Санитар:
-Ну что Вы, доктор, говорите: "В морг!"
Больной ещё глазами морг да морг.
Доктор:
-Вы, санитар, удивлены его движеньем век?
Покойник он, его окончен век.
Лекарства в вену что ль ему закапывать,
Когда его вот-вот пора закапывать?
Не может ведь до бесконечности везти.
Клиент созрел и нужно в морг его везти.
Ведь для таких клиентов помещения
И создавались эти помещения.
Больного сколько ты сейчас не три;
Минуту, две или же целых три...
Да хоть часами мни его и гладь -
Кардиограмма будет словно гладь.
Да и лица уж изменился цвет.
Похоже, увядает этот цвет.
Сан.
-А если мы ему наложим жгут?
Док.
-Таких лишь в крематорий. Там и жгут.
Жгута не жалко, я не жадина, не жила,
Когда бы в нём одна хоть билась жила.
И доктор не спеша к окну отходит.
Больной же, чуть дыша, почти отходит.
Сан.
-Согласен, доктор, что не Ваша здесь вина.
Поменьше надо было пить ему вина.
Как низко всё же смог товарищ пасть,
Вино и водку заливая в пасть.
Вот и теперь, глаза свои залив,
Храбрился переплыть морской залив.
И хвастался перед друзьями, мол
Не унесёт его течением за мол.
Но быстро пьяный истощил запал,
Ослабли мышцы и язык во рту запал.
Храбрец плавучесть потерял когда замок,
А на ногах как будто цепи и замок.
И перед носом вырос будто бы забор.
Он закричал - произошёл воды забор.
Спасатели ему подали длинный линь.
Был вынут из воды, холодный словно линь.
А взгляд застывший, будто бы стекло.
И что-то по ногам его стекло.
А на лице страдальческая мина.
Да, водка есть опаснейшая мина!
Она страшнее будет сотни змей.
Сгубил товарища зелёный змей.
Док.
-Таких примеров в жизни нашей тьма.
Уж многих поглотила пьянства тьма.
Поддался кто напору подлой мощи,
Того на кладбище зарыты мощи.
Он сам себе забил последний гол,
Пусть в морге полежит и наг, и гол.
Его водой морскою долго мыло,
Так что не стоит тратиться на мыло.
Его теперь ты мой или не мой,
А смерть твердит упрямо: "Мой он, мой!"
Сан.
-Я расскажу Вам, доктор, как он жил:
Не рвал работою ни мышц своих, ни жил.
Друзья достигли почестей, карьер -
Он за вином как конь скакал в карьер.
С карьера вдруг переходил на рысь.
К концу же плёлся как больная рысь.
Ведь беспрерывно "Беломор" ещё курил,
Дымил как будто бы вулкан какой с Курил.
Работать пробовал, но бросил свой завод -
Пружины быстро кончился завод.
Настигла тут начальника опала.
И как-то вдруг энергия опала.
А он бы много мог чего настроить,
Лишь надо было самого его настроить.
Имел военную он выправку и стать,
И бравым мог кавалеристом стать.
Док.
-Ну и сказали бы ему: "Ты хочешь - строй,
Не хочешь? Становись в военный строй".
Учился бы, писал гармошкой шпоры,
Ну а потом носил со звоном шпоры.
Ведь может становиться дамкой шашка,
И у него была бы в ножнах шашка.
Тогда бы произнёс начальник: "Наша марка!"
И у завода честь была б не марка.
Сан.
-Он пробовал ходить в спортзал, где маты.
Упал, ругаться начал, выгнали за маты.
И в шахматах из мужика не вышел шах.
Частенько получал не мат, так вечный шах.
Он посвятил одной девчонке стих.
Не оценила. И поэт навечно стих.
Любил он иногда послушать блюз иль рок,
Не представляя, что ему готовит рок.
Но всё-таки любил одеть наушник.
Док.
-За то хвалю, что не был он наушник.
Сан.
-Из нотной грамоты слыхал про ноту соль,
Но твёрдо знал, что пиво любит соль.
Он не любил ни сеять, ни косить.
Док.
-Привык под неразумного косить.
Сан.
-Не вырастил он даже кабачок,
Мечтал попасть скорее в кабачок.
Иль совершить на бар пивной налёт,
Сдувать там с пива пену и налёт.
И всё равно ему: суббота иль среда,
Ведь в баре том всегда своя среда.
Любил он у вина побольше крепость.
Док.
-Не думал, что здоровье-то не крепость.
Сан.
-А на закуску лишь рукав или же сушка,
Ну а наутро начиналась злая сушка.
Соседи видели: как часто это рыло
В канаве пьяным носом землю рыло.
Жена, его мужской позоря пол,
Сажать привыкла пьяного под пол.
И голосом болотной птицы выпь
Стращала: "Вот ещё попробуй, выпь!"
Однажды ножик поленился заточить,
Так вновь хотела под пол заточить.
А следствие ему уж дело шило
За бизнес. Мыло он менял на шило.
И будто в баре появлялся с финкой.
Да. Было. Со своей знакомой. Финкой.
Налево не ходил он, право,
Семейное усвоив туго право.
Имелись, правда, виды на соседку, польку,
Но с нею станцевал лишь танец польку.
Док.
-Да, вижу, не давал жене своей он повод,
Чтобы сажала мужа на короткий повод.
Сан.
-Просторные у дома были сени,
Любил он иногда прилечь в их сени.
Но, если только залезал мужик на печь,
Жена тут сразу начинала его печь.
Док.
-За что же печь?
Сан.
-На то ответ простой:
По части секса был у них простой.
Да, так-то вот и поживала эта пара,
Там много было льда и кипятка, и пара.
Жена его, хоть водку не пила,
Визжала будто циркулярная пила.
Молила Бога словно попугай:
"Ты хоть немного гада попугай".
Она была, скажу Вам прямо, язва,
Док.
-Но у него не от неё открылась язва.
Был муж извечный за вином посол,
И слишком острый он любил посол.
Но всё же нужен был за ним уход,
Теперь же будет скор его уход.
Ведь если от больных надолго уходить,
Их очень быстро можно уходить.
Тут санитар врача вдруг локтем: толк!
Сан.
-Что вижу?! Из больного будет толк.
Мы в морг его тащить собрались уж,
А он, смотрите, извивается как уж.
Наговорили на больного до черта,
А это не последняя была его черта.
Прочитан жизни не последний том,
Сама природа позаботилась о том.
Док.
-Лекарства надо срочно помешать,
Попробую-ка смерти помешать.
Напрасно машет здесь она косой,
И на больного взгляд уставила косой.
Сан.
-Скорей уколом прямо в сердце цель.
Док.
-Вернуть бы к жизни. Появилась цель.
Вот чудо! Ожил! Ну скорей неси-ка чай.
Попьём с "покойничком". Ведь чай не водка, чай.
Ещё не кончились его минуты и часы,
Да... Не забудь вернуть товарищу часы.
Сергей Збродов