1. УСАДЬБЫ МОЛОГСКОГО УЕЗДА. ПОРТРЕТ МУСИНОЙ-ПУШКИНОЙ.
Прошлое неразрывно связано с настоящим . Сейчас многие люди интересуются своей родословной, благо для этого имеется множество возможностей. И это очень хорошо, потому что нам всем необходимо знать историю как своей семьи, так и своего края. В моих предыдущих работах я старалась собрать как можно больше сведений о своей семье и
о прошлом тульского края, где я родилась. А теперь я собираю сведения о малой родине моей свекрови Ершовой, уроженке села Кулотино Ярославской области Некоузского района. Село это сохранилось до сих пор, как и находящееся недалеко от него село Марьино, а также село Верхне - Никульское. О дворянах, которын владели этими селами, удалось собрать интересный материал. Село Кулотино принадлежало дворянам Глебовым и Щепочкиным, как выяснилось , по частям. Одна часть села принадлежала Глебовым, другая - Щепочкиным.
Сначала расскажу здесь о Глебовых и владельце Кулотино Николае Андреевиче Глебове. Интересное исследование художественного наследия семьи Глебовых произведено в статье Н. П. Голенкевич. Привожу здесь отрывки из нее:
Н. П. Голенкевич . Наследие дворянского рода Глебовых в собрании Ярославского художественного музея. История комплектования и исследования.
«На территории Мологского уезда было несколько кустов дворянских усадеб, которые вели активную культурную деятельность. В частности это усадьба Коротнево, которая принадлежала Глебовым, усадьба Никульское, которая принадлежала дворянам Мусиным-Пушкиным. В отличие от рода Мусиных-Пушкиных, по которому есть и фундаментальные исследования и публикации, род Глебовых широкому кругу мало известен. Необходимо более пристальное внимание к роду Глебовых. Они интересны нам как представители культуры, как благотворители, как государственные деятели, которые связаны с нашей ярославской землей. Жизнь и деятельность рода Глебовых достаточно четко прослеживается по документам» – эти слова принадлежат Н.М. Алексееву, занимавшемуся изучением культурно-исторического наследия Мологской земли и усадьбы Глебовых, в частности.
В 1980-е годы достойный вклад в изучение рода внес один из его потомков, Д.В. Афанасьев, двоюродный племянник Т.Н. Глебовой. Он восстановил историю и древо рода, проследив его линию от Рюриковичей. Его исследование, написанное в виде очерков, базируется на тщательной проработке документов и литературы из государственных и частных архивов. На сегодняшний день это основополагающий источник информации. Свою рукопись «К истории родов Глебовых и Мусиных-Пушкиных », датированную 1992 годом, Д.В. Афанасьев в машинописном варианте передал в архивы ЯХМ, ЯИАХМЗ и РИАХМ...
Татьяна Николаевна Глебова скончалась в 1985 году, и ее наследницей стала младшая сестра – Людмила Николаевна Глебова (1917–1990). Именно с ней мы начали разбирать кладовую, в которой хранились произведения и материалы, принадлежащие разным поколениям этой семьи. Неоднократные поездки в Петергоф дали возможность не только познакомиться с этими сокровищами, но и вернуть целый комплекс материалов на ярославскую землю. Самым большим подарком была находка папки с живописными портретами галереи рода Глебовых, затерявшейся во время переездов.
В собрании Ярославского художественного музея сегодня хранятся четыре портрета, созданные в 1-й трети XIX в., которые дают возможность познакомиться с представителями рода Глебовых, жившими в конце XVIII и в первой половине XIX веков. Авторство портретов не установлено. Портреты поясные и органично вписываются в устоявшуюся для XIX в. традицию портретных галерей, бытовавших в усадебных домах дворян и даже состоятельных купцов.
На первом портрете изображен Николай Николаевич Глебов (1755–1818), известный в истории Ярославского края, как первый городничий города Мологи, надворный советник. Биографию мы найдем в рукописи Афанасьева «К истории родов Глебовых и Мусиных-Пушкиных », где отмечена его военная карьера, участие в юном возрасте в период Русско-турецкой войны (1770-е гг.) в сражениях, ранение в 1774 году. Городничим города Мологи он был назначен в 1778 году после ухода в отставкуv. В 1786 году женился на княжне Александре Андреевне Засекиной. У них было два сына – Андрей и Сергей. В эти годы усадьба уже находилась в Коротнево, а родовое кладбище – в Нижне-Никульском, которое принадлежало представителям рода с начала XVII века ...
Начиная с Ивана Николаевича Глебова (1718–1799), прослеживается жизнь усадьбы Глебовых в Коротнево, находившейся в 3–4 верстах от Нижне-Никульского. «Молога и вся ее округа подвергались разрушительным половодьям», – пишет Афанасьев. – «Николай Николаевич выбрал для захоронений потомков новое место на юго-западе от Мологи в 25-30 верст от нее. Здесь же по традиции было решено построить церковь. Лежащее поблизости село, как бы в противопоставление Нижне-Никульскому, было названо Верхне-Никульским». Строительство церкви было закончено к 1803 году. Николай Николаевич скончался в 1818 году. Он и его супруга похоронены рядом с церковью. Могилу украшает черная мраморная монолитная колонна высотой около полутора метров и диаметром около 40 см. На памятнике надпись: «Здесь погребено тело коллежского советника Николая Николаевича Глебова, родившегося в 1755 году, преставившегося 1818 года августа 18-го дня по полудни в 9 часов, жития его было 63 года».
Его сын Андрей Николаевич (1787–1854) изображен на портрете в возрасте, как предполагает Афанасьев, 30–35 лет, в мундире при орденах. В 1805–1806 гг. он участвовал в военных походах русской армии против Наполеона. А.Н. Глебов – участник Отечественной войны 1812 г., герой Бородинского сражения. Нельзя не перечислить его основные награды за боевые заслуги: 1808 г. – орден св. Анны 3-ей степени, 1812 г. (за Бородино) – орден Св. Владимира 4-го класса с бантом, 1812 г. – Золотая сабля «За храбрость», 1814 г. (за Данциг) – орден Св. Анны 2-го класса. Его военная карьера заслуживает отдельного внимания. После ухода в отставку в 1821–1824 гг. он был почетным смотрителем Мологского уездного училища. Затем шесть лет занимал пост дворянского предводителя в этом же уезде. Возможно, тогда и был написан второй портрет, аналогичный привезенному из Петергофа, хранящийся в собрании ЯИАХМЗ (ЯМЗ–21645, Ж–282).
Его брат Сергей Николаевич (1789–1856) изображен на портрете в гражданской одежде в костюме пушкинской эпохи и отчасти напоминает Чацкого. Основанием для предположения служит надпись на портрете, где читается дата – 1856 г., совпадающая с датой смерти Сергея Николаевича.
Портрет Елизаветы Петровны Глебовой (1807–1858), урожденной Засецкой, вероятнее всего, был написан как парный к портрету Андрея Николаевича, ее мужа. У этой супружеской пары было трое детей – две дочери и сын Николай (1824–1864), ( Н. А. ГЛЕБОВ - ВЛАДЕЛЕЦ СЕЛА КУЛОТИНО - Н. Е.) будущий дедушка Татьяны и Людмилы. Впоследствии он женился на ВАРВАРЕ НИКОЛАЕВНЕ ЛОДЫЖЕНСКОЙ (1838–1921). ( Отмечаю это обстоятельство, поскольку дальше будет упомянут ее портрет кмсти художника Карла Лаша-Н.Е.).
В этой семье было шестеро детей, но до зрелого возраста дожили лишь трое: Андрей (1858–1895), Ольга (1860-е–1941) и Николай (1864–1941) – будущий отец Татьяны и Людмилы. Варвара Николаевна пережила мужа больше чем на 50 лет. Она была хранительницей домашнего очага. Одним из внуков в 1910 г. сделаны записи воспоминаний ее рассказов. Строки воспоминаний вводят нас в атмосферу жизни дворянской усадьбы, а собранный комплекс фотоматериалов позволяет увидеть усадебный дом, интерьеры комнат и лица тех, кто жил и бывал в усадьбе на рубеже XIX и XX столетий: «На Рождестве вся семья, по обыкновению, съехалась в старое Андрейцево или Коротнево.
( Усадьба Коротнево оказалась затопленной - Н.Е.)...
Одна из рукописей с комментариями Людмилы Николаевны, которую в доме называли Люси, вверена для передачи в музейный архив. Вместе с ней – скульптурный портрет «Бюст бабушки», дагерротип, где Варвара Николаевна изображена на фоне интерьера усадебного дома в Коротнево. Среди портретов в Петергофе хранился портрет Варвары Николаевны, написанный немецким художником КАРЛОМ ЛАШЕМ ( Отметим имя этого художника - Н.Е. ) , работавшим в России в середине XIX в. Профессиональная пианистка, она предстает на фотографиях сидящей за музыкальным инструментом или рядом со своими детьми и внуками: «Бабуся – Варвара Николаевна, была великолепной пианисткой и рояль, на котором она играла, был фабрики Бенштейна. Этот рояль принадлежал когда-то Есиповой – очень известной пианистке. Отец увез вместе со многими другими вещами в Петроград, рояль был украден в блокаду». Собранный о Варваре Николаевне материал заслуживает отдельного внимания и публикации.
Записи воспоминаний дают возможность получить информацию о жизни в имении в предреволюционные годы: «В старом имении Андрейцево-Коротнево было хозяйство небольшое – двенадцать лошадей, да столько же коров. Оно едва, едва себя оправдывало. Постоянно там жила бабушка Варвара Николаевна, да несколько преданных ей, по большой части еще от юности, людей». Во время революции в 1917 г. глава семьи Н.Н. Глебов (1864–1941) принимает решение, в связи с рождением третьей дочери Людмилы, переехать из Петрограда в Коротнево. После кончины в 1921 г. Варвары Николаевны, хранительницы «очага» на Мологской земле, семья вернулась в Петроград. Из воспоминаний Татьяны можно узнать, что портреты, вместе с целым рядом вещей, были вывезены из имения лишь в 1924 г.: «… отец поступил на завод электриком и получил возможность увезти из имения многие вещи, сначала на пароходике «Чайка» или «Птичка», <…> а потом в специальном вагоне. Мебель была удивительной красоты, пропала в блокаду 41г.»
Трагическими для семьи и их наследия стали годы Великой Отечественной войны. В декабре 1941 г. в блокадном Ленинграде скончался от голода Н.Н. Глебов. Татьяна вместе с художниками ЛОСХа была эвакуирована в Алма-Ату. Людмила с мамой Марией Сергеевной (1874–1942, скончалась 4 апреля) были вывезены в Ярославскую область и оказались в Данилове. После войны в Ленинград вернулись лишь дочери.
Чтобы сохранить семейные реликвии, перед эвакуацией решено было отдать часть предметов на хранение художнику В.И. Курдову. Позднее портреты им были возвращены, но без рам и подрамников – они пошли на дрова в холодные блокадные дни для спасения жизни. В момент их находки в 1988 г. лицевая сторона портретов была заклеена папиросной бумагой. Для сохранения реликвий было решено увезти два портрета в Ярославль на реставрацию. Людмила Николаевна не хотела при жизни передавать их в собственность музея. По устному завещанию наследницы доверенные лица должны были передать в Ярославский художественный музей все работы лишь после ее кончины. Ее устное завещание было проигнорировано. Из оставшихся в Петергофе портретов в Ярославль удалось привезти еще два (закуплены для музея Министерством культуры). Остальные хранятся в частном собрании в Петербурге, и лишь фотографии с оставшихся полотен сохраняют их связь с ярославской землей.
Упомянутый в статье Дмитрий Владимирович Афанасьев (1916?–1991) – двоюродный племянник Татьяны и Людмилы Глебовых. Потомок представителей двух старейших родов – Глебовых и Мусиных-Пушкиных. Его бабушка ДАРЬЯ МИХАЙЛОВНА ГЛЕБОВА (1873–1947), урожденная МУСИНА- ПУШКИНА ( Отметим это имя, важное для последующего повествования), дед – Глебов Андрей Николаевич (1858–1895), мама – Тамара Андреевна Глебова (1894–1944) . Отметим здесь, что род Глебовых пересекается с родом Мусиных- Пушкиных. Возможно, это имеет какое-то значение в связи с атрибуцией портретов Мусиной -Пушкиной работы Карла Лаша.
Лаш Карл Иоханн (1822–1888) – немецкий художник, работал в России с 1847 по 1857 и в 1888 годах, писал заказные портреты, среди них «Портрет Ладыжинской Варвары Николаевны».1851(?). Холст, масло. (Портрет был взят у Л.Н.Глебовой на реставрацию и после проведения реставрационных работ Г.М. Ерховой (Москва) возвращен ей обратно в 1988 году ).
( Интересно было бы узнать судьбу этого портрета . Художник Карл Лаш написал еще один портрет, который атрибуировали недавно. Это портрет Любови Александровны Мусиной - Пушкиной, написанный в 1856 году, то есть практически в то же время, что и портрет Варвары Николаевны. Они должны быть похожи по манере письма. - Н.Е.)
Лаш Карл Иоганн (1822 – 1888) – немецкий художник, был весьма знаменит
среди своих современников, а ныне – полузабыт.
Художественное образование он получил в Академии художеств в Дрездене, затем учился в Мюнхене и Риме. В 1847 году молодой художник приехал в Москву и жил здесь на протяжении десяти лет, быстро став модным портретистом. Его известность в этой области была столь велика, что в 1860 году Императорская Академия художеств решила «во уважение любви и познаний в художестве признать почётным вольным общником… иностранного художника Лаша», к тому времени уже вернувшегося на родину. Известно, что популярный художник работал очень много, однако в настоящее время его работы, разбросаны по различным коллекциям страны.
Портрет неизвестной (1856) Рыбинского музея поступил из собрания графов Мусиных-Пушкиных. Сходство изображённой молодой женщины с героиней ещё двух работ из того же собрания, позволило сотруднику музея Е.А. Цешинской предположить, что и здесь изображена графиня Любовь Александровна Мусина-Пушкина (1833 — 1917).
( Честно говоря, у Любови Александровны Мусиной-Пушкиной был " греческий" профиль с характерной переносицей, что видно на других ее портретах и фотографиях. На данном портрете он не наблюдается.- Н. Е.)
Она была женою сына знакомого нам по детскому портрету Ивана Мусина-Пушкина Алексея Мусина-Пушкина (1825 – 1879) – Петербургского уездного предводителя дворянства, гофмаршала, почётного попечителя ряда столичных гимназий и Нежинского лицея. И до замужества Любовь Александровна носила графский титул. Она была младшей дочерью известного вельможи первой половины XIX века – графа А.Г. Кушелева-Безбородко. Сенатор и государственный контролёр, граф славился как коллекционер, меценат и хлебосольный хозяин. Благодаря этому его усадьба в Полюстрово была модным дачным и курортным местом, где селились артисты, литераторы и учёные. То ли обаяние, исходящее от модели, то ли условия заказа преобразили обычно педантично-суховатую манеру Лаша, портреты которого не без успеха конкурировали с входившей в моду фотографией. Его колорит сложнее и разнообразнее, чем обычно, за спиной модели угадывается гористый пейзаж. ( Отметим здесь это обстоятельство, поскольку оно важно для дальнейшего повествования -Н.Е.)
http://iss.rybmuseum.ru/ "
Интересно, что в данной статье упоминается о романтичном характере работы Карла Лаша, написанной в Москве в 1856 году. Художник с 1847 по 1857 год жил в Москве и считался модным живописцем. В связи с этим портретом вспоминается другой портрет Карла Лаша, удивительным образом похожий на первый. Изображенные на портретах модели похожи как близнецы, на мой взгляд. Написан он в 1851 году и изображает , как считается Александру Кирилловну Нарышкину. Разница в возрасте моделей составляет 15 лет , чего не скажешь, глядя на их портреты.
Напомним даты рождения: Любовь Александровна Мусина - Пушкина (1833-1917), а Воронцова- Дашкова (1818-1856).
ФЭБ: ВОРОНЦОВА-ДАШКОВА Александра Кирилловна (урожд. Нарышкина) (1818—56), графиня, знакомая Л. О ней писал В. А. Соллогуб: «...никогда не встречал я... соединения самого тонкого вкуса, изящества, грации, с такой неподдельной веселостью, живостью, почти мальчишеской проказливостью. Живым ключом била в ней жизнь и оживляла, скрашивала все ее окружающее» (Воспоминания, М. — Л., 1931, с. 288—289). Л. посвятил В.-Д. стих. «К портрету» («Как мальчик кудрявый, резва»); поэт имел в виду рисунок Дейца, литографированный в Париже Г. Греведоном (см. Описание ИРЛИ, с. 102). В доме В.-Д. и ее мужа И. И. Воронцова-Дашкова устраивались балы и приемы, к-рые посещали члены царской семьи. На один из таких балов (9 февр. 1841) был приглашен Л., приехавший с Кавказа в двухмесячный отпуск. Появление на балу опального поэта «нашли неприличным и дерзким», как сообщал сам Л. в одном из писем (VI, 457—58). В.-Д. вынуждена была вывести поэта из зала через внутренние комнаты. Литературный портрет В.-Д. дал И. С. Тургенев в образе княгини Р. в романе «Отцы и дети» (1862). Некоторые ее черты воссозданы Н. А. Некрасовым в стих. «Княгиня» (1856), где упомянуто стих. Л.
А. К. Воронцова-Дашкова.
Литография Г. Греведона сделана в 1840 году.
Известно изображение Вооронцовой -Дашковой работы Г. Митрейдера, выполненное в 1854 году, а Карл Лаш написал ее (?) портрет в 1851 году. Ему было тогда 34 года, молодой на то время художник обычно писал модели в закрытых темных платьях на скромном фоне без пейзажа, как например, изображение Наталии Николаевны Ланской, в первом замужестве Пушкиной или портрет статс-дамы Дарьи Алексеевны Шиповой. Конечно, эти женщины уже не так молоды, возраст их 43 года в 1856 году, когда Карл Лаш писал их портреты. Воронцовой-Дашковой, если конечно, это ее портрет , написанный Лашем в 1851 году, на тот момент было 32 года. Но портрет Лаша трудно сопоставим с портретом Митрейдера 1854 года. Разница в возрасте модели поразительна, на мой взгляд. Очень интересно было бы посмотреть на портрет Варвары Николаевны Глебовой, урожденной Ладыженской (1838-1921), написанный судя по всему в 50е годы 19 века т.е. в то же время, что и упомянутые здесь портреты.
2. ПОРТРЕТЫ РАБОТЫ КАРЛА ЛАША.
Интересно для нас сравнить и другие портреты аристократок, написанные Карлом Лашем во время его пребывания в Москве с 1847 по 1857 года. Помимо упомянутых уже портретов дам : генеральши Ланской, Шиповой, Воронцовой -Дашковой (?) и Мусиной-Пушкиной ( причем последние два невероятно похожи на мой взгляд), стоит упомянуть здесь и портрет Екатерины Львовны Боде , во втором замужестве Вяземской. Портрет написан в 1851 году, когда ей было 33 года и она уже была вдовой по первому мужу Олсуфьеву. В 1850 Екатерина Львовна вышла замуж за Вяземского, в 1852 году родила сына Константина, а в 1859 году дочь Софью. Этот портрет Вяземской отличается, на мой взгляд, от романтических портретов дам в декольте и строгих портретов дам в темных платьях.
К последним относится и портрет Натальи Николаевны, глядя на который трудно предположить, что это прекрасная Натали, вдова Пушкина. Хотя портрет похож, если сравнивать его с другими изображениями Натальи Николаевны, но в нем нет ничего от " поэтической красоты " Натали, как писала Долли Фикельмон. Портрет Вяземской исполнен изящества и любования моделью, что чувствуется по всему. Возможно потому, что Вяземская была ровесницей Карла Лаша, а может быть, из-за неординарности ее натуры. Известно из писем Натальи Николаевны, что ее портрет Карл Лаш писал очень долго, и все же он как бы не окончен. Потртет Вяземской, напротив, написан очень тонко и изящно, тщательно прописаны детали ее платья, украшений, мех на плечах, слегка намечен пейзаж на заднем плане.
Воспоминания о Вяземской Федора Ивановича Буслаева. Глава Х.
" Теперь перехожу ко второй, или старшей, группе дочерей барона Льва Карловича. Из них только две были моими ученицами: Екатерина Львовна и Наталья Львовна, – о них и буду теперь говорить; что же касается до Марьи Львовны, то о ней скажу потом.
Мои занятия с этими двумя особами относятся к тому времени, когда после двухлетнего пребывания в Италии я воротился в 1841 г. в Москву. Они пожелали учиться итальянскому языку, и в течение каких-нибудь трех месяцев я довел их до того, что они стали свободно говорить со мною по-итальянски. Это собственно не были уроки, определяемые известными днями и сроком часов, потому что я не хотел, да и не мог ставить себя в ложное положение какими-либо обязательствами, сопряженными с званием учителя. Раз или два в неделю они приглашали меня обедать в семействе барона Льва Карловича, а до обеда или после обеда я с ними занимался итальянским языком. И сами они не могли уделять мне много времени, будучи стесняемы развлечениями великосветского общества на балах и раутах, в которых по своему высокому образованию, любезности и грации составляли лучшее украшение.
Екатерина Львовна славилась своею красотою и необыкновенной прелестью и изящной ловкостью в танцах, особенно в вальсе. Было признано всеми, что лучше ее вальсировать уже невозможно, и самое имя ее в краткой типической форме: «Кетти Боде» – разносилось и чествовалось в аристократическом обществе не только Москвы, но и далеко за ее пределами...
Мои ученицы имели под руками лучшее в то время школьное издание этого произведения, составленное итальянским ученым Бьяджоли, а я пользовался большим изданием в пяти томах, известным под названием «Минервы», по прозвищу типографии, где было оно напечатано. Оно содержит в себе обширный выдержки из всевозможных комментариев Данта, от самых ранних времен и до двадцатых годов нашего столетия. Вы не осудите меня за эти излишние библиографические подробности, когда узнаете, почему они мне дороги и милы. Досужие дантовские уроки с баронессами Боде были первою и довольно удачною пробою тех лекций о Данте, которые потом, в шестидесятых годах, я читал студентам московского университета в течение целых трех лет.
Серьезные занятия моих учениц далеко не ограничивались этими уроками. Несмотря на развлечения светских обязанностей, обе они любили читать умные и дельные книги, иногда руководствуясь моим выбором и указанием. Так прочли они, например, на итальянском языке автобиографию Альфиери и на французском – Pio об умбрийской и других древнейших школах итальянской живописи.
Таким образом, благодаря неутомимой любознательности моих учениц, наши литературные досуги, сосредоточенные на Божественной Комедии, мало-по-малу стали далеко расширяться в своем объеме множеством интересов самого-разнообразного содержания, которые приходилось обдумывать, взвешивать и решать. Между нами сами собою завязывались оживленные беседы, в которых мечтания перепутывались с условиями действительности и книжная ученость – с настоятельными вопросами жизни. Далекое прошедшее сливалось для нас с настоящим и целиком вступало в него, как необходимая перспектива в ландшафте.
Наши интересные занятия и беседы продолжались не более двух лет. Екатерина Львовна вышла замуж за Олсуфьева, а вслед затем Наталья Львовна 30 ноября 1843 г. внезапно скончалась, простудившись где-то на бале.
Вот вам несколько строк об этом прискорбном событии из моей записной книжки. «Сегодня во втором часу умерла Наталья Львовна Боде. А все не верится: странно читать на бумаге рядом с ее именем: «умерла»! Последний раз, как я видел ее, сидел я с нею довольно долго. Она рассказывала, как поедет в Петербург, как дорогой будет читать мою книгу «Жизнь Альфиери», как барон Моренгейм будет пересылать ей содержание публичных лекций Грановского. Когда она воротится, я обещал продолжать с ней чтение Данта. Будто на смех человеческой судьбе, все предсмертное свидание наше было посвящено мечтаниям и планам на будущее. Жизнь так и заманивала вперед: казалось, еще так много остается доживать, доделывать начатое и предположенное. И смерть так внезапно пала на нее, что не знаешь, выполнять ли поручения живой, или исполнять завещание усопшей? Да упокоит Господь ее душу!»
Екатерина Львовна через несколько месяцев по бракосочетании с Олсуфьевым овдовела, а лет через семь вышла замуж за князя Вяземского. Скончалась сорока восьми лет, еще в полном цвете своей неувядаемой красоты.
Теперь остается сказать несколько слов о третьей особе, которою дополняется группа старших дочерей барона Льва Карловича. Марья Львовна была ростом мала и не в меру с большой головой, что нарушало пропорцию всей ее фигуры. Родись она в другой семье, которая не отличалась бы такой породистою красотой, она казалась бы вовсе недурна собою, но в сравнении с своими сестрами была некрасива. И наружностью, и талантами не походила она на них, но также, как они, была добра, простодушна и мила. Казалось, ничто не занимало ее в интересах окружавшего ее мира; бывало, сидит где-нибудь в стороне от других и молчит себе, пока кто не обратится к ней с вопросом; она коротко ответит и смолкнет. Когда ее сестры друг за дружкой выбывали из семьи, – которые шли замуж, а которые и умирали, – она осталась одна-одинехонька при своих уже престарелых родителях, и тогда-то во всей силе обнаружились ее высокие достоинства глубоко любящей и беззаветно преданной дочери. Наконец померли и они. Тогда почувствовала она себя лишнею, чуждою между людьми и в 1862 г. пошла в московский Вознесенский монастырь, где потом и скончалась, нареченная в монашестве Паисиею. "
3. ДВОРЯНЕ МОЛОГСКОГО УЕЗДА МУСИНЫ -ПУШКИНЫ.
Упомянутый ранее Дмитрий Владимирович Афанасьев (1916?–1991) – двоюродный племянник Татьяны и Людмилы Глебовых. Потомок представителей двух старейших родов – Глебовых и Мусиных-Пушкиных. Его бабушка ДАРЬЯ МИХАЙЛОВНА ГЛЕБОВА (1873–1947), урожденная МУСИНА- ПУШКИНА ( Отметим это имя, важное для последующего повествования), дед – Глебов Андрей Николаевич (1858–1895), мама – Тамара Андреевна Глебова (1894–1944) . Отметим здесь, что род Глебовых пересекается с родом Мусиных- Пушкиных. Возможно, это имеет какое-то значение в связи с атрибуцией портрета Мусиной -Пушкиной работы Карла Лаша.
А теперь о бабушке Дарье Михайловне Мусиной-Пушкиной:
Старший научный сотрудник Ульяновского областного краеведческого музея Татьяна Громова «Из жизни русской провинции» .
" Мир русской усадьбы, далекий и загадочный, идеализированный в романах и повестях, канувший в бездну беспамятной российской истории время от времени дает о себе знать, пробиваясь сквозь толщу времен в чудом уцелевших воспоминаниях и письмах его обитателей.
Деревни Золиной, расположенной когда-то в живописной местности среди лесов и полей, на берегу маленькой речушки Балейки (Будолейки), притока Сызранки, давно уже нет на карте. А когда-то здесь, в усадьбе Мусиных-Пушкиных, кипела жизнь, разносились музыка и смех, звуки охотничьих рожков и лай собак оглашали окрестности.
Золино или Зеленовка появилась на карте Симбирской губернии в Сызранском уезде (ныне территория Барышского района) в середине прошлого века. Ее первыми обитателями стали крестьяне села Каранино, полученные в приданое Елизаветой Васильевной Толстой, в 1857 году вышедшей замуж за ярославского дворянина Александра Илларионовича Мусина-Пушкина. Толстая оставила незабываемый след в истории. В литературных кругах она известна благодаря знакомству с творческой семьей Майковых и переписке с писателем И.А. Гончаровым, боготворившим ее, посвятившим ей незаконченный роман «Pour и contre», воплотивший ее черты в образах некоторых героинь своих романов.
Усадьба Мусиных-Пушкиных находилась на взгорке. Деревянный дом с большой длинной столовой во весь фасад, которая выходила окнами в берёзовый парк и чем-то напоминала веранду. Во дворе многочисленные хозяйственные постройки. Такой её описал в своих воспоминаниях дальний родственник хозяев усадьбы И.С. Ильин, посещавший усадьбу в 1906-1912 годах.
Усадьба Мусиных-Пушкиных в деревне Золино Сызранского уезда Симбирской губернии. 1892. Из архива А.Г. Римского-Корсакова
Елизавета Васильевна и её муж рано ушли из жизни. Принадлежавшие им владения в Симбирской и Ярославской губерниях остались в наследство сыновьям – Семёну и Георгию (Юрию). По разделу симбирское имение отошло к Георгию Александровичу. В нём он поселился в начале 80-х годов прошлого века вместе с женой Апполинарией Флегонтовной. О жизни семьи Мусиных-Пушкиных тех лет сохранилось немного свидетельств, и потому так ценны для нас два незаконченных письма из личного архива жителя Рыбинска О.В. Мусина-Пушкина, написанные в Золино летом 1889 года ДАРЬЕЙ МИХАЙЛОВНОЙ МУСИНОЙ -ПУШКИНОЙ и неизвестным лицом (некой Надеждой Семёновной).
Дарья Михайловна, ярославская дворянка, приходилась двоюродной сестрой Георгию Александровичу. Как следует из её письма, она приехала в Золино в начале июля, описав сестре Марии Илларионовне в Ярославль свои дорожные приключения: «Дорогая Муся, Николенька и Андрюша! Наконец-таки исполнилось моё желание – я у Юрия вот уже шестой день. Предположение Николеньки насчёт того, что письма не успеют дойти, сбылись. Представьте себе мой ужас, когда я, выйдя на станцию Прасковьино во втором часу ночи, спрашиваю, нет ли лошадей от Пушкиных, и слышу в ответ: «Нет!». Ну что тут делать, пришлось переночевать на вокзале, чтобы утром взять ямщика и поехать. Лошади здесь страшно дёшевы. От станции до Золино больше 25 вёрст, и за этакую-то даль с меня взяли всего две с полтиной. Но неудачи мои ещё не начались. Мой ямщик не знал дорогу, и мы проплутали с ним шесть часов. Оказывается, меня никто не ждал, и я свалилась как снег на голову. Вдобавок Юрия не было дома, тёти Нади – тоже. Встретила меня Полинька и сначала не знала за кого меня принять: за Оленьку или за Дашеньку и, наконец, сообразила в чём дело. Тетя Надя, возвратившись, увидев меня, совершенно положительно пришла в ужас и с минуту стояла безучастная с открытым ртом. Юрий узнал сразу…».
В ужас тете Наде было отчего придти - отважной путешественнице в ту пору было всего 16 лет. Чтобы отправиться одной в такую дальнюю поездку, нужно было иметь немало смелости и решительности. Накладки в дороге – запоздание почты и блуждания ямщика в поисках нужного пути – легко объяснить местоположением деревни Золино, затерявшейся в сельской глухомани, намного верст отстоявшей от основных проезжих дорог губернии, каковыми являлись Самарский торговый тракт, Московский и Саратовский тракты. Плохим было и железнодорожное сообщение в губернии. По югу ее проходила единственная железнодорожная ветвь Сызрано–Вяземской железной дороги, движение по которой было открыто в 1874 году...
Обитатели усадьбы радушно приняли гостей. В Ярославль полетели строки: «Живем мы да поживаем у гостеприимного и предупредительного Юрия превесело и прехорошо. Пока весь дом задался целью занимать и ублажать нас как елико возможно…Кормят как на убой и Дашенька полнеет. С Апполинарией Флегонтовной не было еще ни одной стычки. Она очень любезна, а Юрий так просто трогателен со своим брюшком и жирком, суетящийся и ухитряющийся целыми днями делать так, чтобы нам не было скучно. Что меня касается, то один его добродушный вид и особенно его штаны широкие как две юбки приводят меня всегда в самое веселое расположение духа. Одним словом, нам хорошо».
Атмосфера в усадьбе, как видим, была очень располагающей и комфортной для гостей. Хозяева уделяли гостям достаточно много времени, хотя на руках имели четверых маленьких детей, а незадолго до приезда гостей потеряли еще одного ребенка. Георгий Александрович сам перенес тяжелое наследственное заболевание. Он дважды лечился от «мрачной меланхолии» (так в те годы называлась болезнь) в Доме Призрения под Санкт-Петербургом. В последующие годы чувствовал себя практически здоровым, сам управлял имением и позже даже служил в Сызранской уездной земской управе. Невзгоды и болезни не нарушили мир и покой дома, не замкнули его обитателей в узком семейном кругу. Мусины-Пушкины вели открытую жизнь, любили гостей и умели их принимать...
Окрестные леса изобиловали не только дичью, но и ягодниками. Дарья Михайловна с восторгом писала сестре: «У Юрия дом стоит в прекрасном сосновом лесу, так что стоит только спуститься под гору, как земляники видимо-невидимо, причем она крупнее, чем средней величины клубника. Я хожу за земляникой каждое утро и в какие-нибудь три четверти часа набираю верхом кухонную плошку. Гулять в лесу я не могу, потому что земляника краснеется везде, я поминутно нагибаюсь и сижу на одном месте до тех пор, пока не оберу это место дочиста».
Весело и шумно Мусины-Пушкины отмечали и семейные праздники. Приезд ярославских гостей совпал с 30-летием Георгия Александровича. На следующий день в Ярославль сообщали: «21–ого Юрино тридцатилетие прошло очень оживленно. После крокета, горелок, обеда, ужина, игр и плясок в три часа ночи проводили мы, наконец, пять экипажей цугом, как со свадьбы с бубенцами и колокольчиками». И тут же: «Мы перезнакомились с ближайшими соседями-помещиками. Все они дикари и на один лад, но добродушны и без затей, потому и весело с ними».
Судя по письмам, Дарья Михайловна в их обществе производила «фуроры». Родные считали, что это лето «принесет ей пользу во всех отношениях». Действительно, за лето она повзрослела, вернувшись домой, вскоре поступила в Петербургскую консерваторию по классу пения, но через год покинула ее и вышла замуж за соседа по имению АНДРЕЯ НИКОЛАЕВИЧА ГЛЕБОВА.
Дальнейшая судьба ее полна трагизма и вместе с тем значительных событий. В 1895 году, после смерти мужа, она возвратилась в консерваторию, окончила ее и поступила на сцену Александринского театра. Артистический период ее жизни длился 20 лет. За это время она вновь вышла замуж за режиссера Ю.Э. Озаровского. В их доме собирались известные люди, такие как М. Савина, Ф. Шаляпин, В. Комиссаржевская, Айседора Дункан, А.Ф. Кони. Брак оказался неудачным. В 1912 году они развелись. Третьим мужем Мусиной-Пушкиной стал военный и писатель В.А. Апушкин. Дарья Михайловна покинула сцену и занялась преподавательской работой в Петроградской консерватории. В1931 году был арестован и выслан в Вологду Апушкин, она поехала за ним. Его перевели в другое место, и след его затерялся. Дарья Михайловна жила в Вологде до 1946 года, затем вместе с сестрой Ольгой перебралась в Петербург, где и скончалась в мае 1947 года.
Что же касается золинских помещиков, то после отъезда гостей жизнь их мало изменилась. Пока росли сыновья семья жила по-прежнему в имении. Когда пришло время учить детей, Юрий Александрович снял в Сызрани дом у купца Чурина на Кузнецкой улице и определил сыновей Бориса, Всеволода и Александра в Сызранское реальное училище. О жизни Мусиных-Пушкиных в этот период можно судить по переписке будущего писателя А.Н.Толстого и его матери А.Л.Бостром с А.А.Бостром. В 1897 году Алексей Толстой, не поступив в Самарское реальное училище, поступил в Сызранское, оказавшись в одном классе с Всеволодом Мусиным-Пушкиным.
Толстые часто бывали в доме у новых знакомых. Им пришелся по душе их семейный уклад. В ноябре Толстой пишет отчиму: « У них по праздникам танцуют, ну и весело же бывает. Вот это, папуня, мне нравится. Знаешь, так просто, по - семейному, веселимся, никого не стесняемся. Я уже знаю кадриль, ленсие, па-де-катр, вальс в два па, польку и венгерский танец….Мамуня мне купила коньки в 1р. 70 копеек. У Пушкиных подобие катка, я катался там раз, но он еще не кончен и не стоек, да у детей еще «жаба» (ангина), так что мамуня меня не пускает». В другом письме он пишет: «Учусь играть на бильярде, и оставил раз Мишу Пушкина, потом Борю. Хотим на масленицу давать спектакль, но никак не придумаем. То пьеса нехорошая, то актеры отказываются».
И еще: «Вчера у Пушкиных мы с мамуней весь день просидели. Юрий Александрович читал «Свадьбу Кречинского» . Мне ужасно понравилась эта пьеса. Хохотали-хохотали. Потом мы с Борей дрались на настоящих шпагах, да таких тяжелых, что у меня и сейчас руки дрожат». А.Л. Бостром в тот же день тоже писала мужу: «Пообедав, Пушкин читал нам «СВАДЬБУ КРЕЧИНСКОГО» ( Отметим название этой пьесы Сухово-Кобылина, поскольку дворяне Сухово- кобылины тоже связаны с Мологским уездом). Читал он хорошо, видно было, что он видел в этой пьесе первоклассных актеров. Очень хорошо читал он роль Расплюева и Муромского. Пьеса чудесная… На меня она произвела сильное впечатление». Читали у Мусиных-Пушкиных «Недоросля» Фонвизина, «Тайну старого замка», драму в 5-ти действиях в переделке Молчанова и другие пьесы. Ставили домашние спектакли к большим праздникам. Именно в эти году зародилась у Толстого и двух братьев Мусиных-Пушкиных, Всеволода и Александра, любовь к сценическому искусству.
В 1900 году у Георгия Александровича обострилась его наследственная болезнь, и он покончил с собой, застрелившись из охотничьего ружья. Ему шел 41-ый год. Через три года от болезни умерла и Апполинария Флегонтовна. Усадьба перешла в наследство их сыновьям Борису, Всеволоду, Александру и Михаилу и принадлежала им до самой революции.
В статье использованы материалы из книги “Мусины-Пушкины» (Ярославль, 1996), из личного архива О.В. Мусина-Пушкина (Рыбинск) "
Итак, это статья о Мусиных -Пушкиных. О дворянах Мологского уезда Сухово- Кобылиных будет рассказано дальше.
4. ДВОРЯНЕ МОЛОГСКОГО УЕЗДА ГЛЕБОВЫ И ЩЕПОЧКИНЫ.
Из рода дворян Глебовых был и Павел Андреевич Глебов, Гвардии ротмистр1866-1858 г служил депутатом дворянства по Мологскому уезду. О нем сведения: Ярославкое Губернское по крестьянским домам присутствие объявляет, что в оное Присутствие представлены выкупные с помещиков с крестьянами сделки: Гвардии ротмистра Николая Андреевича Глебова по имению Мологского уезда, деревень : Дьяконово, Скороткова, Погорелки,Анжерова, Никулина, Глинника, Луговой и Кулотина.
Документ подтверждает, что именно он был владельцем села Кулотино. Но, как выяснилось, только части села. Вторая часть принадлежала дворянину П.А. Щепочкину.
Мологский уезд. Марьинская волость.
Кулотино, деревня.
1ая часть П.А.Щепочкин.
2ая часть Н. А. Глебов
приход Марьинский, река Ильдь.
О дворянах Щепочкиных я нашла плдробный материал в статье Путинцевой, отрывки из которой я привожу здесь:
А.Н.Путинцева
= История усадьбы Борок и её владельцев
В Некоузском районе Ярославской области многое сохранилось от прошлых столетий. Возраст большинства сёл и деревень составляет 700-800, а села Старый Некоуз - 1000 лет. На территории района был целый комплекс русских дворянских усадеб, владельцы которых внесли огромный вклад в отечественную историю и культуру. Из этих усадеб своей необычной историей привлекает внимание Борок.
В начале XVIII столетия земли современного Некоузского района и частично Брейтовского принадлежали князю Михаилу Михайловичу Голицыну (1675-1730) - генерал-фельдмаршалу, талантливому русскому полководцу петровского времени, участнику Северной войны 1700-1721 годов. В 1702 году он руководил штурмом Нотебурга, располагавшегося на месте древней русской крепости Орешек. Пётр I переименовал Нотебург в Шлиссельбург, что означало "город-ключ". По иронии судьбы почти через 200 лет в крепости, завоёванной М.Голицыным, будет отбывать наказание последний помещик усадьбы Борок Н.А.Морозов.
После смерти генерал-фельдмаршала эти земли по наследству перешли к его сыну обер-гофмаршалу князю Николаю Михайловичу Голицыну (1726-1787), а затем к его дочери княгине Анне Николаевне Голицыной 1767 года рождения. Её мужем стал граф Аполос Аполосович Мусин-Пушкин - русский учёный и государственный деятель, член Лондонского королевского общества и почётный член всех европейских академий наук. Графу А.А.Мусину-Пушкину принадлежали первые в России исследования в области химии и технологии металлов платиновой группы.
Граф участвовал в переговорах о присоединении Грузии к России. Он организовал изучение минеральных богатств Кавказа, содействовал развитию там горного дела. В 1805 году во время очередной экспедиции на Кавказ в возрасте 45 лет он неожиданно скончался. Его жена графиня Анна Николаевна Мусина-Пушкина урождённая Голицына, осталась вдовой в возрасте 38 лет...
Так сложилась жизнь графини, что она через несколько лет была вынуждена продать принадлежащие ей земли. Нашёлся и покупатель. Им стал 35-летний помещик, отставной подпоручик Егор Алексеевич Алексеев. Он был не дворянского происхождения. В 14 лет его приняли в школу для солдатских детей. С 17 лет он проходил военную службу в мушкетёрском полку, затем был зачислен в свиту его императорского величества Павла I. Подпоручик Е.А.Алексеев проходил военную службу в обер-офицерском чине. Это давало ему и его семье право на получение дворянства.
Позже в одном из деловых документов он напишет: "В 1807 году у тайной советницы графини Анны Николаевны Мусиной-Пушкиной я купил недвижимое её имение, село Верхне-Никульское со всеми деревнями и проживающими в них крестьянами в количестве 530 душ мужского пола". Отставной подпоручик был небогатым человеком. Чтобы купить эти земли, в государственном Земельном банке он взял крупную сумму денег со сроком погашения в 25 лет...
Тем временем на холме был заложен парк и началось строительство барского дома. По архитектурному проекту лицевая сторона дома и всей усадьбы была обращена в сторону Мологи. Дом строился на том месте, где сейчас стоит Дом культуры в современном Борке.
Через некоторое время выяснилось, что Е.А.Алексеев должен в казну 50000 рублей. Это был долг и проценты, накопившиеся со времён покупки усадьбы. Но у него такой суммы не было. Пришлось искать кредиторов. Деньги буквально по крохам были найдены и числящийся за ним долг он погасил. В 1829 году у Егора Алексеевича случился сердечный приступ, от которого он и скончался.
В 1827 году, ещё при жизни Алексеева, его дочь Вера вышла замуж за Алексея Петровича Щепочкина. Так с 1830 года новым владельцем усадьбы Борок стал молодой 28-летний барин Алексей Петрович Щепочкин. Он был дворянского происхождения. Его отец рязанский помещик Пётр Григорьевич Щепочкин, мать Екатерина Алексеевна, урождённая Нарышкина. Когда Алексею Петровичу Щепочкину исполнилось 17 лет, он юнкером вступил в конно-артиллерийскую роту. Его воинская служба была безупречной, а поэтому в служебных характеристиках командование всегда отмечало: "К повышению достоин". Венчание Алексея Петровича Щепочкина и Веры Егоровны Алексеевой состоялось 18 июля 1827 года в Москве. Жениху было 25 лет, невесте 23 года. Сразу же в Москве они заказали два больших овальных портрета. Сейчас эти портреты висят в столовой дома-музея Н.А.Морозова. Молодые красивые лица...
Супругам недолго пришлось быть вместе. В 1828 году началась русско-турецкая война, и подпоручик Алексей Петрович Щепочкин отправился в действующую армию. Русско-турецкая война 1828-1829 годов была вызвана борьбой европейских государств за раздел ослабевшей Османской империи и за освобождение Греции от турецкого ига. За мужество и отвагу в Русско-турецкой войне подпоручик Алексей Петрович был награждён орденом Святой Анны и большой серебряной медалью на георгиевской ленте с надписью "За храбрость".
После окончания войны Алексей Петрович вернулся в своё имение Борок. Положение здесь было сложное. После покойного тестя остались долги в сумме 50000 рублей. Кредиторы обратились в суд. Ярославская палата гражданского суда постановила: "Для уплаты долгов дворянскую усадьбу Борок продать с молотка. Продаже подлежит также село Верхне-Никульское и 13 деревень с проживающими в них крестьянами - мужчин 530 человек. Продаже не подлежат деревни Вольных хлебопашцев Григорево и Дьяконово."
Но мир не без добрых людей. Предводитель Мологского уездного дворянства Николай Дмитриевич Соковнин стал вести переговоры с Управляющим кредитного банка при Московском опекунском совете, чтобы помочь Алексею Петровичу Щепочкину рассчитаться с кредиторами и уберечь от продажи усадьбу. Деньги были получены и долг погашен.
Постепенно жизнь в Борке стала налаживаться. Алексей Петрович был рачительным хозяином. Он закончил строительство барского дома. Примерно в версте от усадьбы поставил красивые резные ворота, от которых до самого дома шла густая липовая аллея. Начал аккуратно перечислять денежные взносы в кредитный банк. В его семье уже было трое детей. Две дочери Екатерина и Варвара и сын Пётр. ( ПЕТР АЛЕКСЕЕВИЧ ЩЕПОЧКИ- второй владелец села Кулотино- Н.Е.) родился 20 октября 1832 года.
Владельцы усадьбы Алексей Петрович Щепочкин и его жена Вера Егоровна прожили в Борке немного, всего 10 лет. 21 сентября 1840 года их жизнь трагически оборвалась. Трое дворовых совершили террористический акт. Ночью они взорвали барский дом, заложив в печь бочку с порохом. При взрыве погибли Алексей Петрович и Вера Егоровна. Это жестокое по замыслу убийство потрясло всех. Министр внутренних дел доложил об этом императору Николаю I.
На похороны супругов собралось огромное количество народа. Нескончаемая похоронная процессия растянулась от усадьбы до кладбища в селе Верхне-Никульском. На прощальную панихиду в церковь Святой Троицы прибыли ярославский губернатор, всё мологское уездное начальство, все графы Мусины-Пушкины, князья Волконские, Соковнины, Глебовы, отец Алексея Петровича Щепочкина - Пётр Григорьевич и его мать Екатерина Алексеевна. Пришли проститься толпы крестьян со всех окрестных деревень. Владельцев усадьбы Борок похоронили в церкви села Верхне-Никульское близ алтаря...
После гибели владельцев усадьбы осталось трое детей-сирот: Екатерина - 12 лет, Пётр - 8 лет (будущий отец Н.А.Морозова) и Варвара - 6 лет. Опеку над ними и над усадьбой Борок взял брат погибшего, их дядя Николай Петрович Щепочкин. Ему было нелегко. Кроме воспитания детей, он должен был ежегодно перечислять деньги в кредитный банк, чтобы сохранить Борок для будущего владельца - Петра.
Девочек опекун определил в Московский благородный пансион ордена Святой Екатерины, а Пётр поступил в привилегированный Кадетский корпус. Мальчик учился хорошо, особенно на военных кафедрах. Любил лошадей и был прекрасным наездником. Но свою судьбу с военной службой не связал. После окончания в 1850 году Кадетского корпуса он вернулся в родной Борок.
Итак, новым владельцем усадьбы стал 18-летний Пётр Алексеевич Щепочкин. Он оказался в сложном положении. Жить в Борке было негде. После взрыва в 1840 году дом отца был разрушен. Хозяйство находилось в упадке. Крестьяне окрестных деревень обнищали, нужно было поднять их жизненный уровень. Сёстрам также нужно было выделить их долю наследства. Платы по старому долгу требовал и кредитный банк.
Пётр Алексеевич оказался предприимчивым хозяином. Он стал заниматься разведением русских рысаков, поставив своё хозяйство на прочную основу. В Борке были построены три больших конюшни. В своём хозяйстве он содержал более 100 лошадей. Порядок на конюшнях и безупречный уход за животными вскоре дали свои результаты.
Русская рысистая порода лошадей является самой резвой из всех рысистых пород в Европе. В Петербурге Пётр Алексеевич вступил в Беговое общество, которое владело всеми ипподромами в России. Большие доходы, получаемые от скачек, общество использовало для поощрения владельцев призовых лошадей. Лошади из Борковского коневодческого хозяйства были постоянными участниками самых престижных соревнований, всегда занимали призовые места и тут же на аукционе продавались по очень высокой цене.
Через несколько лет Пётр Алексеевич Щепочкин стал богатым человеком. Он был очень красивым, стройным, высоким брюнетом с замечательным самообладанием и умением держать себя в любом обществе. Всегда ухоженный, доброжелательный, он сформировался в типично русского барина. Однажды, когда Пётр Алексеевич объезжал свои обширные земли, в деревне Усищево он встретил красивую молодую девушку Анну Васильевну Плаксину, дочь местного кузнеца, крепостного. Анна Васильевна была на два года моложе Петра Алексеевича, знала грамоту, отличалась весёлым и общительным нравом. Вероятно, это была любовь с первого взгляда. Пётр Алексеевич решил жениться на ней и увёз в Борок.
В Мологе перевёл её в мещанское сословие и поменял фамилию на Морозову. По церковным правилам такой брак не мог быть зарегистрирован, и поэтому они не венчались. В их семье было семеро детей. Один из них - Николай Александрович Морозов. По тем же правилам дети не могли иметь фамилию отца. У них была фамилия матери, а отчество по крёстному отцу. Пётр Алексеевич и Анна Васильевна были преданы друг другу всю жизнь.
В 1854 году Пётр Алексеевич окончательно рассчитался с кредитным банком. В стороне от разрушенного он строит новый господский дом в стиле типичной русской дворянской архитектуры второй половины XIX века. На втором этаже размещались парадные залы с большими от пола до потолка зеркалами и огромными бронзовыми люстрами. Промежутки стен занимали картины знаменитых русских и европейских художников. Мраморные столики и мягкие диваны, кресла и стулья с резными спинками дополняли художественное убранство парадных залов. В доме была большая бильярдная и оружейная комнаты, вся увешанная средневековыми рыцарскими доспехами, рапирами, медными охотничьими трубами, черкесскими кинжалами с золотыми надписями из Корана, пистолетами, револьверами и большой коллекцией ружей всевозможных систем от старинных арбалетов до последних скорострельных. Рядом с большой залой находилась комната с портретами предков в золочёных рамках. В доме было много дорогостоящей посуды, сервизов, бронзы и серебра. Летом 1918 года усадьбу ограбили, а в 1955 году этот дом сгорел. От усадебных построек остался только флигель, где воспитывались дети хозяина, в котором сейчас находится музей Н.А.Морозова.=
(Написано по материалам краеведа К.К.Озерова)
Использованы материалы www.borok.ru
Итак о хозяевах деревни Кулотино, где родилась моя свекровь, я нашла довольно подробный материал. А теперь о
приходе села Марьино, в который входила деревня Кулотино.
5. МОЛОГСКИЙ УЕЗД. МАРЬИНО.
" Мологский уезд. Марьинская волость. Церковь в Марьино.
Церковь приходская, каменная, прочная: престолов в ней три: в настоящей холодной—Благовещения Пресвятой Богородицы и в зимнем придельном храме —во имя Святители и Чудотворца Николая и Св. Великомученика Дмитрия Солунского. Церковь построена в 1781 году тщанием прихожан, зимний придельный храм в 1901 году заново перестроен на средства С.-Петербургских Купцов ЕРШОВЫХ и 12 ноября 1901 года освящен правый придел, а 15 сентября 1902 года левый придел. Часовня каменная в дер. Притыкине, построенная в память освобождения крестьян, от крепостной зависимости. Земли при церкви 35 дес. 1241 кв. саж. Для жительства диакона церковный дом. Церковного капитала в бил. 2708 руб.
Прихожан в селе Марьине 136 м., 156 ж., в деревнях: Заверткине 27 м., 25 ж., отстоит в 1 версте от церкви; Медведков- 36 м., 43 ж., в 2 в.; Федотьеве 72 м., 76 ж., 3 в.; Малой Туболе 23 м., 22 ж., 3 в.; Большой Туболе 29 м., 38 ж., 3 в.; Оникове 20 м., 23 ж., 4 в. Ханинке 39 м., 38 ж., 5 в.; Притыкине 113 м , 126 ж., 5 в.; Погорелке 26 м., 52 ж., 4 в.; Знамове 22 м., 26 ж., 3 в.; Назимине 12 м., 14 ж., 2 в.; Федосове 21 м., 23 ж., 3 в.; КУЛАТИНЕ 61 м., 60 ж., 1 в.; Кожевникове 41 м., 45 ж., 2 в.; Пасенове 65 м., 81 ж., 3 в.; всего 743 м., 821 ж.
Село расположено на горе, при реке Ильде. Почтовый и телеграфный адрес: Шестихинское почтовое отделение Мышкинскаго уезда. В приходе двухклассное училище. В селе Марьине чайная и народная библиотека, открытая обществом трезвости. Штатный состав причта: священник и псаломщик. Причтового капитала в проц. бум. 4750 руб. (по данным 1908г.).
Сергей Ковров , 30 августа 2018 "
Дмитрий КОНОВАЛОВ, краевед, автор книги "Летопись Мологских сел и деревень"
" СЕЛО МАРЬИНО И БЛАГОВЕЩЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ.
Небольшая речка Ильдь, или как в некоторых источниках ее называют Илд, разделяет два села Андреевское и Марьино. Несколько веков эти два населенных пункта живут вместе, разделяя и дворянские радости, и крестьянские заботы, и колхозные будни, и современные реалии. Село Марьино Мологского уезда, а ныне Веретейского поселения Некоузского района всегда было частью жизни Андреевского
Точных дат о первом упоминании и возникновении села Марьино нет, вполне вероятно, оно возникло тогда же что и Андреевское – около четырехсот лет назад. Зато доподлинно известно, что село, равно как и соседняя усадьба Андреевское переходило от одного владельца к другому, от Вельяшевых-Волынцевых к Мусин-Пушкиным, от Волконских к Куракиным. Весь налог, собираемый с марьинских крестьян, уходил этим знаменитым дворянским фамилиям.
Огромную роль в становлении села Марьино оказал Алексей Иванович Мусин-Пушкин. При нем и на его средства в центре села Марьино на месте прежней деревянной церкви был построен и в 1781 году освящен каменный храм в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Строительство этого храма граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин контролировал лично. Этот храм был элементом усадебного комплекса Андреевское.
В одном из дореволюционных номеров журнала «Ярославские епархиальные ведомости» сохранилось описание храма: «Пятиглавая каменная церковь села Марьина довольно красива по наружному своему виду. В холодном ее отделении живописи нет; иконостас по белому фону, в четыре яруса, с живописными иконами работы художника Медведева. В алтаре вместо живописи поставлены две большого размера иконы святителя Николая Чудотворца и митрополита Димитрия Ростовского; утварь ценная и красивая. На западной стороне церкви устроены хоры».
В эту церковь ходили на богослужения все владельцы усадьбы Андреевское. Под ее сводами молились Мусины Пушкины, Волконские, Куракины. Бывали в этом храме и иные выдающиеся русские фамилии, гостившие в Андреевском.
В 1881 году финансовым попечителем Благовещенской церкви в Марьино прихожанами был избран князь Анатолий Куракин. За двадцатилетний срок службы князь сделал значительные пожертвования церкви и оказал много пользы. В течение этого времени храм несколько раз был ремонтирован и два раза обновлен и внутри и снаружи, особенно после пожара, бывшего здесь в 1893 году.
С 1900-ый по 1902 год на средства прихожан и петербургского купеческого семейства ЕРШОВЫХ церковь была перестроена, были произведены большие строительные и реставрационные работы. По проекту архитектора Валентина Александровича Демьяновского была заново построена колокольня и пристроены два боковых придела – левый в честь святителя Николая Чудотворца и правый в честь великомученика Димитрия Солунского – в память о погибших на полях сражений воинов. В 1909 году была заново построена ограда с коваными решетками. Архитектор Демьяновский использовал самые новые тогда строительные материалы – железобетон и природный гранит.
В 1930-ых годах закрыли церковь, а председатель церковной общины Александр Александрович Уксусов, глубоко верующий человек, в 1937 году был арестован и обвинен за участие в церковно-повстанческой группе и распространение антисоветской агитации. 10 октября того же года его осудили на 10 лет лагерей, но 6 декабря в Кулойлаге он скончался. Позже мученик Александр Уксусов был прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских.
Была разрушена ограда, из угловых часовен сохранилась лишь одна, и то частично. Хотя храм и порушили, он все же сохранил в себе былую красоту.
http://www.stihi.ru/2014/01/14/3428
Эта подробная и интересная статья о селе Марьино написана краеведом Дмитрием Михайловичем Коноваловым.
А для меня интересно упоминание села КУЛОТИНО в приходе Марьино, а также упоминание фамилии купцов Ершовых, перестроивших правый предел церкви. Моя свекровь упоминала о купцах Ершовых, как об имеющих с их семьей родственную связь. Жаль только то, что в те времена не принято было рассказывать о не рабоче-крестьянских родственниках. Поэтому сохранились лишь фотографии со стертыми надписями фамилий родственников, среди которых был даже монах на фоне монастыря. Кто эти родственники, теперь уже не установить...
6. ДВОРЯНЕ МОЛОГСКОГО УЕЗДА СУХОВО - КОБЫЛИНЫ.
А теперь о дворянах Мологского уезда Сухово- Кобылиных. Самым знаменитым из них был драматург Александр Васильевич Сухово-Кобылин, пьесу которого я упоминала ранее. А здесь немного о принадлежавших им владениях в Мологском уезде:
Некоузская центральная библиотека им. А. В. Сухово- Кобылина.
Из истории дворянского рода Сухово-Кобылиных.
Краеведческий альманах.вып.7
Уиковский Ю.М.
С правка бы ла подготовлена 28 марта 1791 года, и в 1792 году род Сухово-К обы лины х был внесен в VI часть родословной книги Московской губернии. По прошению того же Александра Васильевича 30 июня 1796 года был высочайше утвержден герб рода, типовой для всех потом ков Андрея Кобылы.
Сведений о потомках братьев Александра Васильевича, - Федора и Николая не имеется. Известно только, что у Федора, женатого на Наталье Плохово, был сын Николай.
Сам Александр Васильевич (12.08.1748 - 23.02.1815) в службу вступил в 1772 году. В 1792 году он секунд-майор, в отставке -коллежский советник, был женат на Евдокии Ивановне Мусиной -Пушкиной (1.03.1750 - 23.02.1801) - родной сестре известного собирателя и государственного деятеля графа Алексея Ивановича. У них были сыновья
Василий и Александр и дочь Варвара, замужем за Владимиром Михайловичем Яшвилем.
Александр Александрович (1787-1858) и его жена Елизавета Петровна,урожденная Алмазова (1793-1877), владели родовым ярославским имением Сухово-Кобылиных в с. Новое. Их сын Дмитрий умер малолетним, а имение перешло к племяннику. Отец драматурга, Василий Александрович (1784-1873), был женат на Марии Ивановне Шепелевой. Кроме сына Александра у них было три дочери:
Младшая - Софья (1825-1867) профессиональная художница, первая женщина, окончившая Академию художеств с большой золотой медалью,замужем не была.
Средняя - Евдокия (1819-1893), отличалась исключительной красотой и обаянием. Н. Огарев посвятил ей цикл своих стихов.
С 1844 года была замужем за Михаилом Федоровичем Петрово-Соловово(1813-1885), отставным полковником кавалергардом.
Старшая сестра - Елизавета (1815-1892), была известной писательницей (псевдоним Евгения Тур), вышла замуж за графа Франции Анри Салиас де Турнемира (1810-1894).
По имеющимся данным, удалось установить десять фамилий предков Василия Александровича - отца Александра Васильевича и его сестер.
Дед их, по линии матери - Иван Дмитриевич Шепелев, бригадир и предводитель дворянства Перемышельского уезда Калужской губернии,был женат на Елизавете Петровне, урожденной Кречетниковой. Ее отец,
Петр Никитич Кречетников, боевой генерал, губернатор Астрахани "
Отметим здесь, что у сестры собирателя Мусина-Пушкина Евдокии Ивановны Мусиной -Пушкиной, бывшей замужем за Сухово-Кобылиным , было два сына и дочь. И владели они селом Новое Мологского уезда.
А теперь о село Марьино и усадьбе Андреевское того же уезда, находившейся рядом с Марьино, в связи с Сухово-Кобылиными:
Историческая справка:
" Эти земли на протяжении долгих веков входили в состав Мологского уезда. Прабабушка одного из известных владельцев Андреевского графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина (1744-1817) Евдокия Волынцева была замужем за Яковом Саввичем Мусиным-Пушкиным. Когда умерла бездетная (?) сестра Алексея Ивановича Евдокия Ивановна Сухово-Кобылина (1750-1801), участок земли с прилегающим парком по наследству получил Алексей Иванович, видный государственный деятель, дипломат и знаменитый коллекционер. В 1811 году усадьбу в качестве приданого получила дочь графа Наталья Алексеевна, когда вышла замуж за князя Дмитрия Михайловича Волконского, генерал-лейтенанта времён войн с Наполеоном."
Как видим, Евдокия Ивановна была совсем не бездетная, но усадьбу Андреевское все же получил Алексей Иванович Мусин-Пушкин. Таким образом она оказалась во владении Мусиных-Пушкиных, а не Сухово- Кобылиных.
" В середине XIX века усадьбой владел их сын — Михаил Дмитриевич Волконский, передавший по наследству дочери Елизавете, которая вышла замуж за Анатолия Александровича Куракина в 1864 году. Строительство двухэтажного жилого дома в эклектике, известного по фотографиям начала XX в., относится, вероятно, ко второй половине XIX века, после того, как А. А. Куракин вышел в отставку в 1867 г.:
Самым впечатляющим сооружением был графский дом, весь комплекс которого был построен в соответствии с новыми романтическими тенденциями, которые сложились в то время в западноевропейской архитектуре, когда в проектировании зданий стали использовать некоторые элементы стилей и декоративных приемов средневекового зодчества. Архитектурный романтизм нашел широкое применение в усадебном строительстве. Все здание в Андреевском было построено по асимметричному плану, как это делалось при сооружении средневековых замков и крепостей. По-особому выделен кухонный корпус, построенный из красного кирпича с величественной смотровой башней. Полукруглой, крытой, остекленной галереей эта часть здания соединялась с построенным из дерева двухэтажным жилым корпусом, восемнадцать величественных колонн которого гармонично вписывались в главный подъезд. Точно сплетенное кружево из двадцати одной ажурной решетки служило украшением балконов второго этажа. Весь архитектурный комплекс казался фантастически сказочным. По своему романтическому замыслу это было единственное здание из всех дворянских усадеб в Ярославской губернии.
А. А. Куракин был одним из богатейших людей России, владеющим различными производствами: так, например, в Андреевском налажено молочное, маслодельное и сыродельное производство. Развитие района было обеспечено индустриализацией и появлением железнодорожной инфраструктуры в 1870-х гг., а именно: строительством первой линии «Рыбинск-Савелино-Бологое» будущей Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги. В 1894 г. А. А. Куракиным был основан кирпичный завод неподалеку от имения, рядом с железнодорожной станцией Шестихино (сохранился корпус завода и дом управляющего).
Усадьба включала в себя здание главного жилого дома, служебный корпус, парк с каскадными прудами, сад с оранжереями. Вблизи были расположены две водяные и одна паровая мельницы, маслодельный, маслобойный, лесопильный, кирпично-черепичный заводы. Двухклассное министерское училище построено и открыто на средства князя М. Д. Волконского 1 сентября 1835 года. Имелись библиотека, Марьинский родильный приют. В непосредственной близости находилась церковь Благовещения, построенная в конце XVIII века и значительно реконструированная в начале XX века по проекту архитектора В. Демьяновского.
В приусадебном парке частично сохранились дубовая и липовая аллеи, три пруда.
НА КОЛЛАЖЕ: ПОРТРЕТЫ РАБОТЫ КАРЛА ЛАША МУСИНОЙ-ПУШКИНОЙ И ВОРОНЦОВОЙ-ДАШКОВОЙ,НЕВЕРОЯТНО ПОХОЖИЕ НА МОЙ ВЗГЛЯД. ПОРТРЕТ ВОРОНЦОВОЙ-ДАШКОВОЙ РАБОТЫ МИТРЕЙДЕРА.
ПОРТРЕТ ВОРОНЦОВОЙ -ДАШКОВОЙ РАБОТЫ ШТЕЙБЕНА КАРЛА КАРЛОВИЧА, ПОРТРЕТЫ ВЯЗЕМСКОЙ И ЛАНСКОЙ РАБОТЫ КАРЛА ЛАША.
УСАДЬБА АНДРЕЕВСКОЕ, МОЛОГСКИЙ УЕЗД, УСАДЬБА БОРОК.