базой для таких, как мы- бунтарей, повстанцев и сумасшедших, которым нечего терять. Немногим хватило решимости и смелости противостоять режиму и выйти на улицы, чтобы отстаивать свои права и бросить вызов ненавистному беспредельному режиму.
Совсем недавно здесь было не пробиться от разномастных революционеров, повстанцев, бунтарей и наёмников. Они галдели, составляли и утверждали планы, готовились к вылазкам, ели и пили, приводили в порядок своё оружие. Теперь вот уже как два дня здесь непривычно тихо. Они все ушли в город, и ни один из них не вернулся. А это может значить только одно- вместо них сюда явятся другие. Они придут за нами. Я уже ощущаю, как холодеет спина, едва вспомню об этом. Но пока ещё рано. Рано об этом думать. Они ещё не здесь. Ещё гремят бои. Ещё есть немного времени.
Нутро предательски дрожит, предчувствуя грядущее, ноги подкашиваются, трусливый разум твердит о том, что нужно бежать, бежать как можно дальше, пока есть шанс, но никаких мыслей о побеге даже и быть не может. Я жил здесь последние полгода, копил силы, неустанно трудился, не отдыхал и не останавливался, день и ночь работая на благо восстания, верил и надеялся, что сделаю хоть что-то, чтобы изменить ситуацию к лучшему. Я не был один и у меня была цель- впервые за долгие годы я снова чувствовал себя живым. Я больше не скитался по миру без толку, не жил, как робот, выполняющий одни и те же действия бездумно. Я чувствовал себя частью команды, где каждый нуждался во мне. И в этой команде я и нашёл свою любовь, лежащую сейчас здесь же, в моей постели.
Да, я жил здесь же, на складе, в небольшой комнате в самом дальнем углу здания. Стенами моего нелепого жилища служили полки, забитые досками, а дверью был шкаф, который казался громоздким и тяжёлым, но на деле двигался легко и плавно. Тут же, в углу, стояла моя двуспальная кровать, а рядом с ней тумбочка с торшером. Напротив кровати, в другом краю комнаты, стояли мой рабочий стол и верстак с разобранной винтовкой- она мне, наверное, больше не понадобится. А рядом, в противоположном углу, стоит большой шкаф, где я храню все, что у меня есть- одежду, еду, пойло, деньги (можно подумать, они сейчас что-то стоят…) и сумку с оружием и личными вещами вроде фотографий и писем.
На бетонном полу были разбросаны вещи и пустые бутылки из-под вина. Красное полусладкое, как она любит. Я открыл дверцу шкафчика и подобрал с пола очередную бутылку вина. Осталась последняя. Возможно, последняя в жизни.
Привычным движением ввожу в пробку штопор и выдёргиваю её из горлышка бутылки. Моя пассия вяло шевелится, услышав знакомый звук. Я оставляю открытую бутыль на полу у изголовья кровати, чтобы можно было дотянуться рукой, сбрасываю с себя одежду и присоединяюсь к ней. Она лежит лицом вниз, но я чувствую, как она улыбается мне.
-Обними меня наконец! – сонно, но так соблазнительно потребовала она. Я никак не мог отказать, обняв её сзади и поцеловав в шею. Обожаю делать так, ведь после поцелуя я чувствую, как по её телу бегут мурашки и волна возбуждения. Я предвкушаю, буду владеть ею, как в последний раз в жизни. Она поворачивается ко мне лицом, и я решительно впиваюсь в её губы своими. Слияние тел, жар, вкус вина на губах, потакание похоти- этот «марафон» был великолепен. И мы не хотели его заканчивать.
Когда мы оба, обессиленные, рухнули на подушки, она прижалась к моей груди и сказала:
-Я хочу от тебя детей. Мальчика и девочку. -её слова были искренни и серьёзны. Но я в ответ лишь горько усмехнулся.
-Дети? От меня? В такое время? За что же ты их так ненавидишь?- спросил её я, -Ты правда хочешь, чтобы они страдали и мучались здесь, как мы с тобой? Какое будущее мы оставим им, милая? Разрушенную страну? Голод, унижение и горящие деревни? Ты ведь сама наверняка чувствуешь- мы проиграли. Проиграли ещё до своего рождения. Все мы. -в сердцах выпалил я, едва понимая, что натворил. Я ожидал чего угодно- истерики, криков, ругани, даже того, что она бросится на меня в драку, но она лишь тяжело вздохнула и тихо зарыдала. Она знала, что я был прав. И я, как никогда прежде, ненавидел себя за это сейчас. Мы были никем. Из ниоткуда. Ничем. Просто обречённые с рождения.
Да о чём речь, я с этой девчонкой познакомился всего три месяца назад на одном из концертов известной в узких кругах подпольной группы. Мы как-то сразу понравились друг другу и стали вместе жить на этом чёртовом складе и помогали повстанцам. Это и было тем самым огнём, который разжигал в нас пламя страсти и в котором мы с ней, скорее всего, сгорим. Сгорим дотла, без остатка. Именно поэтому мы даже имён друг друга до сих пор не знаем. Зачем смертникам имена, если некому будет выбить их на могильной плите? Я не понимал, что она во мне нашла и почему не уходила. Я не был уверен в том, любила ли она меня и действительно хотела от меня детей или это просто такой отчаянный крик в пустоту?
Мои размышления прервал громкий стук в двери. Я машинально закрыл девушку рукой и обратился в слух. Это точно не были свои. Свои знали, как открыть ворота. Стук становился всё громче, после чего послышался громкий грохот: кто-то ломал дверь. Мы с моей спутницей переглянулись; на наших лицах страх сменила неопределённость, а мгновение спустя- мрачная решимость. Мы вдруг всё поняли. Поняли одновременно. Молча. Без слов. Мы всегда знали, что за нами рано или поздно придут. И мы заранее были уверены, что революция обречена на провал, но всё равно выбрали этот путь, чтобы встретить свою судьбу вместе. Вместе до конца.
Моя любовница вдруг встала с постели и направилась к столу под продолжающийся грохот. Выдвинув верхнюю полку стола, она взяла оттуда странный свёрток и вернулась в постель, протянув его мне. Тем временем незваные гости вынесли дверь, и гомон их голосов эхом разносился по опустевшему складу, а звук множества шагов становился громче с каждой минутой.
Я развернул свёрток. Внутри лежала граната и три динамитных шашки. Так как склад был начинён боеприпасами и взрывчаткой, этого хватило бы, чтобы сравнять с землёй всё в радиусе полукилометра уж точно. Я перевёл взгляд на свою спутницу. В её влажных от слёз глазах я видел искреннюю радость вперемешку с горькой болью. Она протянула руки к свёртку и положила их на гранату. Когда голоса и топот были слышны уже за импровизированной стеной моей «комнаты», я всё понял. Улыбаясь и плача, моя подруга спросила у меня:
-Ты готов взять меня в жёны? -умоляюще спросила она.
-Конечно. - кивая, ответил я.
-Тогда… надень мне кольцо на палец! -произнесла она, и в этих словах было столько горя и счастья одновременно, что не описать словами. Я молча взял её нежную руку и надел на её палец чеку гранаты. Я последний раз в жизни посмотрел на её мягкие черты лица, чёрные прямые локоны волос и нежную розовую кожу. Её заплаканные глаза, что раньше казались мне серыми, теперь блестели голубым. Как только в комнату ворвались, она резким движением вырвала чеку из гранаты и бросила взрывчатку на пол, к ногам нападающих. Мы даже понять ничего не успели. Вспышка, мгновение грохота- и больше нет наших ошибок. Нет обид и страхов. Нет мечт и желаний. Нет нас. От нас не осталось ничего, кроме глубокого кратера на месте склада у реки. Жалкие останки наших тел, разнесённые мощным взрывом по ближайшим окрестностям, чуть ли не низведённые до атомов, впитались в мёртвую выжженную землю и позже стали почвой, на которой выросли новые побеги и цветы. Жизнь всегда найдёт лазейку. Даже после смерти мы будем служить Жизни. Встретив вместе Смерть, проведём десяток жизней вместе. Пусть и Жизнь эта будет совсем иной, чем человеческая. В этом и есть наше проклятие и благословение. Победить, погибнув. Пережить своих мучителей и убийц, пусть и в ином качестве, чтобы однажды…
Родиться вновь.