Мадам Помфри настояла, чтобы Гарри остался в больничном крыле до конца недели. Он не спорил и не жаловался, но он не дал ей выбросить жалкие останки его «Нимбуса-2000». Он знал, что это глупо, знал, что метлу не починить, но это было выше его сил - он словно лишился лучшего друга.
К нему нескончаемым потоком шли посетители, каждый старался развеселить его. Хагрид прислал охапку пышных цветов, похожих на жёлтые капустные кочаны, а Джинни Уизли, краснея до корней волос, принесла открытку с добрыми пожеланиями, которую сделала сама. Открытка пронзительно распевала, пока Гарри не засунул её под чашу с фруктами. Утром в воскресенье опять пришли товарищи по команде, на этот раз был и Вуд, сказавший Гарри (тихим, чуть ли не замогильным голосом), что ничуть не винит его. Рон и Гермиона покидали Гарри только на ночь. Но ничто из сказанного или сделанного для него не помогало ему, потому что они знали лишь половину из того, что мучило его.
Он никому не сказал о Гриме, даже Рону с Гермионой, потому что знал, что Рон запаникует, а Гермиона насмеётся над ним. Тем не менее, Грим появлялся уже дважды, и оба раза потом случалось почти непоправимое: в первый раз его чуть не переехал автобус «Рыцарь», во второй – он упал с метлы с высоты пятидесяти футов. Неужели Грим будет преследовать его, пока он окончательно не умрёт? Что ж ему теперь – всю оставшуюся жизнь оглядываться через плечо, нет ли поблизости этого чудовища?
А ещё - дементоры. При одной мысли о них Гарри чувствовал тошноту и унижение. Все говорят, что дементоры ужасны, но никто ещё ни разу не терял сознание при появлении хотя бы одного из них. Ни в чьих головах не отдавались эхом голоса их умирающих родителей.
Потому что теперь Гарри знал, кому принадлежал тот голос. Он слышал её слова, слышал их снова и снова в ночные часы, когда лежал без сна в больничном крыле, глядя на полосы лунного света на потолке. Когда дементоры приближались к нему, он слышал последние моменты жизни его матери, её попытки защитить его, Гарри, от Лорда Волдеморта и смех Волдеморта перед её убийством… Гарри дремал урывками, погружаясь в сны, и ему снились клейкие, покрытые струпьями руки и замершие мольбы, от которых он просыпался, как будто слышал голос своей матери наяву.
* * *
С каким облегчением на душе вернулся он в понедельник в привычные шум и толкотню школы, где ему надо было думать о других вещах, и неважно, что приходилось терпеть подколки Драко Малфоя. От радости за поражение Гриффиндора Малфой был просто вне себя. Он наконец снял повязку и отпраздновал возможность пользоваться обеими руками, показывая, как Гарри упал с метлы. На следующем уроке зелий Малфой долго изображал дементора в подземелье; наконец Рон не выдержал и кинул большим и скользким крокодильим сердцем в Малфоя, попав ему в лицо, а Снейп снял с Гриффиндора пятьдесят баллов. После обеда, направляясь к кабинету Люпина, Рон сказал:
- Если урок защиты от тёмных искусств опять будет вести Снейп, я его прогуляю. Гермиона, посмотри, кто там.
Гермиона заглянула в дверь класса.
- Всё в порядке!
Профессор Люпин вернулся на работу. Он действительно выглядел как после болезни. Его потрёпанная мантия болталась на нём, а под глазами были тёмные круги; тем не менее, он улыбнулся занявшим места ученикам, и все тут же разразились жалобами на поведение Снейпа, пока Люпин был болен.
- Это неправильно, он же только заменял вас, с чего это он нам домашнюю работу задал?
- Мы ничего не знаем про оборотней…
— …два свитка пергамента!
- Вы говорили профессору Снейпу, что мы ещё не проходили эту тему? – спросил Люпин, слегка нахмурившись.
Класс опять взорвался от возмущения.
- Да, но он сказал, что мы очень отстали…
— …он не слушал нас…
— …два свитка пергамента!
Профессор Люпин улыбнулся при виде разъярённых взглядов на каждом лице.
- Не беспокойтесь. Я поговорю с профессором Снейпом. А это эссе писать не надо.
- О нет, - расстроилась Гермиона. – Я уже написала его!
Урок был очень интересным. Профессор Люпин принёс с собой стеклянный ящик с Гнилушкой-Обманкой, маленьким одноногим существом, как будто состоящим из струек дыма, довольно хрупким и выглядящим безобидно.
- Заманивает путников в трясины, - объяснил профессор Люпин записывающим за ним ученикам. – Видите, у неё на руке фонарик покачивается? Поднимает его… люди идут на свет… потом…
Гнилушка-Обманка за стеклом издала ужасный чавкающий звук.
Когда прозвенел звонок, все собрали вещи и двинулись к двери, среди них и Гарри, но…
- Подожди минутку, Гарри, - попросил Люпин. – На два слова.
Гарри обернулся и взглянул на профессора Люпина, накрывающего тканью ящик с Гнилушкой-Обманкой.
- Я слышал о том, что произошло на матче, - сказал Люпин, возвращаясь к своему столу и складывая книги в ящик стола, - и мне жаль, что с твоей метлой так вышло. Её можно отремонтировать?
- Нет, - ответил Гарри. – Боевая Ива разнесла её в щепки.
Люпин вздохнул.
- Боевую Иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Кое-кто придумал игру – попытаться подойти настолько близко, чтобы дотронуться до ствола. В конце концов мальчик по имени Дэйви Гаджон чуть не лишился глаза, и нам запретили подходить к ней. Никакая метла не уцелела бы.
- Вы и про дементоров слышали? – с трудом выговорил Гарри.
Люпин бросил на него быстрый взгляд.
- Да, слышал. Не припомню, чтобы кто-либо из нас видел профессора Дамблдора в таком гневе. Дементоры с недавних пор начали ворчать — разъярились, что их на школьную территорию не пускают… Это же из-за них ты упал?
- Да, - сказал Гарри. Он замялся, но вопрос, который он давно хотел задать, вырвался у него поневоле: - Почему? Почему они действуют на меня таким образом? Может, я просто?..
- Слабость тут ни при чём, - резко возразил профессор Люпин, как будто прочитав мысли Гарри. – Дементоры действуют на тебя сильнее, чем на остальных, потому что в прошлом ты пережил такие ужасы, которые другим и не снились.
В класс заглянул лучик зимнего солнца, осветив седые волосы и молодые черты лица Люпина.
- Дементоры – одни из самых страшных созданий, населяющих эту землю. Они наводняют самые тёмные и нечистые места, они восхваляют разложение и отчаяние, они гонят прочь покой, надежду и счастье отовсюду вокруг себя. Их присутствие чувствуют даже маглы, хотя и не могут видеть их. Окажешься рядом с дементором в хорошем настроении – и он высосет из тебя все добрые воспоминания. Дементор, если ему это удастся, будет питаться тобой достаточно долго, чтобы превратить тебя в нечто подобное себе… бездушие и зло. И ничего у тебя не останется, кроме худших в жизни переживаний. A самого худшего, что произошло с тобой, Гарри, достаточно, чтобы заставить упасть с метлы кого угодно. Тебе нечего стыдиться.
- Когда они приближаются ко мне… — Гарри посмотрел на стол Люпина, не в силах говорить. - ...Я слышу, как Волдеморт убивает мою маму.
Люпин вдруг сделал движение рукой, как будто хотел положить её Гарри на плечо, но воздержался от этого. Последовало молчание, а потом…
- Что им понадобилось на матче? – с горечью спросил Гарри.
- Они проголодались, - спокойно ответил Люпин, захлопывая ящик. – Дамблдор не пустил их в школу, так что источник питания от людей для них иссяк… По-моему, они не смогли устоять перед огромной толпой вокруг поля для квиддича. Весь этот восторг… всплеск эмоций… то-то пир для них.
- В Азкабане, наверное, ужасно, - пробормотал Гарри.
Люпин мрачно кивнул.
- Крепость построена на крошечном островке, посреди моря, но им для удержания узников не нужны ни стены, ни вода, ведь они заключены в своих собственных головах, неспособные ни на одну светлую мысль. Большинство из них через несколько недель сходят с ума.
- Но Сириус Блэк вырвался от них, - проговорил Гарри. – Он ушёл прочь…
Ящик выскользнул из стола; Люпину пришлось быстро подхватить его.
- Да, - ответил он, выпрямившись, - Блэк, должно быть, нашёл способ защититься от них. Ни за что не поверил бы, что такое возможно… Ведь дементоры отнимают у волшебника все силы, а он пробыл там слишком долго…
- Но вы же прогнали дементора из поезда, - вырвалось у Гарри.
- Есть… кое-какие методы защиты, которые можно использовать, - сказал Люпин. – Но в поезде был всего один дементор. Чем их больше, тем труднее сопротивляться.
- Какие методы защиты? – заинтересовался Гарри. – Вы можете научить меня?
- Не так уж я силён в борьбе с дементорами, Гарри, скорее, наоборот…
- Но если дементоры опять явятся на матч по квиддичу, мне придётся защищаться от них…
Люпин всмотрелся в решительное лицо Гарри, поколебался, а потом сказал:
- Ну что ж… хорошо. Постараюсь помочь тебе. Но боюсь, придётся подождать до следующего семестра. У меня перед каникулами много дел. Очень уж не вовремя я заболел.
* * *
Настроение у Гарри поднялось – ведь Люпин обещал ему уроки борьбы с дементорами и, возможно, он больше никогда не услышит предсмертных криков матери; да ещё на матче по квиддичу в конце ноября рейвенкловцы разгромили хафлпафцев. В конце концов, Гриффиндор не вышел в тираж, хотя они и не могли позволить себе проиграть ещё один матч. Вуд снова был полон энергии и маниакально гонял свою команду на тренировках в густой пелене дождя, который лил в декабре. Гарри больше не видел на территории дементоров. Дамблдор так разгневался, что они не смели покидать свои посты у входов.
За две недели до конца семестра небо вдруг посветлело до ослепительной опаловой белизны, а грязь однажды утром исчезла под сверкающей изморозью. В замке царила предрождественская суета. Преподаватель наведения чар профессор Флитвик уже украсил свой класс мерцающими огоньками, которые оказались настоящими трепещущими феями. Все студенты радостно обсуждали свои планы на каникулы. Рон с Гермионой решили остаться в Хогвартсе. Рон говорил, что ему не выдержать две недели в компании Перси, а Гермиона твердила, что ей надо в библиотеку, но Гарри было не провести: они оставались, чтобы составить ему компанию, за что он был очень благодарен им.
У всех, кроме Гарри, был ещё один повод для восторга: выход в Хогсмид в последние выходные семестра.
- Мы можем купить там всё к Рождеству! – сказала Гермиона. – Маме с папой непременно понравятся эти освежающие мятные ленточки из «Царства сластей»!
Смирившись с тем, что он опять будет единственным третьекурсником, который не пойдёт в Хогсмид, Гарри взял у Вуда каталог «Мётлы на выбор» и решил для развлечения посвятить день его изучению. На тренировках он летал на одной из школьных мётел, на древнем «Метеоре» - очень медленной и тряской метле; ему просто необходимо было обзавестись собственной новой метлой.
В субботу утром, в день выхода в Хогсмид, Гарри попрощался с закутанными в мантии и шарфы Роном и Гермионой, потом поднялся в одиночестве по мраморной лестнице и направился в гриффиндорскую башню. За окнами начал падать снег, в замке воцарились тишина и покой.
- Э-эй… Гарри!
Он обернулся и увидел в коридоре четвёртого этажа Фреда и Джорджа, выглядывающих из-за статуи горбатой одноглазой ведьмы.
- Что вы тут делаете? – с любопытством спросил Гарри. – С чего это вы не пошли в Хогсмид?
- Мы пришли подкинуть тебе праздничного настроения перед выходом, - ответил Фред и загадочно подмигнул. – Давай сюда…
Он кивнул в сторону пустого класса слева от одноглазой статуи. Гарри вошёл следом за Фредом и Джорджем. Джордж аккуратно закрыл дверь и лучезарно взглянул на Гарри.
- Ранний рождественский подарок для тебя, Гарри, - сказал он.
Фред с радостным видом вытащил что-то из-под мантии и положил на одну из парт. Это был большой, квадратный, весьма потрёпанный лист пергамента, на котором ничего не было написано. Гарри всмотрелся в него, подозревая, что это очередная шуточка Фреда и Джорджа.
- Что это такое?
- Это, Гарри, секрет нашего успеха, - ответил Джордж, любовно поглаживая пергамент.
- Мы просто отрываем её от себя, отдавая тебе, - добавил Фред, - но вчера вечером мы решили, что тебе она нужна больше, чем нам.
- В конце концов, мы знаем её наизусть, - добавил Джордж. – Мы завещаем её тебе. На самом деле она нам больше не нужна.
- И зачем мне этот кусок старого пергамента? – спросил Гарри.
- Кусок старого пергамента! – воскликнул Фред, закрыв глаза и состроив такую гримасу, словно Гарри смертельно оскорбил его. – Объясни ему, Джордж.
- Видишь ли, Гарри… когда мы были первокурсниками — юными, беззаботными и невинными…
Гарри фыркнул. Он весьма сомневался, что Фред и Джордж хоть когда-то были невинными.
- Скажем так, невиннее, чем сейчас — у нас случились нелады с Филчем.
- Мы бросили в коридор навозную бомбу, и это его почему-то расстроило…
- Так что он уволок нас к себе в кабинет и начал, как обычно, угрожать нам…
— …наказанием…
— …потрошением…
— …и мы не могли не заметить на одном из ящиков в его кабинете надпись «Конфисковано и весьма опасно».
- Только не говорите… — усмехнулся Гарри.
- И что же мы сделали? – продолжил Фред. – Джордж устроил заварушку, кинув ещё одну навозную бомбу, я открыл ящик и стащил… это.
- Знаешь, не так это плохо, как кажется, - сказал Джордж. – Вряд ли Филч когда-нибудь догадался бы, как она действует. Возможно, он догадывался, что это за штука, иначе не конфисковал бы её.
- А вы знаете, как она действует?
- А как же, - хихикнул Фред. – Эта прелесть научила нас большему, чем все учителя школы, вместе взятые.
- Вы меня заинтриговали, - сказал Гарри, разглядывая потрёпанный кусок старого пергамента.
- Да ну? – спросил Джордж. Он вынул палочку, легонько дотронулся до пергамента и сказал: - Торжественно клянусь, что готов к озорству.
И тут же от того места, которого коснулась палочка Джорджа, расходясь во все стороны подобно паутине, поползли чернильные линии. Они соединились между собой, пересеклись, разнеслись по каждому углу пергамента; затем наверху явилась надпись зелёными чернилами – крупная, витиеватая, которая гласила:
«Господа Лунатик, Вертихвост, Бродяга и Рогатый
Поставщики средств для волшебников-озорников
с гордостью представляют
КАРТУ МАРОДЁРОВ»
Это была карта, показывающая замок и территорию Хогвартса в мельчайших подробностях. Но особо хороши были чернильные точечки, движущиеся по ней,ведь рядом с каждой мелким почерком было написано имя. Гарри изумлённо склонился над ней. Точечка в левом верхнем углу показывала, что профессор Дамблдор расхаживает по своему кабинету, кошка надзирателя Миссис Норрис рыщет по третьему этажу, a полтергейст Пивз в этот момент разлетался по Трофейному залу. Взгляд Гарри блуждал по знакомым коридорам, но он заметил кое-что ещё.
На карте было несколько проходов, в которые он никогда не заходил. Похоже, многие из них вели…
- Прямо в Хогсмид, - сказал Фред, проводя по одному из них пальцем. – Всего их семь. Филч знает об этих четырёх, — он показал на них, — но мы уверены, что об этих проходах знаем только мы. В тот, что за зеркалом на пятом этаже, не суйся. Прошлой зимой мы им пользовались, но его завалило — ни войти, ни выйти. И вряд ли кто-то хоть раз ходил через этот, потому что прямо над ним посажена Боевая Ива. А тот, что здесь, вот этот, ведёт прямо в кладовую «Царства сластей». Мы по нему много раз ходили. Как ты, надеемся, заметил, вход – как раз за этим классом, через горб той одноглазой карги.
- Лунатик, Вертихвост, Бродяга и Рогатый, - вздохнул Джордж, поглаживая надпись на карте. – Мы им так обязаны.
- Благородные люди, без устали старающиеся помочь новому поколению нарушителей правил, - торжественно провозгласил Фред.
- Точно, - живо согласился Джордж.
– Не забывай стирать её после использования, а то кто-нибудь прочтёт, что там написано, - озабоченно добавил Фред.
- Просто стукни по ней снова палочкой и скажи: «Озорство удалось»! И всё исчезнет.
- Итак, юный Гарри, - сказал Фред, весьма правдоподобно подражая Перси, - смотри веди себя хорошо.
- До встречи в «Царстве сластей», - кивнул Джордж.
Оба вышли из класса, удовлетворённо пофыркивая.
Гарри остался и воззрился на чудесную карту. Он увидел, как Миссис Норрис, судя по крошечной надписи, свернула налево и остановилась, вынюхивая что-то на полу. Если Филч и правда не знал… и мимо дементоров проходить вовсе не придётся…
Но пока Гарри стоял в классе, охваченный восторгом, из глубин его памяти всплыли слова мистера Уизли:
«Никогда не доверяй тому, что ведёт себя странно, если не знаешь, как оно действует».
Эта карта была одним из тех опасных волшебных предметов, которых опасался мистер Уизли… Средства для волшебников-озорников… но Гарри быстро убедил себя, что хочет воспользоваться картой только чтобы попасть в Хогсмид – он же не собирается что-нибудь украсть или на кого-нибудь напасть… и Фред с Джорджем пользовались ею несколько лет без каких-либо ужасных последствий…
Гарри провёл пальцем по тайному входу в «Царство сластей».
Затем, совершенно внезапно, как будто подчиняясь чьим-то приказам, он свернул карту, засунул её под мантию и поспешил к двери класса. Он приоткрыл её на пару дюймов. Снаружи никого не было. Он очень осторожно выскользнул из класса и скрылся за статуей одноглазой ведьмы.
Что ему надо сделать? Он опять вынул карту и, к его удивлению, на ней появилась чернильная точка с пометкой «Гарри Поттер». Эта точка находилась именно там, где стоял настоящий Гарри, примерно посреди коридора четвёртого этажа.
Гарри пригляделся. Его маленькая чернильная копия стучала по ведьме малюсенькой палочкой. Гарри быстро вынул свою настоящую палочку и стукнул по статуе. Ничего не произошло. Он снова взглянул на карту. Рядом с фигуркой появился кружок с надписью. Tам было слово “Диссендиум”.
- Диссендиум! – прошептал Гарри, опять стукнув по каменной ведьме.
Тут же горб ведьмы раскрылся довольно широко, чтобы в него мог пролезть некрупный человек. Гарри быстро оглядел коридор, потом снова убрал карту и полез в дыру головой вперёд, подтягиваясь.
Он долго скользил вниз по каменному склону, потом приземлился на холодную сырую площадку. Он встал и огляделся. Было темно хоть глаз выколи. Он поднял палочку, пробормотал “Люмос!” и увидел очень узкий и низкий земляной проход. Он стукнул кончиком палочки по карте и пробормотал: “Озорство удалось!” Карта тут же стала чистой. Он аккуратно сложил её, спрятал под мантию и с сильно бьющимся от возбуждения и тревоги сердцем пустился в путь.
Переход извивался и поворачивал, напоминая не что иное как нору гигантского кролика. Гарри спешил, то и дело спотыкаясь на неровном полу и держа палочку перед собой.
Миновало много времени, но Гарри грела мысль о «Царстве сластей». Прошло, видимо, около часа, и проход пошёл вверх. Тяжело дыша, Гарри полез наверх; лицо его пылало, но ноги замёрзли.
Через десять минут он добрался до подножия истёртой каменной лесенки, которая поднималась над ним, скрываясь из виду. Гарри начал взбираться по ней осторожно и бесшумно. Сотня ступенек, ещё сотня, он потерял им счёт, глядя себе под ноги… и вдруг он стукнулся головой обо что-то твёрдое.
Кажется, это был люк. Гарри стоял, потирая макушку и прислушиваясь. Сверху ничего не было слышно. Он очень медленно толкнул крышку люка и выглянул из-за края.
Он был в каморке, заставленной деревянными ящиками и коробками. Гарри вылез через люк и закрыл его — он так сливался с пыльным полом, что невозможно было догадаться, что он есть. Гарри медленно прокрался к деревянной лестнице, ведущей вверх. Теперь он ясно слышал голоса, не говоря уже о звоне колокольчика и хлопанье то открывающейся, то закрывающейся двери.
Не зная, что ему делать дальше, он вдруг услышал, как совсем рядом открылась дверь - кто-то собирался спуститься по лестнице.
- И возьми ещё коробку желейных слизнячков, милый, их почти все разобрали, — послышался женский голос.
На лестнице показалась пара ног. Гарри скрючился за огромным ящиком и дождался, пока вошедший пройдёт мимо. Он слышал, как мужчина сдвигал коробки у стены напротив. Другого случая могло не представиться…
Гарри быстро и бесшумно выбрался из укрытия и полез на лестницу; обернувшись, он увидел широкую спину и лоснящуюся лысину, окунувшуюся в коробку. Гарри добрался до двери наверху, проскользнул через неё и оказался за прилавком «Царства сластей». Он нагнулся, отполз в сторону и выпрямился.
В «Царстве сластей» было столько студентов Хогвартса, что никто и не обратил внимания на Гарри. Он смешался с ними, оглядываясь вокруг и подавил смешок, представив, какое выражение лица, похожего на поросячью морду, было бы у Дадли, если бы тот увидел, где сейчас находится Гарри.
Кругом было множество полок с самыми соблазнительными сладостями, какие только можно представить себе. Крупные глыбы нуги, мерцающие розовые квадратики кокосового мороженого, большие ириски медового цвета; сотни сортов шоколада, лежащего ровными рядами; там стояла огромная бочка драже с разными вкусами и ещё одна – с шипучими пчёлками, увидел он и шарики тающего во рту щербета, о котором говорил Рон; а у другой стены были особые сладости — раздувающаяся жевательная резинка «Друбл» (наполняющая пространство голубоватыми пузырьками, которые потом не лопались несколько дней), удивительные, легко отрывающиеся освежающие мятные пластинки, малюсенькие чёрные перечные чёртики (“опали огнём дружков!”), ледяные мышки (“стучи зубами от души и отчаянно пищи!”), мятно-кремовые жабы (“скачут по желудку!”), хрупкие сахарные перья и стреляющие конфетки.
Гарри протиснулся сквозь толпу шестикурсников и увидел в самом дальнем углу магазина табличку «НЕОБЫЧНЫЕ ВКУСЫ». Рон и Гермиона стояли под ней и разглядывали поднос с леденцами на палочках со вкусом крови. Гарри подкрался к ним сзади.
- Ну нет, Гарри такие не понравятся, по-моему, они для вампиров, - говорила Гермиона.
- А как насчёт этих? – спросил Рон, сунув Гермионе под нос банку со слипшимися тараканами.
- Только не их, - сказал Гарри.
Рон чуть не уронил банку.
- Гaрри! – пискнула Гермиона. – Ты что тут делаешь? Как… как ты?..
- Ух ты! – воскликнул поражённый Рон. - Ты научился мигратировать!
- Вовсе нет, - возразил Гарри.
Он понизил голос, чтобы шестикурсники не услышали, и рассказал им всё о Карте Мародёров.
- А мне Фред и Джордж никогда её не давали! – возмутился Рон. – А ведь я их брат!
- Но ведь Гарри не собирается оставлять её у себя! – сказала Гермиона как о чём-то само собой разумеющемся. – Ты же отдашь её профессору МакГонагалл, Гарри?
- Ни за что! – ответил Гарри.
- С ума сошла? – спросил Рон, насупившись. – Отдать такую классную штуку?
- Если я её отдам, мне придётся сказать, откуда она у меня! Филч узнает, что Фред и Джордж стащили её!
- А как насчёт Сириуса Блэка? – прошипела Гермиона. – Вдруг он воспользовался одним из проходов на этой карте, чтобы попасть в замок! Учителям надо знать об этом!
- Не может он пробраться через такой проход, - поспешно ответил Гарри. – На карте семь секретных туннелей, так? Как сказали Фред и Джордж, Филч уже знает о четырёх из них. Что касается остальных трёх, то один из них завален, так что через него никто пройти не может. У входа в другой посажена Боевая Ива, через него тоже нельзя. Что касается того, через который прошёл я… что ж… в каморке разглядеть его довольно трудно, если только он не знает о его существовании…
Гарри призадумался. А что если Блэк всё-таки знает об этом проходе? Рон же многозначительно прокашлялся и показал на объявление, прикреплённое с внутренней стороны двери магазина сладостей:
ПО ПРИКАЗУ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ
Напоминаем покупателям, что вплоть до особого распоряжения дементоры будут патрулировать улицы Хогсмида каждую ночь после захода солнца. Эта мера принята ради безопасности жителей Хогсмида и будет отменена после поимки Сириуса Блэка. Посему советуем вам завершать покупки до наступления темноты.
Весёлого Рождества!
- Видишь? – тихо спросил Рон. – Хотел бы я посмотреть, как Блэк попытается проникнуть в «Царство сластей», когда по всей деревне шныряют дементоры. Пойми, Гермиона, хозяева «Царства сластей» в любом случае услышат, что к ним кто-то ломится! Они живут над самым магазином!
- Да, но… но… — Гермиона как будто силилась найти проблему ещё хоть в чём-нибудь. – Послушай, Гарри всё-таки нельзя посещать Хогсмид. У него нет подписанного разрешения! Если кто-то узнает, у него будут такие неприятности! А поскольку ещё не стемнело… что если Сириус Блэк объявится сегодня? Сейчас?
- Ему придётся потрудиться, чтобы заметить Гарри в такой круговерти, - сказал Рон и кивнул на кружащиеся хлопья снега за створчатыми окошками. – Да ну, Гермиона, Рождество на носу. Гарри заслужил отдых.
Гермиона с озабоченным видом закусила губу.
- Собираешься донести на меня? – ухмыльнулся Гарри.
- Oй… конечно, нет… но честно говоря, Гарри…
- Видел шипучих пчёлок, Гарри? – спросил Рон, схватив его за руку и подводя к одной из бочек. – А желейных слизнячков? А кислотные зёрна? Фред дал мне такое, когда мне было семь лет — оно мне прямо дыру в языке прожгло. Помню, как мама отдубасила его метлой. – Рон задумчиво поглядел на коробку с кислотными зёрнами. – Как ты думаешь, съест Фред тараканью гроздь, если я скажу ему, что это арахис?
Рон с Гермионой расплатились за купленные ими сладости, и они втроём вышли из «Царства сластей» и окунулись в снежную пургу.
Хогсмид походил на рождественскую открытку; маленькие домики под соломенными крышами и магазины были покрыты слоем хрустящего снега; двери были украшены гирляндами, а на деревьях горели заколдованные свечи.
Гарри дрожал - на нём, в отличие от его друзей, не было мантии. Они прошли по улице, склонив головы от ветра, а Рон и Гермиона кричали, прикрываясь шарфами:
- Вот почта…
- «Зонко» там впереди…
- Можно дойти до Визжащей Лачуги…
- Знаете что, - сказал Рон, стуча зубами, - не зайти ли нам в «Три метлы» выпить молочного пива?
Сказать, что Гарри был не прочь – значит, ничего не сказать; дул пронизывающий ветер, у него замёрзли руки, поэтому они перешли улицу и через некоторое время зашли в небольшой бар.
Он был переполнен, там было шумно, тепло и дымно. Полная симпатичная женщина обслуживала у стойки шумную компанию волшебников.
- Это мадам Розмерта, - сказал Рон. – Схожу-ка я за напитками, - добавил он, слегка покраснев.
Гарри и Гермиона направились вглубь бара. Там был свободный столик между окном и красивой рождественской ёлкой рядом с камином. Рон подошёл через пять минут с тремя кружками пенистого и горячего молочного пива.
- Весёлого Рождества! – радостно сказал он, поднимая свою кружку.
Гарри выпил до дна. Никогда он не пил ничего приятнее, изнутри по каждой клеточке его тела разнеслось тепло.
Вдруг по его волосам пробежал холодок. Дверь «Трёх мётел» снова открылась. Гарри выглянул из-за края кружки и замер.
В бар вошли засыпанные снегом профессора МакГонагалл и Флитвик, за ними по пятам шёл Хагрид, погружённый в беседу с тучным мужчиной в зелёном котелке и полосатой мантии — Министром магии Корнелиусом Фаджем.
Рон и Гермиона мгновенно положили руки на голову Гарри, отчего он соскользнул с табурета и оказался под столом. Закапанный молочным пивом и скрытый из виду, он сжимал в руке пустую кружку и следил за ногами учителей и Фаджа – вот они движутся к бару… вот остановились… а теперь повернулись и идут прямо к нему.
Гермиона прошептала откуда-то сверху: “Moбилиарбус!”
Рождественская ёлка за их столом оторвалась от пола на несколько дюймов, сдвинулась в сторону и с лёгким стуком приземлилась прямо перед их столом, скрыв их из виду. Гарри увидел сквозь густые нижние ветки, как ножки четырёх стульев отодвинулись, потом услышал бормотание и вздохи усаживающихся учителей и Министра.
Рядом появилась ещё пара ног в обуви ярко-бирюзового цвета и раздался женский голос:
- Рюмка гвоздичной воды…
- Моя, - откликнулся голос профессора МакГонагалл.
- Четыре пинты горячей медовухи…
- Мне, Розмерта, - сказал Хагрид.
- Содовая вода с вишнёвым сиропом, льдом и зонтиком…
- Mмм! – сказал профессор Флитвик, причмокнув губами.
- Получается вам, Министр, красносмородиновый ром.
- Спасибо, дорогая Розмерта, - послышался голос Фаджа. – Отрадно снова увидеться, доложу я вам. А вы с нами стаканчик не пропустите? Давайте, присоединяйтесь к нам…
- Ой, спасибо, Министр.
Гарри смотрел на сверкающие ботинки, хозяйка которых отошла, потом вернулась. Его сердце подскочило к самому горлу. Почему он не сообразил, что и для учителей это последние выходные в семестре? И долго они собираются тут сидеть? Если он хочет вернуться в школу сегодня же, ему надо пробраться обратно в «Царство сластей»… Нога Гермионы нервно крутнулась около него.
- Так что же привело вас в наши края, Министр? – послышался голос мадам Розмерты.
Корпус Фаджа завертелся на стуле, как будто он проверял, не подслушивает ли кто. Потом он спросил тихим голосом:
- Сириус Блэк, милочка, кто же ещё? Небось слышали, что случилось в школе в Хэллоуин?
- Да, слышала кое-что, - призналась мадам Розмерта.
- Вы растрезвонили об этом на весь паб, Хагрид? – сердито спросила профессор МакГонагалл.
- И вы думаете, Министр, что Блэк до сих пор где-то здесь? – прошептала мадам Розмерта.
- Я уверен в этом, - коротко ответил Фадж.
- А вы знаете, что дементоры дважды обыскали всю деревню? – с лёгкой злостью в голосе спросила мадам Розмерта. – Всех моих посетителей распугали… Для меня это убыток, Министр.
- Розмерта, дорогая, я сам ненавижу их побольше вашего, - смутился Фадж. – Необходимые меры безопасности… жаль, но что поделать… Я только что встретил кое-кого из них. Они злы на Дамблдора — на территорию замка их не пускает.
- Конечно, не пускает, - резко сказала профессор МакГонагалл. – Как, по-вашему, мы должны преподавать, если вокруг будут маячить эти ужасные создания?
- Послушайте, послушайте! – пискнул крошечный профессор Флитвик, у которого ноги болтались в футе над полом.
- Но всё же, - возразил Фадж, - они здесь, чтобы защитить вас кое от чего гораздо худшего… Все мы знаем, на что способен Блэк…
- Знаете, я всё ещё не могу поверить в это до конца, - задумчиво проговорила мадам Розмерта. – Многие перешли на тёмную сторону, но от Блэка я ожидала этого в последнюю очередь… Я ведь помню его ещё мальчишкой, когда он учился в Хогвартсе. Тому, кто сказал бы мне, кем он станет, я ответила бы, что он медовухи перепил.
- Вы, Розмерта, и половины всего не знаете, - мрачно сказал Фадж. – Немногим известно о его наихудшем деянии.
- Наихудшем? – живо спросила мадам Розмерта с ноткой любопытства в голосе. – Вы хотите сказать, худшем, чем убийство всех этих бедняг?
- Именно так, - ответил Фадж.
- Поверить не могу. Да что может быть хуже?
- Вы сказали, Розмерта, что помните его ещё учеником Хогвартса, - прошептала профессор МакГонагалл. – Вы помните, кто был его лучшим другом?
- Ещё бы, - усмехнулась мадам Розмерта. – Вы их когда-нибудь друг без друга видели? Сколько раз я видела их здесь — o-o, не раз они меня веселили. Неразлучная пара, Сириус Блэк и Джеймс Поттер!
Гарри с громким стуком уронил кружку. Рон пнул его.
- Точно, - сказала профессор МакГонагалл. – Блэк и Поттер. Вожаки этой маленькой банды. Оба, конечно, великолепны — да не то слово — и вряд ли эта парочка смутьянов могла с кем-то сравниться…
- Ой не знаю, - усмехнулся Хагрид. – Да Фред и Джордж им такую фору дадут!
- Блэк и Поттер были как будто братья! – вставил профессор Флитвик. – Водой не разлить!
- Да, конечно, - согласился Фадж. – Поттер доверял Блэку больше чем всем остальным своим друзьям. Это продолжалось и когда они окончили школу. Блэк был шафером на свадьбе Джеймса и Лили. Они позвали его в крёстные Гарри. Конечно, Гарри об этом представления не имеет. Представляете, как это мучило бы его?
- Потому что Блэк оказался Вы-Знаете-Чьим соратником? – прошептала мадам Розмерта.
- Ещё похуже, милочка… - Фадж понизил голос и продолжил еле слышно. – Немногие догадывались, что Поттеры знают об охоте Вы-Знаете-Кого за ними. У Дамблдора, который, само собой, неустанно боролся Вы-Знаете-С-Кем, было множество полезных соглядатаев. Один из них кое-что ему сообщил, и он тут же предупредил Джеймса и Лили. Он посоветовал им скрыться. Само собой разумеется, Вы-Знаете-Кто не из тех, от кого можно легко скрыться. Дамблдор сказал им, что лучше всего им помогут чары Верности.
- А как они действуют? – еле слышно спросила мадам Розмерта.
Профессор Флитвик откашлялся.
- Весьма сложное заклинание, заключающее магическую тайну в одной-единственной живой душе, - пропищал он. - Знание заключается внутри избранного человека, Хранителя Секрета, и впредь извлечь его нельзя — если, конечно, сам Хранитель Секрета не пожелает выдать его. Пока Хранитель Секрета отказывался говорить об этом, Вы-Знаете-Kтo мог бы годами обыскивать деревню, где жили Лили и Джеймс и не нашёл бы их, даже если бы он смотрел прямо в окно их комнаты!
- Так Блэк был Хранителем Секрета Поттеров? – прошептала мадам Розмерта.
- Само собой, - ответила профессор МакГонагалл. – Джеймс Поттер сказал Дамблдору, что Блэк скорее умрёт, чем скажет, где они, что Блэк сам собирался скрыться… и всё же Дамблдор немного тревожился. Я помню, как он предлагал Поттерам в Хранители Секрета самого себя.
- Он подозревал Блэка? – ахнула мадам Розмерта.
- Он был уверен, что кто-то из ближнего круга Поттеров постоянно сообщает Вы-Знаете-Кому о каждом их шаге, - угрюмо проговорила профессор МакГонагалл. – Он действительно некоторое время подозревал, что кто-то из наших оказался предателем и о многом сообщал Вы-Знаете-Кому.
- Но Джеймс Поттер настаивал на Блэке?
- О да, - тяжело вздохнул Фадж. – А потом, едва прошла неделя с наложения чар Верности…
- Блэк предал их? – вздохнула мадам Розмерта.
- Да, предал. Блэк устал быть двойным агентом, он был готов открыто заявить о своей преданности Вы-Знаете-Кому и, похоже, собирался сделать это к моменту гибели Поттеров. Но как мы все знаем, Вы-Знаете-Кто был повержен маленьким Гарри Поттером. Он ускользнул, лишившись сил, совсем ослабший. И Блэк из-за этого оказался в очень жутком положении. Его властитель пал как раз в тот момент, когда он, Блэк, показал своё настоящее лицо предателя. У него не было иного выбора как продолжать в том же духе…
- Мерзкий вонючий перебежчик! – сказал Хагрид так громко, что половина бара притихла.
- Тсс! – сказала профессор МакГонагалл.
- Я встретил его! – прорычал Хагрид. – Я небось был последний, кто его видел, перед тем как он там всех поубивал! Это ж я выручил Гарри из дома Лили и Джеймса, когда их убили! Просто достал из развалин бедняжку, с большим порезом на лбу, а родители-то его померли… a Сириус Блэк тут как тут на своём летучем мотоцикле, на котором он ездил. До меня и не дошло, чего ему было надо. Не знал, что он Хранителем Секрета у Лили и Джеймса был. Думал, он про нападение Вы-Знаете-Кого услыхал и тут же примчался, чтобы посмотреть, чем помочь можно. Бледный такой был, аж трясся. А я знаете что сделал? УТЕШАЛ ЭТОГО УБИЙЦУ И ПРЕДАТЕЛЯ! – проревел Хагрид.
- Хагрид, пожалуйста! – сказала профессор МакГонагалл. – Говорите тише!
- Ну откуда я знал, что он не из-за Лили и Джеймса расстроился? Он Вы-Знаете-Про-Кого печалился! А потом и сказал: «Отдай мне Гарри, Хагрид, я его крёстный, я о нём позабочусь…» Ха! Но мне Дамблдор ясно приказал, я Блэку сказал: нет, мол, Дамблдор сказал, что Гарри надо к его тёте с дядей. Блэк заспорил, но таки уступил. Сказал мне его мотоцикл взять, чтобы Гарри туда отвезти. Мне он, говорит, больше не нужен. Вот надо было мне знать, что тут чегой-то нечисто. Он свой мотоцикл любил, с чего бы ему мне его отдавать? И с чего он ему больше не надобен? А так-то легко можно было понять. Дамблдор же знал, что он Хранитель Секрета Поттеров. Блэк знал, что ему в ту ночь драпать надо было, знал, что Министерство его словит за несколько часов. А вот отдал бы я ему Гарри, а? Да об заклад бьюсь, он бы скинул его с мотоцикла куда-нибудь в море. Сына-то своих лучших друзей! Но уж если колдун пошёл на тёмную сторону, эт всё, с тех пор ему никто не важен…
За рассказом Хагрида последовало долгое молчание. Потом мадам Розмерта удовлетворённо спросила:
- Ну так ему же не удалось скрыться? Министерство магии добралось до него на следующий день!
- Увы, если бы только мы, - горько сказал Фадж. – Его нашли не мы. Это был Питер Петигрю — ещё один друг Поттеров. Он, конечно, обезумел от горя, и зная, что Блэк был Хранителем Секрета Поттеров, он сам пустился за Блэком.
- Петигрю… тот низенький мальчишка, который в Хогвартсе повсюду таскался за ними? – спросила мадам Розмерта.
- Он благоговел перед Блэком и Поттером, - сказала профессор МакГонагалл. – Не так неразлучен с ними, не имеющий таланта, как они. Я довольно часто читала ему нотации. Представляете, как я… как я теперь сожалею об этом… - Она произнесла эти слова так, как будто внезапно замёрзла.
-Ну-ну, Минерва, - ласково сказал Фадж, - Петигрю погиб как герой. Свидетели-маглы - мы, конечно, потом почистили им память — рассказали нам, как Петигрю выследил Блэка. Они говорили, что он всхлипывал: «Лили и Джеймс, Сириус! Как ты мог?» И полез за палочкой. Но Блэк-то был проворнее. Разнёс Петигрю на кусочки…
Профессор МакГонагалл шмыгнула носом и сказала:
- Глупый мальчишка… сумасшедший мальчишка… в дуэлях он всегда был безнадёжен… он должен был предоставить это Министерству…
- Я и говорю, мне б Блэк попался раньше, чем малышу Петигрю, я бы с палочкой не возился… я б ему руки-ноги переломал, - проворчал Хагрид.
- Сами не ведаете, что говорите, Хагрид, - резко сказал Фадж. – Никто кроме самых лучших и выдающихся волшебников из Департамента магического законодательства не смог бы противостоять Блэку, когда он попался. Я в то время был младшим помощником министра в Департаменте устранения последствий магических происшествий и одним из первых прибыл туда, когда Блэк убил всех этих людей. Я… я этого никогда не забуду. Мне это до сих пор иногда снится. Воронка посреди улицы, такая глубокая, что канализацию внизу задело. Кругом трупы, маглы голосят, Блэк стоит и смеётся, а перед ним - то, что осталось от Петигрю… лохмотья окровавленной мантии и несколько… несколько кусочков…
Фадж внезапно замолчал. Послышалось сопение пяти носов.
- Ну ладно, Розмерта, - важно сказал Фадж. – Блэка схватили двадцать членов Департамента магического законодательства, а Петигрю получил орден Мерлина первого класса, утешивший, я полагаю, его бедную матушку хотя бы чуть-чуть. С тех пор Блэк сидел в Азкабане.
Мадам Розмерта испустила глубокий вздох.
- Министр, а он правда с ума сошёл?
- Увы, не могу сказать, что да, - медленно проговорил Фадж. – Я убеждён, что защита его хозяина дала ему некоторую отсрочку. Убийство Петигрю и всех этих маглов было поступком загнанного в угол и отчаявшегося человека… жестокого… растерянного. Когда я последний раз был с инспекцией в Азкабане, я видел Блэка. Видите ли, большинство узников сидят там в темноте и что-то бормочут себе под нос без всякого смысла… но я был поражён, насколько нoрмально вёл себя Блэк. Он говорил со мной совершенно разумно. Это привело меня в замешательство. Можно было подумать, что ему просто скучно — он спросил меня, дочитал ли я свою газету, сказал, что если так, то замечательно, а то давно он кроссвордов не разгадывал. Да, я поразился, насколько мало влияют на него дементоры — а его, как вы знаете, охраняли как никого другого. Дементоры находились у двери день и ночь.
- Но как вы думаете, зачем он сбежал? – спросила мадам Розмерта. – Батюшки, Министр, он что, собрался присоединиться Вы-Знаете-К-Кому?
- Полагаю, что это его… э-э… окончательный план, - уклончиво ответил Фадж. – Но мы надеемся поймать Блэка гораздо раньше. Должен сказать, что одинокий и покинутый Вы-Знаете-Кто – это одно… но верните ему самого преданного слугу… мне страшно подумать, как быстро он тогда вознесётся снова…
Послышался тихий звон стекла о дерево. Кто-то поставил свои стаканы на стол.
- Знаете, Корнелиус, если вы ужинаете с директором, то вам лучше вернуться в замок, - сказала профессор МакГонагалл.
Гарри увидел, как одна пара ног за другой исчезает из поля зрения; показались полы мантий, а блестящие ботинки мадам Розмерты исчезли за барной стойкой. Снова открылась дверь «Трёх мётел», ветер занёс в бар немного снега, и преподаватели скрылись.
- Гарри!
Под столом возникли лица Рона и Гермионы. Оба глядели на него, потерявшего дар речи.