Реальность, как иллюзия. Помнится, классик говаривал:
«Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них».
Может, и независимо, но для моих чувств нет различия. Вот я сейчас деверона двенадцатилетнего выпил, и почти могу переносить эту небезызвестную невыносимость и легкость бытия. А ведь ничего не изменилось в мире объективации моих чувств.
Сижу в ресторанчике на Пятницкой, у которого претензии на ирландский паб, впрочем, действительно атмосферно, как сейчас принято говорить.
Люблю это человеколюбие официантов, которое растет по мере увеличения моего чека, вот я взял двойной односолодовый, потом еще и еще. После третьего мне показалось, что официант бросится мне на шею. Но это лишь иллюзия, ему плевать.
В дневниковых записях какого-то серебряно-векового поэта я нашел заметку о том, как некто повесился, оставив предсмертную записку: "плюю на вас всех". Только что перерыл интернет, не могу вспомнить у кого я это нашел, помню только, что этот суицидальный персонаж был татарином.
На Пятницкой, Маросейке, Покровке, на Патриках в выходные в рестораны и кафе не попасть, где-то даже очередь. Удивительно, как русский народ переживает кризис и санкции.
Но я в Punch and Judy с трех часов пополудни наливаюсь виски - еще были места. Смотрю в зеркало напротив и думаю:
- Какой я красивый!
Дочка моя в Париже, жена с сыном в Стамбуле, а я здесь, в Московии - калашников, матрешка, балалайка и водка, ну, в смысле виски. Поразительно, но Николаус Стено, датский ученый, сделавший много открытий в изучении мозга, был епископом и викарием северных стран и носил звание "благословенный".
Обожаю Москву, ее удивительные названия, улочки и проспекты, дух старины и тайны. Город - очень большой, и при всей моей любви к путешествиям я чувствую, что могу лететь через вселенную Москва вечно, то есть на протяжении всей жизни, почти не выглядывая из своего космолета.
Вначале я полюбил Большую Никитскую, там я впервые побывал в театре Маяковского, тогда шел спектакль с Петром Мамоновым. В то время он еще был рок-звездой и зал был полон оголтелой и обдолбанной молодежи, которая сидела прямо на ступеньках в зале, а в туалете стоял такой стойкий и тяжелый дымный туман анаши, что я не мог понять и разобраться в своих чувствах.
Я не знаю, почему таким пафосом полны Патрики, по мне - это какая-то лужа с окружающими ужасно дорогими квадратными метрами. Старый Арбат, понятно, вызывает смешанные чувства - это какое-то проститутирование памяти. Но можно зайти в какой-нибудь Старопанский переулок и вы почувствуете, что живете в одной временной сфере с Окуджавой.
А Большая Садовая - здесь сразу три театра рядом, и во всех я был. Особенно меня поразил Странник в театре Моссовета с Виктором Сухоруковым, ранее его я воспринимал лишь, как "брата", но это гениальный актер, при довольно таки средней постановке.
Ну, и всякие там Кусковы и Переделкины, которые сейчас стали вдруг Москвой, и которые полюбились мне своею немосковскостью.
Признаюсь, раньше мне Москва не нравилась, мне был по душе Питер, но сейчас вдруг Питер стал каким-то провинциальным и, вместе с тем, претенциозным, а Москва открылась не только купеческой своей стороной, а сакральной. Питер воистину "умышленный" город.
Во времена моей юности москвичи считались заносчивыми, что, видимо, было правдой. Помню, как на Юго-Западной я спросил некую прохожую женщину о том, как мне найти какое-то место поблизости. На что она мне ответила, скривившись:
- Я не здесь живу, а в Москве.
Но мегаполис и капитализм накладывает отпечаток - люди отторгаются каждый в самого себя, не в силах уже вырываться из себя и, при этом, страдая от отчаянного одиночества. Может, поэтому я нигде не видел столько выгуливающих собак людей. Конечно, москвичи не пустят вас в свой мир, даже если вы будете вместе бухать, но именно москвичи во втором-третьем поколении более дружелюбны и душевны.
Но где оно совершенное преступление моего воображения, которое позволяет мне думать так? В моей голове. Я лишь гляжу на мир сквозь искажающее окно моих чувств и представлений.